Утро началось как обычно – с поисков еды. Холодильник был пуст. Карманы Шухера тоже. Куделя видел, как вчера вечером тот трясущимися как желе руками выгребал из карманов последнюю мелочь на выпивку. Соседка-самогонщица Клавка плюхнула Шухеру зелья в литровую стеклянную банку и дала соленых огурцов на закуску. Куделя соленые огурцы не ел и потому лег спать голодным, как собака.
Самый верный способ добыть хоть какой-то еды – это сбегать на автобусную остановку. Местные тетки в ватных халатах приползали туда спозарань, выкладывали на перевернутые деревянные ящики пирожки, зелень, вареную картоху, пластиковые бутылки с молоком и семафорили проезжавшим машинам. Иногда там Куделе перепадало. Когда – засохшая ватрушка, когда – полотенцем по башке. Шансы были пятьдесят на пятьдесят.
Куделя протяжно зевнул и посмотрел на спящего. Шухер – он Шухер и есть: всю жизнь на подхвате, толком нигде не работал, только шухерил да шестерил. Сначала в ватажке, воровавшей картошку с колхозного поля, потом сторожем в гараже, а в последнее время и вовсе оборзел: отправлял Куделю воровать соседских кур, а сам в это время шхерился за сараем… Теперь вон спит, как последняя скотина. И сладко пришлепывает толстыми губами во сне… Вот сука!
Зверский голод начал выстукивать в кишках сердечные ритмы, и Куделя побрел на остановку. Тетки уже заняли исходные позиции за ящиками. Время от времени одна из них, завидев приближающееся авто, выскакивала на дорогу с веником гладиолусов или тюльпанов и махала им, как первомайским флагом. В пластиковых пакетах исходили жирным соком горячие, еще пахнущие печкой ватрушки и шаньги. Однако близко к ним Куделя не подходил, надеясь на простое человеческое сострадание и понимание.
Но тетки, словно сговорившись, на этот раз не выразили ни того, ни другого. Потому, может, что торговля не задалась. Куделя сделал пару дежурных круговых обходов и тут увидел в придорожной пыли что-то маленькое и блестящее… Несколько подобных штучек он когда-то видел у Шухера. На одну такую блестяшку соседка тогда выкатила им целый молочный бидон самогона. Шухер был счастлив целый месяц.
Брать или не брать? Шухер учил – не брать ничего постороннего. Потому что однажды, еще в детстве, нашел на поле оставшуюся с войны неразорвавшуюся гранату. С тех пор у него на левой руке не достает двух пальцев. А когда заряжался своим пойлом, бубнил, как прокаженный по десять раз кряду: иду, бля, гляжу, бля, лежит, бля, блестит, бля, подхожу, бля, беру, бля… Са-апля, бля!.. Иду, бля, гляжу, бля…
Куделя посмотрел на теток. Нет, здесь ему ничего не светит. Скорее сдохнут, чем поделятся. У самих морды лоснятся от жира, а ему только и осталось, что подыхать с голоду. Но если эта штучка из «тех самых», то Клавка-самогонщица отвалит им с Шухером мешка три картохи, и они целый месяц будут счастливыми. А то и два.
Лучшее место спрятать находку – за щекой: никто не увидит. И – домой, к Шухеру, чтобы поделиться новостью. Куделя так и сделал. Но когда уже подбегал к дому, дорогу ему неожиданно преградила Анфиска. Блондинка, ухоженная, как новогодняя елка, в волосах – игривый гребешок с блестками. Чего это она? Раньше даже не смотрела в его сторону. А сейчас – подмигивает, улыбается…
Словно зная о Куделиной беде, Анфиска сразу повела его на бывшую турбазу. Там, на когда-то кухне, он нашел кучу всякой жратвы. Еда, правда, была с душком, но Куделе сейчас и свиной хвостик сошел бы за ананас. В-общем, нажрался от пуза, но осторожно: все время нащупывал языком блестяшку, чтобы не проглотить ненароком. Потом развалился на драном матрасе, блаженно сощурился и даже позволил Анфиске прилечь рядом. Словом, наладилось у них на любовь…
Домой он попал только к вечеру. Шухер только-только продрал зенки и теперь мучительно соображал, где он находится. Куделя не без гордости предъявил ему блестящую штучку. К Шухеру тут же вернулось сознание: глаза загорелись, руки затряслись… Он по-братски обнял Куделю, натянул полупрозрачные от долгой носки штаны и бросился наутек к соседке.
Эх, хорошие времена теперь настанут! – думал Куделя. Дом – полная чаша, каждый день мясо на обед, Анфиска под боком... Да, надо бы запастись зубочистками… Помыться, подстричься, навестить родственников… Еще сбегать на остановку: вдруг там еще одна штучка найдется? Пора уже и на пенсию откладывать: годы уже не те, да и лет много.
В-общем, размечтался Куделя. А Шухера нет и нет, как сквозь землю испарился. Пришлось идти на ночь глядя к дому соседки. Сначала Куделе показалось, что тихо кругом. Свет в окнах не горит, но дверь в дом открыта. Куделя осторожненько прокрался вдоль стены, и тут он услышал такие вопли страсти, что от визгу у него заложило уши. Потом увидел… Нет, лучше бы он ничего не видел!
Пришел Шухер поздно. Сыт, пьян, но с пустыми руками. И тут же завалился спать. А у Кудели опять начинало сосать под ложечкой. Будить Шухера было бесполезно, и Куделя отправился на вторую точку пропитания – к магазину. Там работала продавщица Тома, которая иногда выносила Куделе просроченные сырки и заплесневевшую сдобу.
По дороге снова встретил Анфиску. Но та лишь окатила его презрительным взглядом и прошествовала мимо, даже не поздоровавшись. Вот сучка неблагодарная!
И тут Куделя начал что-то понимать. Понимание приходило долго и мучительно. Потом пришло окончательно. Куделя даже забыл про голод. Вернулся домой, пошарил в карманах Шухера, нашел штучку и засунул в надежное место - за щеку. Затем вышел на улицу.
Искать Анфиску не пришлось: она сама выпрыгнула на него откуда-то из-за угла и обрушила на землю. Куделя даже зарделся от такого неприличия, потом встал, отряхнулся, сказал «фу» и, полный мужского достоинства, проследовал с Анфисой на турбазу. Но еды там уже не было – деревянный ящик был пуст. Зато подружка… Словом, это было славное продолжение!
Она не хотела отпускать Куделю, требовала новой любви и ласки, но он сослался на кучу важных дел и вышел на улицу с гордо поднятой головой. Светило яркое солнце, дул ласковый ветерок, и жизнь казалась прекрасной и удивительной. Даже на пустой желудок.
Дойдя до остановки, он первым делом выплюнул блестяшку в придорожную пыль. Затем сделал два дежурных круга вокруг теток-торговок. Видимо, торговля у них сегодня задалась, потому что уже через несколько минут он набил брюхо так, что едва мог дышать.
А что еще нужно собаке для счастья?