Вспоминая Кафку (Рассказ)

Ораз сидел на остановке и призрачно ждал автобус. Он вышел слишком рано и безнадежно всматривался в серую даль, пытаясь усмотреть там хоть какое-то движение. Лишь ветер гонял из стороны в сторону черно-белый пакет из-под молока, не давая ему прибиться к обочине. Пакет был, судя по всему, неплохим танцором и в бешеном темпе выписывал такие кренделя, что не каждый солист балета мог бы их повторить.
Ораз устало следил за его взлетами и падениями, равнодушно и спокойно глядя на буйство движений и пируэтов, сменяющихся спонтанными фуэте. Осень окончательно вступила в свои права, не давая лету ни единого шанса на возращение. Холодало. Ораз привычным движением поднял ворот куртки и засунул руки в карманы в надежде хоть немного согреться. Он все никак не мог привыкнуть к здешнему климату, хотя прожил в этих краях без малого семь лет. За это время он так и не стал своим, но вполне освоился в конторе, чему был крайне рад.
В тех теплых краях, откуда он был родом, практически не бывало холодов и большую часть года светило мягкое южное солнце. Поначалу он чисто физически ощущал его нехватку и даже завел у себя в комнатушке импровизированное солнце в виде шикарной люстры, мощный свет которой озарял и без того скудную обстановку его убогого жилища... Ораз ложился на раскладушку, закрывал глаза и буквально ощущал на себе его тепло… В эти редкие минуты уединения он позволял себе расслабиться, придаваясь воспоминаниям о родных краях. Теплота света плавно перетекала в теплоту материнских рук и поцелуев, которые он ощущал на волосах и на щеке. Затем тепло переходило в область губ, в левый их край, и в памяти всплывал образ Элен, нежно целующей его перед дальней дорогой… Со временем он научился настолько четко представлять себе ее образ, что, казалось, Элен была здесь, рядом с ним, и ее поцелуи передавали все тепло оставшейся в дали Родины…
Ораз то и дело прислушивался к себе и пытался понять, почему все произошло именно так, как произошло, зачем он покинул родной дом и отправился сюда, в этот забытый Богом край…
Все чаще он вспоминал разговор с отцом, тот последний разговор, который состоялся в старом доме за неделю до отъезда. Последним он стал с того самого дня, когда Ораз узнал о смерти отца… Он умер внезапно, во сне. Его смерть совсем не потрясла Ораза. По крайней мере, первое, о чем он подумал, узнав о произошедшем, было: как это такой здоровый и, казалось, вечный человек умер так внезапно, да еще и во сне?.. Последний момент был особенно интересен, и Ораз долго размышлял о том, что же снилось отцу в тот роковой момент…
Ораз не часто навещал отца, лишь иногда, по крайней необходимости. В тот день он зашел скорее по причине своего дальнего отъезда, руководствуясь неким сыновним долгом, который был продиктован  традицией, нежели сердечной потребностью проститься.
Отец встретил его приветливо и даже радостно. «Чему он рад? -  помнится, подумал Ораз. - Моему приходу или тому, что видит меня, возможно, в последний раз?» Только потом, в процессе разговора, он заметил, как изменился отец. Он стал более мягким, каким-то расслабленным. Это ощущалось во всем, начиная от рукопожатия, которое стало не столь твердым, заканчивая речью, в которой больше не было категоричных формулировок и однозначных суждений…
- Я не буду тебя удерживать, - сказал отец. - Ты уже взрослый и сам волен принимать решения, только помни, ты всегда можешь вернуться.
- Спасибо отец, я знаю, - невозмутимо сказал Ораз. - Но едва ли я вернусь…
- Ты стал категоричен, - заметил отец.- Раньше ты всегда оставлял место для маневра.
- Твоя школа, - парировал Ораз.
Отец как-то странно посмотрел на него, не пытаясь добиться понимания… Он привстал на кровати и жестом подозвал Ораза… Присев на краешек кровати, Ораз вдруг понял, что отец постарел, причем это стало настолько очевидно, что он удивился, как он не замечал этого раньше. Видимо все дело в том, что он давно не подходил к отцу так близко, как сейчас… Между ними всегда была дистанция.
- Я рад, что ты решился на такой непростой и самостоятельный поступок, - неожиданно весело сказал отец. - Рано или поздно, это все равно бы случилось.
- Да, - резко ответил Ораз, удивляясь такому несвойственному для самого себя тону.
Эти рубленые, однозначные фразы, голос со стальными нотками и комок в горле, откуда не возьмись, взявшийся, все это было неким единым целым, а вовсе не наигранным ролевым поведением.
Отец замолчал и, казалось, задремал, слегка прикрыв глаза… Ораз терпеливо сидел подле него и старался сохранять так тонко настроенное душевное состояние…Он понимал, что должен говорить только в ответ и не в праве брать инициативу в свои руки.
- Ты читал, что-нибудь о духовных подвигах Франсуа? - откуда-то из полудремы донесся голос отца.
- Мне рассказывали, Вы же знаете, достать эту рукопись крайне сложно, - ответил Ораз. - Я знаком с ними в интерпретации Мекинга, еще в детстве он рассказывал мне о них».
- Я никогда с тобой не говорил о Франсуа, хотя знал, что для тебя это  важно, - произнес отец.
С этими словами он полез в карман и вынул оттуда маленькую японскую статуэтку. Нэцкэ прекрасно сохранилась, поэтому не составляло труда разобрать все нюансы изображенной на ней фигуры.
- Я всегда боялся говорить с тобой о Франсуа, сынок, боялся, что ты последуешь его примеру, - сказал отец, вертя в руках статуэтку.
- Я понимаю, отец, - еле слышно сказал Ораз, глядя на фигурку в его  руках, на то, как она мелькает между пальцами, не утратившими былой  ловкости, стараясь усмотреть в ней знакомые черты, неуловимо теряющиеся в этом калейдоскопе.
Мгновение спустя руки отца остановились, и образ, так долго мелькавший перед взором Ораза, наконец-то стал четким, явно зримым. Это была фигурка Франсуа работы неизвестного мастера эпохи трех стен. Отец буквально вложил ее в руку Ораза и еще долго не отпускал, передавая тепло и нежность… Эта фигурка и сейчас была с Оразом как амулет, как частичка Родины, как тепло отца…
Автобус пришел вовремя, в прочем, как всегда…Ораз не помнил, чтобы он когда-нибудь опаздывал даже на минуту. Водитель приветствовал его привычным взмахом руки со свойственной ему сдержанностью.  Оразу всегда казалось, что такой человек ну просто не может опаздывать, он олицетворял собой пунктуальность и уважение ко времени. Ораз не единожды ловил себя на мысли, что эта стабильность была чуть ли не единственной в его нынешней жизни. Он ценил ее и одновременно ненавидел и даже завидовал… Именно поэтому он нередко выходил раньше, особенно последнее время, в надежде, что автобус нарушит расписание и придет раньше или опоздает, но тщетно…хранитель времени был на чеку.
Автобус, как правило, приходил полупустым, и лишь парочка пассажиров ютилась где-то на галерке. Они сидели, подняв воротники и нахохлившись, будто замерзающие воробьи на ветках. Ораз не разглядел их лиц, только фигуры, поразительно похожие друг на друга, но если бы он мог посмотреть на себя со стороны, то увидел бы свое поразительное сходство с ними…
Вот совсем скоро, минут через пятнадцать, автобус наводнится людьми из конторы и его уединению придет конец, конторская социальность беспардонно заполнит все пространство окончательно и бесповоротно. И он будет сидеть на своем месте рядом с кем-то, кого он наверняка знает и не знает, будет смотреть в окно и думать уже не о том…
Грязный белый пес бежал за автобусом, облаивая его и агрессивно подпрыгивая при каждом удобном случае…На этом участке дороги скорость была невелика, и пес бежал вровень с автобусом, то отставая, то нагоняя его.
«Чертов пес, - подумал Ораз. - Ну что ему неймется…пустобреха».
Автобус ускорился, и белый пес стал безнадежно отставать, тщетно пытаясь нагнать утраченное…Его лай становился все слабее и слабее, пока не исчез совсем в серой дорожной пыли…
Автобус постепенно заполнялся людьми, многих из которых Ораз знал по работе в конторе. К нему подсел человек, с которым он лично знаком не был. Он был явно не здешний. Сначала Ораз не обратил на него никакого внимания, так как был погружен в себя. Лишь отвлекшись от роя мыслей  и рассеянно повернув голову направо, к своему удивлению обнаружил, что сидит не один. По соседству сидел человек уже не молодой, но и не старый, в сером мокром плаще и шляпе. В руках он держал небольшой портфель из натуральной кожи с застежками по бокам. Никакого интереса к Оразу человек не проявлял, то и дело поправляя свой головной убор, который норовил сбиться набекрень после очередной кочки.
«Вид у него не конторский, - промелькнуло в голове у Ораза. - В таком обличии в контору не пустят. Может его предупредить?» И Ораз еще раз бросил взгляд в сторону незнакомца. Тот по-прежнему невозмутимо смотрел перед собой.
«Да какое мне собственно дело? Разве меня это касается… Возможно, он просто доедет до конторы и отправится по своим делам… Хотя посторонних на этом маршруте не бывает.» Еще какое-то время Ораз осторожно присматривался к своему соседу, пока не решился с ним заговорить.
- Извините, - как можно более деликатно сказал Ораз. - Вы ведь не здешний?
Незнакомец совсем не удивился и, казалось, даже был рад тому, что Ораз заговорил первым.
- Я приехал совсем недавно и, собственно говоря, к вам, - с некоторой иронией в голосе произнес незнакомец. - Вы ведь Ораз?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Ораз даже не успел удивиться и машинально ответил:
- Да.
Незнакомец снял шляпу и, сунув ее подмышку, повернулся в сторону  Ораза. Он начал разглядывать его с таким любопытством, что Оразу стало неловко от такого внимания, и он снисходительно улыбнулся в ответ.
- Мне крайне интересно видеть Вас, Ораз… Пусть Вас не смущает такое искреннее внимание с моей стороны, думаю, вы бы вели себя также, если бы знали то, что знаю я! - сказал незнакомец.
- Что все это значит? - с нескрываемым любопытством произнес Ораз. - Вы ждали меня здесь, в этом автобусе?
- Нет, что Вы, я в каком-то смысле, в прочем, как и Вы, полагаюсь на случай, - сказал незнакомец.
- Но как Вы меня узнали? Кажется, мы с вами не знакомы?
- Как сказать… Думаю, Вы меня едва ли знаете, а вот я вас знаю и достаточно не плохо.
- Но откуда? Мы ведь никогда не встречались, в противном случае я бы Вас запомнил!
- Я тоже вижу Вас впервые и знаком только заочно, можно сказать, опосредованно, - сказал незнакомец, вытащив из-под мышки шляпу и начав теребить ее краешек. - Вы мое, можно сказать, первое задание!
- Что это значит, я ничего не понимаю! - с досадой сказал Ораз.
- Все просто – я из службы Франсуа, - несколько смущенно вымолвил незнакомец, не выпуская шляпу из рук.
- Из службы Франсуа? - не веря своим ушам, произнес Ораз. - Этого не может быть…Чем же я заслужил такое внимание….?
- Да вы, собственно, тут не при чем, Ораз… Это Ваш отец обратился к нам с просьбой скорректировать ваш путь.
- Отец??? Скорректировать мой путь??? Что все это значит, милейший???
- Видите ли, Ораз, ваш отец перед смертью посетил нас и рассказал историю ваших духовных экспериментов в духе Франсуа. Вы ведь опирались на «Духовные подвиги Франсуа», не так ли?
- Франсуа был моим духовным вдохновителем, и я считаю его  своим наставником! - сказал Ораз.
- Вот видите, значит так оно и есть! - воскликнул незнакомец с какой-то детской непосредственностью. - Он решил, что вам необходима помощь, что сами вы не справитесь с тяготами духовной жизни и попросил нас вам помочь!
- Как это, помочь? - понимая абсурдность происходящего, сказал Ораз. - Разве это не мое дело?
- Теперь уже нет, Ораз! - строго сказал незнакомец, глядя ему прямо в глаза. - Коль уж мы поручились за вас перед вашим отцом, а последняя просьба умирающего, как вы знаете, - закон, то это, скорее, наше дело, и во вторую голову - ваше!
- Значит, я не могу отказаться от вашего участия? - иронично бросил Ораз, с насмешкой глядя на беспокойные руки незнакомца.
- Не можете! – тоном, не требующим возражений, сказал незнакомец.
Автобус был уже полон и все вокруг дышало и кряхтело… Стало вдруг как-то неприятно дышать, и Ораз расстегнул куртку и верхнюю пуговицу рубашки, освободив шею…Бросив взгляд в окно, он понял -  осталось минут двадцать, двадцать пять пути.
Незнакомец сидел все в той же скульптурной позе и теребил краешек шляпы длинными тонкими пальцами, беглости которых мог позавидовать иной пианист. Ораз понял, что он ждет и сам говорить не будет. «Интересно, а что если помолчать, следуя старой поговорке «слово-серебро, а молчание-золото», что если вот сейчас настал этот золотой момент молчания….», - пронеслось в голове у Ораза… «Что тогда…сойду у конторы и отправлюсь по своим делам…пойдет за мной…едва ли…»
Размышляя так о пользе молчания, Ораз очнулся только тогда, когда автобус прибыл к конторе, и пассажиры медленно, нехотя и как-то вяло стали выходить на мокрый от холодного осеннего дождя асфальт.
Ораз встал и, не говоря ни слова, начал выходить, аккуратно протискиваясь между спинкой переднего кресла и коленями незнакомца. Тот не препятствовал, лишь учтиво сдвинул ноги в сторону, чтобы не мешать Оразу пройти.
Оказавшись на улице, Ораз жадно глотнул утренний городской воздух, по которому так соскучился, добираясь до конторы. Он бодрил и, казалось, придавал силы и уверенности, отрезвлял от автобусного бреда, в который Ораз погрузился во время разговора с незнакомцем. В эту минуту он вдруг почувствовал облегчение от мимолетного одиночества, в которое его погрузил мокрый асфальт и легкий утренний туман…Ему вдруг показалось, что он гуляет с Элен по узким городским улочкам…В те редкие минуты прогулок Ораз испытывал те же чувства, что и сейчас…Ту же свежесть дыхания осени, ее бескомпромиссность и в то же время, леденящую мягкость прикосновений и поцелуев. Как бы он хотел оказаться сейчас с ней…
Образ Элен нередко всплывал в его сознании в самые необычные моменты жизни. Тогда, когда этого, пожалуй, меньше всего ждешь…Тогда, когда совсем нет времени насладиться им, когда ты знаешь, что через несколько секунд образ растворится в пелене осеннего тумана и придется вновь погрузиться в рутину повседневности. Придавал ли он силы? Едва ли, но давал ту так необходимую паузу, которую ждешь и которая так редко наступает в нужный момент…
Напоследок Ораз обернулся, чтобы посмотреть на незнакомца, но как не искал его взглядом найти не смог. Автобус был пуст, водитель, обняв баранку, устало дремал, а пассажиры разошлись…
Приступив к работе в конторе, Ораз достаточно быстро забыл разговор с незнакомцем, от него остались лишь обрывки фраз и цепкие, постоянно двигающиеся пальцы….Странно, но иногда они могут сказать о человеке гораздо больше, чем лицо, выражение глаз и пр. О пальцах часто забывают, контролируя глаза и улыбку….
Рабочий день прошел обычно, Ораз почти все время просидел на одном месте, перебирая бумаги и сверяя ведомости. Делал он это уже почти автоматически благодаря навыкам, приобретенным за годы работы в конторе. Здесь можно было в полной мере насладиться рутиной, ощутить длительность времени, тяжесть которого чувствовалась буквально во всем. Хотя контора всегда была полна людей, Ораз умел здесь наслаждаться одиночеством, приносившим спокойствие и ощущение легкости бытия. Когда он за работой, его никто не трогает, не пристает с дурацкими расспросами, не зовет пить кофе…И хотя большую часть работы Ораз делал за пару часов, остальное время он предпочитал уделять проверке сделанного и отнюдь не с целью найти ошибку, а чтобы пребывать в состоянии безмятежного созерцания и формы. Удавалось это частенько.
Заканчивая очередную проверку и без того многократно проверенного материала, Ораз уже было начал собираться домой, как вдруг зашел Бек и пригласил его к начальнику.
- Неужели он еще здесь? - с нескрываемым удивлением произнес Ораз.
- Тебе не к Фальконе, а к начальнику конторы, - быстро проговорил Бек и ретировался, тихо прикрыв за собой дверь.
Начальника конторы Ораз видел дважды. Первый раз, когда поступал на работу и оформлял документы, второй раз на вручении наград, когда из его рук он получил грамоту и знак, означающий принадлежность к пятой конторской ступени. Как не старался Ораз вспомнить его лицо, ничего не выходило. Оно расплывалось, становясь нечетким пустым знаком.
Начальник редко кого вызывал к себе, большинство служащих конторы вообще никогда его не видели и весьма смутно представляли, как он выглядит. У каждого был свой начальник и свой подчиненный, и знать других начальников не было никакого смысла.
«И зачем я ему понадобился?» - размышлял Ораз, громоздя на своем столе очередную кипу бумажных папок.
Им овладело любопытство и тревога… Он вдруг захотел выпить чего-нибудь покрепче перед этим забавным разговором. В столе всегда ждала своего часа бутылочка крепкого вина, которую Ораз открывал в особых случаях… Эту особость определял, естественно, он сам.
Убедившись, что почти все ушли, Ораз откупорил бутылку и залпом махнул наверное целый стакан… Переведя дух после залпа, он медленно вытянул ноги и скрестил их, пытаясь расслабиться. Закрыв глаза, Ораз ждал эффекта и, спустя несколько минут, дождался. По телу растекалось тепло, и сознание мягко начало уплывать в даль. Ораз пальнул еще разок, не открывая глаз, и, глубоко вздохнув, еще сильнее откинулся на спинку стула. Через несколько минут он совсем расслабился и уже никуда идти не хотел. Это прекрасное состояние полудремы, когда ты все еще в реальности и ощущаешь ее присутствие, но в то же время окунаешься в мир полуснов, полугрез. Ораз вдруг представил себе скалистый берег и волны, с шумом бьющиеся о его неприступные стены. Они поднимаются почти до самых вершин и с каждым разом все выше и выше… Еще чуть-чуть и скалистая стена будет поглощена гигантской океанской волной…Небо было ясным, несмотря на шторм, и, глядя в голубую синь, происходящее в низу казалось сюрреалистичным. Как будто два мира, опасающиеся столкнуться друг с другом, наслаждаются каждая своей стихией. Интересно быть посредине…Между… Не принадлежать и наслаждаться созерцанием, парить и не падать… Жить вечно…
Из окна пахнуло холодным осенним воздухом, и Ораза пробил легкий озноб, он бодрил и напоминал о предстоящих делах. Холодно… Странно… Ожидание разговора… Элен… Франсуа… Странный незнакомец в шляпе… Его цепкие пальцы пианиста… Отец в постели… Мекинг, виртуозно читающий лекции о Франсуа… Бек, приносящий дурацкие вести… Пакет из-под молока, выписывающий пируэты в паре с холодным осенним ветром… И опять Элен, блистательно бегущая по волнам, поднимающимся до самых скал… Небесная синь и брызги морских волн… Старая кровать в убогой каморке… Импровизированное солнце и его искусственное тепло… Контора с ее бесконечными коридорами… Неразвязанные ботинки в прихожей…. Картина Болеслава Болеславского, красующаяся на одинокой стене… Странные сны водителя автобуса (ладно не за рулем)… Разговор с матерью об Элен… Припадки государя… Низший уровень сложности… Грязь в худую осеннюю погоду… Красотка в постели, манящая своим неприкрытым эротизмом… Дубовая роща и наскоро поставленный сруб…
Ораз шел по длинному коридору, понемногу приходя в себя. Кабинет начальника находился на последнем этаже, точнее, он был там единственным и занимал весь этаж целиком. Дверь была распахнута настежь, тем не менее, Ораз постучал. Никто не ответил. Подождав какое-то время, он решился войти. Кабинет поражал своими размерами и убранством. Все было выполнено в лучших традиция конторского стиля, сочетающего в себе предельную функциональность и роскошь.
Ораз заметил в конце кабинета легкое движение. Присмотревшись, он увидел человека, идущего ему на встречу. Он был невысокого роста в строгом костюме и совсем лысый. Ораз знал, что это не начальник, а видимо кто-то из его многочисленных секретарей. Ораз лично знал семерых, но этого видел впервые.
Человек совсем скоро подошел и весьма учтиво сообщил:
- Вас ждут в семнадцатой комнате.
Ораз поблагодарил, как это и полагается по конторскому этикету, слегка наклонив голову, и спокойно двинулся вперед. Комната номер семнадцать не отличалась ничем примечательным. Это было весьма стандартное квадратное помещение, без окон. Посередине стоял большой двухтумбовый стол и два стула. Все было выполнено из благородных сортов дерева и выглядело очень богато, хотя и скупо. Мягкий свет не напрягал глаз и даже создавал атмосферу уюта, так не свойственного конторе, в которой всегда чувствуешь себя посторонним.
- Присаживайтесь, - раздался голос за спиной. Ораз обернулся и увидел начальника конторы в спортивном костюме с полотенцем в руках. Он широко улыбался и, казалось, был в прекрасном расположении духа.
- Садитесь, садитесь, - еще раз произнес начальник, жестом указывая на стул. Ораз неторопливо сел, собираясь с мыслями. Он сидел как школьник за партой, сложив руки в лучших школьных традициях - одну на другую. Спина прямая, взгляд внимательный.
Начальник сел напротив и, не прекращая улыбаться, предложил кофе. Ораз кивнул.
- Может быть с коньяком?
- Пожалуй!
Начальник стал хлопотать насчет кофе, то и дело поглядывая на Ораза, мило улыбаясь. Эта улыбка напомнила Оразу улыбку государя с картины Болеслава Болеславского. «Мило, очень мило, мать твою, - промелькнуло в голове у Ораза. - Никогда бы не подумал, что начальник такой учтивый и милый человек. А каким, собственно говоря, ему быть!» Хлопоты начальника подходили к концу, и вот он уже нес на подносе плоды своего труда - две чашечки отличного кофе и что-то на блюде с синей каемкой.
- Угощайтесь, дорогой Ораз! – учтиво и как-то небрежно сказал начальник.
- Спасибо, - улыбаясь в ответ, сказал Ораз.
- Вы удивлены, что я вас вызвал? - перешел к делу начальник.
- Признаться, удивлен! – ответил Ораз. – Надеюсь, я ничего не нарушил?
- О, нет, что Вы! Скорее наоборот! Вы, если можно так сказать, - эталон конторского служащего! - выпалил начальник, лучезарно улыбаясь.
Когда тебя восхваляют  - это либо очень хорошо, либо, напротив, скверно. Ораз предпочел бы первое, но нутром чуял второе.
- Ваше дело взято под особый контроль, - произнес начальник неожиданно серьезно и надрывно.
- В каком смысле? Что все это значит? Да, и почему на особый...?
Пытаясь собраться, начальник стал очень напряженным и сдавленным голосом произнес:
- Мне трудно ответить, почему. Это не в моей компетенции.
- А в чьей же? - полюбопытствовал Ораз.
Было видно, что начальник не хотел отвечать на этот вопрос, но, сделав паузу и пересилив себя, он все же ответил:
- Сегодня к нам приходил человек с секретным предписанием относительно вас. Этот человек был из вышестоящей конторы... Я не могу ему отказать, и вынужден подчиниться... Предписание велит мне уступить свое место вам... С завтрашнего дня вам надлежит приступить к обязанностям начальника конторы, а я продолжу свой путь дальше...
Оразу казалось, что он пребывает в каком-то бреду, все вокруг было нереальным, размытым и заоблачным. В воздухе перемешались запахи кофе, каньяка, одеколона Ораза, конторской мебели и еще Бог знает чего.
- Но... но это невозможно, - выдавил Ораз. - Я не могу быть начальником конторы... Это не по правилам!
- «Духовное общество Франсуа» так решило, - глядя мимо Ораза, произнес начальник. - Это предложение от которого невозможно отказаться!
Дальнейшее продолжение разговора не имело смысла. Ораз встал и, не говоря ни слова, вышел вон. Он шел по коридору и прислушивался к стуку собственного сердца... Оно билось ровно... Выйдя на улицу, Ораз бросил взгляд на окна последнего этажа и, казалось, чего-то ждал. Через мгновение послышался звон стекла и вниз, вместе с осколками, полетело тело... Оно летело мягко и как-то очень медленно, пока беззвучно не шлепнулось о Землю... Ораз не сомневался, что это тело начальника... Вернее, уже бывшего начальника. Подойдя поближе, Ораз в этом убедился... "Как собака", - пронеслось в его голове. "Как собака", - сказал подошедший сзади четвертый секретарь... "Как собака", - зашелестели листья вокруг…