С.Г.
У жизни та же самая основа -
по радио лимитчицы поют.
Иду на дно, зажав в объятьях слово,
в одной из затопляемых кают,
в трамвае, чья эпическая лира
визжит на поворотах от души.
О Господи, а начиналось мирно,
с простого освоения жи-ши.
Прости за пафос, милая минута,
апрельская минута из фольги.
Вот так оно - удушливо и жутко
чистописанью отдают долги.
Бормочешь окончание катрена.
Объяли воды, ямбы и т. д.
Идёт на дно в трамвайчике вселенной
всё то, что больше никуда не деть.
И вьюнош бледный, прорезая взором
глубины, погружается вот так -
до синевы, до смерти, до упора -
в поэзии придонный кавардак.