где одно полыханье лучей,
окружает весна Пастернака,
но уже без грачей, без грачей,
без саврасовских этих обмылков
среднерусского, мля, мартобря,
без осколков вселенской бутылки,
что давно чернотою горят,
отражаясь как брянское горе
и надежда рязанской тоски
в переполненном водкою взоре,
в том, который, по-своему, скит.
Без грачей Пастернаку не мило.
А скорей всего, это я вру,
потому что пернатый обмылок
мне всегда и везде ко двору.