и даже про нас как будто.
Про это, про то и про сё
скулила, покинув будку.
"Ты сможешь прожить свой век
не очень, ни шатко-ни валко,
на то ты и человек," -
пророчила мне собака.
"А та, что сейчас с тобой,
с тобой никогда не будет.
Ей нужен рассвет золотой,
кибитка, гитара, бубен.
Не слёзки, а плач навзрыд
и хохот до слёз ей нужен.
Рассвет, что сейчас горит,
ей будет судьбою и мужем.
Введи её в свой приют,
раздень, овладей в постели.
Но то, что с тобою поют,
такие ни в жисть не пели."
Всё это не знал я сам,
но верил тебе, собака,
как верил бы небесам,
правдивым огням зодиака.
Узнал в скулеже твоём
всё то, что мерещилось что ли,
весь невыносимый объём
солёной оседлой боли.
