Сидел раз Ерёма, точил веретёна,
А ветер пушистые тучки качал.
И глянул Ерёма во дали бездонны,
Да тропкой, да к речке, да вниз – на причал.
Там чайки кричали в закате слоистом.
Берёзовый плот ухватился за куст.
- А сплаваю в город, и милой монисто
Куплю-ка, пожалуй, и к завтра вернусь…
Три дня миновало, четвёртый – к исходу…
А нету Ерёмы. Безведно истнил!
Селяне баграми потыкали воду.
А что же там тыкать? Тут, братцы, не Нил.
И вышла Матрёна – пустила дракона.
- Лети же, родимый, пари в небеси!
В тех землях, что читаны мной у Страбона,
Сыщи мне Ерёму да к дому снеси!
И взвился «родимый» со скоростью звука,
Пронзил горний космос, да щучкою – вниз.
И взором простёрся: а вот-ка, а ну-ка!..
Ну, где ж ты Ерёма, быстрей отыщись!
Ерёма ж давно закупился в посаде,
А после увлёкся чудно`ю игрой.
Он с мячиком бегал по полю в усладе.
(Два тайма, а меж – подымили махрой.)
Неделя проходит. Да что ж за дела-то?
Матрёна – за скалку! Но оба идут.
С мячом воротились в родные пенаты.
И враз угодили Матрёне под суд.
С тех пор, как лишь только в делах передышка,
Мы мячик гоняем, не всё же нам в пляс!
А судит Матрёна – строга без излишку…
Вот этак футбол зачинался у нас.