неся озноб мигрени и тоски.
Я лезу в бар, забыв, что я не молод,
и виски пью - чтоб не тереть виски.
Пусть в декабре боль стукнет по затылку,
я поступлю с ней мудро и хитро -
откупорю шампанского бутылку
и перечту «Женитьбу Фигаро».
Уставший от ночных январских лыжных гонок,
подсевший, словно мокрый снежный ком,
найду я в баре четверть самогона,
фильтрованного чистым молоком.
Я в кресло заберусь в своем халате длинном,
чтоб разогнать февральскую тоску,
и благостно засну перед камином,
заев хурмой поллитра коньяку.
И где-то там, чуть на восток от рая,
я в тихих грёзах молод и силён...
Приходит март, уходит тьма ночная,
пустеет бар, и тяжкий длится сон.