Старое Място залито водой,
Скачут колечки по скользкой брусчатке.
Улочки в тесном цветном беспорядке...
Девочкин локон блеснувшей звездой –
Влажный, соломенный... шелковый бант...
Шелковой лентой сплетаются звуки...
Старое Място – свидетель разлуки:
« – Вырастешь, будешь большой музыкант.
Вспомнишь – напишешь, захочешь – придешь,
Я перед Богом поставила свечку...»
Звуки летят – дождевые колечки.
Вечер. Испарина. Кашель и дрожь.
Душный кошмар отлетевшего дня –
Солнечной, пыльной, галдящей Майорки.
« – Встретимся вновь, на сосновом пригорке.
Ты никогда не забудешь меня,
Ты никогда не простишься со мной –
Провинциалкой, чуть-чуть парижанкой...»
Звуки кружатся бездомной цыганкой,
Бьются о скалы горячей волной,
И, задохнувшись, покорно журчат,
Грустно смирившись с постельным режимом,
С женщиной – странной, чужой, одержимой.
Два приговора – ее и врача:
– Ты без меня невозможен, малыш.
– Сударь, смиритесь, осталось немного.
Снова вернуться привычной дорогой
В тот – настоящий, роскошный Париж –
Старый каштан, освещенный подъезд,
Дети, салоны, домашние ссоры...
Звук по паркету серебряной шпорой –
Шепот, мазурка, смешок, полонез.
« – Вспомнишь – напишешь, захочешь – придешь,
Не обольщайся парижскою музой...»
« – Стану в Париже любимой обузой
Для амазонки по имени Жорж –
Бедная, сколько бессонных ночей,
Даже пришлось распрощаться с сигарой».
« – Вечный ребенок, родившийся старым,
Нежный, привязчивый, дикий, ничей...»
Звук закольцован в последний мотив –
«Жить» выпевают прозрачные пальцы...
Девочка Польша проносится в танце,
Косы дождя по плечам распустив.
.
