курит и метко плюёт на прохожих,
очень плохих или очень хороших, –
разницы нет, он ведь не на иконе!
Бомж отрешённо таращится в небо,
чётки в руке отбивают чечётку,
бомж знает точно, что всё будет чётко, –
это его неизменное кредо.
Мальчик с рогаткой сидит на заборе,
целится в ангела косточкой сливы,
мир его мажет слезой сиротливой
тучи, скорбящей на крыше собора.
Я выхожу на бульвар Капуцинов
с первой мадемуазелью Парижа.
Солнце, я призван к любви, так пари же
в небе над ящиками апельсинов!
