с груди и щёк, дышала похоть на лицо и губ
прикосновением к плечу будила Камасутра.
Ленив был духом, плотью зол и извращённо груб
с неюной, сильной, безобразной, непонятной, хрупкой,
коней любившей, а не принцев, губы в коньяке,
орлом держал её в когтях и звал, смеясь, голубкой,
не ведая, что был у ней синицей в кулаке.
Шуршания ресниц уже не будят,
пророчат сны другое по утрам, -
жизнь об колено Kамасутры судьи
согнут тупым углом напополам, -
и клином журавлей запустят... . Мне бы
зажатым быть и на ноге кольцо,
чем журавлём стоять в затылок в небе
и думать, что паришь с орла лицом.
Когда играючи, танцуя,
зажав букеты поцелуев
меж губ, меж ног, будила утром рано
любовь и я, слезая со стакана,
гордыню натянув до пят,
как-будто Бог на мне распят,
кричал, что лишь гожусь для смерти,
для жизни слишком слаб, … не верьте.