ЛИНИЯ МАТЕРИ (Мемуары)

  Когда мы были маленькими, мать отправляла нас на летние каникулы в Чечню. Интересно, что в те времена через станцию Белгород проходили только транзитные поезда дальнего следования, но, тем не менее, мать заказывала билеты предварительно. Их доставляла на дом девушка, и мать расписывалась в квитанции. Платились ли деньги из рук в руки, я не помню, но посадка в вагон проходила без сучка и задоринки. Потом система предварительной продажи билетов на проходящие поезда умрёт вплоть до появления в конце 80-х годов Автоматизированной Системы "Экспресс". Впрочем, я мог и позабыть точное название этой Системы.
   Помню, однажды, я ехал в одном купе с актрисой из МХАТа и Главным режиссёром студии "Союзмультфильм", который занимательно рассказывал о мультфильме "Первая скрипка", ещё не вышедшем на экраны. А потом, в Харькове, к нам подсел дяденька в чесучовом костюме, и они с главрежем долго хлопали друг друга по плечам и кричали: "Колька, ты!" и "Васька, ты!". А, достав из чемоданов закуски и выпивки, они полностью переключились на себя и на воспоминания о Войне и бубонили, уже тихими голосами, так до самых Минеральных Вод. А бедная актрисуля, надув губки, ложилась на полку, поворачивалась лицом к стенке и засыпала. Я был тогда мал, чтобы понять - были они с главрежем любовниками или нет, да и не касалось меня это. А вот такие странные и неожиданные встречи, как эта, с дяденькой в чесучовом костюме, случающиеся в пространствах нашей необъятной страны, меня перестали удивлять только в последние годы.
   Для меня поездка в экспрессе дальнего следования заканчивалась на станции Минеральные Воды Ставропольского края, и я шел искать свой дизель на Махач-Калу (тогда написание этого дагестанского города было таким). Пять-шесть часов тряского хода и я в - Алпатово. Здесь меня встречали дядьки, тётки, молодые их отпрыски и дед с бабкой.
   Немного истории. В самый разгар Великой Отечественной Войны, то ли в 1943 году, то ли в 1944 (я уточню) по приказу Сталина все чеченцы и ингуши были вывезены на Алтай и в Казахстан, а Чечня, как благодатный край, опустела. После войны, в 1946 году, в нашей полосе, по словам моей матери, разразился страшный голод, да такой, что трупы валялись по обочинам дорог. Для жутко израненной страны, тяжело осваивавшей свою Победу, это было уже слишком. Наверно ещё и поэтому, было организовано переселение из районов Воронежской, Липецкой, Тамбовской областей на зе'мли, переставшей существовать, Чеченской Автономии (её восстановит в 1957 году Хрущ - я об этом напишу ниже). Прибыв на место, народ сразу же взялся за дело, правда, не без типично российской бестолковости. Лучше не придумали, как посеять диковинную для русского мужика культуру - хлопок. Если строить саманные дома под солому научились быстро, распахивать целину и залежь было не впервой, то с хлопком вышел форменный конфуз. Через два года от этой затеи отказались и принялись возделывать виноград. У мужиков и баб из средней полосы России, до сих пор не видевших в глаза лозы нектарного сока, стали чуть ли не сразу получаться образцы товарных и марочных вин.
  Дед мой, Тихон Фёдорович Га**ко был принят кладовщиком в Заготзерно, а баба Дуня осталась на хозяйстве кормить ораву детей малых и постарше: Славу, Костю и Веру. Это были мои несовершеннолетние дядья и тётья. Та, что постарше, тётка Галка устроилась работать в правление совхоза счетоводом и сошлась со своим дядькой Володей.
  И потекла жизнь. Размеренно, под  жарким солнцем продолжалось это до того момента, когда на станции остановился товарняк и из него посыпались на железнодорожную насыпь тюки, утварь, орущие детишки, спрыгивали парни, спускались укутанные по брови девушки, не торопясь слезали старики. Под казанами разводили костры, готовили варево, отдававшее бараньим духом и кинзой. Зазвучала странная нерусская гармошка, ударили в  бубен.  Так праздновали своё возвращение на родину первые чеченцы, реабилитированные в Хрущёвскую оттепель. Русские стояли изумлённые поодаль, звать их никто не звал, а они стояли и глазели, разинув рты. И, странное дело, чем больше продолжалось это оцепенение, тем большее напряжение повисало в воздухе. Вдруг взрыдывала истошным звуком какая-либо бабёнка от страха и непонятной жути, появившейся с этими приезжими, и  тут же получала острого толчка под бок: - "Молчи стерва и смотри!" Переночевали чеченцы под открытым небом, в теплушки они прятаться не собирались, а на утро у них уже закипала работа. Размешивалась глина с соломой. Лошади топали по вязкой жиже, погружая в неё свои коленные чашечки, а бабы, задрав юбки, месили ногами жижу наравне с лошадями, пока она не становилась пластичной. Её вываливали лопатами в деревянные опоки и оставляли лежать под открытым небом. Из этого получался кирпич, высушенный на солнце, который и по сей день называется саман. Спешили. До осенних холодов дома надо было подвести под крыши. Чеченцы всё делали сами.  
   Через несколько лет, уж и не помню по какому случаю, я побывал  в таком доме с ошеломительными коврами на стенах и дорогим инкрустированным оружием, развешанным на этих коврах. Потом очень долго пришлось расхваливать хозяина дома за убранство.
   И всё-таки потихоньку жизнь налаживалась. Строились арыки и копались пруды. Земледелие полностью зависело от влаги, доставляемой по оросительным системам. Для высоких урожаев сельхозкультур дождей явно не хватало. Но не только это занимало людей. Начинались стычки между русскими и чеченцами. Я сам был свидетелем следующего действия. Две группы разного возраста русских и чеченцев растравливали на драку двух малышей лет семи - восьми. Окровавленных мальчишек оттаскивали и в кулачный бой вступали пацаны уже повзрослее и так вплоть до зрелых мужиков. Толпа с обеих сторон орала, улюлюкала, свистела, хлопала в ладоши. Удары соперники наносили осмысленные, борьба, как правило, не допускалась.
   Кстати, борьбой занимались между собой чеченцы; русские ходили в секции бокса при Домах культуры. Дядя Костя в те годы был чемпионом Чечено-Ингушской АССР по боксу в среднем весе. Чеченцы, даже гораздо крупнее дядьки, побаивались его и проявляли к нему почтение.
  Незаметно, начиная с малого, за несколько лет дошло до поножовщины. Кулачные поединки прекратились. Вот тогда-то, по-моему, в конце 60-х и началась современная кавказская война, свидетелями которой мы сейчас являемся.
  Помню, очередные каникулы заканчивались, и за мной приехал отец. Муж тётки Галки, Владимир Васильевич Бо**ко, предложил велосипедную прогулку к Тереку. Я сидел на багажнике у дяди Володи. Через виноградники и дремучий лес тропинка привела нас к реке.  На крутом берегу излучины реки мы спешились. Было так здорово, метра 3-4 под нами бурлила река и выходила спокойно на противоположный берег метров через 50-100. Река несла обломки сучьев и всякую непотребность. Отец и дядя Володя, привязавшись верёвкой к здоровенной груше, что росла на нашей полянке, полезли в воду, а я остался на берегу, хлопая комаров.
  И вот я увидел ЕГО. Отец и дядя Володя перешучиваясь бултыхались в воде, ухватившись за верёвку, и не замечали ничего. Течение было опасным, немного смельчаков в этом месте переплыли с берега на берег и их имена уже стёрлись в памяти тех, кто их знал. Я продолжал наблюдать за ТЕМ, которого увидел. ОН был на том берегу, но шёл явно к нам, твёрдо и не сгибаясь. Как мне казалось издали, за спиной у него была палка. ОН остановился, снял палку с плеча и из неё выдулся пузырь дыма. Потом прилетел звук выстрела и с груши посыпались маленькие дикие плоды. Отец и дядя Володя оторопели, они сразу поняли в чём дело и стали карабкаться по крутизне на берег, благо верёвка была надёжна.
- Это он по нам выпалил,- сказал дядя Володя.
- Далеко, попасть трудно,- заметил мой папа.
- Он может быть не один, и даже на этом берегу кто-нибудь из них может поджидать нас.
- Тогда быстро уезжаем. Сергей - ты с дядей Володей, он лучше водит велосипед.
Тем временем ТОТ гад выстрелил ещё, но на этот раз явно промазал.
          А эту вставку я делаю сегодня, 13 апреля 2014 года. Потому, что я вспомнил! Когда мы с
         отцом приехали в Белгород, была глубокая ночь, и отец повёл меня домой через весь город.
         А по дороге он сказал, что на днях в Белгороде в торжественной обстановке зажгли
         Вечный Огонь, и мы завернули к мемориалу. Так вот, мемориал Вечный Огонь в Белгороде был открыт 5 августа 1959 года.
  Так было, я помню. А было и по-другому, метких выстрелов становилось с годами больше, количество убитых увеличивалось.
  И вот наконец-то память привязывает меня к конкретной дате. 1965 год. Я в пруду ловлю рыбу, а по бережку молодой чеченец гоняет стадо коров. Я смотрю на поплавки, а чеченец, видимо, решив отдохнуть, присел рядом со мной. Он молчал и только дышал. Пауза тянулась, молчал и я. Первым заговорил он:
- Мой папа зарезал одного русского.
Я не пошевелил даже пальцем в ботинке. Чеченец продолжал:
- А мой дядя зарезал двух русских.
Я даже не моргнул и не повернул к нему лицо. Чеченец продолжал:
- А мой дедушка говорит мне - ты что - не джигит?!
Я поднялся не торопясь и стал собирать снасти, накручивая леску на удилище. Медленно и с достоинством, без страха. Чеченец сидел на корточках и улыбался, глядя на меня снизу.
- Ты ничего не можешь сказать, - сказал чеченец и продолжал улыбаться. Это была провокация. Все мальчишки моего возраста уже понимают это, хотя самого слова могут и не знать.
- Ты посиди здесь, а я схожу за своим дядей. Мой дядя - Костя Га**ко. Знаешь такого?
Чеченец вмиг уронил свою улыбку, как змея сбрасывает шкуру во время линьки. Потом я видел его ещё несколько раз, но больше он ко мне не подходил.
  Теперь, по прошествии стольких лет, я, не придавший тому разговору какого-либо значения, начинаю задумываться. Ведь не зря же в Писании присутствует Троица: Бог-отец, Бог-сын и Бог-дух святой в своём единении. Да ведь всё просто! Есть отец, есть сын и есть между ними дух, то есть слово, общение. Тут как в псалмах: и вдохнёт отец дух в сына своего, даст ему слово. И может, что слово даст сыну меч, и может, что слово даст ему свирель. И ещё проще: идеология передаётся от отцов к сыновьям, женщины тут мало при чём.
  Где этот чеченец? Может дорога привела его в Бесланскую школу, в спектакль на Дубровке, разметала адским пламенем по вагону метро или лисы растащили его простреленный труп по кавказским сопкам.… Да мало ли где.
  Если в семье воспитывают мальчиков в духе: "убей русского", то вряд ли такие нации когда-либо уживутся с кем-либо на иной почве, кроме этой: "Убей русского! Зарежь русского!"
  Вот к чему привёл весь их жизненный опыт, этих свободолюбивых горских чеченцев.
  Я, когда в те далёкие спокойные годы, ездил по Кавказу, обратил внимание на старинные башни в Осетии и Дагестане. И это объясняется также просто. Люди ограждали себя от чеченских  набегов.
  Чеченец - это вайнах (витязь - по-нашему). Угнать табун, отару, стадо, похитить и изнасиловать женщину, привязав её к своему гарему - вот и вся доблесть рыцаря - вайнаха. Не построен ни один город, ни один каменный мост за тысячелетнюю историю этого народа, не говоря уже о какой-либо цивилизаторской миссии, принесённой другим народам…
   А пока семья Га**ко растёт, развивается, и род моей матери угаснуть не должен, и совсем не знает, что грядут страшные 1993 и 1995 годы.
  А за пять лет до начала событий того времени, в 1987 году я похоронил своего отца Яковлева Петра Гавриловича. Он умер быстро и тихо и никому особо не доставил хлопот. И я через восемь месяцев после похорон поехал на Кавказ. Я немного отдохнул в санатории и заехал к материнской родне. Кажется, в Чечне был уже Автурханов (или ещё Закаев - коммунист?). Я не стратег и не политик, но когда по моему приезду собрались все на торжество, я им сказал:
- Вы живёте не на своей земле. Бегите, продавайте всё за бесценок. Россия - баба неласковая, но горло вам не перережет.
  Так я и сказал.
  Да так всё и осталось.
  А в 1991 году началась свистопляска. Пришёл Джохар Дудаев (Тартусский Волк), который был поднят на щит своими соплеменниками и некоторыми руководителями Европы и США, естественно.
  Так большая политика пришла в нашу семью. Игорь Кр**ов попал под сокращение и вынужден был законтрактоваться офицером - воспитателем в Наурский гарнизон дудаевского Южного фронта (эка хвачено!!).
  В Грозном начались расправы над русскими за более-менее приличное жильё. Из наших га**вских лучше всего сработал нюх у Светки Кр**вой (первая дочь тёти Веры). Схватив в охапку всё, что у неё было, она рванула в Липецкую область, откуда родом муж, где и живёт она по сей день, надеюсь, счастливо.
   В 1992 году мы снова смогли встретиться, уже в Калининграде, где умер старший сын Га**ко - Вольдемар. Я смутно помню родню. Кажется, были Кр**вы тётя Вера и Иван, дядя Володя Бо**ко - велосипедист, и я. Родственников вдовы Веры я не помню совсем. Кажется, была какая-то родственница из Рыбинска. Волей-неволей после поминок зашёл разговор о Чечне. Я повторил то, что сказал в 1987 году. Дядя Володя отмахнулся, мол - это всё политика тэйпов чеченских (кланов - по-нашему). То бишь, вопрос будет решаться на уровне междусобойчика.
  И полыхнул 1993 год. Танки горели в Грозном. Первым захваченным русским солдатам отреза'ли яйца, потом стали отрезать головы.
  Изнасиловали Наташку - дяди Костину дочь. В милицейском участке они написали заявление об изнасиловании, а вечером к ним в форточку влетела граната без взрывателя. Теперь всё стало предельно ясно. На следующий день они выехали из Алпатово, что' продав по бросовой цене, а что' бросив просто так. Сейчас они живут в Северодонецке, в Украине.
  Неясная история случилась с Игорем Кр**вым, которому легко подписали рапорт на увольнение из Вооруженных Сил Ичкерии (уже появилась и она). Где-то они с отцом, то ли в кубанских казаках, а то ли в ставропольских. А может, фермерствуют где-нибудь. Точно не знаю.
  А тётя Вера Кр**ва приехала к нам, в Белгород. Мои сёстры помогли ей со статусом беженки, пробили общежитие, ссудили денег. На работу она устроилась, сошлась с мужичком, но занедужила, расхворалась и умерла два года назад в глухой деревеньке, в пятидесяти километрах от Белгорода. Мы отвезли ей веночек и помянули нашу мятежную тётку, у которой, по сути, никогда своего двора и кола так и не было. Фотографии могилки отослали дяде Косте.
  Изшаивает фамилия Га**ко. Если посчитать парней, то остался Вовка Костин, да Серёга Славкин (если фамилия Га**ко его устраивает). А так, говоря по-простому, Славка был изгнан из той семьи за пьянство и беспутство ещё в начале 70-х годов прошлого века.  
  Дольше всех в этой Ичкерии продержались Бо**ко - тетя Галя и дядя Володя. Они пользовались безусловным авторитетом у чеченцев и ингушей за терпимость свою, радушие, хлебосольство, не отказывали в решении производственных вопросов и всегда делились знаниями. Но когда вокруг не осталось русских дворов, и тётка с дядькой ощутили на себе неласковость взоров вооруженных бородатых людей, шастающих по Алпатово, старики честно испугались. А тут внезапно пал дворовый пёс, и перед угрозой того, что вырежут или потравят всю живность и их самих, бездетные тётя и дядя  приняли решение. Скарб покупала у них надёжная чеченская семья. Деньги дали небольшие, но и совсем уж не бросовые…
  …Всё, прощай Алпатово! Гуд бай, Чечня!
  Так что после отъезда тёти Веры, они продержались совсем недолго. Дядька увёз тётку в Ставропольский край к своей племяннице, где они купили маленький домик. Но счастья уже не было, и тётя Галя тихо умерла у себя в Ставрополье за год до того, что и тётя Вера на Белгородчине.
  Лежат Га**ко, кто где, непутёвые.
  И только дедушка с бабушкой лежат в чеченском суглинке.
  Что в итоге у этой семьи?  На сегодняшний день живут прямые потомки Га**ко деда Тихона. Это моя мать (Яковлева) - старшая по первородству из всех. И Костя Га**ко - шестой ребёнок.
  Отдельной строкой может стоять пропавший без вести  пьяница Славка.  Вот практически и вся фамилия. Ручеёк га**вских генов может побежать и заручеиться от Вовки дяди Кости. И поднимется род, если Вовка этого захочет.
  А в Москве и в Борисоглебске живут два брата Алексей и Сашка по фамилии Фи**ко - оба от тёти Вари Га**ко и Митрофана Фи**ко. Но это совсем другая история, как и я в ней.
  Вот так тают рода российские, растрачивая силы на чужие земли, в которых не смогли укорениться и обеспечить себе достаток. И исчезают они, проданные и преданные властью и той же самой властью, проклятые.
                                                                                                
                                                 2005 - 2006 г.г.

P.S. 28 февраля 2008 года умерла моя мать - Яковлева Екатерина Тихоновна.  
        18 января 2010 года я ездил в Украину, в Северодонецк, на  похороны дяди Кости.
              
                                                  Всё. Конец.