С утра щеголяли
мы в розовеньких ползунках.
Мы на одеяле
в тенёчке гуляли,
и с ветки нам хвастался птах,
что август истает,
и наша простая
пустыня опять зацветёт,
что ночью болтает
луны запятая
о том, где попрятали мёд
смышлёные пчёлы.
А ветер весёлый
с магнолий срывал лепестки.
И слышалось соло
певца-богомола
и кошки соседской шажки.
А нам и не надо уставшего града с погодами ниже нуля,
туманных сюжетов на грязных манжетах от голого вдрызг короля,
а с ним – костюмера, страшнее химеры, романов, гурманов, горбов
на согнутых спинах, укусов крысиных и подлого слова любовь.
Как ветер полощет
полуденной рощи
отчаянные флюгера.
Что может быть проще:
единственный росчерк
упавшего с неба пера –
ни славы, ни денег,
лишь спящий младенец,
вздохнувший негромко «агу».
Мой свет и святыня
зацветшей пустыни.
Спи, девочка, я стерегу.
