он не рассказывал даже жене.
Бой на границе, короткая схватка
на необъявленной давней войне.
В праздники, после второго стакана
он, помрачнев, умолкал тяжело.
В нём поднималось, душило дурманом
то, что, казалось, быльём поросло.
То, как с напарником шли по участку,
горной тропы ненадёжная твердь,
пёс, задышавший тревожно и часто,
поздно заметив бесшумную смерть.
Младший, ушедший по ложному следу,
солнечный зайчик на спуске клинка,
и предвкушение скорой победы в
узких раскосых глазах чужака.
Дальше невнятно - как, пальцы сжимая,
он запускал их в чужие глаза,
боль под лопаткой, внезапная тьма и
злых подоспевших ребят голоса…
И, улыбаясь жене виновато:
- Больше не буду, родная, прости.
А на Востоке крутые ребята,
с ними, пожалуй, и нам по пути.