На закате кровеют, сводят цветом с ума:
На болоте, на Серном - расцвела терефея,
Лепесточная фея, заалевшая тьма.
Черный стебель змеится в стылой жиже болотной,
В чаше рдеющий венчик разжигает огонь.
А вокруг бешеница жмется к берегу плотно
И дурман свой извечный посылает вдогон.
Не боюсь, не боюсь я!... Только вся леденею.
Только выпь прогудела ветром воющим в ночь:
" В гати дряхлые брусья. Осторожней будь с нею.
Только гиблое дело... И тебе не помочь.
Злобной мачехи ревность и досада заели
Жизнь твою молодую, завели в эту гать.
Но торфяной царевной будешь в лунной капели
Малахитовым гребнем кудри-волны чесать.
И она не получит терефеи могучей,
Вмиг состарится словно ветошь, рваная вдрызг:
И с заоблачной кручи вниз рванется сквозь тучи -
Визгом крысы огромной станет мачехин визг...".