Достигнув Собственного Мира, оставив позади тёмное небо, свободное и от стены Чёрных Драконов и от весёлых синих огоньков тумана, под бурные приветствия друга, Рута пятками стукнул по белым драконьим бокам, заставив ездового зверя, лихо перекувырнувшись, подбросить его на раму. Взмахнул руками, сделал сальто назад и приземлился точно-точно, не покачнувшись. Потянулся сладко и, подпрыгнув, повис на верхней перекладине. То сидишь на цепи, то летишь бесконечно, проклятие, сколько можно!..
- Привет-привет! - воздел руки Дрёма, оставляя под ними след от движения, как веера двух крыльев, не прохладой, а теплом обдающие. - Заходи-заходи к себе!..
- Не наглей, а?.. Ты, грядущий владыка вселенной!..
Рута качался на перекладине и не думал спрыгивать внутрь. Невольную параллель образовав с недавно качавшимся на нижней перекладине Доминго в абрисе готически-прекрасного трона. Как-будто Фортуна улыбнулась одному, потом другому, другим уголком губ. Свести она хочет их или рассорить? Рута вскарбкивался, качаясь, босыми ногами по косяку вверх и обратно, выстукивая... Мелодию!
Там должны быть слога! Дрёма знал её... Мотивчик Фавор - чисто дроидский, мягкий, а у людей была своя песенка Фавор... Старая... Невозможно старая. Не так серьёзно звучит её название: "Фарт... Песенка Фарт-топовых!.." Так правильнее.
Изначально "фарт-топовые" - самоназвание игроков предпочитавших, и придумывавших новые, соревнования, игры, успехом мало-мальски зависящие от игроков, в остальном от судьбы. От фарта. Игроки Против Секундной Стрелки - наследники канувших в историю братств... Лихая, лёгкая, просто отчаянная. Стиля ай-вайолет, без музыкального сопровождения. Но прыгать и "топать" можно! Её нечасто пели на Мелоди, а обыкновенно использовали как сигнальный выстрел, прелюдию, старт какой-нибудь рисковой игры. И при начале показательных борцовских состязаний. Соответственно, Рута её отлично знал. Призывание удачи. Да, текст хромал, зато экспрессия зашкаливала. Благо, относя без сомнений к себе, и желая на старте взбодриться, каждый участник от всего сердца пел и топал!.. "К нам лети, фарт-топовым!.. К нам - рискнуть готовы мы!.." Дальше в том же духе.
- Может ещё и не подслушивать вас, - осведомился тем временем Рута, - а, дроид, закабаливший человека? Слушай, научи меня твоим штучкам!.. Они действуют на всех без разбору, и или я один ненормальный, такой податливый?
- Иди-иди уже! - снова замахал на него Дрёма. – Ну, хватит шутковать!.. Тебе стоило труда прибыть к Собственному Миру, представь, мне тоже!.. Хорошо бы не зазря. Да, и слушай сколько угодно, всё равно ничего не поймёшь!
- Ты так любезен!
- Рут-та!..
Рута раскачался сильней и завершающим сальто очутился за рамой мира.
Тёмная, звёздная ночь... Снега... Тихо, зеленоватые флаги северного сияния... Наигладчайшим голубым льдом блестит за деревцами в снежных шапках поверхность стократного Лала, отражает широкие всполохи. С наслаждением хозяин мира вдохнул свежий, вкусный воздух.
- Зови! - сделал он широкий приглашающий жест с преувеличенным поклоном, словно мог впустить друга дроида. - А я погляжу на метку. За долгий путь в награду. Заслужил?
Понять, что совершает некоторую бестактность, Рута не имел возможности... Совершал. Необязательный жест воочию демонстрирует высшему дроиду его ограниченность. Недоступность в двух шагах находящейся тайны, мечты - чужого Собственного Мира... Недоступно... Нет, об обидах речь не шла! Но, что интересно, и на фоне спешки, редкой встречи с возлюбленной, это задело его. Ещё интересней, что разговорчивый дроид, эгоистичный дроид другу не признавался, ни полслова замечания или упрёка, совсем как человек, о действительно задевавшем его...
Рута шлёпнулся прямо в сугроб, на животе устроился, представление будет... Очень нравилось. Завораживает.
Дрёма закивал согласно, метка классная, да, любуйся. Откинул бархатную полу верхнего одеяния, он похлопал себя по нижнему, жёлтому, как человек ищущий что-то в карманах. Метка проявилась, видимая только ему, на тыльной стороне ладони. Дрёма подбросил её, схватил и кинул от рамы прочь, как плоский камень пускают скакать блинчиком в озеро. Дождавшись возвращения обратно, поймал, поднёс к губам, шепнул что-то беззвучно, и неавтономный дроид начал свою работу.
В данном случае Дрёма использовал метку как гонца. При том... - для себя лично. При том... - к закрытому семейству без указания трона 2-2. При том... - ей же не дано проникнуть в семейство, значит не к высшему дроиду отправлял, а к метке-приёмнику, истощая его ресурс... Вот так и накапливаются дроби дробей!
Полу-запретное дроид без сожаления, но и без охоты тратил на ухищрения подобного рода. Это, как тратится на необходимое... Охотней бы прокутил в общей форме, в кругу чар станцевав на Мелоди... Круг не дольше! Ну, два... Ну, три!.. Но за это на турнир пойти - легко! А за сложенные дроби дробей, мелко как-то...
Начало действа Рута проморгал! Столько раз пытался уловить, ни в какую... Дрёма и не спешил, вроде. Быстрых движений не делал. И то, что пребывало на костяшках поднесённой к губам руки, не мельтешило... Но вот что там?! Что - не разглядеть до начала. Что бы то ни было, оно начинало закручиваться в клубок.
Сначала ровными стремительными рядами... Разворот. Перпендикулярно... Разворот. Под углом... Под разными углами... Всё меньше и меньше кладя параллельных оборотов. Клубок рос, становился рыхлым. В какой-то момент шнур, образовавший его, стал отчётлив. Прозрачный в слоях, стеклянный...
Как объяснить... Неизвестно, как для дроида, а для человека путь метки… Осязаемо виден! Нечто среднее переживал человек, наблюдающий метку в движении, между желанием схватить, поймать, присвоить и таким чувством, кода простор несётся навстречу. Настоящий, такова иллюзия причастности! Как в очках-симуляторах, скрытой механике. Или когда в высоком небе, игра есть такая, падаешь с дракона нарочно, кувыркаешься сколько успеешь, пока не поймает тебя, фыркнув сердито или даже куснув за ухо!.. То есть, Руте отчаянно нравилось на метку смотреть не потому, что в стеклянном клубке есть особенное эстетическое совершенство.
Прозрачный шнур, образованный тысячами комет, с бешеной скоростью текущими то в одну, то резко - стоп! - и в обратную сторону... Они создавали эффект общей пульсации. Чего-то непосредственно, порывисто живого. Переживание схватывания и полёта для Руты начнётся со следующей фазы.
"Черепашья метка..." - Под нос себе буркнул Дрёма, неизменно выбиравший именно медлительную её. Ради друга. Порадовать человека - святое для дроида.
Достигнув размера с драконью голову, метка начала финальный, не черепаший, но действительно долгий танец.
Он не обязателен. Далеко не все метки совершают его каждый раз, если выполняют известное им задание. Новые обращаются к памяти. Повторяют старые, вроде этой, поиск от начала и до конца. Древние и занудные. Кстати, и Доминго их предпочитал. За надёжность.
Танец перепроверки. Наматываясь, дроид просканировал, осмотрелся в пространстве. Приметил подходящее. Отчеркнул. Дрогнув, переменив направление в последний раз, сфокусировался на адресате, обнаружив его и расстояние до него. Метку Проблеск. А затем пошёл вспять по слоям, по всем мгновенным остановкам на предыдущих дроидах, обнаруженных и отмеченных им ради малейших совпадений с целью. Соотнося каждого с подлинным адресатом. Каждого!.. Убеждаясь в правильности выбора.
Со стороны выглядело так... У шнура обнаружился конец, расщеплённый надвое, как миниатюрная, сурово сомкнутая пасть. И этой пастью, насупленной крутолобой головой метка нырнула, будто в волны, в собственные ряды... Ряды и волны петель... Рыхлые, нескончаемые... Навылет, по касательной, прямо, извилисто... Пересекая клубок, запутывая безнадёжно, постепенно затягивая его. Собою наращивая... Сферическое облако петель...
И это не всё... В клубке-сфере, стеклянной, видимой насквозь, Рута смог разглядеть начало шнурка. Условно, хвост. В противоположность морде - заострённый. С трещоткой голоса метки. Восхитившись, как первый раз!
Дрёма терпеливо скучал, подперев щеку рукой, держать сферу теперь не требовалось: "Черепашья метка..."
Рута увидел хвост, потому что зазвучал, загудел, и увидела его метки голова... И началась погоня!.. Разинув пасть, морда ныряла в клубок в петли и витки... Хвост убегал юрко и лихо!.. Рута болел за морду! Поймать, ух! Ухватить!..
Прочитав самого себя, клубок начал сжиматься: морда поймала хвост. Вцепилась. И заглатывала... Метка сжималась, всё ярче светясь. Кометы сливались в ней. До ослепительной звёздочки!.. Опс!.. Фейерверк! И нету!..
Дрёма сделал подбрасывающий, ловящий жест рукой. Огоньки просыпались и растворились в ладони. Рута аплодировал ему! Нет, неплохо дружить с дроидом, интриганом и эгоистом!..
- Хочу такую! Почему, Дрёма не раздать людям метки?!
- И что ты будешь делать с ней?
- Тебя звать!
- Для чего?
- Эээ...
- Вот потому! Чтобы попусту не приставали!..
- Эх!.. - Рута вздохнул.
Обернулся к Лалу, звёздам, к домику на берегу… Зайти, рябину погрызть?.. И спросил:
- Я нужен вам туточки?
- Скорее, да... Не знаю, какие новости у неё.
Недолго оставалось гадать.
Дроид желания, Проблеск, предупреждая, ответила бумерангом своей метки... Кометой, промчавшейся мимо. Дрёма исчез на короткий миг, когда... Дверной звонок ожил и Рута повёл рукой...
Никто не зашёл. Никто не предумал. Никого не было тут...
Она станет возникать, так не возникнув. Уходить, так и не зайдя. Запретно заходить в Собственный Мир?.. Подчиняюсь. А уходить из него не запретно?.. Вот и отлично!..
Разговаривать при таких ухищрениях неудобно. Но возможно. И всё в целом - просто волшебно!.. Словно к метке, свивающей, запутывающей и проглатывающей самоё себя, к азарту предопределённой и каждый раз затягивающей погони, Рута не мог привыкнуть к зрелищу свидания этой удивительной дроидской пары.
Дроид желания, Проблеск не имела права контактировать с людьми. Она и не пыталась!.. Для Руты она начинала исчезать снаружи рамы, на фоне облачных миров. Удаляющейся, уменьшающейся. До прозрачного. И до точки. Чтобы вновь от рамы повторить путь.
Дроид желания, Проблеск не имела права без указания трона контактировать и с дроидами вне закрытого семейства. Она разве пыталась?.. Для Дрёмы она начинала проявляться внутри за рамой. Полупрозрачной, крошечной. По мере приближения обретая чёткость, плотность, детали. Она приближалась лёгким шагом, возле рамы исчезая. Так и не проявленная. Чтобы немедленно повторить цикл. На фоне зелёных, переливающихся флагов северного сияния.
Миг желания неуловим. Обстоятельства не приводят к нему. И по следу его не настигнешь. Потому что мнимы. Желания иллюзорны.
Для человека Проблеск - снаружи пропадает. Для дроида - внутри разгорается. Исчезает, не возникнув. Растёт, и оказывается пустотой... Вплотную подойдя, оказывается пустотой... Не было её ни там, ни там. Горюй, Доминго, или гневайся, как тебе угодно!
Схему придумала Проблеск сама. Дроид грациозный, хитрый и лукавый. Вуали покровов, юбок, шалей, украшения, вуаль скрывала и тонкие черты... Дроид не уступавший в лукавстве своему возлюбленному антагонисту. Для шутки придумала, чтоб удивить его, подразнить и повидаться... Сюрприз!.. Шуточное изобретение, а как пригодилось!
Она шла, пропадая-приближаясь... На середине первого цикла, поклонилась. Пальчиками подхватила вуаль... - шлейфа, юбки, мантии?.. - присела в поклоне, обращённом к обоим… И чарующе, звонко рассмеялась...
Мало сказать, что Проблеск хохотушка. Она - насмешница, ангел дразнилок и куплетов, чертёнок розыгрышей, знаток дроидской истории. Исключительный знаток: находящихся в разработке, актуальных, исправленных, аннулированных с ходом времени законов, и неписанных пока, находящихся ещё на стадии тенденций… И первая хохотушка!
Послала воздушный поцелуй...
- И тебе привет, Блес... - откликнулся Дрёма.
Следующий цикл её появления-исчезновения они как-то все вместе промолчали, совсем как люди.
Отношения двух дроидов, более подростковые, чем у людей. Обое старались казаться легкомысленней, холоднее. И Проблеск, для которой переход в закрытое семейство одновременно стал переменой первой расы от тепла к холоду, и ей демонстративная небрежность давалась не легче, чем оставшемуся верным себе, тёплому и вольному 2-1, Дрёме. Личные характеры? Или последствие того, что объятие, объединение антагонистов невыгодно обоим? И без оного гул их орбит слишком резонировал, чрезвычайно замедляя всё внешнее, движения, речь, способность обращаться к памяти.
Если человек целиком трон, совокупность плотных орбит, и промежуток между ними годится максимум для одной в жизни любви, делающей двоих полностью завершёнными тронами, - да, как и говорилось многие века "вторая половинка", - то просторность дроидских орбит означает более полное переплетение, и большее замедление в результате. Ну, что получается? Зачем?.. Один трон из двоих? Тесно. Без имени, функции, без дроидов семейства? И это при замедлении! А при обнулении то же самое, разбросит их пустыми на огромные расстояния прочь? Не может не вызывать дискомфорта подобная перспектива.
Вот почему дроидские союзы любого плана это вечное кружение, вечный танец. Но выход есть! И он удесятерял энтузиазм Дрёмы. Пример решённой проблемы каждодневно перед глазами, синие огоньки сыплет, за нарушителем следит... Доминго!.. Удачливый, расчётливый, идеальный провокатор!.. Он личным примером указал путь: в паре дроидов один должен уже сидеть на троне! Благословенье Фавор!.. Но чтобы сманить возлюбленную от Августейшего... Ооо!.. Дрёме нужен трон грандиозный как гора Фортуны... Вроде трона Доминго!..
Дроиды желания – не дифференцированные дроиды. По функциям, по силе, по областям воздействия - нет. Они импульсы в чистом виде. Стимуляция. Катализаторы. Объединение с дроидом желания это побуждение, толчок. К чему? При сильной воле, хорошем сосредоточении решит сам человек. Если глава направил к Восходящему, то решил он, зачем именно направляет. В остальных случаях, как карта ляжет! Эта степень непредсказуемости и была признана недопустимой.
К тому же возникли некоторые проблемы с растождествлением...
Полноценные контакты Восходящего с иными дроидами мимолётны. Конкретны. Помогают ответить на вопросы: как, где, с чем связано? Помог в поисках - и свободен. А не "чего я хочу". Это - исходная точка, а не конкретный запрос. И под воздействием дроида желания ответ на него станет разворачиваться бурным потоком, быстро и долго, ясно указывая главе направление поисков, тяготение к определённому типу эскизов, способу сборки. Не будет прыжков с темы на тему. Всё так... Но когда же его следует прервать, это воздействие? И так ли хороша последовательность в намерениях. Может быть, этому конкретному Восходящему суждено и лучше для него именно скакать от одного к другому, бросаться в крайности, переиначивать эскиз?.. "И пропустить срок?.." - можно возразить на это. Можно... Трудно выбрать. Невозможно выбрать за другого. И дроиды предпочли опять невмешательство.
Зная, что в планах их задействован человек, Проблеск хулиганила, интриговала на грани прекращения дроида.
- Получилось?.. - проворковал Дрёма, налюбовашись.
- Да-а-а... Даже не знаю... - кокетливо отвечала Проблеск, напевая. - Сто, да десять, да один - на выбор тебя устроят?.. Пере-пере-переводчиков со всего на всея?..
Она закружилась, смеясь, вблизи-вдали разом и пропала.
- Ты шуточки шутишь, Блес?.. Бесик, бесёнок!..
- Не-е-ет... Дрим, я когда-нибудь шутила? Я так серьёзна, так серьёзна, самой страшно, как я серьёзна!.. Шутила ли когда я с тобой?..
- О, сладкая песня Фавор, Бель, давай метки!.. Нет, прежде - ответь ты мне, несчастному, драконами преследуемому одиночке, - каким образом?! Блес, я не верил! Но и не спорил, это была твоё предложение... Открой тайну теперь! Каким предлогом, каким крючком поисковика, огибающего семейство можно захватить без указания трона? Изнутри семейства... Без спросу?.. Когда ты выйти ко мне не можешь!..
- Без спросу?! Дрёма... Захватить, Дрёма?! Дурачок!..
- Нет, а знаю, что день и ночь...
- ... и утро и вечер!..
- ... Августейший развлекает вас, однако...
Самое время вспомнить, как выглядит он, Августейший. Плешивый, крылатый старик, паяц с орлиными глазами холодного дроида... Вспомнить, кто он... Шут. Он - паяц.
- Дрёма, мы катались! Ездили верхом! На Белках и поисковиках. Скакали на Вепрях в Туманном Море дроидов 2-1. И не только на наших!.. В большой компании, с Августейшим вместе. И я каталась!.. И я - на Вепре!.. Ну, так получилось, ты ж понимаешь...
Проблеск подмигнула ему:
- Да, кстати, я предложила верхом погулять, снаружи?.. Не предлагала, нет... Я говорю, - мы возле трона сидели, по чистой случайности! - говорю Амали, Аномалии-Августа: "Амаль, а ведь не угнаться Белке за Вепрем... По дроидской войне сужу... Белки клубились отдельно, фронта не рвали, междроидская связь высших ими пробита не бывала. Значит, работали поисковики. Держали связь. Значит, они - быстрее!.." Дрёма, ты прежде размежевания знал Амаль?..
Дрёма кивнул:
- Она даже волосы укладывает, на турнирную площадь собираясь, "драконьим завитком", так их обожает!
- Да и с кем нам дружить?.. Две радости: Августейший неистощимый в шутках, и - подняться наверх, туда где Белки вольно кружат… Фыркают между собой про то, что служащие Белки им нафыркали, насплетничали им про людей своих... Про эскизы, про континент... Про хищников и чудовищ, ужасы всякие... Мы все любим там гулять, драконы охотно катают нас, до материка спускаются, не приближаясь к бродяжкам небес. Если не приближаться, оно не запретно... Но Амаль!.. Услышав такое, от трона вблизи!.. Ей не пришлось пересказывать Августейшему причину своего расстройства!.. Я всерьёз опасалась только того, что про войну дроидов изнутри, из эпицентра он знает больше моего и приведёт какой-нибудь веский аргумент. Возможно, и знает!.. Но не привёл!.. Августейший так благоволит Амаль, как она - драконам, и случай подвернулся: развлечь, угодить! И владыка предложил...
- ... убедиться воочию! Блес...
- на смешанных Драконо-Вепревых гонках!.. В его компании, конечно!.. Кто из владык отказался бы ради невинного развлечения направить к нему поисковика? Августейший сам взнуздал их для нас!.. Поводья в руки вложил... Стремя держал, хребет у Вепрей высокий... Владыка добрый и щедрый... Разве я замышляла против него?! Ни в страшном сне, ни в тихой орбите!.. А управлять Вепрем проще некуда: задавай наугад направления к тому, кто далеко-далеко. Угадаешь - Вепрь уносит тебя, обходит рыщущих спокойнее, рядом. Сужающих круги. Мчит по прямой. А что метки были у меня с собой, кого волнует?.. Я носилась, направляла к пере-переводчикам, раскидывала метки в упор... Собирала... Забирай, вот они. Учти, память не долгая, меточки-крошки. Дрим, при случае, покатайся на Вепре! Если Белка не станет ревновать!.. - добавила Проблеск и пропала, оставив колокольчики смеха.
Белый Дракон покосился на Дрёму, нахмурив брови и повесив усы... Дрёма развёл руками, в обеих ладонях пригоршни меток россыпью, - что с ней поделать, с насмешницей?.. На Вепре!.. Белка, да я, да ни в жизнь!.. Кто, интересно, взнуздает Вепря для вольного одиночки? Доминго что ли?! Раве что он... В надежде, что всадник свернёт себе шею, распылится на неистовом бегу!.. Проблеск феноменальна... Элегантная простота замыслов. Воплощаемых играючи.
Внимательно проследив, как сто одиннадцать меток с отпечатками пути к ста одиннадцати дроидам-переводчикам протаивают в руки, Дрёма спросил:
- Блес, где свою оставишь?
- А на границе... 2-1 и 2-2 Сада... Пусть те и другие думают, что для соседей оставлена!
- Ха, идёт!.. Бель, ради сладкой песни Фавор, не вмешивайся дальше! Доминго угрожал мне. Прекращением дроида. Тебя, то есть...
Разок и Дрёме удалось её удивить. Несвойственным её племени образом Проблеск остановила шаг, виенье вуалей, доносящийся сквозь речь и молчание вечный напев манка. На миг. Цокнула языком, и безудержным смехом зайдясь, воскликнула:
- Что-о?! Ого!.. Да ты серьёзно?.. - Проблеск схватилась за голову и закружилась приходя-уходя. - О, жуть какая!.. Дроиду желания?! Прекращением?! Да он прямо, оказывается, чудище! От подножья Юлы!.. Допустили человека в нашу сферу!.. Надеюсь, ты не обидел его неуместным хмыканьем? Доминго не любит, когда над ним смеются!.. Странно, да?.. Ха-ха-ах! А-ха-ха!..
- Я вообще не смеялся, Блес. Почему-то...
- Почему же?! Я бы сама посмотрела на это! Как главный трон допрашивает, разоблачает и вызывает, о!.. На турнирную площадь, о!.. Дроида желания!.. Да начиная с разоблачения, Августейший даст ему такого пинка, что до дела не дойдёт! А жаль!.. Я бы посмотрела!
- Бесёнок...
"Разоблачение" - двусмысленный термин в данной связи, оба смысла которого, в общем, совпадают. Смысл действия и процесс. Разоблачение, как разоблачение шпиона, суть предъявление дроиду нарушителю официально, формально и публично его грехов. Крупных или суммированных дробей. Накопившихся в достаточной мере чтобы вызвать его на турнир без права отказа.
А это тот случай, когда он желал бы отказаться. По причине, что поединок неравный. Условия не равны. Степень нарушений - степень допустимого допроса, когда вызывающий спрашивает о нём, а дроид обязан отвечать.
Открывать внешние орбиты, иными словами, снимать часть доспехов, разоружать. Нарушитель становится видим, разоблачён.
Не чисто негативное положение, у него есть и преимущества, от дроида зависит. В случае дроидов желания, разоблачать их... Менять шило на мыло! Орбиты их внутренние и внешние в плотности различаются на порядки больше, чем у остальных дроидов. Даже как-бы граница пролегает.
Внутренние - лёгкие совсем, подвижные... В жёстких внешних орбитах, а они действительно жёстки, что и обеспечивает функцию однонаправленности, дроид желания крепок, неуязвим. При том - для опаснейших, прямых, фронтальных ударов, соскальзывающих без дополнительных усилий. А если соперник и удар очень сильны, то остаётся пожелать, чтоб и на удержание рикошета ему сил хватило!.. Спружинит лихо!.. Попал и не пробил? Пеняй на себя!..
Разоблачённый дроид желания становится быстрым до незримого. Если же по закону для принуждения к турниру довольно одного нарушения, то... Вопрос, кто бросит вызов! Потому что у дроида вызвавшего подданную гаера имеются дальше два варианта на выбор: сражаться с бронированной крепостью в прелестном девичьем облике или с невидимкой. Разоблачив вуали докуда посмеет! А имеет право - до разящего жала кристальной пустоты... Разоружением не назовёшь!..
Это всё теория. Прецедентов не было. А претендентам на прецеденты, ха-ха, Августейший пинки раздавал, это было! Имел право, своих защищал! Без запроса преданного им королевы и пленницы Закрытого Семейства не действовали. Запрос мог являться следствием их же провокации, ну и что?.. Бдите, владыки, ходы просчитывайте... Запрос не точен, пределы взаимодействия не очерчены? В необщей форме гул предельных орбит тает в гуле Юлы? Значит, срок растождествления дроида желания с вашим дроидом оставлен на усмотрение королевы. Это ваш недочёт, не чудесного цветка из гирлянды обвивающей Августейшего, цветника вокруг его трона... Не тронь его цветы! Дать же... - Абсолютно конкретный запрос... - Дроиду желания невозможно!
- Не во владыке дело! Хотя любая из нас за ним, как ты за своей горой Фениксом нагорёванной... Фортуна ха-ха! Верь, во что хочешь! Дрёма, не бойся за меня! Белые Драконы, ой, прости, Белка, опять тебя задеваю, - остановились перед нами, дроидами желания! Убрали когти, спрятали клыки!.. Что подданной Августейшего сделает бывший человек?! Очнись, Дрёма!..
- Если так... Почему же вы, Бель, строже других блюдёте запреты? Оглядываетесь на каждый шаг. И семейство при всяких катаклизмах устояло, не дрогнуло даже...
- Я звала тебя, Дрим? Перейди и поймёшь! День и ночь... Утро и вечер... Ну и смешным же тебе покажется твой вопрос! Не знаю, центральный трон, чем заманчивее...
- Я бы и поспорил и посмеялся, как ты сейчас... Но над чем? Над тем, что и в самом деле не знаю?.. А знаю что? Августейший один такой... Ровесник и ставленник Гелиотропа. Нас ещё не было, он был. Автономный дроид...
- Да...
- Блес, а много ещё таких, не высших?
- А ты думаешь, они вообще есть? Может, и вовсе нет? Я не знаю...
- Не думаю, но форму-то имитировать легко. Затесаться в семействе, в морях бродить, иногда воплощаясь человеком... Почти человеком... Ты встречала Гелиотропа когда-нибудь там, у вас? - спросил, немного ревнивой паузой выделив "там-у-вас".
- Как же!.. Нет... К нам раз в сто лет кто-нибудь заходит в общей форме.
- Я тоже... Бель, когда ты искала, были фавориты из переводчиков, на твой взгляд?
- Минус.
- В смысле - нет?
- В смысле 2-1 дроид такой, "Минус". Из дроидов отвращающих.
- Странно... А причина? У него шире обзор?
- Снова нет, Дрёма. Зачем? Одну схему и улитка обозрит!.. Ха-ха!.. Он будет действовать от противного. Осветит всё, а границы неподходящего опечатает. И главное... - за ним следить не станут!
- Бесёнок хитрый, я обожаю тебя! Всё верно: не станут... Такой дроид, не приятный отнюдь...
- И самим следящим, - добавила Проблеск, - было бы не слишком удобно!
Дрёма обратился к Руте:
- Ты как, согласился бы вместе с ним прочитать схему? Это переводчик, указывает куда, как... Оборачиваться-смотреть-отворачиваться... Он, эээ... Нерасполагающий дроид.
Обернулся к Проблеск, уточняя:
- И холодный?
Она кивнула.
- И холодный, - закончил Дрёма, виновато потупившись.
- Да!
Рута встал, потянулся и оставил их. Ушёл навестить свой домик. Посидеть на берегу стократного Лала, зеркальной глади, в которой, по видимому, предстоит хищнику и борцу, хронически неудачливому в последнее время, стать первым из людей своей эпохи, кто создаст высшего дроида...
Обратно на континент Дрёма летел рядом с ним. Рута летел и ругался: даже среди облачных рынков по дороге к себе не догадался пирамидки поднять, всё-таки вышло бы побыстрее!
- Ну что ты ругаешься, как на меня, Рута?
- Как на тебя?
- Ну, вслух. Не я же розу ветров завиваю, правда? Доминго работа, ты совсем на отшибе.
- Спущусь, сразу шатров понаставлю! Где пустынно. И на Южном, где дадут. Мне ряды без разницы.
- А раньше чего не спохватился?
- Да знаешь, редко бывал дома. Через один шатёр ходил, потом артефакт с него проиграл и забыл новый поставить. С камешком как-то глупо казалось. С камешком кто ставит, это как печать на лбу: для бегства. А я - вир! Будущий, будущий - вир... Ночевал верхом. Домой не тянуло, незачем... Да... После того, как гость побывал в моём мире, он как-то переменился...
- Кто он, гость?
- Мир. И гость. Оба... Да нет, не Лалом, это понятно... Воздухом что ли... Сколько ещё лететь, Метель?!
Драконы обернулись синхронно и домиками сочувственно подняли брови: долго ещё.
Глава 78.
В Архи Саду выдумывали мозаичный узор для перекрёстков тропинок. Наколотили цветной плитки и двигали кусочки в очерченном кругу. Кто-то предпочёл индивидуальное творчество, уединение тенистых закутков, где никто не мешал. Остальные кучковались на свету, на утоптанной площадке Общих Собраний. Непрерывно с разных сторон окликали Беста и Дикаря: главного арбитра и единственного знатока. Владея наречиями древности, Дикарь был знаком и с культурными, символическими кодами. С неотягощёнными смысловой нагрузкой художествами, соответственно, тоже. Парочкой они так и бродили от проекта к проекту. Бест одобрительно кивал абсолютно на всё, что ему показывали. Дикарь кивал и тихо вздыхал... Изгнанники, с его точки зрения, не сговариваясь, руководствовались принципом: чем ярче, тем красивее. Он не критиковал, им так нравится. Думал про себя, с Рынком Техно не знакомый, опасавшийся рынков любых, думал ровно в том же направлении, что и основатели Техно: "А если зашифровать что-то в узорах? Указатели, - приземлённо? Благопожелания, - лирично?.. Загадки для будущих изгнанников?.. Если усложнить содержание, раз уж форма обречена попугайской пестроте..." Змеев сад тяготил его при всей нынешней вольготности, покое и преображении. Похожий теперь не на внутренний двор крепости, а на сад, затерянный в лесу. Невзлюбил его с момента падения, когда еле дышал возле стены, улыбавшихся ему дивных роз, еле дышал от ужаса утраты, падения, погони. Некоторые не смиряются с изгнанничеством, сколько бы лет ни прошло. Дикарь был из таких. По характеру близкий к робкому сказочнику Амиго. Молчаливый, но тоже фантазёр, он не в состоянии был смириться. Утрата казалась затянувшейся шуткой: неправда, не может быть... Красота утраченного эскиза ещё звала его. Манок дроида ещё пел в ушах. Ещё можно вернуться... Проснуться...
Проснулся!.. Запнувшись о Гая, в безмыслии пребывавшего над горой битой плитки. Настолько ровной, что его уже просили быть понебрежнее, с одинаковыми кусочками играться не увлекательно. Гай колотил её размеренными как метроном, короткими ударами ребра ладони. И мельче - указательным пальцем, суставом, вспыхивающим огоньками боли. Острыми уколами боли. Мимо сознания, мимо, мимо... Точно по плитке, точно... По жизни - мимо. Дикарь ойкнул и отскочил в сторону. На "Кочках" Рулетки взял бы главный приз!.. Он откровенно боялся этого хищника. Гай не отреагировал ни словом, ни жестом.
"Я верну вас, - единственный, мелкий козырь, - на ваше, - дурацкое, стилевое, напыщенное, - левое крыло..." Заготовка ко встрече. Всё. Финиш. Слово "просить" не укладывалось во фразу. Ни в эту, ни в какую другую. В Гая не укладывалось, не произносилось из него. Чёрным пятном затмевало дневной свет, неизбежное. Бессмысленное, чёрт! Ясно же, безнадёжное!.. "Я верну вас! На ваше дурацкое..." - И по сотому кругу... Что ещё? Что придумать ещё?.. Густав вывернулся бы. Но он не человек. "Чистый хозяин..." Чистый демон. Без моря. Надо было покупать его. В любой в долг, за любую цену".
Бест без дополнительных уговоров с его стороны просил бы за Гая. Дабл-Пирит, имевший жесточайшую антипатию к игроку Против Секундной Стрелки, понимал всё-таки, что тогда на Рулетки были не правы они.
На краю, на другой стороне сада-леса Рута уже спешился, пролетев сквозь смолистую, юную зелень вытянувшихся тополей... Дрёма кружил Рори и Соль в дроидских, тёплому ветру подобных руках... И пение птички Фавор раздавалось над их головами...
Рута в одиночестве вышел прямо на него. Гай встал. За несколько дней полёта усталый и злой, припомнивший со злости до дня унизительный плен, предательскую охоту Густава, ребят-компаньонов с левого крыла, погибших на весёлом, игровом Рулетки, Рута принял решение. Твёрдое, как казалось ему... Единственно возможное, как ему казалось...
- Я верну вас на левое крыло, - без приветствия, бесцветным голосом сказал Гай.
Волеизъявление Руте непонятное, не заинтересовавшее его.
- Нет, - ответил он, будущий вир, ха, про учителя, про интересы Дабл-Пирита и не вспомнил. - На ваше полетели, на правое. Или здесь.
- Хищник, мне нужна твоя жизнь.
- Взаимно.
- Ты не понял. Жизнь.
Шум пробежал по листве, донёс аромат жёлтых цветов, сладкий. В сердцевине сладости целебный. Ею, похоже, самой. Потому что, по крайней мере, они не сцепились. Рута отвлёкся, очнулся чуть-чуть от гнева. Соотнёс восхищения Дрёмы Архи Садом, бесконечные восхваления его, главенство Беста, нахождение тут же Гая... И понял, что вопрос немного сложней. Гай немедленно подтвердил его подозрения:
- В твоём мире, хищник, есть сокровище. Я нуждаюсь в нём. Ставь условия, называй цену.
- Ты в уме?! Это верно, есть... Какие условия?! За рамой?! Ха-ха, ха-ха-ха... Какие гарантии?.. От тебя?! Тебе?! Пожалуй, тебе я за рамой гарантирую, знаешь, что?..
Благословенная, нежная... Песня Фавор прилетела откуда Гай не ждал. Пролилась, и пропала... Приветливое, лукавое лицо тёплого дроида взошло золотой луной над ними, у Руты за спиной. Дрёма обогнул его пластичным, танцевальным па, - облако, золотой луной освещённое. С мягкой убедительностью протянул руку к Гаю, указывая на сумку-карман, и произнёс:
- Позволь?..
Новостей преисполненный Дроид! Предательский, нет?.. Что за дела?.. Рута посторонился, руки скрестил на груди: посмотрим, что дальше... Гай болезненно поморщился. Общество дроидов в диковинку ему, и внове полуприказующая настойчивость. Идущая словно извне, но - изнутри... Не против... Отстегнув, он протянул тканевую, дешёвую сумку целиком, Зеркального Альбома не вынимая.
Двумя руками дроид принял... Поднял над головой, также не вынимая. Знак почтения? Или продемонстрировал кому?
Пока сквозь зубы Рута цедил:
- Хищник, ни какой цены ради...
Дрёма перебил:
- Не цены, дружочек, не цены... Не ради него. Сделай это ради остановленных дроидских орбит... Проблеск неживую представь... Дело ли им - останавливаться?..
И не таясь, Гаю весело подмигнул! Дроид... Он в первую очередь - о человеке. "Так и будет..." - Понял Гай по тому, как тяжесть всех горных кряжей Морской Звезды упала с его плеч. Он шагнул к тёплому дроиду... И резко отвернулся от обоих.
- Чего там? - мрачно спросил Рута.
- Схема, фаза, - пробормотал Дрёма. - Дружочек, извини, уйди ненадолго... Прогуляйся...
Рута аж задохнулся:
- Ладно же... Всему есть границы!..
Ушёл... Дроид сел на траве, раскинул по ней полы бархатного, коричневого одеяния. Как и всё в его существе, бархат при касании - тёплый, тонкими непостоянными потоками струящийся ветер. Усадил на них хищника рядом с собой, вернул его драгоценность. За плечи обнял тёплым ветром руки, и долго-долго шептались. Голова к голове. Странное дело, до вечера никто не побеспокоил их... Дроида... В Архи-Саду... Никто. Как спрятались.
Не, ну наглость людей - капля в море... В море наглости дроидов. Очевидно. Но и свежая, оправдательная мысль посетила Руту на заре, когда собирались в путь. "Догадываюсь, почему в дружбе они так бесцеремонны... Наверное, и в любви безоглядны... Потому... Дроид Восходящему без ограничений предоставляет, что может. Того же и ждёт. То есть, не ждёт, но привык. На запрос они откликаются всем существом. Всеми силами. Не увиливая, не утаивая. Предполагается, что и человек к нему - всем существом". Стараясь на Гая даже и не смотреть, миролюбиво размышлял о друге-дроиде Рута: "Если ему что-то нужно... Пусть. Он ведь во многом, наверняка, ему неинтересном и непонятном помогал мне... Хищник ни при чём. Это как ряд поединков. Положим, меня интересует соперник, до которого ещё бой или серия боёв. Скучных. С новичками. Или не у нас, а на правом. С пакостью. Вроде Гая. Надо, так надо. Пройду. Интересно будет увидеть незнакомого дроида желания, похожи окажутся они с Проблеск?"
Совсем, было, уговорил и успокоил себя, пока не коснулись деталей. Дрёма шептался меж тем с Бестом. Чего он со всеми шепчется?!
- На драконов? - утвердительно спросил дроид.
- Ради тебя, - как можно суше буркнул Рута дроиду. - Встретимся у рамы. Жду.
- Эээ?.. А?.. - Дрёма сделал изумлённо-круглыми лукавые тёплые глаза, даже поволока пропала с них. - А кто поведёт? Его Белый Дракон не осведомлен, где твой мир.
- А твой? А ты на что? Ведите...
- Рут-та!..
- Что?!
- Дружочек, за мной так следят, так следят!.. Если б ты знал, если б ты видел!.. А тут лучше без осечек. Видел бы ты, какой серпентарий... Белка, извини! - оговорился он в пространство, - встретил нас на подлёте тогда... Пока-то я один знаю, с чем в кармане Гай летит к стократному Лалу, незаконному, что у вас с собой... Мне не следует рядом крутиться! И здесь задерживаться не следовало...
- Опять?! Дрёма, ты к тому клонишь, чтоб третий раз я отправлялся верхом?! Дроид!.. Да провалитесь вы совсем!.. Какое мне до вас дело!.. Ты не можешь зайти на Южный, - вооот! – то, что надо!.. Я вообще с рынка не выйду! Надоело!
Час спустя они с Гаем уже летели, потеряв из виду континент, Великое Море. И летели рядом.
Остающиеся с каждым взмахом внизу под драконьими крыльями, миры представали то волнами, то барханами. Так и Гая бросало то в жар, то в холод... Вверх, вверх, ещё взмах... С прижатыми крыльями вираж. Крылья в линию - ещё рывок вертикальный...
То в жар, то в холод... То в прошлое, то в будущее. То в ещё более прошлое прошлое... Его бы подтянуть сюда за самый край, склеить с завтрашним днём, далёкое... А середину ножницами - чик!.. Середину слепую, глухую... По вчерашнему дню - чик!.. И отрезать.
Но в том-то и дело, что Белый Дракон мчал в завтра, а всадник - в позавчера. Откатывался, по белой спине скатывался во вчера... Слепое прошлое прозревало. Закончилась мертвенная глухота. Звуки и образы, воспоминания падали одно за другим. Падали молотом на голову.
За Гая... А не за дроби дробей своих тонких интриг, наглых интриг Дрёма заплатит сполна. Как мизинчик - накопленные им дроби нарушений. А это - печать оставляющее объединение. Неполное растождествление. Неполное в том смысле, что не одномоментное. Не дроид разрывает его, как положено. А выпутывается сам человек. Той последовательностью движений, к которой исподволь подвёл его дроид. Растождествление оставляющее вслед - не мизинец нарушения, а целая рука. Правая. Рука помощи. Он не имел права. Серьёзный проступок, своеволие. Ни указания владыки, ни даже просьбы человека!.. Теперь Доминго не нужны четыре трона, вызвать его. Дрёма и не помышлял, материализуясь в радостном, мирном саду о чужих печалях. Доминго, какой подарок тебе!..
Дрёма сделал, что мог, и как мог быстро устранился. Дальше - Рута. Человек рядом с человеком. Дроид элементарно опасался до цели с Гаем не долететь, уткнуться во вполне законную Большую Стену Чёрных Драконов. Пришлось другу опять пудрить мозги!.. Рут-та, не сердись!.. Скоростное перемещение неуместно: ещё разворачивается растождествление. Расходятся орбиты. Человеческие, плотные, спаянные глухим, слепым застаревшим горем, расширяются, выпуская дроидские... Растождествляясь... Перенимая и отпуская часть дроидского тепла.
Лучик из рамы пробежал по лицу. Рута резко затормозил... И волком взвыл на эту раму, как на луну! Живой атрефакт волка мечтал заполучить - в снега Собственного Мира...
- Ууу, забыл!.. Снова забыл!.. Шатёр забыл!.. Чтобы вернуться... Тпру!.. Нет... Не понял?.. А почему на драконах через высокое небо?.. Почему я не мог утащить тебя через шатёр?.. Дроид заморочил меня...
Гай не желал... Не способен был к общению, прошлое настигало, наводнением шло... И он опасался нарушить хрупкое равновесие не вражды, установившееся невесть как... Но, с другой стороны, вдруг Рута надумает возвратиться с полпути?.. Ещё хуже... Хрипло откликнулся, звук голоса вороний, незнакомый, пугающий... Голос из прошлого? И голоса своего не знал? Похоже, что да. В сторону глядя, сказал:
- Бест, вообще-то, дроиду посоветовал, на ладони смотрел... Ответил: "Верхом, верхом..."
- Причина?
- Без понятия. Правда.
От же заговорщики!..
- А прямо сказать было нельзя? Черти придонные, до чего всё странно...
Обидно... Но время пустого, томительного полёта, это время Гая. Предназначавшееся ему.
Они летели вверх и вверх. Кружили полями и ущельями кучевых облачных миров. Одним лишь драконам видимыми и ведомыми тропами. Не о чем Руте с хищником говорить. Хриплый, мертвенный голос усмирил его злость. Несчастный хищник... Злиться не мог и понять не мог. А у Гая ком в горле, горький как Горькие Холмы. Они ведь солью хранят потонувшее, увязнувшее? И там, в горле, в Гае - вода давно испарилась, осталась соль. Сверх горечи горькая. До горла поднялась. Вверх и вверх... И оба молчали.
Драконы, перефыркиваясь изредка, петляя меж дождевыми тяжёлыми тучами, неожиданно вынесли всадников под ливень.
Намудрив с путём, относительно процедуры взаимодействия со стократным Лалом Гаю и Руте дроид объяснил суть исчерпывающе и прямо. А именно...
Дроиды желания не должны нарушать свой, индивидуальный для каждого ритм проявления-исчезновения. Менять соотношение продолжительности фаз. Но могут. Подряд проявляясь многократно, долго, а исчезая на миг, дроид желания кажется непрерывно присутствующим. Они продляют перед глазами людей фазу возникновения. Ауто-агресивное поведение. Запретное дроиду. Это очень исчерпывает его. "Неиспользованные" фазы будут накапливаться. Участок регулярного ускорения искривляет орбиты, смещает центр дроида. Нарушает специфическую для дроидов закрытого семейства границу между лёгкими внутренними орбитами и жёсткими внешними. В один прекрасный... - непрекрасный, - момент, они словно выворачиваются на изнанку. Человеческое выражение "уйти в себя" подходит. Дроид остаётся надолго в подвешенном состоянии. В прото-состояниии. Вернувшимся в лазурит Юлы. Кусочек Синих Скал, сохранивший внутреннюю структуру дроида. Плохо, что дроид видит предел такой рискованной игры, лишь подойдя к нему вплотную. Катясь вниз. Секунды остаются ему на то, чтоб вернуться к нормальному чередованию фаз. Нормальному, с учётом компенсации, после неё, на протяжении которой пропорции будут противоположно нарушены.
Юлия-Альба не только без разрешения покидала семейство... Кому из них Августейший этого ни прощал! Не только "завела любимчика" - полное нарушение, раз... Не только "воплотилась" - полное нарушение, два... Создала Собственный Мир, воспользовавшись величайшим преимуществом дроидов желания... Это как раз - нарушения небольшая дробь, без человека-гостя. Но он был, гость! Не успела лишь - полное нарушение, три - "признаться". Не решилась... В остальном поставила себя в наихудшие условия. Беглеца. Преследуемого. В ожидании непредсказуемого переворота фаз. В парении безоглядного счастья. Доминго и драконы Гелиотропа не поймали её, не вычислили. Августейший видел. Ждал до последнего. До тех самых последних секунд... Которые она потратила на нисхождение в форму, конкретную, загодя выбранную форму - Зеркального Дневника.
В Собственном Мире Юлии Альбы не по службе, но и не понарошку у неё был и дроид Я-Владыка. Старый друг. Как Дрёма когда-то, не принявший власть Августейшего гаера. И ему дико повезло! Гелиотроп перевёл его в Освещающие, в дроиды Я-Владыка... Фавор!.. Ему-то сказала однажды Юлия Альба, спросила: "И ты, освещающий, друг, ты тоже веришь, смешной мой, что холм Феникса не пустая гора?.. Что - богиня?.. Что - птичка?.." - "Верю?! - воскликнул он. - Да как в себя самого!.." - "Тогда... Ради, мне не слышной, вам сладкой... Ради песни Фавор!.. То, что - я - сейчас, а скоро станет - синим камнем... Синей рамкой, артефактом. Ради вашей Фортуны, передай ему!.. Это маленькая дробь для тебя, для меня последняя надежда..." Он обещал.
И продолжились, сливаясь в непрерывный поток счастья, остатки дней, потоки нарушенных фаз. Несравненное время для дроида. Юлия Альба виделась с Гаем, сколько хотела. Обнимала когда хотела. На Мелоди пропадала, блаженствуя, - орбитой всех танцоров, волной всех песней. Для каждого - идеальная, для Гая - его. Его Юлия Альба... Идеальная. Его, вечно его, навсегда!
Юлия Альба и мечтала, и опасалась, украшая Собственный Мир о том, что бы Гай находился в нём на момент её исчезновения, прекращения общей формы. Наследство. Будто она просто вышла за раму, вылетела и не вернулась. Чтоб мир остался ему. Но не знала наверняка, возможно ли это. Не опасно ли для человека?.. Не у тронов же спрашивать!..
Но вот, время истекло. Синяя, лазуритовая рамка Зеркального Альбома, имитации его, стала зависшей, вероятно, последней фазой дроида желания. Камень Синих Скал, "плоть и кровь" дроида. Схема. Начальная и финальная фазы. Стократный Лал считает её, без чьей бы то ни было помощи. Дрёма обоим так и сказал. И ещё добавил:
- Первым делом, Гай, проявляется основополагающее. Масштаб потенциальности. Рама входная, раз мир у неё был. После мир, после - она сама. Несколько мгновений рама останется открытой, можно зайти. Прямо от Руты - к ней. Из Лала - в её мир. Потому что Лал наличествует не на периферии. Не область Там. Одна сторона дела... А другая... Миры закрыты с трёх сторон, даже рынки, верно, Рута? Но твоему Собственному Миру принадлежит лишь поверхность Лазурного Лала, а не весь он. Где же он весь?.. Неважно! Он... В будущем всегда... Но вы туда не торопитесь! Не торопитесь главное. Ни в чём не спешите там.
Для эпохи высших дроидов обыкновенны ситуации парадоксального соотношения между сущностями и материальным воплощением их. Например, снег в Собственных Мирах. Он определённо холодный, но замёрзнуть в нём нельзя. Лёд... Как снег, но по коже глянцево скользит отрывочными сквозняками, куски льда в руках, под ногами глыбы льда... Скользкие, как скользок ветер. Гораздо чаще снаружи миров проливаются Впечатления о том, что воде принципиально чуждо, производя забавный эффект. Если не закрывать глаза... Гай закрыл.
Они влетели под лиловую тучу, густую, фиолетово-чёрную в глубине, так что конца-края не видно. Тьма заштрихованная косыми струями дождя, относимыми ураганным ветром. Он изменил направление, хлёсткие капли полетели в лицо, потоками полились с одежды, мигом промокшей насквозь. И Гай закрыл глаза...
Вились дымки. В жаркой, гулкой духоте. Сумрак с тучей совпал. Пыль, прах. Старое здание. Многорукие, многощупальцевые, отдалённо похожие на людей статуи скорей угадывались, чем виднелись за дымками. Тонкие струны похожих, но не одинаковых, сладких ароматов. Палочки благовоний. Конусы. Дымящиеся горки на латунных и серебряных блюдах. Высокая горка - на золотом. Она потрескивала краткими всполохами, что-то добавлено вроде стружек металла в стружки древесной коры. "Возможно ли во Впечатлении тоже закрыть глаза? - подумалось Гаю. - Дважды закрыть... Можно ли этому научиться?.. Похоже на восточные ряды. Того гляди, вывернет кто-то знакомый навстречу. Монументы страшенные... Южный Рынок, как если бы заселён был Морскими Чудовищами..." Не смотреть Впечатление нельзя, но отвлечься можно. Белые Драконы участвовали в "заговоре" с Дрёмой. Получив метки, вычислив подходящий дождь, несли Гая сквозь Впечатления близкие, привычные для него.
Перед внутренним взором хищника представал исчезнувший Центральный Рынок... Торговый, неигровой, тихий средне-восточный ряд. С шатрами-вехами постоянных торговцев, не снимавшимися. Между ними временные шатры поднимали менее респектабельные существа: кто-то надеялся на непредвиденную, молниеносную охоту, кто-то опасался как раз таковой!.. Ставили и снимали быстро, возвращались под иными масками, с обновлённой легендой, кочевали по рынку. Разные тенты, размеры. Очень цветастое всё. Узоры задёрнутых пологов намекают на товар внутри. Благовония: палочками, пудрой. В мешочках зашитых, для развешивания дома, на сбруе драконьей. Крошечные - нашейные. Благовония в карандашах - рисовать на теле, смешивая оттенки запахов. Специальные, для игры вслепую. Вьются дымки, приглашая покупателей. Народу мало. Торговцы прячутся по мирам и за пирамидками. Лица закрыты у многих. Традиция. "Я ведь брал, у кого же я брал там?.. Стружку из них добывал ещё... Взрывающиеся эти перетёртые санги?.. И с палочек пудру металлическую отряхивал... Пока на Техно не завёлся поставщик такой ерунды... У кого же?.. О, чёрт!.."
Вспомнил у кого. Так ясно-ясно представился. Потому что Гай, мысленно проследовав за ароматом, откинул уже полог забытого, знакомого шатра. Уже кивнул на приветственную улыбку, сменившую тень лёгкой тревоги, примету всех рыночных лиц. Кипрей... Первый... Чужая охота, его добыча. Нет, тех благовоний Гаю уже не купить...
Распахнул глаза. Хлещет ливень, заливает. Туча без конца и края. Тяжёлый, желтобрюхий, серо-фиолетовый мрак. Стегает, щиплет глаза. Закрыл.
Ни сводов, ни статуй, запахи и тишина. Дверь в его память...
От древесной щепки, обвалянной вручную, неаккуратно, от тлеющей красной точки наверху поднимается сладкий дым. Кольцами. Парой струек змеится. Бросается от полога прочь, затем - к нему. Лента дыма огибает вошедшего Гая... Плоской воздушной рекой, ветвистой дельтой на рынок уносит пряную сладость свою из шатра, дальше за пологом встречая свой океан...
Кипрей... В богатом восточном халате, восточный же ряд!.. Между шестью столбами покачивается на шёлковых канатах шестигранник ложа. Канаты от углов до верхушек столбов. До шаров гранёных, полированных, золотых... На канатах узлы сложные какие-то, круглые. Малиновый - изумрудный, так чередуются. И вся эта красота прячется от незваных гостей. Устроенная за маревом настоящего торгового шатра, проёмом к ложу и подальше от входа... Ещё две пирамидки с ловушками по бокам. Сторожат. На ночь число их умножится до максимального. Кипрей был из тех, подлинных рыночников, которые - не ради риска, а, невзирая на риск... Которые пришли жить и радоваться жизни из облачных миров на беспокойный континент. Гай не дружил и не ссорился с ним. Торговал по мелочи... Беден был. И тогда что-то купил у него... Горючее, да, разновидность пороха. Выпили по стопке популярной одно время "обычной" воды из миров с единственной каплей связного Впечатления. Оно так по-особенному прозрачно, так мимолётно в этой воде... Не колется, не кусается, как морское. Изысканная, достойная мода распространяется среди людей иногда, раз в тысячелетие!..
Гай вспоминал...
Кипрей поджёг короткую, когда-то уже горевшую и потушенную, щепку, обвалянную в пыльце с арбузной медовой свежестью. Вращал, рисовал дымом буквы, расплывающиеся раньше, чем были закончены, восьмёрки, круги. Рисовал и сквозь них смотрел на него. На Гая. Смотрел тот, над которым поднимется вскорости, впервые, Гая левая рука. И пропадут вместе: и Кипрей, и статус "чистого" хозяина, и Чёрный Дракон... Смотрел, не зная о чём завести беседу, но молчанием не тяготясь, приязненно, ненапряжённо. А Гай - только на дым. Гай думал про взлом скрытых механик, про запредельно дорогой Пурпурный Лал, про тогдашнюю мышиную бедность свою. Про людей, как универсальный расходный материал. Одноразовый... Дым защипал глаза, Гай потёр их, открыл и встретил, с улыбкой протянутую ему, двуручную чашу полную водой. Умыться...
Тот Гай, что на Белом Драконе, сжал кулаки, ударился в них лбом, отпустил гриву... И рухнул с дракона вниз. Сжавшись в комок. Дроид вильнул, подлетел и поймал. Но не удержал на мокрой спине. Остановили падение два дракона бок о бок, и Рута. Под сенью того же дождя, той же тучи. Наверное, беспредельна, до океана так и дождит... Рута схватил его за плечо и тряхнул.
- Я задремал, - сказал Гай.
Они выровняли курс и направились дальше. Рута на полкорпуса держался впереди и оборачивался иногда.
Капли били по щекам, омывали... Скрывали... Хорошо, удачно. "Зачем он оборачивается?.. Не лучше ли ему, чтоб не видеть меня, лететь, развернутся - и не увидеть?.." Ком в горле, горечь его и соль размывало дождём. Становилось ещё хуже. Намного хуже. Для соли есть ещё выход, глазницы. А горечи деваться куда?.. Кипрей - заурядный и добрый, то жадный, то расточительный, доверчивый и пугливый... Обыкновенный полудроид! Обычный вельможа Центрального Рынка, где водились и побогаче его, и поазартней, середнячок... Почему - он?.. Зачем - он?.. Ради чего же я... "Прости меня, - повторял Гай, - я не видел тебя... Я в упор не видел тебя... Сейчас вот увидел, прости меня, прости..." Повторял вслух, хриплым шёпотом - чтобы выдохнуть. Прерывавшимся шёпотом повторял. Вдыхать кое-как получалось, а вот выдохнуть, молча, нет, задыхался. Горечь забила горло. "Прости меня..." Гай не умел плакать. Не умел жалеть ни других, ни себя. Учился.
Туча была поистине неистощима и обширна... Потому что Дрёма - приятен, любезен многим дроидам... Нравится одиночкам 2-1... Близок тёплому семейству Там... А дроиды трона Там на земле и на небе прокладывают пути... Учись, Гай, и успокойся. Ещё не одна перемена Впечатлений прольётся на него в пути. Не одно и не два лица он припомнит с отчаянной мукой раскаянья. Такими живыми! Так живо они предстанут пред ним! Увы, только в воспоминаниях.
Рута поглядывал через плечо. Гай летел сгорбленный, крепко вцепившись в мокрую белую гриву.
Когда долетели и прошли сквозь вечную звёздную ночь на входе, у "побережья" стократного Лала обнаружили с очевидностью, что ждать им ещё сутки. Начинать следовало на заре. А над безупречной лазоревой гладью солнце шло к полудню. И это часть заговора...
Эпоха высших дроидов обнаружила две диаметрально противоположные тенденции познания. Преодолевая атомизацию, расширяя сферу лично познанного, одни дроиды предпочитали углубляться в свою узкую сферу. В детализацию. Имеется тема, имя: Лодочный-Ход, например. Конкретный дроид, владыка семейства близкого к Сад. И он поддерживает, не развивая, связи с тремя периферийными для него тронами: Берег, Лайнер и Фарватер. Всё. Остальные связи, дроиды его из 2-2, постоянные, указывают на мыслимые конфигурации и материалы. Из 2-1, временные, на функции, направления, надобности.
Противоположный вариант: обобщение понятий. Образование поверхностных, но многочисленных связей, точек пересечения орбит с ключевыми фигурами сферы дроидов. В надежде так охватить и человеческую, понять человеческий ум. Неизбежно в число ключевых попали крупнейшие троны. Что менее очевидно: одиночки 2-1 даже важней в этом смысле. Чьи имена балансируют на грани между идеей и функцией, которые всегда в тени. Которых обнаружить надо, прежде чем свести к общему знаменателю! Дрёма случайно наткнулся, облачным рынком бродя, на дроида Два-Непредсказуемых. Дроида несвободного, пребывавшего в семействе Поток. И настолько был поражён, что даже забыл подкинуть метку! Не понял: есть этот дроид или он иного дроида шутка, неавтономное нечто?! Поток дважды непредсказуем?.. В чём? в берегах? Ерунда. В направлениях? Вздор. А если вне семейств?.. Могут ли быть две бесконечности? Могут ли существовать разные хаосы, два и больше?.. А одиночку Хаос Дрёма знал! Есть таковой, хороший, понятный дроид. Антагониста своего избегающий, как огня.
Из двух высших стратегий познания мира Дрёма, тёплый дроид полусна, избрал вторую. Широкий охват. Грубые обобщения. Чего ему уточнять? Сны, грёзы?.. Так он в них утонет! Перед подобной детализацией росинкой покажется Великое Море! Стратегия удачная, по крайней мере, к пониманию психологии хищников она приблизила его. Состояние Гая, цепная реакция запущенная в памяти хищника первым же дождевым Впечатлением, попавшим в цель, были очевидны для Дрёмы. И возможный атомный взрыв, грозящий разнести Собственный Мир его друга, столь значимый и для Дрёмы, всё он предвидел. Стоит человеку остановиться, он сразу норовит сделать вывод! А некоторые, "люди действия" - не медлят и воплотить. Гай определённо из таких. Пусть же встретят его долгие, пустые сутки. Вечность - для человека в его состоянии. Пусть на их фоне выводов навыводит выводов целую кучу. То, что технарь Гай не уничтожит мир, не сделав того, зачем летел, факт. Путь до зари помечется от одного "окончательного" решения к другому, это ослабит их все.
Подгадывая срок, подговаривая Белку, сколько надо ускориться или задержаться на подлёте, Дрёма проявил благородство дроида в полной мере. Его нарушение было бы меньше вполовину, если бы печать растождествления до рамы уже сошла на нет. Но - нет! Дрёма счёл, что последний этап растождествления человеку в статусе гостя принесёт больше пользы. И поступил соответственно. До него таких финтов дроиды не совершали... Почти пересечение рамы. Невозможное действие.
Именно за него, чисто дроидский поступок, Августейший на турнирной площади без прошения, предупреждения, без объявления войны... Перехватил вызов к нарушителю. Собственноличный вызов Доминго. Вето, допустимо.
Августейший заслушал разоблачение до момента сговора с Белым Драконом... Сделал о-о-очень большими холодные, орлиные глаза, подходящей шутки не нашлось у него, взмыл с трибуны... Крылатый, плешивый шут, только перья посыпались, и - перехватил!.. Когда Дрёма стоял уже практически безоружен. Одиночке, некогда отвергшему власть его трона, удалось изумить Августейшего!.. Справедливый гаер. Расправу... Он превратил в цирк! Ну, в спектакль...
Присвистнул на четыре стороны, в общей форме созывая подданных, дозволяя общую форму: "Девочки, все-все сюда! Собирайтесь-ка живей!.. Что-то будет!.." А чем собственно мог быть поединок двух из четырёх главных тронов?! Комедией показной!.. Неизначальный дроид - против автономного дроида! Король на коне - против шута на кабане!.. Прогулочку, совершённую ради Амаль, заценил и он, и сами, в роли ездовых зверей выступившие, Поисковики. Так что турнирную площадь Августейший бороздил на Вепре... Праздник!.. Вот, к примеру, отчего Проблеск не рвалась даже к любимому уходить от владыки, бесподобен!.. Доминго ничего не оставалось, как подыграть ему. Хватило самоиронии. Не серьёзно же, в самом деле! И по форме смешно, и по сути: высшему дроиду автономного не прищучить. В награду Августейший устроил ничью... Добрый шут, справедливый.
Вычтено с Дрёмы и нарушение, и дроби дробей. Начинай копить сначала! Но аудиенции в необщей форме, о которой через дракона просил, ему не досталось. Отказался в моё семейство переходить?.. Гуляй. Больно жирно будет.
Стократный Лал... Лазурный. Лазурь, как она есть. Единый цвет, вобравший все оттенки...
Гай молча постоял на берегу. Чудо... Инструмент дроидов, дроидский Лал... Кроме навыков, знаний технических, Гай обладал интуицией технаря вполне. Пурпур даже неудачных вариантов он ощущал, как хозяин мира ощущает власть левой руки - несомненно, осязательно. Пурпурный Лал - человеческий инструмент. А то, что лежало перед ним, перевёрнутая небесная лазурь к человеческому созиданию не имела отношения... Другая стихия... Ворота "их" мира.
Развернулся молча и пошёл бродить, круги нарезать искрящимися сугробами подальше в звёздную ночь. Где так весело прыгал Клок, но не на чем было поскальзываться Гаю. Лазурная полоса сияла ему из-за деревьев. Как бы ни отдалялся к недоступной области Там, проглядывала. Расширялась, когда поднимался на холмы. Свет восходил от неё, поскольку солнца дневного из ночи не видно, но виден кристалл, освещаемый им. Притягивал и тревожил, неестественно и мистично снизу веером раскинувший лучи, чистый лазоревый свет. Гай уклонялся от Лала снаружи, от воспоминаний внутри. Как уклонялся... Обход многократно совершал. Скорей бы уже, скорей. На покатом холме, в ствол мачтовой сосны упёршись лбом, Гай замирал над голубым озером, зеркальным. Выл от тоски. Головой ударится, и опять прочь. Волком кружить. Рута, ты хотел заполучить волка?.. Раз вышел к вечеру. На другой раз, когда крупные звёзды и зелёные флаги северного сияния охватили весь мир, и центр, и края. Возвратился к дому.
Рядом с хозяином сел, не разговаривали. Над глянцевой голубизной, на мостках.
С первыми лучами, дорожкой раскатившимися по голубому стеклу Гай уже шёл к центру мира и Лала. Дошёл, не дыша, скользя, наблюдая игру перевёрнутой пирамиды, несчётных граней... В глубине? Нельзя так сказать. В перевёрнутой вышине... Стократный, тысячекратный?.. Триллион триллионов граней в одну точку сводящий Лал. Остановился над ней. Когда оказалась ровно под босыми ногами. "В надире, - подумал он, - Бутон-биг-Надир, так или иначе, направил меня сюда... Странно было бы ждать счастливого разрешения комбинации, начавшейся с Оракула чудовища..." Гай положил лазуритовую рамку на стеклянную твердь, и не звякнула. Засветилась, сразу начала утопать. Погружалась плавно, без всплеска... Пошла волна, и Гай сделал усилие, чтоб балансировать, чтоб стоять, шаги запрещены обратные. Волна с аккуратностью дроидского инструмента вынесла его к мосткам, точно, откуда спустился.
- Пошли на крышу? - спросил Рута и, не дожидаясь ответа, направился в дом.
Лестница на чердак оказалась не предусмотрена. Хозяин привычно залез, прыгнув и подтянувшись. Свесился и протянул руку гостю... Гай ждал чего-то подобного. Сто тысяч безвозвратностей, упавших из прошлого на голову ему, подвели, носом ткнули в последние, по счастью, исправимые ошибки. Зная, что едва разожмётся рука, слова камнем застрянут у него горле, Гай кашлянул и заставил себя произнести:
- Прости меня, хищник. За них, тех... И за себя... Прости.
- Сами накосячили, - живо, торопливо, пожалуй, ответил Рута.
Принимать извинения ему было не намного легче, чем Гаю произносить.
На левом крыле, действительно, больше гонора. Церемонии сильно регламентированы. Это сковывает, но и упрощает. На правом вполне реальный вариант, когда долг, проигрыш оплачивают годами унизительной службы. По крайней мере, предлагают!.. А после, как сложится: бегство, предательство, честная отработка... На левом - немыслимо.
Рута распахнул маленькое чердачное окно, впуская морозный воздух. Смягчившийся, как только достиг людей, обвил их. Зашелестел сквозняками. Мир делан внимательно. На чердаке пахло настоящим чердаком. Пылью, временем, старым деревом. Гаю должно бы понравиться. Но ему ничего не нравилось, он был невыносим, отвратителен себе. Беспросветно. Две цели наметил, в них, как в сосну упёрся лбом. Ближайшие, последние цели: досмотреть, да и покончить со всем разом.
Лица, лица... - лицо прошедших лет... Пусть пропадут вместе с ним. Он уничтожит Лал, хозяин восстановит. Из него. И баста. Хватит уже... Ха, забавное посмертие. Вредить Руте он не намеревался. Технарь Гай не представлял себе, насколько далёк борец Рута от того, чтоб даже обложку альбома дроидской этой механики припомнить в деталях! А и мог бы задуматься!..
Этот Гай, окружённый лицами, лицами, лицами... - погибших по его вине, это не Гай Юлии Альбы. Странно и приближаться к ней этому Гаю. Сквозь толпу невозвратимых лиц, лиц, лиц... Напуганных и спокойных, обманутых и понимавших всё. С надеждой и без надежды, по-разному требовательно они смотрели на него, бессильного отвернуться. Знакомые и те, что не помышлял вспомнить когда-либо. Обрывки и полные сцены воспоминаний. Предсмертные восклицания и предсмертное молчание... Они даже молчали невыносимо в затянувшемся кошмаре хищника. Да, дроид сделал человеку... неприятно. Сделал обратно живым.
"Центральный - Техно - Южный... Техно - кабинет в его Собственном Мире - шатёр чей-то... Шатёр Секундной Стрелки - кабинет - Техно... Кабинет - Техно - кабинет - Техно..." Так эпизоды перемежались, ярко, отрывочно. Пропадали, как в тёмную воду канув, людей не видел тогда, в упор не замечал. Теперь вот... Увидел. Разом. Каждое лицо, каждый взгляд: от широко распахнутых ресниц, заблудившейся на рынке хозяйки, до злого прищура хищника. До проклятий хищника, который вместо статуса на Южном, приобщения к сильной группе, получил удар от Секундной Стрелки на первом же кругу... Солидная, опасная группа, хороший выбор, амбициозный... Только вот широкий состав её обновляется быстро, основной - пореже, да... Смешной, видел, куда заходит...
Гай к различиям омертвел. Люди, просто люди, лица, человеческие лица. Все они сейчас были равны перед ним, как, впрочем, и тогда... Он к ним равен. Хотя... И тут имелись отдельные пятна, слепящие... Ослепительной, особой жестокости поступки. Не физической, отнюдь. Всё на нюансах. Гай ведь не родился пулемётчиком или мясником прошлой эпохи, не оброс в океане шипами придонного монстра. Даже бойцом правого крыла из таких, что из гнилости душевной противников выбирают слабей, не был. Там он выбирал сильнее. Невыносимость заключалось не в том, что сделал. И даже не в том, чего не сделал! А в том - на что не откликнулся... Ни на что, никому. Не видел! Не посмотрел! Не увидел того, что не увидеть невозможно! "Я вас не замечал!.. Я не знал, что вы - есть!.. Что вы были... А вы - были..."
Две жертвы среди прочих навязчиво представали его отчаянью... Обе девушки.
Одна - хозяйка, летевшая с Веретено на Мелоди. То есть, явно из музыкантов... Певиц, певчих птичек... Ни танцевальных элементов в костюме не видно на ней, ни музыкального инструмента при ней...
Охоту провели игроки Против Секундной Стрелки, как обычно, по-дроидски. "Мы называли это - по-дроидски?!" В смысле, они не применяли насилия. Человека три, четыре из группы изображали преследование, отсекая путь наверх. Отдельно стоящий шатёр на пустой земле чрезмерно подозрителен, в него не заманишь. Дальнейшая над континентом их задача, не позволить добыче приземлиться и поднять свой. Загнать на рынок. Если от преследования оторваться быстро, спрыгнув у рамы, есть реальная возможность затеряться в рядах, спрятаться у знакомого. На этом этапе появлялся охотник, карауливший там, и предлагал свой шатёр затаиться, переждать. За умеренную плату. На тот момент - их общий шатёр.
Пирамидка Гая... - Струны подсечек... - Подсечка... - Дракон... - Собственный Мир...
Хозяйка была в полной маске цвета слоновой кости, изображавшей человеческое лицо. Лишённое бровей и краски на губах. Необыкновенно спокойное, полностью нейтральное выражение. Горизонтально между носом и верхней губой маску пресекала едва заметная прямая черта. Нижняя часть отделялась, оставляя нематериальную, непрозрачную вуаль скрытой механики. Вуаль не искажавшую, чуть усиливавшую звуки. Маски такие функциональны, и нейтральность их основное качество, они уравнивают певцов на соревновании, где есть арбитры. Уравнивают и внешние данные, и пристрастность знакомств. Угадать выступающего можно бы по тембру голоса, но дело в том, что и репертуар на них специфичен: банк птичьих трелей, импровизации стихий, не всякий знакомый угадает. Под стать спокойствию маски, осознав роковую ошибку, хозяйка не выразила паники. И не начала торговаться. Она вообще не проронила ни слова...
Гай тогда не оставлял попыток создать Пурпурный Лал в Собственном Мире... И вот, очутившись там, напротив него стоя, переждав те секунды головокружения от быстроты полёта, которые ради лучшего сосредоточения вынужден был переждать, Гай увидел, как она... Она без спешки, демонстративно неспешно приподняла маску снизу за подбородок. И сняла целиком, встряхнув освободившимися волосами. Какой надменности был преисполнен её жест! Справедливой, заслуженной. Имела право. Похищенная обладала настолько неоспоримой красотой, что без маски до соревнований её попросту бы не допустили! Зная себе цену, она сознательно избегала обид и нечестных побед. Серые, как у него, глаза, крупным резцом выведенные черты, гордые губы, твёрдый подбородок. Она была адрогинно-прекрасна, полудроид в абсолюте гармонии. Не улыбнулась и не нахмурилась. Представилась так, открыв лицо. И ждала. Недолго... "О, дроиды, - застонал Гай, прозревший Гай, - светлые дроиды, какой ребяческий ход!.." Тогда - не тронуло. Ни наивная самоуверенность, ни дроидская красота. Тем наработанным фальшивым жестом, который с трудом, но освоил, в арсенале Густава несчётно их, Гай указал на окно. Резко и мимолётно, как на то, что требуется переделать, заставляя отвернуться на миг. Общая хищническая привычка, в глаза не смотреть. И опустил уже занесённую руку... Гай скрипнул зубами: "Лучше б я отрезал себе эту руку и оливкой ядовитой прижёг! Не отрастала бы..." Лал получился неравномерно-бледно-розовым. С досады Гай запустил его в то же окно.
А другую жертву привёл Густав. Гай сейчас винил себя, хотя и платы отдельной не имел. Не участвовал на основных ролях в той охоте. Он следил за окрестностями просматриваемого насквозь шатра. Шатёр требовался именно такой, и нужно было свежее лицо, не примелькавшееся на Центральном Рынке. Часть ловушки. Изобразить хозяйку шатра. И Густав привёл маленькую белокурую изгнанницу. Странно держалась, будто во сне... И по мимике, по манере, прищурившись, чуть откинутой держать голову, Гай сказал бы, что и не изгнанница, а Восходящая ещё. Манок дроида слушают как бы горлом, открывая его, в горле он вроде как свой голос... И щурясь, вникают в эскиз... Густав соврёт, недорого возьмёт. Изгнанница или Восходящая, хищницей она стала у них на глазах. "Она не сознаёт, что делает..." - понял Гай, но не вмешался. Хотя это уж ни с какой стороны не "дроидская" охота. "Ненавижу себя..." Гай покосился, не поворачивая головы. "Хозяин заснеженного мира, прости меня ещё раз. За последнее злодейство. Надёюсь, ты всё восстановишь..."
Хозяин успел спуститься за пригоршней рябины, гроздь мятую бросил между ними, сидевшими на крыше, на краю. Стократный Лал в рассветных лучах играл под ними, оттекам несть числа. Как если бы в огромной руке его держал кто-то и, разглядывая под солнцем, поворачивал, любовался... Лёгкий шторм на лазурном, стеклянном озере. Парные лавандово-шафранные искры сбегали от поверхности в перевёрнутую вышину, в купол остроконечный, и обратно. Меняли цвета... На дне большого голубого озера, противоположным берегом касавшегося горизонта, маленькая синяя рамка оставалась с крыши видна. Так расширилась, или так преломлял её свет?
Лазуритовый прямоугольник вращался. Каждый раз, меняя направление, разворачивался то чуть-чуть, вздрогнув и всё, то побольше, то на сто восемьдесят градусов... Задействовал все, наверное, промежуточные варианты. Маятник. Даже совсем непонятная внутренняя структура осознаётся таковой. Упорядоченной структурой. Что это зачем-то надо... Не просто так сложено... С точки зрения Руты, работа величайшего дроидского инструмента уступала старой Дрёминой метке в увлекательности. Заурядное зрелище, если б не было так укачивающе-приятно за ним наблюдать... Туда-сюда, коротко-долго, без повторов... Тихо в утреннем воздухе. Рута прошептал:
- Дроид уравновешивает фазы... Ближе к вечеру станет крутиться ровно: вправо-влево... Как маятник... Я вирту видал, что восстанавливается, оно скачет так...
- Прости меня, - прошептал Гай.
- Отвяжись.
Рута хлопнул его по колену тыльной стороной руки, прежде хлопнув ёю по другой ладони, чтоб соскользнула. По привычке. Типичный жест левого крыла, подчёркивающий равенство: я к тебе, как к себе. А в чём равенство? В том, что ставкой жизнь здесь не берут. Используется и при встрече, примирении, знакомстве, при начале поединка, в конце, предлагая размяться в других краях, на облачных рынках. Чтобы узнать своего, лишних слов не говорить. Дружеский жест. Гаю стало окончательно нехорошо.
День тянулся неимоверно. Рябина хрустела на зубах. Не нагревалась. И не кончалась, Рута спускался за новой пригоршней. Какой удачный мир, как всё складно в нём.
Гай заметил, выпавшие из кармана у Руты, на цепочке серебряной, круглые часы. Обычные. Рабочие и заведённые. И поймал себя на том, что ждёт, пока с деления на деление перепрыгнет секундная стрелка. Ждёт... Недаром выигрывал у неё. У её сестры, пляшущей в безумии. Выигрывал, выигрывал и проиграл... Остался ни с чем. Все эти годы ежесекундно помнил Юлию Альбу. Сейчас, ожидая, - не вспоминал. Только подумал: "Вот бы и она меня не вспомнила. Восстав в первозданной чистоте. Никакого прошлого, никаких грязных хищников, никакого Гая..."
Солнце клонилось. Вращение рамки, действительно, уравновесилось. Стало заметно, как при каждом замирании, при смене направления резонирует какая-нибудь сторона её с одной из граней стократного Лала. Разливает тонкий колокольный звон. Лал заполнился огоньками дроидов. Резонировали уже все четыре грани. Колокольные мелодии выделились в четыре и слились в одну.
- Недолго до завершения, - сказал Рута. - И солнце низко.
Гай кивнул и напоследок присмотрелся, что за хищник, приятель дроида? Славный, борец простой. Знак утра по шее, от Злотого идёт линия, да. Через него, на правом он первый с этим узором, но не первый по возрасту. "Выходит, сам Злотый с левого, стилевого крыла? От чего перешёл в фатальное? Чаще с него туда бегут... Никогда не задумывался".
Лазоревый Лал блестел, закатный, налитый, переполненный огоньками дроидов. Они сливались и уходили в синюю раму, достигшую нормального размера рамы мира. Знакомые узоры проступали на ней. Гай вздрогнул.
"Не смотреть... Не заглядывать... Если верить дроиду, рама канет вниз. И облачный мир возобновится в точке, где пребывал, на том лепестке всеобщей розы ветров".
Голубое поле показалось за рамой. Не вдруг различимое, попавшее Лалу в тон. Колоски... Васильки... Тропинка, немного петляя, прорезала его от рамы вдаль. Крыша, домик у горизонта... Не заглядывать, как же... Гай прикрывал глаза от солнца низкого и яркого, диска плавящегося перед ним. Прикрывал козырьком, рукой гостя, занесённой заранее. Ждал: вот-вот начнёт отдаляться, канет в точку, и тогда... "Прости, хозяин заснеженного мира, и не медли в гневе..." Но неожиданно он как ветер поймал ладонью занесённой руки. Из рамы, вырвавшийся ветер. Или рукопожатие?..
Подняв свою тонкую руку, хозяйка мира, восставшего из небытия, Юлия Альба стояла на синей раме, в голубом ореоле, белая, белоснежная... Радостный дроид желания. Смеющийся радостно, беззвучно, улыбающийся светло. Приглашала широким, царственным жестом...
Белые драконы покорились дроидам желания. Доминго остановился на глазах у всей турнирной площади, не прекратил дроида желания, не смог. Даже отвергнуть его не смог! Гай был просто человек. Усталый до предела... Запутавшийся, измученный, раскаявшийся хищник. Он и подумать ничего не успел! Как ласточкой прыгают в воду, взмахнув руками, с края крыши он сиганул приглашению навстречу. В прозрачное озеро Лала, в раму, в двойную лазурь... Мир Юлии Альбы схлопнулся и ушёл.
Настойчивые тук-тук по раме призывали Руту ко входу. Тряся головой, ослеплённый ярким дроидом, пристально дроида желания созерцал, - не похожа на Проблеск, ничуть, - он увидел, как вверх-вниз заискивающе проводит усами Белый Дракон, могучий и смешной, подыгрывая всаднику, а всадник...
- Рут-та!.. Выходи, дружочек, давай скорее, - Дрёма махнул ему, проливая тёплое сияние дроида на сугробы, - на континенте там, кое-чего...
- Чего?! - звонко из снежной ночи крикнул Рута. - Ещё чего-то?! Дроид, уходи!.. Я всё осознал: владыка Дом - опора миров и семейств, и миропорядка! Воплощение эгоизма, я тебе впредь не помогаю!
- Рут-та!.. - протянул дроид полусонным, лукавым дуновением. - Выходи, мы это обсуд-дим!..
- Абсурд-дим?.. Так ты сказал, или мне послышалось?..
- Ру-у-ута!.. А?..
Северное сияние переливалось за опустевшей рамой широкими, зелёными флагами. Их отражал неподвижный, стократный, дроидский Лал.
Глава 79.
Встреча, в результате которой Густав заполучил карту Гарольда, редкую, редчайшую, мало кто держал её в руках, сложилась под стать чудовищу на ней. Преисполнена беспросветного мрака. Глухой, дремучей жестокости, не замедлившейся ни на шаг, ни ради секундного колебания. Если когда-нибудь этот день отпечатается на вездесущей влаге, станет Впечатлением, то оно попадёт в запретные несомненно. Если дроиды, конечно, уловят суть под заурядностью внешней его стороны. Вокруг ни ача, ни морских тварей с извращёнными телами. Не было и тугого клубка рыночных страстей Южного, неоплатных ущербов, застарелых обид. Да и континента не было. Был один маленький, несерьёзный должок... Зацепившийся репейником пыльным кое за чью добротно начищенную одёжку. И не пустивший уйти.
Обстоятельства складывались одно к одному, катились, как вода забвения катится глянцевым водопадом по обсидианово-чёрной скале подземелий вниз, вниз. Гут, гут, всё складывалось, как нельзя лучше. Густаву даже казалось, что не он ведёт ситуацию, а скользит по ней, гладкой, без уступа, без трещины.
Всё случилось в высоком небе. Так далеко от земли, что Густав имел все шансы столкнуться с Гаем, привлеки его на всё замедляющей высоте скопления синих огоньков в невиданном тумане дроидов. Но не столкнулся. Не привлекло. Он ускользнул с земли полетать, освежиться и подумать. Упомянутая не единожды хозяйка в птичьей маске беспокоила его. И бездарность нанимаемых ею людей не утешала. Наоборот, добавляла что-то к тревоге. Количество настоящих неудач в охотничьей биографии Густава можно пересчитать по пальцам. Подозревая месть, он думал в последнюю очередь о них, а в первую - об удачных, но не сохранённых в должной тайне. Охота должна быть молниеносна, либо сопутствующие обстоятельства хорошо известны, изучены. Кто, откуда, с кем связан... Бдил, но... Много чего бывало... Густав не выделял Гала-Галло из ряда, не придавал большого значения банальному грабежу, и, памятуя о закрытости древнего рынка, не думал, что они ради таких пустяков выходят. Выходят. Редко да метко...
Обитель галло - не уникальный облачный рынок отвергший игры, служащий для бегства и отдыха. Уникальны его основательницы и жёсткий порядок, да. Изначально таким задуманный, в этом качестве сохранённый. Но есть и другие. Основоположники которых иерархии не выстроили, договориться не смогли. На одном из таких и свершилось дальнейшее.
Облачные рынки вроде этого составляют большинство. Других не много, обжитых, охраняемых неписаными законами. Этих же тьма, среди миров никому не нужные кружат... Открытые, предельно опасные, практически необитаемые. Шаг с белого Дракона за раму рынка незнакомого тебе - самоубийственный шаг. Тот факт, что на облачных рынках не нужно специально поднимать зримый шатёр к Собственному Миру, а довольно пирамидки и зова к дракону над ней, приводило к тому, что весьма скоро их число превосходило рациональное заполнение пространства на порядок. Количество ловушек внутри зашкаливало. Разнообразие форм - немыслимое. Как и в Гала-Галло, но там - осознано. А тут - как получилось, как сложилось годами. Все, кому не лень, ставили их, никто не снимал.
Чисто территориально выглядело следующим образом... Недавно образовавшийся рынок. Компания посетителей. Играют во что-то. Специфическое, если ландшафт специфичен, если нет, обыкновенное: карты, шашки или традиционный марблс, пьют Впечатления, развлекаются. И попутно не забывают ставить ловушки. К раме ближе, по периметру. На авось. На своих для смеху, вдруг кто попадётся, гуляя, поскользнётся, схватится, за что не надо. На посетителей рассчитанные, что позже пришли. Будет либо весело, либо выгодно. Так образуется мёртвая зона. В итоге никак не согласованный захват приводит к тому, что по большей части территории невозможно ходить. Невозможно через раму покинуть рынок. Только на Белом Драконе домой. Невозможно с неба зайти ни охотнику с жертвой, ни торговцу с артефактом. Хотя, логично, перед самой рамой оставалась полоса более-менее чистого пространства. Дальше за ней, природные или придуманные, начинались дебри, склад или лес... Стоп. Неизвестно на чём подорвёшься. С определённого момента на рынок продолжали наведываться исключительно люди имеющие пирамидки на нём. Прежним составом. Но это же не интересно... И мало-помалу рынок пустел. Последний уходящий его не присваивал. Причина - наличие торговых подставок. Пустой, кружащий в небе, он оставался рынком. Сплочённая компания могла использовать, как место тайных встреч. Действительно тайных. Кто выследит? По небу к нему не собирались и не разлетались от рамы прочь. Для дела подходит, а так - скучно... Гала-Галло исключение поневоле, жилой и закрытый.
Спустя много сотен лет небесный бродяжка мог обнаружить такую испорченную обитель. Осмелиться зайти. И если был довольно удачлив, чтоб не попасться сразу, в прихожей, достаточно разумен, чтобы дальше не лезть, открытие он ценил. Интерес его в чём... Своими пирамидками он закрывал вход. Закрывался и с противоположной стороны от прежних завсегдатаев. Короче, отгораживал спокойный уголок. Сетями замаскированными. Упреждающей откровенностью, - высоких, здесь - хоть в рост человеческий и выше! - узнаваемых пирамидок земных. Светящихся, угрожающих, бессмертной жёлто-чёрной раскраски: не шути со мной, хуже будет. Чужая территория.
Какое-то такое, единообразное устройство имели облачные рынки обезлюдевшие, заброшенные. На таком Густав и приобрёл карту чудовища. Гарольда.
Хищника, должника, что повстречался Густаву нежданно в высоком небе, звали Кайзер Комодо. Оба прозвища незаслуженные. Для варана комодо, как охотник, он был недостаточно упрям и терпелив. Недостаточно равностен. Ведь эта ящерица, приняв решение, заказ приняв, не смотрит уже на масштаб и, улучив момент, куснёт жертву любого размера, чтоб после - идти по следам, идти, идти... Слово-комплимент охотнику, нанимаемому для сведения личных счётов, которому если закажут конкретного человека, он не отступится до конца, этот - получил за ряд случайных успехов.
С "Кайзером" вообще анекдот получился.
Коллекционеры запретных Впечатлений - немногочисленный тип коллекционеров. И тесно сплочённый. По необходимости. Их мало влечёт непонятная зачастую, грязная вязкость этих Впечатлений. Продолжительность видений не привлекает.
Всё-таки полудроиды не выносят уродства. А если наслаждаются чем-то тянущимся долго, ровным, повторами насыщенным как долгая песня, значит эта песня достигла какого-то дроидски-уравновешенного совершенства, такого, что можно в нём пребывать, не тяготясь. Затворникам Собственных Миров прелесть такого понятней, чем торговцам, игрокам и бродяжкам. Но в целом полудроиды любят быструю смену событий, яркие, недлинные Впечатления.
И в запретных Впечатлениях привлекает их коллекционеров, - сама запретность, конечно! - привлекает разнообразие и острота. Действительно специфический вкус. Чего скрывать, гадкий. Но - на другие непохожий. У запретных Впечатлений есть общий вкус воды. Воде передавшийся. Вкус, запах?.. Трудно сказать что, названия всё равно не существует. У фантазийных Впечатлений ровно той же тематики, в запретные не попавших, нет его в помине. Глухой запах свершившейся или неизбежной насильственной смерти. Даже скорее казни. Запах не вылившегося ни во что другое, ни в печаль, ни в смирение, смертью, как кирпичной стеной остановленного бешенства, размазавшегося об неё, запах бессилия. Кому это может понравиться?.. Мало ли кому...
А там-то, внутри Впечатлений - всё ужасно разное!.. Быстрое, нарезанное частями, вертится от совершающего ужас к тому над кем совершают, характерная черта... В обычных связных Впечатлениях сохранена точка отсчёта от начала и до конца. Эпизод жизни кого-то одного. С его точки обзора. В запретных, на пике события она мечется. Особенно если толпа. Толпа против толпы, группы. Если и двое, мечется. Нападающий и жертва так перепутаны, так близки, что кажется странным, как один не может понять другого, не желает. На него, но мимо него пустыми глазами смотрит. Не хочет мира, не хочет остановиться, странно... Полудроид остановился бы. Что-что, а продолжительная свирепость им не свойственна. На охоте, на правом борцовском крыле Южного позволяют погибнуть и погубить одни и те же качества: легкомыслие, азарт, гордость.
Сама запретность... Любопытство: а что ещё бывало? Что ещё запретили дроиды? Как выглядели запрещённые они - люди прежних эпох? Особенные? С печатью извращенья на теле, подобно Морским Чудовищам? Не нашлось бы одного коллекционера из их среды, кто, получив доступ к накопленному, не завис поначалу: как выглядели, что выдавало их?.. Глоток за глотком вглядываясь именно исключительно в лица, он зависал на очевидном и непостижимом факте: заурядно они выглядели. Неморские чудовища прежних веков. Ничем не выделялись. Ни что не выдавало их. В фантазийных Впечатлениях, обвешанные оружием, ещё да, а в реальных запретных - вовсе нет. Как осознать это?.. С упрямством достойным лучшего применения вникали, разглядывали гнусные и бессмысленные преступления, которым давно бы пора кануть в окончательное небытие. Но, как грязную пену, их снова и снова выносит на поверхность. Вникали, перебирали... Не вдруг входили во вкус.
Да если и не входили, а так... Баловались, любопытствовали... В итоге через какое-то время и на них, подобным манером просто игравших с Чёрными Драконами в запретное, в "пропробуй-угадай, попробуй-отними", появлялась своеобразная печать. Что-то в глазах. В лицах. Оттиск мутной, плохо растворяющейся огоньками дроидов воды, как и на подлинных ценителях.
Коллекционеры запретных Впечатлений собирались в условленных местах крупных рынков. Материковых и облачных. Имели и свой облачный. Где могли спокойно обмениваться маленькими глотками добытого. Иные мены не в ходу. Жадность тоже не в почёте. Легко принимали зашедшего на сей раз с пустыми руками. Ночи длинны, время тягуче, глотка не жалко. Неизвестно, кто чего раздобудет завтра, уникальное что-то принесёт. У них был популярен порошок, добавляемый в воду, вкус которого можно назвать жгучим, острым. Но на самом деле, не вкус острый, а реально сам порошок. Колючий. Тоже добавляет переживания. И подстёгивает яркость. Потому что запретные Впечатления в количестве - отупляют. Они так же далеки ото сна, как и от бодрого восприятия. Ум делается узким, задымлённым, каждый последующий глоток виден хуже предыдущего. Покупали порошок на Техно и шли пить на правом крыле. Глядя некоторые бои неплохо потягивать втихаря принесённое Впечатление, до ужаса подходящее и к бою, и к его финалу.
"Ноу", "Стоп", "Но" - так назывался их облачный рынок. Ноу Стоп, Рынок Но... По процедуре, внутреннему регламенту и не только. Название способное если что запутать человека, "незнатку", что навязывается в попутчики, но неясно свой или нет. Или пока нет, или шпион. Не дроид ли прикинулся... "Полетели?.. Куда ты?.. Я с тобой..." - "Стоп. Ноу". Кто знает, поймёт.
От старых поколений коллекционеров к последующим долетали легенды о дроидах, нарочно воплотившихся, чтобы отследить их рынок, не доступный ни Белым, ни Чёрным Драконам, ни дроидам Я-Владыка. И о людях ради этого сотрудничавших с дроидами.
Рынок Ноу Стоп был таким же мутным, сумеречным, как они сами. Казалось и дневной, обычный свет дня на нём был бы попросту неуместен. Приземистый навес, толстые столбы держат. Он захватывал площадь не заполнявшуюся людьми и на десятую долю. Вокруг то, что было когда-то тенистым садом. Сад исчез. Полумрак остался. Вытоптанная пустая земля, пыльная, будто и не улетали с континента. Нарочно, против ловушек. Завсегдатаи Ноу замкнуты, неагрессивны, зла от них особого не видали ни торговцы на материке, ни бродяжки в просторах небес. Но всегда есть исключение.
Пирамидки на Ноу категорически запрещены. То за что Бест пожурил бы и попросил убрать, здесь каралось. Без обсуждений, отсрочек, откупов. Даже совершённое в шутку. Поднял, сбежал. Такому человеку из Собственного Мира лучше до конца дней не выходить. Его вычислят - точно. И закажут - точно. В следовании немногим жёстким правилам солидаризовалась группа очень разных, малознакомых людей, действовала единой рукой. Собственно, кулаком, поскольку правила - запретительны. Пристрастие их что ли проявилось так?.. Подумать, кражу сокровища с лёгкостью простит полудроид врагу, проигрыш, похищение, да ещё и подружатся!.. А ни к каким последствиям не приведшая, мимолётная угроза мутному, нерадостному образу жизни, месту, которое обязано пребывать вне перемен, подписывает смертный приговор. Зачем? За что?.. Так или иначе, на Ноу не шутили, всё, что происходило на нём, происходило внутри людей, в сознании, ничего снаружи.
Там, в узком кругу они знали друг друга под местными именами. Понабрали титулов!.. Щедро одаривали ими. Лорды, графья, канцлеры, доны, величества!.. Комодо, представительный на лицо, горбоносый, надменный, пришёл туда с царским вкладом в общий котёл... В настоящий котёл. Перемешивали, скидывались. И у него было не фантазийное Впечатление, принимаемое разбавить. И не война. Столько войн породили все до последней эпохи, что дроидам - чистить и чистить. Выуживать, вылавливать брызги, осколки, обломки боли и безумия. У Комодо были звери... Идущие под нож. Вереницей. На траволаторе. Лишённые ног. Исходно. Такими выращены. То есть, ноги-то у них есть, без костей, они не для того... Чтобы не углубляться: во Впечатлении была эпоха, когда люди уже научились выращивать и мясо отдельно, и новых, небывалых зверей. Но по-прежнему далеко отстояли от мысли не резать их. В данном случае "коров" модифицированных. Таких зверей, не диких и не домашних зверей, и живыми-то не признавали. Мозг не развивался. Кажется... Наверное... Кого это волнует!.. Естественной среды для них не существовало, только питательная. Их даже не глушили заранее. Чего оно понимает?.. Сразу резали на подходящие куски. Благо, молчит, голоса нет. Ни ног, ни голоса - удобно! У них были печальные, вкусные глаза... С ресницами... До ощипочного автомата. Горелкой нельзя, испортятся... Дроиды непоследовательны!!! Запрещать?! Запрещайте всё: и книги, и рассказывать!.. Это даже хуже, рассказывать...
За такую-то прелесть Комодо и получил немедленно кличку: "Кайзер!" Царь, ага-ага... Он был довооолен!.. Но едва сел в круг... Ха-ха... Едва принял из рук "виночерпия" чашку Рынка Ноу Стоп, с орнаментом из переломанных человечков...
Начали в полумраке плясать завихрения и молнии, видимые отлично сквозь стеклянные бока котла... Кто-то плеснул стартующую влагу, запустил процесс. Котлу не требовалось топливо, главное не перелить воды, а то взрыв. Выплеснет и ошпарит. Едва справа через одного сидящий парень подставил чашку под ковш виночерпия... Скромный парень, и имя скромное - Паж. Невысокий, бедный, флегматичный. Поговаривали, он был немного Морским Чудовищем. Держать полу прикрытыми глаза многие из них имели привычку, но у него под низкими бровями веки словно не раскрывались до конца. Так падала тень, напоминая третье веко под верхним. Зеленоватой тиной подёрнуты сверху радужка и зрачок... Паж быстрым, привычным движением закатал рукав, чиркнул лезвием без рукоятки и располосовал предплечье вдоль. Небрежно, глубоко. Вместо глотка плеснул из чашки на рану... Запретные Впечатления хорошо сочетаются с резкой, непродолжительной болью. Комодо поперхнулся... Огоньки дроидов на ране полыхнули, среди них - красные, никогда не видел... Забегали и пропали. Красные - скатились. И тоже пропали. Парень зажмурился от удовольствия. Закашлявшись после машинально сделанного глотка, Комодо огляделся вокруг, стараясь головой не вертеть, исподлобья... Никто в широком кругу не обратил внимания. А он обратил: лезвия, ещё лезвия, штуки какие-то вообще непонятные, вполне понятные стилеты. Не у Пажа одного...
Комодо ужаснулся. Он сбежал. Просто, тупо сбежал! Сразу. Крохотный плюс, хотя бы его решительности. Печаль, но на Рынке Ноу Стоп недолго продержалась монархия! Остались без царя!.. Имя же стало дразнилкой. Прилипло. Откуда появилось, немногие знали.
Кайзер Комодо вилял на драконе впереди. Будучи сильно не в духе, Густав решил: "Ага... Повеселимся!.. А думать хватит, думать у меня сегодня не получается..." Нагнав со спины, он выпростал из рукава цепочку с крючком, раскрыл в гарпун, раскрутил и кинул. Сильно, удар не рассчитал. Гарпун запутался в складках пояса и Густав сдёрнул Комодо с мокрой после тучи драконьей спины. Хищник вскрикнул от неожиданности, кубарем полетел вниз, цепляясь за гриву, за цепочку, раня ладони, тонкая как нить... Белый Дракон поймал его ловко, несмотря на паническую суету. И уже на дроиде верхом, не отцепившегося, Густав подтянул всадника к поближе к себе...
- Должок, - сказал он, не повышая голоса, - за тобой. Какая неожиданная встреча в такой вышине... Не зря же мы пересеклись, Кайзер?
Комодо вертелся, пытаясь нащупать крючки... Шарф-пояс... Мешают складки широких рукавов, ниспадающих по бокам... "Ах, Кайзер, до чего шикарный наряд!.. Правда, не очень удобно... Пёрышки дороже горлышка, так, кажется, говорят... Раздеть что ли?.. В уплату?.." Густав представил себя со стороны, вышагивающим пыльными рядами Южного в этом костюме, с полами и даже обшлагами рукавов волочащимися по земле, и уголок рта сам пополз вверх. "Ааа!.. Ааатличная идея! Путь думают, что я чокнулся, пусть гадают, в чём подвох!.." Нет, не то, что б это была совсем дрянь, Комодо состоятельный, расчётливый и не дурак вырядиться. Ручного изготовления, ромбами простёганное кимоно. Велико ему... Хищник запутался окончательно и заныл:
- Отцепи!.. Должок-то должок, пустяшный!.. Густав, ты напугал меня!
Да, Комодо не порадовался знакомцу... Отдалённость континента успокаивала слегка. "И всё-таки, всё-таки, это же - Густав... Неужели следил?! До сюдова?! Никогда, никогда больше не стану делать долгов... Ни больших, ни маленьких, никогда... Нет, не может быть, чтоб следил... Не-не..."
На охоте для такого как Густав опытного, врождённым нюхом наделённого существа, уходящего во внимание без остатка, довольно кратчайшего взгляда жертвы, оценить перспективу. Незамеченного ею самой. Взгляда быстрого, застывшего, по направлению к кому-то, к чему-то. Выдающему степень тревоги, природу надежды. Друзья ли пришли на ум, рама Собственного ли Мира, порыв откупиться или готовность к драке. А бестолковый Кайзер всем видом своим и кружением, как прожектором светил на перистое, протяжённое облако с отдельным козырьком тёмной тучки, нависшим над входной рамой. "Интересная... Порог выступающий деревянный. Чугунные колонны-лианы оплетают пустоту, за несуществующие ветви цепляясь, поднялись и раскинули листву. Держат ей верхнюю балку. Деревянную, как и порог. С табличкой... Чего написано-то?.." Густав отвлёкся. Моментально и безошибочно расценив облако, как рынок, а не мир, вернулся к изведшемуся на крючке Комодо. "Запредельный... - мелочный... - дурак!.. Давно бы сорвался, одёжку порвать жалко, скинуть - тоже!.. Запредельный!.. Так тебе и надо..."
- Где промок, Кайзер? Чего интересного видел?
Кайзер насупился:
- Отцепи!.. Что ты за скотина, Густав... На Южном по тебе и не скажешь.
- Ты тоже не слишком любезен. Поделись, тучка вся пролилась, стоит того, что б догонять её? Я б освежился чем-нибудь, в высоком небе сухо, не находишь? Горло пересыхает от этого ветра... Что там за рама между лиан, рыночек?.. Знакомый, да? Проводи, там и обсудим... Проценты к старым долгам.
Комодо перестал вертеться, застонал, закатил глаза. "Правильно о тебе говорят, Густав, - подумал он со страхом и проснувшимся гневом, - не человек ты, а вроде демона рыночных рядов. Демон пыли, демон суши... Если свалишься в море, не оно извратит тебя, а ты его! Дроиды, дроиды отвернувшиеся навеки!.. Какое несчастье, какая нежданная беда... И рыночек-то вдалях, в такой разэтакой дали от континента!.. Что же делать-то мне, что же?.."
Трус или ещё почему, без особых угроз отчаянье напало, оглушило. Ненависть и покорность. Плохое сочетание. Глупая ни на кого обида. Комодо успел отвыкнуть от рынков земли. Ускользнул от шатров и рядов Южного, вечно непредсказуемых, от хищников непостоянных. Неугомонных. Шумных до глухоты, упёртых до глухоты в какую-то одну цель, случайную, им и не нужную... Бежал, как с Ноу, и скрылся. Потому бежал, что нашёл, где скрыться. Тихую гавань, укромный уголок. Безопасные, редкие торговые связи, непривередливых заказчиков. Правда, лица их... Маски их... Рога... Дроиды, зачем рога?.. Вооружение... "Но они ведь мне ничего... И я ничего им... Такого... Я не жадный... И пересекаемся редко... И я не торгуюсь, не спорю... Серьёзно, зачем - рога?.. Отцепись от рогов!.. Тихое местечко... Может из-за рогов и тихое... Мне повезло, так повезло..." И на тебе - Густав! Читающий мысли, как раскрытую книгу!.. "Чёртов Густав, проклятье на незакрытые счета!.."
Густав легонько, издевательски подёргал за цепочку: тук-тук, Кайзер, решайся быстрей... "Да ничего он не забыл там! - последним утешением прикрикнул на себя Комодо. - Успокойся! Как зайдёт, так и выйдет. Сколько их?.. Мильён!.. В высоких и прочих разных небесах мильён заделано и заброшено рынков. На что их тлен охотнику Южного?!"
- Обсудим, что ж... - глухо ответил он и хлопком направил дракона к раме.
Влажную белую гриву отпустил, уже встав на пороге. Оглянулся, и едва не сотворил приглашающий жест, как в Собственный Мир... "Место очень дорого ему! - удивлённо отметил Густав. - Очень. На старом, от Техно выставляемом ряду, давно не видать Кайзера. Даже к нам приходили оттуда, его искали... Не здесь ли окопался? Значит, должок в сторону. По-другому будем рассчитывать цену твоих услуг. Не от прошлого, а от найденного. Будем плясать, ха-ха, - от ценности для тебя этого облака, посмешище Рынка Ноу!.."
Прыгая вниз с невысокого порожка, Густав поймал локтём за шею Комодо, хищник выше его, так что почти повис. Прямо друзья-приятели!.. Во весь путь не отпустил. Цепочку прибрал только. Опыт. Если провожатый давно пасётся тут, а место заброшенное, факт, значит, знает, где ступать между чужих ловушек. Они могли быть частью ландшафта и держать что-то совсем невидимое: проволочки отражающие поперёк пути, что-то на пружинке, выскакивающее на звук шагов, механика, распускающаяся через определённые промежутки времени. Комодо всё понял, другого и не ожидал. Усмехнулся. Он, конечно, имел, но недавно снял свои ловушки. По серьёзной причине. Да, в обнимку, они бы и не помогли.
Густав же, следуя мгновенно включившемуся рефлексу, будто не следовал, а вёл его. Кто откажется от свежих сплетен? Сколько наберётся таких человек, два или три за целую эпоху? Пять?! Быть того не может!.. Вот с ними-то и стоит дружить. Густав убалтывал Комодо новостями с Южного. То шутя, то серьёзно. Ядовито, но не слишком. Перебирая знакомые имена, приплетая выдумки. Упомянул вразброс с десяток имён торговцев разных рядов, сфер интересов. Словил, на какие живее реакция. И сконцентрировался на этих. Попал, как всегда. Комодо, придушенному, отчаявшемуся заранее, ненавистного чужака ведущему в личное, очень личное пространство, ужасно было не до того... Но одно имя, одна девушка... Она нравилась ему... Сам - охотник, беспощадной точности Густава - охотника Кайзер изумился снова. А девушку предпочёл бы не вспоминать.
На Южном - честная проводница по лабиринтам рядов, клиентов не предавала. Комодо был потрясён, встретив её на Рынке Ноу Стоп. Гром среди ясного неба. И она стала свидетельницей его позорного бегства... Не важно. Важно что... "Вообразить не мог - её!.. В эти губы цедящей - это!.." Комодо был критичен к своему хобби. "Дроиды, светлые лица отвратившие от нас! А ведь, да: полуприкрытые, карие с зеленью рыбки-глаза... С поволокой... Часто - фляжка в руке... Светлые дроиды!.."
Шли же они дубовым, безлиственным лесом, грозным. Прежде Комодо так не казалось... Подлеска нет. Тропы, кряжистые стволы... Запахи... Лес поздней осени, бывшая область Сад. Кто собрал Восходящим этот обширный мир, был словно и не Восходящим. Так многоопытный, многое видавший человек по крупному не отступает, по мелочи не суетится. Хозяин мира был свободен в фантазии и сдержан в деталях. Предпочитал широкие мазки...
Монументальный, тихий как ожидание неизбежного, ровный мир... Дубы раскинули корявые, толстые ветви. Переплели, споря за простор. Стояли не вплотную, и уж никак не вразброс. С каждым хотелось поздороваться, так осмысленно и серьёзно встречали. Голову запрокинь: пасмурное небо за решёткой, равномерной сеткой не повторяющегося узора ветвей. Это пугало. Полудроиды привыкли к чистому небу Собственных Миров, к возможность взмыть на драконе в облака. Вроде лес, а вроде... Нарочное что-то, направляющее. И пресекающее, соответственно: нет, дружочек, не угадал, не вверх!.. Шуршала листва под ногами... Глянцевые жёлуди с гранёными боками попадались в ней. Зелёные тоже. Сине-зелёные... Это бред и по сезону, и по сути, но они невозможно украшали, очень шли пасмурно-серо-коричневому лесу... Вкрапления. Блики неба в зелёной воде. Редкие чистые лужи отражали солнце, которого нет. Холодное солнце поздней осени, противоположное надежде. "Хитро..." - подумал Густав. Кора на иных дубах казалась рукописной вязью, присмотрись и прочтёшь, но нет. "Что же там, над входом, - вспомнил Густав, - что там было на верхней балке начертано?.." Не всплывало перед глазами... И снова отвлёкся.
Понял, отчего так долго шли, так петляли в лесу без холмов и оврагов. Не каприз Комодо, не саботаж. Области Сад были перемешаны с областями Там, куда не зайти! Невидимый лабиринт! Сворачивай где угодно, но если ошибочно повернул в Там, к дубу за следующим поворотом будешь идти вечно... Никак не маркированные то сплетались они, то разбегались от перепутья... "Игрок делал?.. Хищник с помощью гостей?.. О, каково, наверное, убегать отсюда несчастному!.. Спорю, на всю проклятую колоду, детали сто тысяч раз перестрахованы от превращений!.." То, что мир мог принадлежать и не азартному похитителю, и не хищнику вообще, а созерцателю, технарю абстракций, Густаву на ум не пришло.
По пути он успел изложить Комодо, как должно рассчитаться им. Впечатление Гарольда дорого стоило ему, и оно настолько редкое, что Густав не готов доверить выпить тому, кто скроется в Собственном Мире. То есть, делать карту, превращать должен изгнанник. У Биг-Буро не спрашивал, толку... Повеселить его... Нужен тот, кто не знает про воду Гарольда, которой надо бежать, как огня. Несведущий совсем человек. Или тот, кому нечего терять, тоже вариант. Но лучше новичок.
Можно бы судить по реакции на Рынок Ноу Стоп, по его привязанности к этому, уединённому месту, что хищник Комодо бежал от грязи и суеты. Возымел намерение отдалиться. Внешность обманчива. В действительности, трус охотился наихудшим из способов вокруг тихого приюта. Высокого неба подлец. Но сначала о том, как, кому продавал, не спускаясь на материк. Здесь же.
Там, куда Густав с Кайзером не дошли, и не скоро направятся, лес заканчивался полем. Высокие злаки, выше человеческого роста покачивались на ветру. Ранняя осень. Тропинки прорезали зелёную стену. Уставленные всяким... С разных мест уходили вдаль - продолжение троп лесных. Кайзер не исследовал их, далеко не ходил. То и дело на тропе встречались "потерянные" вещички, уличные фонари, статуи на постаментах, без них, постаменты без статуй... Игрушки-роботы бродили по коротким, замкнутым траекториям. Приближались и на устаревшем диалекте эсперанто, по чему можно судить насколько старая это ловушка, обращались ко встречному: "Возьми меня на руки!.." Протягивали кукольные ладони или мохнатые лапки мягкой игрушки. "Проследуй за мной, добрый человек!.. " Да-да, как же...
Линия горизонта отмечена зубцами белых крыш. Туда Комодо и не помышлял направиться. Он вычислил путём проб и ошибок близкую к лесу пирамидку, на которую откликались, и торговал с хозяином. Иногда хозяин направлял его к конкретной другой, возникающей для трусливого охотника на опушке, после обмена снимаемой. С Белых Драконов заказчики не сходили. Разные и похожие. Первый - великан в рогатой маске спускался к садовому фонарю, каменному, в виде рогатого же бычьего черепа. Что зависло между этими рогами, то ждало Комодо с товаром. Он бросал человека на пирамидку, в данном случае между двумя остриями, его товар падал и хозяин появлялся, вихрем крыльев драконьих гоня волну по полю колосьев. Чтобы забрать жертву и выслушать пожелания на через раз, потому что взамен её клал приготовленное. Иногда оружие или механику для развеяния скуки. А так, Комодо собирал "Нотки". Трубочки, палочки. Односложные инструменты, части "Нотной Волны". Это каркас. Будучи заполнен правильно и до конца, он синтезирует мелодии без человека, приятные, с развитием темы. Редкость в том, что каждая нотка создаётся отдельно, а их здорово много. Ясно, что заказчики Комодо не тратили похищенных на такой вздор, а имели запас. Но могли и являться какими-то облачными технарями, создавать артефакты не из людей, а из артефактов.
Кем торговал, на кого охотился?.. Кто же по факту становился нотками для Комодо?.. Люди. Но не просто люди, - изгнанники. Но не просто изгнанники... Он был... Бест наоборот.
Общая Встреча ради Слов - охота Кайзера наоборот. "Не лгать, не торговать, не использовать..." Основания, на которых стоял, с маленькой группы пещерной начавшийся, теперешний Архи Сад, он вывернул на изнанку. Кайзер охотился на тех бессловесных изгнанников, которые о континенте и не знают. О жизни на нём. Белый Дракон носит их вокруг места утраты, растаявшего облачного эскиза... Занося под дожди, вынося, фыркая с ними ни о чём... В Архи Сад приводил таких, помимо самого Беста, бродяжка Зарок и любой изгнанник, встретивший в небе. Комодо приводил на торговую пирамидку. На рога бычьего черепа с золой в глазницах.
Грустная и чарующая примета изгнанника буквально на днях утратившего эскиз выдаёт их... При соприкосновении с ливнями, Великим Морем, водой забвения и даже неуловимыми туманами высокого неба она исчезает. Не держится долго. А заключается в том, что от пропавшего эскиза задерживается то, что имели при себе, на теле, впитанное за последний день. Что поместить в эскиз не успели, одежда, что не стала одеждой, артефакты, не ставшие артефактами... Оно иллюзорно воплощалось... Благодаря соприкосновению с телом, близости к Огненному Кругу. Воплощалось кажимостью и, как с первых минут начинает таять Собственный Мир, оно также начинало таять. Вначале то, что по природе далеко: миражи пейзажей, архитектурные миражи... Они следовали за драконом и полёт их стирал. Иллюзия механики или книги могла подольше сохраняться в руке. Неработающая и не раскрываемая, конечно. Детали одежды, звуки, запахи, шумы, отсветы какие-то, дуновения нездешнего простора оставались дольше всего, обволакивая изгнанника коконом. Приметы мира, возникнуть которому не суждено... Оставались на дни, недели. Если не залетать под дожди...
Двое таких невинных, не ведающих моря и земли существ и встретили Густава с Комодо на полпути к полям. Лес расступился. Поздняя, пасмурная осень расступилась ради маленького лета. Ради этих ангелов.
Источник пресной воды бил, перекатывался водяным холмом, образуя озерцо, гоня плавные волны к берегам, к сочной летней траве. Рынок исключает возможность солнца. Но остаётся тепло от земли, плоских камней, обросших камышом, тростниками, мхом. Берега обихожены, устроены мостки. Ступени к воде - те же плоские камни, три, четыре. Сохранившиеся домашние черты заброшенного места. Лодочка сиротливо покачивалась на воде. Лёгкая. Течение, волны немножко подбрасывали её на рогоз, колыхали ряску. Белые шишки водных растений тянулись к свету. А роскошных: лилий, лотосов не было. Жёлтых кувшинок - чуть... В отдаленье беседка.
Два ангела сидели за неожиданным для прозрачной, ажурной беседки столом - квадратным, фундаментальным. Точно не для пикников... А вот оно что, стол под Гига Вирту!.. И дроиды не смогли, создавая его, уменьшить вес этого гиганта. Не толще ладони в закрытом состоянии. От плеча до кончиков пальцев - длина стороны. Том тяжёлый, как муки придонного монстра, как его последние года.
Гига Вирту содержали исключительно голограммы. Оглавление - радужный на квадратики разбитый квадрат. По нижней оси - счёт времени, по вертикальной – того, чему посвящено Гига Вирту. Распределяясь так: от получившего наибольшее распространение, до редкого и в самом верху - фантазийного. Ткни пальцем в точку на квадрате, там раскроется подобный же квадрат, уточняющий. Дальше спрашивающий: с веществ или форм начинать раскрывать голограмму, потому что человек, возможно, долго будет искать по структурам или по составу, его оси подписаны, что уточняют. Дальше раскроется том, и как обычно листай...
Два ангела рассматривали взмывшую высоко голограмму трехсоставного синтеза. И распада. Вещество-рост, вещество-рост противостоящее ему и вещество-буфер текучее при достаточном объёме. Динамичная голограмма. Сложный, непрерывный процесс. Она пребывала в постоянном движении, плавном, перемежавшемся обрушениями, секундами катастроф. Энциклопедия - высокий класс!.. Альбом из пяти подобных страниц стоил бы кое-чего на Южном!.. Не говоря, на Техно!.. Но такое из рынка вынести невозможно. Из похищенного сделать тоже, кто удержит Гига Вирту в уме?! Это конкретное было посвящено структурам веществ, добываемых человеком, открытых и планировавшихся. Процессу синтеза. Эпоха высших дроидов обогнала подобные технологии и оставила их за бортом. А жаль! Как минимум, это безумно красиво. И очень "по-настоящему", как драгоценные камни растут в недрах земли, как вулканы живут в ней, как время собирает, рассеивает, куёт и лепит, и рассеивает вновь...
Ангелы трогали голограмму руками, и она перелистывалась, пугая их. Открывала пример использования вещества, пример материала его включающего. Структуру показывала в образце. Вот строительный кирпич, а вот очертания корабля... Значит, ко влаге устойчивый и лёгкий. Им не наскучивало.
Они не владели эсперанто. Первый совсем. Второго Комодо начал учить, но без спешки. Чистый лист, широкие перспективы. Фантазии ему хватало, определённости - нет. Обладание такой добычей, основные слова и понятия в уме которой закладываешь ты сам, о... И для охоты и для приманки подходит такой человек. Продавать глупо. Прежде Кайзеру так круто ещё не везло. И он растерялся, медлил. Шесть дней жил у него первый, позавчера попался второй. Что бы придумать?..
Два ангела синхронно обернулись. Они вообще были склонны синхронизировать слова и мимику. Губы сомкнуты, улыбки схожи. Оба укутаны до пят. Лицо второго озарял, обволакивал след мнимого платка, что должен закрывать голову и плечи, оставляя глаза только. Но состоял из бликов, подобных таким, что на мелководье рябь гонит по дну. Несуществующую ткань несуществующий ветер обдувал пред лицом ангела. От застёжек, круглых полированных бляшек, обычных этим платкам, на висках украшающих и придерживающих складки ткани, вместо звона цепочек, исходило воркование голубей. Отклик связного Впечатления, отразившийся в металлическом, зеркальном блеске... Точный овал лица, мягкие черты, без эмоций. Выражение отсутствующее и свежее. Ничто не позволяло определить, юноша или девушка тяготея к тайне, решил закрыться, закутиться... Ангел.
Первый, с открытым лицом, со взглядом нездешним совсем, обнимающим иное какое-то мироздание, очевидно юноша. Брови в линию, глаза строгие цвета морской волны, просвеченной, светлые. Торжественно-прямой. И миниатюрный, куколка. Его окружал шум листвы, звенящей сухо и непостоянно, порывами. Кисти рук лежали на краю стола, алебастровые, идеальные, Вирту не трогая.
Не раньше, чем присели за стол, Густав отпустил шею Комодо. Ангелы смотрели на них. Как Восходящие на дроидов - доверчиво. Как дроиды на изгнанников - отрешённо.
Не откровение для него, высоком небе Густав встречал похожих. Но не охотился. Не приближался даже. Отчасти по причине того, что на такую добычу нужны весьма специфические заказчики. Совсем уж лишённые совести. Глубокой ночью в море столкнуть, а утром забрать оставленную чудовищем плату на берегу. Демонов способных на осмысленный торг вроде Шершня, их мало. Быстро деградируют. А Южный Рынок, проникнутый азартом поединка в торговле, в интригах, в игре и борьбе, его бы не понял. Отчасти из-за того не охотился, а в основном... Он их, ну, избегал... Уматывал сразу. Когда чирикали, завидев его что-то на не забытом ещё необщем дроидском, нежно-нежно и очень быстро, лепечущими голосами, он содрогался. Чувство они вызывали такое... Непонятное. То ли полное презрение, "недолюди", то ли... Есть выражение "сверлить взглядом", есть "просвечивать насквозь", так вот, совершенно не про то, не насквозь, а... Эти ангелы, они смотрели, как бы прикасаясь глазами. Без дистанции, без барьера совершенно. Глаза без одежды, а Густав перед ними - без кожи. И он не понимал, почему так...
Дроидский эсперанто - аналог человеческого. А необщий дроидский, это такой язык учиться которому не надо. Который у всех рас, и семейств, и одиночек - свой. На крупное семейство, положим, приходится тридцать, любым дроидом узнаваемых, слов, на малое - десять, на расу - пять... Из миллиардов. Язык, который так всеохватывающ в своей индивидуальности и так мало для чего пригоден... Чтоб эффективно его использовать, надо иметь упорядоченную базу, использовать элементы всех-всех, кто им обладает, иначе сказать, нужен общий центр управления. Тот, что координировал работу автономных дроидов прежде, чем им сделаться высшими и начать медленное, постепенное сближение посредством эсперанто.
На необщем дроидском зовут дроиды Восходящего, а Восходящий - сначала, не так чтобы долго - побуждает их сосредоточится в определённом направлении. В направлении того, что улыбнулось ему, увиденное под дождём. Ну, как возглас, междометие... Нет, не так... Если человеческие слова-вещи в качестве указаний для автономных дроидов предыдущей эпохи были чересчур обширными указаниями... То слова-направления на дроидском необщем слишком конкретны. Как луч остры. Луч настолько тонкий, что он не указывает, потому что пронзает, пролетает насквозь. На нём точку нельзя поставить, где остановиться. И обобщить нельзя. Сказать что-то примерное... Это одна из причин, по которой большинство Восходящих стремится поскорей овладеть эсперанто. Дроидский необщий язык как бы из одних глаголов состоит, направлений. Действий в направлении... Учить-то его не требуется, а забыть-то его легко. Неизбежно и быстро он забывается без практики, без дроидской компании, по завершении эскиза. Прячется навсегда, нежный, точный, невесомый под валунами тяжеловесных человеческих слов.
Однажды на Рулетки Густав ждал, пока закончится жеребьёвка на целую серию игр. Гонок. И не только. На сезон вперёд они затянутся, и народ не спешил. Более чем живые, подвижные и рисковые игры, из которых не каждый выйдет без потерь, предваряла по контрасту более чем спокойная процедура. Распределяющая очерёдности, партнёров, риски и роли. Игра в слова. Прелюдия достигала нескольких целей. Не вербализируемой, как в прежние эпохи - "посидеть на дорожку", познакомится и побыть в одном кругу. Эти игры - не войнушка, взаимопомощь и благородство в них уместны, просто рисковые очень... Достигала и практической цели, иначе следовало бы доверить процедуру одному распорядителю, нескольким, или артефакту, разновидности скрытой механики. А он тоже не ничейный и может оказаться настроен специфически. На человека, жесты, тембр голоса, ключевые слова... Лишние сомнения. А когда игра предваряет игру, все видят всех, без подвоха, решают простым голосованием.
В слова... Игра в вопросы. В определения. Быстрые. Блиц. Чьё покажется точнее, тот выиграл. Получает номер. Участвуют каждый раз двое, во избежание множества однотипных ответов, тем более что публикой вбрасываются часто повторяющиеся слова, идеи, понятия. А иногда, для веселья - абракадабра!.. Когда устанут, заскучают. Набор звуков. Тут уж на скорость реакции и чувство юмора!.. Вбрасывались существительные, прилагательные и глаголы. И нельзя, чтоб односложным ответом стало то же самое: "Дракон? - Дроид!" Нельзя, дроид тоже существительное... "Дракон? - Штука летучая!.." Так можно! Как-то так... Надо ответить быстро, коротко, исчерпывающе. Публика оценивает по сумме трёх пунктов...
И вот, - не случалось, чтоб пропустили это слово, - с девичьего сектора выкрикнули традиционное, неизбежное: "Любовь!" На что один из соревнующихся без промедления ответил лаконичной, годной формулировкой. Явно заготовка. Но Густав немедленно забыл её. Потому что возникли трения. Когда второй и не быстро, и не громко, всё равно уже опоздал, произнёс: "Чувство в сердце". Не формула, а ерунда. Публика была недовольна, ропот поднялся. При жеребьёвке не приняты поддавки, на играх - пожалуйста. До начала - они наводят на мысль о сговоре. О том, что некая группа договорилась к решающей игре вывести одного из своих, который ас. Значит и ставки не общие, есть второй, тайный круг ставок. Нечестно. В общем, с него потребовали объясниться. И он ответил, пожав плечами: "Куда точней? Ни на коже, ни в мышцах, ни в мыслях, ни где-то ещё. Именно в сердце". Ему возразили: "Не валяй дурака, не на коже... Ну да, не порез, не удавка, не шлёпнуться на вираже. Но и чувства-то все остальные, и они не кожей ощущаются... Можно сказать, в сердце". - "Нельзя сказать". - "Ты обманщик!.." Юноша встал. "Как угодно. Я уйду. Но признайте... Огненный Круг может много от чего ускориться, замедлиться: от холода, от желанного, от неожиданности, от удавки, испуга... Тревоги-радости, надежды-отчаянья. А в нём?.. А из него что исходит?.. Расходится тепло. Если тепло в сердце, то это любовь, если любовь, то это тепло. Определение достаточное и верное. Чувство в сердце..." Он не ушёл. Следивший за регламентом, победитель игр и финальной гонки предыдущего сезона жестом пригласил его вернуться и занять место рядом с собой. "Этот номер твой, - сказал, - дальше выбирай без жребия". Но юноша отказался, про дальше.
Густав всей сцены не запомнил, но она брезжила как-то... При них, при ангелах. И сейчас, насмешливо требуя от Комодо угощения, хотя бы озёрной воды, избегал ангельских взглядов. Для него - на коже. Если тепло, то на коже. Больше негде, нечем. И не надо ему.
Огрызнувшись, мол: "Не держу я тут запасов, озёрной и получишь...", Комодо спустился к воде, дождался волны, поймал и осторожно переступил в лодочку. На дне которой обнаружилось с широкой лопастью короткое весло. Добрался против течения до источника, там зачерпнуть. Не стал бы из-за гада Густава суетится, сам хотел. Вернулся с деревянным ковшом. Полным, глубоким как бадья, сочившимся изо всех щелей.
Густав заметил, что ангел в мнимом платке, в ворковании голубей спросил взглядом Комодо прежде чем встать. Он подошёл и умылся, с видимым удовольствием, совсем немножко отпив из ладоней. Похоже, иллюзорная ткань неощутима ему. И её убыло в результате.
Второй в покрове света, звенящем порывистой листвой, не реагировал как-то отдельно ни на людей, ни на воду. Гига Вирту тоже не увлекало его.
Комодо достал из внутреннего кармана, из-за пазухи кимоно два складных бокала. Разложенные на треть они узкие, высотой с палец. Разложенные полностью - широки, наподобие бокала для мартини, можно собирать дожди. С приятным звуком трещотки раскрыл, ударив о колено. Выпили.
Вода рынка не содержала сюжетных Впечатлений, но подплыть за ней поближе к источнику стоило. Озерцо, как озерцо, а поди ж ты... На языке вода представала множеством дублей водяного холма, перекатывающихся, бьющих вверх, в нёбо. Взмывающие шары прохлады... Приятно! Не то, чтобы долго с одного глотка, но и не резко пропадают. Густав усмехнулся. Потянулся ещё зачерпнуть и передумал. Встал умыться, плеснул в лицо... Склонившись, выпил... Тут дурак Комодо опять мог сбежать. И опять не сбежал. Хотя потеря двух изгнанников - не то же, что потеря поясного шарфа... Но и не то же, что потеря своей шкуры, дурак, короче. А Густав выпал из реальности... Круги прозрачной, кристально чистой воды в ковше преломили не его отражение, а солнце полуденное. Лёгкую, линялую голубизну... Стрекоз, даже стрекоз отраженья!.. Дневной свет искрился, плясал всеми цветами радуги. В ковше, на ресницах... С лица и рук не уходила прохлада, прокатывалась по ним... Он плыл... Густав переживал то копеечное и бесценное блаженство, что доступно лишь в Собственных Мирах, где есть самые обыкновенные водоёмы. Он летним днём пришёл к озеру, погрузился в него и плыл... Просто плыл... Блаженство.
"Сказать дракону, - отметил он про себя, - пускай рыночек запомнит, дорогу. Рыночек неплохой... Кайзер, не слишком ли хорош он для тебя?.." И блаженство внезапно кончилось, как отрезали. Высох, наверное. Испарилась вода.
Ангел, умывшийся прежде, теперь улыбался Густаву чуть осмысленней. Теплей и отдельно, заговорщически, как человеку, с которым обнаружилось нечто общее. Так работает, а не только на уровне понятий, и бестова Общая Встреча ради Слов. Густав очнулся и отвёл взгляд. И ангел отвёл. Он был почти бессловесен, но чуток и понятлив. Непредвзят.
Комодо барабанил пальцами по столу, Гига Вирту подрагивало, сбивая чёткость голограмм. Обдумывал требование Густава. Вообще-то, по адресу предъявленное, с дьявольской точностью попадания. А как было бы славно сейчас придушить его... Между тем, ничего невыполнимого... И Густав видел, цель его близка.. "О-па!.." Этот ангел жестом превращения переворачивал страницы! Они подчиняются разным мановениям руки, но именно этот он производил уверенно и точно. Вниз - вниз ладонью, наверх - вверх. Он явно тренировался... В чём-то специально показанном ему. Густава осенило:
- Безопасного гостя тренируешь себе, Кайзер?..
Комодо ничего не оставалось, как признать.
- Не приглашал ещё, не утаскивал?
Тот покачал головой.
- Врёшь.
Комодо стукнул кулаком по столу, Вирту погасло и зажглось снова.
- Один раз... - ответил Комодо, изучая голографическую структуру над квадратом стола пристально, будто приготовляемую удавку.
- И как? - Густав игнорировал атмосферу, только веселей становился. - Он понял, как держать не в эскизе, а в уме? Вы объясняетесь жестами?
Качнул головой, выдавил вслух:
- Нет... Не только...
И чистым зовущим голосом произнёс:
- Ветер!..
Ангел отозвался эхом:
- Ветер!..
Взметнулся к ним, присел на корточки и поднял с земли пирамидку в её обыкновенной, материковой форме. Глянул на Комодо: правильно? Тот кивнул. Пирамидка без товара растаяла. Но случилась неожиданное продолжение... Другой ангел подбежал поиграть. Хлопнул ладонью, когда она лишилась острия и не могла уже поймать его. Отбежал и поднял свою. Второй бросился следом. И он не успел... Топнул босой ногой по траве. "Перевёртыш, - подумал Густав, - всё наоборот, противоположность охоты!.."
Последующее разворачивалось стремительно.
Ангелы, избегая лесной темени, убежали играть к озерцу, в рогоз, на болотистом берегу. Пирамидки не поднимаются на воде, этого они не осознавали.
- Приведи человека! - выплюнул Комодо злобно, в бешенстве от самодовольной улыбки Густава, вполне оценившего успех.
Бешенство не обогнавшее трусость. Не боец ведь Густав, точней сказать, его не знали как борца. Но рискнуть, наброситься?.. Комодо не посмел. Не попытался. Настоящий галло на людях, наедине Густав слегка терял безупречность манер. Слегка... Развалившись на стуле, он послал Комодо воздушный поцелуй и упрекнул развязно:
- Как я разочарован, Кайзер, как разочарован в тебе!.. Скупость, недостойная царя... Она не красит Кайзера Рынка Ноу Стоп... Зачем же мне, скажи, приводить кого-то, когда присутствующих вполне хватает? Их двое. Поглядим, подождём, как она закончится, их беготня...
Ужасающая, подобно самому лицу Гарольда, его разъярённой морде, бивням загнутым, обнажённым клыкам, страшная удача Густава распорядилась завершить игру.
Где кончалась осока, и начинался лес, по направлению к полям облачного рынка, ангел, что с глазами цвета морской волны, в шелесте и звоне листвы, попался. Ступил на пирамидку. Озадаченный, неподвижный он стоя балансировал над ней, на острие. Алебастровые рыбки ладоней изнутри опираются на непреодолимый предел пространства. Осторожными движениями на ощупь исследуют его. Ни слова. Ни звука. Второй оставался рядом, не менее озадаченный. Когда подошли охотники, Густав заметил вслух:
- Из символических, абстрактных эскизов, Кайзер, я думаю, выпадают такие... Как птенцы из дырявого гнезда. Кто волен землю под ногами создавать, волен её и не создавать, и...
- Дроиды безответные, Густав, проклятье!.. Ну, какая разница откуда!.. Забирай и уходи!..
- Твоё счастье, Кайзер, если будет чего забирать... - ответил Густав недобро, потащил цепочку из-под ворота и снял медальон с единственным глотком, корнем Впечатления Гарольда.
Второй ангел, не моргая, вопросительно смотрел на Комодо. Не знал, как освобождать с пирамидки. Руку протянуть!..
Густав отдал и сказал:
- Пусть выпьет. И держи его за шкирку. Внутри такое... За реакцию не поручусь.
На вопросительный взгляд Комодо ответил, повторив жест превращения. Мол, так и снимешь. "Простенько!.." Густав ухмыльнулся. Не рискуя дать в руки, дрожащими своими Комодо отщёлкнул бронзовую крышку и выпоил, к губам поднеся, горький, солёный глоток... Изгнанник, закутанный в блики света, курлыканье голубей, отшатнулся... Моргая, потирая глаза, рефлекторным порывом сбежать запрокинул голову в зенит. Зов к Белому Дракону на рынке... Изгнанник он, некуда ему с рынка лететь... Песня голубиная, воркующая, как свет невоплощённого Впечатления, пролилась снизу вверх и растаяла. И виденье платка со звуками вместе исчезли вокруг головы и плеч. Пропало, всё пропало... Остался он, как есть, огромноглазый... "Лиски-намо..." - подумал Густав. Изгнанник опять вопросительно глядел на Комодо. Тот, коснувшись предварительно своих глаз, повторил жест превращения. Едва кивнув, чуть-чуть улыбнувшись. Горбоносый, солидный, уверенный. Во второй руке - карта, рубашкой к верху, предусмотрительный Густав... Комодо проводил по рубашке пальцами, переворачивал - и по глазам, и снова по изнанке. Завершив превращающим жестом. Уверенней, требовательней кивнул... Рука одного ангела поднялась над головой второго. Взгляд цвета морской волны вознёсся к ней, к небу... И все ослепли на миг. "Невероятно!.. Получилось!.." Над пирамидкой парил глянцевый бумажный прямоугольник с закруглёнными углами... Осталось масть и букву "к" дописать... "Концентрация для новичка!.. Ай да малыш, они точно из абстрактных миров!.." Тёмный фон шёл волнами, и, не скрывая, скрывал, таил в темноте чудовище. Лишь пики белой линией обведены... Изгнанник схватил её, огляделся вокруг, уронил, вскрикнул, вырвался из-под руки Комодо... И со всех ног бросился в лес...
Густав поднял карту. Придирчиво изучил рубашку, похмыкал, перевернул. Из глянцевой черноты сверкнули налитые яростью глаза древнего монстра... Клыки... И дыбом стоящая шкура, мокрая шкура зверя, горой поднимающегося из волны... Первый и последний раз, когда Густав рад был этот кошмар видеть. Карта мигнула... Упс!.. И нет Гарольда... "Превосходно!.. Кто-то вздрогнет за карточным столом! Кто-то выдаст, что король пик у него на руках. Пускай юноша Кит противится, Гарольд подыграет мне! Гут, гут... Не зря добывал его, гут..."
- К полям умчался, проклятье!..
Комодо метался по опушке маленького лета, не решаясь бросится беглецу вослед. Он опасался всего: оставить Густава за спиной... Уходя, ловушек понаставит... Утратить последнего изгнанника. Напороться невесть на что там, в полях. Редко выходил к ним, с оглядкой...
- Догоним? - бодро спросил Густав.
- Обгоним, - решился Комодо, раз вместе, так что ж. - Обойдём!.. Пока разберётся в поворотах.
- Продашь теперь?
- Хочешь купить?
- Не-а... Кайзер, ты с кем-то спутал меня. Я продаю, а не покупаю. Айда?..
И они побежали. В средней части рынка замаскированных пирамидок Густав опасался меньше и всё же держался след в след. А Кайзер таки-порвал своё шикарное кимоно, лес дичее тут, кусты колючие, обломанные, острые ветки...
Воздух похолодал. Открылась прямая тропа, без вихляний по перекрёстам, и на бегу, Густав поднял лицо к верхнему ярусу леса... Над корявыми, голыми, переплетёнными кронами дубов шёл снег. Начинался. Лёгкие хлопья. Земли не достигая, летели снежинки, высоко носимые ветром, не забелившие и ветвей. Внизу по-прежнему глубокая осень. Только воздух переменился к холоду, к прощальной, бессловесной, - наверное, тоже в абстрактных мирах рождённой, выпавшей из дырявого гнезда, - последней тоске.
Снег крутился, как листок письма в чужих руках, в руке посыльного. А на листке ни слова, ни буквы нет, ни отчерка рисунка. Потому что сам он символ - пустой, обязательно белый, нелинеенный, без полей и водных знаков. Вдруг хранит в себе и выдаст тайну скрытая механика? Лист бумаги и есть символический отчерк. Он означает: "Прощай..." Посыльный держит на вытянутой руке за уголок, держит ветер в кронах, схватить не даёт. Да и зачем? И так всё видно, всё понятно... Это традиция, рыночная. Милосердная традиция злодеев. Задолжавшие, пойманные, идущие на безнадёжно рисковую игру, на неравный поединок идущие хищники отправляли такое письмо. Если было кому. Опасаясь, что в момент гибели останется не замеченным кем надо их Белый Дракон. Что друг, любимый станет искать того, кого нет среди живых, мучительно долго. Но и, не имея таких опасений, отправляли... Это не объяснить, жажда последнего привета, безмолвного. Отправить листок с текстом кредитор, противник, охотник, кто-то, желающий остаться в тени, не позволит. А белый листок - общепринято, общеизвестно. Особо мнительные не позволяли и руками к нему не прикоснуться, ну, поцеловать. Под маской, обезопасив себя от огласки и мести, передавали посыльному. А он - адресату. Пустой лист. "Прощай..."
Внутренняя опушка - снова лето! Ярко-зелёная полоса высоких колосьев стояла стеной. Комодо пробежался вдоль неё, заглядывая, и позакрывал своими пирамидками входы на некотором отрезке. Свернул на несколько шагов обратно в лес, прислушался:
- Ага... Там ещё, промеж развилок. Обратно не повернул. Распутается на последнем перекрёстке и будет здесь.
Ближайшие тропы закрыл понадёжней, четырьмя пирамидками в шахматном порядке, скрещенные колосья положив артефактами на острия. Кроме одной. Подбородком указал Густаву на перекрывавший тропу громадный садовый фонарь, рогатый череп:
- Здесь будет... На рогах... С ним торгую, откликается быстро...
Густав проследовал, озираясь, переступая мягко, разворачиваясь на каждом шаге, к чужой подставке. Зелёные колосья задевали лицо. Не просматривается вообще поле, не гут... А между рогов, над ними... "Ох!.. Кайзер... Не для тебя она, не тебя ждёт!.. О, море всеизвращающее, недроидские пляски Секундной Стрелки... Кайзер торгует с богачом. Нет, с технарём... Богач не продал бы такое, не имея возможности вновь создать для себя".
Артефакт, меж тем, выглядел заурядно: медью отливающий шнур толщиной в мизинец, длиной в несколько петель. Подчёркнуто аккуратный моток. Дроидами не отнимаемое оружие, по причине, речь о которой впереди. Злое, мощное, прицельное, огромной поражающей силы оружие. На рогах бычьего черепа ждала освобождения, чьих-то рук ждала "стреляющая" отододи. Медянка отододи, просто - медянка. Змейка. Удавка, растягивающаяся жгутом, отпущенная, попавшая в цель, она обвивала жертву, затягиваясь самостоятельно и необратимо. Не как узлы и "обратные клапаны" обычной механики, для которых требуются рывки, движения жертвы. Нет, сама по себе душила. Спадала, когда... всё. С никого спадала. Разрезать её можно. Распилить. Порвать нельзя.
Скрытая механика. Вещь, о которой Густав мечтал... Со всей страстью людей прежних эпох, вожделея вещи дорогой, неподходящей и ненужной ему! Один раз в руках держал... Адски понравилась, забыть не мог. Он понимал нутром её не афишируемое устройство. Густав не знал, существуют ли вообще альбомы с её схемами. Если да, то они ещё более редки, чем сама удавка. Отододи мигом бы сделала его хищником, а Чёрного Дракона - воспоминанием. Плевать!.. Так мечтал... Уж очень по нему оружие, в его стиле. Густав воображал иногда, как эта тонкая, тоньше обычной, скользкая ярь-медянка, змейкой свернувшись, лежит под рукой... Живёт в углу кармана... Всегда под рукой, понятливая, послушная... Готовая по первому движению проявить тайную мощь... Стреляющей-то прозвали, кому нужна на расстоянии. А ей, развёрнутой, довольно задеть, легонько коснуться... Затем и складывается так тщательно, не ошибиться бы самому!.. Надо особым образом брать, держать крепко. Густав не боялся, наоборот, это пленяло его, непреходящая опасность, вечно на взводе... Он потому целенаправленно не искал её, что искушение велико. Увидев, не преминул бы купить, и применить - не удержался.
"Будь серьёзнее, - говорил он себе. - Оружие - фишка. Статус и телохранитель много важнее. Ими не промахнёшься. Их не отнять..." Чем убедительнее говорил, тем сильнее хотелось! "В карман положить, что такого?.. Крайнее средство, на крайний случай! Что?.. Ведь ни драконов, ни статусов у мёртвых не бывает... Кроме того статуса, что мертвецы они!" Тоже аргумент... Медный моток над белым камнем затупившихся, неравных рогов, правый обломан, стала последней каплей во внутреннем споре. "Хочу!.." Моток в три петли, крючки на концах: легчайший и тяжеловесный, начищенный медный и окислившийся медный обёрнуты, перекрещиваясь точно посредине, одной четверти до противоположного края мотка не доходя. Равновесие... "Красотка!.. Как живая!.."
Густав ещё покрутился возле неё, Комодо маячит на опушке, психует... Тропа в зелени сужается к неблизкому повороту, кажется, без препятствий... По сторонам сквозь колосья не видать ни черта. "Давай, сцапай её, Густав, хватай её!.." Раздражённый гипнотической властью желания Густав ядовито посоветовал себе: "Валяй, бери, протяни руку! Про тебя мало кто осведомлён на Южном, но зато среди тех, которые осведомлены... О, среди них у тебя такая дивная репутация!.. Кайзер в обморок хлопнется, увидев тебя на острие!.. Что он подумает?! Хотел бы я узнать, что он подумает!.. Но боюсь, что увижу, как сверкают его пятки, и платы не возьмёт, ха-ха... Всё, хватит пялиться!.. Густав, за людьми смотри". Он вышел.
А люди в лице Комодо пялились туда же, на отододи. Что Ваол для очередной мены предложит ему медянку, ярь-медянку, он не ожидал. Уговора не было на такой шик. Был - в общем на оружие. Проклятый Густав появился так не вовремя!
Обоим было очевидно: изгнанник выбежит к полям с минуты на минуту. Изгнанник попадётся. И ярь-медянка, упав, достанется... Кому?.. Чёртов Густав!..
Но чёртов-то Густав лишь отнимет, если отнять успеет, а вот Комодо без колебаний воспользуется ею. Хищник, терять ему нечего. Обоим ясно. Напряжение росло.
Лишившийся прежнего, листвой звенящего ореола, в развевающихся солнечного цвета одеждах, - надо же, и он в кимоно... - изгнанник вылетел из лесного сумрака на свет. Стремительная лань. Комодо преградил ему путь вдоль опушки вправо. На успокаивающие восклицания изгнанник не реагировал. В сторону Густава не побежал. Он ткнулся в перекрытую только что тропу, оттолкнув Комодо. Испугался пирамидок и выбежал обратно. Оставалась та, на которой фонарь. Или обратно в лес. Очень быстрый и лёгкий в беге, благополучно миновав бычий череп, он напоролся бы непременно в полях рано или поздно на что-то невидимое. Достался неведомо кому. Кайзер не мог ни этого допустить, ни того, чтоб Густав опередил его, оказавшись первым рядом с артефактом, падающим с острия...
Густав напротив обязан был оказаться первым, понятно. Цепочка выпущена из рукава, крючок зажат в пальцах...
Секундное отставание, неуместная пассивность Густава должны бы насторожить Комодо. Но он не гений хладнокровной наблюдательности. Опередил и доволен. Пока бежали сквозь стену зелёных колосьев, две цепочки связаны, с двух сторон по крючку гарпунами раскрыты. Кайзеру не удалось схватить беглеца. Он сделал рывок, когда тропа сузилась, скоро расширится пред фонарём. Надеялся толкнуть, перед самой ловушкой подсечь... Догнал почти, сминая, ломая стебли, вровень зашёл... Ещё два шага, прыжок влево, толкнуть и... Наступив одной ногой на лежащие поперёк тропы, сломанные колосья, второй об них запнулся сам. Изгнанник перемахнул ловушку играючи. Один из крючков, брошенный Густавом, трёхгранный гарпун вцепился в складки его солнечного кимоно... Кайзер не прекратил бы преследования... Хоть взглянуть, где попадётся? Кому достанется, нельзя ли торговать и с ним?... Запнувшись, он выправился, разбежался перепрыгнуть и... Неизвестная сила развернула его спиной вперёд, дёрнула... Не перемахнул, налетел. Вмазался всем телом в каменный череп, мгновенно подкинувший его на рога. Один целый, один обломанный... Крючок с другого конца цепочки, с хрустом вошедший ещё глубже в кайму его ворота собрал цепочку к себе. Из кимоно беглеца вырванный кусочек на втором крючке болтался жёлтой шёлковой бабочкой. Стремительная фигурка исчезла за поворотом в зелёном туннеле. "Молодец, - мысленно похвалил его Густав, - хорошо поймал".
Комодо был трус. Мнимая солидность, мнимая респектабельность, всё разом слетело. Приступ паники, охватившей его, был такой силы, что условное пространство ловушки сжалось от рывков, от попыток пробить её, спрыгнуть. Через минуту Комодо стоял над рогами ровным столбом. Как по рукам и ногам связанный. Статуей в дорогом ручной работы, рваном кимоно, неподвижный, тихо скулящий. Он наблюдал, как приблизился Густав, как с полных, но зелёных совсем колосьев снял отлетевшую на них отододи медянку, Комодо не доставшуюся и не угрожавшую отнюдь...
Скользкая прохлада гибких медных сочленений ласкала руку... Пыталась обогнуть... Даром, что механика. Сдвинулась самую малость обернувшая моток петля, нарушилось равновесие. Оказалось достаточно. "Этого нельзя..." - ласково подумал Густав, развернул и сложил заново, как полагается, ровно посередине держа, сделав три ряда и обвив обоими концами наперекрест. Так она безопасна. Убрал в карман и остался стоять, в ожиданье развязки. Познакомиться желал. Заполучить на будущее такого заказчика, что медянками разбрасывается. Да, и о цепочках своих жалел. Отододи прекрасна, но каждый привязан к своему оружию, с которым сродниться успел. И они реально нужны ему.
Прошло не больше пяти минут...
- Гус... Густав... - проскулил Комодо, пытаясь хоть голову наклонить в охватившей его тесноте ловушки. - Ты, как дроид... Я знаю, ты можешь, что угодно...
- Посмотри, - ответил Густав, запрокидывая голову, - какой красивый дракон!..
Поле над ними осветилось заревом распахнутых Белых Крыльев, ветром от спускающегося дроида. Комодо забыл скулить, горло перехватило. Фантастический размах крыльев, орлиных. Белый Дракон гордый и огромный был столь же притягателен взгляду, сколь пугающей была фигура всадника. Густав почесал в затылке: "Странно, что позорище Ноу вообще решился заговорить с ним... А ведь не врёт, торговал. Такие на Южном-то бывают налётами, по надобности. И как-то не приходится им пробираться сквозь толпу... К кому надо свободно идут, и клянусь, билеты продавать можно, посмотреть на них из отдалённых шатров... А почему отдалённых? Потому что ближайшие пустые стоят!.."
Человек, великан в полной рогатой маске. Глаз нет, прорези горизонтальные. Грубо нарисованы оскаленные, сжатые клыки. Носа тоже нет. За исключеньем Симурга, ни на ком Густав не видал настоящие, для дела, а не для виду, не для представлений мимов на Мелоди, предназначенные доспехи. Эти - в высшей степени настоящие... Плечи, предплечья, нагрудные пластины, поножи. Шипы на них. Металл асфальтово-серый, без блеска. Поясные, ножные, через плечо перевязи, какие-то петли, держатели, колчан, кобура... Густав не мог глаз отвести. Как танцор, к примеру, ни читать, ни писать не умеющий, зайдя в гости к технарю, смотрит на табличку исчирканую формулами, и видит, что этот хаос на ней - вовсе не хаос. С тайным напряжением достигнутых и ускользнувших смыслов расположились цифры и буквы... Вот и Густав, не узнавая и сотой доли приспособлений, ясно видел, что давно и отменно налаженная боевая машина спустилась к ним, что дроиды не всемогущи в отлавливании запретного. Быть не может, чтоб такая масса оружия нашла оправдание в их глазах, не изымалась осознанно. Ни для защиты, ни для позиционной, на лжи и ловушках основанной охоты, ни против опасностей Великого Моря подобное не уместно. Экипировка указывает на то, что облачённый в ней проводит время на специфических облачных рынков и между ними верхом.
В местностях, на маршрутах определённого круга имеют место быть свои иерархии, ценности и застарелые конфликты. На рынках пустых, протяжённых, ландшафтно-устойчивых. Благодаря доставшимся от хозяина мир особенностям устройства они не имеют возможности, стать перенасыщены ловушками и заброшены быть как этот. Но из-за аборигенов вот таких, как прилетевший сюда, они тысячекратно опаснее. Небесным бродяжкам, континентальным охотникам и торговцам не нужны. Люди в такой вот броне, кочующие племена имеют претензию в единоличное владение захватить рынок. Иногда он скрывает внушительное здание-город посреди болотистых полей, стратегически важный. Там могут действовать иные законы природы, чем снаружи, позволяющие или препятствующие ставить пирамидки, и законы придуманные людьми. Здание по причине того - центр притяжения для воюющих. Бывает и что-то по-настоящему ценное в нём, не отторгаемый от рынка артефакт, скрытая механика, залежи какого-то важного для Техно материала, чьи свойства, чью схему не удаётся установить.
Много бывает причин для... И все - вздор, по правде-то, сколько ни перечисли, все - предлоги. Для вечной войны. Некоторые зависают в ней. Преображаются в соответствии... Внутренне, внешне. Сражения и поединки их - физические, что определяет внешние приметы податливых изменениям полудроидов. Они великаны, так развиваются их тела. Они умные технари. Как правило, они верны клану, не интриганы, короче... Однако достоинства и недостатки текут в общем русле: они не умеют, не могут, не мыслят заканчивать вечную войну. Победы в ней редки... Иначе сказать, жертв в ней мало. Среди них. А среди наружнего, расходного материала...
Зависнув на драконе, оглядевшись, великан в маске снизился ещё немного. Опытный. Ничего из себя не строил, и в малой мере легкомысленной самоуверенности не проявлял. Гонор там не в чести. В чести - ощеренная маска врага, разорванная по прорезям глаз, поверженный образ тысячелетней вражды. И своя, приподнятая на условленные минуты. Потому что открытое его лицо, это... А, длинная история... Там свои законы, правила, ходы и выходы... В суровых местностях и обстоятельствах они всегда есть. Образуются. Вырастают, как мать-и-мачеха на пепелище. Такие холодные с одной стороны, внешней, с высоты человеческого роста. И такие сокровенно-мягкие с другой. С той, что не видна.
Пойманного Комодо игнорируя, великан обернул рогатый лик к Густаву. Поклонился с жестом: направив пальцы правой руки, - кастет поверх перчатки! - к небу, при поклоне опуская... С двойной надменностью после того откинул голову и спросил голосом глухим под маской, но очень сильным и низким:
- Галло?
"Вот так приветствие!.."
- Знаком с ними, - уклончиво ответил Густав и назвал себя.
- Ваол, - представился хищник. - Охотник, на будущее есть пожелания?
- Нет. Но я любознателен...
Из под рисованных, сжатых клыков послышался рокочущий смех:
- Спрашивай!.. Вопрос без торга, за знакомство.
Густав поклонился признательно. Две вещи совпали в хищнике, пересекающиеся с его интересами: маска и упоминание галло.
- Не помню, - так начал он, - на последнем карнавале в Гала-Галло, что за маску выбрала царственная Мадлен?..
О, как гулко и надолго расхохотался он, с рисованной, дикой пастью, хищник небес!..
- Ты умеешь выбирать врагов себе, охотник!.. Не желаешь ли латы, не пора ли, вроде этих, моих?.. Лет за двести службы, штук за пятьсот похищенных?! Я отвечу... Падальщица Мадлен всегда предпочитала клювастые, птичьи.
"Я так и знал..." - подумал Густав. С поклоном, не желая затягивать разговор, отступил:
- Благодарю.
И покосился на обречённого Комодо. Не на него, на свои цепочки.
Надо обладать немалым опытом войны, для такой наблюдательности: Ваол его мелочную, безмолвную жадность отследил. Вполне легитимную для него. Перехватывая добычу, он сорвал гарпун со шкирки кимоно. Опустил было на пирамидку, мол, за своим и вернёшься, но передумал. Заменил на пучок колосьев, вырванных с корнями. Неподдельное спокойствие охотника внушило ему уважение. "Если парень стоит здесь - живой враг галло, то ссориться с ним не умнее, чем с ними..."
- Твои штучки, - с высоты усмехнулись рисованные челюсти.
Взмыл резко. И взглядом провожая хищника, Густав заметил, как синхронно стартует ещё дракон вдали, с кем-то рогатым вертикально и чем-то солнечно-жёлтым поперёк спины...
Он остался один. Он чувствовал, что один. В целом рынке. "Гут, гут..."
Гут? Самое время покинуть его через пирамидку?.. Самое время пройтись в одиночестве. В незнакомом месте. Без смысла и цели... Заплутать лабиринтами хитросплетений Сад и Там, не вычисляемых никак. Нет, смысл он обозначил себе, вспомнил: пускай дроид запомнит путь сюда по небу. И вход надо своими ловушками закрыть...
Распутывая тропы, застревая и возвращаясь с поворотов вспять, заворожённо, упрямо шагая в Там, когда понял уже, что в Там, и пора назад поворачивать... Не знал, сколько времени Густав шёл до озера, до маленького лета. Снова в вершинах начался снег. Кружил белизной прощального, горького письма. И пахло от него, Густав вспомнил чем, - солью Горьких Холмов пахло.
Но вот и лето... Он умылся и попил из ковша напоследок. Вода сочилась до сих пор по стыкам и трещинам, половина вытекла. Оставшаяся утратила яркость свойств. Или они перестали действовать захватывающе. Источник ударился в нёбо, пробежала свежесть встречного течения по коже... Всё так, но что восхищало? К ключу ближе по озерцу он не поплыл, неинтересно стало. Гига Вирту закрыл. Голограмма кристаллической решётки ушла в плоский том, приземистый стол дрогнул. Густав наводил порядок, как у себя дома.
На выход... Дубы, корявый извилистый сумрак, расступившийся вокруг маленького лета, сомкнулся за спиной. Эту часть леса Густав прошёл быстрей, увереннее, запомнил. К раме подходя, заметил, что и с внутренней стороны её украшает вязь, надпись. Прочёл... "А теперь обернись". Кусок фразы, остальное утрачено? Или строка отсылает к песне какой-то?.. Не интересно, ерунда. Понятно, когда на дверях предупреждение, вывеска торговая, девиз или благословение... Благословление или проклятье... "Проклятье?!" Густав тревожно похлопал себя по карманам... "Уфф... Самое главное, карта Гарольда на месте". Он закрыл вход ловушками, пирамидками-клочками сухой травы, позвал дроида, и драконий кувырок унёс его сразу же за вершину кучевого облачного мира, ослепившего белизной после лесной темени. Сужающимися кругам спирали планировали от высокого неба к земле. "Чёрт, поспешил!.. А надпись на входе?.. Так и не прочитал, забыл..." Не возвращаться же. Запомни дорогу, дроид".
Кажется, наступило время предъявлять Господину Соме колоду, дособранную по его протекции. И рассчитываться Мариком. По пути к континенту Густав размышлял об этом. И о Мадлен в птичьей маске. И о Клоке, незавершённой охоте его... Надо, надо, всё надо... "А теперь обернись" над рамой впустившего и обезлюдевшего за его спиной рынка - так и зависло в мозгах, как навязчивая песенка. "Чёрт, что же на входе?" Дурак, на карту отвлёкся, мнительный стал, куда ей деваться... Что же там могло быть? Первая часть фразы?.."
Когда долетел и встретились, колоду тасуя, Густав всё ещё не выбросил фразу из головы. И как-то само вырвалось, прежде чем о делах:
- Сома, такой рынок видел... С девизом. А девиз не прочитал. Хоть обратно лети...
Господин Сома, выслушав, улыбнулся:
- Не лети. Так скажу. Никакой не девиз это. На многих рамах писали одно время. Это действительно совет, памятка самому себе. У хозяев, затворников было принято на видном месте вывешивать. Они, некоторые из них, решались выходить не сразу. Но решились. Гулять, бродяжничать... На Морской Звезде бывать. Они опасались не опасностей, пардон, хорошо сказал... Не погибнуть, а... Разлюбить?.. Потеряться?.. Утраты некой связи боялись. С Собственным Миром. Это с начала, а потом, обнаружив насколько время там по иному течёт, - уже со внешним миром, друзьями, морем, материком... Опасались, что забудут зайти, что забудут выйти... Забудут зачем. Входить, выходить. Так что, ты ничего не пропустил. С другой стороны то же самое написано: "А теперь обернись..." Что за спиной оставил, не забывай.
- Ааа... - протянул Густав, ничего не поняв. - Ясно.
Глава 80.
"Оборачиваться на пороге, видимо не помогает. Над рыночной же рамой висят теперь эти, бесполезного совета слова..." - думал Густав, не замечал, что и Господин Сома тянет время. Которое наступило, и не отодвигается уже, резиной тянется. Время расчёта...
Поговорили о рынках, об изгнанничестве, о дроидах, о знакомых... Даже о новинках моды на Мелоди.
Густав заставляло медлить что? Банальная жадность, консервативность. Он привык к Марику. Хан-Марик удобен и выгоден ему. Можно бы поменять местами на последнем этапе человека-цену и человека-покупателя, ха-ха... Нельзя. Кодекс. Но даже если Густав способен выстроить на Господина Сому ловушку, на старого хищника, доброго знакомого Буро и бывшего галло, даже если ловушка сработает... Господин Сома, это связи, стабильность... Это зеленокожие хищники в близких друзьях, не гут... Плюс ещё кодекс, закон - наружу группы своих не продавать. Густав, не бегая в кругу, принадлежал к игрокам Против Секундной Стрелки. Узнают, не простят. Продать внутри группы?.. Там же и выкупят Сому, он нужен им, уважаем. Клин, не выходит. А что такое Марик? Дорого ли стоят, да, своевременные, да, безотказные услуги его, когда образ жизни отвязно-непредсказуем?.. Сегодня есть Марик, завтра нет Марика... Как он и жив-то до сих пор со своей неугомонностью? Сильный очень, морское чудовище, потому...
А что заставляло Господина Сому время тянуть?.. О, для него всё намного серьёзней. Для раскаявшегося хищника. Преобразившийся радикально со времени заключения их договора, Господин Сома куда меньше стремился получить гонорар, чем Густав заплатить его! Густав просто не рвался платить, а Сома отчаянно желал не получать! Усмешка судьбы, не совпавшее совпадение. Сома трепал языком, тасовал и раглядывал карты, лихорадочно перебирая в уме всевозможные варианты отступления. Перемежая изощрёнными "комплиментами" в свой адрес по всем статьям...
Мнимое похищение? Как незнакомцев отпускал, тайно, за услугу, под благовидным предлогом? Ни-че-го не даёт!.. Маневр выглядел смехотворно даже в сравнении с беспричинным внезапным отказом от платы. Это хотя бы оригинально: сошёл с ума, отравился оливкой... Передумал! Не обязан ничего объяснять! А утащенный с пирамидки, сколько ни втолковывай ему, что Густав не дроид, а змея, гадюка в рыночной пыли, освобождённый Марик немедленно вернётся к нему. Сразу вернётся к Густаву! И встанет за плечом. Буро за столько времени не удалось пошатнуть в глазах Хан-Марика этот монумент, эту кобру бронзовую, ядовитую целиком, застывшую на хвосте...
Менять условия на стадии расчёта? Некрасиво и неубедительно... Глупо!.. "Густав что ли предложил, Сома?.. Ты сам! Я сам поставил - причиной! Марика поставил условием. Основным!.." Увеличить цену? Добавить что-то? Такое простилось бы. Но не Густавом и не Господину Соме... Простилось бы чужаку, игроку, коллекционеру. Перемена настроения... Забросил тему, начал другую. Поссорился - помирился в игре... Нет, всё не подходит...
"Заранее надо было думать! - клял он себя. - Целая легенда нужна, соизмеримая по масштабу. А я ничегошеньки-ничего... За столько сезонов... Дела как-то делались, запутывались, выправлялись... Что предпринял за столько сезонов, а?.. Предпринял... Вот, например: спасение кудрей Доди от бессовестного Доди! От ножниц... Ууу!.. Страшной угрозы, остро заточенной стали, занесённой над ними жестокой рукой!.. Успел, с победой, тра-та-та-та!.. Предпринял, например... Эээ... Но примеры закончились на примере!.. Кудряшка До-До, какой Рулетки, какое, зачем?.. Я не отпускаю тебя. Я старый, Доди, я не хочу на Рулетки... Не хочу шума и мельтешенья, не хочу призов и беготни. Ленточки через лоб... Дроиды, смехота, ленточки победителя... Останемся, Доди... Дроиды, какая растительная жизнь, совершенно... Восхитительно... Если б и до предела, и вправду - растительная... Корнями сплестись и тянуться, смотреть на море... У моря, трава с травой переплетается... Цикорий... И ничего, и никого... Какое же оно синее, тёмно-синее у тебя море!.. Доди?.. Можно вечно смотреть... Синее... Искрится, пляшет, жаль не зайти... Доди, не мучай меня, не играй по-крупному, не гоняйся над Великим Морем низко!.. Это совсем другое море... О чём, вот о чём ты сейчас, Сома?! Растение ты и есть: старый дуб!.. Пень от дуба... От хищника оставшийся пень, обрубок... Но я не вернусь обратно. Никогда не поверну обратно... Думай, пень старый, думай!.."
Рынок был шумен за пологом, шумноват для спокойного, респектабельного ряда. Шатёр Господина Сомы наблюдательному человеку выдал бы черты запустения. Потягивая через длинные синтетические соломинки одно Впечатление, думали каждый о своём, а беседовали о третьем... Сделав по рынку и мирозданию большой крюк, беседа их неизбежно вернулась к колоде в руках Господина Сомы... Пора условится о времени и месте. И способе ловли. А нужен ли он? Густав цинично подумал: "Интересно, если скажу Марику встать на пирамидку, он встанет? Спросит, чья?.." Праздные мысли. Спугнуть, рисковать неоплаченным долгом Густав не будет. Относительно Хан-Марика надёжней всего механическая ловушка вокруг пирамидки. Возможно, в темноте. И платить никому не надо. Да и в каком количестве хищники справятся с ним, если справятся вообще?.. "Маричка был очень неплох..."
Утомившись прелюдиями, Густав сам начал:
- И так, все двенадцать лиц...
И тут озарение снизошло на Господина Сому! Прямо светом с небес... От прекрасной цифры двенадцать. "Доди!.. - привычно воскликнул он в мыслях, как Восходящий на крутом вираже жизни или гонки имя своего дроида. - Доди, я спасён! Я знаю, как выкрутиться!.."
Предельно безразлично, неохотно, будто справедливости ради Господин Сома перебил Густава:
- Двенадцать?
- Ну, да...
Сома задумчиво, подняв брови в лёгком удивлении, покрутил соломинку между аристократичных пальцев. Запонка сверкнула. Птичка Фавор незримая опустилась на белоснежный, на правый манжет. Сладкая песня, цепкие коготки...
- Двенадцать, Густав? А Джокер?
- Что?..
Везучий в играх, сильный и аккуратный в анонимных боях, разбирающийся поверхностно в истории, технике, искусстве, никем, кроме как охотником, Густав по сути не являлся. Не причислишь его к настоящим книжникам, борцам, технарям. К игрокам тоже. Проклятая колода привлекла его тёмным обаянием древности и тайны. Да и то пустяки. При начале новой жизни с испорченным миром внутри, в испорченном снаружи - мире хищников, ему надо было зацепиться за что-то. За суеверную злую тайну. Сложность задачи сочеталась в ней с эксклюзивностью, годится. А в игры-то карточные и не вникал. Игры и что?.. Джокер... Джокер нужен, да, упустил из виду. Но ведь это вроде номерных, обычная карта?.. Хотя... У Джокера есть лицо...
- Господин Сома, но... Двенадцать изгнанников и в поговорках, и в ругательствах говорят: дюжина под волной повстречайся тебе! Одиннадцать тебя разорви один за другим, когда Кит отвернётся! Дюжина ушедших в море. Число не меняется...
- Да, - важно, флегматично кивнул Сома, - двенадцать первых чудовищ, правильно. Дюжина изгнанников погибших в Великом Море. И - один вернувшийся. Джокер. Не знал?
- Нет... - бесконечно разочарованно вздохнул Густав, как будто споткнулся не об отсрочку, не о новый вызов, а об утрату мира, не меньше, крах.
- Ты очень юный, Густав. Талант старит тебя, приводит к старикам. Ко мне, к галло... И естественно, что ты не знаешь подробностей наших ветхих баек... Был тринадцатый, Густав. Тот, кто вернулся назад.
- Джокер... Это имя?
- Нет. Только в колоде.
- А какое... И как мне его найти? Ты осведомлён про Впечатления с ним, Сома? Или кто-нибудь...
- Это как раз общеизвестно! Джокер есть единственно у Буро.
- Оп-па...
- Размолвка? - удивился Господин Сома. - Ты зацепил его интересы?
- Нее... Но чувствую, вряд ли Буро вознамерится...
- А я думаю, вряд ли он сделает для тебя исключение. Честное слово, я бы здорово удивился.
- Что ты имеешь в виду?
Ораторским жестом простирая руку, торжественно, иронично трубным голосом Господин Сома изрёк:
- Джокера заимеет, как положено тому порядком вещей и событий, последним, тринадцатым тот, кто предъявит мне собранной проклятую колоду!.. Так Биг-Буро однажды объявил во всеуслышание.
Густав встал:
- Пройдёмся до него, Господин Сома?
За спиной Бутон-биг-Надира в шатре его было холодней, знобче обычного, темнее. И он не пустил их дальше порога. Но и не прогнал. Протянул руку:
- Покажи.
Сцапал колоду, быстрыми пальцами перебрал, раскрыл веером. Хмыкнул, разрезав и пересняв, отдал Густаву:
- Лукавишь неумно. Не смешно даже.
- Биг-Буро?..
Поражённый догадкой, Господин Сома отнял:
- Дай-ка взгляну...
Удивительно! За пару движений, пару секунд колода оказалась перетасованной и сложенной по мастям, по порядку. Кроме... Наверху оставленный Буро, на месте бубнового короля Рода лежал червонный валет, юноша Кит. Розовый как рассвет, оседлавший изумрудную волну. Тот, кто старается подыграть обречённому, кто не даёт собрать проклятую колоду...
Густав застонал, не скрываясь. "Смотрел, считал, пересчитывал, каждого помнил наяву и во сне! Забыл! Это всё потому, что - Гарольд... Гарольд последний оказался предпоследним... О, страшные древние суеверия! Не видел лакуны на месте вальта, Кита на королевском месте не заметил! Но я ж ведь и рядами раскладывал?.. Каким образом можно проглядеть лакуну в ряду?!"
- Бутон-биг-Надир, извини дурака.
- Я не отказываюсь от своих слов, Густав. Возвращайся с бубновым королём, и мы поторгуемся за Джокера.
- И что станет предметом торга? Что ты захочешь, Биг-Буро? Я могу заранее...
Уходивший к себе, Буро развернулся на месте, с высоты незаурядного роста воззрившись на него:
- Заранее что? Заранее узнать цены Буро, Бедовичка, чего ему нужно, которому ничего и не нужно?.. - явно собирался живо свернуть разговор, но Густав, наивная наглость Густава его зацепила. - Когда я покупал больше чашки воды? С кем торговался за артефакты всерьёз, от Лала до яблока? Кого ходил нанимать, кроме танцовщиц на сутки Мирного Южного, начала сезона и конец?.. Ты желаешь узнать цены Бедовичка, верхние планки, заглянуть на антресоли в шатре Бедовичка, чего там недостало, что за след остался в пыли?.. Что ж, за любопытство плати отдельно. Заплати, чтоб узнать, недособранной колодой. И я скажу, что за Джокера. Ты смешной, Густав. Прощаюсь. Сома...
Господин Сома поклонился. Не солоно хлебавши развернувшись, дважды счастливый Сома и пришибленный Густав направили стопы к воротам Южного, пиная обрывки бумажных змеев в пыли. Кто-то что-то праздновал...
- Я тоже раскладывал колоду и тоже пропустил, - утешительно сказал Господин Сома. - Мистика. Кит, он такой...
- С Родом ты способен помочь?
Сома всплеснул руками:
- Так у Галло ж!.. Мы с Оливом уверены были, что ты там освоишься. Разузнаешь на счёт всех королей. Юбис - удача. Но и Род у них. Проблемный, как распознать. Чужаку другое подсунут.
- Сома, неужели ты не знаешь, как?!
- Да сдались они мне! Олив вернулся, он может знать.
- А имя Джокера...
Но Сома перебил, вспоминая:
- Род, доложу тебе, памятен Чудовищам Моря... Придонные монстры - символ нижнего яруса. Род - остальных глубин... Род, он "род" и есть, не исчез полностью, продолжается... Лицо, лик?.. Странная карта должна получиться. Может быть, стоит поискать её готовой? У неудачливых коллекционеров. И заменить ей рубашку?
- Работать не будет, - сумрачно ответил Густав. - Карту всё равно, каким способом добыть, а Впечатление видеть - я должен.
- Ах, ну да.
- Ты поговоришь с Оливом, я или вместе?
- Спрошу, не трудно. Ты закрыл себе дорогу в Гала-Галло...
- Нет, что ты! - Густав невесело засмеялся. - Галло мною оч-чень интересуются!
- Это разные вещи.
После стольких ударов подряд, когда грезилась финишная черта, к Густаву возвратился злой азарт:
- Разные! - уже веселей согласился он. - Когда за тобой охотятся, суетиться нет нужды!.. Погодил, затянул удавку, и оп-па!..
- Оп-па! - передразнил его Сома. - Комодо-стиля-лентяй!.. Желаю успеха! Конечно, ты думаешь, что галло чистенькие и самодостаточные, тебе с ними непыльно и легко справиться. Юноша!.. Раскинь мозгами... Как же в непыльное место приводит грязная дорожка, через демонов морских? Признайся, у кого кожа позеленей и клычки подлиннее, тебя уже воротит! Нет, я понимаю, ты готов, но ты - не хочешь - идти! А ведь Олив не галло даже! Не достаточно испорчен оказался когда-то, чтоб задержаться в Гала-Галло. Признай, ты бы двумя Мариками заплатил за один визит на прибрежный Оливкоый Рынок тому, кто сходит вместо тебя?..
- Да, и что такого? Против Олива я ничего не имею, но твари, что бродят вокруг, что заявляются к нему из тумана...
- Твари - да!.. - саркастично воскликнул Сома. - Страшенные, о!.. А какие пугливые, не замечал?.. Кого же они пугаются, Густав?.. Уж не галло ли?! Не охотниц ли, основательниц Гала-Галло?.. Юноша, море пустеет... Вправо и влево, до пены волн и вниз на неведомую глубину, когда выходит Котиничка... Женщина в Красном выходит прогуляться, и океан пустеет... Твари-то страшенные где, что случилось? Ничего... Мадлен навестила фаворитку, и плывут рядом, прогуляться в Великом Море... Один раз я плавал вместе с ними, за своего держали тогда. Забыть такое невозможно... Неведомые твари создавали течение нам... Собаки, Морские Собаки... Они менялись, они погибали, но не пытались сорваться в сторону... Я видел, как океан извращает их прямо в движении, за минуты!.. Человеческий процентов на сорок в начале пути их облик... Ужасным образом... Он мутирует, но они - бегут! Плывут! Плавники и хвост, спинной гребень - вот то, что образуется всегда... А потом прозрачнееют... А потом... Выворачиваются как бы... Наизнанку... Но - не сворачивая!.. Течение, создаваемое ими, огибало нас троих... Мне казалось, они отдают, как кровь, как огоньки, почему-то красные, отдают тепло тела, выстилают ими течение за собой... Красными искорками... Это было тепло, удобно и ужасно... Казалось, я могу с закрытыми глазами плыть. В полной безопасности, закрыв глаза, качаться на волнах их тепла, на красных огонька, красных... Волны... Я не раз слышал в разговорах, акцентировано так упоминали, что Женщина в Красном лично делает Морских Собак. Но не знал, что это значит... Я и сейчас не знаю... И знать не хочу! Но результат я видел... Юный ты, Густав, совсем. Оп-па!.. Ха, оп-па!.. На внешнее смотришь. И это один пример галло, Женщина в Красном, а в облачном рынке, в стриженном парке, аккуратный, да, как они сами, там остальные... И Мадлен, и она...
- Чхать мне, Сома! Узнай, как его отличить, а я отниму.
Они вышли за раму Южного.
- Договорились, попробуем...
Тон Господина Сомы смягчился. Горячность исчезала из него. Дракон До-До белым тонким иероглифом парил, кувыркался в вышине. Ждёт... Угрюмый Густав с острыми лучиками азарта в тёмных, невыразительных глазах предстал на его фоне, как будто на фоне строк. Конвенции, принятой от и до... Густав молчит, а они видимы сквозь него, беззащитного в глухом упрямстве. Глухого и беззащитного. В небе дракон... Играет... И глядя на него, поверх Густава, Господин Сома добавил от сердца, он не питал иллюзий по поводу того, куда катится, куда ведёт дорожка всех хищников, всех охотников без исключения, скольких пережил...
- Попробуем... Густав, послушай. Ещё ни разу коллекционер не получил Джокера от Буро. А ведь сотни начинали колоду...
"Я буду первый..." - подумал Густав и, махнув рукой на прощание, вспомнил:
- А Джокер?.. Его настоящее имя...
Но Сома уже улетел.
Шорохом песка, удушливой ночью встретил Густава его Собственный Мир. В дом не пошёл, рухнул возле фонтана. Он настолько устал, что провалился в забытьё, несмотря на духоту. Оно поглотило песком, накатилось барханом, лишённое освежающей глубины... Сон разрезан на две неравные части, отсечён повторяющимся кошмаром от глубокого сна, сна-полёта, сна блаженного, полностью бессознательного. Бронзовый медальон, опустевший от корня Впечатления, сорван с шеи. Не помогло.
На подступах к открытому небу забытья, где опоры нет, быть не может, и быть не должно, с новой, возросшей силой бесновалось ревущее море... Гора ярости вырастала из океана. В мокрой шкуре поднимался океан, нависал над побережьем. Разинутая пасть, обнажённые клыки, до предела, до омерзения, шире дёсен... Бивни на морде разъярённой чёрной гориллы... "Са-аль-ва-а-до-оррр!.." Рычал он, оно, чудовище... Впечатление хрипело, рыча, или истинно он, Гарольд?! "Са-аль-ва-а-доооррр!.." Впивался бешенством глаз с кровавыми белками... Он видел... Он звал... Он видел и звал его, проклятье! "Саааль-вааа-дооо-ррр!.."
Густава подбросило. Он сел и упал спиной на парапет. Струи воды потекли с головы на лицо. Дрожа крупным ознобом, Густав повернулся к ним, грудью улёгся на мрамор, обессиленный, задыхающийся. "Знаю!.. Теперь знаю!.. Имя Джокера... Звали его, Джокера... Звали..." Да. Сальвадор.
Глава 81.
Некоторые перемены охватили Южный Рынок. Охватили, именно что - весь. Обычное дело появление, исчезновение на нём рядов с узкой спецификой, целых районов... Но эти гастролёры, заявившиеся с облачных рынков, немногочисленные, в общем-то, пятнадцать человек, да ещё пятнадцать "голубей", связных, привнесли новизну. Распределившись по Южному равномерно, с особенным предложением обратились к рынку, его обитателям и гостям, охотникам и торговцам, ко всем без разбора. С предложением небывалым, увлекательным, необязательно-лёгким, смехотворным на первый взгляд. Таким, что и рассмеёшься, - уж я-то не поведусь! - а всё-таки запомнишь, с тех пор имеешь в виду... И материальная база, предъявленная гастролёрами, оказалась незаурядна.
Так сложилось, что Гай и Махараджа ушли с Южного, а Пурпурные Лалы пришли на него. Подлинные, чарующие. В количестве, да, именно - пятнадцати штук. Не к технарям пришли, бедным во все времена! Лалы, инструменты, чья истинная цена ещё выше общепринятой, а возможности огромны, пришли на рынок в обыкновенном качестве драгоценностей - гарантиями и валютой. Вершиной гарантий. Неразменной валютой. И маленьким развлечением, некоторые умели делать фокусы с ними. Например, луч из рамы или вспышка за камнем преломлялась и выбивала многоцветные лучи из вещи положенной рядом. Без вреда для неё. Если вставал человек - искры и лучи, а потом он магнитный становился для людей и предметов, - весело и тоже без вреда! Гай плакал бы от такого обращения с могущественным инструментом! Но фокусы побоку, главное - обеспечение гарантий.
Приход гастролёров был обставлен эффектно...
Три десятка незнакомцев, среди которых присутствовали и хищники, и чистые хозяева, сделали объявление на Рулетки и на Мелоди, на крупнейших мирных рынках, приглашая, обещая кое-что показать, и кое-что озвучить на облачном Рынке Горн, "визитёре" Мелоди.
Горн - дважды необычайное явление. Как правило, визитёры друг другу - облачные миры и рынки, Мелоди же не только земной, но и по происхождению не облачный мир, а просто территория. И, тем не менее, Рынок Горн стабильно появлялся над ним раз в году, ровно посередине сезона туманов, в полдень и оставался до полуночи. Уход его сопровождался сильным ветром. Переменой погоды. Оставшийся туманам срок будет ветреным, как и первая половина сухого сезона. Полугодия ветров накладываются на сухое и туманное полугодия. Визитёры вообще не редкость, роза ветров лепестки сохраняет... Но их надо заприметить ещё. По ним ориентируются во времени, в сроках те, кто не силён в расчётах и не обладает наработанной чуткостью небесных бродяжек вроде Зарока. Визитёром континента, кроме Горн, является Пятистенок Файф.
В названии "Горн" некоторым слышались "горы". Естественно, горой и являлся внутренний пейзаж рынка. Покатый, величественный холм. Иным, постарше, слышалось "горе". Рынок малопосещаемый, рынок усталых. Не охотничий и не игровой. Пустынный. Хотя препятствием для торговых подставок были избыточно крутые на определённых участках склоны холма, и только... Выпадала ещё роса нередко, это препятствовало, да, но она высыхала... И выпадала снова. Кажется, неплохое место. Только вот, стоило друзьям или недругам собраться на нём по поводу или без, дальнейшее развитие событий оказывалось драматично. Бывало и к худшему, и к лучшему... Какое-то меланхолическое настроение перебывало на Горн... Недосказанность. Выходы из ситуаций оказывались поворотами к нежданному... Ничто не окончательно... Никто не таков, каким представлялся... Через год на том же холме встретившись, люди не узнавали друг друга, недосчитывались. Или досчитывались, но чересчур хорошо узнавали за прошедшее время других и себя… Горн, одним словом, угодившие в него выходили преображёнными. По этой причине рынок и привлекал отчаявшихся. Манил заскучавших. А для объявлений и представлений он попросту очень удобен.
Публики немеряно. На вершине холма, освещая его и первые ряды зрителей фосфоресцирующими узорами драпировок, туго обвивших складные, схожие в росте и грации фигуры, четырнадцать танцоров поклонились и разошлись, открыв пятнадцатого на самой вершине. Сели цепью, представляя собой подсветку, обозначив ему постамент...
Ахнули все ряды, дальние, ближние, весь Рынок Горн, и те апатичные обитатели его, что подтянулись, привлечённые сборищем и близостью континента. На груди у пятнадцатого кровавым, огненным блеском горело ожерелье из Лалов. Пятнадцать камней. И держались они не в золотой оправе, не зависли в ауре скрытой механики... Каждый Пурпурный Лал сжимало кольцо медянки отододи. Свободные, крючковатые концы змеились, нарочно не зафиксированные, били по смуглой груди парня, и огненные камни переливались от беспокойных, вкрадчивых рывков... Тот, кто смотрит на пурпур, немножко греется, немножечко пьёт, и жаждет. Смотрит чуть дольше, чем собирался, впитывает цвет жизни, силы, напора. А Лал - абсолют пурпура. Удавка, пожалуй, идеальная оправа ему.
Парень улыбнулся, оглядывая свысока в прямом и переносном смысле холм Горн, заполненный тысячью лиц. Да, украшение его бесподобно, впечатляет и смертельный венок медянок, чуждый, неожиданный на мирном рынке, но не к ним лишь обращено внимание... Да, не к ним!.. Распределяя роли, его выбрали за охват шеи и груди, чтоб легло ожерелье!.. И большая часть посещений на Южном, зевак, любопытствующих, мимо шедших, заглянувших невзначай придётся на его шатёр, равный с остальными условиями и Лалом-гарантом. На него лично придётся... Казалось бы, полудроиды без исключения молоды и хороши собой, чему удивляться? Но тем острее чувствуют красоту, остро и жадно.
Парень был дивно хорош. Смугл и высок как дроид. Обнажён. Танцевальная пояс-юбка с кистями до колен. Помимо Лалов на нём не было украшений. Мышцы статуи, перекатываются когда, оборачиваясь, демонстрировал камни, с ноги на ногу ступал. Шея быка и лицо льва, скуластое, строгое в каждой черте. Улыбался или нет, - неизменно сведённые брови. Характерный акцент. Выражение неудовольствия, напряжения?.. Оно не отменяло, подчёркивало любую перемену в лице: самодовольные улыбки, усмешки, воздушные поцелуи, полупоклоны толпе, и реплики... Придавало им вес, вкус какой-то отдельный... Имея в виду иных, широкий круг выдающихся по красоте полудроидов, можно оговориться, что... - и самым-самым из них далеко до дроидов! - парень уступил бы Олеандру, например. Померк, встань рядом небесный бродяжка простой, беспримесно кроткий.
Для просвещённого, в отношении сословий, взгляда парень-демонстратор на вершине холма, несмотря на юбочку, меньше всего напоминал танцора. Борца он напоминал с правого крыла, с аналогов облачных. Таковым и являлся. Шаман его звали. Не борцовское, с иных полей прозвище. А некоторые шаманы, они, невесть кого призывая, такого нашаманят... С поправкой на эпоху, но это и жутче...
Когда покрасовался, когда замокли финальные ликующие, струнные аккорды музыкального сопровождения, барабаны пятнадцати связных "голубей", разбросанных в толпе пришли им на смену. Четырнадцать разомкнули круг, поднялись и острожными, уверенными движениями разъяли ожерелье медянок. Подняли над головами. Одна, укрощённая петлёй, держащей Лал, осталась на прежнем месте, неподвижная. Пора объявлять...
Значит так... Они поднимают пятнадцать торговых шатров на Южном. Кому надо сбежать или создать что-то гостем в Собственном Мире, может одеть медянку... - "Все видели, в такой скрутке она безопасна..." - и вернуть Лал по завершении дел, разомкнув касанием, силой другого из четырнадцати, понятно на воле, не в мире никак, а на Южном или в условленном месте. Иначе её не разомкнуть. Гостя, имеющего столь ценную вещь на себе никто не превратит, дороговато. Задушить его нельзя, - Шаман повернулся, демонстрируя: два хвоста удавки спускались по груди и спине, всё верно медянка сама душит, другим не позволяет.
Список опасного для жизни не исчерпывается этими основными угрозами, но - зачем бы?.. Они прилетели на континент, на крупнейший рынок Морской Звезды развлечься и заработать. Поискать древностей и диковин среди артефактов. Поторговаться за нерафинированные, коллекционные Впечатления. Выпускают они за небольшую плату, обговорённую заранее, или за превращённое по их просьбе в Собственном Мире. Освобождают от Лала в том месте и в присутствии тех людей, где клиент сочтёт безопасным для себя. Так объявили и позвали шумящий, оживлённый народ на Мелоди за собой. Потанцевать, облачными песнями поделиться.
Визитёр кучевой горой ещё высился над землёй, но ветер уже поднимался, и ползли морские туманы. Искрились вокруг Мелоди лимонно-жёлтые шары фонарей, отгоняя угрозы моря. Шаман был звездой той ночи. Подчёркнуто-точный в хороводных, сложных, позиционных танцах, удивительно - знал их все, точный и сдержанный... Подчёркнуто-мягкий в парных... Наперебой приглашали... Равностный до неправдоподобия в игривых хороводах танцовщиц... Ровный от заката до зари, словно выполнял работу.
А на утро, едва ушли с Южного тяжёлые морские туманы, в магистральных рядах поднялись призрачные торговые шатры. Не скрытые тентами без верхушек, куда надо стучаться, и страшновато заглядывать, а опоясанные лентами по пояс высотой, вроде заборчиков. Заходи смело, ещё два шага за лентой оставлены до шатра, после которых телохранитель уже не с тобой. Всё чисто, всё просматривается. Светлые ковры раскиданы за условным ограждением, балдахин, гамак для отдыха в непосредственной близости от пирамидки уже под маревом торгового шатра.
В гамаке, недалеко от шатра Бутон-биг-Надира, на месте, когда-то принадлежавшем Махарадже, ранние утренние часы досыпал Шаман чутко и неглубоко. Закрываясь от света локтём. С пурпурной звездой под шеей. Рука во сне сжимала медянку отододи, скользила по ней, будто пытаясь собрать для броска. И во сне он был хмур, брови, губы.
Одна из связных "голубей", в полумаске с коротким, что-то больно крючковатым для голубя клювом, миниатюрная хищница возникла рядом. Обходила точки по безлюдным пока рядам. Достигла лент, перескочила и заглянула в шатёр. Острый подбородок дёрнулся гневно. Она зло, звонко хлопнула спящего по щеке и, склонившись, пробормотала что-то. Шаман отпрянул придонной актиней, обхватив Лал, как греясь об него... "Да-да-да..." Повторил, мелко кивая, глядя в сторону. Хищница усмехнулась. Огляделась, поцокала языком. "Часы тебе в башку вкрутить?.. - прошептала. - С маятником?.."
А мало кто знал, разве старейшины вроде Сомы, Биг-Буро, это - гадкая, выполнимая угроза. "С маятником" - отсыл к кибер-техно, артефактам попавшим в запретные последними, встраиваемых в тело, и фигово извлекаемых из него, на пределе регенеративных возможностей. В прошлую эпоху актуальное техно, для полудроидов этой эпохи - опасное, мучительное и ненужное.
Стоя уже на ногах, Шаман помотал головой. "Голубка" не видела. Она перемахнула ленты и умчала к следующим опорным пунктам.
Старые хищники смеялись над новой аферой, над призывной открытостью шатров гастролёров. Много видали охот, самых разных. И когда настоящей ценностью платят за желанную малость. Дороже, чем Лалом, жизнью платят...
А беспечные и молодые - услугами гастролёров пользовались! Начинали. Кто от безысходности, кто из любопытства. И ничего плохого с ними не случалось. Ширились слухи благоприятные для гастролёров. И время работало на них. Плюс то, что зарекомендовали они себя в разнообразных сделках и контактах не жадными, постоянными и лёгкими в общении.
Шаман оставался звездой. Ему доверяли меньше, но крутились возле него чаще. Был случай...
Унеся одного клиента, прежде чем вернуться на опорную точку, он задержался, благо клиент просил там отпустить, на правом крыле Южного. Успел ставку сделать. Не промахнулся. До начала следующего поединка ушёл. Прибежал на место пешком, будто случайно забыл удержать камешком пирамидку. Поднял заново. Раскланялся с кругом знакомых, образовавшимся к этому времени...
Круг надеялся выведать у одного из пятнадцати рано или поздно: "Гастроли какого-таки облачного рынка, откуда вы к нам?.." Не у Шамана. Собеседник живой, интересный и неуступчивый. Любезный равно со всеми, равно в какой час. Как связанный зверь.
Он так тосковал по привычной стихии, что даже в гамак садился лицом к правому крылу, напоминавшему его родной облачный ринг...
А при следующей попытке удавшуюся отлучку повторить, одетый фазаном, затерявшийся на корточках в толпе зрителей, тревожный и жадный не к победе, а к густой атмосфере соперничества, надежды, смертельной опасности, он попался... Короткая затрещина. Маленькая фазанья фигурка возвышалась над ним. И Шаман не вскинулся, руки прижал, одну к груди, другую к губам: виноват, знаю, только молчи!.. Маленький фазан в голубиной полумаске тряхнул головой, пошли. И ведя перед собой, не схватив, не коснувшись, маска из-под крючковатого клюва, - молчи, как же, распустились совсем!.. - уркая, шептала что-то. На каждом "урк..." он спотыкался. Пока не кончились борцовские ряды. Оттуда бегом достиг своего места. Впредь отлучек не было.
Глава 82.
Полудроиды обуви не носят. Не переносят, точней сказать. Украшения - обожают. Кто знает, что там делается в мирах затворников, но на континенте мода и пляски - вот красная нить сквозь торга и охоты. Даже хищники, чуждые кроме злых забав и веселья Мелоди любым наукам, историю представляют себе неплохо, как последовательную смену зримых атрибутов культур.
Акцент на внешнем столь велик, что в дроидской сфере вторые по величине семейства, окружающие четыре трона, многообразные семейства искусств. Их дроиды охватывают своими орбитами как специфические нюансы, так и более общие моменты. Дроиды музыкальных инструментов, звуков любых и звуковых эффектов, общих и применимых только в мирах. Краски, цвета и текстуры, ткацкие техники для имитаций и для артефактов-копий. Всех не перечислить.
А дроиды мастерских, мастеровых книг, инструментов – малочисленны. Устройством артефактов интересуются единицы из Восходящих, чья жизнь спешка, кто не понимает, что такое процесс, помимо собирания готового, кого манит результат. На Техно больше прозревших, но им дроиды не сопутствуют уже, досадное расхождение.
Случается и такое, что взлётному, призывному манку Доминго, величию его, некто предпочитает ритмичный манок главы близкого ему семейства Кузница, к примеру. Её ставит в центре облачного мира, там и проводит жизнь. Интересную, хорошую потенциально, при учёте одного нюанса: срок Восходящего краток, знания выборочны и невелики. Не знания, скорей догадки о том, что понадобиться в будущем, что заинтересует. А потом новые потребности толкают его уже без сопровождения дроида и ориентировок многочисленных вольных 2-1 за раму. На поиски недостающего. И честолюбие, да! Предъявить успехи, померяться ими.
Обратно к обуви... На мастеровом рынке, спутнике Техно появились сапожники. То ли раньше то ли позже, а скорее всего - одновременно с тем на Мелоди стали модны сапожки!
А уж что модно на Мелоди, то, будьте покойны, распространится везде, где только есть живые люди, до облачных рынков высокого неба. Будет видоизменятся в атрибутах борцов, мешая им, пока не осядет в разряде регалий. Так было с широкими браслетами, а пояса сохранились, перешли в категорию - удавки. Короны танцевальные, - распушённые, верёвочные парики так назывались, - гребни в костюмах фазанов держались долго, как отвлекающие манёвры, но всё же стали символическими наградами в итоге. Фазаны разгуливают в гребнях, но вне арены.
Пришёл черёд сапожек. Кожаных. Да какие сапожки?.. Сапоги!.. Иные до колена, иные до бедра. Ну, и по щиколотку... Раньше бывало похожее - на стопу браслетом ложились танцевальные имитации-сандалии, шнурками обвязывались по ноге. Но такого, как высокие сапожки, ещё не бывало...
Разнообразие пышным цветом расцвело, как же не отличиться?.. Надо чтоб как у всех, и как ни у кого! Голенища мягчайшие и жёсткие. С накладками металлов: полированных до зеркального блеска, воронёных, матированных, с гравировкой, с чеканкой. Невесомые и специально тяжёлые для соревновательных танцев, создающиеся двумя парами или целой партией, на выбывание до победителя. Девичьи с помпонами. Универсальные с кистями. С трещоткой на пятке, с брусочками сухого звонкого дерева поверху для щёлканья в плясках. Ажурные сапожки. Полуботинки со скрытой механикой по-разному при разных движениях изливающей свет, узоры света, круги... Сапоги общего стиля для конкретной группы...
И все без подошв! Мода это прекрасно, но подмётки... Это уже слишком! Противно потому что. Невозможно ходить земли не чувствуя, выплясывать на драконе не ощущая пружинистого тепла чешуйчатых боков. А вот каблуки-то, - не для верховых, конечно, для наземных плясок, и шатания по рядам! - каблуки были!.. От голени по пятке спускался каблук, огибая её, полукруглый, а потом напридумывали всяких, копытцами раздвоенными, глубокие следы впечатывал. Как шатались, как цокали! Даже с учётом ножного туго затянутого браслета и петель, кольцами продетых на пальцы ног для лучшей фиксации. Умение ходить и танцевать на них приравнивалось к акробатике! Дурь, конечно, хуже козьих плясок.
Эти каблучков не носили... Красные сапожки танцовщиц, невинных охотниц «чар», выбранные ими, закрывали свод стопы, дальше - ноготки с красным же лаком. Бубенчики на голенищах средней высоты то прикреплены, то сняты, красивые петли под них.
Чары... Такая юная на вид и такая древняя группа. Таинственное явление… Чарито принадлежала к ней до рокового перехода к певицам вайолет, будущим галло. Чары исключение на Мелоди, охотницы открыто обосновавшиеся на нём, мирные. Не брали заказов. Пойманных в Собственные Миры не уносили и не продавали. Пирамидки ставили вокруг, по периметру рынка. Одну - на нём. Танцевали очень искусно, и их любили. Были хранительницами, знатоками традиций. Кто интересовался, всегда мог обратиться к ним. Но разве на Мелоди прилетают разговоры разговаривать?! И Чары не тем дышали. Охотой, придуманной ими игрой... Всякими разными, но - по правилам. Угадайте: сегодня по каким?..
Чары захватывали кого-то в круг. Пока длилась мелодия, длился танец, они, подтанцовывая, подпевая, обрамляли его. Чары многочисленная группа. В их кругу мог оказаться не один танцор, хоровод целый!.. И каждый гадал - на кого положили глаз. Не на него ли?! Потому что, лишь только закончится танец... Беги! Улетай, спасайся от них, пикирующих, от лассо и сетей. Их цель - поймать на главную пирамидку, а если не выйдет, на одну из тех, что под круглыми искрящимися шарами. Разыгрывались целые сражения, за которыми следил, остановившийся Мелоди!
Многие не помышляли всерьёз сопротивляться чарам, свару на драконах устраивать. Улепётывали по земле. Петляя как зайцы, да ещё в поддавки играя.
Пойманный оставался, меж тем, весь следующий день на пирамидке. Выкуп - придумать песню или танец, каких не бывало на Мелоди. Чары не придирались к элементам заимствований, иначе это стало бы невыполнимой задачей! Сочинённым за день откроется на Мелоди следующая ночь. Светлое время суток посвящалось обучению у завсегдатаев, упражнениям. Охотились Чары единожды за ночь. И то не каждую. Но хорошо. Отменно! Редко кому удавалось сбежать, уж если пал на него выбор. На новеньких непременно охотились! Что за птица?.. Спой за знакомство!
По изложенным причинам удостоенный их внимания чувствовал себя двойственно… И польщённым, и проигравшим девчонкам. И тревожно: плен всё-таки... Всему Мелоди чары - приправа, соль. В кругу ли они или не в кругу? На меня ли смотрят, на другого? Это просто танец ещё, или уже не просто танец?..
Ночь длинна. Чары обовьют многих своим хороводом в красных сапожках. Многих смутят, многим подпоют... Рассеются ради парных танцев. Ради сладких, грустных песен разойдутся... И при том... "Позавчера я танцевал с одной из Чар... Не тогда ли она выбрала меня?.." Весело и тревожно...
А некоторые использовали их охоту, как трибуну для себя. Попасться и при выкупе похвастать не сейчас придуманным. Заявить о чём-нибудь. О поиске чего-то, кого-то. Попросить помощи. Словить миг славы. Подарить миг славы, громко признавшись в любви.
Некая тайна сквозила за группой, танцовщицы Чар сами не имели возлюбленных. Или успешно скрывали. Ни внутри группы, ни вовне.
Они обожали долгие, на полночи, грустные медленные песни. А бросались в погоню обычно после залихватского танца. Как становились Чарами, охотницы не разглашали, кто просился к ним, не принимали. Число же и лица менялись от сезона к сезону. Впрочем, насчёт лиц: они редко бывали без масок.
В полном соответствии с предсказаниями Густава положение Клока на Южном Рынке ощутимо ухудшилось. Гай дал о себе знать, вернув на левое крыло Руту и Дабл-Пирита. Там рядом с друзьями Клоку было нормально. В зрительских рядах и на арене вторым учеником. А вне пределов борцовской среды раскаявшийся хищник платил за прежние грехи.
Клок засветился не приветствуемой на Рулетки охотой. Минус. Он отпустил добычу, а не свой личный заказ, без согласования с охотником. Что добыча сбежала, Рута не бахвалился, и похититель предпочёл не упоминать, ещё минус. Можно бы превратить их в жирные плюсы для людей заинтересованных в подобного толка похитителях, недроидкого толка. Но Клок шёл вверх, а не вниз, какие-то знакомства отрезал, какие-то сами отпали от него. Южный сопровождал его отчуждённостью. Невыраженным осуждением. И откровенной слежкой. Слежкой? Да. Настроения вокруг, симпатии-антипатии, здоровканье-нездоровканье... Нормальные проблемы перемены имиджа. И одна иголка в них.
Игла… Пребывая среди игроков Против Секундной Стрелки, исчезая из неё, Гай ни перед кем не отчитывался, ни с кем не объяснялся. И по факту получилось так, что Клок упустил не какую-то свою игрушку Убеги-Преврати, а добычу члена этой группы. Могущественной, отчаянной, внимательно следившей за своей репутацией. Так что, слежка не померещилась ему. Решать что-то надо. Пока не поздно. Предложение Густава всё чаще приходило Клоку на ум...
Готовность к рисковой игре определяла политику группы. Следом за готовностью бросить вызов Секундной Стрелке шли остальные, немногочисленные правила. Кто готов - тот и свой. На день ли, на годы ли, как повезёт! В этом смысле, Клок вполне может стать своим. Он ловкий. Охотится с ними, он не обязан, как и превращать по заказу. Только игра, только бег. Несколько кругов в сезон. Как борцу - отличная тренировка. Охота внутри группы? Зачем? На то есть игра. А персональных врагов там у Клока нет. И на Южном его зауважают в новом качестве...
Оставалась одна проблема. Техническая и символическая, условная и решающая - зайти в шатёр. Кто-то должен привести, это так. Нарочно ради этого к Густаву он не подошёл бы! С любым другим предпочёл искать знакомства. Но жизнь их сталкивала... Случайные неслучайные зигзаги. Косвенные обстоятельства, опытным, гениальным охотником походя расставленные, как флажки.
В "Соломенный День", когда освобождаются от торговых шатров три главные, параллельные ряда Южного Рынка, течёт по ним полноводная человеческая река. Шумная. Беспокойная, танцующая, идущая неспешным шагом. Образует водовороты притяжений вокруг чинно прогуливающихся личностей, и обгоняет их.
Вдоль, отделяя широкий бульвар от Южного, выставляют столы, закутки вроде древних уличных кафе. Стильные, смешанные, изображающие конкретную эпоху. С венскими стульями, с барными стойками, с коврами и подушками, с креслами и низкими столиками между них… Лидирует недолговечная механика, такая мебель, что застывает пеной и тает мало-помалу, она дешёвая.
И везде подставки для соломы. Разнообразнейшие. Типичная - обод на треножнике. Соломенный День - время торговцев Впечатлениями привлечь, продемонстрировать направленность своих коллекций, широту охвата темы. Но прямо на празднике не торговали. Максимум - обменивались. Публика же, шедшая повеселиться, приходила тоже не с пустыми руками, носили пучки соломы с собой, в сумках, на перевязях. Снопами за спиной, букетами в руках. Угощая встречных-поперечных. Приберегая нужные соломины для людей, кому содержимое предназначалось по смыслу. Хорошее время познакомиться, к кому так запросто не подошёл бы. Извиниться, обняться. Намекнуть, позвать, отвергнуть... Не только без лишних, а избежав всяческих слов, молча протянув соломинку.
Лакомки, любопытствующие, просители и подлизы в Соломенный День вились и роились возле Биг-Буро, вышагивающего чинно, взирающего благосклонно. По бульвару двигался вместе с ним небольшой затор. Его соломенные снопы, перевязанные со значением лентами разных цветов, несли следом другие люди. Находилось, кому понести... Бутон-биг-Надир угощал и принимал. Небесные бродяжки ради этого дня посещали континент, кое-кто персонально ради него. Было ветрено, пыльно, светло и весело. Казалось, солнце готово выглянуть над Морской Звездой. Всехнее перемирие на день. Лучшие наряды. Песенки с юмором, пляски с выкрутасами. Короткие пантомимы от танцоров, редко покидавших Мелоди. И чары... В их красных сапожках...
Разумеется, и чары, куда же без них? Что такого?.. А вот что! Задолго до Руты и своего внезапного поворота к раскаянью, Клок попался чарам на Мелоди. И не нашёл ничего лучше, как одну в отместку похитить!
Он не особо провинился перед ними. Условие поставил аналогичное их условиям, никаких опасных для жизни препятствий. Ничего сверх сил. Лестница, ступени цилиндры, переворачивающиеся под ногами, сбрасывая, подбрасывая, непредсказуемые. И Чар должна выйти, танцуя. Шуршащими маракасами, сидя на перилах, смеясь, он сам задавал ей ритм... Чар вышла, конечно. Обиделась зверски. Они не охотились всерьёз, а на них, и на любых танцовщиц, вообще не охотились... Олив, Чудовище Моря, побил все рекорды недроидского поведения... Вот и Клок сомневался, чего теперь приходится от них ждать...
Олив шёл рядом с Буро, тоже не обделённый вниманием. Вся мимика - открыть клычки, сомкнуть губы. Ну, изогнуть... В кафтане без рукавов, откровенное указание на близость к морю, гладь волос по спине до колен спадает, узлом завязана. Сложным, указание для своих. Охотиться на празднике нельзя, но на будущее задел положить можно? Изменившиеся условия обозначить... Протягивая руку с соломинкой или за ней, каждый раз отводит чёлку с лица, а отводя, задерживает руку. Глаза закрывает. Непроизвольный жест. Ему не хотелось смотреть на веселье. Ему было лишку светло... Каждый второй - танцор или танцовщица... Почему среди них так много рыженьких?.. Видеть не можется.
Соломенный День... Что же в соломинках? Пробы Впечатлений. Всевозможных. Форма праздника произошла от особенности теней: тени, оливки не помещаются в узкую, вытянутую форму. Пить через соломинку - безопасный способ попробовать из чашки что-то, когда не доверяешь содержимому. Но она должна быть длинная, с руку от плеча до кончиков пальцев, и совершенно ровная в диаметре по всей длине, не сужаться, не расширяться, иначе спонтанно образуется какой-нибудь другой яд. Такие идеальные соломинки не дёшевы, особенно из упругих материалов, позволяющих скрутить, убрать.
Тень хочет избежать затягивания внутрь, попав туда - разрушается. Её разрывает на два исходных противоречивых Впечатления, и немедленно - на Свободные Впечатления, мелкие фрагменты. По ним, по странностям в наблюдаемом можно догадаться, что оливка-таки в чашке есть или была. Существуют и в океане специальные трубки, как оружие против хищных теней, скорее отпугивающее, вид узкого туннеля ужасен для тени и для хищника с присущими тенями.
Коллекционеры Впечатлений "соломинки" из разных материалов имеют при себе. Носят как браслет. Торговцы ими тоже. Для праздника солома наполнялась загодя, в течение года и запечатывалась с двух сторон воском или чем-то вкусным, сахарным, густым липким соком...
Случайно-неслучайно Клок получил соломинку с Впечатлением колокольни... Она приближалась... Башенные часы... Циферблат... Притом, взял из рук посыльного, человека с мохнатой повязкой на голове, представлявшей взъерошенные, дыбом стоящие рыжие волосы. Повязка на голове или на руке - отличительный знак посыльных, «голубей». Их нанимали в Соломенный День, желая угостить элегантнее или сохранить инкогнито. Да, но такой парик... Традиционный аксессуар мимов, в сочетании с ярким гримом: обведённые глаза, огромные рты, - делавший их гомерически смешными, полудроидам гипертрофированное кажется жутко смешно... "Где мимы, там и чары... Ну и что за циферблат, от кого?.. Приглашение?.. Угроза: мы следим за тобой? Твоё время выходит?.. От Чар?.. Или всё-таки от игроков Против Секундной Стрелки?.."
Соломинка не главное оказалось блюдо. Дальше ждал Клока случайно-неслучайно подслушанный разговор.
Компашка шла за ним и в перерывах между смакованием соломок насмехалась над кем-то, чьё имя незнакомо Клоку, кто был излишне опаслив с их точки зрения. Насмешки относительно визита на незнакомый облачный рынок. Игровой, борцовский, откровенно охотничий?..
- ... как-то до него приходили, нет?! - воскликнул некто чистым юношеским голосом. - Через кого-то вписывались, верно?.. Он, потеряй я дракона в прибое, клянусь: перебрал всех до единого, кто мог провести, и всех испугался!
- Ну, видимо, - предположил кто-то пофлегматичней, - с его точки зрения за вступительный взнос, они должны ему пожизненный иммунитет, корону и латы!
- И уговорить! - поддержали его. - Умаслить, чтоб принял!
- Соизволил!..
Гоготнули. А второй, флегматичный голос с расстановкой добавил:
- Уж поневоле крутится вблизи, и мир его рядом кружится... Трасса... Неужели трудно понять, что за рамой правила образуются, те, что для снаружи...
- Да, Трасса... Сама себе правило...
- Но и меченые – в правилах на ней...
В целом, Клок уловил, о чём речь. Когда упомянули "Трассу".
Есть постоянный маршрут, как короткий на прямом на участке Рулетки-Мелоди, длинный за ним. Он замкнут и петляет между рынков, облюбованных гонщиками. Огибает лепестки розы ветров, рынки, связанные ими. Трасса - эллиптически растянутый маршрут, тяготеющий к земле. Облачные рынки медленно, но верно к ней притягивает. На каждом из них свои правила. А на Трассе... Воля! Тоже правила, на самом деле, только весьма суровые для случайных путников! Для тех, кто ни к одному из гоночных этих рынков не принадлежит.
Что такое постоянный маршрут, хоть на земле, хоть между облаков? Это большая дорога. И "разбойники с большой дороги", в лесочке или за облаком, в пешие идут путники, на коне верхом, или на драконе!
Хозяева облачных миров из числа оказавшихся вдоль этого маршрута, попали в невыгодное положение. Они вынуждены покидать Собственный Мир всегда с оглядкой, быстро пресекая Трассу. Над одним из таких компашка и смеялась. На положение Клока чертовски похоже.
Как раз в тот момент проходили шатёр игроков Против Секундной Стрелки... Случайно-нарочно... За пучками соломы в сохранённом ряду, за пологом мелькнули красные сапожки чар... Клок похолодел. Сговорились? Месть всерьёз?.. Нет выхода, он обязан сблизиться с ними, хоть на одну игру. С чарами говорить бесполезно. Они скрытны, насмешливы и главной среди них нет. Та, с которой поссорился, уже отвергла его извинения. Бежать против Секундной Стрелки, так на общих основаниях, добровольно.
Вслед за Соломенным Днём, сугубо мирным, наступал день тоже особенный, праздничный... Наверное, самый конфликтный день в году для Южного Рынка. По причине вчерашнего - опустошившего ради гулянья лучшие три ряда! Центральные, прямые, от рамы до неторговых задворок. В течение года права на места в нём продавались, перепродавались, сдавались в аренду, отнимались силой и коварством. Праздник перетряхивал сложившееся равновесие.
Утром, едва уйдут, испарятся обрывки туманов с рыночной пыли... Кто смел - тот и съел! Разумеется, большая часть воспроизводилась по старым лекалам. Шатры богатых торговцев, влиятельных людей их клиенты, покупатели, должники и друзья обнаруживали на привычных местах. Но и обделённые прежде нахалы получали шанс! Локальные стычки вспыхивали там и тут. Внезапные, жаркие.
Как и любое предсказуемое развлечение, они привлекали зрителей. Кто зритель, а кто выступит на конкретной стороне... С остатками соломок в руке, по рынку бродили толпы зевак, не примыкавших к спорщикам. Клок был в числе последних. Беспокойство гнало. И после полудня ноги сами принесли его к большому, обширному шатру пыльного цвета с обрезанной верхушкой, в ближайшем от спорной территории ряду... Тому самому, где мелькнули сапожки Чар. Обители Секундной Стрелки.
- Надумал? - раздалось негромко за спиной.
Клок подскочил от неожиданности. Густав рассмеялся и отошёл от него туда, где... Опять они?! Каури окружила стайка весёлых чар, колышками размечая архитектурный план завтрашней полосы препятствий. Каури служил единицей измерения. По росту, по шагу, по стопе человека отмечались точки. Что за ерунда?.. Ах да, точно! В третий и последний день праздников Южный Рынок разыгрывает оставшиеся свободными места. Забегом, прохождением претендентов весь Южный насквозь. Где бегом, где прыжками, а большей частью на условиях, как между Сциллами и Харибдами проходя ловушки выставленные азартным, оккупировавшим Южный на день рынком Мелоди.
В основном завсегдатаи Мелоди требовали танцев между пирамидками под свою музыку, и если танец нравился им, подсказывали куда переступить или перепрыгнуть. А ещё: завязывали глаза, натягивали тросы, толкались, пихались - охотились! Сбивали повсячески, лентами, лассо, водными пистолетами. Рогатками с липучками сбивали тех, фазаньей породы, кто, полагаясь на силу и ловкость, пытался самостоятельно перепрыгнуть их архитектурно-ловушечный шедевр. Фигушки! Обитатели Мелоди и сами рисковали пробежать, протанцевать маршрут. Хоть место не нужно им, но за сколько можно продать!
Раньше Клок бывал в первых рядах претендентов, нипочём бы не пропустил, а теперь... "Тут мне и конец... Если приду... Недаром чары мелькают вокруг. А и не пойду, надо очень..." Ах, какой самообман! Чего стоит пропустить полудроиду один день, один шумный, рыночный, праздничный день?.. Вон, бродяжки небес не ступают на континент годами. Затворники миров не видят тысячелетиями облачного неба... Один день, чего стоит ему?.. Дорого стоит, дорого! Во-первых, как уважать себя после этого, сбежав, просидев дома? Во-вторых, не струсив, а пробежав, он расположит к себе тех, кто отвернулся, тех старых друзей, о ком сожалел, чисто храбростью вернёт их, это серьёзно. Наконец, может и выиграть! "Надо очень... Завтра..."
Нет, великолепная простота охотничьего стиля Густава проявилась уже сегодня. И в полной мере.
Клок продолжил бродить, искать ту чар, в последней надежде уладить-таки ссору... Добродился, что между утверждёнными вчера шатрами на полупустом с утра бульваре каждый клочок свободного места оказался забит, заставлен причудливыми схемами, тропами, геометрическими фигурами из ловушек. И не пресечь уже.
Ко всему, бульвар отгорожен высокими пирамидками не для торга и не для ловли, а именно чтоб отгородить. Чтоб свернуть нельзя было. Кто решился, пускай бежит от начала и до конца.
А Клок обнаружил себя весьма далеко от выхода с рынка... Через шатёр улететь? Своего не было. Искать место поставить его? Не так-то легко. Районы же по сторонам от главных рядов образованы проходами настолько путанными, насколько главные - прямы... Нет, Клок знал ходы-выходы, всегда примерные, не без пошлины за проход, но в такой день, накануне такого дня... Как нескладно...
"Приветливо" в наступающих сумерках светился тент игроков Против Секундной Стрелки. Трудно поверить, что ни один из парней легко и запросто ныряющий в освещённые недра не знает, суждено ли ему выйти наружу... Соломенный день привлекал и нечастых гостей, так что к стрелке в гости наведался не основной состав, но и многие допущенные когда-то до смертельной игры, привлечённые не совместной охотой, а риском и высокими ставками.
Чтоб подойти во второй раз у Густава был отличный предлог: извиниться за первый! За смех, за то, что напугал. Был и букет соломинок в руке, залепленных благоухавшей издали патокой. Сладкие запахи успокаивают, расслабляют...
Не позволяя выбора, чуть медленней, чем наносят удар, он протянул Клоку пучок соломок, вытаскивай любую. Сработало. У него всегда всё срабатывало. А чего проще, руку оттолкнуть?
Против воли, ну, не шарахаться же, Клок вытащил, откусил патоку. Впечатление без зримого, кто-то с закрытыми глазами оставил его: шум прибоя накатывался долго, издалека, пальцев ног касался прохладой, жарило солнце... Без видимого. И это неспроста, чтоб не перебивало, его, Густава приподнятые брови, извиняющийся и самоуверенный вид. Пусть весь обратится в слух, сквозь и после Впечатления пусть слушает...
Небрежно Густав заметил:
- Тут сложно пройти... Не то, что шатра поднять. Домой бы? И мне... - без перерыва, вкрадчиво он рассуждал вслух. - Или игру посмотреть?.. Хищницу от Каури. Хищница из акробаток в группе, любопытно...
"Чар!.. - стукнуло Клока. - Наверняка! Она обошла его, прежде него оказалась среди них!.."
И не чар, и не хищница, игроки Против Секундной Стрелки девушек не принимали. Враньё до последнего слова.
Шестигранники пирамидок, подготовленных к завтрашнему забегу сложной конструкцией светились за высоким забором, узкий проход оставлен до утра. За спиной рыночный лабиринт. Справа тент, и где-то внутри него - Секундная Стрелка... Оба смотрели на полосу препятствий. Густав пулял щелчком в пирамидки обломки соломенные, смотрел, как пружинками отскакивают...
- Ты в курсе, конечно, - рассуждал вслух, в пол оборота к нему Густав, - что я чистый хозяин. Не по убеждениям, не отчего-то такого прямо важного. По обстоятельствам... Они складывались за дракона, хоть иногда, я был против него, да-да!.. Охотники с драконами вхожи много куда, много кому нужны... Я откровенен с тобой, ты же… Ты всё про меня понимаешь... Особенно теперь. Вот такой, с драконом, я всегда удивлялся нежеланию стать одним из наших... Когда зовут... Почему?.. Особенно нежеланию тех, у кого телохранителя-то давно не было. Сотни вокруг ищут того же, готовы на разные условия, но их не зовут... А некоторых зовут, и не трусов, к чему бы звать зайца?.. Отклоняют... Отказываются... Я бы не пожалел и статуса, и телохранителя. Очевидно - среди лучших лучше... Вот, перед нами лабиринт... Без обид, я вижу как ты в него, как в море заглядываешь, как озираются и те, вон смотри, заблудились... Но дракон там - не поможет!.. Ты злишься, ты не прощаешь, ты не веришь мне. Отлично. Ты не дурак. На тех же условиях, не верь, не прощай, но зачем быть врагом? Будь мне заказчиком. Против стрелки я не играю, подножки от меня ты не дождёшься. Проблемы с чар? Угадал?.. Угадал... Клок, смотри, что получается... Я не могу охотиться наружу группы. Но сыграй Против Секундной Стрелки один только раз, и окажешься внутри. Я поймаю чар для тебя...
Густав говорил, говорил и перешагивал завалы соломенные, оставшиеся со вчерашнего дня. Не звал за собой. Уходил. Светился треугольник откинутого полога, и треугольник подставки внутри.
"...поймаю чар для тебя? Почему нет? Не превращения, перемирия ради..." Клок дрогнул и догнал его. Густав - не дрогнул, он не сомневался. Улыбнулся одобрительно и... Пропустил вперёд.
Клок, ясно, не знал! От кого бы знать ему?.. Строго рядом, плечом к плечу, с участником игры заходит приятель его, все остальные - общая добыча. Такой маленький штрих, пароль...
Хан-Марик, карауливший, слившийся с неосвещённым, нарочно ширмой затенённым изнутри пыльным боком тента, чтоб не было и силуэта, не понадобился, для страховки вырос за спиной. Внутри достаточно людей, закончить охоту. Призрачный, бесконечно острый конус подхватил незваного гостя на острие.
Вскорости парни разошлись до утра. Не их интерес. Сегодня даже игры не было, и тут солгал. Они обсуждали участившиеся грабежи, силки на задворках планировали. Густав даже не заглянул. Дело сделано.
Глава 83.
Темнело... Странным образом, Клок в темноте и неволе враждебного места сразу обрёл покой.
Он был очень жаден к жизни. Особенно с повторного обретения Собственного Мира. Шатался по нему, не зная, у какого окна остановиться. Прислушивался, проводил ночи в разных комнатах, неповторяющиеся области Там заглядывались на него через окно. Перебирал коллекцию, светильники иначе развешивал. Разрывался между домом и левым крылом Южного. Где Рута и Дабл-Пирит, где первые успехи на арене...
Бац... И настало время очнуться, слишком уж гладко всё шло. Оглянуться, распрощаться и с тем, и с этим... Ложь вкрадчивых, невесомых, холодных слов Густава развеялась. Оставила горечь. Но горечь не замутняет, обостряет, подчёркивает. Прозрачная линза. Тоже неправду показывает, но когда отнимешь, всё встаёт на свои места, с поправкой на масштаб. Прощаясь с жизнью, Клок пожалел его, лучшего охотника Южного, так долго сохраняющего имя и лицо в тени, того, кто уносил сейчас, сквозь лабиринты сумеречные петляя, шлейфом, аурой, манией и короной холодную горечь лжеца... Уносил целиком, лишь капля досталась Клоку, и та испарилась.
Странно, куда смылись игроки?.. Не утащили... Ни слова про выкуп, ни вопроса про поручительство. Гай, был среди них, знакомец... Но он бы поручительствовать прежде не стал. А теперь стал бы, но где он?.. Чего, кого ждут?..
Кого... Бутон-биг-Надир выкупил у хозяев право на пирамидку на неограниченное время, до результата.
Стемнело совсем. Клок напевал тихонько мелодию дроида Я-Владыка и неожиданно вспомнил манок своего главного дроида... Близкий семейству Дом, трон Этажи. Хрустальный, рассыпающийся уровнями колоннад, лестниц, террас... Небоскрёбов дроидами неузнаваемых, как дома. Стекло перемежалось со сталью сверху донизу и казалось природными образованиями. Их принимали за Впечатления техно, за микромир, за фантазийные Впечатления. Клок знал небоскрёбы. Знал и стоящие на земле, и в предпоследнюю эпоху парящие над ней... Какой подарок судьбы, поцелуй прощальный - манок своего дроида... Клок повторил несколько тактов... А после обе мелодии легко и складно перемешались. Клок отстукивал одну из них костяшками и ногтями по широкой пряжке ремня с эмблемой вир, ученической. Признанные виры не носили знаков отличий. Вторую, мелодию раскрывавшую перед ним Собственный Мир, насвистывал, и вспоминал, вспоминал...
И кое-что вспомнил. Про дроида, созданного в лазоревой, перевёрнутой бездне стократного Лала. Лучший день в жизни, искрящиеся снега чужого Собственного Мира! Полез в сумку-карман. Вот он... Прозрачная, перенасыщенная огоньками дроидов лазурь, красивейший цвет в мироздании, цвет будущего, цвет вечной весны...
Дроид, показывающий всех людей в мире, вернул Клока в реальность. Суровую. К отображающему его самого центральному огоньку приближались два вплотную. Фиолетовый и багровый. Оба чёрным вспыхивали изнутри... Так нельзя сказать, но как тогда?.. Яркие, большие... Неверные, как болото под ногой, твердь Горьких Холмов на самой границе с побережьем. Поглощающие свет, который и хотел бы излиться от них, но не мог, настигаемый чёрной волной неверного мерцания... Накрывает и утаскивает в океан... Стрёмное что-то... "Тим-пи... Тим-па!.. Рам-па... Рам!.." - Вслух повторил Клок чистый припев Я-Владыка и повернулся лицом к реальности, к неизвестности. Ко входу.
Топ-топ... Нагнув голову с высоким, золочёным тюльпаном короны, Буто-биг-Надир, известный Клоку лишь издали, не знакомый лично, вступил за полог. Глухое топанье его заглушило шорох, опустившийся сверху. Бумажный, непродолжительный. Шипящий. С обрезанного купола что-то пало в дальнюю от входа часть шатра и слилось с темнотой. Биг-Буро остановился, и Клок расслышал тогда, как встряхивается где-то за спиной с жёсткими перьями огромная птица. Что у Биг-Буро мог быть подобный живой артефакт, нетрудно вообразить. А теперь Клок без труда вообразил, что её и кормить надо, и кормить живыми людьми... Оборачиваться не тянуло. Недостало мужества... Шорох перьев затих и раздался за спиной голос, шипящий, раскатисто шипящий, приглушённый, и всё равно трубный голос Морского Чудовища, ужас галло:
- Надир... - прошипела огромная птица раскатами волн, пеной, набегающей на прибрежную гальку. – Оуу, начало положено, Надир... Ловец поймал сюрхантера на себя...
Клок склонил голову и через плечо глянул. Не птица. Не монстр... Человек. Высокий, с Буро. Бледное пятно лица между ниспадающей глади иссиня-чёрных волос. В жёсткими складками стоящей тёмной накидке, она и шуршала, в юбке до пола. На поясе двойной барабанчик. А в глаза невозможно смотреть. Страшные глаза. Лучше б он был монстром во всём остальном, кроме них. Веки медленно прикрываются, будто он смакует что-то... И распахиваются - вдруг. Сверкнув белками, с хищной, нечеловеческой яростью.
Безо всякого злого намерения, по морской привычке в незнакомом месте быстро оглядеться, Дзонг перекатил голову по плечам, как оторванную, широким кругом, свободно. Пленник вздрогнул и отвернулся. Уставился на Буро, на парчу, на бисер. В каждой бисеринке - голубоватый блик его держащей пирамидки. Кулак сжал и укусил: молчи, не сули, толку... Буро поцокал языком: "Чик-чик, тихо-тихо..." Левой русальичьей рукой свёл его с пирамидки, правой протягивая соломинку с палец толщиной, незапечатанный сухой бамбук:
- Долго пришлось сидеть?.. Выпей...
Клок сошёл с острия. Оставляя маленький свет, Буро оставил там пучок припасённого бамбука, короткие, одно междоузлие...
Не обладавший по природе ни стойкой храбростью, ни последовательной добротой, но и тем и другим - импульсивно, Клок, не в обиду ему, отреагировал, как и на утрату мира. Усталость, ожидание гибели накопились... Хрупкий бамбук треснул в кулаке последней каплей. Пролил... Клок виновато дёрнулся, на землю сел, всхлипнул, так и остался... Вздохнув, Буро сел рядом. Неудобно без кресла, низко. Дзонг, подплывший из тьмы, высился над ними. И Буро в очередной раз понял, что не прощает ему Симурга. Не в состоянии простить.
- Чик-чик... - протянул руку за новой бамбуковой палочкой Биг-Буро. - Выпей. Не соломинка? Да, это нарочно. И не оливка, пей.
Он сам отломил запаянный кончик. Клок взял, не глядя. Даа... Буро не нужны морочащие, ловчие тени, чтобы составить нечто особенное. Угощать и химичить над Впечатлениями, его страсть. Бескорыстная.
Секрет бамбуковых коктейлей был элементарным и очень океанским. Если б выпивший его умел сплавлять тень, ему понадобился бы сверх того глоток морской воды и всё. И полноценная, активная тень готова. Каждую пустотелую бамбучину Буро заполнял парой эксклюзивно противоречивых, как можно более далёких по смыслу Впечатлений. В равной пропорции. Разделив восковым, крошечным шариком, вымоченным прежде в каком-либо связном Впечатлении, содержащем броский, яркий образ. Он будет моментом переворота. Связующим и разграничивающим одновременно. Получался непередаваемый эффект. Именно тот, что требовался. Для острого удовольствия разленившимся, подвижных игр не желающим гостям. Или для оцепенения при охоте, когда тревожную, мнительную добычу на оливку не поймать. Человек зависал между Впечатлений, ни туда, ни сюда. Парил в течение секунд или даже минут, на яркий, незамысловатый образ воскового шарика спроецировав поневоле конфликт и собственный вкус двух фронтов. В том чудо: шарик-вираж, шарик-сальто, он раскрывался замедленно... Переворачивался... Протяжный восторг прыжка с переворотом, взлёта в обыкновенном драконьем кувырке, что тянется, запрокидывается, длится... И наконец, отпускает, выстреливает тобою в финальный восторг, ждавший с той стороны... Всё очень просто, ингредиенты просты, заменяемы. Не обязательно брать цельные, коллекционные Впечатления, подходят любые. Их яркость, сила их воздействия - вопрос точных пропорций.
Клок выпил классику Биг-Буро в этом жанре. Первая раса вдохновила его когда-то составить такой коктейль, размышление про тепло и холод...
Под кем-то, кто оставил Впечатление, кто сидел на драконе и смотрел вниз, извергался вулкан, преображая Морскую Звезду... Жар, жар и пламя, и дым, и все цвета между оранжево-алым и густым багрянцем... На дне бамбука. Дальше пористый воск: покачивается бабочка на жёлтом цветке, Впечатление успевало показать, как раскрывает и складывает крылья, яркая, годится. Поверх бамбук долит до конца таким Впечатлением... Древний, неавтономный дроид шагает в толще аквамаринового льда, не растапливая, разбрасывая огоньки вперёд, распадаясь на них и собираясь при следующем шаге. Он считывал структуру льда, температуру, соли и примеси, работа улитки, но зрелище редкое по красоте. Между вулканом и аквамариновым льдом бабочка, крапивница и раскрывала, и складывала крылья...
У Буро сплошь редкости. Он не экономил и не мелочился. Не вулкан, не взлёт, но ледяная толща заставила Клока успокоиться. Зима... Он поблагодарил кивком, не соображая, что сказать, о чём спросить и как. Сами скажут... Верно.
Буро снял с пирамидки следующий коктейль, и начал издалека:
- Гад он, правда?
В пространство, мимо... В точку. Клок услышал голос всех прежних охот, опостылевших, стыдных, отдалившихся приятелей своих, охотников и заказчиков. Мстителей и любителей лёгкой добычи. Тусклые, до жути однообразные в интонациях, начавшие забываться, фальшивые голоса. "Жарко, а?.. Лопух, да?.. Тупая разводка... Ловим!.." Нет уж, хватит!
- Не больший он гад, чем я, - ответил Клок быстро и звонко.
В глаза Буро ответил, струной дрогнул и выпрямился струной.
- Господин, я - раскаявшийся хищник.
Золочёные дуги короны слепили, отражая маленький свет. Буро промолчал, а Дзонг прошипел по слогам, раздельно, глухим шёпотом:
- Надир?.. Ха-ха-ха...
Глава 84.
О, какой сюрприз ждал Густава за картами вечером следующего дня!.. На игру Против Секундной Стрелки он не пошёл, а зря, приготовился бы отчасти.
Густав понаблюдал забеги, полюбовался сокрушительными падениями сбитых лихачей над сложными участками лабиринта. Наслушался отрывистых, буйной скорости, аж гудело в ушах, ритмов там и тут указующих, грозящих, ободряющих. В масках и без, в развевающихся шелках, мчащиеся игроки обдавали ближние ряды ветром. Замирали, как вкопанные, разгадывали загадки, протанцовывали схемы, причудливые порой, что с удовольствием воспроизведут на бис, вспомнят на Мелоди. Видел случайные победы, видел и поражение опытных игроков, пришедших с облачных рынков. Внимательно, вдумчиво посмотрел, как ловит на подставку коварная механика, замаскированная под обычный артефакт. Лучи света, к примеру, из дешёвого фонарика оказывались паром кристаллизующимся, достигающим такой густоты, что становится частью механики и ловит, а простираются эти "лучи" далеко... Хорошая вещь, можно прикупить.
По традиции упавший товар доставался толпе, тому, кто успеет схватить, а для начала способен перепрыгнуть ограждение или просочиться в узкую щель. А ведь и упавшее на землю могло оказаться приманкой. Если и нет, то несколько претендентов в стычке имели вполне ощутимые шансы тут же зависнуть, на соседних торговых пирамидках. Густав шатался туда-сюда, делал короткие ставки на улыбнувшиеся ему отрезки маршрута, на успех конкретных людей не ставил.
Хан-Марик, следовавший и следивший, отлучался иногда. Феерически быстрый, одним своим появлением он отбивал охоту попытать счастья у соперников, выскочивших с ним одновременно на маршрут. Насобирал безделушек несчётно за первую половину дня! Набил ими карманы, что можно, за пояс нацеплял и продолжал ходить в таком виде за Густавом... "Сгинь ты уже!.. Пшик! Брось эту муру где-нибудь!.." Густав закатывал глаза, шипел на него и ради интереса попытался оторваться в толпе. Не получилось...
Вечером - карты. Он был зван обсудить короля Рода за карточной игрой. Плохо, что Господин Сома не добыл информации для него. Хорошо, что не нужно тащиться на Оливковый Рынок. Биг-Буро ради карт как бы отдал им шатёр на задворках, где изредка появлялся и сам.
Глубокий шатёр, вытянутый в глубину. Стены туго натянуты между круглыми столбами. Крыша - четыре ската. Флюгер на крыше - раскрытая ладонь, на большом пальце поворачивается. Флюгер?.. У Буро всё не просто так. Игроки не озадачивались. Удобное место, стильный вид. Стол и стулья внутри. Кресло с высокой спинкой ждёт хозяина, Буро. Редко дожидается. Оно повыше стульев, кто первый запрыгнет, имеет шанс заглядывать в карты, - и получить по носу!
В назначенный вечер Олив и Биг-Буро встретили их на пороге. Господин Сома за столом встретил улыбкой, забавная компания: Марик прибарахлившийся... Близилась туманная ночь и Чёрный Дракон Густава высился недопроявившейся горой за другим плечом, под обычный тент мог волне зайти. Но опасности не учуяв, дорастаял. Биг-Буро делал жилыми, защищёнными от сырости даже шатры-кладовые. Тени в его владения не просачивались, для крупных хищников моря далековато от побережья.
Расположились за столом, игра предполагалась парная, вроде подкидного. Однако Хан-Марик не умел и не стремился научиться, а Буро протопал вглубь шатра, греметь склянками, химичить... Где четвёртый? Солома, разбросанная по столу, остатки праздничного дня, скрашивала ожидание, но не напрягался и не скучал только Хан-Марик. Разложил на весь стол свою сегодняшнюю добычу и разбирался, кучками перекладывая, блестящее пробуя на зуб.
Олив, потемневший, посерьёзневший за минувшее время, неподвижный как скала наблюдал за ним с ничего значащей застывшей ухмылкой, обнажив один клычок, изогнув одну бровь. Он и одеваться стал в зелёное, словно бравируя тем, что раньше скрывал. Тем, что все они скрывают, пока могут... И тряпки на нём откровенно по морской моде, безрукавой. Демоны любят плащи, капюшоны и всякое закрытое, длинное... Но открытое по сторонам, где бывают: руки, дополнительные руки, плавники, ещё плавники, щупальца, шипы, колчаны и прочее разнообразное оружие. Ровный кафтан до земли с разрезами по бокам, белые хакамы, широкие как юбка. Обнажённые смугло-зелёные руки сцеплены в замок.
Господин Сома скучал, пробовал соломинки. Одна оказалась не травяной, хлебной. Он удивился, выпил и её схрустел. Надо же, не размокла, поджаристый, солоноватый хлеб. Хлебных вкусовых Впечатлений миллиарды, до конца времён они будут нравиться полудроидам, людям.
Марик собирался сделать то же самое с золотистой, тонко гравированной, имевшей расширение на одном и чубук на другом конце, как... Из абсолютно расслабленного своего положения Олив сделал выпад и выхватил у него из рук. Скучно... Тихо поднимающегося Марика тихо сужающиеся глаза парировала холодная улыбка, ощерившаяся выше клычков:
- Хан-из-Моря... Твоя соломинка?..
Буро вырос над ними, побарабанил по крепкому, как погон, наплечнику кафтана над зеленоватой рукой, не время для потасовок:
- Олив, - буркнул он, - маленьких обижаешь?..
Густав, безмолвно вздёрнув подбородок, спросил Господина Сому, чего ждём-то вообще? Тот понял и ответил:
- Колоду ждём, Густав. Кон...
Здорово... Густав считал вообще-то, не это главное. Так, предлог.
- У меня есть. В мариковом тайнике рядом. И не одна.
- Партию ждём...
- Вы что-то темните. Биг-Буро не желает? - Густав поклонился ему, не вставая. - Что ж, можно втроём, и переговорить о деле. Не обязательно вчетвером...
- Впятером...
- Парами? - окончательно запутался Густав.
- Парами. Не спеши, мы рано собрались, подождём кон и игрока.
- Четвёртого, а пятый?..
- А пятый в колоде...
Олив слушал, слушал и рассмеялся. Тихим, размеренным смехом, не злым. И не заразительным. Для Густава - точно... Чёрный Дракон проявился, сверкнул белками огромных глаз и пропал.
Ночь подошла вплотную, торговых пирамидок не имелось в шатре. Биг-Буро дёрнул за шнур под потолком. Что-то щёлкнуло, флюгер с крыши перевернулся под тент, и шатёр изнутри озарила раскрытая металлическая ладонь. Большим пальцем вверх. Из рядов казавшаяся небольшим, обычным флюгером, для жилого помещения она была велика, света хватало с избытком.
Представив себе туманную ночь, заполнявшую долину, дымными ручьями вливавшуюся сейчас в раму Южного, плывущую в шаге от него, за тугими, матерчатыми стенами, Густав резонно обеспокоился... И на скольких щупальцах, раз ждать его до ночи пришлось, спешит сюда четвёртый игрок... Карты как станет держать, веером? Или каждую отдельной присоской? Человек в здравом уме даже с телохранителем не отправится пешком куда-то в густом тумане. Но четвёртый приближался. Не ползком, не плавниками отталкиваясь, не на перепончатых крыльях зигзагами летя. Ногами шёл. И хоть не с драконом, но с таким телохранителем, с которым можно, закрыв глаза, гулять по дну Великого Моря. Глухое шуршание в такт неслышных шагов, как будто тёрлись жёсткие маховые перья. Провал глянцевой черноты волос, пятно узкого лица. Разрез глаз прикрывался, сверху затекал темнотой, и полностью моментально распахивался. Тихо стучал узел поясного шнурка о барабанчик...
Телохранитель, именно. Никто не понукал, не привязывал, не шантажировал четвёртого игрока. Вчера он ответил на некий вопрос, как сам понимал. В согласии с совестью. Ничего не оставалось сегодня, как сказанное воплотить. Ах, какой удачный вопрос подсказал Бест Бутон-биг-Надиру!.. Как полезно бывает в споре проиграть!..
Дошли до последнего из торговых рядов. Высокий силуэт сопровождающего замер. Глаза сверкнули, он дунул, и туман расступился до самого входа в шатёр... Четвёртый, которого ждали, не обернувшись на страшного спутника, двинулся сухим руслом, между рваных туманных берегов, у полога остановился. Набрал воздуха в грудь, как не полудроид, как человек сделал бы перед нырком. Не чудовище за спиной волновало его. Не чудовище, и не за спиной. Набрал воздуху и нырнул, откинул полог.
- Доброй ночи - добрый рассвет...
Он разительно изменился. Куда подевались восточные тряпки, борцовские знаки? Куда робость, наглость, непосредственность хулигана? Готовность откликаться каждому, от каждого ставящая в зависимость? Клок обвёл взглядом присутствующих, не задержав ни на ком, и поклонился, произнося традиционное ночное приветствие. Одет, как демоны моря, без рукавов, в длинных жилетке и юбке, чёрных как уголь, поблёскивающих, как стеклянный шлак в угле. Олив ухмыльнулся, оценил, говорящий стиль. Врущий, в данном случае, стиль. Не сам наряжался, Олива не провести. Чёрные волосы, по-прежнему собранные на макушке напоминали теперь не птичий хохолок, а жёсткую корону, перехваченную лентой с чем-то подозрительно напоминавшим горение Пурпурного Лала, маленького, но подлинного, в серебре.
- Поздравляю, - приветствовал его Господин Сома. - Вступительная игра и такой банк. Лал принесёт тебе удачу.
Клок молча поклонился в ответ.
С наслаждением наблюдал кое за кем Буро... Густав выпал. "Заколдованный он что ли?! Ну, ребята, вы не имели права!.. Не спросив охотника... При Махарадже такого не случалось". Они не спросили, но и он не оставил инструкций, не предполагал...
Биг-Буро сгрёб со стола солому, Хан-Марик убрал добычу и себя со стула. Клок занял его место.
Сказал:
- Густав... Благодарю. Группа приняла меня хорошо. Игра удалась. Теперь я один из вас. Могу быть заказчиком?.. Но не чар... Мне нужна не чар...
Густаву ничего не оставалось, как пожать холодную, протянутую через стол, руку.
Два ошеломительных открытия поджидают человека, сделавшегося хищником, в особенности, если пошёл сознательно на это...
Первое... Ничего не случилось!
Ничего страшного не произошло. Вот - он толкнул на пирамидку, или задушил, завершая бой, предпочтя дорогие призы, а не символические регалии, или в Собственном Мире проделал краткое мановение рукой... Вот - человека уже нет, а артефакт есть. Свист, топот, аплодисменты правого крыла... Мир не рухнул, ничего не случилось!..
Второе... Случилось.
Мир не рухнул, но что-то случилось, накренился, трещина пошла...
Второе открытие настигает через паузу, со спины. Без предупреждения, внезапно. Вы с приятелями давно нацеливались на этого, постоянно выигрывающего в марблс, увёртливого в гонках!.. Давно... Иногда ты пил с ним в гостях Впечатления у кого-то, иногда на Мелоди таскал из его кулька разноцветные монпасье... А потом он снова обыграл тебя. И ты перемигиваешься с друзьями за спиной у него, надоел, больно везучий. Или противный, или чужой... И одежда дурацкая...
Вот - уже нет чужака, охотник сработал чётко.
Но непременно наступит день, когда в доброй, веселящейся компании, где коллекция марблс успела переменить владельца, на следующей партии ты ждёшь знакомого броска, который умел делать только он, надеешься, что уж в это-то раз!.. Но нет той руки и того броска. Нет, и не будет... А после, когда разлеглись вокруг поля, придумывать условия для следующей игры, кто-то спросит тебя, вашего противника вспомнив: "И как?.. Получилось, что задумывал?.. Вписался ли артефакт в интерьер Собственного Мира?.." Спросит мимоходом, смеясь. А у тебя слова застрянут в горле. И вместо ответа ты, усмехнувшись, кивнёшь. Отворачиваясь непонятно куда, непонятно почему. И привыкнешь так усмехаться.
Большинство полудроидов мечтает о живом артефакте. Мечтает им дополнить Собственный Мир. Немало и тех безумцев, кто теряет статус осознано ради конкретного зверька. Почему же продают их? Почему живые артефакты ходят товаром на рынках? Да вот поэтому.
Возвращаясь назад...
- Как ты угадал?.. - прошелестел Дзонг, усмиряя гулкость морской речи. - Откуда ты знал, оуу, Надир?.. Раскаявшийся, нераскаявшийся, на лбу не написано...
- Я давно среди них, - ответил Буро. - Представь, это удобно, иметь дело с раскаявшимися хищниками. Они предсказуемы. Не спрашивай, почему. Я наблюдал, не знаю почему, но так.
Это, когда остались одни, а возвращаясь ещё назад...
Нужен сюрхантер. Дзонгу, чтоб скрыть лицо, имя, он не лжец... А Буро - чтоб уничтожить охотника по завершении дел. И ещё Буро не хотел, чтоб Дзонг скрылся откровенно за ним.
Тайна очень важна Дзонгу. До последнего рывка в Гала-Галло он должен оставаться в тени. Рывка?.. Дзонг даже не летает... Лучший охотник Южного, по словам Надира-Ача знает дорогу в Гала-Галло... Всемогущий в тумане и в море, в пути Дзонг будет зависеть от него. Он склонялся к последовательной ловле, к именным заказам. Как ни велико искушение повторить оглушительный разгром Файф.
Обитателям облачного рынка - непреходящий ночной кошмар, он днём, по здравом размышлении представлялся старой сказкой... Смешно и странно бежать. От кого бежать? Да есть ли он на свете? Придонной актиньей доживает!.. И то вряд ли... Ночь шептала другое.. Так и жили.
«Оуу, нельзя их пугать... Кроха - первым номером. Гипнотическая Кроха... С занесённой над Вайолетом рукой... Остальные - после. Переловить! Оуу, нужен охотник...» Обязателен. Для поимки сюрхантера Дзонг с Буро перебрали все мыслимые варианты, начав с привычных им, морских. Яды, морочащие тени, ловчие... Общий их недостаток - разовое использование. Если раненый должен оставаться в сознании, сохранить свободу перемещения в Собственный Мир, в подземелья с Чистой Водой забвения, океан, наконец... Никуда не годится. Ранить и поймать можно, а дальше? Чем привязать? Чем же привязать сюрхантера?..
Буро переждал тогда шипящие, бурлящие раскаты "ха-ха-ха" и спросил Клока:
- Раскаявшийся хищник?.. И что следует из этих твоих слов?
- Что я не превращаю и не охочусь, что ещё?..
- Вот что, юноша... Я превращаю. И я охочусь. Густав осточертел тебе и мне. Ты отворачиваешься, так? Тогда... - я заканчиваю охоту. Он мог бы и пригодиться... Мог бы ещё пожить... - Буро сделал вид, что отвлёкся. - Как считаешь, юноша, он мог бы стать "раскаявшимся охотником", бывают такие?.. Не судьба... Я имел интерес к нему, но опосредованно, мне нужно чужое лицо. Ты отворачиваешься. Найду ли я другой вариант или избавлюсь от охотника, не твоя печаль, правда, раскаявшийся хищник?.. Густав здорово насолил тебе?.. Что ж, скоро его накроет большая волна. И ты увидишь это, поздравляю. Я не причиню тебе вреда. Я не Густав, отпустив с пирамидки, я на неё не возвращаю...
- Почему я должен...
- Ты не должен. Это было бы странно... Пока ты рядом, он - невредим. Но зачем тебе гадина рядом?.. Ждать когда подставит, кому продаст? В третий, пятый, сто сорок пятый раз?..
Клок уставился в землю, помолчал и ответил:
- Господин, я понял тебя. Но у охотника нет друзей! Он близко не терпит никого. Человека-телохранителя держит рядом, и то... Гоняет пинками, когда не нужен ему.
Буро ли не знать!..
- Господин, - Клок скользил по дельте своих размышлений, - Ты изобретаешь игру? Хитро закрученную игру?.. Хочешь проверить, способно ли раскаянье превратить хищника в дроида? Сомневаюсь... Ты не проверишь этого на мне, не на моём примере... Я, как вынырнул в бурю! И за крыло дракона смог удержаться, я счастливчик, не смотря ни на что, господин!.. Прыгнуть обратно? Стать чужим, твоим, господин, лицом?
- Не охотиться, нет, - подчеркнул Буро.
- Да, но... Как на волне, не продержусь живым возле него и дня!..
- Ну, на волне-то и лучше, чем при штиле... Волна-то всем волна, и тем, кто на ней, и тем, кто под ней... Да... Задержишься! У меня есть рычаги влияния. И ты их применишь.
- Я врать не умею!
- Зачем?.. Всё прозрачно. Мы научим тебя фокусу... Знатному фокусу... Раза хватит, что б по доброй воле охотник задержался при тебе, принял заказ от тебя. Наш заказ. Так и скажешь, что представитель, но промолчишь - чей. В чём сложность, юноша? Мало ли анонимных посыльных?
- Для его уровня таким способом принимать заказ...
- Ничего, фокус тоже будет ему по размеру.
- Почему же просто не нанять одного из них? Посыльных?
Буро преступил тяжело, поднимаясь, с ноги на ногу, в сторону цыкнул... Хороший вопрос. Ответ был бы похуже... Но ответа не будет.
- Просто нанять... Не просто... - неопределённо проговорил он. - Болтовня тут неуместна... Знал бы ты, сколько осведомителей, сколько торговцев секретами среди них!..
- Дорого? - не удержался Клок.
Ясно, чьих осведомителей.
- Да как всегда! - воскликнул Буро. - За чепуху торгуются, серьёзное выбалтывают между делом!.. Юноша, видишь ли... Ты видишь, всего не скажу. Но главное - да. Твой личный риск минимален. Ничтожен.
Подлинного сюрхантера Буро лишь начнёт из него готовить. Чтоб когда придёт срок, Густав обезумел от ненависти, чтоб без оглядки преследовал его, чтоб за словами и делами, и рядами Южного утратил контроль... Забыл про Марика, забыл про дракона, остался один! Прежде охотник-комодо не терял головы, думал об охоте, а не о добыче, суть разные вещи... Так пусть обезумеет, пусть потеряет голову.
Биг-Буро протянул, надломив, Клоку ещё палочку бамбука.
- Выпей.
Она оказалась морской водой. Цепочкой колючих Свободных Впечатлений. Их горечь, словно выхода ища, закружилась под нёбом, крутилась и не проходила.
- Не понравилось? Извини, я дам запить. Вот такова моя жизнь. Бедовичка, просителя твоего сейчас, я раз в тысячу лет прошу. Такова и охотничья, гнусная сущность чистого хозяина. Откажись. Завтра его не станет. Или продли его дни.
Клок отвёл в сторону предложенные ему запить, благоухавшие мёдом, персиками, лепестками увядающих роз, бамбучины. Горечь билась в нёбо, кололась и освежала ум. Возвращала куда-то к главному... Домой будто... К покою безумного, единственно верного решения... Хищник моргнул на сияние короны, на страшные глаза безмолвного Дзонга, заглянул в миндальные, усталые Биг-Буро и несвойственным ему образом, где-то торжественно, ответил:
- Я, господин, не знаю, что там, за поворотом. Не знаю и почему нужно свернуть туда. Хлопнуть дракона по шее, направить в обход кучевых миров, именно этих... К тем мирам, именно тем... Я просто не хочу прерывать полёт! Ты не поймал меня, я не знаю, надо вмешиваться или нет. Но, может быть, там узнаю?! Ну как иначе? Никак!.. И доложу тебе, господин... Тебе оно тоже неизвестно, что за гроза там, впереди!..
В результате, то, что для Беста являлось жизненной позицией, для Буро оказалось не более чем ловким приёмом. Запутать, не солгав. Принудить, не применяя силы. Клок же приняв благородное и нафиг не нужное ему решение, перемахнул не пару ступеней вверх, а - лестничных пролётов. Оказался на самом верху, как тогда, у распахнутого окна Собственного Мира, где Я-Владыка, счастливый возвращением, встретил его. Ещё легкомысленный, мечущийся, в Бесте он найдёт друга и брата. Повзрослев, не на гонках найдёт себя, и не на левом крыле. Окно, у которого стоял теперь, оказалось распахнуто к областям Там настоящим, наружу рамы, к людям, Чудовищам Моря, дроидам, ко всем без разбора, ко всем, кто проявляется в его жизни, в кружащем первом снегу. Это и правильно. Разберётся по ходу. Разрушенное отстроит.
Закладывая основание, приходится катить, поднимать самые тяжёлые камни. Предательства. Терпения. С Густавом за одним столом... В образе демона неморского, застывшего, отстранённого, с Пурпурным Лалом в чёрных волосах.
Из нагрудного кармана Клок достал игральные карты. Колоду, вместо коробки охваченную наперекрест широкими лентами, серебристыми, с тусклым, потёртым рисунком чёрных и красных мастей. Нажал, невидимая застёжка свистнула, и ленточный крест расправился у него в руке.
Холодный взгляд Олива оживился:
- Старый, не новодел! Кон Рода... Последний раз видел его... Ещё человеком. Я сдам? Юноша, твоё имя?
Они представились.
Господин Сома знал Клока по Архи Саду, с Оливом они там разминулись. Смотрел и изумлялся. Не ждал от хулигана подобного, выдающегося артистизма.
Какой артистизм?.. Клок не изображался. В странной ситуации, во враждебной среде... В ночи, в тумане... Как он должен был выглядеть, как на Мелоди в козьих плясках?.. Он вспоминал инструкции, прислушивался к внутреннему голосу, следовал песне дроида, не покидавшей его, как путеводной нити. Куда приведёт, туда приведёт, других ориентиров нет. И выглядел соответственно - весь в себе. Под мимолётными и прямыми взглядами, сканировавшими его, требовательными, изучающими, выискивающими несоответствия и их разгадки. И под взглядом Густава... Не так уж мало времени Клок считал его другом, не так уж давно...
Колода, ожившая у Олива в быстрых, зеленоватых руках, была тем самым коном, прощальным подарком Надиру-Ача. Сокровище, редкость. Но она напоминала ему Симурга, последний раз, когда видел его, стечение роковых ошибок... И для дела Буро её без сожаления отдал.
Кон состоял из обычных карт, единственно, в изображениях мастей тонко прорисованы волны. В чёрных - красные, в красных - чёрные. Тузы - осьминоги. Короли, дамы, вальты - обобщённые, невыразительные лица. Воспроизвести примитивные изображения с таких карт не трудно. Если б не Род... Вся колода - он, его род. В согласии с личной историей чудовища. Внимание Густава сразу же привлекла рубашка карт. Вогнутый ромб, абрис человека, не понятно с лица или со спины. Зелёный, мускулистый, вместо ног - красные рыбьи хвосты. Человек лысый. Трудно сказать почему, но голова его кажется прозрачной. То есть, как карта, насквозь. В этой рубашке и заключалась редкость колоды. Чтобы создать её, Рода надо видеть, выпить Впечатление с ним. Причём, выпить, а не заглянуть, он не открывается так быстро. Рубашка - специальное изображение Рода, не только, и не столько зримое. И сама карта бубнового короля с другой, лицевой стороны представляла ту же рубашку, без лица.
Карта, которую так искал выпала Густаву немедленно при раздаче. Заменить рубашку для проклятой колоды и всё? Нет, конечно. Он должен видеть Впечатление. Не важно, что карта уже в руках. И всё же он был потрясён, вот она...
"Кон Рода" - слившееся в одно слово "Конрад", имя и название одновременно. Посвящённые говорили о нём, как о живом. Человеке, чудовище... Конрад имел суеверно приписываемое ему магическое качество: ссорить собравшихся за игрой. И фактическое свойство в колоде, как воспроизведённого артефакта - мухлевать в игре. Как ни тасуй колоду, козырями становились буби. И в этой своей масти Род переходил из карты в карту свободно. Брошенную на стол, заменял собой. А себя брошенного превращал в карту любой масти. Что делало пользу козырей... спорной.
В проклятой колоде Кит - островок света. В своей, именной Род - воплощение тьмы. Безнадёжных, бесполезных усилий. Король стремящийся дожить до конца игры, никому конкретно не подыгрывая, со всеми предательски непостоянный. Говорили, что Конрад любит нечётные числа. Но не единицу, не одиночество. Новичку подножку поставит, желающего отыграться - предаст. К тем, кому достался в третий, пятый, седьмой раз при раздаче - благосклонен. И ещё по жизни к тем, кто не превратил, а задушил своими руками нечётное число, более семи человек, так говорят. Непонятно, причём тут чудовище.
Закоренелые, старые игроки, ненароком приблизив к губам веер карт, если туз бубей оказывался у них, шептали: "Подними волну, Кит... Юноша Кит..." Звали оседлать ту карту, которой боялся Род. Чтобы не успел сбежать, попал под туза, брошенного после него, вторым. Если Конрад оказывался бит тузом бубновой масти, игра заканчивалась по-честному, и ссора не угрожала игрокам.
- Во-от, Густав он и навестил нас, - насмешливо начал Олив, растягивая еле заметно слог-другой, и щерясь, - ответ на твой вопрос... Как узнать Рода? Чтобы увидеть, его надо увидеть, иначе никак!.. Чтобы узнать, надо узнать!.. Получше!.. Он - Род, Густав. Род теней. Он даже не глава рода, а весь целико-ом. Он мёртв. Их, в роду по-прежнему много. Их ещё больше стало, чем тогда, ха-ха, в Великом Море, когда переходил из тени в тень по масти, ха-ха, по теням!.. Его Впечатление на облачном рынке, его лицо - в Великом Море!.. Ха-ха!..
Густав швырнул короля на бубновую девятку, тут же превратившегося в шестёрку... И большую взятку пришлось забирать, дьявол! Ставок они не делали.
Буро и Марик гремели склянками теперь вместе в глубине шатра, презрев карточные страсти. Биг-Буро не держал в оливках злых теней, но Марик лазил в каждую откупоренную бутылку с такой бесцеремонностью, что Биг-Буро содрогался, ну, нельзя же так!.. Даже умея обращаться с тенями и ядами, умея блокировать их, случайно глотнув, испарять, он сам не рискнул бы так!.. Сдерживался, чтоб не поймать за руку и не прочитать нотацию, в отношении Хан-Марика - наибессмысленнейшее занятие.
Его не поймал, а себя поймал на том, что относится эта тревога не к бутылочкам... А к галло. К двойственной позиции, занятой им в отношении Гала-Галло. Безнадёжно двойственной. "Дроиды светлые, отвернувшиеся навек!.. Как упредить, как оттолкнуть их с пути преследователя?.." Со дня первого визита и шатры Буро, и ряды, и он сам находились под неусыпным вниманием Дзонга. И весь Южный! Ночи Южного принадлежали ему.
Сосредоточенный на одной цели, не хозяйничал, не разбойничал... Следов своего пребывания не оставлял на рынке.
И не охотился... Нервные, тревожные галло иногда, но бывают тут?.. Значит, к ним может вывести любой торговец. Неизвестно, кто пригодится, все нужны. Следил тотально. Во-первых его нюх. Буро не скрыть контакта с кем-либо, невозможно. Во-вторых, проходя по тем же рядам, Буро чувствовал изуродованными стопами, как барабаны Дзонга - тени, пустоты земные... Стучащие, образующиеся, распадающиеся внизу. "Озеро на месте рынка?.." Вопрос, которым не намеревался пугать, звучал в ушах у Буро, надеющегося лишь, что случайная встреча, к примеру с Мадлен, не заставит чудовище обрушить рынок разом, как цельную ловушку. Практически, он имел оду задачу и одно упование: не делать резких движений. Кто бы их в таком положении делал!.. На фоне вероятной угрозы, ряд точечных охот представлялся малой платой.
Но хозяйки галло... Охотницы галло... Его давние подруги... "Дроиды светлые... Мадлен выкрутится... Вот не знаю как, - выкрутится!.. Для Мемы драка в радость, ей тошно там. Лести-Чести... Мадлен, Кроха, Мема... Котиничка, будь умницей, не покидай океан, Чести... Дороиды светлые, как предупредить их?! Котиничка, Мадлен, Кроха... Лести?.. Хотя бы - Лести!.."
В противостоянии с Беспятым Дзонгом Ача Буро рисковал земным приютом. И жизнью. В партнёрстве - старыми знакомыми, которых редко и видал. Надменными. Редко, из меркантильных соображений посещавшими Южный. Континент, возлюбленный Буро пыльный рынок отражался в их глазах, как в озёрах подо льдом. Как грязь... А они в его, усталых, спокойных миндалинах глаз, как волшебные, - нынче нет таких, на Мелоди козьи пляски, - певицы вайолет... "Лести... Хотя бы Лести!.."
«Камень долго живёт...» - думал Дзонг за тентом, прислушиваясь, чуя и слушая воздух, как трогают воду, рукой, пальцами в воздухе поводя, центром ладони... «Соль долго живёт. Долго живут придонные монстры, чудовища в ледяном мраке. Я - чудовище. Я - ледяной, соляной камень. Как люди в глазах драконьих?.. Во всех, кто знал его, в последнем, кто видел его, отпечатан дроид?.. Я проглочу их, я выпью их, в горькой соли - я сохраню навек...»
Глава 85.
Повествование о Роде...
Если б могла предположить!.. А впрочем... Подобной ерундой, как один из двенадцати, обнаруженный в основании громадного океанского явления, едва ли не главной океанской приметы, не смутилась бы её. Не отвратил бы её Род...
Путешествовать с косяками Ро основное занятие Мурены! Наблюдать за ними... Следовать за ними... Вторгаться и ловко выбираться наружу. Прятаться в них при необходимости. Великое Море за годы и годы вполне прилично освоенное ею, а пленившее с первого погружения, едва ли не половиной своей красоты обязано им - теням Рода. Услышь прежде, так и звала бы - Род, но изгнанники дичатся рынков, некому было рассказать. А в крутом вращении эти тени похожи на рой, значит - Рой. Косяки теней Ро...
Переместившись во времени, попав в океан, ещё не имеющий этих теней, Мурена не узнала бы его, глубины и отмели... Вкус солёной воды, остававшейся по ходу косяка, и тот отличался, более лёгкий, свежий, чем остальное море, менее животный, более... Прохладный?.. Небесный?.. Опытный в создании теней, знающий демон сказал бы, что это не, - хе-хе, запах безоблачных небес! - а запах погибели, смертельного перенапряжения, такого сплавления и распада такого, что рвутся даже Свободные Впечатления, кратчайшие, агрессивные сами по себе, бенгальским огнём трещат, стонут и рвутся. Перенапряжение, внутренняя скорость - и есть определяющее качество Рода, выработанное им, приведшее к успеху, а затем к гибели.
Почему же Мурена не узнала бы океана, кроме запаха? Чисто внешне... Тени Ро переняли, сгустили цвет стихии, и в них он всегда оставался чистым. Цвет морской волны... От самого бледного, разбавленного, равномерного... До насыщенности режущей глаз, пёстрой, пятнистой. От бездонного аквамарина, идущего косяком в фиолетовой бездне, в глубине, до перламутровых, жемчужно-пенных, над пеной взмывающих ромбов Ро, устрашающих, словно акульи плавники. Для Мурены же их вид означал спасательный круг, укрытие. Если погоня, а суша далеко, и дракона с волн не позвать, не вскарабкаться, не схватиться за гриву, исчезающую под брызгами. Окрас косяка Ро мог быть укрыт бликами, как рябь на поверхности, пятнами, как рельеф дна. Бывал узорчато-нитяным, как водоросли, веерно-ракушечным, как раковины-гребешки.
И ещё... Звук. Рой иногда производил звук... Ужасно похожий на то самое морское восклицание: "Ооо... Ооу!.. Ооу?.." Означающее что угодно: оклик, вздох, сожаление, удивление, вопрос, угрозу... Ничего не означающее. Косяки Ро достигают порой невообразимой величины. Плотные, заметные издалека, они разрастаются на четвёртую часть окоёма, и выдыхают... "Ооо.. Ооу?.." Как будто Великое Море решило вздохнуть. Окликнуть кого-то... Задумавшись, загрустив... Кого-то, может, тебя?.. Нет, Бест, Мурена никогда не бросит Великое Море...
Их много стало. Да, они не особо опасны, не всегда опасны при этом. Стоит избегать крупных теней Ро. Но они же менее стабильны и более уязвимы. Заметны лучше. Крупные, это более трёх человеческих ростов в длину и пяти в размахе крыльев ромба.
Излишне, наверное, отдельно упоминать, встречаются отбившиеся, не примкнувшие тени Ро. Но, в общем, они склонны держаться стаями, косяками, причём тесно. По простой причине, косяк сам себе течение и Морская Собака. Ещё момент их завораживающей красоты. В океане все, кроме гигантов, бегают, мельтешат, прячутся, а Рой идёт долго... Плавно и прямо... Меняет направление в мгновение ока, выписывает дуги и восьмёрки... Как весело угадывать их, вычислять, предчувствовать, и с дракона сквозь прозрачную воду глядя, и внутри косяка плывя!.. Нет, Бест, не покинет...
Перламутровыми, яблочно-лазоревыми волнами вдруг захватывается подводное пространство, взвихряется финтами острых уголков... Это стая идёт, сначала видны только горизонтальные полоски, струи-хвосты, пляшут ромбики на них, наподобие листьев осиновых... И вдруг - Рой переворачивается. Ромбы пластичные, охваченные ритмичной дрожью плывут как стена. Пленительные... Дёрнутся... И невпопад начинается мелькание крыльев. Не страшно, если один-два заденут. Мурену цепляли, зазевавшуюся, подплывшую слишком близко. Как от тончайших лезвий порезы. Для регенерации полудроида не беда. Но стоит опасаться хвостов. С ядом. Обвивания, удушения, всё как везде. Но Ро, в отличие от борцов, делает это случайно. Охотится тень иначе.
Охотится Ро тем же способом, что, как ни странно, охотятся на неё. Но, с внешнего описания начав, стоит его и продолжить.
И так... Цвет - морской волны. Очертания... Не форма, у них нет формы в объёме! Очертания бубновой масти короля Рода, ромба. Вогнутые стороны. Растянутые в ширину, с длинным хвостом. У некоторых он - имеет объём, раздваивается на круглые тонкие плети, с ромбиками либо треугольниками на конце. Они служили сенсорами течений, запутыванию преследователя, хлёсткому удару ядовитым шипом. Их регулярно теряли в кусачей морской воде, нарочно отбрасывали, в них... Удерживали артефакт!..
Неразрешимая загадка теней ничтожного интелекта, минимальных рефлексов самосохранения. В треугольниках хвоста, как в беспалых лапках они долгое-долгое время хранили, могли хранить что-то, обнаруженное на дне, пойманное в толще воды. И никогда не бросали, теряли вместе с хвостом!..
Смех смехом, но когда Мурена имела единственный нешуточный конфликт с Изумрудом, он разгорелся именно из-за них! Видеть его не желала, простить не могла. Изумруд находил вполне невинным развлечением, - и он, конечно, прав, - приметив сплетённые плети двойных хвостов, отрубать их, врываясь в стаю. Хватать и разглядывать: " И что же мы носим там, что мне досталось на сей раз?.." Увидев чёрного гиганта, чёрную молнию подводную за этим занятием, Мурена даже сразу не поняла... Хорошо, что вода, что море... Не плакать же, из-за чего... Думала, разорвёт его в клочья, на маленькие клочки... Она смутила его, а мог бы уже привыкнуть, Селена такая же, реакции другие, хуже. Селена замыкалась. Грустнела... Мурене грустнеть не дано. "Это их!!! Ихнее!.. Не твоё!.. Проклятье дроидов, неба и моря!.. Демон, дьявол, ача!.. Это ихнее, и хвосты ихние!.. Убирайся! Прочь пошёл от моего косяка!.." Это уже на поверхности, где можно неморским голосом орать, на волнах. «Вот те раз!.. Что ни прогулка, то новости... Всю жизнь так развлекался... Нет, так нет». За исключением Беста, ни один человек влияния на Изумруда не имел. Из обоснованных и необоснованных претензий он делал простой вывод, что накладно демонстрировать что-то при ком-то. И впоследствии избегал. Ну, по крайней мере, в этом смысле он стал гибче, мягче с людьми.
Время перейти к внутреннему устройству. Но оно проявится наглядней, если закончить со внешним - манерой движения тени. Перемещения и атак. Плоские, тоньше папиросной бумаги, незримые сбоку... Их выдаёт волненье непрозрачной воды, взбаламученной или пронизанной лучом из рамы, ромбы схлопывают "крылья" вытянутых углов, расправляют. С неуловимой скоростью. Видны, когда тень Ро взмахивает острыми уголками, это значит, что чуть-чуть лавирует. Таким образом, в профиль они не видны, но и прямо напротив не видно смыкание крыльев, виден постоянный ромб. Парящий, переворачивающийся. Ну, ромб редко, обычно косяк, Рой. Так снаружи выглядит, а изнутри: тень Ро плавников-крыльев не расправляет и не складывает. Она успевает вобрать их и поменять местами. Через сердцевину, своеобразный маятник, топливом которому служат связные Впечатления жертв, годятся и другие тени, и топлива надо очень мало... Тень выдерживает направление и продвигается за счёт ничтожных изменений угла наклона, течений.
Сверх того мало заложено в Ро: нос - прицеливаться, тыл - принюхиваться. Удерживать, запутывать. Поглощение - вся поверхность. Атака - плоскость и режущий край. Упругость в ничтожно малой дрожи ромба. Упругость существенная.
Охотится Ро так... "Нос" у неё острый, тонкий. Ускорение большое. Идя на таран, вонзаясь в жертву до половины, она резко разворачивается в тот, наикратчайший момент, когда крылья втянуты. Успевая раскрыться при следующем довороте или несколько раз подряд, она режет жертву изнутри на дольки буквально. Всасывает, поглощает. Это редкий вариант. Учуять, прицелиться, в косяке... Начало косяка так делает, бока и корма ради атаки не поворачиваются. А обычен для них - и тоже редок, Ро вообще охотится не часто, - другой вариант. Плоскость ромба делает волну, хлещет и разбивает жертву. Разовая атака, она не повторяется. Разбила, значит, почуяла тепло. Теперь вонзится, и сердцевина, маятник, присосавшись, вытянет влагу. Если тень разбила - поглотит обрывки разбитой тени.
Когда пищи много, и маятник качнётся сильней, чем надо, жар возрастает ещё. Локальный, но очень сильный. Точная копия, сплавляясь им, немедля выбрасывается прочь. Много Впечатлений, много копий. Тень избавляется так от балласта, от того, что не способна усвоить. Не видоизменяясь. Её и не назовёшь "извращённой тварью морской", она - совершенство морской твари, дальше не извращается!.. Размер её, размах ромба, плети хвоста после успешной охоты увеличат те немногие Впечатления, что не нашли пары себе, противоречащей им влаги и в очередную тень не сплавились.
Проскользнёт мимо или захочет хлестнуть - никому не ведомо. Нет закономерности. Нет предпочтений, страхов у них.
Ловят одну из Роя, как и она сама, оглушающим, хлёстким ударом раскрытой ладони. Горячей, непосредственно связанной с Огненным Кругом. Ладонью морского демона. Охотятся на самых маленьких Ро, каких возможно найти. В варианте, похожем на первый способ их охоты, тени позволяют вонзится в ладонь, чем глубже, тем лучше, и резко закручивают. Тут уж одно из двух: либо останешься без руки, либо опередишь её, и присвоишь, вбирая на миг сомкнувшиеся крылья и жаркий маятник сердцевины. Идеальный вариант - с убранными крыльями, за секунду. Но если и нет, а демон-охотник силён, крепок, и ладонь крепкая, он соберёт её. Как сминают лист бумаги одной рукой и суют в карман, в тень, которую намерены усилить или модифицировать. Или в кошель, колчан, хранилище.
За счёт теней Ро Изумруд слепил, что имел в океане. Сохранил человеческую природу. Заодно как в скорости возрос!
Тема смежная... Мимикрия вечна. Хитрые чудовища, маскирующиеся под Ро в косяке, под Ро, отбившуюся от него, опасны! Отличить их не трудно, но надо подождать, понаблюдать. Они может и ромбы, но в профиль, при развороте - толстые! Они не пропадают на газах. Остаются видны. Тень Ро с тушкой, ну, кого такое обманет!..
Мурена, которую периоды вдохновенной болтливости накрывали редко, но метко, конкурируя с Амиго, часами могла распространяться, как обожает их... Каково это, следовать за огромными косяками, меняющими строй, цвет... Дышать будто небом, а не водой. Теряться в них... Подводная бродяжка... В упоении и умиротворении, сознавая всю мощь косяка. Ощущая, как океан покоряется Рою, образует новое течение, отталкивает морских хищников, тревожит Морских Гигантов, заставляет сторониться себя... Как форма и цвет перемножаются на несчётное число... Как захватывающе прекрасны... Ни для кого её экстатические оды стимулом разок окунуться отнюдь не стали! Не то страсти мало вкладывала, не то лишку! Скорее, второе. И, что жива-здорова сидит у зелёного костра народ не убеждало...
Бест, фигурально выражаясь, за голову хватался от этих её захлёбывающихся рассказов. Мурена клялась, что Рой - наибезопаснейший способ подводных путешествий и призывала Изумруда в свидетели. Честный как Морское Чудовище, Изумруд вертел растопыренными пальцами: так себе, более-менее...
Внутреннее устройство... Сама простота. Род, предтеча Змея, гениальный конструктор, опирался с неизбежностью на тот же принцип: вечное движение. Не статика, постоянный, зацикленный выбор. Маятник - потенциальность тени. Неспособная завершить себя, досплавить. Завершившись, она бы сожрала и крылья, тень вторую незавершённую. Но не может: сильный маятник, крылья слишком легки. Притягивая, жар их тут же отбрасывает. В сердцевине тень Ро, применённая хищником моря, имела когда-то самого хищника, основоположника рода. Фактически, маятник, это его порывы: напасть - спрятаться, атаковать - бежать. Где был Огненный Круг чудовища, Рода, там - жар. Вокруг него качается маятник и раскачивает углы-крылья. Выбрасывает - вбирает. Похоже на Качели без Выхода. Без выхода и получилось... Тень Ро, это как бы равновесная конкуренция двух не завершаемых теней, тёплого маятника и холодных крыльев.
Чудовища Моря, ослабевая, тупея, мало-помалу перерождаются в нечто состоящее из присущих теней. Род же напротив, почти сразу стал обитать внутри тени. Не она ему, а он ей был присущ! Изумруд и некоторые другие живут в Морских Гигантах, управляют ими опосредованно, подчиняют, усовершенствуют, чинят. А Род жил внутри одной. Искал абсолютной скорости, абсолютной неуязвимости, идеальных атак без промаха... Поначалу имелись резервуары, вроде карманов для хранения влаги, теней-оружия, шипов, артефактов. От последних избавился сразу. Но и всё остальное ослабляет стремительную, зависшую между бытиём и небытиём тень. И сам хозяин - ослабляет...
Тени Ро не бессознательны. Но уж никак не умны. С момента возникновения пройдя путь от присущей чудовищу тени, затем внешней, бывшей оружием, местопребыванием, и наконец - явления природы. Самовоспроизводящегося. Ро - способ образования тени без тигеля, удачный настолько, что стал распространяться подобно вирусу. Присваиваться теми, кто уловил суть метода. Осторожно. Чего изобретателю не достало... Осторожности. Способности притормозить.
Род усовершенствовал приём до неуместности себя в своём порождении. До замуровывания. Что абсолютное оружие, что абсолютная защита, это смерть. Тени Ро должны были по задумке стать и тем и другим. И шанса не оставалось.
Как Род погиб? Без посторонней помощи. В недрах порождённого им. Стремясь ко всё большей неуязвимости. Незаметности. Скорости. Утончая крылья, уменьшая центр, а центр - это он... Теряя человеческий облик и рассудок. Его Огненный Круг отдал последнее тепло маятнику сердцевины, а не белым рукам Доминго.
Род не стал придонным монстром, его минула эта мучительно долгая, скорбная фаза. Он стал Морским Факелом. Плотным, едва не вечным от соли и холода. Как плыл, так и теперь плывёт в каком-то из бессчётных косяков цвета морской волны. Уходя в фиолетовую, бархатную глубину, к подножию Синих Скал, над заснеженной степью летя, не видя её и не чуя... Со штопором Роя, взвиваясь к поверхности... Где штиль... Где акульими плавниками пойдёт косяк Ро, пугая и веселя гонщиков, лучом из рамы просвеченный: золото - в аквамарин, не видя ни их, ни его... Окружённый своим родом. Принадлежащий ему навсегда.
Кто-то говорит, в плоскости Род подобен искусно нарисованному человеку. Кто-то считает, там тела нет, а лишь лицо, меняющееся с каждым мигом. Кто-то, что и лица, и морды нет, а всё выдумки...
Глава 86.
Густав считал, что - купаться он не желает! Что всё это на заговор похоже. Или на откровенный бред. Что порочный круг, замкнутый круг из двух звеньев - "не увидеть того, того прежде не видел" - неразрушим. Зачем тогда ему в Гала-Галло? Как он узнает, что тырить оттуда, если заведомо не знает?.. Словами опишите и баста! Я - увижу! И узнаю!..
Олив, потративший полночи на разъяснения, аплодировал ему, веер карт рубашками кверху уложив перед собой:
- Браво - браво!.. Отличная стратегия, не ныряя, заплыть в Обо-Аут!.. Жаль, она не работает... Жаль, что так не бывает, Густав!
Обо-Аут, Або, Аволь... Лунная Стевия, Лакричное Яйцо... Лунное Яйцо, Анисовый Сахарный... Сахарный Аут... Двое Ворот... В смысле, входные - за скорлупу и внутренние - в желток, в жёлтый тёплый свет, в рай... Как только его не называют, это мифическое океанское место. Легендарное. Где-то в океане, якобы существующая область спокойной, обычной, - тёплой!.. - воды в виде яйца. Где невозможна охота... Куда заплыв, забываешь про всё... Снаружи оно сияет как луна или лунный камень, скорлупа. А дальше, если догонишь сияние и заплывёшь в него, если держать правильное направление, увидишь не над головой, а вровень или ниже круг лунного света, медленно восходящий, тёмно-золотой, вторые ворота. И вот там-то!.. Уже никогда... С тех пор никогда... Там уже насовсем... Забудешь и про укусы морской воды, про теней, про хищников, про сушу, где так тягостно волочить на ногах тяжёлое тело... Забудешь про всё...
Тот факт, что никто Обо-Аут не достигал, и ни слова конкретного не сказал про него, как контраргумент отвергается чудовищами сходу: "Або, Сахарное Або - чтобы не возвращаться!.." Дурак что ли, элементарных вещей не понимаешь?.. - читалось на лице или морде, в обычных или мутных, - или нескольких десятках фасеточных! - глаз.
Понятно, недостижимая, ранящая бестолку мечта и скорбь о Собственном Мире вылились в эту легенду. А океан полон бликов похожих на лунный камень, хоть вечно за ними плыви... И свет золотой, не Царь-на-Троне? Путь Восходящего... Приблизиться нельзя... Платил ли мудрый Биг-Буро дань наивному верованию? Если и платил, в жизни бы не признался.
Сарказм Олива естественен. Но он предпринял ещё попытку:
- Мы - не видели его, Густав. Но видели тех, кто видел, и они словами - не могли!.. А воруй наобум, побольше всякого тематически схожего-о. Дубль сотый, последний! Слушай... На момент, когда повернётся косяк боком, тонкими штрихами, острыми до незримого, тот же косяк ты должен видеть перед собой, любой тот же. Вплотную. Близко! Чтоб совпали, наложились они. Этой дряни во Впечатлениях не много, но есть. Если уж мочить куртку никак не желаешь!.. Сними, я покараулю, ха-ха... Не хочешь нырять в океан, не надо. Но без вариантов нырять придётся в Гала-Галло. Тонкие линии Впечатления, наложившись на точно такие же, проявят Рода в профиль, линию чуть толще других и дру-угого цвета... Свето-цвета, цвето-свет-та... В своём косяке - неотличим, его под себя осветил и подкрасил... И после, когда косяк развернётся, и эта линия развернётся, в ромбе ты увидишь его самого... Остальные будут пусты, в одном он - Падающий Факел. Понимаешь?.. Тень, ромб тени мерцает кратко, а их там - тьма! Холодными глазами ты должен просмотреть на один. Требуемый срок. Всё! Либо ты у-услышал меня, либо нет! Сома, я сделал сверх запрошенного!..
- Ого... - сказал Густав, остыв к тому времени и подумав, что он, конечно, не технарь... - Но Олив, прошу тебя, зачем же мне предлагали вы увидеть, изучить косяк Рода прежде посещенья Гала-Галло, если годятся любые?
- Затем, что твёрдо и лично зная цвет его стаи, не ошибёшься, беря. Грубо говоря, в противном случае, ты должен стащить у галло шкаф с Впечатлениями!.. Это легче для тебя, чем визи-ит в океан? Пожалуйста!.. Разумно, я бы сказал, если б речь не о галло... Если тебе интересно, восхитись, как устроено у них хранилище типовых Впечатлений. Свирель. Род сейфа. Для влаги, которая в равной мере представляет опасность и ценность. Стеклянные трубочки со связными Впечатлениями держит основание тако-ое, специальное. Тихо испаряющее их и доливающее нейтральной влагой. Можно смотреть, провести губами по свирели, пальцем, если тонкокожая, чуткая рука. Выпить нельзя. Впечатление должно достаться именно тому, кто заявит, чего хочет, а галло признают, что это оно и есть и сойдутся в цене. Оливки ни есть, и ни нет, но блуждают в основании. Злой яд. Яд-испарение. Если договорились, продавец ставит переключатель свирели в, одному ему ведомое, положение, освобождающее нужную трубочку. При попытке изъять без того или несколько сразу, яд-пар высвобождается, и все выплёскиваются р-разом!
- Чёрт!
- Галло!..
- Но основание можно разобрать?
Олив откинулся на стуле:
- Я думаю - можно... Мой друг с Техно думает, что - легко... Я не думаю, что он правильно думает, но...
- Я должен вынести из Гала-Галло целый шкаф этих свирелей. Олив, а если пойти другим путём... За какую цену ты согласился бы сопровождать меня в океане?
Буро подал голос из полумрака:
- Олив недавно оттуда, Густав. Много купаться вредно.
И Олив сверкнул клычками:
- Сколько за пару-тройку тысяч лет?.. Небольшая прогулочка?! Кто ищет старых знаний, для них, Густав, это не пятиминутный торг, а образ жизни... Какое сопровождение? Ты уходишь в океан, живёшь в океане, пока не поймёшь о чудовищах, что желал понять... Ради проклятой колоды такого не делали. Ради конкретного из двенадцати, как бы "позвавшего за собой", так говорят о подобном наваждении, уходили... Без возврата... Оу, ха... Прогулочка!
Густав обернулся:
- Сома, твои друзья всё время норовят обидеть! - взял он возможно лёгкий тон, чтоб не провалиться в тупую ярость.
- Давай помогу тебе с формулировками! - весело откликнулся Сома. - Любезный господин Олив!.. Как же мне быть и что же мне делать?!
- Юный Густав, - повернулся, насмешничая, Олив к Господину Соме, - ты Впечатление-то добудь, а там ра-азберёмся! А примерный цвет, вот доем конфетку коктейльную, на фантике я тебе, так и быть, покажу!..
Оба захохотали. Олив зашуршал искусной розочкой прозрачной бумажки, бросил сахарный шарик с коктейльной начинкой в рот и закрыл глаза. На минутку покинул всех.
Эти коктейли после скрытой механики самая дорогая на рынках вещь. Их продают на Краснобае, в шатрах, которые всегда пусты. Остаются пусты и при мене. На конфете, как правило, одной, реже прозрачном кульке стоит согласие. Автоматическое, на что угодно. То есть, бросил гальку, поднял конфету и беги. Но почему-то никто так не делает... О том, что хозяин желает получить за товар на подставке, повествует табличка рядом. Порой она же сообщает, тему Впечатления в коктейле, хотя не за темы их ценят. И не за основу, традиционно соль или сахар, без ароматов, без примесей.
Делают коктейльные конфетки Чудовища Моря, малахитовый юноша По - один из них. И не свободные Впечатления к глотку связных подмешивают, а Чистую Воду забвения. Как - неведомо. Говорят, что делают как бы из своей "крови"... Чистая вода смертельна для того, в ком много присущих теней. Говорят, что чудовище выпивает глоток, запивает ею и тут же, пока перемешиваются испаряет из тела, близ Огненного Круга держа крупинку соли, шарик сахара. Пропитывая. Повторяя многократно. Лучше соль, она консервирует. Процесс распада возобновится, когда конфету положат в рот. И произведёт такую иллюзию... Распада полного... Полного исчезновения смотрящего... Он отождествляется с Впечатлением, с телом из присущих теней, и пропадет вместе с ними. Полностью, совершенно... Не за яркие картины и чувственные восторги ценятся эти коктейли, а за окатывающий, непобедимый смертный страх, завершающийся покоем без берегов... Непродолжительным.
Коктейльные конфеты могут диктовать, а могут и не принуждать. Кто съел такую походя, без концентрации, ничего и не почувствует. Их оборачивают в разные цвета. Чудовища честны, купивший чтобы шокировать, путь сам фантик меняет. Вот от такой конфетки, не принуждающий, яблочно-бирюзовый фантик Олив поднял на просвет. Взглянул сквозь него на сияющую под сводами раскрытую ладонь большим пальцем вверх...
- Да-да-да, где-то так... Густав, дарю!
"Фантик... Фантик от зеленокожей твари... Гутка, ты пал ниже некуда, как настоящий, одержимый коллекционер".
Густав швырнул карты на стол, Клок положил. Они проиграли. Род оказался под бубновым тузом Олива. Суеверие работало, зато присутствующие не перессорятся, Род бит. "И проклятая колода будет работать, будет..."
- Нет, Олив, так не пойдёт.
- Почему?
- Стартовые условия... Да чёрт с ними, свирели с рынка я достану!.. Но как, в Великое Море не уходя, видеть два косяка сразу?! Ради чего мне планировать сложный грабёж?.. И потом, ну, положим, это мы перескочили, а карта? Её кто сделает?.. Кто увидит вровень со мной то и то? Кто-то видевший до меня может быть?.. Ты?
- Нет. Никому кроме тебя эти монстры особо не интересны...
- Ну и?..
Клок негромко вмешался.
- Карта вот. Рубашку исправит кто угодно.
- И чего ты хочешь? - бросил Густав.
Но Клок повторил вслед за Оливом:
- Добудь Впечатление, а там разберёмся.
Если это не сговор, то что?! Густав выдохнул, собрал колоду тасовать, успокоился и обычным тоном обратился к Оливу обратно:
- Удовлетвори моё любопытство. Принципиально как? Не ныряя, не ища в океане? Как два косяка разом увидеть?
Биг-Буро подошёл к ним, склонился над картами Олива:
- Густав, два так два... Не в океане вторую стаю, так во втором Впечатлении. Одно быстрое, другое медленное. Одно ближе, другое дальше... Одно идёт, второе догоняет...
- Не понимаю.
- Поймёшь. Может быть. Утро... Вас покидаю.
Они доиграли. Счёт: два - ноль. Род снова подставил Густава, бив его червонного вальта. Ну, и кто с кем поссорится? И скоро?..
Посмеиваясь о чём-то своём, о делах Густаву неизвестного Архи Сада, Олив и Господин Сома первыми ушли, раскланялись. Как Густаву теперь попасть в Гала-Галло без их советов и артефактов? Его дело.
Клок собрал колоду. Бубнового короля, двухвостого демонстративно оставил сверху, повертел в пальцах, с вызовом и намёком:
- Нам по пути, Густав, правда?
Густав признал, что по пути.
Что желает нанять охотника за карту и не только, Клок открыто заявил сразу. Что не от своего имени. Заказчик серьёзно играет против галло. Что ж, интересы совпали. И своевременность. Поскольку заказчик наделяет охотника, чем может, от информации до оружия. Нужная дверь ещё не открылась, но ближе предстала. Гут...
- Заказ - основательницы Гала-Галло. Возможно, и дорога на облачный рынок. В процессе оплата отдельно за каждую удавшуюся ловлю. Высокая.
- Да ну? - перебил, не удержался от иронии Густав.
Представший в морском замороженном обличье хищник отчётливо помнился ему непосредственным, смехотворно открытым... Что за "высокая плата"? Слова Буро передаёт?
- Высокая? Намекни, какая?..
- Гарольд...
- О, ты не в курсе?.. - "Не Буро, эти всё знают..." - Гарольд есть у меня.
- Неплохо бы избавиться? - уверенно, язвительно, как учили, бросил Клок, понятия не имея, о чём говорит.
И Густав едва не ударил его. Медянка отододи тяжелила карман... "Удавлю... Тебя. При первой возможности..." И обнаружил, что стоит, дорогу загораживая, пальцы лежат на цепочках под бортами.
- Оу, Густав... - тихим, неморским голосом, в котором, имей он сердце, Густав услышал бы не издёвку, а скорбь. - Вот я и увидел твоё настоящее лицо. Друг мой...
Рука опустилась в карман и сжала удавку. Густав прошипел:
- Два эти слова вместе... При мне не произноси...
Несмотря на рассвет, затопивший ряды, Лал в чёрных, жёстких волосах, как в ночи, пурпуром горел. Жарким пупуром. Не иллюзия. Зубчики оправы, странные зубчики... С булавочную головку раскрытые ладони держали его, большими пальцами - к ленте. Они втрогались на крайний ряд граней, они формировали постоянную функцию Лала. Простую: Излучение, катализация. Пурпур притягивал взгляд, но скрывал детали оправы.
- Не буду, - без спора ответил Клок. - Что за цена? Гарольд...
Дзонг решил вложить в человека разовую отраву. Разовую, да. Но кто знает об этом?.. Сюрхантер должен ранить, чтоб убедить: он в высшей степени серьёзный заказчик, или те, кто стоят за ним. Куда бить?.. "Чарито, ты знала!.." И Биг-Буро тоже знал слабое место жертвы: Густав коснулся воды Гарольда... Есть.
Что корень Гарольда посажен, это хорошая новость!.. Дзонг очень смеялся, и прошелестел:
- Лучший охотник Южного - идиот?! Надир?.. Ладно, тебе виднее. Такого не трудно пугнуть ядом близ тигеля!.. Яд исчезнет, шрам останется, ооууу!..
Тигелем они называют Огненный Круг.
Морской сыростью повеяло в ряду... Будто демонстрируя, на самом деле, поднимая напротив Лала, Клок разломил ненастоящую, неровную соломину с резервуаром, подобным луковице, перед пурпурным жаром. Влага не пролилась, она испарилась... Подобные яды охраняют свирели галло. Густав вдохнул... Сон наяву - цунами встал пред ним и рухнул, не заслоняя реальности. А значит и не отменяемый ей... Рык Гарольда, тьма, поднимающаяся из волн... Душу вытягивающий рык... Разинутые клыки... Из морды торчащие бивни... Клок приблизился, Лал рассеял, что сам испарил. Лал был красен, спасителен... Клок обязался подождать, но не стал ждать, ему было жаль Густава. И Лал опередил зовущее: "Са-аль-ва-адорр!.."
Кто-то возник в ряду, далеко. Хан-Марик... Клок, сидевший на корточках, за лучшее счёл без промедления скрыться. Почти, как научили, прошло.
Густав сидел в пыли, держался за голову. Через несколько секунд и Марик сидел в пыли, держал его за голову... «Он отменил его?! Гарольда, дроиды?! Отогнал, отменил?»
- Что?..
- Ничего.
"Некто может смыть корень Впечатления? Его не смыла Чистая Вода под землёй, по обсидиану бегущая... Отбивающая мысли..."
Ловушка Дзонга сработала. Отравленный и освобождённый от яда, Густав поверил. Можно освободиться от корня, от Гарольда...
А что, и правда, можно. Не трудно это Дзонгу. Ача.
Глава 87.
В здравом уме нет, а в тогдашнем состоянии... Густаву показалось неплохой идеей сбежать так. Десятки самых разных людей пробовали - и ничего, живы здоровы вернулись. В какой-то мере сработала ассоциация, подсознательная: там Лал - тут Лал, лучистый пурпурный свет, спасение...
А началось с того, что он оттолкнул Хан-Марика. Ясно, Марик далеко не ушёл! Но когда обнаружилась слежка, наглая, демонстративная, - преследование, они оказались разделены.
Тупиковый, боковой тент шатра с одной стороны, заграждающий ряд пирамидок между ним и Мариком с другой. Впереди стоял здоровый парень рядом с хозяйкой. В птичьей маске. В красных сапожках чар. Последний день борьбы за свободные места начался. Густав резко обернулся. Порезать шатёр и назад? Чего там, за тентом, сколько людей и подставок? А черти придонные знают это! Что же за тентом, это и он знал - лабиринт тайников, кое-где открывающийся в торговые ряды. И на этих поворотах особо неприятный, там бывали ловушки без шатров, общественные... А чего там точно нет, это рамы Южного. Она в другой стороне. К Чар подошли ещё трое ранних пташек, зрителей. Крепких весьма. Птичья маска кивнула парню, и он двинулся вперёд.
"Вбок, вдоль заграждения, к раме! Соседним рядом!" Густав махнул Марику, и тот исчез, отказавшись от столкновения с парнем, явно не решающей фигурой здесь. Короткая пробежка преследователям навстречу закончилась резким прыжком в сторону. Густав откинул незакреплённый чей-то полог, ворвался внутрь, никого. Пирамидка ограничена маревом торгового шатра, удобно. Обежал его, не тормознув и секунды, располосовал стену, ткань, отражавшая его и окружающее в ядовитых цветах, казалась тонкой, как вуаль танцовщицы...
Выскакивая наружу, Густав успел презрительно скривиться, любил основательность во всём, тент - так металлический кольчужного плетения!
Первое, что увидел на перекрёстке, - опять-таки к выходу с рынка! - полная птичья маска... Рядом - двое. Миновав торговый шатёр, два необходимых шага от него, проявился Чёрный Дракон. Дроид не против людей дроид, чтоб Густаву обманывать людей!..
Хан-Марик, так же порезав чужой соседний тент, выкатился перед ними в пыль. Не подбежал с ног сбить, а так - сразу... Один из парней словно ждал, хлестнул в его сторону обыкновенной отододи. Вместо торса обвил руку, и они покатились в пыли. Второй не спеша приближался. Самое время - в Собственный Мир через шатёр! Ни его, ни места, ни времени!
Этот, четвёртый от центра ряд тоже выгодный. Из прямых, как ствол, с момента образования рынка. От них кораллами ветвятся ряды по прихоти людей. Плотно стоят тенты, без промежутков. Торговые, нематериальные шатры соблюдают обусловленные расстояния... Так соблюдают, образовывая рынок, что и пирамидки не поднимешь в ряду...
Парень приближался... За спиной, Густав приметил, маячит ещё непонятная какая-то группа... Что, так и уходить, с ножом, прокладывая себе путь сквозь тенты в дорогущем ряду?! Если и не напорется на ловушку, если до ворот Южного таким варварским способом дойдёт... Неузнанным уж точно не останется!.. О, сколькие предъявят ему внушительные счета! Густаву совсем переставало происходящее нравиться. Чёрный Дракон ворчал за спиной... Дроид против людей?.. Числа их он не уменьшит. А в спешке придушить сильнее, чем надо и утратить статус навсегда - легче лёгкого... Чего ради?.. Ради стаи недроидских охотников, для личного загона решивших использовать особый день, а заодно у галло подзаработать?.. К чёрту.
Не дожидаясь Хан-Марика, Густав метнулся в следующий тент, разрезал, оказался в коротком, кривом переулке. С развилкой... Не она ли когда-то его привела к шатру Секундной Стрелки? Точно - она. Сейчас Густав не ведёт хозяина в богатом халате… Жизнь перепутана и переменчива. В одну сторону от развилки их общий шатёр, а в другую... Площадь и на ней ленточное ограждение гастролёров. Этих, в гости зовущих и к бегству...
Густав не побежал к своим, на помощь или к удваиванию рисков. Выбрал, как обычно, независимый путь.
За плетнём, бьющихся на ветру, разноцветных лент хозяин опорной точки снимал пурпурную драгоценность с кого-то вернувшегося. Аккуратными, точными движениями манипулируя с медянкой отододи. Пурпурный Лал разбрасывал пленительные лучи...
И Густав решил, что это - хорошая идея...
Шум драки в покинутом переулке. Решайся быстрей! Снова она... Хозяйка в клювастой маске, кого-то перепрыгнув, вылетела на площадь и стала, как вкопанная, метнув быстрый взгляд туда, откуда пришла.
Густав последний раз огляделся, крутанувшись. Ох!.. С четырёх сторон разом просто ни с того, ни с сего люди не появляются... Густав выбежал на середину площади. Несколько местных поспешили скрыться в шатрах, увидев такое дело. Один чужак - нет. Пришёл за тем же. Но Густав опередил его.
Упругим, лёгким без наворотов прыжком фазана ленты перемахнул, встал перед Шаманом, кивнул коротко... И медянка отододи с Пурпурным Лалом в петле обвилась вокруг шеи. Крепче, чем ожидал... Тесней... Ещё крепче... Дьявол!..
Выхваченный на дракона резко, бесцеремонным рывком, Густав дальнейшего в деталях не видел и не слышал. Всё слилось воедино: крик Хан-Марика, гулкий, как море, удушье... Удушливый сон, клыки и бивни Гарольда, встающего из глубины… Белые, драконьи крылья, жар, удушье, жар...
Разбойничий, пронзительный свист разлетелся над Южным Рынком от рамы до самых задворок. С того места, откуда Густав был унесён, взвилась Сигнальная Звезда, рассыпая, разматывая над рядами свои золотистые волны. Все опорные точки гастролёров исчезли, за минуту оказались сняты! Дело сделано.
Оптимистка? Да, Мадлен оптимистка. И не скупердяйка, притом. И варан комодо, идущий за жертвой до конца. За другим ящером комодо. Дешёвые, показушные сюрхантеры выполнили свою дешёвую работу. Фон. Дорогие, скрытые сюрхатеры выполнили свою, фактическую. Да, оптимистка...
Целый день Сигнальная Звезда собирала обратно свои золотые волны... Вернувшийся Шаман смотрел на неё и ждал. Уже Чары скомкали бумажные маски птичьи и убежали, улетели вольными пташками на Мелоди. Когда в тонкий обруч канула последняя волна, он повертел его в руках, механика... Понёс к неприметному шатру на богатой площади, как бы случайному тут, на день, на два. Положил Сигнальную Звезду на пороге с поклоном, негромко хлопнул в ладоши и поклонился ещё раз. Шатёр не откликнулся ему. Но этого и не требовалось...
Он распрямился, запрокинул голову, свистнув ещё раз. Для своего удовольствия. Взлетел бы без дракона, так вольно потянулся! Будто над ним лазурь открытая и сам он дракон, изготовившийся к кувырку. Всё!..
Присвистывая, отправился на правое крыло. Вечереет, но, может быть, бой или два блица? На развилке замедлил шаги, обернулся и плюнул.
Собственный Мир похитителя, Шамана, сработавшего чётко, Густав не разглядел, не расслышал, едва осознал вообще. Перевалочный пункт кратчайший. Мертвенно-серый мир, перекрещенный, беспорядочно исчирканный градом. Трассирующие следы гудели струнами, задерживаясь надолго, понижая звук от взвизга до нижнего гудения ультразвука... Мир для жизни совершенно не пригодный. Сокровищ не хранивший. Лихой, разбойничий свист, свист града вынес Шаман из его испорченной ипостаси.
С пирамидки - за раму - на другую пирамидку. Там опомнился. Очнулся. Связанный по рукам и ногам так, что можно только дышать, и то не особо свободно. Ещё биться головой, тупой...
Все пятнадцать Пурпурных Лалов, все, красовавшиеся тогда на груди у Шамана, восхищая Рынок Горн, начавшееся на котором не проходит бесследно, лучились теперь на связанном. В пятнадцати же ярь-медянках, сплетённых иным манером. В глазах у Густава ещё было темно, но кожей он ощущал размеренное, редкое пощёлкивание... Провалился в беспамятство. Вынырнул. Прояснилось в глазах.
На полированном полу алые и багровые, острые и растёкшиеся в пурпурном свете, расходились от него расходились лучи. От таких же, до блеска полированных круглых колонн отражались, искажёнными красными хризантемами, подкрашенными медью.
Между двух колонн открывался взгляду малый кусочек тёмно-зелёного, пасмурного, стриженого парка. Тянуло запахом мокрой травы. Не вечернего инея, а срезанной травы. Парк, где недавно кончился дождь. И, несомненно, скоро начнётся... "Я в Гала-Галло..." - подумал Густав. Без страха, без удивления и снова закрыл глаза...
Какой-то яд, пролитый на него в полёте, исчерпывал действие... "Ха-ха-ха, - припомнил он, вынырнув снова, наивную версию Клока на заре знакомства под большим секретом поведанную ему, про коварных галло, крадущих охотников с рынков, - ха-ха, дурачок, чёрный хохолок, в точку!.. Ха-ха-ха!.." И опять негромкое пощёлкивание привлекло его внимание. Яд отпустил, жар изнутри кончился. Густав отметил неприятную вещь... То есть, вещь-то нейтральную для свободных, несвязанных людей... Лалы излучали некоторое тепло. И не надо быть технарём, чтобы понять, это проявившееся в них свойство вдруг, само по себе - не исчерпается... А их пятнадцать. Не, Густав не видел, но сразу угадал, скоро и почувствовал...
Он скосил глаза. Медный, сложно плетёный шнур отододи, пришедшийся на его локти и предплечья издавал этот звук. Поперечные рёбра медянки, сочленения толщиной с волос из жёсткой, драконьей гривы скрипели об Лал. Кроваво-красные лучи самоцвета вздрогнули в очередной раз при тихом, сухом щелчке, и сомнений не осталось... Отододи связаны в цепь с ничтожной ошибкой. Сжимаемый на толику сильней, однажды Лал выскочит… А зная галло... Не раньше, ровно в момент предшествующий тому, когда дышать станет невозможно, когда замрёт Огненный круг.
Три медянки идут по груди, Лалы держат, треугольник вершиной вниз... Жарко... От них откровенно жарко!.. Проклятье навек! Как в его Собственном Мире ночью... И днём, и ночью... Вместо шороха песчаного, шум затяжных дождей о стриженую листву, кубики кустов, мелкий гравий дорожек... И ни капли ему... Нет плеска фонтана, брызг...
Протрубил, венчая прозренье, где-то далеко белый слон в пасмурных, зелёных лабиринтах раз, ещё раз… И донёсся мелодичный перезвон его сбруи. Глоток свежести, да. Для слуха. Жарко... "Хороший слон, славный, загляни сюда... Крылатый слон... Как во Впечатлении они брызгались фонтанами воды из хоботов!.. Загляни сюда, дай мне воды, прохладной... Сбежим из Гала-Галло, ты хочешь сбежать, я знаю!.." Жарко...
Густав, меж тем, находился в особом месте рынка, откуда сбежать-таки можно. На сухой тверди поставить и через неё, через торговую пирамидку сбежать. Он связан и брошен в хранилище, кладовой галло. В личной части Мадлен.
Хвост крайней отододи, защемлённой дверцами в полу не позволял ни встать, ни сесть, ни откатиться. С трудом Густаву удалось повернуться, чтоб обнаружить это, лицом вниз. И там он увидел, что полированный камень пола перемежается тонированным стеклом. Дымчатые дверцы. Сквозь них видны по-дамски аккуратные ящики для хранения, обитые шёлком. Пятнадцать. С круглыми углублениями. Под скатом. То есть, когда его не станет, Мадлен просто повернёт ключ где-то в замке, дверцы распахнуться и, погулявшие на воле, в рядах Южного Рынка не запылившиеся, пурпурные камни скатятся вниз, оставшись там в прежнем, безупречном порядке. Откуда взяты... Густав покосился на своё лицо в отражении, и увиденное не понравилось ему больше, чем обычно.
Шло время. Мадлен не появлялась. Никто из галло не появлялся.
Густав и не ждал её. Он всё понял... И не скрип медянок по огранке драгоценных лучистых камней - венчающий штрих мести. Гарольд. Корень Гарольда, в едином, будь оно проклято, касании виденный им. Гарольд, к которому направила сама. Ни слова, ни жеста Мадлен не делала зря. А многое с дальним, весьма дальним прицелом.
Когда сутки прошли, нарастающие жар и жажда утянули Густава в сон, а Впечатление Гарольда, ревущий ужас, бивнями поддев, вышвырнул в жар обратно, в удушливый треск отододи, и жажду, жажду... Он сам зарычал. Второй, третий, пятнадцатый, сто сорок пятый кошмар за кошмаром... Рычал и ругался, словами, что знал и не знал, что затуманенным рассудком выдумывал сам. Проклинал каждого, чьё имя всплывало в уме, заслоняясь клыками чудовища, рёвом и жаждой... Жаждой!..
Затем тише ругался, только дышал, заглатывая ртом, как рыба, хоть сколько-то сырого воздуха, сквозящего из сада.
Жар расплывался, растекался, окутывал... Возрастал. Амплитуда сужалась: жар - сон, жажда - Гарольд, рёв - скрип, жар - ужас... Удушье - ужас... Удушье - ужас... Удушье...
Ужас, подбрасывавший так, с такой силой, что скрежетал в пол уходящий конец удавки, щёлкали сочлененья на Лалах быстрей, дальше входили камни из медных тисков... Дроиды светлые, непреклонные...
Раз он заснул всё же нормально, неглубоко. И увидел жёлтый от фантазийных, до неба, упругих фантазийных мимоз, недоступный сад Файф... Осыпающийся, благоуханный. А проснулся - с именем Марика?.. А, ну да, у него же шатёр засыпан... Жёлтыми шариками, по колено. Забыл... Всё забыл...
Амплитуда стала совсем краткой: жажда - забытьё - Гарольд! - удушье - забытьё... Гарольд!.. Чудовище вздымается, распахивает клыки... Стотонным ударом в грудь, под дых! И он отлетает обратно - в жажду, ужас, жар, удушье, забытьё...
Густав звал смерть. Ждал её. Он оценил изобретательность Мадлен. И лаконичность мести, и размах ловли. При виртуозном исполнении, очевидной дороговизне… Оценил пренебрежительно низко.
Как если бы Биг-Буро пригласили посмотреть рукотворный артефакт энной, не последней эпохи, а тот оказался из вонючей илистой соли рукотворной, ха-ха, штуковиной. Оценил, в руки не беря, с гадливостью. Словно наткнулся на кого-то хуже себя. Вдруг. Такого на побережье не испытывал, у Олива в шатре, при этом, вошедшим за нескончаемым клювом своим, чудовище... Даже милым вспоминалось чудовище, на Файф прислуживавшее Буро, демон с гарпуном вместо руки, с малахитовой лысой головой...
Поначалу Густав надеялся, что между обитателями Гала-Галло могут обнаружиться какие-то трения, желание перемен, и это сыграет на руку ему... Некоторые столетиями терпят, ждут повода, предлога... Да, бывает. И тысячелетия ещё подождут. Не при Мадлен.
Изо всех галло разок в хранилище заглянул Андре. Именно - заглянул, не отходя от колонны, держась за неё. Господин Андре... Сощурился в полумрак. Сквозь лучистые, яркие пурпурные звёзды разглядел медные изгибы отододи... Пленника скованного ими. Белки глаз широко распахнутых, миг назад видевших - снова, снова, снова!.. – Гарольда! Не перенесших ужаса там, во мраке забытья, глаз безумных... Андре напоролся на них и отпрянул. Спрятался за колонной. Пропал в саду, за шумом нового дождя. Моросящим шумом... Как Густав смеялся!.. Обессиленный. Хриплым, сухим, лающим смехом в спину ему так смеялся...
Всё же увиделись они с Мадлен. Не как ожидали... Как? Увидел он её, она его, но Густав притворился без сознания. Не каялся, не торговался. Побрезговал услышать её глубокий, грубоватый, к нему обращённый голос. Будь проклята.
А она и пришла не к нему. Не предполагала, что живучий настолько. Что доведётся застать.
За Впечатлением прилетели они с Котиничкой. Густав заметил, как разъезжаются в стороны между высоких колонн, над капителями малых, держащих их, дверцы. Барабан, скрытый внутри, прокручивается открытыми секторами. Ему было настолько жарко и душно, что даже это, ничтожное дуновение ощутил. Или показалось, что ощутил.
Густав видел прямо - спину Мадлен, в полировке - профиль... Ни звяканья ключей, ни поворота замка, никакого жеста специального или касания она не сделала. Всё открыто. На замке только сам Рынок Гала-Галло. Барабан в стенной нише продолжал крутится туда-сюда, просматриваемые стеклянные сосуды позвякивали. Мадлен сняла браслет, щёлкнула, переломив, и очевидно не находя искомого, посветила туда... На ближайших колонах отразились ряды, этажи пробирок, тонких стеклянных трубочек.
Бесстрастно Густав понял: это и есть хранилище тех самых "свирелей". Основания покрашены и подписаны. "Ха-ха-ха, вот они!.. Искал, Гутка?!" Не настоящий он коллекционер. Настоящий над предметом своей коллекции в жизни не засмеётся, и при смерти. Густаву было смешно. Выживи, не откажется от проклятой колоды. Но дрожать над собранным не станет. В последний миг не вспомнит о ней. А о чём?.. Вспомнит о случившемся тогда, великом подарке?
Мелодичный с хрипотцей оклик Мадлен позвал невидимую Густаву Котиничку во внутренний дворик. Посмаковать с собой принесённое, посплетничать, побыть вдвоём.
Они обе недавно вынырнули из Великого Моря. Не успели высохнуть на ветру, в пути. И в парке, в пасмурном Саду Гала-Галло снова попали под дождь. Мадлен быстро шмыгнула в хранилище, а Котиничка, житель глубин, шла не спеша. Грациозная. Необыкновенная. Ей непривычно бегать по земле. У входа задержалась... Густые, переплетённые без лент, шнурков и бус своими же прядями, волосы мокры. Она провела вдоль них, глубоко запустив пальцы, распустила…
…и проходя мимо Густава, встряхнула головой... О, дроиды...
Кто-кто, а Женщина в Красном, - на йоту не взаимно, - сразу понравилась Густаву. С первого взгляда. В тумане, на Горьких Холмах. В ней самой было что-то горькое, сродственное им и ему...
…О, дроиды светлые... Она и лица не повернула…
Водопад брызг окатил его, умирающего. Голову, руки, ноги босые, ворот распахнут, каждая сорванная пуговица в счёт!.. Лужи, мокрые следы оставив на полированном полу, рядом... Капелью с волнистых прядей, не человеком мимо прошла.
…Влага... Простая вода... Вспышки Свободных Впечатлений, оставшиеся с моря... Обрывки... "Да!.. - Свет... - Столько!.. - Их?.. - Взмах чего-то... - Ровно?.. - Свет!.. - Свет!.. - Свет!.." Между Впечатлений, похожих не на видения, а на вскрики в сознании, - обыкновенная влага... Дроиды, влага!.. Вода...
Густав впитал их как одну вспышку, один глоток света... Поймал несколько капель приоткрытыми губами. Потом, катаясь с пола соберёт... Если что и задержалось на нём, горячем, то, может, на веках чуть-чуть... Потому что, да, он звал смерть! И да - он хотел жить!
Через минуту вспомнит все свои проклятия, через минуту скажет себе: "Это продление пытки, не более! Насколько галло Великого Моря продлила её?!" Не признается себе, что врёт, что воспринял иначе... Сразу. Мгновенно, пока ещё брызги летели, а он не верил глазам, коже своей... Если б в насмешку, она бы взглянула на него?.. Да?.. Хоть как на Морскую Собаку, закончившую последний бег. Усмехнулась бы?.. Но она не взглянула. В глубине души, там, где Чарито не предполагала у охотника человеческого сердца, остался этот взмах мокрых волос. Как милость. Как дроидский подарок. И он спас Густаву жизнь.
Сколько прибыло сил, собрал, чтобы перевернуться, щекой лечь на капли. Достал... Слизнул. Скрипнул пурпурный Лал в медных тисках отододи, сжавшихся ещё. Что-то жёсткое впилось в бок, но и самую малость повернуться Густав не способен был, прежде не отдохнув. Полежал горячим виском на холодном полу сдвинулся и покосился... Несколько примятых, жёлтых шариков... За подкладку забились что ли... Выдохшиеся и всё же благоуханные одним своим видом. Пушистые до сих пор.
Сквозняком потянуло от нового дождя и светлячки мимозы покатились... Не они же мешали, так что? Грузики его цепочек? Не там они. Густава не обыскивали. Шаман борец, а не мародёр, и он спешил.
"Мимозы... Частокол круглых, зелёных гибких, ровных стволов... Причёсана лёгким ветром трава... Лес до неба, до жёлтого света небесного, из них состоящего... Ими осыпающегося... Гроздья облетающие... Метель... Пятистенок Файф..." Чёрная вода, стремительно поднимаясь по стенам, выплеснулась бурлением за балкон, в метель жёлтых шариков, между чистых стволов загудела... И оттуда, из померкнувшего всего... Гарольд!.. Разрываемая яростью морда! Бивни, складки, клыки и клокочущий. Утробный, нарастающий рёв!.." Прочь из глубокого сна! Швыряя в явь, как рыбу на берег, судорога выгнула, ударила об пол... Отпустила...
И Густав - вспомнил!
Его медянка! Вот что впивалось в бок, свёрнутая отододи!.. Точно, аккуратно, но легко, легко, - светлые дроиды! - скручивают их... Их легко развернуть!
То проваливаясь в дремоту, то выныривая из неё, Густав вечер и ночь провёл в отчаянных попытках вытолкнуть, извлечь отододи из кармана. Отцепить крючок на одном конце. Дальше сама разберётся. Лишь бы развернуть, подставить не руку, а грудь или горло... Чтобы наверняка. Обрёл цель и ему стало легче. Спроси его кто-нибудь очевидное: "Ты задумал самоубийство?" Он бы искренне удивился. Густав был не в себе, и он очеловечивал её… Медянка спасёт, отпустит его, верёвкой с балкона до земли... Отпустит в недостижимое Там тихого Файф, закроет дверь за ним... Оставит чудовище снаружи...
Он мог кататься чуть-чуть и потягиваться. Удачно, что, связавшие его отододи, не пересекали карман. Целенаправленность ничтожных движений возымела результат.
Свиток в три петли медными боками поблёскивал перед ним. Как лицо возлюбленного, утреннее рядом на подушке. Без подушки, не на траве и даже не на песке Собственного Мира, в Галло проклятом, прекрасное видение... Его медянка. Густав улыбнулся ей уголками губ, нравится. Плетение гладкое почти... "Привет..." Непреодолимо утягивало в сон. Потянулся... "Привет..."
Не спать! Дыши, головой бейся!.. Вслух разговаривай!.. Не помогло... Вознамерившийся ярь-медянке пересказать всю свою жизнь, Густав преуспел, дошёл уже до середины. Когда, кровью налитые глаза Гарольда встретили его, ринулись бивни, едва не коснулись лица. За горло едва не поддели! Очнулся... Ура, отододи на месте! Всё тихо...
Человек строго практического плана, имея в досягаемости хоть какую возможность действовать и обретя малейшую ясность ума, Густав резюмировал известное. "Мадлен... Вышли или ещё там? Много времени прошло. Либо вышли, либо оттуда улетели. Оттуда возможно улететь? Тихо... Тишина… Промедление ни к чему..."
Распутывать зубами не понадобилось. Зацепил крючком за петлю отворота, навалившись плечом на сам моток. Медный хвост скользнул, размотал петлю... Как и положено ей, медянка отреагировала на тепло тела... Обвилась... Вот же горло! Вниз потекла, обвилась вокруг связанной руки. "Предательница!.." Скользила, сочилась между рук. "Нет же, нет!.. Как же в драке рассчитывают на тебя, бестолковая?!" Нормально рассчитывают. Не раскаиваются.
Густав не учёл, не знал одного момента. Касающегося изобретения медянок, оружия последней эпохи. Знать-то он не знал, но мог бы задуматься: столь злое оружие не попало в запретные артефакты... Дроиды не отнимают его и схемы его изготовления. Почему? А потому что медянка - щит, в первую очередь, а удавка - во вторую! Медянки, оружие нападения и защиты, реагируют на тепло тела и особо на Огненный Круг - не препятствует ли нечто движению его, влаги, огоньков в теле? Не душит ли, не преграждает ли путь? Разорвать опередившее её кольцо удавки, захвата чьих-то рук, её первая задача. Затем станет опасна, да.
Скрипнула медь об медь. Новая змейка встроилась в цепь пятнадцати, ослабели все разом. Густав вдохнул животом, глубоко, о!.. И выпутался... Отполз... Чего ему это стоило! Лишившись ориентира, цепь распалась на змейки. Лалы выкатились. Пятнадцать пурпурных звёзд. Нет эмоций. Дрянные стекляшки.
В охотах и вне их, в торге, тренировочных боях правого крыла, редких ночах на Мелоди, даже там, Густав не ориентировался лично на людей. На позиции, обстоятельства, лёгкость добычи… Ненавязчивость партнёра в торге и танце, на раз, на один танец... А тут, едва обретя второе рождение, дыша полной грудью, замер... Неотрывно следил затихающее распадение медной связки... Чтоб отличить свою! Не перепутать! Её забрать... Не в себе, жар и жажда помутили его рассудок. Но выполнил задуманное. Прежде чем на четвереньках доползти до выхода, до мокрого сада, он забрал её, свою медную отододи.
Лалы тоже, стекляшки, измучившие до смерти, заберёт потом. Но пока, как ни был беззащитен, открыт, прятаться, осторожничать не мог. Он хотел воды. Воды... Густав умудрился встать, подняться на ноги при входе, держась за колонну. Вдруг поджидают, вдруг смерть. Так не на четвереньках. Шагнул...
И там уже рухнул, на безлюдном повороте дорожки. Дождь начался. Он должен был начаться. Вода, просто вода... Ноль Впечатлений... Чистая вода... Что такое блаженство, что такое исполненье желаний, прежде не знал. Уронив голову, так и оставшись сидеть, как упал колени, в дальнем уголке стриженого парка, под усиливавшимся, стихавшим дождём, равно далёким от прекращенья и бури, Густав мок до утра. Незамеченный. А если кто издали и приметил его, Андре, например, то предпочёл смыться и промолчать. К чёрту, связываться... К чёрту и его, и Мадлен!
Готовый к действию, как только свет наступавшего дня позволил ему ориентироваться, Густав вернулся в хранилище. Ухмыльнулся. Изгрыгнул последние проклятия ему. И занялся делом. Собрал Лалы, снял рубашку. Тонкие носил, но как мешок сгодиться, не особая тяжесть.
Фантик Олива пригодился! Распахивая между колонн дверцы за дверцами, довольно быстро Густав вычислил по цвету оснований морские свирели. Подписи ни о чём не говорили ему, незнакомый язык. Из морских, рассматривая фантик на просвет, переводя взгляд с него на основание, а затем и прикладывая палец к открытому верху трубочек, Густав выбрал тёплого, лёгкого сине-зелёного цвета все. Все пять. Старался не торопиться. После едва не доконавшей его жажды чувствительный ко влаге сверх меры. Не требовалось долго всматриваться. Завязал добычу в рубашку, с Лалами вместе. "Принципиально не проливаются? Очень хорошо".
Очередные высокие, непрозрачные дверцы, раскатившись в стороны, открыли не полки шкафа, а внутренний дворик Гала-Галло. Густав закрыл их за собой и огляделся.
"Важно - сухо. Ага... Отсюда уходят. Улетают". Без промедления поднял пирамидку, положил добычу... И задержался.
Сплошная высокая стена. Штукатурка со следами фресок, подписанных вязью на том же, неизвестном ему языке. Восемь дверей закрытых, узких. Косяки - колонны. Вместо капителей поочерёдно, попарно: наконечники копий и нераскрывшиеся лилии. Вытесанные грубо, но уверенно.
Навес посреди двора. Провисшее, вылинявшее до белого, голубое когда-то, полотно. Стол овальный под ним. Вокруг вместо стульев лежанки. Жёсткие, с валиками и коврами. Стол заставлен, завален. Сосуды с Впечатлениями, опустошённые и полные, отпитые. Письменные принадлежности. И оригами без счёта. Завершённые, начатые, скомканные, разорванные свирепо, на клочки. Сложные, простые. Цветные, белые, раскрашенные. Они разбросаны и по двору.
Его пустынность нарушают, миниатюрная и побольше, две альпийские горки. Хвойники, мхи. Мало цветов. Деревца возле навеса. Ближнее цветёт, безлиственное. Белые простые цветки, венцы длинных жёлтых тычинок, красиво. Не шарики мимоз, но Густава притянуло к ним. Остальное отмечал инстинктом охотника, так, отрывочно, будто скорописью запечатлевая впрок. На месте пытаясь вникнуть в характер обитателей, детали собирая на будущее.
На обломанной нижней ветке, незаметный издалека, как цветки бело-жёлтый, висел двойной барабанчик. Тончайший, эластичный металл натянут шнурками до колокольной звонкости. Неплохая вещица... Забрал, повесил на шею. "Я, как Маричка, увешался... Хорошо, не по небу домой лететь".
Дощечки и меловое стило задержали его внимание. "А, кое-что позабыл... Поблагодарить за приют! Охота на галло была предложена ему? Что ж, более чем логично принять заказ. Особенно теперь! Уйти, не забросив крючка?.. Забросив... В глотку пропихнув сразу, чёртовы мстительные галло! Отсюда улетают, снимая пирамидку? А он - оставит. Пирамидку с отказом! Торговую подставку демонстрации!.. Придётся чаще бывать у себя, ждать, вдруг постучатся!.. Ха-ха, оставит! В сердце Гала-Галло, в хранилище Гала-Галло, в гнезде восьми основательниц! Но что же на острие?.. Письмо!"
Гениальный, примитивный, как атиньи дёсны, охотник, Густав запечатал письмо ругательством, у них же слышанным. Думал - проклятием, ругательством… Но для галло, это куда больше, чем ругательство... Пустую угрозу выплюнул и очертил срок. Не знал, что одним кратким слогом превращает в приказ. Пусть добыча, если желает, ищет его, думал. Оказалось - без "если", без вариантов. Он оставил ядовитый шип в сердце Гала-Галло, жить с ним нельзя, без вариантов.
Письмо не отличалось оригинальностью. Преисполненное яда. На скрипнувшей под мелком табличке Густав размашисто начертал:
"благодарю за тёплый приём
жду в гости
или навестить вас
по окончании сухого сезона
ача"
Так написал, знаков препинания не ставил... В яблочко!
"Получите, чёртовы галло!.."
Запрокинув голову, расправив плечи, долгим зовом, не веря своему счастью, осязая звук из груди, Густав позвал дракона... "Белокрылая воля... Ящер небес, зверь!.."
Перекинул добычу на белую спину его. Утвердил табличку, поправил... И дроид унёс его в Собственный Мир. "До скорой встречи, галло!.."
Глава 88.
Плеск фонтана не позволял заснуть глубоко. Густав упал, распластавшись на широком, мраморном парапете, да так и остался. Отклоняемые ночным ветерком, то струи задевали его, то водяная пыль. Прекрасно. Редкая ночь в Собственном Мире, показавшаяся ему блаженством. Чем сильнее плещет, тем лучше, ещё, ещё... Ручьи, водопады, потоки... Журчите по мрамору, падайте с высоты в чашу не заполняемую ни на палец выше, не на палец ниже задуманного. Они отдаляли голос дроида, проникновенный... Как горечь в соль переизбытком проникает, а не откуда-то со стороны... Вода разбивала начинающийся кошмар глубокого сна. Разбивала обычный, неизбежный кошмар: что он всё ещё связанный в Гала-Галло, в удавках и жарких, пурпурных Лалах, и не вдохнуть... Капли брызгали в лицо, со вздыбленной шкурой Гарольд не поднимался из бури... Прекрасный фонтан... «Сбежал... Неужели сбежал?.. Неужели...»
Утром Густав озаботился внешним видом. Переложил награбленное в пристойного вида сумку, неброскую, через плечо. Свирели оставил дома. Рубашкой той же Лалы проложил, чтоб не гремели. "Я богат..." Никогда не стремился. В руки пришло. Окинул внутренним взором континент, не оставил ли где шатра для быстрого возвращения. "Все мозги усохли от проклятых галло!.." Вспомнил шатёр в горах, ночлег или бегство, на крайний случай. Нда.. Местечко выбрал... Самому неохота туда лишний раз! Хорошее место. Искал, старался. Неохота и не надо. Разве сейчас крайний случай?
Полетать он не прочь... Не шагать бы через пески Собственного Мира до рамы… Очень тягостный, неизменно подавляющий отпечаток оставлял на душе короткий, в общем-то, путь барханами пологой чаши, кочующим песком. Опечаток гнева. Свежего, как в первый день. Тупого, душного... Но после неволи полетать хотелось!
Не оглянувшись, не позвав дракона Густав прыгнул с рамы...
Продлить падение... Удивиться, как впервые, когда белый дроид образовался не под ним, а кувырком вокруг него... Почувствовать тонкую обратную связь: зов, но наоборот, сразу отклик.
Дракон подхватил когтями и уже из когтей перекинул на спину. Выражая свой дроидский гнев, закрутился так лихо, ушёл в такой крутой штопор горизонтальный, завершившийся пике, что радость рассерженного дроида предалась человеку. Сложились, перемножились обе радости. Скорость, да... Скорость и воля...
Вдоль хребта, крепко, привычно держась, всадник услышал вибрирующее мурлыканье... Урчание... Звук бодрящий, звук силы, используемой на одну тысячную. Драконьего горла? Дроидской идеальной машины?.. Грудной клеткой чувствовал, передалось...
Счастье? Рецепт на все времена: в четыре стороны воля, и поровну наливать - полумандраж, полузлость! Лить до краёв, до горизонта!
Всё ещё мало воды! "Как мы уходим на гонках?!" Хлопок по шее справа, по корпусу слева, и дроид помчал зигзагами, непредсказуемой длины рывками среди белопенных облачных миров в ближайшую, замутившую небо синь. Они ворвались под дождь.
Густав утихомирился вдруг, резко, и дракон завис, планируя, горизонтально раскинув крылья...
Тихая музыка проливалась во Впечатлении, в полумраке задёрнутых тёмно-синих штор. Комнатка обычная, а цвет их такой грозовой, грозный, недомашний... "Ал-лала... Дон-лала... Дон-дон-дон..." Механическая и тем более умиротворяющая. Ассоциация с Мариком номер один, немедленно вызвавшая его, золоторукавого, упрямого и беспечного, в памяти. Музыкальная шкатулка. Сундучок с коротким заводом, вызываемым к жизни чьей-то сухонькой ручкой.
Что-то не так... А что не так?.. Невозможная идеальность в... В чём?.. "Дон... Ла-ла-ла... Ал-лала..." Овальное зеркало отразило вторую часть комнатки и обладательницу сухонькой, невозможно идеальной руки. Старушку в тёмном платье. Уложенные причудливо серебряные локоны так хороши, что она кажется королевой. "Дон-ла-ла... Дон..." Пасьянс пред ней на покрытом кружевной скатертью столе... На лице нет печали, нет меланхолии. Её занимают не воспоминания. Возлюбленного ждёт, купца из дальних стран? Сына с войны? Служанку с рынка? Серьёзно гадает, ждёт кого-то, судя по взгляду, вскидываемому время от времени, прислушивается. К чему?.. Что-то не похоже... Так не ждут стука в дверь, так...
"Дон! Дон! Дон!.." оглушительно раскатился обрывок той де мелодии. Стук в дверь, молотом вместо молоточка? Да он и не со стороны двери. И она не встала, она продолжала слушать. Подхваченная мелодия перешла в "раз-два-три". Как если бы, не сходя с коня, то есть, сам конь выстукивая копытами, вальсировал за окном... Что-то совсем не так с этим Впечатлением!.. "Вальс преследует меня, - подумал Густав, - карты и твари морские". Вообще-то, карты он сам преследовал... Валет червей открылся в пасьянсе, лёг пред ней, близоруко поднесшей к лицу... Близоруко?
Порыв холодного, ураганного ветра, - Густав принял его за реальность, - раскинул тяжёлые шторы. Взметнул! Разнёс!.. Двумя синими, тёмно-синими крыльями, о дроиды!..
Да - дроиды!..
Одновременно в светлое окно и в отражённый дверной проём, - с противоположных сторон одновременно! - ворвался на белом восьмикрылом, гигантском драконе дроид. Принадлежность всадника к дроидам не вызывала сомнения. Уж точно не человек! Комната престала притворяться комнатой. Прозрачные стены и вся обстановка, вся. Никакого сонного городка за ними не оказалось в помине! Синь небесная и облака. Перистые, высоко. Лесенками с одного края неба до другого... Далекооо внизу - извергающиеся вулканы. Момент преображения континента. Рожденье Морской Звезды. Густав увидел бурление океана и отвёл взгляд, жуть взяла. Сильное зрелище...
Автономные дроиды в общей форме, вот кого сохранило Впечатление! Густав рассмеялся от внезапности открытия! Но дождь кончался, увы!.. Жадность проснулась. Не торговая, а стремящаяся делиться с людьми. Собрать бы! Бокал зонтичный, собирающий, редко с собой носил. Пригодился бы. Из куртки отжать, да некуда, чёрт...
На последних секундах дроид-всадник с восьми сторон остановился пред столом и пасьянсом. На восьми драконах, бескрылых. Сухая, идеальная рука дроида поместила то, что казалось вальтом, в схему пасьянса, ветер разметал, переложил весь пасьянс на схеме кружевной скатерти... Дроиды, один в тёмном платье, другой восьмеричный, верхом сидящий, долго смотрели на неё... Раздался обычный стук в дверь. Обычный стук в обычную, деревянную дверь. Всадник пропал. Сухонькая рука извлекла карту, червонного вальта и спрятала... Стук повторился. Идеальный голос, старческий, девичьи-высокий, как случается у стариков, дроидский голос крикнул тогда: "Входи же, радость моя!.." И Густав понял, что дроиды не всегда, а может быть, и никогда... Не вполне, а может быть, и нисколько... Не ставили цели перед собой - быть откровенными с людьми.
Ветер носил последние капли дождя, видимое пропало, голоса сливались, утонули в звук музыкальной шкатулки. "Юноша Кит, - подумал Густав, - препятствующий. Сколько ещё лет пройдёт до твоего рождения, до твоей гибели?" Дождь перестал совсем.
"Никогда не были откровенны..." И никогда не будут. То, что он видел, мистификация не разовая, задуманная на годы, длившаяся годами и десятилетиями...
Дракон кругами, как обычно делают они, если не предвидится указаний, крыльями лениво поводя, планировал к земле. Густав, смеясь ещё, своему открытию и редкости увиденного, подозревая не случайность роскошного ливня, поблагодарил его. Горловое "фррр..." услыхав в ответ. Интуитивно, по ускорению и небольшой плотности облаков Густав понял, что материк близко. "Сверху ветер небесный... Снизу ветер морской..." Как в одной песне справедливо подмечено: опустишься за определённый рубеж и попадаешь в полосу, где недавно покинутые просторы высокого неба кажутся сладкими, мятными. По контрасту. Потому что лицо умывают, поднимающиеся от Великого Моря, солёно-бесприютные ветра.
«Южный. Лица. Ряды... Немного позже. Хорошо бы размяться!..» Густав защёлкнул карабинами сумку в нескольких местах на куртке и безо всякого предупреждения прыгнул с дроида.
Наверное, ни один, даже самый отчаянный гонщик и небесный акробат не был кусан драконом за уши столько, сколько он! Пойманный, и укушенный, Густав перевернулся, встал на голову, на локти. Рывком на ладони. Отжался, вытянулся... На пальцы... Сила не ушла. Но изнутри тело скрипит, как сухое дерево! "Чёртовы мстительные галло, за банальный грабёж!.." В завершение Густав постоял на одной руке, на другой, поочерёдно, подпрыгнул на них, с хлопком ладоней, ещё раз обругав галло, и плавно сгруппировавшись, сел по-человечески верхом. Похлопал дракона по шее, зазнайству чуждый, его дроидской понятливости обязанный половиной акробатических успехов. Потрепал, направил к земле... И только тогда заметил Хан-Марика. Следовавшего за ним от рамы мира.
"Точнёхонько от рамы, сожри меня чёрт в придонной тьме!.." Шкурой охотничьей постфактум понял. Но не разозлился. То есть, не на него. Где кроме рядов и гонок и крутился Хан-Марик, это меж его миром и континентом. Даже уговор был когда-то. "Проклятущие галло! Восходящим бывал осмотрительней... Все мозги иссушили!.." Будучи замечен, но не прежде того, Хан-Марик догнал и поравнялся с ним.
- Гус?.. - произнёс Марик.
Мокрый насквозь, в той же туче кружил. Вместо всего-всего: ответа, расспросов-рассказов, дружеских объятий, Густав вырвался вперёд. Отлетел, развернулся, руку запуская в сумку, и хвастливо, весело крикнул:
- Маричка, хочешь Лал?.. Алый, пурпурный!..
И запустил в него красной звездой, лучи рассыпающим камнем. Под кратким солнцем чужого мира, вспыхнувшим, как нарочно! Марик вильнул на драконе, поймал над головой... Одобрительным, морским восклицанием приветствуя грабёж:
- Оу?!
-А то!..
Поглядел сквозь Лал на луч из рамы, моргнул, глаз потёр... Обжечься можно, чучело неосторожное! Покрутил камень, исследуя безупречную огранку... И потянул в рот! О, недроидское создание!..
- Не грызть! - завопил Густав и едва удержался верхом, чтоб не рухнуть от хохота, согнувшего его пополам. - Хан!.. Ради милости дроидов!.. Твой рацион расширился?.. Золото стало пресно?.. Боюсь, пристрастившись к Лалам, ты скоро начнёшь голодать!.. Марик, грызи, не жалко. Твой, дарю! Смотри, сколько их у меня!
Он подлетел вплотную и распахнул сумку.
- Оррр... - сказал Марик, проурчал как дракон. - Я так и знал.
- Ты верил в меня?!
- Гус, ты это... В порядке?..
- Вполне!
Уклоняясь от дальнейших расспросов, Густав направил своего дроида под его, поддеть снизу и сбросить! Не так сразу... Хан-Марик это! Обменялись ныряющими манёврами... Толкались драконьими боками, Густаву хлёстко по лбу досталось крылом... Разлетались, сходясь в лобовую, дух захватывающая, безопасная тактика, двум Белым Драконом игра... Цепляя, за доли секунд надеясь спихнуть, стащить ли... Кружили, сталкивались... В незапланированный всадником кувырок драконий, жёстко вторгаясь, и - безрезультатно! Так и летели до земли. Ничья. Оба опытные.
Над волнами Великого Моря Густав перекинул сумку с Лалами Хан-Марику на плечо. Изложил следующее:
- Хан, штук семь припрячь. Отдай-ка мне один... Остальные тратим. Купи мне два места для начала. Напротив одно другого, в центральном ряду. Обустроим... Я, Маричка, заделываюсь вельможей Южного Рынка... Пора... Буду на одном месте сидеть. Как чёрт придонный... - ворчливо добавил, выдавая неискреннюю заинтересованность в подобном развороте дел.
Но Густав нуждался быть на виду и на месте. Сам избрал тактику. Крючок заброшен, тонет в Гала-Галло. Поплавки вокруг шатров его закачаются вскоре.
- Гус, ты это, когда появишься-то?
- Да скоро. Я к Оливу. Обговорим, может, домой смотаюсь, может, и нет... Хочешь, прилетай.
- Ты добыл Рода?
- Надеюсь.
- Тряпки покупать? Шатры-артефакты будут?
- Конечно, и высокие!
- Понял.
Ну, с шатрами всё вышло посложней... Кое из-за чьего упрямства. Но и поэффектней в итоге.
- Гус, я думал угостить тебя, выпьем мал-мала вместе?
- А любопытная была тучка? - вспомнил Густав. - Я не прочь. Разберись по-быстрому, поставь чик-кант в полог, ну запором... Чик-блеск, сообразил? У Такта было, ни у кого больше. Я по ним найду... Слушай, ты наблюдал за хохолком, за Клоком? Что, мнение?..
- Он раскаявшийся хищник. Это точно.
- Это скверно! Путано, Маричка, и тем нехорошо, не гут... Последи... Ладно, бывай. Съешь, Лала больше не дам!
Густав рассмеялся, кивнул ему и нырнул под черту низких облаков. К побережью, к Оливковому Рынку.
Хан-Марик в тёмной ладони подкинул Пурпурный Лал и поднёс к губам. Но не грыз его, нет.
Глава 89.
Дзонг пытался это осмыслить... Ещё и условия толком не обговорены, а охотнику открыт доступ, минуя раму, минуя обзор небес, стремительный доступ в Гала-Галло. За пирамидкой его ещё как будут там следить, и всё-таки... И грабёж...
Покупки за Лалы на Южном невозможно скрыть. Густав и не пытался. О кухне своей охотничьей не распространяясь, Клоку это лишь и сказал. Информация дошла к заказчиками, платить ещё не за что, но подумать есть о чём... Дзонг не знал, что особой, - да и никакой! - заслуги Густава не имелось, сплошная феерия удачи... Не считая, что постоял на краю! Но если б и знал, охотнику не зачел бы в минус. В плюс бы зачёл, суеверное Чудовище Моря.
- Оуу, ловец-комодо быстро перебирает лапками... - прошипел Дзонг Биг-Буро, когда рынок утих, и остались одни. - Шустрая ящерица пройдёт ли долгий путь?..
- Дождётся ли, хотел ты сказать? - поправил Буро. - Когда придут они. Теперь ему надо сидеть на камушке и ждать... Под камушком. Так и проверяется комодо.
- Я видел его, - лупнув белками ярких глаз неожиданно бросил Дзонг, со стороны, вчера... – Оуу, пустышка. Чем берёт? Чем целится?..
- Зеркалу не нужно целиться, - неохотно ответил Биг-Буро. - Оно не может промахнуться.
При всесторонней к Густаву неприязни, Буро отдавал ему должное, как охотнику. Примешивалось и злорадство видеть удивление на мало человеческом лице, замешательство Дзонга. События разворачивались быстрей, чем он ожидал. Что дальше?.. Не очередная свора наёмников должна придти за головой охотника, в итоге предоставив ему ещё пятнадцать Лалов! Гипнотичная Кроха... Видевшая, может быть... Знавшая, может быть... Или нет... Кроха - с поднятой левой рукой... Если нет Вайолета-дроида на свете, то Кроха - отпечаток дроида-Вайолета... И значит ли что-нибудь в принципе этот самый отпечаток?.. Воспринимается ли?.. А если он был человек?.. Всё-таки человек?.. Путь подтвердит или опровергнет: дроид, человек?! Как случившееся выглядело с той стороны рамы?..
Разнообразные, детализированные планы вторжения в Гала-Галло складывались, пересматривались им, привычка. Как одной атакой покрыть весь рынок? Дзонг думал не только о ядах и тенях, но и об адской механике - если окажется в Галло через мир охотника. «Тень пришлось бы сплавить на месте... Нет... Нельзя через мир, сам - тень... Охотнику можно. Ему можно вручить механику, адскую, оуу, она внесёт хаос, оуу... Лишние минуты... Одновременно: ловец перед рамой - ловец внутри... Согласовать время... Третий человек нужен, с Белым Драконом, не на раме же Гала-Галло стоять!..» Шло, шло, шло в уме, перед глазами... Сцены виденных, проведённых и задуманных охот... Шло как мутная вода. А из-под неё пробивался свет.
Со всей этой мутной водой Дзонг умел, знал, как иметь дело... Но свет выглядывал то тут, то там... Мешал. Пропадал, оставляя тревогу. Появлялся, усиливая её. И Дзонг не знал, что с ним делать! Не-знал-не-знал-не-знал!!! Ни при Буро, ни в одиночестве... Ни вслух, ни молча, не спросил себя, как допущение не проговорил... Если Вайолет - дроид?.. Если действительно был он дроид?.. То может быть, не - был?.. Возможно, он есть в этом мире?
Вайолет, шагая за раму, поступок абсолютно невозможный, обнаруживающий его суть, не совершил третьего нарушенья - признания. Он защищал человека, делал именно то, что дроиду и следует делать.
- А-ха-ха, Густав!.. Решил соригинальничать? Думал, до тебя не пытались?.. Ну, рассуди: тысячелетиями стоят рынки, порядок ломают на них, как не ломать... Но - воспроизводят же!.. Глядь, ряды на местах и закоулки, только лица другие. Ведь не случайно?.. Хозяева поменялись, а следующий, глядь, и тент выбрал той же высоты... А почему, Густав? Да потому что!.. А-ха-ха-ха!.. Барабан! До правого крыла тебя слышно! Густав, Густав, нанимаешь работников, так слушай, что тебе говорят! Не ты первый их нанимаешь. И на этом самом месте - не ты! А-ха-ха!.. Ой, оглохну сейчас!..
Густав вяло огрызался. Наслушался за целый день... Тент хлопал как великан в ладоши, заглянувший на рынок поторговаться. Поймав воздушную волну, гудел и завывал. Хлопал всеми сторонами, словно билась за ним гигантская птица или Белый Дракон с десятью крыльями... Дда...
Место позволяло... Углом поставил... Пока натягивали, было ещё ничего, но во второй половине дня, когда роза ветров распустилась шире, началось...
Внезапно разбогатевших вечные ошибки... Ну что ж, они будут исправлены. И вот что получится немного погодя....
Нельзя так просто продать Пурпурный Лал, разве что, за живой артефакт. Иных соотносимых в цене вещей не имеется. Но и тогда, это предмет долгих поисков, переговоров. Хан-Марик разумно забросил удочку на Южном и Техно, кто желает?.. Для совместной цели. Перепродать заёмщиков и займы?
Рынок Техно откликнулся первым. Местные больше доверяли друг другу и легко договорились скинуться. Они и пожертвовали двумя местами в центральном ряду. Плюс установка конструкций, материалы и сезон бесплатных консультаций. Каковые доставили Густаву бездну удовольствия, используясь им совершенно не по делу, но это после. Предложение хорошее, Марик принял его. Ещё условие, шатёр напротив, чтоб оставаться поблизости, но в тени... Начал искать владельца шатров напротив. Похлопал, позвал. Никого. А в третьем хозяин спустился к нему и за отдельную плату сказал, что договорится сам насчёт среднего. Судя по тому, что тенты за одну ночь заменили и по сторонам, что-то они там мутили. А может, испугались перемен и слиняли, скинули тревожное место авантюристам по дешёвке, торговцы они такие. Соседство новых, солидных на вид шатров устроило Густава. Ему со всех сторон желателен свободный проход, они не велики, это есть, гут... Приземистые соседи, непрозрачные. По направлению к раме - бронзовый, с башенкой на центральном столпе, для похищений неподходящий. Для обзора - да, впрочем, четыре окна на башенки закрыты ставнями. Дальше по ряду его, и за ним - тент светлый металлик, внутреннее пространство не разглядеть. Вершина обрезана, для похищений подходит... Что ж, обычное дело... Временные ли, постоянные, ближайших соседей тенты Густав внимательно изучил, ведь это будет его жилой шатёр... Игровые, гостевые те, что напротив.
Приблизившись к завершению коллекции, и не сомневаясь в успехе, Густав начал обустраиваться не столько ради охоты, финальной серии охот, а заранее как победитель, вельможа. Хозяин игрового салона. Двух. Недаром и дроид его был Салон. Совсем по иному, но не менее вдумчиво, чем разрушенный Собственный Мир, на континенте Густав начал воплощать, увлёкшись в процессе, то, к чему имел склонность. Противоречащую непоседливости.
Обнаружил... Что транжира он! Откровенный!.. Обнаружил, что кратчайшие и годами разыгрываемые партии охот - единственное, что не утомляло его. Лицемерие секундное и продолжительное, как перерождение... Он жил им, он умел откликаться и совершенствованию предела не видел. А здесь, на одном месте сидя... Маска прилипнет, пожалуй. Да ладно, что будет, то будет завтра!
Что до обустройства, не ради же торга применять ему змеиное обаяние?.. Мистических высот достигавшую интуицию... Животную чуткость... Да пусть, не торгуясь, берут, сколько надо им!.. До наглости не доходя, отомстит, развлечения ради. С Маричкой - не доходили... Густав и его не заставлял торговаться. Излагал только: то-то хочу, ту-то фигню зря принёс, такое найди, это выброси, ну, хочешь, перепродай. Время тратить. Время разбрасывать Лалы. К тому же, он несколько спешил.
Аттракционы, задуманные им в количестве двух, расположиться должны на противоположных концах моральной шкалы развлечений: невинное - недроидское. Идея последнего с правого борцовского крыла. Сколь надёжно она привлечёт и удержит публику, Густав сам не ожидал.
Игрушка же безопасная, невинная предназначалась всем без разбора, от любителей зрелищ, до любителей халявы, и всяких зевак, недоверчивых, но скучающих, мимо шедших. О её-то сооружении не Марик будет договариваться. Как всегда, видимость, общий план дороже остального, вместе взятого. Ловушка из теней. В открытую - из теней! Они вечная угроза? Пусть послужат, как в коктейлях Буро - к увеселению!
Конструкция называлась бы аквариумом, но не имела стёкол. Фонтаном, водопадом? Сама вода и была стёклами потоки воды, низвергающиеся куполом. Материковые, земные дома полудроидов - шатры, в привычной схеме и Густав мыслил: конический прозрачный купол, сверху бегущей, снизу раздуваемой ветром, морской воды занимал треть свободного места под тентом. Ослабленные порядочной долей Чистой Воды забвения, покармливаемые связными Впечатлениями изредка, там обитали стайки и отдельные экземпляры теней ярких цветов, завлекательных форм. Ради людей, что не ныряют, избегают моря. А таких большинство и они любопытны. Никогда ведь Великое Море не исчезает из разговоров, песен, легенд. Каждым туманным вечером заходит на Южный Рынок незваным гостем... Пусть люди поглядят, поиграют с ним, усмирённым, беззубым...
Среди теней в капсулах и без плавали привлекательные артефакты. Протяни руку и возьми! Отними у беззубых теней... Медузообразные студни распространили слоями нитяные стрекала... Стрекочущее нечто металось по конусу, пыхая дымом, из него же высовываясь вдруг, отпечатывая лупоглазую плоскую морду с провалом носа на грани водяной, чтобы зрители отскочили с визгом, и стрёкот не давал им подойти. Мерзкий до дрожи и смешной. Бархатные, как синяя ночь, рыбки-торпеды без плавников плавали всегда по трое, тёрлись толстыми головами об артефакты, друг об друга, вызывая непреодолимое желание их погладить... И одна слипалась намертво в кулаке! А две другие, обхватив, присосавшись хвостами, старались отгрызть его, суетясь маленькой, щекотной пилой, и тянули к себе, и утягивали! Не имели силы ни на то, ни на то, но крику, страху! Которую схватил, ту сложней всего было отцепить, стряхнуть её. А из конуса не выдёргивается на воздух. Потом уже поняли, её феноменальная клейкость имеет срок. Устав, отпадает. Попросту надо подождать. Но легко сказать, ага!.. У входа в шатёр стояла бочка с Чистой Водой забвения, неразбавленной, для страховки.
Они много чего вытворяли там, тени, аморфные тени, всего и Густав не знал, тем более, что порядка в аквариуме по понятным причинам не имелось и быть не могло, кто-то распадался, кого-то пожирали, приходилось добавлять новых... На это устроителям, неморским чудовищам ушёл ещё один Лал. Не напрасно. Разинув рты, толпились вокруг зеваки. Пальцем трогая конус, удивительно ровно бегущую гладь. Облизывались на призы. Подначивали, подталкивали... Хвастались выуженным. Прыгали и орали, тряся обожжённой, укушенной рукой, ринувшись сунуть её в спасительную бочку. Изучали повадки теней. Огорчались, знакомого чудища однажды не обнаружив...
Аттракцион "для взрослых", для борцов преимущественно, для вообразивших себя ими и для сумасшедших в соседнем игровом шатре не потребовал затрат. Доход приносил. Третий Пурпурный Лал выставлен там на всеобщее обозрение. Призом за злую игру, "бои-кобры", извращённые в основании. За четыре победы. Не так трудно?.. Ха-ха.
Обстановка шатра состояла из возвышающегося над всеми лучистого красного камня и круглого постамента. Остальное пространство - для зрителей, как обычно: пуфики, подушки, ковры. До пенной, дешёвой мебели хозяин не опустился. Скрытая механика держала и вращала сверкающий приз. Корона, она неподвижно парила в воздухе, не поздоровится тому, кто протянет к ней руку. От короны, позеленевшей бронзы, вниз уходил столб зеленоватого тревожного света. Корона будто стояла на нём, на колонне. И пурпур ещё торжественней светился, звездой.
Круглый постамент перед, под Лалом, бронзовый и тоже зеленоватый не приукрашен. Знаком отмечен традиционно означающим "тебе конец" или "предприятие безнадёжное". Можно бы просто сказать: символом смерти... Но нет, нельзя!
Это вообще не символ смерти и не знак угрозы. Он произошёл из технических значков, когда полудроиды узнавали заново механику и скрытую механику, сортировали найденное в соответствии с простейшими критериями для начала... Ставилась точка, обозначая сам предмет, а вокруг неё символы, указывающие работает ли оно вообще или при каких-то условиях. Со временем значки усложнились. Началось с точки и четырёх прямых углов вокруг. Два отрезка, прямой угол. И до сих пор некоторая скрытая механика ими, общепонятными маркируется, потому что велик в ней процент своеволия. Развёрнутые к точке, как рыбки распахнутой пастью, углы означали "работает". Углом к точке - "не работает". Боком, одной линией - "кто его знает, непредсказуемо", "мы не поняли, почему". Все четыре угла, таким образом повёрнутые, открытые влево, слившиеся внутренними отрезками в квадрат с точкой посередине, стали означать смерть! Почему-то... А её собственного символа у полудроидов нет.
На постаменте пирамидку поднимал один из борцов. Оба, взявшись за руки, взойдут на неё добровольно и одновременно, как вещь. Сойдёт только один. Хозяин, или второй, когда пирамидка растает...
Теоретически существовал путь к отступлению. Через похищение. Если кто-нибудь разберёт верх тента, борец с пирамидки может поднять шатёр и позвать дракона... Проверить не случилось. Не для того на неё всходили, на то приходили смотреть...
Вход в этот шатёр по билетам и приглашениям. Цена которых велика, и ничтожна на фоне ставок.
Но однажды и Лал должен достаться кому-то... Стремясь избежать такого неприятного поворота, Густав отправил Хан-Марика искать на правом крыле подсадного борца, из лучших, страховку. Помощник хозяина не подходит. Марик вернулся озадаченный... Объёктивно, лучший - Шаман... Ну, как есть... Густав отреагировал флегматично. Мог брать, мог не брать. В общем-то, нет проблем... Зови.
Оказавшись лицом к лицу со своим сюрхантером, жар Лалов припомнив кожей, Густав имел секундное колебание, а не отдать ли его коротким жестом Маричке. И перелистнуть страницу... Не сейчас.
Спросил лишний раз про заказчика, реакцию посмотреть. Реакция без лукавства. "Для всех одна заказчица была, и для чар, - хозяйка в птичьей маске. Но общались мы не с ней. С маленькой, чей голос как медянка отододи..." Передёрнуло, когда произнёс. "Слабак..." - подумал Густав, Крохе не поддавшийся. Борец ожидал уточняющих вопросов, но Густав в них не нуждался. Он сложил в уме выгоды, и... Внешность оказалась на первом месте! Обойдя борцовские качества. Густав не ревновал людей к их красоте, напротив, чужая эффектность, и чужая заносчивость ему удобны. Шаман привлечёт зрителей к себе, как отдельному аттракциону. Поклонников. И недругов, наверняка. Если кто-то на правом крыле, не рискуя вступить в схватку, спит и видит его поражение, что может быть слаще, чем увидеть наяву здесь? Просмотреть, на подушках развалившись, бой двух кобр в безысходном пространстве?.. Да и пока шёл сюда, кое-кто за ним увязался!.. Из потенциальных учеников, которых Шаман не брал. Вон, маячат... Великолепный, шикарный зверь. Машина... Решено. Ударили по рукам, Густав принял красавца. "А как только ты, чёртово охвостье галло, перестанешь быть мне нужен..."
Так хозяйство вельможи Густава будет выглядеть в скором времени, а пока...
"Насмешничаете?.. Ну-ну... Да-да, конечно!.. Так прямо и сделаю по-вашему!.." Стоически выдержал последнюю порцию шуточек от Биг-Рамона, про то, что непременно нужно дать имя такому громкому сооружению, новой достопримечательности Южного, сродни их именам, Биг-Бен, например, Великий Колокол... Болтун - версия Джуна, предложившего Густаву по дешёвке ушные затычки, оптом.
Рамон не случайно обнаружился поблизости, Суприори его приятель, не игрок Против Секундной Стрелки, но обслуживающий игроков, консультант в области механики. Стрелка бывает разной... Чистый хозяин с Техно призван исправить ситуацию.
Насмотревшись на беспокойно шарахающихся от гулкого тента прохожих, вскрики, переходившее в смешки, подмигивания и откровенный хохот, Густав дал себе три дня. И ни дня сверх! На демонтаж, решение проблемы и окончательный монтаж конструкций. По высшему классу. И - углом, да-да!.. Углом к ряду, углом к ветру! Как сейчас. Всегда есть решение. Не за счёт разворота исправьте, за счёт свойств материалов, скрытой механики... Ребята с Техно, ищите решение!
Щедрость заказчика и азарт мастеров уложились в день подготовки и ночь монтажа. Ночь захотел Густав. Чтобы утром - во всей красе. Распоряжался Суприори, он стал человеком Густава на Рынке Техно и гидом, получив коллекцию танцевальных убранств, по цене равную оплате всех нанятых им. Насмешливый Суприори оказался полезен не раз и не два. В механике, в материалах, в истории того и другого осведомлённый поверхностно, он этого не скрывал. Чем ценен, всегда знал, где найти того, кто не поверхностен. Знал, чего тот запросит. Если же надавить придётся, а не купить, то, на какие точки. Про таких, как он, говорят: есть второе дно. А то и третье...
Суприори же привёл "монтажников", что званы к решению проблем иного рода, связанных с жилым шатром. В соответствии с задачей, привёл ночью. Тьма, взвесь молочная грязная, дышится, как в воде... Густав был у себя, шатёр внутренний - маревом на расстоянии двух прыжков, успеет сбежать. Суприори с горой Чёрного Дракона, сверкающей белками глаз, ворчащей глухо и непрерывно, не расположил к себе тех, в туманном киселе, кто окружили часть ряда, охраняя работавших... Сами как серый, зелёным просвечивающий туман. В масках без лиц, прорези для глаз и всё... И не на месте прорези, низковато... Тьфу. Густав плюнул и перестал всматриваться.
И поближе было на кого посмотреть... Его шатёр окапывали Чудовища Моря и засыпали ров. Сажали что-то, как сажают деревья. Затем словно подрезали, украшали, обвешивали... Но на рассвете ничего подобного и даже палок каких-либо не торчало из земли. Следов их самих тоже не обнаружилось.
В колпаках островерхих, в плащах до пят, лишь руки зелёные полностью свободны. Поднимаются вверх, а перепонка под ними натягивается... От локтя... До колена что ли?.. Тьфу. Главный - высокий. Второй - приземистый. Третий... Кривой какой-то, прихрамывая, шустро скакал вокруг. С бичом в руке. Хлопая редко и оглушительно. Те же, что охраняли вдалеке, словно лентами поводили бичами, заторможенные, бесшумные.
Густаву наскучило зрелище. Сырой воздух пробуждал память о Горьких Холмах. Память о соли комом вставала в горле, запах, ушедший от морского в совсем уж пустынную горечь, безжизненную даль. Да и его тент, притихший в ночном безветрии, скоро начнут разбирать. Густав улетел и вернулся утром.
Шагнул из марева в простор нового тента... Тихий. Высокий. Золотинками свет плывёт из узоров, будто в пыльную взвесь, но воздух чист... Ничего так... А те два? Вскинув руки между готовых игровых шатров, усталый Суприори приветствовал его. Гордый чужой работой и блистательным решением задачи. По стилю одинаковые, безбалочные, по орнаментам стен различающиеся, но не сильно, они всем видом своим говорили Южному Рынку о принадлежности одному хозяину, богатому, и к категории увеселений. Отлично! Без вывесок ясно. Пологи могут откидываться на ширину стены, могут фиксироваться щёлью, пропускающей лишь избранных. Просторные!..
Густав забежал в первый, во второй... Обмер, не ожидал. Запрокинув голову, покрутился на пятках. Не как владелец, а как коробейник мелкий, зашедший под тент богача. Кто тут хозяин, кому поднести пиалу Впечатления, подождать пока через золотую соломинку выцедит?.. Ты - тут хозяин! И соломинки света рыночного, пробивающиеся в стыки, текущие сквозь узоры, все твои. "Ааа!.. Вот теперь чувствую, что богатый!.."
Тенты держались без шестов, балок и центрального столпа. Скатами чуть-чуть провисая внутрь. Какая сила удерживает шпиль - загадка. Держит щепоткой за середину платка само пасмурное небо, прячет под ним что-то, фокус собирается показать... Стены образованы из блоков, лоскутов столь причудливых форм, что описать их нет возможности. К земле крупные, вверх уменьшающиеся, из-за чего шатры казались ещё выше. Щели между всеми. Они золотили проникавший внутрь свет авантюриновым блеском. Окон нет. Не заказывал, это редкость, окна в шатрах. Лоскутные стены пластичны, вроде и не противостоят утреннему сквозняку, но и внутрь не пропускают его. Шум Южного - тоже!.. Ого, в шатрах, при откинутых пологах почти глухо!.. Густав небрежно спросил, крепкие ли, и получив утвердительный ответ, щёлкнул выкидным ножом. Без замаха втыкая в ближайший блок, амёбу пятна, обведённую авантюриновым блеском. Зря он это сделал...
Треугольная, расширяющаяся от верхней пики до подножия узкая грань, стала видимой, отдельной, взвизгнула. Треск металла в руке, выламывающая боль. Густава тряхнуло от макушки до ног, и огнём ушло в босые подошвы. "Чо-ортовы технари!.."
- Слабовато, - прогундосил Суприори, удивления не выразив. – Размахнись давай, а лучше с разбега… В лучший мир…
- К ней чего, металлом нельзя прикасаться?!
- Не знаю, к кому "к ней", но бить ножом без предупреждения определённо не надо. Никого.
- А с предупреждением?
Суприотри поднял отлетевший клинок, медленно приблизил к тенту и нацарапал знак утра, полудроидам всегда приятный. Рисунок поплыл немного, после чего остался частью узора.
- По-хорошему... По-доброму...
- Ха. В чём смысл?
Суприори пожал плечами:
- В скорости и скольжении. В непрерывности. И куда усилие направлено...
Густав дорисовал волнистую линию, удвоив в символе море, и отправились в жилой шатёр. Перед входом обнаружился коврик, выбежавшим хозяином незамеченный. Густав правильно расценил его, заходя, как мостик. Зашёл, вышел... Под впечатлением от молнии, пробившей его насквозь, уже аккуратнее одной ногой встал возле коврика, второй на него. Глаза говорили ему, что стопа обыкновенным образом стоит на земле, а ощущения, что она утопает в мелкий песок или золу. На вопросительный взгляд Суприори ответил:
- Жилой заказывал? Ночной дом?.. Это от сырости, от теней. Сорбент, если тебе о чём-то говорит. Пыль до вершины стоит, ты просто не видишь её. И отводы.
- Молодца! - похвалил Густав всё вместе, окинув взглядом. - Рассчитаться хватило?
- О да! - кивнул Суприори, чему-то засмеявшись.
Густав изобразил недоумение, и тот объяснился:
- Они своё возьмут. Это такой сорбент, липучий... Кое-кто любит тени, находит их вкусными, полезными... А к Великому Морю ходить не желает. Там-то его самого, пожалуй, сочили бы вкусным!
- А как насчёт меня самого?! - удивился заказчик такому повороту.
- Дверь покрепче запирай! - захохотал Суприори, откидывая голову, стриженный, жёлтый ёжик. - Не боись, всё продумано! Тени не пройдут за ров, лакомка - за порог!..
"Офигенно уютно будет сидеть внутри!.. - подумал Густав под заливистым смехом. - Начерта я спросил, меньше знаешь, крепче спишь. Работа выше всяческих похвал".
Тенты в согласии с его прихотью выходили углами на центральный ряд, подрагивали от ветра. Пологи откинуты со стороны, обращённой к раме Южного - приветственно и широко. Красота... И вельможа Густав ещё раз поблагодарил распорядителя.
Глава 90.
Как у хаски, красивой служебной собаки древних времён, были светлы её холодно-голубые радужки, обведённые серым. Перед стартом, в гоночном кругу, вдаль устремлённые - суровые, пустые, взгляд - прямой бросок отододи. Но стоило притормозить и развернуться нос к носу их Белым Драконам, как эти глаза, озёра подо льдом, отразили лицо подруги, словно весеннее солнце - весенний лёд, и потеплели. До нежной лазури, с лучиками, с улыбкой в них. Азарт сменился вольготным штилем... Чести размотала шарф, закрывавший голову и лицо, встряхнула чёрными, короткими волосами, и вдохнула свободно, потягиваясь:
- Ещё отыграюсь! Ну, уж за Трассой мою Бум из этих никто не возьмёт!.. Жаль бумки, ни себе ни людям... Прыгай ко мне.
Всадница напротив протянула ей руку и была заброшена, - акробатки, - на петлю, предусмотрительным дроидом свёрнутую, драконьего белого хвоста. С широкой, как плавник, мягкой кисточкой. Смеясь, она положила голову на неё, соломенный сноп волос перепутался с белизной шерсти. Зарылась лицом, нравится, редко летала, драконий запах сладкой мяты... Связала шарфом подруги, а то ветер бросает в лицо, волосы длинные, по пояс... Да, Буро можно понять, пристрастное его беспокойство. Эта парочка олицетворяла гармонию противоположностей. Вместе они и не казались галло. Надменными галло... Два разных штиля: ледяной пустыни и расплавленного шоколада, полные противоположности. Карие, шоколадные, их не портили даже светлые ресницы, вишнёвые в сумраке, фиалковые на свету, глаза Лести смягчились ровно так же, но тревога не ушла с лица. Рука в руке сидели, пока Лести не сжала сильней и не отняла:
- Не могу поверить... Тебя и сейчас волнует пустячный выигрыш... Бисер... У кого?.. С закрытым лицом... Кто они, Чести? Что тебе до них?.. За десять бисеринок - одну бусину, за десять бусин - что там у вас дальше?.. Чести, ещё раз прошу, бежим из Гала-Галло! Сию секунду, отсюда, сейчас!.. Давай не вернёмся?.. Пока не поздно.
- За десять бусин - один узелок на шнурке, та-да-да!.. - Чести рассмеялась. - Ты не будешь гордиться мной больше - с узелком на шнурке?!
- Пожалуйста, Чести!..
- Нет, ты только посмотри! - черноволосая пацанка, хохоча, повесила короткий бисерный шнурок кольцом на ухо и покрутилась. - Мне идёт?.. Ещё бы! Издалека видно!.. Вот решишься ты, наконец, однажды, когда-нибудь, рано или поздно, а?.. Прогуляться на Южный... А я иду такая!.. И все видят: о, круто, десять Бум на Трассе! И все такие расступаются... И ты рядом со мной!..
- Ты шутишь над ним или он над тобой?.. Уверена, как на самом деле? Может быть, он подшутит в итоге, мишурный, пустячный, бисер...
- Пустячный?! Мишурный?! Не бывает мелких побед! Честных! Нечестных! Дорогих, дешёвых! Для-меня-нет!.. Все мыслимые победы, все вообще...
- Чести, перестань! Нам нельзя возвращаться! За этим я и тут... Гала-Галло пробит насквозь, он открыт для любого вторжения! Там хуже, чем у меня на сердце, так сквозит... Ты забыла Файф?.. Скажи, ты забыла?! Я нет, Чести. Я - нет... Он есть... Он никуда не делся... Я знаю. Его не разъела соль Великого Моря... Он демон, демон, понимаешь?! Он - не человек!.. Мадлен заигралась, тысячелетнее безделье сказывается... Цонг нашёл нас... Ты слышишь?! Ача!.. Я знаю, я чувствую!.. Чести, бежим! Сбежим из Гала-Галло!
- Ты несправедлива, - мягко ответила Чести, обнимая её светлым, бесстрашным взглядом хаски. - Мадлен не подарок, о да!.. Но до сих пор разве были проколы? Прежде грабителя? И она - не предатель... Успокойся, Лести... Ты говоришь о ползучей твари морской, которая даже не летает!.. Он нашёл нас? Большее, что он может найти - браслет с твоей ножки, если уронишь в море! То-то радости чудовищу!..
Лести прикусила губы. Вместо того чтоб успокоить, шутка ужаснула её.
- Лести, успокойся. Я согласна с Мадлен. Охотник что-то слышал про нас, и он блефует. Давай подождём. Смотри, что у меня есть... Последний. Завтра на других гонках, если выиграю, ещё возьму призом...
На крепкой, маленькой ладони клубилось облачко. Пробка от пробирки, опустевшая, выброшена прочь. Лести улыбнулась, роскошь какая... Из самой пробирки Чести вытрясла до капли морскую воду в облачко, зажмурилась, отвернувшись, руку подальше в сторону отводя. И обе захохотали. Шипение, треск, дым, пар, искры!.. Непосвящённый человек отдёрнул бы руку сразу. Но не опасно, разве искры в глаза, щекотно и только. С глухим хлопком сумасшедшее облачко превратилось в гриб. Ножка росла, поляна шляпки растекалась, и Белый Дракон с девушками остался под ней, укрывшей их синевой тени.
- Айда!.. Пока не уплотнилось! - Чести хлопнула дракона по шее, и он взвившись спиралью вокруг ножки гриба, вынес их, пробив коническую шляпку. - Йеесть!..
Чести спрыгнула на колпак воздушного гриба и стряхнула ошмётки его, пушинки. Крутая горка, края валиком загибаются. Пенная мебель для земли - одноразовая дешёвка, а для неба - одноразовая роскошь. На сутки хватает. Схемы её создания трудны для концентрации похитителя. "Колпаки" сделают не из похищенных, а на модуляторах Мелоди. Хотя, материал для них наверняка из похищенных... Так или иначе, роскошь. А по происхождению - школьная мебель! Предпоследней эпохи. Наверху колпака, лектор или воспитатель для малышни, по бортам остальные. Полудроиды катались как с горки, подбрасывающей! Надоест, основательно попрыгав на ней и примяв верхушку, устраивали пикник. С предосторожностями, нельзя воду проливать никакую, дырки прожжёт, равновесие утратит Колпак и всё, не усидишь на нём...
Покатались! Устали и растянулись наверху. Драконы, не желая покидать их, белые, усатые морды взгромоздили по краям, вздыхая, перефыркивась... И принялись раскручивать пенный, куском сахара блестящий конус. Драконы не покидали их, стремились рядом остаться... Кое-где на борцовских рынках считают это за плохой знак. Лести не бывала среди борцов. А Чести не признавала дурных знаков!
- Но-но, - погрозила им она, - не увлекайтесь, вокруг смотрите. Подальше от тучек, ладно?
- Ай, у меня голова кружится...
- Дроиды, раскрутите ей голову обратно!
- Ха-ха-ха!..
- Ты шутишь?! А я тебе верю, вот дурочка!
- Ой, не вру!.. Стоп, не крутите!..
Дроиды влекли сахарный гриб петляющим курсом вверх.
Чести не притворялась, пустячный, бисерный выигрыш, в самом деле, занимал её больше, чем невнятная угроза, нависшая над Гала-Галло. Дзонга она боялась меньше, чем другие, смерти не боялась вообще. С Лести, - и тут они радикально разнились, - противоположная история. Она изначально была одной из певиц вайолет, охотниц, чистых хозяек. А Чести вошла в их круг, потому что вошла бы в любой следом за ней. То вишнёвые, то фиалковые... То расплавленный шоколад... Скорее гонщица и азартный игрок, она превосходно охотилась с группой, отменно брала на слабо, заманивала на скоростях. В Гала-Галло скучала, была полезней остальных, охотно вылетая за новостями, за сплетнями и на разведку. И погоняться, как теперь. Но Лести так редко покидала облачный рынок, что гонки брошены на полпути, утренние не дали поймать Бум на Трассе, значит, завтрашние дадут. Непременно! Заготовленные сто тысяч аргументов противу беспокойства, анекдотов, - при Мадлен не расскажешь! - шуточек и сюрхантерских планов, - при Мадлен не стоит! - не пригодились. Лести совсем редко покидала облачный рынок... Ежедневный, еженощный дождь в пасмурном, стриженном саду... Давным-давно не летала вот так... Страх выгнал её и в распахнутом облачном небе растворился. Пропал... Обнявшись, летели и молчали, глядя на купы, долины, рамы... Мелькающие лучи, барашки рябые, над головой, далеко внизу... Морда драконья усатая... Лести заглядывала в глаза Белого Дракона фиалковыми глазами, на фоне облаков отражаясь в них, живой.
Глава 91.
Вот так живёшь себе, живёшь, коллекции, хитросплетения, игры и поединки... И дракон твой помнит небесных путей втрое против чужих драконов... Как - хлоп! - выясняется, что ничего-то ты не знаешь!.. Радоваться этому или огорчаться теперь? Густав открыл для себя и без оглядки окунулся в новый для него мир, рынок с сухим, незавлекательным названием - Техно.
Оказывается, дальше Пароля, прихожей Техно он и не бывал. Отчего назвали Паролем? Очевидно - случайных людей отсеивать! Издревле, когда ещё частным был, вроде Оливкового Рынка или Гала-Галло. Опустился на континент, а по сравнению с небесами, Морская Звезда многолюдна. На входе спрашивали пароли какие-нибудь, вопросы всякие задавали...
Прихожая напоминала с виду обыкновенные, захолустные проулки Южного, ближе к неторговым задворкам, ни то, ни сё. Ряды шатров не вплотную... Но сходство этим и ограничивалось. Потому, что ни содержание, ни даже вход в Техно заурядными не назовёшь.
Если рама Южного стояла отдельным прямоугольником, дверным косяком на земле, в обе стороны от неё прозрачное непроходимое марево, то рама Техно огибала его непрозрачной стеной. С набитой на иллюзорном металле текстурой смещённых пересекающихся кругов, заключённых в квадраты. Чередуясь по горизонтали и вертикали: три выпуклых, три вогнутых, и таким образом составляя один квадрат, символ Техно. Радиус рыночной стены обретал некоторую, сильно задымлённую прозрачность со стороны противоположной раме, но даже там различима условная сталь.
Сам вход, косяк имитировал лицевую панель какого-то прибора, кнопки, тумблеры, справа и слева два поднятых рубильника. Всю эту красоту можно было, трогать, дёргать, нажимать сколько угодно, ничего не происходило. По верхней шкале пробегали пронзительно яркие гусеницы световые, но они бегали всегда. А дальше прихожая, Пароль...
Те местные, что встречались на Пароле случайно зашедшему человеку, делились на два типа. Резко противоположных. На две стратегии выпроводить его! У настойчивых посетителей закрадывалось сомнение, переходящее в твёрдую уверенность, что старожилы тупо бросают жребий, кому там ставить шатры и кому достанется какая роль, лаской выпроваживать или наоборот.
Лаской, значит... Уяснив мотивацию посетителя, как "от скуки забрёл", проводить к подставке, где утверждено что-либо замечательно блестящее, весёлое, певучее, подходящее для игры. Мимо чего не пройдёшь. И оно будет расхвалено, продано, уступлено, забирай и уходи... «Следующее такое же? Что-то подобное?.. Да, конечно! Нет, не скоро! Очень не скоро, совсем не скоро! Это ж такая редкая вещь! Мы ж с тобой понимаем... Как сложно... Как долго... И мастер - чудак оригинал, с причудами... Ты ж понимаешь, друг, они технари такие... Что? А дальше в рядах?.. Нее... Там ничего интересного нет, откуда?.. Детальки, расходники, атласы старые... Без, без картинок... С картинками нет!..» Пройдясь по рядам, совершенно конкретным рядам, нетрудно убедиться в этом.
На Пароле марево торговых и дешёвые тряпки тентов идут до внутренней стальной стены, в точности повторяющей иллюзорную внешнюю. А с дальней стороны, до ряда шатров-атефактов... С закрытыми пологами, непрозрачных. Один сквозной, но кто знает про это? Кому надо, тот знает. Остальным изнутри Техно представлялся эллипсом, вытянутым в ширину, - прихожей, Паролем. Сам же Техно, основная часть, - кругл и велик.
В том случае, когда пришедший не выказывал желания купить первую, вторую, третью подсунутую ему безделушку, а предпочитал самостоятельно бродить от шатра к шатру, ища, любопытствуя, советуясь, он натыкался на сопротивление другого рода. С ним разговаривали сухо, доводя до сведения: не знаешь чего тебе надо, не лезь, узнаешь, тогда приходи. Конечно, если не мог назвать искомое. Механику известного типа... Мог, она через некоторое время кружения рядами "случайно" обнаруживалась в следующем шатре. Бывала продана, и покупатель отправлен восвояси.
Через сквозной шатёр проходили с гидом и свои.
Зачем такие уж препятствия? А зачем на Техно охотники и игроки? На внутренней территории девять из десяти товаров вообще без пирамидок. Остальные на них без шатров, и не постучаться. Мирный рынок. Так удобнее. Бродить, приглядываться, изучать. Пользоваться сообща. Только ловушек на нём и не хватало! Погружённым в изучение или проект действительно недосуг озираться каждую минуту. Гай был один такой на Южном, на Техно одержимых полно. Там и не считаются, кто хищник, кто нет, для них не главное.
Густав за Суприори следом прошёл мрак длиннющего сквозного шатра, отстав, ориентируясь на жёлтый, круглый ёжик стриженой головы, - чем-то, явно не ножницами, - ускакавшего вперёд. Вынырнул из узкого треугольника на свет и остановился. Как всё ново...
Во-первых: гораздо светлей, чем на материке в целом. Не на всём Техно, это обнаружится позже. Настолько светло разве в высоком небе. Во-вторых, и контраст разителен: совершенно отсутствует рыночная пыль, ни пылинки. Собственно и земля, как грунт, отсутствует.
Рынок Техно лежал перед Густавом плоский, мало-мальски отмеченный шатрами, мощёный весь. Мощение Техно, это его содержание, оглавление, указатели, история, загадки её и долгое, увлекательное будущее. О, сколько раз придётся Суприори одёргивать его с ужасом притворным и неподдельным, с громким хохотом: "Ааа!.. Дроиды, ты куда?! Стой! Чёрт! Иди рядом!.. Дроиды светлые! Густав, здесь нельзя долго стоять! Густав, здесь нельзя быстро идти! Туда нельзя поворачивать!.. Густав! Нет, не издеваюсь!.. Когда, когда нельзя... - днём!.." О, это сотая часть, самое начало...
"Густав, ради милости дроидов - никогда! - с дорожки на дорожку не перепрыгивай! Будет перекрёсток, на нём и свернёшь. Ну, куда же ты снова, Густав?! Да, волнует, ты богатый заказчик, да, беспокоюсь!.." Чего никак не ожидал, серьёзный охотник, рекомендованный заказчик... Он был молод, его подопечный, вот в чём дело! Молод и утомлён однообразием последних лет. При открывшихся возможностях не замедлил ребячливость проявить на полную катушку! Порыскать без конкретной цели... В местах по-настоящему неведомых, вырвавшимся на волю щенком, обнюхивая, на зуб пробуя всё подряд, дичась людей и увязываясь за ними.
Дорожки Техно, хоть и с технической целью, но полудроидами мощены, к прекрасному чутко неравнодушными. Доступное преукрашению его не избегло. Рынок Техно красив особой статью упорядоченной загадочности.
Не перепрыгивать с дорожки на дорожку. Даже там, где это скорей - перешагнуть. Главное правило безопасности на Техно.
Почему... Основу рынка составляют не отторгаемые от него модуляторы, работающие по отдельности, но объединённые в общую сеть. Рынок обрёл множество других модуляторов, к ним тоже проложили дорожки, но в них работает иная энергия. А исходную сеть завсегдатаи помнят как линии на своей руке. Разгадать её полное значение - общая мечта и цель. Поля же, что объединяют и поддерживают эти, первые модуляторы, излучениями текут вдоль дорожек. Проницают их в некоторой степени. Они безопасны, когда ближайшие машины не задействованы. Непредсказуемы при их работе. По-хорошему в этих полях нужно передвигаться обозначенными направлениями, с равномерной скоростью. Так навскидку определяется давнишний обитатель Техно.
Дорожки, которые первыми научил читать Густава Суприори, ходильные, повсеместной линией протянутые, мощены рисунком равновеликих разнонаправленных ящериц. Чей цвет указывает направление к выходу или от рамы, синие-красные. При дальнейшем обучении грамоте и символическому письму возымеет решающее значение хорошая память вкупе с умением различать тонкие оттенки цвета. Они - азбука.
Квадрат - общеизвестный, ящерка тайный символ Техно. По всей немалой площади разбежались они, провожая, указывая, предупреждая. Варьируя цвет и размер, длину хвостов, в остальном сохраняя форму. Много ли ответвлений с дорожки, всеми ли выйдешь к раме кружным путём, все ли головы ящериц синие?.. Все красные - впереди тупик. Ящерицы полосаты, ярко контрастных цветов? Район инструментов повышенной опасности. Чёрные с жёлтым? Нельзя без защиты, костюма-арефакта. Чёрно-красные? Нельзя без мастера, самому.
Удивительная атмосфера Техно, зональная, внесезонная... Прохлада... Сухая, лёгкая жара... Сквозняки нежданные, полные незнакомых, каких-то совершенно чуждых живому запахов... Полосы затемнения. Некоторые возникают на минуту. Некоторые пребывают, и дорожки светятся там, лучей не испуская, их видно, стопу свою - нет. Иные движутся плавно, как тень от облака по земле.
Мозаика не содержала помимо ящериц стилизованных элементов фауны. Геометрические фигуры, замысловатые орнаменты переходили один в другой, как развитие музыкальной темы. Изломанные и плавные, редко - растительные. Короткие. От площади - до площадки - до площади - до перекрёстка. Подлиннее, огибающие много площадей, рядом, вплотную, но, не давая выхода к ним. Одна дорожка, указующая - к - площади, пять разбегаются - от - неё... Наоборот. Мощение сотами означает свободное кружение по перекрёстку вокруг артефакта. Призмами и треугольниками - только в одну сторону. Соты дальним кругом, призмы ближним, понятно...
И это малая часть указателей движения, всепроникающая. Остальное - информация об артефактах, инструментах Рынка Техно. Частных, находящихся в общественном пользовании. Частных с допущением эксплуатации в присутствии хозяина. Ничейных. Присущих рынку. Чем Техно важен и ценен, и Вирту и атласы основополагающих знаний, и девяносто девять процентов инструментов его миллионы лет пребывают на своих местах. Так образуется система, традиция, преемственность. И мозаика дорожек, подсказывающая, в каком направлении что искать, какие свойства общие у искомого с артефактами из соседних направлений. Что чему источник, что следствие... Она дополняется непрерывно. Вдумчиво. Без суеты. Порой лично, но чаще коллегиально. Чего технари не позволяли себе, это снимать старую плитку, подозревая в некомпетентности прежде всего себя. Вроде бы данный оттенок не может являться связующим двух перекрёстков, но вдруг? Могут со временем открыться неизвестные свойства скрытой механики. Подумав, могли добавить в плитку значок "под вопросом".
Мало кто из завсегдатаев ориентирован на практический результат. На торговлю скрытой механикой. И на изобретенье ловушек. Нормальный ненормальный технарь, уставившись себе под ноги бродит день за днём, ему одному понятной, траекторией, пытаясь вникнуть в нюансы взаимосвязей точек его пути. Застывая пред артефактом подолгу. Бормоча себе под нос. Пытаясь осознать, какая тут общность, и с помощью чего можно проверить предположение... Известные по атласам, если находились таковые, характеристики артефактов он держит в уме. Дорога говорит ему, что предшественники пытались создать с их помощью, какие программы заложить.
Почему же нет этого в атласах, в книгах? Потому что и человеческие инструменты эпохи автономных дроидов предполагали дроида, как информативную и управляющую часть! Какого? Где сейчас тот дроид?.. И уж конечно не Чёрного Дракона, вольного на рынок зайти!
Сам способ кодировать сопутствующую информацию оттенками цвета, прилагая их к геометрическим формам - дроидский способ. Заменивший отчасти наглядность графиков и схем. Полудроиды оказались достаточно чутки к нему, восприимчивы. Технарю полудроиду, если он шёл по тропе добавления ингредиента от одной машины к другой, понятно по сгущению оттенка, где оптимальная точка, где рядом лежат плитки идеально сочетающихся оттенков, а где перенасыщенность. Где он вступает в область, не проверявшуюся экспериментально, требующую защитного костюма и специальных инструкций... Их же можно найти - вон... В той стороне...
Парадоксальный, перевёрнутый мир Техно! Снаружи его, ловя на пирамидки, их под артефакты маскируют, здесь - наоборот! Артефакты - под них. Кое-что, да, покачивается на остриях пирамидок. Но большей частью сокровища Техно Должны быть доступны всем, а поля вокруг них от дураков закрыты. Так что, держали их на весу магнитные, светящиеся конические поля, имитации торговых подставок! Хорошие, качественные имитации. Размыкающие поле. Убирающиеся перед началом работы. Чтобы совсем уж левый человек, сунувшись, залетев, как птичка в окно, забежав, как мышка в гостиную, не стащил и не поранился. А главное - не испортил чего! Для своих - пожалуйста.
Причина такой открытости понятна. Вне взаимосвязанного, взаимозависимого живого организма Рынка Техно инструменты ценности не имели, и даже не могли эксплуатироваться вне его специальных условий. Их настройки требовали определённых: гравитации, иных полей, температуры, освещённости, вакуума, звуковых колебаний, чистоты воздуха. Практически все - чистоты. И прежде чем перейти к их описанию, лаконичному поневоле, самое время обрисовать вторую после дорожек особенность пейзажа Техно - Столпы.
Рынок держался на Столпах, как собор на колоннах. На восходящих потоках волн, излучений, полей, образовывавших среднюю его атмосферу. Где требовалось, добавлены специальные Столпы под конкретные нужды. Некоторые делали темноту... Полный мрак... Общие - вне тропинок, вокруг площадей, по углам перекрёстков - стояли полупрозрачными колоннами. Вблизи не ощущалось ничего особенного, работу свою они производили сверху. Рассеивая частицы света, притягивая пыль, выводя, разрушая её, перерабатывая... А вот в сам столп зайдя... Запрыгнув... Можно было кое-что ощутить!..
Их было на территории рынка так много, и работали они так хорошо, не сбиваясь, не ослабевая, самоподдерживающаяся система, что обитатели Техно пользовались им как мебелью без зазрения совести! Те, что посерьёзней, технари просили иногда не собираться надолго в одном месте разом. Но кайф ведь!.. Бывало человек, затеявший эксперимент или обнищавший до того, что собрался замутить скрытую механику торга ради, шикнет на компашку оккупировавшую Столпы вокруг площади с инструментом: "Брысь, бездельники!.. Состариться вам на Мелоди, болтуны..." И подождёт пока воздух придёт в соответствие. Ему не перечили, кто бы ни был... Но ведь кайф!.. На соседней площади соберутся.
Столпы по воздействию двоякие... Или восходящая вибрация ощутима, эти прохладны. С закрытыми глазами кажется, что возносит Столп... Скоро выбросит за пределы высокого неба... В никуда!.. Или же не ощутима. Эти теплы. Тоже возносит, закрывшему глаза человеку представляется жёлтым светом солнечного дня. Естественно предположить усыпляющее воздействие, но его отнюдь не имелось. Скорее наоборот.
Общая эмоциональная сухость технического рынка очень скрашивалась ими, Столпами, возможностью посидеть, расслабиться в них. Поболтать. Или поиграть в них артефактами, самолётиками... Бумажные шарики запуская... Какие уронит, какие утащит?..
Густаву было ново, увлекательно и безопасно. Только его инстинкт грабителя с первых же шагов разочарованно застонал: "Э-эх, брать-то нечего... Да и как брать?.." Верно, верно. Если бы не гид и не увлекательная новизна самого пространства, артефакты, обнаруживаемые там и тут, повергли бы всякого гостя в лютейшее разочарование. Сходу. Их эстетическая ценность равнялась нулю... И практическая - сотой доле процента! Но это - много!..
Общие моменты Густав понял, чего не понять.
Площадка под артефактом мощена кругами от одного до нескольких десятков. По серебряному фону осколки эмали. Не орнаменты, редкие сближения точных геометрических форм, разных оттенков. Это информация основная. Записки, заметки. Читая её, самый знающий человек с Техно выглядел новичком или идиотом, отравленным оливкой, понуро, уставившись под ноги нарезая круги. Обходя, на артефакт и не глядя, на нём ничего не написано. По короткой дорожке между двумя ящиками может ходить день за днём. Чего хочет? Он хочет уловить, какая между ними связь. Как вещества, производимые одним, станут взаимодействовать с производимыми вторым модулятором? И какая прокладка им нужна. Катализатор? Наоборот? Закрепитель?.. Модуляторы - предмет исследований до сих пор. Не изученность их - тормозящий момент и он же перспективный. Производство чего-либо - побочный результат деятельности. Верней сказать, экспериментальное производство, как и задумано. Предпоследняя эпоха производила требуемое в иных масштабах, иными машинами.
Однообразие металлических коробок, распределённых по всей площади Техно, удручало. Различаясь величиной и пропорциями, металлические сооружения встречали жадный, любопытствующий взгляд за каждым поворотом, на пирамидках настоящих и фальшивых, на массивных постаментах и прямо на земле. Кубические, призматические, полусферами, вытянутые...
На гранях доминируют табло задач или пространство для голограмм, или прорези для считывания субстанций, круглые отверстия для их преобразования, закладываемых в большем объёме.
Области излучения голограмм помечены. Шкалы вертикальные, горизонтальные отображали иногда цифры, обычно цвета. Вне использования тусклые. Значком обозначался аспект, а суть этого аспекта разноцветными динамическими схемами, картами, графиками, где неподвижные или регулярно изменяющиеся тона служили осями координат.
Плоскости ввода данных очевидны.
Прорези для полосок с образцами веществ. Считывания и нанесения их.
На экране или голограммой высветится состав и выходы к взаимодействиям. В зависимости от модулятора: структура, примеры использования, способы наслоений подходящие и недопустимые. Сендвичи с другими веществами: пропорции, формы, прослойки. Влияние окружающих и образующихся внутри полей. Рекомендованные стабилизаторы. Лёгкий способ уничтожения. Модулятор преобразует малое число характеристик. Последовательно закладывая вещество в разные из них, надо учитывать и сопутствующее воздействие, и данные чётко задавать...
Несколько модуляторов Техно, Котлы - плавильные, настраиваемые печи, содержали Пурпурные Лалы. Смешение непредсказуемое, зато любого числа компонентов. Содержал и Жёрнов - мельница для сырья. Один из его продуктов - пластилиновая пыль. Впрочем, такое созидание почти баловство для них. Удающееся - давно известно, вдоль и поперёк изучено. Новое удаётся крайне редко и, что досадней, случайно.
Модуляторы для экспериментального созидания в боках имели меньше прорезей, больше круглых отверстий диаметром с палец, поуже. В виде цилиндрических палочек закладывались туда компоненты. На вид все одинаковые, восковые, облитые изоляцией. Модулятор сам ошкурит её. Пожуёт, погудит, состав заново считает. Основные сведения и предупреждения высветит на табло, дождётся подтверждения запуска и тогда... О, эти модуляторы не от воров стояли на настоящих торговых пирамидках! Из её пространства ничего не разлетится наружу... На силу дроидских законов полагались, чтоб обезопасить себя. Не всё будет работать на пирамидке, но многое... Бабах!..
Суприори показал Густаву несколько таких, утомившись тщетно взывать к его благоразумию, в надежде напугать. Обугленные, окружённые дымом в форме шатра условного пространства над пирамидкой, который не осел за тысячелетия. А снять... Боязно. Дымные, так и стояли безмолвным напоминанием о технике безопасности.
Подтверждая правоту тех, суровых привратников пароля, Техно предъявлял новичку, противу ожидаемого волшебства, очередной допотопный сундук, ржавый с одной стороны, тускло подсвеченный лампочками с другой. Гудящий сундук, испускающий дым, полоски индикаторные метрами. Техно, то место, где можно увидеть ржавчину как настоящий артефакт! Где вручную, химикатами боролись с ней. Где старинные инструменты отличить несложно по лоснящимся маслом бокам.
И у предметов внешность бывает обманчива. Железный куб, покосившийся от времени вдруг начинал дрожать. Плыли, смягчались углы... Вплоть до идеального круга. Цилиндр образовывал углубление в верхней плоскости, чашу. Вибрация гуляла по ней, выплёскивалась... Яркая чаша, не видно пустота светится в ней или жидкость, плазма... На глазах у зрителей гулкий звук, дрожь скатывалась в шарик. Возникал некоторый материал с удачно или ошибочно заданными свойствами, он послужит сырьём для другого прожорливого, задумчивого куба... "Ванна" называлась чаша и её размером ограничено создаваемое, но никак не обусловлены его формы.
Густав тоже стоял на цыпочках за чужими спинами и во все глаза глядел. Из отрывочных реплик он понимал такие слова, как: "я", "оно", "упс", "почему", "чёрт", "проклятье", "чёрт придонный", "все черти", "ха-ха, с тебя угощение"... И длинный ряд восклицательных междометий.
Коробки железные, одни коробки... За исключением Пан-Квадрата, полного вещичек интересных и понятных. Он не велик, в дальней части расположен. Посвящённый не скрытой механике, а простой, он был кроме того местом отдыха, лёгкого общения, обмена идеями и шестерёнками, детальками всякими, сломанными штуками. Ещё - головоломками, придумываемыми на нём и для него. Материальными и логическими. Вычитанными и сочинёнными парадоксами. То есть, кружок приятелей часа два подряд обсуждающий парадокс лжеца или последовательность курица-яйцо при их возникновении - обычная для Пан-Квадрата картина.
Материалы для модуляторов создавались редко в них, обычно в Собственных Мирах из похищенных. Как только обнаруживался новый атлас со структурой вещества или возникало предположение у начертившего схему, какими свойствами будет обладать, как взаимодействовать с имеющимся или изобретаемым параллельно... Человек нужен!.. Какие из них охотники?.. Заказы на человека делались вне Техно. Покупали людей. Олив, кстати, для Рынка Техно - регулярный поставщик. Удивительный полог его шатра, преисполненный лиц, отсюда. Наука древних и дроидских эпох столь же близка божественно-чудесному, сколь адепты её далеки от ангелов.
Спецификой рынка объяснялись вопиюще недроидские похищения на нём, на него. Не как правило! Но и не как исключение. Происшествием, чем-то из ряда вон выходящим они сочли бы похищение инструмента, но не человека! Да технари ведь небогаты, заказывали редко, вскладчину, как и разрабатывали проект. И всё-таки очень недроидские...
Ситуация когда похищенный человек день-деньской со связанными руками ни откупа, ни поручительства не ждёт, а только верной смерти, пожалуй лишь на Техно и встречается. Худшие преступления ненависти чужды. Близки полной слепоте. Он ждёт, а вокруг пирамидки страстно и до отчаянья непостижимо, незнакомыми словами ругаясь, споря над деталями, разработчики обговаривают последние штрихи. Страшными карами грозят тому, кто, унося общественное достояние в Собственный Мир, не по уговору превратит, а по-своему! И пусть на случайность, на невнимательность свою пусть и не думает ссылаться! Одержимые... Обычное дело...
Но и развязки похищений бывали неожиданные. Одна такая произошла давным-давно в Пан-Квадрате. В иной части рынка маловероятная. Там наглядней всё, если уж решили артефакт забацать, то известный. Вот тебе человек, вот тебе чертежи. А в Пан-Квадрате на досуге два приятеля побратима конструировали игрушку. Без спешки. Самим побаловаться, на Южном продать.
Вдохновлённые сказкой про сына-оборотня, который прекрасным конём позволял продать себя, но всякий раз возвращался к отцу, они решили: здорово, пусть их штука прибегает обратно к ним! Как игрушка она должна была представлять собой головоломку. Собранная - мяч, гоняющийся за кем-то, выбрасывая метящие, неопасные лучи. Убегать же ей следовало из спокойного, выключенного состояния. Чтобы подумали на кражу.
Детали есть, с запасом. Мощную пружину, движущую силу и способ завода надо было создать. Вокруг неё собирать уже придуманное. На этом застопорились. На механическом заводе или на морской воде? Разные совершенно конструкции. И та и другая подробно представлены в чертежах. Спорили, спорили... Проходивших мимо цепляли, выскажись за мой вариант!.. Их уже обходили там по большой дуге.
Похищенный день терпел это безумие. Он устал уже думать о своей несчастной судьбе. Успел изучить чертежи не хуже спорщиков и выучить несколько десятков их терминов. Плюнул с досады и воскликнул: "Хищники одержимые, поглоти вас Великое Море совсем! Давайте я сделаю оба варианта!.." Они переглянулись, вот честно, не приходило в голову... А что, работа не сложная. "Полетели..." - Сказал один похититель, забирая оба чертежа. Минутное дело, если не тупой, если, правда, разобрался. А не дождались их и через час, и на следующие сутки... Зато вернулись с горящими глазами, десятью вариантами завода и сотней идей на будущее! Так и остался парень на Техно, ключевой фигурой стал. И увы, таким же одержимым...
Почему не делают так постоянно? Но ведь хищники они! Индивидуалисты и коллекционеры особого рода. Сведениями делятся, идеями, артефакты используют сообща. Но воплощать предпочитают свои идеи и своей рукой. За миры опасаются, минута пребывания кого-то несвязанного может стать полной катастрофой. Бывает иногда... Кто задолжал, кто бесстрашен. Он, к примеру, такой. Третий побратим Ноты и Ментора - Свасти.
Случались бессмысленные и азартные дуэли технарей. Один бросал, сколько-то людей принимали вызов на создание вещества агрессивного в определённом аспекте, ярко проявленного. К сроку приносили образцы. И один из котлов, высвечивая стадии разрушения, высвечивал и победителя. На дуэлях злых, сырьём для победителя мог стать проигравший. Но поскольку степень осведомлённости примерно равна, он отделывался службой в чужом Собственном Мире, благо требуемое создать умел. Ну, а если не умел...
Из механики наиболее интересна в изучении, эффектна в применении и дорога на Южном - скрытая. Она завязана на свойства материалов. А они в свою очередь выражаются тремя сущностями, принципами или тенденциями, образующими бессчётное количество вариаций. Соотнесённые с тремя цветами. Устойчивость - жёлтый. Преображение - пурпурный. Рассеяние - синий. Каждый содержит все три и влияет на соседние: консервируя, преображая, рассеивая.
Технари нарочно, - есть специальные тренировочные альбомы со шкалами для этого, - и по ходу дела приучали себя к восприятию чрезвычайно тонких переходов цвета. Оттенки были их азбукой и энциклопедиями.
Из коммерческих проектов обитателям Техно удавалась что-то, вроде марблс. Всякого рода мячики, и с норовом, с секретами. Фейерверки, продаваемые на Мелоди, пенная мебель для Собственных Миров, - тот же фейерверк по сути, - на месте расправляющаяся, и вручную её легко доработать. То есть, скрытая механика, но одноразовая и очень простая. Ярко, быстро, понятно. Продать легко. Воды добавил, выключателем щёлкнул, получи красотень и удобство, все довольны и счастливы. Требуется один компонент основой, три-четыре гранулами, замедлитель, запал. Точность требуется и ничего кроме.
Лишь бы удержать внимание и подопечного возле себя, Суприори болтал не умолкая... «Сочетание веществ, принципиально способных стать взрывом салюта, на шкале любого модулятора отобразиться сходным образом. Область тёмных тёплых цветов резкой красной чертой отделена от холодных, плавно переходящих в блёклую синеву...» Бла-бла-бла... Возле каждой железной коробки по нескольку слов, по чуть-чуть...
Густав не удержался и на выходе, на Пароле купил фейерверк.
Глава 92.
- Слышь, борец, или кто ты там, - буркнул в его сторону смотритель Пароля Унцито, - Техно такой рынок, на который предпочтительней приводить людей, хотя и без этого обойдёмся, чем уводить с него. Ты меня понял? Те, что уже внутри, тут и пригодятся, ага. И споры тут решаются - словами.
Зыркнул на Густава разными глазами, по-детски ясными, напомнившими подкрашенное лакомство монпасье, прозрачную сладость с капелькой Впечатления внутри. Светло-карий и голубой под нахмуренным лбом. Но провожатого дал. Вернее, к нему направил.
Суровый приём встретил Густава потому, что на сей раз он отправился без Суприори, и не по делу, а это видно всегда, на лбу написано, даже у него, охотника мега уровня. Но ему очень хотелось.
Придирчивый Техно заинтересован-таки в новых, хорошо соображающих людях и организует иногда открытые, просветительские экскурсии для несведущих, давно набивавшихся в гости. Объяснение принципов, демонстрация функций, возможностей на примере модуляторов узкого спектра.
Начиная сначала...
- Название этих ящиков, - руками не трогать! - можно трактовать двояко: как то, что оперирует модулями, компонентами, читает их, и как "моделяторы", то, что создаёт модели. Для первой функции служат пистоны - полоски с нанесёнными образцами, - да, под изоляцией они, ногтем не царапать! Отобразится, покажется результат, если вы подождёте слегка... Видите, какая хорошенькая цветомузыка?.. Это он и есть - результат... То, что в руки взять можно? Из других получается, пульки. Палочки круглые видели, из них. Почему "пульки"?.. Выстреливают иногда!.. Если промахнуться с сопутствующим!.. И если сломать... Проверять не надо, ладно?.. Вы уж поверьте мне. Регенерируется-то кожа быстро, а вонять тут будет долго... Вот здесь, стилусом на голографических листах задаётся структура, форма, поочерёдно слоям, всё по очереди, постепенно всё... Решёточку выведем вроде миллиметровки. В объёме. Рисовали когда-нибудь объёмным стилусом?.. На, попробуй. Ха-ха!.. Шарик?! Нееет это не шарик!.. Это скорей огурчик! С хвостиком!.. Ну, куда ты повёл!.. Ха-ха, таким марблс партию не сделать!.. По точкам, представьте себе, точками надо шарик задавать. Мало ли, что стилус объёмный!.. Он для решётки объёмный, а не для вас. Не вам жизнь облегчить, а чтоб точку ставить в пространстве. Устойчивое?.. Отвечаю... Раз в сто лет получается. И существует доли секунд. Если материалы не соответствуют формам, уравновешенность - полям, компоненты друг другу. Атласов стабилизации нет, надо угадывать. Для каждого слоя... И чтоб в свойства не вмешивались. Ты не на Рулетки обычно крутишься?.. Туда не все приходят играть... Модуляторов много, настроек мало. На разную чуткость, разные аспекты заточены. Мы и общаемся, как можем, делимся тут...
Забрал стилус.
- Кругленькие, отсчитываем вот так... Снова отсчитываем, не торопимся... Круглые-прекруглые, шариковидные, сферичненькие марблс!.. Причина того, что они удадутся нам сегодня, модулятор этот-от за шестьдесят процентов ушедшее, спросив, правит сам... А то и я промахнуться на ручном в два счёта могу. Но этот - исправит. Хорошая машинка, понимает меня...
Так приговаривал и отозвал от модулятора, уселись в кружок. На ткано-пластиковой, специальной подстилке пульки разложил. Снизу подсвеченной, чтобы сквозь изоляцию виден был разный цвет. Иначе и показывать-то нечего, заскучают, разбредутся, разбегутся...
Карат. Биг-Фазан Карат по прежнему, полному имени.
- Сколько нас?.. Так, шестнадцать человек, славненько. Шестнадцать, семнадцать, то есть, и сделаем. Разберём каждому по штучке? Или туточки и разыграем, кто-то уйдёт с добычей... С комплектом свежим совсем... Я? Не в счёт, зачем, я не играю, так себя приплюсовал... Я поиграю с недомарблс, вот разложены... А с марблс уже вы... Вы-в-игрушечки...
Среди обитателей Техно этот юноша, их общий гид, для тех, кто останется - куратор, выделялся не только повышенной общительностью, снисходительностью к глупым ошибкам, дурацким вопросам случайных на рынке людей, но и внешне. Среди коротко стриженных, до ёжиков, - как Суприори объяснил Густаву: "Мусору меньше, и не вляпаешься ни во что..." - Карат длинной шевелюрой напоминал Олива. По спине - в четыре пряди плетёная широкая коса. И по плечам на грудь спускаются - из трёх прядей. Не будь высок и крепок, показался бы девушкой распорядительницей на Техно. Но так - лишь издали, вблизи несколько подавлял размером. В прямом, но не переносном смысле – смотрел свысока. Разговорчивый, с прибаутками, уменьшительными словечками. Помнящий всех по именам, даже единожды сунувших нос покупателей, даже за компанию с ними пришедших людей. Бог Пан-Квадрата, переспорить его невозможно, уйти, недослушав, уйти пока он с кем-то бодается там - слишком глупо! Приветливый. С мягким, точным овалом лица, манерой щуриться, улыбаясь. Так, что щёки и нижние веки поднимались. Лучики бежали от уголков глаз, прикрытых до полукружий. Тёмные, зрачка не разглядеть.
Биг-Фазан никаким настоящим фазаном не был, а перекочевал он на Рынок Техно - с правого крыла. Когда-то очень давно. Настолько, что и первое имя забылось, и с Махараджей разминулись они во времени, конкуренции не случилось. Карата, предпочитавшего лохмотья, удавки, непостижимой высоты и скорости фазаньи прыжки, сменил лидер змеиной пластичностью близкий к вирам. Но по духу, конечно, не вир. Теперь и он ушёл, каким-то будет следующий...
На Техно Карат уже не первое тысячелетие. Старожилы рынка редко и неохотно сходятся с ним, ситуативно, по делу. А это кое о чём говорит. О многом... Часто и плотно - торговцы, заказчики механики. Под его, но и не только, началом осваивают рынок, курсирующие разноцветным дорожками, будущие технари. Их и называли соответственно - курсики. Курси, кусики. Чуть насмешливо. Один Карат умел произнести "кусик!..", указывая на грубейшую ошибку так, что подопечный таял, а не вставал на дыбы, и не думал обидеться.
Невозможно за тёплой улыбкой, за лучиками сощуренных глаз разглядеть борца, избавиться от которого мечтало всё правое крыло Южного. Одолеть? Ха-ха. Объединившись? Ха-ха три раза. Пытались, и где они... Карат стал шатровым борцом на закате карьеры. Прежде – уличным разбойником, навёл шороху, едва с насиженного места не согнал правые борцовские ряды. А начинал - небесным.
Его привела на земной рынок личная катастрофа, в этом не оригинален никто. Мир потерянный, испорченный, гибель любимого, или затворничество его - четыре толкающие вниз беды. Третья в случае Биг-Фазана. И поскольку на небесный поединок ушла его девушка, чтобы погибнуть - какая глупость, за приз! - с борцами правого крыла, на него Биг-Фазан и опустился…
А небесным, не облачных рынков, а верховым - борцам редкой категории, земные - не ровня. Там очень сложно, иначе всё. Иначе под сложные условия подстраиваются тела полудроидов. Небесные не снисходят до земных рынков, на их счастье. Карат "снизошёл"... Окунувшись в неутомимое хищничество.
Личной мести он не искал, не находил в себе сил для охоты комодо, выспрашивать, лгать, караулить. Даже имя её вслух не мог заставить себя произнести. Чистое... Перед кем? В чьи уши, будь они прокляты... Он набросил невод на озеро целиком, и методично уничтожал его. И это общее у несчастий, толкающих вниз: ослепление, обезличивание. В любое время дня он падал на борцовские ряды, как коршун на цыплят, из точки в небе. Выпустив когти, впуская их. Бескорыстный. Безмолвный. Не вызывал, не предупреждал. Условий не ставил, откупа не брал. В пепельно-сером растрёпанном костюме. Способный перемахивать два, три ряда одним прыжком. Отталкиваясь от тента, четыре и пять... Буквально падал на голову с захватом, который уже не разомкнётся... У него была особенность: взлетал легко, ну скажем, как пемза брошенная, а падал как железное ядро... Жалкое зрелище представляли тогда их ряды. От шатра к шатру кочевали группами, короткими перебежками.
Таков был Биг-Фазана затянувшийся дебют. После остыл, перезнакомились, договорились. Стал идолом правого крыла, солью. По тому хоть можно судить, что от камней и металлов происходят их прозвища, а его от карата, единицы измерения.
Что-то хорошее можно ли сказать о нём того периода? Пожалуй. Местные борцы принимают хозяек на равных, обеспечивая им яркую и недолгую жизнь в лучшем случае, а обычно - способ самоубийства. Но не Карат. Он не охотился на хозяек, вызова не принимал от них. Вовсе.
Собственно, девушки, подруги местных борцов и добились перемирия. Тайм-аута поначалу. Переговоров. С целью террор отвести в некое приемлемое русло, в рамки общепринятого. Удалось. Начались годы, когда правое крыло существовало, как бы им ни хотелось думать наоборот, на его условиях! Добровольно... В какой-то мере... Его обожали, да. Точнее, вот есть механизм, он полезен, доступен, с разных сторон, он делает много чего, но в середине - адское пламя. И без него никак, остановится машина, станет холодной железкой. Они гордились им, чувствовали себя особенными на Южном и на облачных борцовских, с визитами прилетая... И старались держаться как можно дальше! От соли их мира, от муфеля, от адского пламени.
В радужном расположении духа, что не часто, но случалось с ним, Биг-Фазан соглашался выступить против нескольких, до десяти, хозяек. Зрители ставили на успешность каждой. На их общий успех - кому ставки не жаль! Иногда игра с чем-то пачкающим, с маркерами. Иногда - на связывание, кто из хозяек окажется увёртливей. На его связывание?.. Они с тем же успехом могли бы ловить дроида, шаровую молнию или смерч в океане! Такие сражения, нетипичные для правого крыла, имели зашкаливающее число зрителей, редкий случай посмотреть на Пепельного Биг-Фазана "бесплатно". Безопасно... Не отвлекаясь на размышления о своей дальнейшей судьбе... Перенимались другими борцами, способствовуя смягчению нравов на этом крыле. Исподволь, как обычно и бывает.
Из постоянных каждый шатёр дважды в сезоне выставлял против него бойца или сколько найдётся, ха-ха, желающих. Подразумевалось, что он вызывает хозяина шатра. На практике они, конечно, находили замену себе. Не найдя, когда подходила очередь, снимали шатёр и уматывали! Хотя к тому времени не каждый поединок с ним оказывался фатальным. Карат стал причиной перехода стольких закоренелых хищников на левое борцовское крыло! Изменить стиль жизни радикально они не способны... Стать затворниками, увлечься коллекционерством. Гонки скучны, игры пресны... А формальный переход на левое крыло невозможен. Оставалась настоящая работа над собой, своими воззрениями, привычками. Результат имелся. Кто бы предрёк им такое, долго бы смеялись! Доброе дело по факту совершил.
Причиной падения Карата была невосполнимая потеря, причиной умиротворения - время. Гнев утих. Фигуры противников обрели лица. Нежности не внушавшие, заурядные, разные... Человеческие лица. Ненавидеть устал.
Что вдруг случилось, неведомо. Но случилось - вдруг. Одномоментно Карат исчез с правого крыла, через короткое время появившись на Техно.
Спустя годы, хоть полудроиды не сильно меняются лицом, кто из его борцовских знакомых признал бы в смотрителе Рынка Техно пепельного Биг-Фазана, жуть атакующую с высоты?.. Косы он сохранил, одежды пепельного цвета, шаровары, юбки поверх, накидки, плащи, многослойное, многокарманное, фазанье... Ерунда, показательная в смысле характера, но ерунда. А что по-настоящему интересно, Карат такой нераскаявшийся хищник, которого навещают дроиды. По своей инициативе, не раз... С недружественными визитами.
Технарь Карат изобретал оружие. И не раз они отнимали у него оружие. Отнимали и чертежи.
Перед Чёрным Драконом трудно устоять. Невозможно. Эти дроиды третей расы имеют право, обязанность покидать за порогом хищничества. Имеют право и отождествляться, не спросив разрешения. Можно сказать, «внушать страх» - их законное свойство. Оба слова тут не подходящие, не «внушать» и не «страх»… Вращающиеся, пульсирующие зрачки ящера, стоящего на задних лапах вбирают человека. И дроид не стремится понять, напротив, он отождествляет с собой. Он сам, мысленно кладёт требуемое в свою когтястую протянутую лапу. На определённой стадии отождествления, которое полным не бывает никогда, ему в лапу требуемое кладёт и человек. Такое свойство, близкое подчинению воли, близкое дроидам желания. Из-за чего, Чёрных Драконов контролирует тоже автономный дроид - Гелиотроп сам. Сфера деятельности телохранителей узка и сильно регламентирована. Отступления караются суровей и быстрее.
Не правило для них действовать внушением. Имеются варианты…
Стена чешуйчатых ящеров окружала Карата в небе или даже на рынке. Сдвигалась на шаг, отсекала изумлённых свидетелей, следовала за ним, глухо рыча, требуя... Нельзя хищнику закрыться в Собственном Мире! И Карат не прятал созданное в нём, выносил. Рано или поздно отдавал. Схему, чертёж. Он наизусть помнит. А воспроизводить?.. Какой смысл, если отнимут?
Дроиды запомнили его как отдельное явление и следили за ним. Подобным образом и за коллекционерами запретных Впечатлений следят, когда достоверно их вычислили.
Карат так возненавидел Чёрных Драконов, что это распространилось на дроидов в целом, включая ездового. На Белом Драконе редко летал для удовольствия. Через шатёр - домой и обратно - на Техно. По континенту - ногами. Здесь дело не в том, что существовать, окружённым рычащими ящерами, невозможно, а в первом, применяемом ими реже, способе…
Разумеется, Карат пытался выиграть в гляделки у одного из драконов, бывшего своего... И проиграл. Как человеку, проклятье!.. Ещё одна из причин ограниченья контактов: нет общей земли - соревноваться дроидам с людьми, а чувства-то у людей человеческие, по себе меряют. Без драки отдал свеже-созданный артефакт, дрожащей рукой положил в когтястые лапы... Белки круглых глаз пульсирующих, яростных, девственно ясны... Сам положил... Что это значит для борца, а? Вот потому стена драконов предпочтительнее. Путь напоказ, путь случайные зрители удивляются, расспрашивают, а всё-таки вмешательство меньше, мягче. Не обидно проиграть стене, явление природы, что такого... Карат и тут стал исключением. Или его бывший дракон?.. В общем, они виделись чаще, чем оба хотели.
Появление и исчезновение дроида сопровождалось прояснением неба, до золотого, едва не до солнца. И тёплым ветром, разметающим пыль, мелкие камешки... Дроидские извинения. Отвергнутые. Они бесили ещё хуже, грабёж и унижение. Карат целью поставил себе выиграть у дракона. За счёт хитрости, умом. Знал бы он, как это нетрудно, обхитрить ящерицу... Знал бы, как дроид видит человека, как не враждебен, не противопоставлен ему...
Взял паузу. Думал, думал, думал... Разучился заметки рукой писать, всё только в уме. Воплотил без проб, разом. И встреча, не заставившая себя ждать, позволила хищнику отыграться.
Узкому кругу это известно... Биг-Фазан Карат - изобретатель медянки отододи.
Удавки отододи использовались задолго до него. Верёвка и верёвка, неравномерной тяжести, ну и что... Не запретно. Он придал удавке свойства скрытой механики и создал сразу две.
Когда чёрный ящер, - ну, надо же, ждал целую стаю! - предстал перед ним на безлюдном, вечернем Техно, Карат был готов. Стремительно и злорадно вскинул оружие в правой руке над головой. На себе первом испробовал... Скользкая, медная змейка стекла ручейком и замкнула кольцо поперёк груди. Теперь главное выждать время. Выдержать. Он крепок, борец, но изобретение его сильней. Дроид метнулся, скрипнули когти по меди, устремляясь за своим хвостом чёрный обод тепла растёкся вокруг медного обода, вихрь рычащий... Вернулся в свой облик.
Трудно дышать... "Нетерпеливый дроид, - произнёс Карат с трудом, - подожди немного. Скоро заберёшь, за чем послан". Злорадство его возросло бы стократно, знай он ситуацию с той стороны, как подставляет дроида, какова выходка его: Дроид-Виновен-в-Самоубийстве-Человека... Тот рык, который счёл проклятиями, это он слышал повторяющееся имя своё на дроидском, драконьем, необщем... На языке для любви и надежды, и отчаянья, первом от возникновения существа.
В своей мстительности Карат едва не просчитался. Ещё немного, и погиб, помутилось в глазах, когда одной рукой освобождал в кармане вторую медянку. Она поранила его, втираясь между первой и телом. Но обвилась. Обе скрипнули и упали. Карат облизнул пересохшие губы. Демонстративно неторопливо поднял. Безопасными мотками сложил и отправил обратно в карман. Урчание ящера прекратилось. Лапы скрестив на груди, дроид осмыслял обе функции. Две стороны медали. И не потребовал отдать. Позже владыки подтвердят его вывод, согласятся.
Нависавшая чёрная гора исчезла, тёплым ветром не повеяло. Карат должен быть доволен. Изобретением. Реваншем. Он и был доволен, пьян горькой радостью хищника. Которую не проглотить и не выплюнуть. Он упал в восходящий поток ближайшего Столпа, в тепло, которым на этот раз обделил его, давно ему не принадлежащий дроид. Старые, без ответа оставшиеся вопросы душили его, как эта горечь, как ветер Столпа возносили его, повторы, повторы без ответа... "Почему?.."
"Дроиды ни на что не годные, грабители в чешуе, почему?! На что вы нужны, ведь она была - чистая хозяйка!.. Почему дракон не защитил её, ведь не в шатре, в небе!.. Как ты смеешь грабить меня, человека?! Ты выступаешь против меня, а он?! А её дракон?.. Поему он не выступил против них?!" Конечно, выступил, но что он мог против людей?.. Только сбивать. Группа против группы, два лагеря, две стаи противников небесных… "На что вы годитесь, зачем вы нужны?! Или выбираете, из прихоти выбираете, кому помогать, а кому пропасть?! Ну, так и я выберу, без вас!.."
Давняя история. Не осталось и следа тех страстей в его, Карата мягких чертах, прищуре, прибаутках. Медянки и схемы их разошлись по свету, жили своей жизнью. Вот, Густава придушили и спасли. Всё перемешано, переплетено. Взаимосвязано.
Перед модулятором Густав, затерявшийся в числе шестнадцати курсиков, видел подобного себе - охотника. Карат из самых активных экспериментаторов Рынка Техно, и нуждался в расходных.
Исследовать свойства веществ на пистонах ещё туда-сюда, соотносить их со структурой. Воплощать из пулек, если время девать некуда, не к спеху, для развлечения. Уяснив же структуру и просчитав её для слоёв, воплощать куда проще в Собственном Мире. Все так делали. Небольшое количество чистых хозяев Техно возились с модуляторами, где Пурпурный Лал запускает последовательность реакций... Результат - красочные фейерверки! А задумываться мог и металл!.. Они не отчаивались, по-новой!
Но Карата не интересуют звёздочки фейерверков. Ни задуманных, ни случайных. Он стремился изобретать ещё и ещё модели оружия, которое пройдёт сквозь дроидские фильтры.
Устав от мельтешения шкал и спектров перед глазами, замучившись держать в уме, плюсовать, делить через прослойки и катализаторы, он отвлекался на поиск принципиальной идей. Удалялся в Пан-Квадрат, там проводил дни. Отчаявшись вывести односложную, ярь-медянке подобную элегантность замысла, обратно нырял в свойства материалов с головой. Требовались расходные, сначала без стабилизатора их взаимодействия посмотреть... Если они те, то надо, значит стоит тратить время на расчёт стабилизатора, как его добавить. Замедлитель, основу. И его рассчитает-то Карат на пистонах, в малых дозах проверит, а воплотить... Расходные, расходные...
Курсики, которых сопровождал, учил, с которыми без утайки знаниями делился - поле его охоты, как Южный - угодья Буро. Зато и смотрителем, гидом бывал часто, охотно. Со старожилами информацией собранной на своих кусиков делился всегда. Люди - это будущее Техно. Откровенно излагал, кто сообразительней, кто поглупей, от кого будет польза всему рынку, а от кого не особенно.
Люди с хорошей памятью ценны. Тонко различающие цвета. Люди с парадоксальным мышлением ценны особо, даже если от них один шум и беспокойство, и они не производят впечатления технарей. Кто-то богат и на Пароле может прижиться, торговать. Кто-то может на Пан-Квадрате увлечь, разговорить молчунов, сводить вместе одиночек Техно, подвигать к новым идеям. А кто-то так, середнячок... Кто-то случаен и беден... Ориентировался ещё на то, компанейский ли, станут ли человека искать. Выбирал тщательно и непредвзято. Исчезновение человека на Техно не должно привлекать внимание. Выбрав, делился. Существовала очерёдность... Техно - это рынок. А рынок - это хищники. Всегда.
- Ну что, кусики, - призывая ко вниманию, повысил голос Карат, - делаем честные марблс, или как?..
Он подмигнул высокой, тонкой, как луч из рамы, девушке, знакомой по Рулетки. Таких азартных игроков ещё поискать. Строгая, с чёртиками в глазах она коллекционировала игры, игровые принадлежности, включая жульнические и фокусы. Айва. Но большинством голосов народ пожелал честные марблс, без меченых с особыми свойствами. Что ж, как скажете...
Без преувеличения... Для досуга полудроидов марблс тоже, что связные Впечатления для их совершенных тел. Превеликое многообразие наборов шариков, различающихся размером, цветом, количеством, весом, взаимовлиянием, счёту не поддаётся. А помноженное на варианты игры!.. На выбивание из круга и ряда... На попадание в круг, ряд, в объёмную голографическую фигуру при магнитном поле или невесомости... Ближе к центру, прямо в котёл... Этим боком, тем боком, не тем, не этим - они имели экваторы, сектора, постоянные и скользящие точки окраса...
Марблс... Шарики катящиеся по любой поверхности, по специальной поверхности, по воздуху... В плоскости поля, образованного четырьмя другими - объёмный мрблс... На бесконечно скользком поле, стремительный... На шероховатом ради подскоков задуманном... В плоскости образованной двумя и вращающейся вокруг того шарика, что окажется возле центра, тем быстрей, чем ближе к нему, и сложней его оттуда выбить...
А способы подачи?.. Броски с двух пальцев, с ладони щелчком, с воздуха же!..
Или марблс для больших помещений, где бросают кистью, с замахом... В препятствующем поле, как по волнам блинчики. А с рикошетом ради попадания в цель после максимального количества рикошетов?..
Командные двух, трёх, четырёх, пятицветные сражения... Шарик зажатый между вражескими цветами выстреливается за поле игры... Перекрашивается, присваивается... Серии игр. Марблс-поддавки...
А противоположные всему - липкие марблс?!
О, не перечислить, сколько их разновидностей породила фантазия, помноженная на скуку! Марблс - нечто базовое, универсальное, заменяющее собой настольные, карточные игры... Требующие концентрации, многофигурные... Близкие к шахматам и основанные на чистой случайности, вроде лото. Марблс - жизнь в миниатюре...
Марблс-коллекции... Марблс-амулеты. Ими не играли, а носили с собой. Проиграв же таковой в запале, шли за ним в чужой Собственный Мир, проигрывая и себя заодно... Ну, это некоторое преувеличение. Проиграл ведь такому же чокнутому, наверняка с амулетом в кармане, а воспользоваться чьей-то общепонятной страстью во зло - неблагородно.
Распространённость этих шариков характеризует уже то, что кармашки, кошельки, сумочки для марблс, оправы, чтобы носить их бусами, уступают в популярности только украшениям и одежде. Но и тут, помимо карманов - ячейки для пуговиц-марблс...
Партия, "заход" в марблс - способ представиться познакомиться с чужаком, сблизиться с гордецом, помириться с другом, переговорить о деле, подкупить кого-то открыто, проиграв ему ценный набор...
Когда компания есть, а с фантазией плохо, первый вопрос: "Погоняемся или в марблс?" Возможность игры - наличие одного комплекта, минимальный комплект - одна штука!
Но бывает позатейливей, такое... Оглашаются в узком или широком кругу, например на визитёре, облачном Рынке Горн, время и подробные условия турнира. Желающие принять участие в нём должны успеть обзавестись шариком или несколькими, как обговорено, со свойствами скрытой механики, которые не обязаны оглашать, но которые, по мнению игрока, приведут к успеху. Ищут, выменивают, заказывают... За соперниками шпионят... Подобные турниры собирают много зрителей. Бывает, что на таком выясняют отношения. Тогда зрителей нет, а ставки ещё выше.
Карат не сильно увлекался марблс, но всё же в набор лично он добавил бы шарик с лукавыми свойствами. Создавать интересней и играть веселей... Нет, так нет. Приступили.
В первую очередь марблс - предмет любования и коллекционирования. Значит - определиться с шиком, с цветом. Он должен быть притягателен и оригинален. С привлекательностью никаких проблем, есть даже таблицы, учитывающие освещение и время суток, материал и подтипы его, в данном случае стекла. С оригинальностью - даа... И всё-таки, нет ничего невозможного. Юноша, севший возле Айвы, и ещё двое напротив выделялись из ряда, наведя Карата на мысль. Отличал их цвет кожи.
Тот очевидный факт, что полудроиды светлы, светлокожи, в некотором смысле иллюзия. Следствие работы, производимой огоньками дроидов в теле. Не пребыванием, а именно движением их, и наличием общего поля Юлы, охватывающего землю, сгустившего напряжение над континентом. Даже если базисный код полудроида предполагал тёмную кожу, у Восходящего, пересекшего поверхность океана, она кажется много светлей из-за совокупного воздействия этих технических моментов. Загорелыми они становились обычным образом, от солнечных лучей.
А до эпохи высших дроидов существовали не только разные оттенки, но и узоры на коже, привнесённые предпоследней эпохой. Не выходящие, за пределы разумного и хорошего вкуса. Темнокожему базису присваивались очень шедшие ему узоры шкуры питона, древесной текстуры, леопардовых пятен. Белокожие базисы типичных узоров не приобрели, разве спирали, тоже неяркие.
Так вот, Рынок Техно, лишённый пыли, наделённый специфическим полем от своей иллюзорной стены и Столпов внутри него, оказался таким местом, где люди с тёмной кожей и выглядели таковыми. Не как Изумруд, непроглядной, иссиня-чёрной драконьей чернотой, но прекрасно-золотисто-глубоко-шоколадными... Зная это свойство рынка, не без тщеславия они предпочитали на нём минимум одежды. Питоний крупный узор охватывал юношу полностью, от подошв до коротко стриженой головы. Различимый вблизи и при прямом взгляде, размытый издали и под углом. Украшавший безусловно. "Неплохая идея для марблс. Кажется, таких я ещё не видел..."
Общественный модулятор типа "фазы целых чисел". Артефакты он создаёт самые простые, зато долговечные, так как, снабжён портом для отвердителя. Площадка, где был установлен, достаточно велика. Полукругом разместились любопытствующие, курсики.
В отдалении на восхитительно тёплом потоке одного из столпов сидел не участвующий юноша. Наблюдавший, тем не менее, зорко. Имевший интерес и к Техно, и к левому крылу Южного, борец. Дабл-Пирит нанял его присматривать за Ауроруа. Одной из шестнадцати.
Как и большинство хищников, внезапно нашедших свою любовь и переживших кульбит жизненный тем самым, Пирит стал немного деспотичен и тревожен. Наличие у Ауроруа Чёрного Дракона не казалось ему достаточной защитой. А после того, как сам, на Техно с ней приходя, засыпал всякий раз, едва гид со своим бормотанием останавливался возле модулятора, решил, что стоит перепоручить... Невозможно, какая скука. От мозаичных дорожек рябило в глазах, рынка он не знал, традиций его и опасностей. А монотонное "бу-бу-бу...", ни слова не понятно, кого угодно усыпит!.. Предложенные услуги профессионала оказались весьма кстати. Фианит, так его звали. Камень. Борец. Но - синтетический, и к борцам и к Техно подходящее имя.
Карат усмехнулся, поняв, чей телохранитель. Ауроруа, что касается его, Карата интересов, на Техно - в полной безопасности. Он крайне редко встречал и очень ценил людей с абстрактным мышлением. А эта изгнанница успела задать несколько вопросов, причём по теме, устройству модуляторов, поставивших его в тупик новизной подхода. Ведь схемы-то модуляторов есть, они просты... Инструкций к ним нет!.. И схемы, в самом деле, однотипны, объединены неким примитивизмом, а его суть... В общем, тут есть о чём подумать...
Ещё у неё была манера, о чём бы ни шла речь, спрашивать: "Только так? Исключительно так?" Устроены, функционируют... А что? "Ну, как... По исключениям скорее видны пределы и смежные области. Неохваченные. То есть, сам предмет. Инструмент, материал, идея... Да любое явление, это ведь его границы... Вот они и становятся видны".
Широта его собственных взглядов позволила Карату восхититься, а не приревновать к её уму. "Перспективная девушка. Золотоволосая..." Пока молча бродила, уверен был - с Мелоди гостья, от скуки или за бубенчиками. "Ишь, как следит борец, во все глаза..."
Обижать изгнанников на любых рынках выходит за дроидский кодекс чести. Но наличие телохранителя Карат одобрил. На лбу у изгнанников статуса не написано. А хоть бы и написали, прежде кодекса надо иметь честь.
В таких размышлениях, он согнал на минутку Фианита со столпа, обходя площадь. В основании модулятора что-то подправил, и воздух над ним стал неожиданно светлей и прозрачней. Хрустальный воздух. Минуту назад никто не предположил бы, что это будет возможно и зримо. Лёгкий ветер разлетался от металлической коробки. Прокомментировал:
- Почище стало. Случайности, кусики, нам ни к чему...
Взял цилиндрическую палочку пистона и отправил его в круглый, обратным клапаном закрытый порт. Модулятор немедленно ожил, проявил над верхней плоскостью виртуальную сенсорную панель с цифрами от ноля до девяти и окошком. В нём Карат набрал число семнадцать.
- Это основа. И мы делим её на семнадцать частей. Видите, он сам спрашивает, хорошая, умная машинка... Размер ванны нам позволяет их задать разом.
Панель сделалась зеркальной. Карат обратился к смуглому юноше, а не одолжит ли тот свою руку ради цвета и рисунка на Марблс? Польщённый, тот согласился, серьёзную мину сохраняя, подошёл. Хрустальный воздух над модулятором холодил слегка. Отрегулировали расстояние, масштаб. Отражение в зеркальной панели заняло больше времени, чем можно было ожидать и требовало неподвижности. Модулятор запищал, выбросил луч, разбившийся на сканирующие полоски света, и начал пробегать ими предплечье в разных направлениях. Словно извиняясь, Карат объяснил:
- Не дроидоувязанный инструмент, механические скорости. Надёжно зато.
С последним назойливым писком зеркальная панель воспроизвела цвет и рисунок кожи, юноша-модель был отпущен.
- Таак... - продолжил куратор. - Задумай мы с вами простые стеклянные шарики, осталось бы плотность задать. Звонкость удара, дальность отскока. Но честные ведь не значит простые? Давайте-ка усложним... Экватором разделим. Пускай сталкиваются с подкруткой, а? В разные стороны. Мы их пометим. Пятком и гребешком, мирами и наружею...
Под "пятком" он понимал пять точек в круг, лепестков, как у Буро на бокалах, символ Собственного Мира - яблоневый цвет. А под "гребешком" расходящиеся в одну сторону сектором лучи раковины-гребешка, символ океана, внешнего мира, изгнанничества. Их объединяет цвет, оба символа, если в цвете, бело-розовые традиционно.
- Как считаете, пяток должен закручивать в горизонтальной плоскости, а гребешок подбрасывать вверх? Или наоборот?
- Гребешок должен притягивать, - сказала Ауроруа.
- Эээ... Возможно. Пожалуй... Можно и так задать. Но тогда уточни. Притягивать или притягиваться?
- ...ся, - лаконично ответила Рори.
- Есть возражения? Нету. Хорошо. А можешь объяснить, почему гребешок, почему притягивать-ся?
- Потому что он этого не делает, - отчеканила Рори.
- Определённо, - согласился Карат, - и?..
- Пусть попробует там... В стеклянном шарике. В игре. Что выйдет? Море прокатится в миры, о мирах станет думать, через них думать... Через них покатится…
- Не будет. Не зная о чём.
- Господин, если полный переворот, разве обязательно знать, что переворачиваешь? Всё это - каждое? Или нет?.. Закрыть ладонью. Перевернуть и потрясти. Из непостижимого прошлого образуется непостижимое будущее... Делал ли так господин: морскую воду долго-долго в бокале трясти, и быстро выпить? Из Свободных Впечатлений складывается чуть-чуть связных... Но пусть господин учтёт: вкуснее вода не становится.
Её голос, приобретший было мечтательность, вернулся к сухой констатации в последней фразе.
- А надо переворачивать?.. - пробормотал Карат.
- Кому как, - логично ответила изгнанница.
- Ладно... Но желательно установить конкретную точку. Слипающийся марблс, другой жанр.
- Фу, он мало кому нравится! - воскликнул курсик слева. - Пускай где сходятся лучи, при точном попадании гребешок притягивается, а по касательной если, с подкручиванием отлетает! Возможно?
- Легко. Договорились. Сейчас зададим символы, качества им присвоим... Пистоны с образцами покажут, соответствуют ли вещества требующимся свойствам и какая нужна дозировка. После этого - пульки. Когда модулятор уже сообщил нам и себе, сколько должен от них откусить. Три полоски пистонов, в одной, увы, нет. Лишнее отрываем... На притяжение, на скользящий вихрь, сцепленный с ним... И на прыганье от пятка...
Прорези модулятора с силой затянули предложенные им полоски, оборванные с краю до одного пистона.
- Он машина замечательная, понятливая... Но нам снова придётся подождать!
Бирюзовый на просвет, пистон для пятка на виртуальной панели отобразился первым. Бирюзовую точку толкала белая линия вдоль разноцветной шкалы. В разных местах с разной скоростью. Моменты ускорения-замедления фиксировались цветом же и откладывались на верхней узкой шкале. После чего и она пришла в движение, прогнав уже по себе исходную точку и остановив между серым и густо-бирюзовым.
- Видите, оптимальный вариант. С точки зрения машины. А в чём оптимальный? В размазывании функции по времени. Если мы хотим вертикальных прыжков шарика всегда, то смиряемся с тем, что они не высоки и каждый раз одинаковые. Ни противостоящего цвета, ни второго ответа машина нам не дала. Я могу сдвинуть шкалу и выбрать периодические прыжки, не от каждого столкновения, через два, например. Высокие. А могу заменить вещество... Или мы принимаем выбор машины?
- Принимаем! - ответили ему.
Со вторым, сиренево-синим пистоном подкрученного отскока горизонтального вариантов не имелось, наработанный давно приём, вещество известное. А над тёпло-розовым образцом притяжения модулятор задумался. Долго гонял и всё время медленно. Так что верхняя шкала от нижней в итоге почти не отличалась. Прогнал по ней и остановил между красным и розовым на резкой границе.
- Так-так... - Карат обратился к Ауроруа. - Требуется выбрать: взаимодействие совсем слабое, постоянное? Или же непредсказуемо редкое, при абсолютно точном, фронтальном попадании - сильное. Цап и всё!.. На чём там заканчивают какую игру?..
Рори задумалась:
- Пускай редко, но метко!
Попала в его мысли, Карат улыбнулся:
- Угу, в марблс хорош элемент неожиданности!
Он расширил пальцами спектр-квадрат на панели. Точку с верхней шкалы перетащил к углу тёмных, насыщенных цветов, оставив в бордовом. И закрыл панель:
- Вот так... Ой! - открыл снова. - Форму-то!.. Сейчас выскочило бы невесть что... Кусики, вам не повезло с куратором!
Он повторил объёмным стилусом то же, что показывал вначале, несколько точек опорных. Указательным и большим пальцами вместо циркуля изобразил круг через них, и модулятор понял его, выдав шар в объёме.
- От!.. Теперь ничего не забыл.
Фианит, глядя на последнюю манипуляцию, скривился. Борец левого крыла, он - раскаявшийся хищник. А Карат, будучи правшой, второпях или смутившись, использовал левую руку, превращающую. Хищник, привычка...
Густав, увлечённый наравне с остальными, держал, однако, в поле зрения Ауроруа с первых минут. Чем-то беспокоил её облик... Знакомое что-то... И тот факт, что изгнанница... А, вспомнил! Селену она напоминала ему, ошибку, осечку. Волосы рыжей. И упрямство в миловидных чертах не давали сразу припомнить. "Не она... Гут, гут..." Ошибки исправлять и надо, и неохота... Клок, смешной хохолок, несмешной, преобразившийся, крупная осечка, маячащая перед глазами... Не хватает ещё призраков прошлого.
В той же последовательности, что пистоны, Карат отправил в модулятор пульки и повторил:
- Ждём...
К сожалению зрителей, основная часть работы модулятора была им не видна, и коротка завершающая, зримая. Модулятор в недрах своих взял сколько надо от пулек. Выплюнул лишнее, закрыв срез изоляцией. Долго пищал на все лады, звуками давая понять, что происходит в нём. Верхняя панель закрыта, иначе показал бы на ней.
- Это нас с вами уравняло! - смеясь, сказал Карат. - Вы бы в мелькании не поняли ничего, а я что он пищит, и я не понимаю!
В общении техники с человеком на дереве вариаций имелась и звуковая ветвь: голосовое общение, ввод и получение данных. Но победил визуальный, некоторое время спустя уступив позиции ментальной концентрации, где переводчик не нужен, где сам за свои ошибки отвечаешь. Ни дроид при машине, ни высший дроид для превращения в Собственном Мире не требуются.
Верхняя плоскость модулятора засветилась, будто плавясь, прогнулась и образовала золотым хрусталём наполненную полусферу ванны. Отверстий нет, подготовленные вещества протаяли в неё сквозь стенки. И побежали вправо, ускоряющейся гонкой. Дымки... Вращающиеся дымки... Струйки... Стекло, размазанное по стенкам... Мелкие шарики катятся по золотому хрусталю, обгоняют друг друга, сталкиваются, стремятся к верхнему краю, едва не выплёскиваясь, на дно скатываются… И стеклянно звенят!.. Шарики укрупнились. Стало видно, что бирюзовые и розовые дымки всё ещё крутятся отдельно. Лишь теперь модулятор их добавляет. Захватывающе... Курсики смотрели, не дыша, Карат наблюдал больше за ними. Привычным глазом он уже мог сосчитать в вихре до семнадцати. Бело-розовые дымки окрасили половинки шариков, цвет сгустился и собрался в гребешок.
- Закрыть? - спросил Карат. - Чтоб не видно в руке, а - когда катятся?
Ага, так веселей. И рисунка не портит.
Затем второй цвет. Бирюзовые дымки вначале обесцветились, затем пришли к тому же, светло-розовому и собрались в пять точек.
- Тоже скрыть?
Если скрывать, так и то, и то.
- Как скажете.
И ему не улыбалось символами портить смуглую роскошь рисунка. "Парню-модели, наверное, сильно хочется заполучить весь комплект!.."
После всего, когда уже готовыми катались, Карат сказал:
- Думаете, готово? Вам кажется, что они есть?.. Нет. Есть, поскольку движутся. Если остановить, останется то, от чего модулятор долго придётся чистить...
Он достал из кармана колбу с носиком, откупорил пробку. На вытянутой руке, отворачиваясь, наклонил над ванной, сказал:
- Отвердитель. На будущее: любое вложение через порт! Никогда не делайте так, это - вроде как шоу...
И тонкой струйкой влил отвердитель. Клубы дыма заполнили ванну, выплеснулись... А когда попали за пределы хрустально-чистого воздуха над ней, с глухим хлопком взрыва заполнили площадь! Окутали всех, и его, и курсиков, и людей на соседних дорожках, пославших хохочущему в нежданном мраке Карату много специфических, местных проклятий... От каждого, из окружавших площадь Столпов раздались хлопки-взрывы. Стало щекотно в горле, и кроме чёрных клубов мутно в воздухе… И раз - совершенно чисто!
- А вот так уж совсем никогда не делайте! - завершил представление Карат, допив последние капли из колбы.
Отсмеялся, замолк, и кого-то за спинами курсиков, голову наклонив, спросил:
- Что-то не так? Возражения?..
Подопечные его стайкой птичек обернулись живо, но увидели лишь спину. Кто-то уже уходил, возражений не имелось.
Хрустально-золотая внутренность ванны осталась чистой. Семнадцать обугленных шариков лежали на дне.
- На минутку задержите дыхание. Оно не вредно, неприятный запах. Перечный, если кто спец в пищевых Впечатлениях, острый.
Нажал кнопку большую кнопку на боку модулятора, - Густав всё гадал, для чего она, не сенсорная, вызывающе огромная и простая, - ванна, пружинным упругим рывком расправилась в исходную плоскость, как резко натянутое полотно, и выбросила шарики на плитку, на площадь. Чернота треснула при ударе, выпуская последние дымки. Острый - не то слово! Поспешив открыть рот, Карат закашлялся:
- Надо щипцами... Ххе-кхе... Я... их забыл... Кхе-хе... ха-ха-ха!.. Всё равно колоть бы пришлось! Нет, правда, вам не повезло с куратором, колоть надо в другом модуляторе, вообще-то!.. Приходите через день, получите нормального гида, из этих, сердитых... Он вам скафандры на входе выдаст... В скафандре здорово, в нём спать хорохо!.. Хо-хо!.. Кхе-хе-хе!..
Вторично родившиеся на свет из расколотой угольной скорлупы, марблс показались им ещё прекрасней! Раскатились и люди разглядывали, не трогая их...
Смуглой, питоньим узором украшенной, рукой юноша поднял с него деланый шарик:
- Прочный!
- А то ж!.. - отозвался Карат. - Для любых поверхностей и на долгие годы!
Живо разобрали поглядеть, но договорились разыграть комплектом. Жаль разлучать, ценность. Восхитительно тяжёлые, шелковисто-гладкие, золотисто-шоколадные. Прозрачные, но не просматривающиеся насквозь...
- Когда разыгрывать будете, сразу? Здесь нельзя, в Пан-Квадрат - стройными рядами...
Но они устали от обилия новых, не выпитых впечатлений.
- Завтра, завтра!.. - ответили ему. - Оставь у себя до завтра!
- И то верно. Я то же похвастаюсь кое-кому... Из местных, сердитых...
- Карат, господин, а люди, я видел, на самом деле ходили рядами! - двое смуглых юношей, чья не менее красивая кожа могла бы послужить образцом для следующих наборов коллекционных марблс, о чём подумали и они и Карат, обратились, пошептавшись, к нему. - Стройными, ровными рядами!.. Зачем они строились в них, господин?..
Карат воздел руки к небу:
- Ну, я же не историк, кусики! Мы же на Техно! Зачем и как дорожками ходить стройными, это пожалуйста, это я всегда расскажу вам. Куда под ноги смотреть. А прошлые эпохи... У меня, кусики, давным-давно был один единственный знакомый истории знаток. Он, кусики, ни историком, ни книжником, при начале знакомства нашего и не был. На Рулетки играл и выиграл однажды, представьте - библиотеку!.. Древняя история, с картинками!.. Их повырывали и разобрали, а тома он даже и уносить не стал, листая между партиями, между забегами. Но потом вдруг унёс... За три приёма, такую тяжесть, просто не во что положить было. И пропал... Читал, наверное! Я его не видел несколько лет. Затем появился, улитку поставил в забег. Не то мрачный, не то странный... Смотрит вокруг, будто впервые... Его спрашивают: "Как дела?" А он посмотрел так, с выражением, и говорит: "Я счастлив... Что я - полудроид!" С выражением сказал, больше к нему не приставали! Он столько забегов проиграл тогда, и улетел настолько счастливым! Кусики, я никогда не видел такого счастливого человека. Он консультирует иногда на Южном. Обитает в тех рядах, где есть что выпить и во что поиграть. По эпохам консультирует... В перерывах между гонками. За соломинку с Впечатлением, за кулёк монпасье, за так... Ни секунды не меркантильный. Но учтите, к нему... - куда лучше прийти с сотней глупых вопросов и пустыми руками, чем принести Пурпурный Лал, завёрнутый в книжную страницу! Хотите, отправлю к нему с вопросом?..
Все шестнадцать переглянулись, хотим... Не зря, стоит того знакомство. Кое-кому из них суждена встреча, если поторопятся. Большой оригинал, Бутон-биг-Надира старый друг. И должник, да-да...
Обратно к выходу, немного блуждая без провожатого, задумываясь на перекрёстках, Густав шёл погружённый в праздные мысли. Посторонний момент, зацепивший его. Охотнику нормально цепляться за нюансы. Пригодиться может всё, что угодно. Совпадение символов, предложенных для марблс, с теми, что недавно видел на наутилусах у Буро, не давало ему покоя.
Пустяк, но верно подмеченный. Биг-Буро не афишировал это знакомство. Давнишнее и важное для него. Как бы ни был силён и чуток он, неморское чудовище, изгнанник без Чёрного Дракона, а в его случае и без белого, крайне незащищён. Что на суше, что в море. Оружие, хобби Карата интересовало Буро, и сам легендарный борец Биг-Фазан, нанимаемый порой. Не для себя, но для тех, кого желал защитить. Иногда - напротив... Буро щедро спонсировал технаря и дорого платил за новинки.
Недалеко от сквозного шатра, выхода на Пароль Густав закрутился. Обходя одну площадку. Ища выхода с неё в нужном направлении. Уже радовался, что насмешливого, всезапрещающего Суприори нет рядом, намереваясь перепрыгнуть с дорожки на дорожку, как нельзя, но артефакт привлёк его внимание. Совсем не похоже на металлическую коробку! На связку ушастых голов похоже! А виртуальная панель точно такая же парит. И спектр-квадрат переливается на ней. Удивительный рынок Техно! Возле Пароля толчётся больше народа... Внезапно к нему подскочила коротко стриженая светлоглазая девушка. И сходу:
- Ты это ты?! Они плохо объяснили мне, искала тебя. Завтра рассчитаемся!.. О, здоровская вещь!.. Не здесь... Хочешь взглянуть вначале? Половину получишь там: от Рулетки на юг будет облак, рама - амёбой, визитёр. Возле, давай? Ты забери отсюда, и закончим на твоей раме, давай? Я не хочу, чтоб видели, кто с Техно унёс, мне житья не будет!
Чёрные волосы коротки, но не так стригутся местные. Глаза светлые в обводке, брови сошлись ещё круче. Заинтересованности не скрывая, девушка проговорила, быстро, страстно:
- Половину сразу, в задаток!.. Можешь хоть через соломинку, хоть так! Убедись! Я бы врала, сказав, что - их, не их Впечатления! Те, на которые опирались - они! О!.. Скажи, не мало? В игровой ряд зайдя, видеть всю требуху, всю начинку!.. Знать, от какого какой победный ход отсчитать. По малюсенькой примете!
Она тревожно оглядывалась, переспросила:
- Место запомнил?.. На юг, в полдень где-то!.. До завтра!
Накинула капюшон на голову, закуталась и пропала в шатре.
Речь шла о коллекции, о которой можно только мечтать, и которая считалась утраченной. Игрового ряда старейшины собирали свои "азартные автоматы" на основе этих Впечатлений. Мечта игрока. Путь не столько к личному обогащению, сколько к власти. Информацией такого рода, интереснее шантажировать и торговать. Заполучить половину её так, вдруг? Его приняли на Техно за хозяина какой-то редкой штуки?.. Вот этой?.. Кто угодно потерял бы голову.
Густав провёл по лицу, собрал, скомкал улыбку рукой. Одобрительную улыбку. "Неплохо... Я для вас, милые, чёртовы мстительные галло, три громадных тента отгрохал, в гости ждал, а вы меня на Техно выуживаете?.. Галло! Как повторяет Олив. Охотница гут, гут... Очень. Я бы сказал элегантно... Они держат меня за игрока?.. На юг от Рулетки? Не обещаю, что сам приду..."
Длинные косы Карата, лежащие на могучих плечах, под лёгкой усмешкой, проплыли мимо... Всей сцены он был свидетелем. А надо сказать, Густав охотника в этом технаре распознал сразу и взаимно. По нейтральности повадки... При обращенье ко всем, избыточной... Приторности, для обычного человека лишней... По манере, и на одном месте находясь, чуть-чуть оборачиваться. Триста шестьдесят градусов всё время его. А это уже манера "гуляющего", выходящего поразвлечься охотника. В небе, в толпе. Сам такой. Притворяться друг перед другом им не имело смысла.
Широкая чёрная коса змеилась по мощной спине и удалялась, когда Карат вдруг развернулся, круглые щёки поднялись до щёлочек глаз, и бросил:
- Можно, кусик, я выберу завтра, кто разыграет твой марблс, кому шанс удвоить?
- Ещё чего, - хмыкнул Густав.
- Некоторые, золотоволосые изгнанницы ходят сюда с телохранителем... А некоторые - с сюрхантерами. На Техно... Чудеса...
- Мне послышалось множественное число?
- Послышалось?..
- Ты знаешь её?
- Не наша. Видел, что не одна.
Густав кивнул, и они разошлись по разным тропинкам.
Глава 93.
По здравом размышлении, Густав решил и Маричку на юг от Рулетки к провокаторам не отправлять. Что даёте разведка боем? Какая заноза его пирамидка для Гала-Галло он понимал, и насколько там, в небе массированной, хорошо подготовленной, недроидской будет охота. Рынок интриганов и трусов изо всех сил постарается захлопнуть дверь в укрытие, которую держит, щель дверную, ногой. Подставка должна растаять, дверь должна захлопнуться.
Но Хан-Марик вызвался сам. Выслушав обстоятельства, драконьим хрюканьем перебивая... "Несерьёзный ты, Маричка!.. Не слышишь меня".
Ха, в той же несерьёзности и Олив Густава упрекал, когда речь шла о галло. Марик - гонщик. А каждый, и самый робкий из них, Трассы избегающий, высоко лавирующий над волнами, чтоб и брызги не попали на драконье брюхо, сохраняет где-то в глубине естества, не полудроидского, не человеческого даже, звериного гонку - как инстинкт. Память о том, что это не игра, не когда договорились, а когда в бег вкладывается абсолютно всё... Когда там, за финишной лентой, норы, вольной воли, прыжка на загривок добычи, там либо будущее, либо нет... Не каждый решится, но кто не хочет - так - погонятся?!
"Гут, Маричка. Гут, галло... Поддержим тогда диалог в вашем ключе. Но не забывайте, что званы вы в гости с ответным визитом. Я к вам не напрашивался... Но в гости теперь - жду. Изобразим меня, раз так, на юг от Рулетки... Вряд ли они вообще приблизятся на расстояние, когда различимо лицо. Если не увернётся, догонят, узнают, - и ладно. Зачем галло его смерть? В плен Марика трудно взять, логичней передать через него следующее враньё".
Хан-Марик полетел отчищенный от золота, подстриженный, без ножного браслета, у Густава в жилом шатре припрятал... "Тот же самый? Не сгрыз до сих пор?.. А вроде золото". Хан-Марик, который уж много лет не из числа бедняков Южного Рынка, с таким подозрением обернулся на выходе из шатра, на браслет, подушками засыпанный и на него, что Густав рассмеялся:
- Сохраню, клянусь! Ну, может, отгрызу бубенчик... Жадничаешь?
- Приятного аппетита... Замок оставь, - буркнул Марик. - Надёжный. Я с одного на другой переставляю.
Вот и секрет раскрылся!
Фыркнул и на разведку ушёл.
Сам же Густав провёл этот день в игровом шатре напротив, наблюдая бой-кобры, а точнее публику, наблюдающую его.
Позеленело-бронзовый помост был к этому времени окружён пространством шириной в наиболее значимое на рынках расстояние, два шага, холодным ковром... Инкрустацией. На него зрители не садились и не наступали. Его касались только стопы двух борцов на входе и одного на выходе с... Россыпь синтетических камней, красных, разумеется. Винных по тону, по форме гранаты, зёрна гранатов. Забавно, как народ самоорганизуется, обрастает традициями, правилами, суевериями... Густав хотел просто украсить. Что нельзя наступать, садиться, это всё они сами уже придумали!
Купол закрытого шатра имел потолок. Отражающий. Тонированный в зелень. Идеально ровный, он имел некоторые области увеличивающие отражённое. Их амальгама светилась обостряющей зрение желтизной. Линзы плавали, мигрировали... Вход в шатёр имеет цену, получайте за неё удовольствие!
Валяясь на коврах и подушках, на пирамидку не глядя, в бутылочной зелени потолка можно день напролёт смотреть, как свиваются тела борцов, белые, смуглые, татуированные до черноты... В безнадёжном клинче, в не проведённом до конца захвате... Рывками пытаясь выйти из него... Повторить... Вдохнуть один раз, освободившись на миг... В пространстве условном, сузившемся до тесноты... В начальном азарте, в смертельной усталости... В предсмертном раскаянье, запоздалом... Когда зелёная бутылочная глубина отражает пылающий, замедляющийся Огненный Круг, и кожа подсвечена изнутри... Линза плывёт и отражает губы, шепчущие что-то...
На этот случай после первых же боёв в постамент Густав заказал, - у Марика отнял и вмонтировать заказал, - шатру ненавязчивую музыку. Глушилка - для пирамидки, перебор металлических струн для тех, кто снаружи... То ли есть мелодия, то ли, начавшись, продолжаться не хочет, пропадает... Зрителям она не мешала, и губы шептали безмолвно. А может, кричали безмолвно, кто знает... У сошедшего с постамента не спросят.
Взойдут новые, свежие по гранатовому ковру. Обменяться короткими дюймовыми ударами, пока возможно и силы есть. Оглушив, если очень повезёт. Попавшись под локоть... Поймав... Сжимая... Выскальзывая... Малодушно отпрянув. Взаимно. Ища передышки и более удачного входа в захват... Живой картиной в бутылочной зелени, сплетение мышц, тел перенапряжённых... Мигрирует в зеркале жёлто-зелёная линза, и мелькают вместо скульптурных мышц сжатые губы, капельки пота на лбу, на плече... И снова картина в целом... Зритель лениво тянет руку, сосед вытаскивает из широкого рукава бутылочку, не забыв первым приложиться... Что они пили? Это их дело. Густав не любопытствовал. Хан-Марик единственный, из чьих рук взял бы коктейль, учёный уже, после Файф...
Ковры у него в шатре, как медные шкуры на вид. Мохнатые. Бесподобно мягкие. Подушки зелёные. Лал Пурпурный в бронзовой короне... Бронзовый, зеленоватый постамент, смуглые тела... Красота. Тихие разговоры.
Рывок на пирамидке... Оба смуглые. У одного заломлена рука. Так он не вырвется, но и не задохнётся... У второго свободна одна... Болевой... Измором... Зрители лениво переговаривались, глядя в огромное зеркало потолка. И если там вдруг встречались взглядом с одним из борцов, то отводили глаза. Усталым борцом. Хорошим борцом. Бой четвёртый, решающий. Против него был Шаман, так что перспективы ясны...
Густав выходил проведать свой "аквариум" по соседству и, вернувшись, присел скромненько, как не хозяин, у входа. Отменный ковёр... Сам выбирал. Сам перекрасить просил. Медь - в честь его ярь-медянки... Ветрено снаружи, с рыночного ряда летит пыль, а длинный ворс блистает чистым красным металлом и ногами ничуть не примят. "Всем грабежам грабёж, Гутка... Славно оказывается как, быть богатым! И отомщённым - неплохо. Правда, галло? Да откуда вам знать!.."
Больше народа, чем в прошлые дни. Обожали Шамана, пришли ради него. Интересно наблюдать...
Те, что по случаю, из любопытства решились заплатить за дорогое зрелище жестокой игры, они так небрежно держаться. Разговоры погромче, и о посторонних вещах. О Лале призовом, о Лалах вообще... Часто тягают соломки, бесплатно выставленное угощение. Если и обсуждают схватку, те, глянув искоса, те вообще смотрят лишь потолок...
Кто тут ошивается с правого, те ровно сидят. Группами, шёпот пробегает среди всех групп одновременно, когда на пирамидке и в самом деле что-то произошло. Кто ради Шамана, сидят поближе.
Всю жизнь проведшие в борцовских рядах, под конец карьеры редко практикующие бойцы, занимающиеся подопечными, богатеющие с них, те по стенкам сидят. Они тут - на филиале правого крыла. Не покидают его и во сне, наверное. Молчаливые. Пьют? Кажется, да... Но только принесённое с собой. И ничего, ровно ничего не выражают их лица.
С левого крыла борцов не было.
"Какие отрешённые лица... Неподвижные... День-деньской, так можно устать не хуже двоих на пирамидке. И не скажешь из публики, кто смотрит сначала, которые только пришли... Ни одного знакомца, не знаю их вообще... Оп-паньки?.."
Тяжёлая, тёмная коса в четыре пряди между лопаток лежащая на широкой спине колыхнулась ожившей отододи. Зритель обернулся... "Мы умеем читать мысли? Приборчик имеется какой?.." И Густав кивнул Карату. Биг-Фазан не мог пройти мимо подобного новшества Южного Рынка. Идеей и антуражем, оригинальной формой для старых злых поединков Густав ему угодил. За полуулыбкой, не сходящей в сумраке с лица, за прищуром теплилась мысль, что поучаствовать он бы не прочь...
А Густав, между прочим, буквально сегодня утром, после того, как отправил Марика и перед тем, как к игровым шатрам пыльный ряд перейти, выслушал много интересного от Господина Сомы... Разговорил, умаслил... Выпытал у него историю Биг-Фазана, забытого к настоящему времени, свирепого разбоя. Впечатлился. "Сюрприз тебе будет, Шаман! Так мы с тобой и сочтёмся. За службу..."
Карат кивнув, продолжил смотреть. Сложно сказать, что привлекало его больше, жажда вспомнить прошлое или заполучить Пурпурный Лал. Технарь и борец, приза такой ценности не помнил на своём веку.
На пирамидке, сузившей условное пространство до предела, Шаман смуглый, блестящий от пота и масла растёртого с обисдиановой крошкой, чёрными блёстками, уже без залома руки, сжимал чуть более светлого парня. Ослабевшего. Долгий болевой приём позволил перехватить. Не коленом к острию, его обычный финал, а просто, как в объятиях. Одинаковый с противником в росте и массе. Равные. И всё-таки Шаман выглядел машиной, а парень нет. Предплечьями он упирался в горло Шаману, в мощную бычью шею, слишком слабый даже так оттолкнуть. Подсвеченный из-под кожи, пока равномерно, но уже очевидно, огоньками дроидов. Развязка близка.
Карат тем временем как-то совершенно неуловимо исчез из поля зрения, и возник подле Густава. Щёки крупного овального лица поднялись, отчёркнутые улыбкой, щёлочки глаз сузились полумесяцами приторно и тепло.
- Дроиды всех Туманных Морей!.. - проговорил он, присаживаясь к Густаву. - Что я слышал, что я вижу, курсик, господин!.. Твой шатёр, твой приз?.. Твоя идея? Поздравляю, достойная восхищения простота. А не познакомиться ли нам поближе?
И они представились.
- Лал такой пурпурный... - сказал Карат мечтательно.
Густав рассмеялся:
- А бой такой увлекательный?..
- Да, почти равный!..
- Был...
Карат обернулся:
- Был.
- А как тебе победитель?
- Очень, даже очень!.. Мне.
- А вот мне он начал надоедать.
- Правда? И скоро ли окончательно надоест?
- Я дам тебе знать.
Теперь Карат негромко рассмеялся и повторил, глядя на зеленоватые, бронзовые зубцы короны, на центральный, держащий приз:
- Ах, какой пурпурный!..
- Биг-Фазан, - тихо сказал Густав, наклоняясь к нему, чтобы не афишировать прежнее имя, - не более пурпурный, чем те десять, что остаются у меня... Имей я один Лал и десять жизней, ты мог бы усомниться, что получишь его.
Карат уважительно покосился и спросил вдруг:
- Правда ли, Густав, что ты чистый хозяин и тебе несколько столетий?
Густав пожал плечами:
- Маленькая стычка? Дракона предъявить?
- Уже к вечеру дело... Пойдём разыгрывать марблс?
- Да! У вас на Техно здорово, правда. Я прежде не бывал, как-то не заносило... Я дождусь человечка и приду. Не успею, так завтра. Эх, плакал мой марбс!
- Тогда экскурсию?
- Буду признателен!
- Суприори утомителен, да?
- Остроумен.
- Не в меру.
- Острословен...
- До встречи, Густав.
Пирамидка таяла. Парень лежал одним коленом прижатый к острию. По смуглым, мускулистым плечам, по груди Шамана скользил свет от чужих огоньков дроидов. Тускнел, вспыхивал. Отражался на неподвижном лице победителя, львином, хмуром. Он тоже устал. Руки соперника не отталкивали колена, а обвивали его. Пока не стекли, не упали. Шаман встал, перешагнул через. Покачнувшись, сошёл с помоста. И белый дроид на чёрном троне забрал Огненный Круг.
Хан-Марик вернулся цел и невредим, Густав был рад! Принёс тугой свиток письма, пахнущий сыростью стриженого парка, и рассказ о погоне, угаданной Густавом вплоть до деталей. Никогда он не видел Марика таким ошалевшим... Качаясь зашёл, впал за полог, как на Мелоди порой начинают соревновательные танцы: то ли падают, то ли приплясывают, то ли в шутку нападают... Мог быть собой доволен, и прошедшим днём! Гонками пресытился на время.
Раскинув руки и ноги он рухнул в жилом шатре на песочной, шафранной желтизне пола, ту мимозу имитировало покрытие, но без дивного запаха её. Шарики мягкие, тёплые, тяжёлые при этом. Закрыл глаза и распахнул вдруг... Вспомнил! На спине, извиваясь дополз к подушкам, пошарил и, выудив оттуда, защёлкнул браслет на щиколотке. После чего уже пальцем шевельнуть не возжелал.
- Уфф... Есть попить чего?
- Под тучки не залетали?
- Да как-то нет...
Густав подошёл к резервуару, вращающемуся барабану, закреплённому на стене. Для разных вод. Должны стоять вертикальные перегородки и кранчики в каждом отделении, но их не было. Снял бокал с круга наверху, самый высокий и наполнил, всё вокруг и себя забрызгав, до предела отвинтив кран. Соломинку длинную, гибкую опустил и любезно преподнёс.
- Ммм... - Хан-Марик приподнялся на локте. - Микс из цельных? У кого скупал?
- Я?.. Мне покупали. Твои, за новинками следящие... Тащили весь день, бой не давали посмотреть. Я сказал: сливайте туда.
- Получилось, ммм... Ритмически...
- И чего там? Нахватался умных слов. Микс!.. Ритмически!..
Густав налил себе в обычную стопку складную, чуть больше напёрстка. Опрокинул, взглянуть, и согласился... Да, ритмически... Наверное, из-за того, что Господина Сому расспрашивая, долго баловался, крутил барабан, оно так и перемешалось.
В основном там были нерафинированные, но короткие Впечатления пейзажей. Подробные в краткости, отчётливые. Огромная городская панорама сменялась вдруг двориком, под-за овальным чердачным окошком, курица рыжая, лопухи... Впечатление, не успев пропасть, затмевалось манящей, холмистой перспективой в дымке, всадник удаляется петляющей тропой... Раз - и сочная, широколапая, тропическая зелень, резкие обезьяньи крики... Микс.
- Ну, хвастайся, сколькие поймали тебя за хвост?
Марик хрюкнул, бессознательно скопировав Белого Дракона, не раз и не два отбивавшегося сегодня лапами и хвостом от драконов преследователей:
- Сколькие, сколькие... Нисколькие! Налей ещё.
Мадлен не поскупилась и на эту охоту. В общем, как Густав и предполагал, "совершенно случайно" в небе, в указанную сторону от Рулетки, именно в означенный день оказалась затеяна многолюдная игра. В мячик!.. Но почему-то разом прекратилась, как только "совершенно случайный" человек заметил Хан-Марика с рамы Рулетки. И превратилась в жёсткую, стремительную, недроидскую охоту. Пирамидка, горящая тихим, голубоватым светом в центре Гала-Галло сожгла последние их представления о благородстве, о приличиях.
Что до письма, предала его Хан-Марику, узнанному и окончательно оторвавшемуся от погони, одиноко кружившая над материком ввиду рамы Южного, светловолосая изящная девушка. Белый Дракон, что ни взмах - кувыркается, скучает на одном месте, грива мелкими косичками, долго ждала, успела заплести. Знала, что не Густава ждёт? Иначе тут караулила бы не она одна, а цепь крепких, вооружённый парней... Но обратилась, как к Густаву. Заметив всадника, девушка резко набрала высоту, бросила тугой свиток письма и крикнула:
- Гала-Галло не обязан расплачиваться за выходки Мадлен! Она нужна тебе? Мы отдадим!.. Не преследуй нас, не впускай к нам врага! Охотник, приди и займи её место!
Ровно тоже Густав прочёл и в письме. "Забирай Мадлен! Отдай нам того, кто стоит за тобой! Платим втройне! Тайнами, не пурпурными камешками! Это власть... Местом для жизни! Это покой... На годы, на тысячелетия... Мы ждём тебя, галло!.."
Мраморная бумага с разводами, с имитацией трещин. Каллиграфия... Она и оригами - две приметы облачного рынка. Олив-галло так же пишет, заглавная буква на треть листа, прочие буковки - бисер. Выразительный почерк, притом, стремительный, с наклоном... Как и голос, и крик её, не сорвавшийся, бархатный, зовущий. Голос охотницы галло, певицы вайолет, с тающими, шоколадными глазами... Когда надо, таяли озёра подо льдом. А застывали непроизвольно. Удивительная, не зря отдельным пунктом Биг-Буро помнил про них: порывистой Чести и убаюкивающей Лести... Восхищали его. Вызов - и сладкая лесть. Охотницы. От того и другого человеку трудно отвернуться.
Густаву оставалось только гадать, кем и когда сочинена заготовка. Сколько правды в ней, а сколько паутины лжи, начатой как запасной вариант. Гадать от нечего делать. Не влияет.
Можно сказать, что Густав бесчестен, абсолютно бесчестен, но некоторые базовые правила лежат в основе как добродетельного, так и недобродетельного успеха. И так уж получается, что они с моральными принципами близки. А возможно, что и нераздельны... Ключевое правило охотников, венец охотника-комодо Густав не забывал блюсти, с головы не ронял. И не собирался потерять с головой вместе.
Узкий, зубчатый, как пила, он когда-то существовал артефактом, венец признанного комодо. Открыто носили его в древности на Центральном Рынке... Своего рода вызов. Стиль бы Чести по вкусу пришёлся, открытый. Увеличил, а не уменьшил число её удачных охот! И сам венец, как камень соколиный глаз, во мраке опалесцирующий, пошёл к чёрным волосам... Густав не надел бы и в шутку!.. Но принцип, да, носил не снимая. Принцип вот...
В деле заказчиков он не менял. Он мог продать друга, - если б заимел его! - но не заказчика. Галло промахнулись, плохо подумали о нём.
На письмо можно ответить... Ловушкой на ловушку. Бросить в Гала-Галло, с дракона не сходя. Но Густав понимал, насколько весомей, безмолвно качающееся там на острие, "жду в гости". И соответственно, насколько весомей его молчание. Тяжелее в каждый последующий день истекающего сезона... Он решил проигнорировать, промолчать.
Однако кое-чем Мадлен должна быть довольна. Косвенным. Непредвиденным.
Не искушающий текст письма, не изысканность бумаги и почерка, иное попало в цель. Сыроватый от влажного воздуха Гала-Галло свиток за время ожидания, - а Лести и писала над морем, поняв, что не сработала их ловушка, - впитал морскую сырость и горьковатую морскую соль. Густав вдохнул её, раскручивая... И ещё вдохнул, позволяя упруго скрутиться обратно...
Смутное беспокойство, преследовавшее его до плена, заслонённое более насущной проблемой, после - освобождением, очарованием Рынка Техно, богатством, вельможным статусом, новым для него, вернулось. В солёном, бумажном, сыром запахе достигло сознания. Он счёл его остаточной болью жажды. Фантомные боли... Нет.
Горькая сухость в горле. По поводу и без, сто раз на дню вспоминаются Горькие Холмы. Письмо свернулось, и он вдруг понял: это - жажда. Элементарную вещь понял, это жажда, и она не проходит. Микс, восхитивший Хан-Марика, не утолил её, усилил! Горький аромат морской... Ему хочется морской воды... И не первый день, дроиды! Именно её...
Прежде были цветочки. Начали созревать ягодки Гарольда. Плоды секундного прикосновения к корню проклятого Впечатления. Ради проклятой колоды... Чарито, ты знала! И это ты знала, дроиды! А что ты предвидела ещё?!
В ожидании атаки на него, которая принесёт первую удачу или позволит сделать ответный выпад, Густав проводил дни, как самый аккуратный из боязливых торговцев Южного. Не удалялся от своих шатров. Шатался между тремя, изредка – вдоль по ряду.
Галло не были столь наивны, чтобы назначить встречу, прося ответа. В переданном Лести письме указано местоположение пирамидки, держащей артефакт с согласием на что угодно, который освободит место для ответного письма. Ловушки не затеяно, ясно, ответит с посыльным.
До неё Густав дошёл, чтоб с удовольствием проигнорировать!.. А после всё случилось… Что в горле стояло… Та ночь подкосила его.
Ночь, которой не помнил. Если б не Марик, не вспомнил бы и утра, ничего бы уже не вспомнил.
Что за буря разыгралась? Такая, что в рост стоишь на берегу, и волны заслоняют небо. Сила бушующих волн оградила побережье от теней, стихия неистовствовала. Да он не стоял. Валялся, не видел их.
Как очутился там? Хотел бы он знать! Всё, что помнил…
Засыпая, хотел пить, но не хотел просыпаться. Жажда перешла в сон о Гала-Галло, о плене, жарких Лалах на груди, скрипе и щелчках отододи… Но затем кошмар свернул в сторону. Вместе с жаждой.
Хотелось солёной и острой, кусачей морской воды. Хотелось очень. Как амфибии, всей кожей. Густав видел себя на морском берегу. На мысе континента, где буря разметала туман дроидов, где волны набегают от горизонта, одна за одной встают, изогнувшись, замерев на взлёте. Угрожающие, занесённые кулаком. В разорванных пенных венцах… Застывают… - и рушатся. На него. Через него. С ног не сбивая. Наверное, он - скала. Откатиться не успевает волна, как следующая рушится с грохотом. Всё грохочет, всё оглушительно шипит.
Так стоит под ударами их. А губы сухие. Уголь - вот насколько сухие. Уголь потрескавшийся.
Густав снился себе чёрным в перевёрнутом мире. Чёрные волны видны оттого, что сиянием обведены по контуру. Пеной… А внутри у него вместо Огненного Круга - провал. Бешено вращающийся в обратную сторону. В короне языков холодом обжигающего огня, перевёрнутого огня.
Губы сухие. Море бьёт его. Вот уже сбивает… Отбрасывает. Пытается утащить…
Изо всех сил он ползёт прочь. Изо всех сил старается не раскрыть этих сухих губ, не сделать глотка. Воды не глотнуть, которой так желает. Это представлялось во сне чем-то самым важным, смертельно важным.
Губы угольные, сожжённые, сухие до белых трещин. Пепел, прах. Это провал в груди выжег их. Изнутри. И дальше выжигает…
Тут сон углубился ещё. До всплывающих Впечатлений. Невинных, но имеющих привкус тревоги. Их два. Они кружатся, сменяясь.
Линза, технари, преломление света… Радуга и горячая точка… Они её двигают по песку… Схема, вспыхивающая под точкой…
Второе: никого, мерцает глаз машины… Робот в ангаре, трубы заиндевели… Стойки хранилища… Робот последовательным мерцанием глаза проверяет их, пустые… Без пропуска, без остановки…
Впечатления кружат. Их задевает и жжёт корона холодного пламени… Они так… Так… Противоположны! Их так тянет одно к другому, затягивает в провал! Они топливом упадут в это… Рухнут в него… Там, где пустая тьма вращается в противоположную сторону… Мчит с такой скоростью, что выбрасывает корону пламени. И они вспыхнут соломой, сжигаемой после Соломенного Дня! Вспыхнут, спалят… Не только губы, всего спалят, до угля, до пепла, до праха… Залить!
Жажда морской воды стала непереносимой.
Там, во сне Густав распахнул глаза, желая видеть волну, идущую на него, которую выпьет до дна, заглотит с пеной вместе, со взметённым песком, потому что - невыносимо…
И в распахнутые глаза бросился постоянный кошмар, ждавший его, не разлучавшийся с ним! Он узнал, он стоял на побережье Гарольда! На тех самых камнях! Полз по ним, цеплялся за них… И обернулся.
Сейчас… Снова… Горой из воды… Вздыбленной шкурой… С рёвом… Разинутой пастью… Бивнями целясь под горло… Подденет, вскинет и…
На этот раз - не сбежать…
Грохотало море… Грохот и крик. Вопль… И на сей раз это был его крик…
Тёмные губы Хан-Марика повторяли сначала беззвучно, затем добавился звук:
- Гус… Гус, ты чего здесь?.. Гус, зачем ты, как?.. Густав, Густав, Густав…
Он валялся в призрачном раннем свете. Море бурно, но не настолько, подутихло к утру. Мокрый. Губы сухие. Марик бледен. Ладони горячие, как Лалы. За плечи трясёт.
- Оставь… - дёрнулся Густав. - Жарко…
- Жарко?!
- Я проклят, Хан, проклят. Уйди.
- Гус, я искал тебя! Как ты вышел?! Через мир?.. Зачем?!
- Марик… Когда-то я дал тебе морской воды. Дай и ты мне попить…
Бормотание его больше походило на бред. И продолжалось без ответа. Пока, перекинув через плечо, Хан-Марик взлетал на Белом Драконе, мчался под тучами, нёс его через безлюдный, утренний рынок.
О, эгоизм любящих! День полубеспамятства, за плотно задёрнутым пологом, пока растирал его порошком жёлтых сухих цветков Архи Сада… Осыпал шариками фантазийной мимозы… Отпаивал, как, скрепя сердце, посоветовал Буро, то горячим, то холодным… То выпаивал густую, пряную оливку… День бессилья для Густава стал лучшим для Марика: тишина, задёрнутый полог, Густав тихий, покорный, укутанный… Его лоб уже не горящий, а тёплый под тёплыми Марика губами… И никого…
Лечение помогло, вода Гарольда на время отступила.
Глава 94.
Романтичные, обращённые в будущее, плохо обоснованные, но горячо отстаиваемые убеждения Мурены о том, что Великое Море Свободных Впечатлений станет однажды колыбелью принципиально новых форм жизни, как мировой океан когда-то дал начало жизни вообще, свидетельствовали в пользу её интуиции. И здравого смысла. За одной поправкой... Это будущее уже наступило!
Оно выглядело не так. Не так вело себя. Не обладало пленительной чуждостью и наисвежайшей чистотой новизны, каковых вечно ожидают от иных просторов заскучавшие дома люди. Также оно не возникло без опоры на прошлое, способом невозможным ни для каких вещей и явлений. Новые формы жизни были вполне узнаваемы и однозначно враждебны. Не без исключений! Бывали дружественны и обворожительны!.. Если о существовании Беспятого Дзонга Ача Мурена не подозревала, то иного рода пример, Ухаха каждый день маячил перед глазами! Да и тени, что как не новая форма жизни, вообще-то? Проблема в том, что пока не заговорят на одном языке, существа хоть в чём-то равными друг друга не признают!
Дзонг, Ухаха, кто ещё?.. Разные... Разные и похожие... Новизна их и общность - в принципе поддержания жизни. А именно...
Особым интеллектом и выдержкой не наделённый полудроид, упав в море, деградирует до стадии придонного монстра достаточно быстро. Крупные Связные Впечатления он различает, крупные тени сплавляет из них. Форма тела меняется, получается придонный монстр: Огненный Круг и чёрти-что сверху, поросль щупалец, стрел, ядовитой трясучей слизи...
Но есть и другой вариант...
При нём, Огненный Круг растрачивается, - не всегда возвращается он в белые руки Доминго, - но делает это очень медленно. Если ум остёр и выдержка хороша.
Огненный Круг, этот дроид к поддержанию и регенерации тела почти не имеет отношения. Больше к сознательным действиям, к моменту видимого усвоения выпитой влаги. К испарению лишнего. К сплавлению и испарению некоторых теней. К намеренным действиям. Остывая в Великом Море, растрачиваясь, он может достичь такой стадии, на которой крупную сложную тень уже не сплавить. Попробуй - погибнешь. Заплыви под водопад Чистой Воды забвения, тоже погибнешь. Чудовище Моря уже состоит из присущих теней, более чем наполовину, регенерация не сработает.
Вот тут-то и начинается самое интересное…
Чудовище Моря начинает присущие тени делать очень малые. Шерстинка к шерстинке, чешуйка к чешуйке... Крепкие, нерастворимые, из кратчайших, противостоящих Свободных Впечатлений. Постепенно, постепенно... Последовательно доостывает Огненный Круг...
Снаружи чудовище холодное, долго живущее, как морской факел. Мысли его медленны, скорости ему уже не нужны. Оно крепко, оно нерастворимо. Холодно чешуёй, а внутри? Жизнь суть движение, потоки. А движение - жар. Внутри образовалась новая система "кровеносных сосудов", новой силой наполнено движение огоньков дроидов, мельчайших дроидов по новому телу. Вероятно, очень быстрое. Расщепляющее связные Впечатления. Тени усваивающее! Прекрасно!.. То есть, чудовище весьма жаркое внутри. Горячая, светящаяся пасть Ухаха... Улыбчивая и целительная для столь многих.
Про рассудок трудно сказать, у кого какой остаётся рассудок... Это и про людей-то невозможно сказать!
Дзонг Ача шерсти и чешуи не делал. Многократно возрождаясь, он воспроизводил свой собственный облик. В нём и остался. Способность распадаться на тени, комбинировать их и собираться из них - преумножил. В совершенстве. После потери друга, ему ничего уже не казалось больно. Не шло в сравнение. Даже наоборот - отвлекало. И ритмы остались... Барабанные ритмы... Он ими, как сказать, думал... Жил ими... Без Огненного Круга. Лицо Коронованного так не увидел на излёте. Не судьба. Лицо Вайолета помнил всегда. С той ночи, на Рынке Веретено, когда место Дарующего-Силы занял иной дроид... Не Коронованный, так сказать... И забыть Дзонг не мог, и обратится не мог к нему. Любовь дроида приносит несчастье.
Способ существования Дозонга имел ярко выраженное, но чисто внешнее, сходство с дроидским. В том, как они распадаются на огоньки, из них собираются, он же - на тени. Суть этих двух процессов, пожалуй, противоположна.
Кажущееся снаружи россыпью огоньков исчезновение, уход дроида - это расширение его орбит. Изменение их траекторий, от круглой-планетарной, до вытянутой-кометной, и до всяких разных, взаимно перепутанных с антагонистами, с тронами, с друзьями их сферы... При этом, они все остаются орбита в орбите. Если внутренние за внешние и выходят, то чуть. И самые внешние всегда остаются в орбите общего поля Юлы.
С точки зрения дроидов люди очень недооценивают взаимо-проникнутость, взаимо-завязанность мира, каждой сферы, обеих сфер. Дроид бы даже сказал, что люди в этом аспекте слепы. И так странно видеть группу людей погружённых каждый в свои мысли... Коварные мыслишки... Дроид тоже может таиться, преследуя свой интерес. Но не слишком успешно! Дроидская сфера во всей красе ощущается им, пребывающим в семействе, пребывающим вне его, в Туманом Море, на турнирной площади... Она, конечно, недоступна его восприятию в той или иной степени, но внимание к её целостности всегда обращено.
Дзонг же состоял из теней, если сравнивать с орбитами, как из маленьких колечек. Они разлетались до значительного, но не беспредельного объёма, собирались. В каждом хранилась, воспроизведённая многократно, память об его человеческом обличье. Центра нет. Собираться в крупные тени или в одно чудовище он мог из человеческой формы. Из любой распадаться на мельтешащие, тёмные галки, на туман их ритмической дрожи. Собираться из них - лишь в человеческую, в Дзонга. Должен был постоянно и регулярно проходить через неё. Через себя. Или в ней оставаться. В себе. Должен был повторять, каждой частицей нового тела поддерживать краткий ритм - память о человеческой форме. Вот для него одна-единственная широкая орбита, единственный объединяющий момент. Особенный ритм.
Очень другой... Дзонг - уникальное явление. Может ли он быть гостем в Собственном Мире? Уничтожит ли его пересечение рамы, как оно уничтожает тень? Он не тень. Он человек, состоящий из них ровно наполовину. Наполовину - из мельчайших дроидов. Человек без Огненного Круга. Одинокий человек эпохи… После высших дроидов?..
Это была Лести, потому что так решила Мадлен. Выбор пал на неё обоснованно. Вне личных симпатий и антипатий. Кому и быть парламентёром капитуляции, как не той, чьё имя - лесть?
Присоединившаяся часть галло отпала сразу. Не войны, а укрытия они искали на облачном рынке, в локальные конфликты не обязаны встревать.
Забавно, если девичья половина к незаурядному охотнику проявила любопытство, то позицию мужской вполне отражал Андре. Сейчас, как и при обретении членства в Гала-Галло. С ходом времени она не менялась: никаких новшеств и новичков, никаких гостей, никаких конфликтов, а если уж к несчастью образовалось что-то из этих неприятностей, то - к чёрту. Обойдитесь без моего голоса, пожалуйста. Кто я такой тут, решения принимать?..
На реплике Мадлен, что проклятого комодо, кажется, стоит включить в полноправные галло… То есть, кто-то должен отправиться передать приглашение, и довести до сведения преимущества, хоть сотую долю их… Побледневший и стаявший, он... За плетенье беседки... За вьюнок... За кубик стриженого куста... Только Андрэ и видели! По мокрой дорожке в обжитой уголок. При чём тут я?.. Разбирайтесь сами!..
Мадлен шипела, но определила бы счёт, как один - один. А хороший комодо для изолированного рынка - сокровище. У них есть личные хищники несколько штук. Пусть будет и личный, гуляющий комодо. Чтобы предать и продать клуб галло нужно найти покупателя богаче самого клуба. Смешно. Он умён. Он молод, а для умных этот короткий промежуток жизни пролетает стремительно. Охотник скоро задумается о будущем. Пресытится лёгкими победами, дурачками земных рынков... Накопит живых врагов, не идеален же он, никто не идеален... Захочет распутывать запутанное или отрезать разом?
Мема выразила желание пойти сразу, первой. Но Густав обосновался в дорогих рядах Южного... Богатые ряды - хитрые старики. Опытные, осторожные. Лицемерные. Терпеливые. Со свитами посыльных, чтобы новости знать, а по рынку опасными рядами самим не гулять... С широкими связями. И хорошей памятью. Особенно про былые времена... Старые, как сами галло. Там ещё могут помнить её. И Дзонга... Призрак Дзона Ача летал над Гала-Галло. Призрак ли, угроза ли... Но общие знакомые тех времён, слушатели вайолет, а было таковых весьма много, самые опасные в свете этого люди. Если жив Беспятый Дзонг Ача? Если чудовище поймало или купило их?!
К тому же, Густав последнее время пропадал на Техно и оттуда приходили к нему. Тамошние крутились постоянно. Нанимал, хозяйство переделывал, украшал. Усовершенствовал. Новые задумки. Жильё, аттракционы. На их Лалы шикует, ворюга. А технарь Мема известна Биг-Фазану. Не с лучшей стороны, ха-ха. У них много общего, Мема была и борцом и охотницей правого крыла. Выжила там, редкий случай. Чистой хозяйкой осталась, вообще парадокс. Недаром она - галло. Но приближаться, зря рисковать не следует.
Кроха отпала по той же причине, примелькавшееся лицо. И охоту с гастролёрами она провела, хватит уже.
Котиничке не предлагала. Не упоминала при ней.
Мысль отправиться на переговоры самой Мадлен не рассматривала всерьёз. Главнокомандующие это такие мародёры, которые к сбору урожая оправляются на фронт. Когда урожай собран и разложен кучками, ровными рядами, это и есть их фронт! Передовая!
И развлечься, поиграть в сюрхатнера лично Мадлен не имела охоты, здраво оценив баланс между своим искусством притворства и скверностью характера. Не выйдет. Комодо еще злится… А уж в Гала-Галло, они найдут общий язык. Тут ей не надо будет притворяться душечкой, миленькой Лиски-намо, у Мадлен полно весомых козырей.
Злится. Но ограбив рынок дважды, охотник довольно себе польстил. Сейчас он на вершине, на взлёте. Не станет сердиться долго. Хватит игрушек, довольно юлить. Они посмотрели на него, и он кое-что новенькое узнает. Про их реальные богатства… Они приглашают его! С честью. Счета к Мадлен - индивидуальном порядке. И за пределами рынка. Таковы правила. Парламентёр направляется на Южный заложником. Он - вещественное доказательство серьёзности их намерений. Обмениваться письмами в пустых шатрах через посыльных можно вечно. Но однажды, как ни крути, придётся встать лицом к лицу. Насколько тяготила галло приписка "ача" в послании Густава, свидетельствовал факт: сезон не кончился, они не презрели назначенного им срока.
Остаются Лести и Чести. Чести отсутствовала на тот момент, и Лести закивала согласно, как листочек под ветром! В надежде, что подруга не успеет вернуться. Не заспорила, вариантов не предложила... Ждала, что этим всё и закончится. Увидев выход, устремилась в него.
У меланхоличной, сладкой Лести была особенность. Она не знала поражений. Промахов. Не довелось. Прямой дорожкой череда побед провела её через бутылочное горлышко, как джина, в замкнутый, безнадёжный, пасмурный Гала-Галло. Горлышком стало бегство от кошмарной атаки Дзонга на Файф. Но зачем вообще джину в бутылку? Затем что не верила в успех. С каждой следующей удачей тревога росла, предчувствие одного, глобального поражения, в цену всех предыдущих триумфов, с процентами, преследовало её.
Силу свою она сознавала. В полной боевой готовности спускалась на континент. И без надежды. Пусть... А светлоглазой гонщице пусть достанутся все победы, Бум пойманный на Трассе и узелок на шнурке... "Конечно, я буду тобой гордиться... Буду, Чести, и даже заранее, прямо теперь, пока я лечу к земле..."
Зная место на сырой траве без ловушек, Лести уединилась там, сосредоточится. Пропеть разминку для вайолет по старой привычке. Почувствовать свой голос. В аут уйти. И выйти, его не теряя.
На раме запрокинула голову, где-то она там, светлоглазая гонщица?.. Белого Дракона сладким, несравненным голосом позвала. Пестрокрылый: перо матовое, перо зеркальное. И направила его резко к земле. Низких облаков не случилось в тот день. На порядочной высоте Морская Звезда предстала перед ней целым очертанием вулкана. Гора с отрогами, уложенная кроме самых мысов в Туманные Моря дроидов. По мере снижения в светлой вате начинали мерцать огоньки.
У рамы на углу осталась стоять Мема, подставляла руки бронзовой, юркой ящерице, глядела отдалявшейся всаднице в спину. Свысока и с досадой. По чему соскучилась сильней: мозаичным дорожкам Техно, читаемым в меру познаний читающего, не имевшим окончательных значений, вечно дописываемая книга?.. Или по охоте, правому крылу Южного, добыче несложной, великолепной внешне… Море красивых тел, густая атмосфера риска, игравшая на руку ей, особенная?.. Карат Биг-Фазан воплощал обе стороны, оба интереса.
Огромный, мягкий, улыбчивый Карат. Прищур полумесяцами, на щёки лучики... И Мема, мрачная, смуглая от удачных и неудачных экспериментов, от излучений, дроидам как Великое Море неподходящих, всяческих безрассудно используемых полей... Сухая и смуглая, вроде коры дерева. Глаза холодные, как озёра подо льдом.
Оружие - общее их пристрастие. Такого уровня оружие, что уравнивает шансы. И которое дроиды не отберут...
Мема ушла с себя. Бронзовая ящерка в какой-то момент оказалась коромыслом на плечах, носом и хвостом. Руки свело, как вырубило. Загорелись у артефакта глазки. Мема обругала себя, встряхнулась мелкой дрожью раз, ещё раз... Нннеприятно!.. На третий стряхнула её. Схватила за хвост и рывком закинула внутрь Гала-Галло, привязь сорвав. Иди, побегай! Поймай кого-нибудь, охо-хо!.. Андре, ах-кха-кха-ха!.. Весело будет! А если Мадлен, то не будет. То есть, весело, но не всем...
Являясь ловушкой сам по себе, Густав имел чёткие инструкции. В частности при появлении галло: звук барабанов, конкретный, не раз повторённый означает - жди, удерживай рядом, иной - уйди, если ты в ряду, если ты в шатре, улетай... Дальше, охотник, не твои проблемы. Звук барабанов как таковой на Южном Рынке лишнего внимания привлечь не мог, обыкновенный для него звук.
Густав не уходил надолго от нового гнездовья после припадка на берегу. В Собственном Мире ему было душно, в облаках холодно, от встречного ветра неуютно. Словно он весь отсырел и не мог согреться. Летать ниже, значит летать над океаном, век бы не видеть его! Побывал на Мелоди, там чары. Запомнили. Густав не доверял им. Слишком часто красные сапожки без подошв мелькали поблизости. Попасться на потеху всему Мелоди? Петь и плясать на пирамидке?! Хуже, чем похищение с неё!.. Навестил Олива, свирели отдал. Договорился насчёт, посмотреть удвоенное Впечатление. Метод ему обещали. На Техно всё-таки забредал. Делил время между ним и своими аттракционами.
Биг-Фазан, чьё второе имя Густав, едва услышав, счёл производным не от "карата", но от "карать", - а так оно вначале и было, - оказался не то, что близок по духу, но удобен, родственен ему по стилю и юмору. Изображаться не надо... Полезен, да. Технарь полудроид просто не способен быть скупым в отношении знаний! Они разговаривали обо всём, и вопросы у Густава не иссякали, а множились. Полезен и близок... Ну, до предела циничные, временность и шаткость такого положения вещей оба понимали. Но и помимо того, понимали друг друга с полуслова. И это нравилось обоим, реально - сказать половину фразы, половину слова вместо целого. Когда между людьми за короткое время возникает жаргон, понятный лишь им, что это, если не дружба?
А когда Густав узнал, что изобретение именно этого человека было его голубой мечтой и спасло ему жизнь в Гала-Галло, он ощутил даже что-то вроде благодарного почтения. Если коротко охарактеризовать приятелей, Густав был циничен и холоден, Карат - циничен и сентиментален. Тому есть живой пример.
В любимчиках при нём, ассистентом, посыльным бывал, регулярно возникая, юноша имевший малое отношение собственно к Рынку Техно, приходивший и возвращавшийся на рынок-спутник, Краснобай.
Название ироническое. Оно возникло из-за расхваливаний постоянных, преувеличенных его обитателями своих товаров и умений. Но звучное. Так что мастера не возражали. Они и про себя говорили "бай", мастер, добавив важности! Более уважительно его называли Рынок Мастеров.
Конечно, они себя рекламировали и бахвалились, ведь не в изучении их жизнь, а в реализации, искусстве и продаже. Ручной работы артефакты. Услуги. Стрижка! Бай-парикмахер, бай-сапожник!.. Изготовление, подгонка и настройка инструментов для местных же мастеров. Они считали, и регулярно озвучивали, что в отличие от Техно, "копающегося в ошмётках дроидских", - от которого они, естественно, очень зависели, - на Краснобае у них "всё настоящее". Как издревле... Уникальное... Ну, что касается цен, точно!
Не за тканевыми тентами, а в настоящих, полупрозрачных торговых шатрах. И напоказ, и чтобы удрать живо. Ведь тут же и работали, а за работой не будешь каждую минуту озираться. Процесс часто и сам имел зрителей. Тех, кому нравилось наблюдать. Удивляться. Учиться. И тех, кто желал видеть, что на самом деле руками, не в облачном мире их вещица была создана. Входной рамы Краснобай не имел, участок земли. Бутон-биг-Надира любимый рынок.
Юноша-бай, о ком речь, был резчиком с него. Рынок Техно предоставлял Краснобаю материалы, традиционные, правильной структуры, ручной инструмент, простую механику, и перебежчиков, вроде него. С благословения Карата.
Юношу звали Перл. Изгнанник. Пещерной группы он не знал, Архи Сада тоже. Бродяжка. Когда шок прошёл, а понимание необратимости утраты наступило окончательно, спустился на континент и попал на Техно, в стайку курсиков Карата. Попал - и не попал.
Они, остальные были старше, даже самые юные из них. Они пожили, рынки повидали, насмотрелись разного и наслушались. И надёжная рама Собственного Мира, испорченного, нормального, хищников и чистых хозяев, их всегда ждала. Они преследовали конкретные цели. Верней, знали какие, даже если цель - общая эрудиция в Техно. А он... Он искал дом. Звуки голосов вместо манков дроидов. Слушал всё, ни во что не вникал. Рынок вместо эскиза. Учитель вместо дроида. Который всегда на месте. Всегда откликается. Как дроид, откликается на самый глупый запрос. Чьи щёлочки улыбчивых глаз успокоительны кажущимся всепониманием... Разве трудно домыслить его себе?..
Короче, от статуса Восходящего на шаг всего удалившийся, юный изгнанник, и так-то не гений точных наук, оказался самым бездарным курсиком, неопределившимся, рассеянным, ни к чему не годным. Что Карат и изложил в собрании других мастодонтов Техно. Без колебаний, в выражениях не стесняясь, со страшной для подслушивающего прямотой... Оказывается, потеря мира, это не так уж и больно.
На Техно как раз заканчивали общую разработку, вычисления распределённые среди многих людей завершены. Время подтвердить экспериментально. Ничего особенного на посторонний взгляд, новое аморфное вещество... Мастодонты запросили у Карата человека, расходник нужен. Расходник стоял рядом, у шатра за стеной, но птичка Фавор кружила над ним. Раннее утро на рынке. Идти ему некуда, оттого и подслушал. Местные не опасались в такое время погромче говорить.
Фавор он не слышал. Но стучащий, сбивающийся Огненный Круг. Как вторая утрата, хуже. Изгнанник и снова изгнанник. Перл ощутил не страх, а огромную, оглушительную обиду. От справедливой, заслуженной оценки. Просто, он думал, что это не главное...
Он не воспользовался шансом сбежать.
В назначенное время у модулятора Перл сидел в кругу остальных. Читали площадку, бродили кругами до полудня. Учитель бубнил и время от времени бросал вопрос. Артефакт накладывал на мозаику голограммы, Карат комментировал пересечения. Всё ещё читать учились. Короткая, завершающая лекция. День сами бродите, кусики. Перл усмехнулся, когда Карат присаживаясь к ним занял дорожку, блокируя выход. Припомнил обходную... Через пирамидки настоящие, торговые, ага, Биг-Фазана и не только.
Если кто с Белого Дракона свалится в Горький Залив у тех самых холмов, возможно, но не факт, что у него в горле будет также горько. За полдень, когда все разошлись, он ещё сидел, смотрел на плитку... Ни о чём, ни о чём эти кусочки и ящерки не говорили!.. И Карат сидел, как огромное, кряжистое дерево. Этот огромный, умный человек никогда не лгал ему, и даже при нём, в подслушенном, увы. Как извернётся сейчас, как начнёт фальшивить? Желая предупредить, избавить, его от вранья, а себя от зрелища, на которое не знал, как будет смотреть, Перл подошёл и сказал:
- Карат, господин, спору нет. Я худший из них, бездарный. Ты был мне вторым дроидом. Мне некуда и незачем бежать. Видимо, утрата эскиза, как бы намёк - лучше изгнаннику бросится Великое Море и уже не выныривать. В жизни ему отказано. Так что, вот...
Густав не дослушал бы, да что, он не позволил себе попасть под такой монолог. А Карат не сразу уловил, что за дела вообще. Побыть ему тупицей, редкая возможность. Услышал, дошло. "Изгнанник?.." Он не знал, что Перл изгнанник. Да и вообще, эта немногочисленная категория людей для него на глубокой периферии. Зверушки какие-то нищие, недолговечные. Кто они, что они, чем живут... "Изгнанник?.. Несчастное создание".
Карат ответил произволом человека на произвол судьбы. Так - он не хотел. Минус на минус дали плюс. "Перебьётесь ребята. Сегодня вы в пролёте, а на днях я другого вам с Южного приведу".
Щёлочками сошлись глаза, прежним, неизменным выражением, лучики побежали на приподнятые щёки, Карат встал:
- Пошли.
Не уточнил и куда. А пошли они на Краснобай. Где изгнанник получил место для пирамидки. Тент просторный, жилой, от теней защищённый. Бежать ему, и правда, некуда, лучше за тентом, уютней. Инструмент. Сразу - местного наставника. И сердечные слова:
- Ты не бездарный, кусик. Ты забрёл не туда, забрёл и заблудился. Не держи зла, всё будет иначе. Какой же я дроид? Я не дроид, но и не кат. Будешь учиться немножко там, немножко здесь. Торговать будем к общей выгоде. Знаю, что тут у тебя всё получится.
Напророчил, не просто утешительные слова, опыт. В освоение мастерства кусик ушёл с головой. Очень скоро его уже звали Бай-Перл.
Интересно, что не сделался хищником. Мог бы сам для себя в медь, древесину, резцы, ни у кого не заказывая, с рынка не выходя, превращать людей. Нет. Причиной стал не Чёрный Дракон, очень-очень изгнанникам важный, а покровитель. Юноша уважал жизнь как таковую, смотреть на лица, слышать голоса. За работой они сливались, звуки, рыночный гул, как перезвон Туманного Моря, перекличка манков, волшебный язык, который помнил чуть-чуть, дроидский необщий... И он видел во всяком человеке Биг-Фазана, парадокс, - охотника, разбойника, друга... Не Собственный Мир, но маленькое его подобие Карат всё же подарил одному человеку, стал-таки дроидом для него. Дроидом, манок которого не замолкает, но нет и завершенья эскизу. Плохо для человека или хорошо?
Этой истории Густав не знал, она уронила бы хищника в его глазах.
"Они все немножко Мадлен..." Мелькнула у Густава мысль, едва зашёл к себе. "Как-будто по ней меряны или ею заражены. Позы, осанка... Жуткие узкие платья..."
Внешне Лести не напоминала Мадлен ничем, но, что его посетила одна из хозяек-основательниц Гала-Галло, понял сразу. Девушка с карими, шоколадными глазами в матовых, тесно обвивавших её шелках до пят цвета молочного шоколада с платиновой искрой.
Она сидела на полу перед столиком, заваленным обычными и голографическими альбомами по искусству, многочисленными, Густав скучал. Запах Техно, - там бесплатно отдали ему всю с их точки зрения, макулатуру, - остался между страниц, заложенных флаконами, кистями подушек, другими открытками... Она не смотрела их, перебирала, пропускала сквозь пальцы покрытие пола, тяжёлые шафраново-жёлтые шарики… Как песок перебирала бы на берегу Собственного Мира… Вокруг Морской Звезды по понятным причинам не развлекались на пляжах. Лести успела проверить, что пирамидка на них не поднимается. Ещё бы, тепло каждого - тепло скрытой механики, полной воды. В проём над головой тянулось пирамидальное марево, светился под ним клычок хозяйской подставки. "Предусмотрительно..." Густав проследил её взгляд, рассеянные движения тонких пальцев и подумал: "Что, галло, похоже на ваши мокрые газоны? Ты правильно поняла... Дались Марику его покатушки!.." Совпало. Его отлучка и визит галло. При нём незамеченной не проскользнула бы.
Предупреждая недовольство хозяина, шоколадная галло кокетливо помахала маленьким белым флажком, на манер сигареты зажатым в пальцах. Бумажный. Универсальный во все времена символ поражения, сдачи. Или мира, как посмотреть, в предпоследнюю, эпоху автономных дроидов существовало государство с чисто белым флагом, счастливая, не воевавшая была страна. На гербе - крокодил, правда... Ха-ха!.. Не о том... На рынке такие бумажные флажки цепляли на соломины Впечатлений, укладывая в какой-то осмысленной последовательности от фиолетового к алому через весь спектр, чтобы так и пить. Или чередуя два цвета, чёрный-белый, ради перепадов, контрастов. Соломина пустая, галло выпила, поджидая хозяина, но у неё были ещё.
Приподняв бровь и уголок рта, Густав выразил приветствие её белому флажку. Амбивалентное: "Видеть-то я вижу..." Не поворачиваясь спиной, задёрнул полог с подзором антитуманным. Один из двух предусмотренных. Чёрный. Белым изнутри задрапировал. Они срифмовались, его непростые пологи и её флажки простые, без подтекста. Снаружи потекла цепочка осведомителей. Многоступенчатая, дальше соседних звеньев никто никого не знал. До Клока и от него, до гулкого шатра над пустотами земными, откуда посыльный уже не выйдет... Дзонгу Ача нужны связные Впечатления, ужин на скорую руку.
Отложив пустую соломинку, шоколадная галло, дама-галло, - вот не скажешь, торговка с Южного, девчонка с Мелоди, именно дама, - улыбнулась ему. Прожитые века сделали её природную красоту выверенной, утончённой. За надменностью, произвольной и неосознанной гордостью галло она пребывала, как за покровом, за янтарём, в янтаре. Недоступная за ним, им же пойманная.
Соломку кладя, лёгким жестом галло провела от межбровья до стоп. Условный жест, рассчитанный на небесные просторы, читаемый с большого расстояния: "оружия у меня нет". Вместо того чтоб ответить подобным жестом или аналогичным, от стоп - до вперёд простёртой открытой руки, "я не враг", Густав скрестил руки на груди, усмехнулся мысленно: "У тебя - нет?.. У меня есть".
До последнего момента в шатре царила тишина. Свет по контуру абстрактных пятен узорами проливался внутрь... Объёмы, сложные, пресекающиеся ячейки света... И тишина. Галло нарушила её первой. Присвоила. Отняла у Густава и фантастического пространства. Он с некоторой скукой ожидал торга, клятв, легко и сложно, не вдруг читаемой, лжи. С заведомым раздражением ожидал экспрессивной формы того, и другого, и третьего, не любил...
Он редко бывал на Мелоди. Никогда не слышал вайолет. А тем более старый вайолет, времён чудного дроида, нарушителя... Вайолет на весь день и на всю ночь. Для двоих. Ай-вайолет для друзей. Для целого амфитеатра... Не мог предположить, что голос достаточен. Не гипноз Крохи. Не рык монстра... Голос, просто голос... В омут, насквозь, навылет.
- Густав... - тихо, таяще позвала Лести, певица вайолет произнесла его имя.
"Густав..." Он услышал его впервые. Серьёзно. Таким, смягчённым. Как Биг-Буро произносил "Цонг...", галло произнесла старое "ка", близкое к "ха". Хустав... Её голос таял и хвалил. С надрывом, скрытым очень глубоко повелением. Казалось, начни она проклинать, и каждое ругательство ласкало, таяло бы...
- Густав... - повторила она, в пространство световых узоров отпуская звуки, один за другим, мягко. - Оружия нету... Подвоха нету... Ты один из нас... Ты галло... Ты победитель, Густав...
Густав глубоко вдохнул, выдохнул... И понял, что ему стоить сделать вдох-выдох ещё несколько раз. "Интересно, можно ли справиться с этим, как с цветами ледяными? Замедлиться, сравняться и увидеть без головокружения, как это работает?.. Один из вас?! О, мне далеко до вас!.. Мне до вас, галло, вижу, ещё учиться и учиться!.. Хочу тройное имя, как у Буро. Лечь в мимозы... Пусть сидит рядом и повторяет до утра!.."
Всё, что требовалось охотнику, ждать заказчика. И заказ к выходу не подпускать. Притом мягко, он помнил, Чёрные Драконы есть у обоих. Заболтать, разницы нет, о чём. Перед Густавом открылся промежуток времени, когда лгать не обязательно, а молча исчезнуть, как обычно, нельзя. Грубым вороньим карканьем показался ему собственный голос. Чуть не вздрогнул, поразительные галло! Ошибочно показался, нейтральный, ровный он был, всегдашний. Планка высока, Густав же привык не тянуться, а перелетать. Как там Мадлен рассуждала, заскучает среди рыночных дурачков?..
Время пошло. Вот он, искренний, за исключением... А, пока неважно, пока совсем откровенный Густав:
- У вас отвратно, галло. В мокром, стриженом парке.
Она засмеялась, кивнув, и представилась ему:
- Лести... Я Лести, Густав...
Нарочно поставленные рядом, на её губах таяли их имена. "Да, Гутка, учиться и учиться..." Галло шла по тонкой грани: справа комичное, слева вульгарное. Две пропасти, и, сорвавшись, не подняться обратно. А она шла, как царица, уверенная, что царица, в сознании права и мастерства. Мим древнего вайолет, канатоходец Лести. Зная, что может, всегда и со всеми могла.
Она не пленила Густава. Силы равны. Но Лести позволила ему кое-что понять о себе. Как подлинное произведение искусства, сработав увеличительным стеклом, зеркалом увеличивающим. Вещь глупая, зачем она полудроидам. Мысль к ситуации отношения не имевшая, но Густав так редко заглядывал в себя... Совсем левая, посторонняя мысль!..
Густав понял, что слово "справедливо" кое-что значит для него. Отчего же понял? Перед зеркалом, сладкоголосым, тающим, глаза, как озёра подо льдом, - ты не обманешь меня, галло, они не тают! - которые отразили его, а напомнили другую галло. И осознал, чем она понравилась ему, Женщина Великого Моря, Котиничка в буром, в Красном, угли под листвой и золой... Не из-за её мокрых, водопадом обдавших его волос. Не благодарность. Прежде того, сразу понравилась, в тумане Горьких Холмов. Кроме пары грубых слов ничего не слышал от Женщины в Красном. И голос её не таял... В чертах почти резкое, сухое лицо. Угли, зола, веками теплятся, не разгораясь, не угасая... На него похоже, но... Он так бы не сказал про себя и не подумал! Какая печаль, о чём? Гнев, лёд и месть! А понравилось вот что: справедливо. Легендарная, красивая... Так сильна, и в таком опасном месте её Собственный Мир... В исключительном месте - исключительная галло. Одно к другому подходит. Заслуженно, справедливо.
- Густав, - сказала Лести, не преминув сладким голосом повторить его имя, - Гала-Галло не мокрый парк! И, видишь ли, не беседки в нём, и не коллекции в них!.. Это всё соломинка, не начинка. Возьми...
Она протянула ему соломину гранёную, чёрной патокой залепленную, с флажком чёрной фольги, из середины пучка выдернула... Взял.
И не раньше, не позже под землёй, под толстым покрытием шатра, под, южную сторону континента пронизывающими, земными пустотами образовался некий ритм... Чуткий слух певицы вайолет, мима вайолет, слух ушей и кожи, подошв и гибкой спины уловил его прежде, чем слух охотника. Рука галло дрогнула, когда брал угощение из алебастровой, тонкой руки своей, недрогнувшей. Лести послышалось то, что в каждом дожде, стучавшем по крыше беседок, им в Гала-Галло слышалось. Барабаны Дзонга. Пропали. Но Лести не ждала утешений, секунда показала: их подозрения и страхи были не напрасны. Приближающийся рокот барабанный. Даже Густав, ждущий знака, в первый момент принял их за праздник в недрах Южного, приглашённых с Мелоди музыкантов. Галло не обманулась, это не они, и не праздник. Да и вечер, время ли для плясок?
Бежать? Драться?.. Дракон против дракона?.. Галло, это гордость и самомнение, которым нет предела. А Лести, это гордость, надменность и застарелое отчаянье. Принявшая соломинку, не большая, но крепкая рука борца, - определённо борца, - тоже стала аргументом. Сквозь марево торгового шатра синел клык его пирамидки. На острие камешек. Их камешек, Лал... Выход. Без вариантов.
Всё последующее время, удивительно, не возрастая в громкости, барабаны Дзонга приближались, а охотник и галло делали вид, что не слышат их. Не замечают.
- Густав, - шёлково, бархатисто позвала галло, - пригласи меня... В твоём Собственном Мире, как гость, не словами, а рукой, я покажу тебе в превращениях суть Гала-Галло... Лал, Пурпурный Лал... Густав, мы играли ими в марблс! Пентак... Неудобно, не круглые...
Превратившись в слух, Густав ждал условленной перемены барабанного ритма.
- Конечно, - ответил он, выпил соломинку, откусив, чёрная патока приторна, а за ней калейдоскоп холодных дроидских вспышек, их Впечатление, кивнул. - Здорово... Что же вы так долго не приходили? И почему ты одна? Могли бы понять моё приглашение буквально, принять...
- Мы приняли! Густав... В Гала-Галло тебя ждут остальные.
- Не сомневаюсь.
- Ты нужен нам.
- Зачем? Кроме Мадлен, конечно, зачем ей нужен, я догадываюсь!
- Ошибка. Мадлен и послала меня.
- А я о чём?
- Не об этом! Ты приглашаешь меня?
- Конечно...
Барабаны Дзонга приближались. Он не изменил себе, столько тысячелетий минуло, а они узнаваемы... Столько раз через кошмарные сны эти ритмы врывались на закрытый рынок... Звук нарастал, не усиливаясь, необъяснимо словами. Дзонг слушал... Он не рискнул дать инструкции по расспросам, спугнуть опасался. Но раз была возможность, слушал. Вдруг слово какое-нибудь... А Кроху он спросит сам, никак иначе. Ритм не переменяя, близился, близился в нём.
- Так в чём же, Лести, преимущества вашего клуба? Если словами...
- В знаниях, Густав! В тех, что считаются общеизвестны... Превращать на основе чего? Странно тебе? Любому, кажется, ясно?..
Жилой шатёр, установленный неудачно, исправленный мастерством Технарей, без ветра снаружи обрёл тихий гул... И тут же понизил его тональность, у неё появился ритм... Не веселье, не марш... Ничего человеческого. Световые нити под тентом давно исчезли, на рынке ночь.
- Позволь продолжить в твоём Собственном Мире, Густав...
- Конечно.
"Любопытно, концентрация главное в превращении... Какие ещё секреты? Да мало ли... Я Восходящим давно баловался, с тех пор и не превращал. Когда с драконом распрощаюсь, пригодится..."
Барабаны Дзонга стояли вокруг шатра чужим войском. Туманным, подземным. Ширилась ночь. Густав отметил, как опадает немного подзор тента, расправляются складки, он отсыревал. Барабаны стояли стеной, новые к ним прибывали. Осада. А в крепости ни бойниц, ни окон, ни башенок для обзора. Скоро Густав должен уйти. Ритм не менялся. Пора бы.
- Жить в Гала-Галло, - неизменившимся, шёлковым голосом задумчиво Лести повела рассказ, - всё равно, что в ромашке. Ты видел ромашки? Середина невелика, а лепестки достигают пределов известного. Всё, что нам надо, это покой. Суди сам, сколько прожили бы мы там, не выходя, если б не умели обращаться со временем? Иначе, не как на рынках, укрощать его... Расправлять и складывать его крылья... Время - Белый Дракон… Приди в покой и останься в нём... Ты будешь возвращаться к нам с добычей, комодо, пока тебе самому не наскучит небо и рынки... Ну что, продолжать? Мы улетаем к тебе?
- Конечно...
- Посмотри, - Лести дала ему соломинку с белым флажком, козырь.
Густав выпил. И смысл не пустых слов шоколадной галло приоткрылся для него. Нехвастливых, истинных слов. Впечатление краткое, тоже дроидское, калейдоскоп вспышек тёплых. Незаурядно... Оно… Функция!
Оно догнало предыдущие, уже и забытые, а догнав, перемешалось... Элементарно, без морской, солёной гадости, без хитрых оливок, открыв Густаву его Огненный Круг. Как-будто фонарь проглотил. Пока перемешивались, они осветили всё накопленное: Впечатления рафинированные и нет, краткие, длинные, старые, корни, оставшиеся от выпитых очень давно... И мутное что-то, кружащее среди них, рывками от одного к другому, Гарольд... Он это сразу понял... Фонарь, светильник памяти. В любое пальцем ткни и на основе его превращай! То есть, не секундами Впечатления ты владеешь и не фрагментарной памятью человека, а всем выпитым, до детали, до штриха. Так воплощают эксклюзив. Зрачки охотника и грабителя расширились. Связка соломин, убранная в колчан Лести, предстала тем, чем являлась, драгоценностью, сравнимой с Лалом! Галло заметила его восхищение, немного ребяческое. "Подлец юн, но он быстро соображает..."
- Да, да, я понял. Но как же ты гостьей продемонстрировала бы? Ради пробы, это я должен быть гостем.
Галло бархатно рассмеялась, поворошила солому в колчане, флажки отличающиеся, серебристо-белые:
- У нас много секретов других. И других сокровищ, - указала на багряно-чёрные. - Летим?
- Конечно.
Выдержка галло. И самомнение галло. Древний барабанный ужас она слушала, не подавая виду. Ритм изменился.
- Как узок выбор для обычных людей, ты замечал, Густав? За рамами ограниченность, вне рам обусловленность... Один приходивший к нам, он создал мир-город. Разве город это, где люди? Как там жить, как в опустевшем городе или огромном доме? Ни то, ни сё... Чем закончилось - рынком в ущелье, оливковой кожей... Впечатлениями торгует... Впечатления обрывочны, фрагментарны... Ты думаешь, коллекция, это соблюденье тематики? Густав... Коллекция, это когда так подобрано, что глоток за глотком, год за годом ты наблюдаешь один и тот же город, настоящий... Более того, жизнь одних и тех же людей в нём, нескольких поколений... Вот что достойно называться коллекцией, Густав. Жизнь не за рамой и не на пыльном материке. И не в стриженом парке, Густав!.. Вернее - там, там и там... Где тебе угодно. Соглашайся. Через твой мир в Гала-Галло - и минуты не пройдёт, как ты получишь ключ от города... Рим?.. К примеру. Ты зайдёшь туда. Не на глоток, а жить там остаться... Жить за всех. За каждого, кого сохранило Впечатление. А когда-то и дособрать, досмотреть... Предела нет… В обе стороны летает Белый Дракон времени… Нет предела судьбам, деталям, пребыванию, возвращению… Согласен?
- Конечно, - ответил Густав.
Зашёл в марево шатра и она подошла. Запрокинул голову, мощный Белый Дракон навстречу его зову пал со свистом крыльев, подхватил. Густав качнулся чуть-чуть, наклонился с его спины, руки не протягивая, и сказал:
- Конечно нет, Лести.
Белый вихрь скрылся. Потемнело. Лал на пирамидке горел тёмным пурпуром. Галло смотрела на него. Под босыми стопами подрагивала земля. Лопались тёплые шарики, остывали. Водой океана начинали сочиться и лопались. Их заволокло серым туманом... Тенями... Полог не откинулся в шатре, зачем... Дрожь галок в тумане нахлынула снизу, и звук барабанов переполнил тент… Не видно ни черта, только Пурпурный Лал горит сквозь мельтешенье... И голос... Морское, гулкое "ооууу..." раскатилось под барабаны...
- Цонг?..
Тишина... "Дун-шшш-дун-дун"... - плещется, шипит берег морской... "Ооууу..." - вздыхает за ним беспредельность моря.
- Цонг, сопровождение неуместно. Если ты хочешь последний вайолет, дай нам тишины.
В шатре Буро из земной сырости восстав, Дзонг бросил отрывисто на следующую ночь, что надо бы рассчитаться с охотником. За первую удачу.
- Оуу, хороший ловец... Признаю.
Удар. "Галло, я считал вас умнее..."
Буро вздохнул, сощурился:
- Что ж... Кроха один раз уже проигрывала ему.
"Надеюсь, ты удовлетворён? - горько подумал он. - Узнал, что хотел? Было чего узнавать?.. Где мы, а где дроиды... Их тайны останутся их тайнами. Смирись, Цонг..."
- Кроха? - Дзонг прикрыл и стремительно распахнул, страшные, своим ритмом живущие глаза. - С чего ты взял, Надир?.. Ооу, сейчас верю, что не играешь против меня, за них... Минус один, Лести...
- Лести?!
Два чудовища схлестнулись в упор немигающими глазами. Надолго... Дзонг дёрнул плечом, попятился и утёк... Глыба чёрного льда впиталась в пустоты земли.
"Лести?.." Отколотый угол спинки кресла впился в руку. Буро перевернул ладонь, блеснули огоньки дроидов под зеленоватой кожей. Наблюдал, быстрые... Салют, фейерверк под кожей... Где мы, а где дроиды, что им до нас? Лести... Он сел в кресло и опустил эту ладонь на стол. Тяжёлый, карточный, стол из-под Гига Вирту. "Крак!.." - сделал стол, кремень, цельный, красно-коричневый и не сломался. Четырьмя ножками ушёл в землю. "Крак..." обсидиановые примеси. И плита столешницы тоже ушла в неё, с пылью осталась вровень. Биг-Буро сидел теперь не за столом, зато с каменным ковриком под тяжёлыми, изуродованными ногами. Лести?.. Прощай, Лести... Густав-ты-не-человек".
Глава 95.
Рынок Но подходил по всем статьям. Рассчитаться с охотником, не выдать сути метода. И отомстить, послав его в самое, на взгляд Биг-Буро, гнусное место. Ловец получит обещанное, но удовольствия - не капли. И выгоды ни капли. Две последних ступени к окончательному краху. Заходи, поднимайся! Пользы и радости от подножия до вершины лестницы проклятой колоды из среди тридцати семи ступеней ни на какой нет.
У Буро имелся альбом с чёрно-белыми рисунками, безумно запутанной, абсурдной архитектурой. Человечки поднимаются по бесконечным лестницам и оказываются... - внизу. "Как и ты, Густав, совсем скоро! Бесцветный Густав, ящерица-комодо, поднимайся пролётами бесцветной жизни... До самого низа вверх ползи..." За что мстил, сам нашёл Дзонгу охотника? Выхода не было... За это и мстил, за напрасную веру в хитрость и опыт галло, в судьбу, укусившую его самым болезненным образом.
Уникальный котёл Рынка Ноу-Стоп, - подлинная ценность гадкого места! - отвлечёт подозрения. Густав мнит себя технарём? С Каратом ошивается? Никакой он не технарь, поймёт не больше, чем тень тупая. Не заподозрит, что нагретой вода Впечатлений была принесена. Когда бьют молнии за прозрачными, круглыми боками, бурлит, вскипает, испаряется запретная смесь, Густав и вопросом не задастся, как сработала скрытая механика, мало ли чудес на свете. А если задумается, Карат не сможет ответить ему. Коллекций с морскими связными Впечатлениями немало, людям нравится смотреть океан, а нырять не нравиться, страшно. Косяков Ро полно в них... У Буро есть и знакомцы, пившие предпочтительно это... Связное Впечатление океана попадёт в котёл раскалённым, "дженераль". И встретит в уме Густава личный косяк Рода с ним самим.
Там же заодно охотник пускай и узнает, раз обещали ему кое-что, про корень Гарольда... Возникнут ещё вопросы? Наверняка... Безответные. "Надеюсь, галло уже всё поняли. Не будет ему следующих побед. И заплатить за них нечем".
Были победы. Раньше, чем предполагалось...
Дзонг играл и выигрывал, играл и снова выигрывал у Буро в Острова... И упомянул небрежно... Отсутствие интонаций, акцентов в его речи делало её не целиком нейтральной, а целиком ужасной, как страшный крик во тьме, объясненья которому нет.
- Две цены, - бросил Дзонг, распахнув и прикрывая веки.
Расшифровки не требовалось. Чести, кто ещё. Трудно назвать отдельной охотой. Она просто возникла на пороге и потребовала отвести её к заказчику. Это охота? Да. Предыдущей подготовкой оплачен лёгкий успех. Теперь пусть платят охотнику. Чего хотел, он не знал. Дополнительный вопрос? Лекарство от воды Гарольда? Карта Рода шла по другой линии, Господин Сома, проводил до куда мог, в поиске лиц древних монстров. Кон Рода принадлежит Клоку, или кому ещё, стоящему за ним, сделать или выкупить карту проблема Густава.
На Рынок Ноу-Стоп, тоже клуб, и тоже слегка закрытый. Местоположения его Белый Дракон не знал, Густаву требовался провожатый. Компания. Человек, издали указавший другому на раму в облачном небе и повернувший назад, рискует вызвать слишком много подозрений, как и тот, кому предстоит зайти.
Рекомендации слегка требуются. Одни для местных, другие для Густава, как Впечатления смотреть. Не цвета ледяные, но всё же... Рекомендации Густав получить должен был в письменном виде согласно первому плану, Бутон-биг-Надир с Оливом сложную комбинацию замутили. На Оливе, чего Клок не скрыл, сошлись обе линии Гарольда и Рода, логично с ним, ценителем запретных Впечатлений на Ноу и отправиться. А вот и нет. С кем-нибудь другим. Ради аферы Буро. И ради того, чтобы местные не знали, через кого человека, принесшего воду ача, можно найти. Лишку б не рассказали ему. И лишнее б не расспрашивали. Посторонний человек должен её принести и провести Густава. Благо в рекомендациях на Ноу имя поручителя не нужно, лишь кодовые слова.
Олив испытывал, хоть реже высказывал вслух, такое же отвращение подогретым Впечатлениям, магматической влаге ача, какое Биг-Буро - к запретным Впечатлениям. Ни в коем случае там, на Ноу он не должен привлечь к себе внимания, как поставщик подобного. И дезинформация и мерзость. И не забудут никогда. А кто, кто именно не забудет? Кто уловит суть?.. В том интерес Буро. Тамошние внимательны, перемена во вкусе, в тягучести, жаре, самый малый нюанс мимо них не пройдёт. Один из десяти понимающе подмигнёт принесшему бутылочку: "Как насчёт ещё?.." А сколькие станут допытываться, что это было?
Требовался абсолютно левый, посторонний человек. Который не поймёт ни подмигиваний, ни вопросов. На них не ответит. И не прельстится, конечно! Олив укажет раму заранее, под масками пролетят, не заходя. Клока задействовать Биг-Буро не захотел. Лишнего они с Дзонгом ему не говорили, и в этом проявлялась забота Буро. Юноша остаётся на Южном, среди борцов. Вот и пусть, закончив историю выйдет из неё полностью, оставшись в неведении. Желателен человек и от Южного далёкий... Нашли! Посторонней некуда, ничего не поймёт, ничего не расскажет. Получилось так...
- Олив, про эту гадость...
Хозяин в рынке своём, возвращённом ему, тем временем тосковал и издевался над людьми. Его познания в ядах возросли. Оливки, его именем названные, оказались предречением будущей славы и могущества. В смешении ядов он станет ас. Не коктейлей, а оружия.
В полумраке преисполненного лиц жилого тента несколько "братьев" изваяниями застыли вокруг ковра перед ложем. Держа сосуды. Кто над головой, кто перед собой, кто на вытянутой руке. Полные и пустые. Алхимику-Олив нужен рабочий стол, каталог имеющегося, наглядный, чтобы смотреть и думать, смешивать, переставлять... Они и выполняли эту роль для чудовища. Готового продукта в оцепеневших руках не наблюдалось. Зато на ложе валялась фляжка...
Олив по-морскому открыл ладони, вскакивая:
- Ты?.. Приветствую, не ждал... Биг-Буро, дроидов ради!..
- Да нет же, Олив. Я не морали читать. Я тут подумал кое-что... Надо бы пару-тройку бутылочек.
- Ааа...
Буро огляделся:
- Играем? Морская фигура, замри?.. Кошке игрушки - мышке слёзки.
- Им не слёзки, - возразил Олив. - Не я их отравил. Яд можно сразу начать выгонять капельками, это как испарина, удовольствие ниже среднего, бррр... А можно нитями яд склеить в теле. Капли яда каплями противоядия соединить. Застынут, я выдерну. Нечувствительно. Но пока схватится клей... Пусть они постоят!
- Олив, твоё гнусное питьё гнусно на тебя действует. Противоядие... Изобретаешь парализующие яды, так и скажи.
- Кажется, ты за ним и пришёл? Не выпытываю, Биг-Буро, но зачем же тебе понадобилось моё гнусное питьё?
- Для гнусного типа! С родом Рода смешать...
- Ха, он и так-то хорош! Оливка в запретном?.. Это на любителя. Тот ли случай, когда дурачок, пригубив, остановится не раньше, чем увидит дно?
- Не для оливки. Для ваших, на Ноу. Слегка замаскировать...
- Оу?..
Олив выслушал его план, обещал содействие. Задумался, какой бы подошёл человек... И расхохотался вдруг, обнажив верхние и нижние клыки, холодно, не заразительно.
- Почему бы и нет... - пробормотал он. - Но ты гарантируешь?.. Биг-Буро...
- Да.
- Хорошо, отлично. Он такой, как требуется, чистый хозяин. Достоин Ноу не знать.
- Приятель и не из ваших?
- У меня нет ни приятелей, ни каких "наших", Биг-Буро. Сома остался с прежних времён. Вон, "братья" есть...
Одна из застывших фигур, кренясь, дрогнула и упала. Упруго - в комок, будто сорвалась растянутая пружина. Олив на лету перехватил пустую колбу и, да, что-то вроде нитей, тянущееся за ней. На воздухе в неё и ушедшее. Алхимик без промедленья долил из фляжки воды, закупорил притёртой пробкой.
Бутон-биг-Надир, совсем недавно убеждавший Беста, что чужие владенья - чужие, на себя, по видимому, эту логику не распространял... Протопал ближе, наклонился, руками поводил, через центры ладоней морским манером прислушиваясь... Лежащий парень был действительно свободен от теней. Но вставать не собирался.
- Ты какие-то дурные яды придумываешь, Олив, - проворчал Буро и добавил, впроброс, мимоходом. - Этого я забираю, ты не против.
Именно так, без вопросительной интонации. Порой самый легитимный, разумный правитель стремится проверить и подтвердить свою власть. Наверное, это правильно.
- Да хоть всех! - вскинулся Олив. – Хочешь, я уйду с рынка, а ты останешься?! Хозяином, как в Собственном Мире?.. Ты заподозрил меня в жадности или враждебности сейчас, Биг-Буро?
Буро примирительно раскрыл ладони:
- Ни то, ни то... У меня что-то много нескладностей в последнее время, несостыковок. Извини меня, Олив, мальчик.
Мальчик!.. Ровесник галло... Не так плохо, когда есть ещё на свете кто-то, способный назвать тебя "мальчик". Буро некому так назвать.
- У нас больше общего, чем разногласий. Так на кого пал твой выбор, Олив?
Не успев поссориться, помирились. Хохоча, клычками сверкая, Олив обрисовал ему претендента. Кристально чистое существо!.. Пта! И не за прошлые долги. Вышло очень забавно...
Пёс подружился с Пта. Встретил на Мелоди и вспомнил. Узнав поворот событий после бега по Горьким Холмам, что жизнью обязан этому юноше, рискнувшему Чёрным Драконом ради него, проникся симпатией. Пта не собирался хвастаться или пенять на долг. Выпалил с перепугу. На Мелоди так не одеваются и так не ведут себя, как заявившийся Пёс. Лишь на правое крыло, туда как угодно заходят, главное выйти.
Морская, конечно, мода, в его случае гипертрофированная. Как всем полудроидам - обувь, чудовищу, выходящему на сушу, трудно заставить себя сунуть руки в рукава, как бы связать. Руки Пса, с круглыми пятнами ожогов на предплечьях, с узором листвы остались свободны, остальное от земли до макушки укрыто, и маска, и над ней гребень... Жуть. Пёс держался подальше от радостного, искристого света лимонно-жёлтых шаров. От танцующих тоже, от спонтанных хороводов, от тех, кто мог пригласить... Песни слушал, музыкантов и то в отдалении. Заметив Пта в распавшемся кругу танцоров, Пес словил его на полпути к другому хороводу и открыл лицо. В смысле вежливости... Ааа!.. "Всё не так!.. Я ни при чём вообще!.." Пта решил, что сидевший в кругу демонов, он был принят за одного из них, был причастен... Абсурд. Сам Чудовище Морское, Пёс скорее перепутал бы тень с дроидом, чем принял юношу за подобного себе!
На Мелоди как-то странно вести задушевные разговоры. И шумно. Едва разрешилось недоразумение, не желая ни разлетаться, ни кружить на драконах в ночи, Пта немедленно пригласил его к себе. И тут же получил согласие!
Неколебимо уверенный в том, что создал лучший Собственный Мир изо всех, когда-либо существовавших, Пта считал своим долгом показать его совершенство любому и каждому. Без опасений. Столь же твёрдо веря, что нет и быть не может на свете человека, у которого испортить такое поднимется рука. Имел основания думать подобным образом.
Прилетели... Пта не был предусмотрительным, запасливым хозяином. Мир как кладовку не использовал. Угощения в его мире не нашлось. Под корнями большого Дерева, - с большой буквы Дерева! - замшелые плошки Восходящего, простейшие собиратели дождей. Восходящие мало имеют знакомств и потребности делиться, а для эскиза собирать дождь в склянку не нужно. Через путаницу воздушных корней они протиснулись и залезли на нижнее разветвление. Про угощение не вспомнил ни один, ни второй... Переглянулись: хорош древо-мир, а?.. Ветвь нарочно окружёна порядочным свободным пространством. Чтоб ветвь-русло, ветвь-дорога-в-небо, изгибающаяся, манящая развилками, покачивающая веерами листвы вполне была сразу от входа видна...
Удивление малое и потрясение огромное нахлынули, сбили с ног Собаку Моря. Удивление: опять и опять судьба приводит его под раскидистые кроны... Свой мир бы вспомнил, нечему удивляться.
И - огромное понимание... От понимания не убежать. Нельзя узнать... - и не знать обратно. Он прыгнул, подтянулся на мшистую развилку повыше, встал в рост... И воспарил. Дельты, тень и солнце, полянки и омуты, опахала ветвей торжественные и поникшие... Буйство природного, рукотворного, тщательно и безоглядно собранного единства... Шелестящего, распускающегося, щебечущего, беспрепятственно проницаемого, гостеприимного совершенства... Подумал только, степень изобилия оценив: "Почему одно, а не лес?.."
Стоял и парил. С высоты взглянул на перспективу, огромное, ясное понимание: надежды - нет. Он нифига не забыл, никогда не забудет. Бороться надо не с собой, а с судьбой. Потому что себе он уже проиграл! Принимай её вызов.
Чистый и храбрый на самом деле, Пта превосходил Олива и как творец. Собранное этим мальчиком грандиозно... Для Пса - грандиозно как мираж. Как прекрасный мираж, просматриваемый насквозь, до жарких плит у рамы, прожаренных, узких улочек... Стен раскалённых, балконных вьюнков... Площади, густо-синего купола... Паркой оранжереи... Там дерево размером с одну ветку этого прекрасного миража... Пахнет тёплой сыростью, жизнью, зеленью... Листья кожистые, уголки роняют капель. Бархатно-чёрные орхидеи тут и тут, до купола разбросаны по нему... Прозрачного изнутри, тёмно-синего снаружи, пора уходить... Навсегда уходить пора. Глухая, сумасшедшая тоска! Так хочется воздуха на последних секундах удушья, как Псу - увидеть этот прекрасный мир... Собственный! Мир! Олива!.. Проклятье, донных монстров внутрь прорастающие шипы! Проклятье!.. Выражение его пёсьих, суровых черт было именно такое, как от гостя ожидал Пта, так что он не удивился...
- Мне бы побыть одному... - глухо сказал Пёс, проворчал, скосив глаза, и круглые пятна ожогов сошлись хмуро.
- Пожалуйста, - ответил хозяин, как само собой разумеющееся.
Это была фантастическая степень доверия хозяина к гостю. И хороший пример того, что добродетель принадлежит проявляющему её, не зависит от качеств объекта. Создавая дерево-эскиз ведь не думал Восходящий ни о гостях, ни о хвастовстве, ни о том бесстрашии, которое подарит ему вера в созданное. А уж те повороты судеб, которые повлечёт за собой его неутомимая жажда совершенства - вообразить не мог!
Гость получил уединение. Пта его не караулил. Не то, что б и ждал, устроившегося на самых "южных веточках", аккуратно сплетённых в гамаки, местами и без того плотных, пружинящих на ветру. Птичий щебет внизу остался, прорываемый длинными звонкими трелями. Демон моря качался, грелся, дремал... Проводил ревизию воспоминаний. Что осталось, а что выморозил свирепый холод... "А что будет, если кончатся, целиком перемешаются обе воды? Забвения и Свободных Впечатлений?.. Льдом покрытый океан и ледяная Морская Звезда?.." Задумался и сразу устал. Это отнимало у демона слишком много сил. К чёрту всемирное будущее. Отнять чужой Собственный Мир - как?
Царская подстилка... Гамак - покачивающееся цветущее поле под куполом голубого неба... Клубки редких облаков... Пёс, клубком свернувшись, лежал, с неподвижными глазами... Весенняя листва тесно обрамляла бутоны, каждый будто в розетке...
Мир, тепло, тишина... Что-то подобное ему и требовалось... Что-то подобное на горячих плитах, на жарких улочках и поразило его в самое сердце.
Вскорости Пта оказал ему услугу, - да и на услугу-то не тянет, - сделавшую их близкими друзьями. Пустячную и чрезвычайно важную.
В момент их встречи на Мелоди Пёс был ряженый, как фазан, как недроидский охотник, потому что считал: он устрашающий, ужасна печать Великого Моря на нём, и люди его боятся. Его узорчатой кожи. Ерунда, мнительность. Прошивкой нитяных татуировок, красками, светом, подвижными иллюзиями от украшений, скрытой механики, как только полудроиды не украшают себя особенно на Мелоди Рынке! Мнительный стал оттого, что ожоги не давали покоя. Холодили, кололи. При малейшем дуновении. Не позволяли забыть про себя. И круглые ожоги, давно нет присущих теней, а чувствительность осталась... Успокаивало тепло.
И обратно на Мелоди Пёс отказывался за компанию лететь, ворчал. Не очень-то без наряда стремится туда. В тряпках душно и болезненно ему, а без тряпок все разбегутся, страшный... Пта вроде не услышал, и значения не придал, отмахнулся: "Завтра полетели, нету проблемы". Пёс не поверил, но он же не ради парных танцев, так покружить, побродить. Барабанщиков послушать. Морским нравятся ритмы, чем сложнее, тем больше нравятся, и чистые, высокие голоса...
А Пта услышал его. И не отмахнулся.
Вечером, завидев его над Мелоди, выше круга искристых шаров и взмывающих медуз, Пёс не узнал преобразившегося юношу. Пта прилетел с Рынка Мастеров непосредственно. Провёл там целый день, извёлся аж стоять и поворачиваться. Ему срочно требовались теперь козьи пляски! Рядом с ним Пёс выглядел, и то если приглядеться, человеком, который задумал рисунок, начал, но стёр его. Пта - разукрашенный!.. В набедренной повязке и широких, танцевальных ножных браслетах от колена до щиколотки. Остальное - сплошной узор листвы. Зелёный снизу, он плавно переходил в осенний на плечах и лице. Работа тонкая. Как у Пса над бровями, на щеках - по круглому белому лепестку.
- Ну вот, - воскликнул он, хлопая Пса по плечу, - мы и сравнялись, да? Устал стоять!.. Но мастерица волшебна... Следующий раз принесу ей зеркало, пусть нарисует себя!.. Глянь, похожи?.. На кого, по-твоему, из нас будут глазеть и показывать пальцами? Уверяю, ни на кого! Сейчас ты сам убедишься.
Поступок настолько простой, логичный, добрый и совершённый без промедления... И не оставшийся без награды! Когда и зачем иначе Пта отправился бы на Краснобай? Как бы встретил - её?..
Жест достиг цели. Известный на Мелоди, уже не "фиговый танцор" Пта явился Собаке Моря лучшей рекомендацией, безо всяких лишних слов. И конечно, на них не обратили особого внимания.
Пёс получил новый круг знакомств и уверенность в том, что он по-прежнему человек среди людей. А Пта - могучего и преданного друга.
Некоторое время спустя в компании той мастерицы с Краснобая они плавали на мусорном артефакте из коряг, слипшихся с какой-то дрянью надувной, пористой, - не из миров брошено, с Техно наверняка, - по открытой воде плавали, штилю Великого Моря, ноги свесив, болтая и плескаясь. Пёс изредка спрыгивал, нырял и делал круг быстрее, чем парочка успевала поцеловаться. Воем Морской Собаки наполнялись окрестности. Тени, Чудовище Моря не смели побеспокоить их. Облачные миры дышали теплом полудня. Но Оссию ждали на Техно...
- Выспрошу заодно, чем океан усыпали. Скажу, что мебель для моря им удалась!
С сожалением, переливчатой долгой руладой она позвала Белого Дракона. Набросила, девушки любят их плести, лёгкую сбрую на него, фыркнувшего, и умчала к заказчикам. Мастеру с Краснобая торговать на Пароль - удача, привилегия.
Приятели остались одни, и Пёс признался в своей тоске. Рассказал про мир Олива... Неожиданно для самого себя. Не жаловался, совета не просил. Пта отреагировал в обычной манере, быстро и небрежно:
- Махнитесь! - сказал он. - И все дела.
- Что-у?
- Обменяйтесь мирами.
- Пта, думай, нет? Ну, он-то зайдёт и выйдет, будь он проклят. Но я-то второй раз, нет, не выйду...
- Поменяйтесь через кого-то третьего, беда какая. Кому доверяете оба. Через меня!
Пта ударил пятками по воде, упал на спину и рассмеялся:
- А вдруг я - обманщик?! Злодей?.. У меня будет три мира... И два, представляешь, два собственноручно сделанных живых артефакта!.. Кем ты хотел бы стать?!
Он прекратил смеяться:
- Друг, я действительно злодей? Раз мне такое приходит в голову?..
- Орхидеей, - ответил Пёс.
- Это не живой артефакт.
- Тогда мне всё равно... Ты предложишь ему?! Пта, ты видишь возможность?..
Юноша помнил своё появление на Оливковом Рынке и признал:
- Однажды Олив не поверил мне. Но что-то подсказывает... Да что мы теряем, спросив?!
- Он станет люто торговаться... - мрачно проворчал Пёс голосом, приобретшим океанскую гулкость, собачью хрипоту, и круги над бровями почти соприкоснулись, сойдясь к переносице. - За что-нибудь адское станет торговаться со мной. Я сам и предложу... Спасибо, братик.
Пёс оформил предложение в своём стиле. Взломав тень на входе, ветреной, бурной ночью сезона туманов он обчистил его рынок, освободив всех до последнего человека! Бест был счастлив! Он просто боготворил этого демона, с которым толком и не познакомился.
Откинув сумрачным утром полог шатра, Олив узрел разорение и Собаку Моря. Лапы скрещены на груди, молчит... Пустынный пейзаж неприветливого рынка Впечатлений, оливок, ядов... Рабовладельческого рынка. Пёс в клочья разодрал шатры-артефакты, и ветер носил их ошмётки туда-сюда, крутил в пыльных смерчах. "Биг-Буро, старый мудрец, ты опять угадал. Вот он Пёс, вот он фортель..." Сплошное разорение!
- О, - сказал Олив, - пойду-ка я за сачком схожу... Ловить надо, пока о-опять не сбежал. Морская Собака редкого типа - Морская Свинья.
Не вступая в перепалку, Пёс изложил ему, - трудно слова разобрать, едва выходящие из хриплого горла, - что жизни не даст... Что намерен проделывать регулярно то же, что этой ночью... Если только...
Сложней всего было выдержать ледяной, громкий смех. Сверкающие клычки в оливковом пятне лица. Пёс не глядел... Мимо, в пространство... Чтоб не сорваться и не закончить всё разом.
- Уходи, собака, - сказал Олив.
Чего и следовало ожидать. Отвернулся и бросил через плечо:
- Я подумаю о цене...
Ею стала услуга Пта.
Глава 96.
- При незнатках? Н-не уверен... - Лорд поддержал консерваторов.
Спор разгорелся на нечасто оживляемом и короткими репликами Рынке Ноу-Стоп.
- Счас неснатки, зчас - знатки... - Отто шепелявил от ледышки, катаемой во рту, запредельно вяжущий вкус.
Паж не вмешивался, глаза до середины прикрыты мутной, болотной пеленой. Тоже смаковал ледышку. Он и принёс их, мокрый. Тряпьё достойное самого нищего изгнанника высохло на нём, а они не растаяли. Препирались, пока Лорд не воззвал:
- Скажи, а?.. Твоё пажество, твоё веское слово. Просим!..
Потянувшись, Паж сплюнул песчинку. Глубоководная, из тех глубин, куда эти люди, имея хоть толику везенья, вовеки не попадут, вмёрзшая в лёд запретного Впечатления: солёный, кусачий, кислый, взрывающийся на языке... От добавки кой-чего все эти вкусы скрылись под вяжущим, но не ушли. Сплюнул и потянулся в кубик за следующей ледышкой:
- Пускай Шевалье решает... Его труды... Драконы незнаток здесь не проявятся. А выходить, успокоившись, они будут или нет, то не в нашей воле... Не в их воле... Не воле... На воле, не боле... Не более-ее-е... Ооу!.. Не от машины, я хочу сказать, более зависит, а от... От-от... Тот и тот, тот... Оу!.. От смеси, я хочу сказать... Как обычно. Себя вспомните... Не отказывайте незнатке в ослепительном. Я - за эффектные дебюты.
Голос его становился всё тише и на очередной ледышке, положенной под язык, угас. Взгляд стал глубоким и до смешного осмысленным, до простодушного, не наоборот. Пустой день, пропущенный. Под навесом темно, неработающего котла стеклянная полусфера. Кто-то забрался и спит за толстыми стенками ногами вверх. Одна компашка марблс катает, выбивает из круга, сталкиваются шарики "бумц-бумц"... Тихие разговоры. Вот только насчёт незнаток заспорили.
Лорд, воззвавший за поддержкой, смирился, не найдя её... Нежданно-негаданно попавший в милость, Отто решил воспользоваться моментом. Паж странный, притягательный... Не отталкивал никого, и не подпускал близко... Где обитает, где бывает вне Ноу?.. Как спросишь?.. В небе не догнать, за котлом не разговаривают... Разве сейчас, в пустой день. Отто пересел к нему и к кубику поближе, перелёг, на локоть опершись. Сунулся как бычок, на ухо шептать. Плохо с координацией, слишком сильная оливка для него, двигаться можно в примерном направлении, на примерном расстоянии тормозить...
- Паж, а ты когда-нибудь, - прошептал он старательно, и на одном слове голос пропал, двигались только губы, - ... людей?
- Тсс... - Паж закрыл ему рот ледышкой, положил и за подбородок закрыл. - Тише, тише... Тсс, замолчи... А то прилетит страшный дракон и унесёт с собой... В дроидские сферы, в облака, полные чистой, сладкой воды... Где люди добры, Впечатления добродетельны, где ты будешь долго-долго и счастливо... Долго и счастливо жить... Какой ужас, Отто... Какой невыносимый кошмар... Ведь ты же не хочешь этого?.. Молчи...
Морка хватило, чтоб отбить равновесие, но не чувство юмора. Отто перевернулся на живот, на оба локтя и, уронив голову, тихо смеялся:
- Дракон-то, твоё пажество, будет которого цвета?.. - покрутил головой. - Белых что-то не вижу... Чёрных что-то не видать...
- Зря ты... Белый он будет, Белый Дракон... Он летает и там, - Паж тупо, надолго уставился вниз, - летает под волнами... Расправит крылья, в линию распахнёт... Вокруг синяя тьма... Сияют над хребтом его, как над горным хребтом облака... Ровные-ровные крылья... Правое, левое - нет окончанья крылам... Белый, Отто, как... Как мои сны, когда ничего не вижу...
- Мне страшно...
- Тебе хватит.
- Расскажи что-нибудь ещё. Если я опрокину в рот весь этот кубик, я умру?
- Нет.
- Расскажи... Скучно, одно и тоже: пить и смотреть... И пить...
Паж приблизился, лоб ко лбу и прошептал:
- Никогда, поверь мне... Отто, поверь. И запомни, твёрдо запомни, что - нет. Что я ответил?.. Нет.
- Дроиды, ты боишься его... Паж?..
- Не лазь больше, и пальцы вытри, - отпихнул кубик коленом и дальше босой ногой. - Достаточно.
- Ты не шутишь... Паж, ты не пошутил.
Шевалье, неустанно встряхивавший какую-то никелированную гантель, словно калабасу гудящую или шейкер, решил предсказуемо:
- Сезон без малого настраивал! Отрегулировал вроде... Я завтра хочу.
Паж кивнул головой:
- Так, значит так. Случайностей не бывает.
И хотя большинство посетителей Рынка Ноу перестраховщики, порешили не откладывать Струнного Квартета из-за двух незнаток.
Пта и Густав столь разные, что лишь запредельно изощрённая комбинация чужих интересов могла их свести, прибыли на Ноу-Стоп чуждый обоим. Были встречены на раме и препровождены, несмотря на очевидную формальность церемонии. Пустая земля, маскированные ловушки невозможны, навес виден сразу от рамы, плоской, столовой горой маячит вдалеке. Встретили двое: юноша с мутью осевшей в неглубокие глаза и девушка в полумаске.
Пта произвёл на Густава двоякое впечатление: лёгкой добычи, окружённой неким защитным контуром, как некоторые артефакты на Техно, проницаемым, но настораживающим. Непонятной природы. Отметил и забыл. Больше не встретятся, а сейчас он не на охоте.
Пта, напрасно попытавшемуся завязать беседу, Густав по этой причине явился в редком настоящем обличье, отстранённый, никакой. Усталый, он ждал от Рынка Ноу избавления. Разбитый и повергнутый в недоумение повторившимся накануне припадком корня проклятого Впечатления. Правда, дома, в шатре, на берег океана Густава не занесло. Но приступ ещё более сильный, прекратившийся иначе.
Сон глубже сна...
Изнывая во сне от жажды морской воды, Густав метался, не способный во сне приблизиться к волнам. Там она, где угроза... Поднимающаяся из шторма чёрная громада до боли уже знакомая, ад. Она разбивала силы, оставшиеся у него, как волны пену от прежних волн, когда перехлёстывали скалы. Вот и по шкуре она… По дыбом стоящей чёрной шерсти пена стекает, брызжет слюной из-за клыков, на бивни, с хлопьями пены смешивается...
Рёв… Гарольд… Ад... Ближе… Почти…
У Густава не было сил проснуться. В Гала-Галло ещё были, а теперь уже нет, закончились. Он попал в настоящий, обыкновенный, людям прежних эпох знакомый, тягостный кошмар. Когда хочешь бежать и не можешь. Ноги тяжёлые, непослушные, как расплавленный свинец, еле переступают. Ползком ползёшь, а они волочатся за тобой свинцовым, липким хвостом. Сон включил и кошмар полудроида: перевернувшись к небесам, Густав хочет позвать Белого Дракона... Ни звука в горле. Нет песни в груди.
Дальше прибрежных скал и выше, над отрогами континента, охватывая Морскую Звезду, завис дроид, и это не его дроид. Он слишком велик для ездового, полупрозрачен, белый-серый-синеватый в ночи дракон. Крылья - ночные облака, шея изогнута, неподвижна, морда с клювом, драконья и орлиная... "Троп..." - шепчет Густав. Он слова такого не знает, но знает наверняка, что: "Троп, Тропос..."
На полнеба раскинувшего крылья, дракона заслоняет сгорбленная туша. Нависает, дуги бивней безобразно торчат, морда гориллы. "Саль-ва-адо-оррр!..." Гора, холка чудовища вырастает ещё, потому что горбится Гарольд, бивнями за горло поддевает, мокрыми... Пена стекает, слюна...
И вот в этот момент, решительно превосходящий его силы, Густав провалился ещё глубже ужаса.
Цвета ледяные не проходят даром для научившегося смотреть, в хорошем смысле слова. Полученное представление о многих слоях мира, о замедлении, открывающем путь к ним, честными усилиями добытый опыт не забывается, остаётся с человеком навсегда.
Что-то распространилось из груди, из Огненного Круга. Не зов и не крик, точно не песня. Распахнулось и взошло. Утренним солнцем...
Прекрасное, благосклонное золотое лицо смотрело на Густава. Гарольда не стало, не было, он почудился... Непобедимый дроид смотрел из лучей. Совершенной, сосредоточенной красоты, которому нет равных. Одна складка между бровей, он внимает, Дарующий-Силы. Он смотрит на что-то бесконечно важное для него. На Густава. Бережно смотрит...
Самому неведомая внутренняя чистота проявилась в том, как он воспринял появление Коронованного, его благословляющий взгляд... Густав не отнёс его на свой счёт! Величайшее успокоение испытав, он безо всяких мыслей любовался случайным для него, необъяснимым видением. Даже не заподозрил, что не Впечатление, выпитое когда-то, не причудливо перемешавшиеся в памяти несколько Впечатлений, а дроида видит в реальности и в данный момент…
Как исчез Коронованный, не заметил. Сон утренний, очень яркий захватил его. Без Гарольда, без чудовищ.
Густав сидел на траве, в окруженье людей, видел хорошие и спокойные лица, весёлые. Кроны деревьев. Пасмурное, светлое небо. Чувствовал, будто ладони его горят. Одна холодом, другая теплом. И будто он видит мир насквозь. До пределов высокого неба. Как в маричкин "телескоп", до кружения Белых Драконов. Видит, как собирают эскизы, завершают, теряют. Как входят за рамы и выходят из них. Всё это как бы кругами располагается, а как бы одна спираль... И он сидит в центре спирали. Притягивая самых разных людей. Он уверен был, что молча сидит. Но люди слушают его, отвечают. Уходят и возвращаются. И не возвращаются. Он очень спокоен, как никогда в жизни не был. И он - несчастлив. Не как теперь. Намного глубже. Очень несчастлив и совершенно спокоен. Вокруг хорошо. Ему хорошо. Не абстрактный сон, лица конкретные, встретил, узнал бы, и деревья - вилкой тройной, высоченная срединная крона. И запахи даже, знакомые, не мимоза, но близко. Чрезвычайно яркий сон, наполненный светом...
Проснулся, сел. А, понятно, откуда запахи... Встревоженная рожица Хан-Марика встретила его. Курительницу зажёг, пудры жёлтой разбросал. Будить не решился. Золото на губах, в руке цепочка обгрызенная.
- Что? Опять? Гус?.. - скороговоркой спросил Марик, заглядывая в лицо.
- Не, сначала... А потом... Я такой сон видел, Марик. Ерунду такую! Будто я - типа дроида... В центре мира сижу...
- Вроде какого дроида?
- Да откуда мне знать?! На троне... На траве, я присочинил!
- Вроде Царя-на-Троне? - Марик переспросил так серьёзно, словно очки призовые подсчитывая в уме.
Густав затряс головой, глаза потёр:
- На травке зелёной, говорю же! А это кто?
- Как? Дроид Огненного Круга... Гус, ты чего?
- Я как-то вообще не в курсе их. Что ли обязан знать? Умойся, золотой ты мой. А впрочем... Сегодня неважно. Приятного золото-завтрака! Я на Ноу...
Рынок Ноу…
Что до рекомендаций к предстоящим Впечатлениям, питью и смотрению их, было указание отдать бумагу на месте. Пта на месте и отдал. По прибытии. Под навесом… Не за что на него сердиться!
- Вы можете для начала сесть дальним кругом, - сказал Паж. - Советую так и сделать.
"Дальним, ближним, не всё ли равно..." Густав развернул вручённый ему свиток, чья ширина, как оказалось, превосходила длину, проведя пальцем по замыкающей полосе. Возобновляемая бумага расщёлкнулась, отслоив верхний листок с текстом, и тут же свернулась обратно. Трубочку свитка Пта робко забрал под ледяным взглядом...
Пункты, касательно Рода и Гарольда, пронумерованные красиво, цифры одна над другой завитками соединены, левую половину листа заполняли изысканными собой... Вправо отходили мелкой вязью коротенькие мышиные хвостики строчек, собственно инструкций. Пункт Роду посвящённый гласил: "Сам всё увидишь". Относительно Гарольда: "Сам всё поймёшь". Густав скрипнул зубами: "Буро, юморист, спасибо тебе..." Не-а. Тот лишь упомянул, что такое возможно: два Впечатления смотреть разом. Олив обязался направлять его. И одновременно побыть глазами Биг-Буро на Ноу... Сразу Буро не предложил, как бы против своих сыграть, но тема такая, что предложение Олив принял. Это не против своих, это ему по душе. А бумага...
Да, как несостоявшийся галло, он каллиграфией слегка увлекался.
Олив рисовал, рисовал цифры... Представлял Впечатления Рода, накладывающиеся... Быстрое на медленное. Холодное на тёплое... Как идут косяки Ро в толще океанской и в уме... Как расплав горячей воды ача разбегается, чтобы собраться у Огненного Круга, там, в застывшем мгновении, в тягучих, тягостных Оливу минутах... Как магма укажет на корень проклятой воды, на Гарольда. Гарольд не пропустит раскалённую смесь...
Долго расписывать!.. К Густаву-то Олив может на Ноу подойти. А Пта сообразит подальше держаться, не глупый. Чего и расписывать тогда?..
Олив усмехнулся и закончил упражняться в каллиграфии двумя беглыми строчками.
Густав явственно различил, как утончающаяся линия хвостика бежит от цифры "два" до угла бумаги крестиками и ноликами - ха-ха-ха!.. Ему показалось.
Под массивным, единственным сооружением Ноу-Стоп шли приготовления. Котёл заполнялся. Шевалье уравновешивал никелированную гантель на своём остром колене, на другом сидя. И раскрутил. Напомнив Густаву о Секундной Стрелке, давненько не видел игру.
Струнный Квартет... Какое отношение?.. Скорость гантель набрала сама. Такую, что превратилась в толстый, вращающийся диск. Он взмыл под темноту навеса, расширился, расползся, ускоряясь ещё и производя звук, да - низкий, струнный. Звук приветствия древней механики, когда она при включении считала должным поздороваться с людьми. Но название не от того происходило. Над головами он виделся теперь как вращающиеся квадраты, "квартеты". Верхний и нижний. Они вращались не согласованно. Видны, то восемь, то четыре совпавших угла... То снова диск и звуки струн, приятные, без мелодии. "Струнами" назвалось и то, что будет падать, проливаться на людей.
Струнный Квартет, не попавший в запретные, переделанный до граничащих с запретным областей, медицинский артефакт пред-пред-последней эпохи. По сути - зонтик. Той эпохи артефакты легко превращаются в оружие. Одним из них Кроха злобно угрожала Шаману... Тогда люди ещё считали, что в будущее войдут киборгами. Для высших дроидов, столь заботливо сохраняющих даже слабости человеческие, самое изначальное сохраняющих, это жутко и смешно... Экспериментаторский, вивисекторский период, дроиды предпочли бы вычеркнуть из Впечатлений и артефакты выкинуть, хоть собственно запретного не так уж много там.
Доминировали тогда числом и функциональной развитостью климатические роботы. Они же лечебные. Погодно-медицинские! Следили разом за внешним внутренним состоянием тела вверенного им. Они в чистом виде не лечили, проблем внезапных не было, кроме травм, прогнозирование на высоте. С погодой как раз проблемы были, и чем дальше, тем больше, но квартеты её не меняли, зачем? Они регулировали баланс сред.
Перекодированные в огоньки дроидов, тела перестали нуждаться в подобном. Индивидуальные артефакты заменило общее поле Юлы и дроиды регенерации. Однажды старый артефакт попал на Техно... Функцию наизнанку вывернули. Основа больно хороша. А что станет разбрасывать «гантель», заказчик сам решает. Густаву предстояло опробовать...
"Чёрт-чёрт-чёрт!.. Чёрт морской - чёрт придонный - прибрежный - и - ещё - какой-то - забыл!.. Выбирают же люди как-то не экстремальное коллекционирование! Не - заносит - их - же!.."
Ну, во-первых, это оказалось реально больно. Вот уж чего Густав не ожидал. Струны - траектории падения. Ливень струн, режущих треугольников, бесконечно тонких, тяжёлых, производящих этот вибрирующий звук. Приятный, вообще-то, густой, объединявший пространство. Не визг, не вой. Но, чёрт, это же непрерывно падающие лезвия!
Густав не знал, и не суждено ему узнать, что самый "кайф", когда регенерация начинает слегка пробуксовывать... Когда неустойчивое равновесие придушит чуть-чуть Огненный Круг, холодеет в груди и подкрадывается жуть сомнений... Странно на первый взгляд, но, если подумать, от фильмов ужасов развлечение недалеко ушло!
Треугольники лезвий вокруг тёплого тела образовывали завихрения. Одежда им не препятствие. Угадать, как врежется, нет возможности. Не на головы сплошным ливнем падали, нет! Соприкосновение с кожей заставляло угол сложиться и расправиться обратно уже под ней. Треугольный камертон в огоньках дроидов. Его гудение продолжалось под кожей ещё несколько секунд, понижая тон перед исчезновением. Исключительно Рынку Ноу-Стоп могло приглянуться такое, даже к игре непригодное. А уж полудроиды и с актиньими дёснами найдут, во что поиграть!
Публика не подставляла ладони, как ловят снежинки или град, не закрывалась, ноль реакции. По публике и не скажешь, что вообще нечто происходило. "Оригинальный рыночек..." - подумал Пта. Вот кто не удивился Струнному Квартету. Он очень хотел помочь Псу и ожидал, что требование Олива, цена его будет высока, экзотична. Решил, здесь всегда так.
Пта передал "виночерпию", таковой был на сей раз, бутылочку заиндевевшую снаружи и дымящуюся, когда откупорили. Расплав ача "дженераль", высший. "Виночерпий" опустил горлышко глубже за толстые стенки котла и вылил побыстрей. Зыркнул в сторону Пта, но встретив вопросительный, ясный взгляд решил не приставать к незнатке. Мало ли какими путями куда приходит магма ача. Станешь выпытывать, проблем не оберёшься. Не все столь разумны... Отвернулся и мимоходом горлышко облизнул.
Как часто бывает с людскими понтами, громадный котёл, символ и украшение Ноу-Стоп являлся совершенно обычным артефактом. Ценность его чисто декоративная. Перемешивала и нагревала влагу, заставляла плясать молнии - механика в крыше навеса, над котлом. Под которую лучше не соваться, если есть в нём хоть капля влаги. Тот парень, что ногами к верху целый день в котле проспал, не совсем прав вообще-то... Хотя, спится там отменно! У "виночерпия", разумного юноши, имелся в руке ковшик на длинной ручке, ради единства стиля - полусфера прозрачного стекла. В ручке помпа, можно собрать остатки. В обычные дни ковшик ходил по кругу.
Котёл включал систему, наполнившись до определённой черты, на ладонь. Тогда воспарив, зависал, и кипение, и бурление, и молнии, всё начиналось. Закипание… Струнный Квартет не препятствовал процессу, но от него периодически ломался.
Расплав "дженераль" молчаливой общностью людей был воспринят столь по-разному! Единицы подозревали, отчего так текуче замирают вдруг, прокатываясь, обрывки запретных Впечатлений. Как если бы леденцы Пажа окунуть в горячую патоку, раскалёнными глотать. Кто понял, совпадение образовавшегося коктейля со Струнным Квартетом сочли редкой удачей. Основная масса, десятков восемь человек, прислушивались и удивлялись. Иные удивлялись не новому вкусу, не новой текучести, а своему, тревожному, беспричинно возросшему вожделению...
Не все привыкли к сверлящему рою "струн", некоторые просто терпели его. Иным, как Пажу, было его мало. Жестом напугавшим Кайзера когда-то, он распорол себе оба предплечья и опустил на колени, под вертикальные "струны". Густав поморщился: "Ох ты... Охо-хо, носит меня по свету..." И одёрнул себя лишний раз: ни на кого в упор не смотреть.
В котёл попали Впечатления косяков Ро, давно выпитые кем-то, "дженераль" раскалённые. Пробирка из Гала-Галло, вскрытая, смотренная, вернулась к Густаву. И сейчас он пил её, после чашки из котла, обмачивая губы, маленькими глотками, холодную. Ещё чашка… Вздрагивал от Квартета и смотрел. Обрывки Впечатлений перемежались в горячем видениями косяков Ро, раскалённые, медленные, тягучие. А в пробирке - пустые глубины Великого Моря. Ждал, когда что-то похожее мелькнёт, чтобы одним глотком допить. Как ещё они могут наложиться? Он не представлял.
Вкус коктейля, горячего водой и Впечатлениями, столь же по касательной шёл для Пта, как "струны" Квартета. В частности потому, что отдавая бутылочку "дженераль", Олив без слов скривился и цыкнул клычком, фу... Предупредить не забыл: "Там я тебя не знаю". Пта верил Оливу, людям верил. Тот вылечил его, спас, отпустил. Советы рабовладельца принимал за чистую монету, за советы друга. А что, Чудовищам Моря можно верить.
И правда - фу. Уже достался из ковша кое-кому мега крупный косяк Ро, расчленивший на дольки неосторожного ныряльщика... Регенерация тут - увы... Доставались и связные, старинные Впечатления, ужасно перекликающиеся с этим: толпы людей, пришедших смотреть, как отлетит голова одного, наоборот - один идущий вдоль ряда людей склонённых пред ним, голов склонённых перед ним, которые рубит, а они отлетают... Рубит, рубит...
Это Пта увидел и подумал, что и те, смуглые красавцы на Техно, спросившие Карата: "Почему люди строились рядами? Зачем?.." Полудроиду понятны два варианта, для игры и для танца, хотя, обычней - круги. Интуитивно они подозрительны к ровным прямым рядам. Что-то нехорошее, слишком уж часто с этим связано... Вот взять хоть косяк теней Ро, он похож на ряды... Пта не понимал, не отличал фантазийных Впечатлений, намешанных с историческими, и вникать не пытался. Совершенно случайно попавшее в котёл зрелище срубленного громадного кедра потрясло его! Это ему близко!.. Дальше толком не пил, пригубить брал для вида.
Удивительно, как много способно пометиться в пробирочке, если она из Гала-Галло! Густав дождался. Косяк Ро в океанской толще зеленоватой, играющей светом, как в благородном опале, явился нежданно. Величественный, неторопливый, прекрасный, как для Мурены наяву. Впервые Густав задумался: "Как люди ныряют?.." Он, пару раз по необходимости и неглубоко. А глубже оказывается - такое... "Что если монстров, шляющихся в тумане по Морской Звезде, она наделила уродством? Суша, а не океан?.." По бредовым для него мыслям, Густав рассудил, что без оливок в котле не обошлось... Морочит.
Согласованные, синхронные взмахи ромбов удвоились в уме, наложились на горячие, совпали... Но в фас. Пока они видны. Нужно подождать... Гибкие плети хвостов вьются, их относит, подбрасывает, крутит ромбики на концах.
И вдруг косяк развернулся… Дав понять, насколько остры, насколько они опасны. "Как лезвия струн, ой..." Пропал косяк, не видна даже штриховка лезвий. Одна сверкнула... Обратно развернулись... И вот, на неё одну глядя...
Густав ожидал увидеть какую-нибудь обтекаемую тушку тюленью, с человеческим лицом, те - рыбьи хвосты с карты. Нет, это лишь символизм Рода.
Увидел он человека. На все сто. Не тронутого присущими тенями. Вытянувшегося в подводном полёте, раскинувшего руки крестом, подбородок вперёд, натянутая струна до кончиков пальцев ног... Увидел мгновенно, но очень чётко. Так же мгновенно поняв, что не игрушки Струнных Квартетов, и даже не его ночные кошмары, а вот это - ад. Адское состояние. Ежесекундно на пике скорости, попадания: между-между-между!.. - наикратчайший Свободных Впечатлений! Абсолютная защита, абсолютное оружие - ад. Ниже просто некуда.
Передышки, остановки не имея, мчался Род - попадать, попадать, попадать! - неизменно попадать в цель. Как на пике эйфории, даже не погибнуть, но навсегда остаться... Последующий и предыдущий момент - неразличимы. Спасенья не будет. Густав хотел увидеть Рода, увидел. Он увидел ад. На лице Рода застыла гримаса, одна, двойственная. Они не различаются, гримасы страдания и наслаждения.
Поэтому полудроиды, ребячливые существа мудро предпочитают, чередуя, смешивать грусть и радость!..
"Лучше всё, что угодно... Лучше отсыреть и развалиться в Галло, складывая оригами!.. Лучше до конца жизни ночами сходить с ума от духоты в Собственном Мире... Счастье - погибнуть на правом крыле, удача - попасться врагу на пирамидку!.. Но только не этот подводный, неуязвимый лёт..." Как углём обведённые, безумные глаза Рода смотрели сквозь него... "О, двенадцать ушедших... Все погибли в Великом Море, и преданные, и предавшие, и те, кто лишь попытался, и те, у кого получилось. Вот этому всё удалось..." Безумные глаза, руки в углы ромба раскинуты, не крылья, не плавники. Не взмахивают... Они пытаются возникнуть, но схлопываются внутрь. С океаном вовеки незавершённое объятие. Тень, как непрекращающаяся попытка тени. Безнадёжная.
В последнюю долю секунды косяк двинулся на смотрящего. Потусторонние, угольные глаза выплеснули ледяное презрение, углы ромба дрогнули, мелькнули... Удар, штриховка, холод и протекающий полосами огонь...
В следующих глотках, в свирелях других тайников Гала-Галло, ждущих покупателя или грабителя, Род пожирал свою жертву, выпивал её. Густаву достался только удар.
Уходить раньше времени не принято на Рынке Ноу. Густав так и забыл бы про Гарольда... Но время шло. Он пил вместе со всеми какую-то тягостную муть. Феноменально навострился расслабляться под иссякавшим Струнным Квартетом, а что делать... Вспомнил и про письмо тоже. "Сам поймёшь... Твари морские, зеленокожие". Тут как тут!
Двойной круг, казавшихся беспробудно отрешёнными людей, пришёл в движение. Ветерок больше, меньше выраженных поклонов, от кивков, до сложенных ладоней, оживил его. Некоторые встали, приветствуя зашедшего под навес. Густав не успел обернуться, как в длинном, безрукавом кафтане светло-зелёный господин опустился рядом с ним. От "виночерпия" получил чашку.
"Олив! Совесть замучила?.." - для Густава наивное предположение. Нет... И не ради него пришёл по большому счёту. Но сначала - о Гарольде…
Суть того, что Густав наблюдал в своём уме, Олив несколькими словами раскрыл для него. Безрадостной оказалась суть.
Глоток роковой для Симурга был элитой из элит - свежий, непосредственно над умирающим выпитый "дженераль", высший расплав ача. Доставалось ли кому подобное? Пожалуй, и Змею - нет. Он довольствовался тёплым на уровне теплоты тела, охотничьими ядами течения огоньков не нарушал, коктейлей оливковых не смешивал. "Дженераль" - нарушает, перегревает. Небольшая бутылочка преобразовала содержимое котла.
А Густав пил понемножку, но уже давно. И чувствовал себя так, соломинку Лести вспоминая, будто внутри него разлили приглушённый, мерцающий свет. Дрожь света мешала смотреть, но с каждым глотком унималась. Усиливалось красное, дымное зарево. Огненный Круг царил посреди дымной смены Впечатлений, картинок... Плавность стремительного вращения восхищала, завораживала. Это не по-природе, а потому, что он не трус. Он был спокоен, и ситуация тут ни при чём, и добродетель ни при чём, это отдельное качество. Если бы кто-то вроде Кайзера заглянул таким образом внутрь, зрелище бы ему не понравилось.
Круг регулярно затмевался пятном с рваными краями, в некоторой, блуждающей точке себя непрозрачный совсем, в остальном наделённый липкой прозрачностью, прилипающий к зримым сквозь него обрывкам Впечатлений. Замутняет и притягивает. Пачкает. Звезда наоборот. "Перевёрнутый мир, обратный?.. Как во сне?.." Словно Густав проглотил камень, излучающий рваные края. Провалившись до Огненного Круга, камень там и вращался. Не уйти не мог, не кануть в него, быть испарённым, быть смытым. Камень задался целью, налепить, намотать на себя Впечатления, мысли, память, влагу... Корень Гарольда. "Пальцем прикоснулся, ведь даже глотка не пил!.."
- Зол? - бросил Олив сходу и осклабился, показав клычки.
Густав пожал бледно-зелёную руку. Почуял, как немедленно обратилось внимание местных к нему, Олив знаковая фигура здесь.
- Моё почтение, Олив. Восхищён! Каллиграфия - моя слабость. Надеюсь, ты не отберёшь у меня такой превосходный образец?
Манерную эту ерунду лучший охотник Южного произнёс без капли нарочитости, с такой непобедимой простотой, заключив в неё всё нужное: лесть, серьёзность, иронию и самоиронию... Галло!.. Что Олив не мог не признать: слава его заслужена. А умение славу до сих пор не распространить за пределы весьма узкого круга - достойно изумления.
"Я никогда не обижаюсь?.. - вспомнил Олив его слова. - Зачем же так пугать? Мы, чудовища, очень робки, пугливы... Что ж, комодо, положи "превосходный образец" в копилку. Тебе отвратительны такие, вроде меня? Отвратительны... Будь ты лукав как тень с тремя хвостами на месте головы, скрыть это невозможно. Твоя копилка переполнится, и мы поглядим, кто кого... Возможно, и в самом деле за картами, за проклятой колодой..."
Он рассмеялся. Глянул на публику. Круг Ноу-Стоп притормозился из-за него. Чашку подставил. На месте "виночерпия", терпеливо ожидающий, с ковшиком обнаружился Паж. Олив поднялся, и они приветственно поцеловались. Опускаясь обратно, Олив указал на Густава, хохотнул, оскалил клычки:
- Он опасен, как придонный лёд! Надумает появляться здесь и дальше, в оба смотрите за этим человеком!
Паж улыбнулся вежливо и ушёл, круг завершить, ковшик «виночерпию» отдать, похоже, не поверил.
- Олив! Ну, зачем ты...
- Собирался? Здесь? Охотиться?.. - перебил Олив, подчеркнув каждое слово.
- Олив!.. А что такое придонный лёд?
Тот расслабился, откинулся на колонну спиной, Струнный Квартет ему - как душ, не более. Смесь в чашке богатая... Хотя, без магмы было бы лучше.
- Ты всегда любознателен, Густав. Это выдаёт той возраст и маскирует твою суть. Лёд придонный, холодный до парализующего, это слизь от придонных монстров. Наступишь, не сойдёшь. Но не яд. Не нарочное приспособление.
- И чем он опасен? В смысле, я понял, но... Превосходная степень, - которой ты так любезно наградил меня! - обычно подразумевает что-то особенное?..
- А он от воды неотличим. Думаешь, толща там до дна, омут неподвижный, течение гладкое, спокойное... Подходящее для жизни... Нет, придонный лёд. Давай к делу...
Оба сели поровней, с прямыми спинами. Густав приобрёл эту привычку, ледяные цвета наблюдая.
- Тигель видишь?
- Э...
- Круг. Он затмевается? Им самым, Впечатлением Гарольда, проклятым. Проклятая вода, проклятая колода, с Гарольдом всё проклятое... Видишь? Избавься от него - и ты починен!
"Избавься... Как мудро. Как много толку, что я вижу грязное пятно. Стоило задерживаться на Ноу. Огненный Круг не испаряет, Чистая Вода забвения не смыла его..." Густав вспылил:
- Олив, сделай ты мне дроидскую милость, отчего?! Не помогай, не надо, раз уж... Клок, и вы все там заодно!.. Но скажи! Отчего?! Откуда он взялся, я не сделал глотка, я же только потрогал!
- Гарольд приближаться стал, да? Ну, значит, покатается в том, до чего сможет дотянуться, нащиплет себе на новую шубу. Скоро захочет солёной воды.
- Уже... - глухо вырвалось у Густава.
- О... Плохо дело. Извини, юноша, но неужели ты никогда не слыхал поговорки "бежать, как воды Гарольда"? Думал, пустые слова?
- Чего теперь говорить... Он собирает воду? Корень Гарольда - оливка, а не просто корень Впечатления?
- Нет. Яды, это тени, их нельзя пронести за раму. А жаль... Разве ты не уносил добытое на Горьких Холмах в Собственный Мир? И разве не сбежал через Собственный Мир Чарито?..
- Уносил, сбежал... Так что же он тогда?
- Корень. Само слово тебе не подсказывает? Корни выкорчёвывают, правда? Их не испаряют и не смывают.
- Чем? Я думал, что они так и кружат среди огоньков дроидов, корни всего выпитого когда-то.
- Так. Но тень можно сплавить из них. Не поэтому ли... Ты навёл меня на мысль. Корень есть у любого связного Впечатления. Не из-за того ли присущую тень так ужасно вырывать прочь? Из-за корней... Цепких корней... Противоестественное действие. Против природы… Ведь избавляешься от того, что… Да-да, оставалось бы до смерти с тобой, кружило бы до смерти в огоньках дроидов...
Густав молча слушал. Мало понимал, ещё меньше услышанное нравилось ему.
- Вижу, смысл старых поговорок для юноши стал проясняться? Давай закончим с плохими новостями, а затем я расскажу тебе легенду. Увы, это лишь легенда... Но сначала, чтобы ты не искал помощи демонического оружия, ты видел По? Буро знакомил вас?..
- Дда...
Олив снова отвлёкся, бормотал себе под нос:
- Дроиды, в этом вроде и нет практического смысла, но я понимаю теперь... Логично, конечно... Да, ты навел не на одну мысль... Чего бы проще, укусить, выпить, у живого Впечатление отнять, так нет же, нет. Не выходит. Потому что корень. Корень есть у него. Корень принадлежит живому человеку. До смерти кружит в огоньках дроидов...
- Какая легенда...
- А, да, извини. Я о чём?.. Гарпун По, это оружие. Оно пригодно против теней, вытаскивалка. Пример наглядный. Оно не подходит! И остальные, любых форм, без каких-либо форм, они точно также не подходят! Чтоб ты не надеялся зря. Гарольд - не тень. Легенда такая... Густав, ты видишь, к тигелю приближаются эпизоды, обрывки, осколки. Видишь, что Впечатления подбегают не поодиночке, парами?
- Угу...
- Это их природа. Говорят, у дроидов такая же... Видишь, пятно бросается между них?
- Угу.
- Чтоб к тигелю подтолкнуть. К сплавке. Оно, он, Гарольд "хочет" стать формой. Ты в курсе? Тени бывают с формами. Форма - третий компонент. Не половина исходного материала, а - образ. Образ, который станет частью тебя, присущей тенью. Шерстью, к примеру… Для морских демонов обычно начинается всё с гребня. У Гарольда гребня нет… Со шкуры… С голоса… Низкого, хриплого… Сипеть, хрипеть начнёшь!.. Шерсть вырастет на загривке!.. Усилившись, он захочет навязать тебе свой облик целиком. Прибавляя, прибавляя тени... До полноты свойств. Вот тут он действительно гибнет, вместе с носителем. Поверь, таковые бывали. Они вовсе не Гарольд. Чудовища нет на свете миллионы миллионов лет. Но так проявляется корень. Проклятая вода. Я на Техно когда-то отнёс, просил каплю посмотреть. Не рукой! А через приборы. Аморфная структура. И рассказывавшие о нём подтверждали: ничего конкретного, ничего, кроме ужаса. Настойчиво расширяется и всё. Настойчиво, не отступает. Он не отступит, Густав. Я цели не имею говорить тебе назло. Гарольд - это ужас...
- Гарольд - это ярость, - тихо возразил Густав.
И Оливу стало жаль его. Так же вполголоса перебил:
- Гарольд, это ужас, который ты чувствуешь, глядя на него.
- Значит... Всё, что я могу, избегать моря. Первый же глоток Свободных Впечатлений уподобит меня...
- ...Оливу! Ну, не сразу же Гарольду! Для начала ты позеленеешь... Кошмарная перспектива?! Нет, Густав, не избегать, убежать ты не сможешь. В Собственном Мире не спрячешься. Рама защищает от вторженья извне, а не изнутри. Рама в мире не запирает. Можно пригласить гостя, чтоб испортил его, вдрызг.
- Он и так испорчен.
- Чтоб не выйти.
- Как у Чарито, только круче? - вспомнились Густаву бегущие к раме потоки речные.
- Ага.
- Отличное решение, соблазнительное.
- Густав, сарказм?
- Если единственное решение, то какой уж тут сарказм... А что говорит легенда, удавалось кому?
- Ой, за котлом, не голова, а котёл!.. Густав, легенда-то не в этом. Я отвлёкся... На что?..
- Давай не будем вспоминать, на что ты отвлёкся... Иначе...
- Да-да-да, интересная мысль, ты навёл меня...
- Олив!..
- Именно!
- Именно Олив? Ты сделал открытие, что ты, это ты, и я навёл тебя на эту мысль?! Да что вы пьёте такое, и почему на меня оно так не действует?! Слушай, я пас! Продай мне за Лал стопочку хорошего яда, надоело!
- Именно, что не единственный! Выход. Да ты мог бы уже догадаться. У Впечатлений есть корни. Из двух Впечатлений, захватив и корни, сплавляется тень. Ты должен найти воде Гарольда пару. Совершеннейшую противоположность. Равную ему по величине. По весу. Тогда, без страха и колебаний выпить морской воды и сплавить тень! Сосредоточится и завершить то, что видишь сейчас, глядя на Огненный Круг. С нею поступишь как угодно. И гарпун По сгодиться! Гарольда уже не будет. Легенда в том состоит, что это возможно... Видишь, никто другой, ни за какую плату не поможет тебе. Не сделает этого за тебя. То есть, Чудовищем Моря стать тебе всё же придётся!.. Густав, неужели зелёная кожа, так ужасно? Честно скажи, а?..
- Олив, я благодарен.
- Тут я простой посыльный, с чем отправили, с тем пришёл. Но я желаю тебе удачи. Вопрос тысяча-миллионно-летней давности ещё никем не был решён. Мне любопытно. Реши его.
Густав погрузился в свои тревожные мысли, они разбегались как тараканы, как мелочёвка теней в прибрежной отмели. Взбаламученные тревогой, освещённые надеждой.
А Олив реализовал основную цель своего посещения. Пребывая и наблюдая всего лишь. С Пта он позволил себя познакомить... Притворился с трудом, тоже враньё.
Буро решил, что, расплав ача пронеся на рынок через совершенно постороннего человека, за Ноу Стоп полезно окажется внимательно понаблюдать... Кто как отреагирует на юношу? Кто будет искать знакомства? Кто станет задавать глупые вопросы? А кто не глупые?..
Ближе к утру Ноу оживлялся, люди бродили, пересаживались, выдвигали идеи на будущее, делились новостями. Застав такое "оживление" на Рулетки, игрок развернулся и бежал бы, заподозрив катастрофу, раз люди вымерли, а оставшиеся тяжело чем-то заражены! Да, местные такие.
Кто к новичку подойдёт, тот сделает это явно не случайно. Кто понял, что заиндевевшая бутылка преобразила котёл. Понял или заподозрил. Кто имеет тягу…
Пта высветил их как фонарь. На Южный Олив вернулся с пятком имён, ещё десяток под вопросом. Важная информация для Биг-Буро. О ниточках связей, о ключевых точках, через кого конкретно распространяется зараза. Куда посматривать, где пресечь. Олив имел благодарность от него.
Глава 97.
Интересный эффект производит прямой, чёткий взгляд на проблему. Непосредственное обнаружение её, названной и понятой правильно. Разящий эффект. Порой его одного оказывается достаточно. Не всегда, но бывает.
Некоторое время видение Гарольда не беспокоило Густава. Он понимал, конечно, что это затишье пред бурей. А всё-таки затишье. Тихую жизнь вёл, обдумывал головоломку без зацепок, с широким, обречённым вечному перебору полем вариантов: что может являться равновеликой противоположностью проклятой воде? Неотступающему ужасу? Что может сравниться?.. Вопрос.
К насущному: карту бы ему добыть теперь от Клока.
Да, именно от него!
Честность Морских Чудовищ произвела замечательный кульбит. Буро ведь по-настоящему позволил выиграть Клоку у Секундной Стрелки игральные карты. Конрад принадлежал теперь юноше. Когда пришла пора торговаться за последнего короля, последнюю ступень перед Джокером, Клок, сюрхантер Густава выступил действительным заказчиком.
Он сам обалдел. Он ждал инструкций и завершения дела.
Два чудовища сидели вновь за игральной доской, острова - неразбитые архипелаги, партия сейчас начата. Клок вошёл, предупредив хлопком в ладоши. Обратился, смешной, к доске между ними. К Биг-Буро неправильно, а на огромную, шипящую птицу с медленными глазами старался не глядеть. Спросил, что требовать ему с Густава. Буро отмахнулся:
- Твой Конрад, ты и торгуй.
- То есть, как?..
Буро повернулся, дугами кроны покачнул, не в пример себе недавнему, безрадостный:
- Тебе пора отдохнуть от нас. Советую... Заказ используй. Конрада, без него самого, колоду - продай. Скверная вещь, счастья не принесёт тебе. И без короля уйдёт задорого. Найдётся кону король...
- Вы не заинтересованы больше в охотнике?
Дзонг повернул голову неуловимо, будто лицо образовалось сбоку, на глади чёрных волос. Белками сверкнув, распахнулись веки:
- О себе. Лучше б подумал.
Клок вздрогнул, подпрыгнул на месте. Но Дзонг пугать не собирался, вовсе не то имел в виду.
- Цонг, а? - вздохнув, одёрнул его Буро, поднялся, встал между ними. - Заинтересованы... Но твоя работа закончена. Обстоятельства изменились... Спасибо за службу. Молодец... Приходи так, запросто ко мне, днём. Держись подальше от Густава, вполне вероятно он будет искать тебя, заказчика стоявшего за тобой. Будет вокруг да около ходить... Плюй на него, ты хороший мальчик.
В его планах раскаявшийся хищник был невольным Густаву сюрхантером, на последнем этапе. Приманкой, которая уже довольно разозлила комодо, будет ещё оклеветана, до невменяемости добычи, но не узнает, что она - приманка.
Клок выслушал и принял к сведению... Но как, - о, как!.. - распорядился данной ему свободой предстоящего заказа! В высшей степени на руку Буро. Такого не выдумать!.. Ни с кого не потребовать!.. Насколько же верно Биг-Буро выбрал наживку...
Как распорядился?.. А как получилось! Деловые, короткие пересечения с Густавом давались ему тяжело. Видеть не мог. Не понимал, отчего предатель так подавляет, так бесстыдно прямо держится, когда сто раз ясно, кто есть кто? Почему неловко, странно… - и стыдно… - ему, а не предателю? Чистый хозяин...
Поторговаться за карту, Густав разыскал его на левом борцовском крыле. В красивом и необычном шатре Агата, с окошечками, с регалиями подвешенными на них и на стенах, борцовскими и гоночными. То есть, где познакомились с "другом", там для решающего торга и разыскал. Поманил от компашки на ступени амфитеатра.
Одетый в морскую безрукавку, уже с первой татуировкой на предплечье, короткими стежками белых нитей прошитый браслет... По нему и не скажешь, - опытный Густав не сказал бы, - что ждал Клок, и что ему - тошно. Непонятно и тошно. Клок не хотел Густаву зла. И добра. Не его защищал, свою совесть, запутавшись между своими принципами и чужими проблемами, между чудовищами и охотами... До сих пор хотел, чтобы его друг воскрес. Друг, которого не существовало.
Кон Рода он носил с собой, благо морская мода, удобная, богата карманами. Короля вытащил, сгибал, распрямлял упругую карту. Лицо чудовища, Клоку незримое, Густаву на ней сделалось видно...
- Чего же я хочу?.. - приговаривал Клок, на охотника не глядя - Чего-то я хочу?..
Густав, локти на коленях, пальцы в замок скрещены, тяжёлый, весь в своих мыслях, подхватил, не дождавшись:
- Заменить рубашку, вот чего ты хочешь, - парчу его презрительно оглядел, - слуга демонов. Карте. Моей.
Клок перевёл взгляд с двухвостого, безликого Рода на неподвижное пятно неживого лица... Рамы нет, даже прихожая не видна. Тёмные, глубоко посаженные глаза... Есть ли за ними что-то вообще?
- Хотел бы я, - обронил Клок, - увидеть твой Собственный Мир...
Молния сверкнула и гром раскатился...
- Ты... Что?..
Крепкий кулак Густава смял его ворот, душа, накручивая ткань... И тем же самым, рефлекторно отвечая, ученик левого крыла понял, чего сморозил. "Ох, дроиды… Ляпнул, так ляпнул! А, ну и пусть!.. Ха-ха, друг мой, предатель, я всё-таки зацепил тебя!"
Густав не грабил в переулках, не пугал и не мучил людей, он не знал, что в гневе - прекрасен. Как и в моменты опасности, в моменты, особой выдержки требовавшие от него - дроидски прекрасен. Брови разгневанного громовежца, тёмные глаза полны молний, полны и глубоки, как грозовая туча... Часть искренности, приходящуюся на гнев, он не замутил фальшью и не растратил.
"Ох, дроиды... И чего теперь, отступать что ли?! Прощай, дважды обретённый дом мой, мир мой! Прощай, Рута, брат! Попрощайся за меня со снегами и лазурной дроидской бездной, твой мир незабвенен, брат, я счастлив был его гостем!.. Ох, дроиды светлые..." А неплохо получилось, лучше уж, чем в мёртвые глаза лжеца, в гневные глаза смотреть. Клок собрался с духом, с полной категоричностью, холодно подтвердил:
- За карту, Густав, я хочу увидеть твой Собственный Мир.
Густав покачал головой, из стороны в сторону, не отрицательно, не утвердительно... Парни отцепились друг от друга.
Почему Густав так яростно злился на него? Прежде, теперь... Почему? Не хуже Гарольда в волнах. Сейчас ещё можно понять, упоминание испорченного мира прозвенело пощёчиной. Облачный мир с безрадостной судьбой: первый гость - предатель, второй - заманенный, третий... Ультиматум?.. От - этого?!
"Чёрный хохолок вырос..." Вырос и на макушке его иссиня-чёрный хохол в целый хвост, ниспадающий. Клок, поправляя безрукавку, ворот приглаживая, тряхнул его с плеч назад, резюмировал:
- Там переделаю. Отдам снаружи рамы. Карта - мне гарантия. Идёт? Идёт.
"Уничтожу... - подумал Густав. - Пропади пропадом все коллекции на свете..."
И кивнул.
Глава 98.
Очень любопытно, но не скоро суждено Пта полюбоваться на мир Олива. Хозяин немедленно вышел, на белую спину дракона не сел, а шагнул. Да так и остался стоять, овеваемый плавными взмахами крыльев, глядя за раму на покинутый Собственный Мир.
Углубляться с площади в лабиринт жарких, узких улочек было бы слишком бессовестно по отношению ко Псу. Безмолвный, насупленный, грозный. На самом деле он завис, ни жив, ни мёртв. Поверить не мог, что всё наяву происходит. Его мир уже предан Пта. Там погуляли немного...
Со скромной рамы, как непарадного входа, с кухни раскрывался дом, особняк, прихожая мира. Парадный вход открывался в сад. Неплохо придумано, обычно у людей наоборот. Здесь же высокие двери особняка не то, обитателей его в зелень выпускали, не то впускали в комнаты сад. Приглашали его... Позволяли заполнить, заполонить интерьеры... Малым числом комнатных растений и повсеместной неправильностью, живой... Кривизной углов, стен, перилл, лестниц. Нет двух одинаковых ступеней по высоте и ширине! Перилла норовили то в сторону нырнуть из-под руки, то петлями лианы закрутиться, то волнами вверх-вниз плясать. А то в неожиданный сучок упиралась скользившая по гладкому лаку ладонь. Дом пустой, пустоватый. Мелких деталей не хватало. Незаполненные шкафы, столы, полки... Кривенькие, удивительные... Как и стены, паркеты, потолки, антресоли... Безобразие, а не дом. Милое безобразие. Пта, кто б сомневался, с двух шагов по кухне, всё нравилось.
Небрежности не было в созданном. Восходящий старательно собирал эскиз. Внимательный гость мог бы уловить закономерности. От рамы до сада, от чёрного до парадного входа, изменялись последовательно характерные черты флоры. В рисунке обоев, резной мебели, фурнитуре: ручки-ветки-цветки-лепестки, в сортах древесины паркета. От низших растений к высшим и окультуренным.
В саду, не зная увядания, цвели чудеса предпоследней эпохи. Цветы дроидами выведенные. По заказам людей. А некоторые и без их заказа...
Как и тела полудроидов, движение соков вних поддерживали огоньки. Цветы-метаморфозы, проходящие несколько принципиально различных стадий только за время цветения, а листва... Долго рассказывать.
Часть этих цветков была "сельскохозяйственной", то есть на каждом этапе давала свой плод. Часть иная, куда более интересная, это как бы "модулятор" с Техно. И как-бы Вирту... Зацикленный, до бесконечности повторяющийся эксперимент, на каждой последующей стадии создающий иные вещества. Можно брать, сорвать, отломить ветку. Привить на другой цветок-метаморфозу…
Цвет и формы указывают на их свойства. Таким образом, типичным образом записанная информация.
По историческому, техническому атласу Восходящий собирал эскиз. Не изобретательный и не жадный к мишуре, он тогда скорее следовал указаниям дроида, чем высказывал пожелания ему. Удачная стратегия. Ничего не смывал, не переделывал, дополнял только, поэтому вышло логично и богато.
Внимательный гость заметил и оценил бы в сто раз больше, если б внимательный хозяин рассказывал и показывал ему... Но Пёс уже практически забыл первую часть жизни. Хищником поспать на кухне навещал дом. И бродил теперь за Пта, словно он приглашённый, а не хозяин. Периодически хватаясь за голову. "Неужели без подвоха?! Неужели он пойдёт на это, братик, Пта?! Оу, как ты думаешь, оу, как ты считаешь?.."
Пта считал, что Пёс - того, не в себе... Считал не из-за его причитаний, а из-за того, что видел вокруг. Сердцу не прикажешь, понятно, но про мир Олива Пёс рассказывал ему вещи вполне заурядные: жарко, улицы, купол, оранжерея... Здесь же, особенно когда спустились в сад...
Прошли его плавные, геометрические красоты, сотворённые не садовыми ножницами, и не планированием при закладке. Своей внутренней логике следуя, разрастались цветы-метаморфозы, без участия человека образовывали симбиотические островки. Нейтральные пространства выделялись между ними. Цветы-метаморфозы общались, познавая друг друга на границах областей, в границах - сохраняли несмешанные области видов и стадий. Из-за чего непрерывно плавали границы. Не на глазах, но в течение дня, на обратном пути пейзаж уже изменится.
Мало подобного деревьям, мало и зарослей выше колена.
При обзоре сад представлял собой за горизонт уходящий многоцветный луг, дальше лесистая полоса и луг… Следующий луг… До последнего, седьмого они сокращались в размере, седьмой же раскатился безо всяких деревьев в недостижимую область Там.
Луга состоящие из клумб аморфных, текучих, не ограждённых, по которым можно ходить... И пробовать на вкус можно! Оно слишком странных вкусов, однако, человеку не повредит. Очень резких и лёгких. Начальные стадии цветов-метаморфоз вертикальны и связаны с почвой. Они походили на круглые стрелы лука цветущего сиреневыми шарами. Излучая янтарный свет.
Характерная особенность, свет и пыльца первых стадий не совпадают с цветом лепестков. Третья-четвёртая ближе. Пятая-шестая не излучаются. На седьмой цвет и свет совпадают, и он тот же, что у лепестков первой. Что-то вроде цикламенов, плавающих на круглых листьях над землёй. Сиренево-фиолетовое фиолетовым и светилось... Нужно несколько Гига Вирту для описания всех цветов-метаморфоз!
Сад воспринимался по-настоящему живым от того, зелень шумела тихо, внятно на разные голоса. С этим садом хотелось заговорить и немедленно попросить у него разрешения остаться навсегда. О, как преобразят его сокровища уже прекрасный Архи Сад!
Шафранный ковёр цветов-метаморфоз, цвета дроидов Там, уходил в их область. Тучи пыльцы поднимал лёгкий ветерок, пушистый ковёр обнимал щиколотки босых ног. Небо дневное, от пыльцы жёлтое, над головами сохранило голубизну. Пта прекратил взывать к благоразумию друга.
Молча любовался и страдал. Немножко пугающе за пройденными областями вторая стадия цветов-метаморфоз выпускала цепкие усы и водила ими, пытаясь обнаружить опору. Скоро третья стадия их же предоставит, и сценарии развития, раздвоившись, пойдут параллельно.
Пёс, не Технарь, сотворённое оценить мог отчасти, с эстетической точки зрения. Похвалы Пта были приятны и безразличны ему. Как для любого хищника, Собственный Мир для него ассоциировался только с местом, где было уютно, а стало глухо, бессмысленно. Куда можно прилетать ночевать. Желание заполнить мир артефактами быстро привело хозяина к хищничеству и отпало. Потеряло смысл.
Он взял тогда призом живой артефакт значительной и по меркам этой категории артефактов ценности. И того оценить не смог! Для него - фонарик, светильник, напоминавший о Мелоди. К шарам начальной стадии цветов-метаморфоз он подходил на вид. Пёс оставил его в небольшой затенённой части сада, поскольку темноты вообще не любил, а там деревья и лианистые цветки-колокола. Растения все стадии проходя, от шаров начиная, распространяются по лианам, гуще прежнего тень создают. Фонарь какой-то напрашивался. Или звезда... Звезду надо делать из человека, её не принесёшь. Пёс не хотел. Но закончилось тем же.
Пёс не отнял жизни в поединке за артефакт. Выбрал цепочку боёв и прошёл её всю. Катастрофа случилась в небе. Его преследовали от самого Южного, хотели ограбить. Обиделся, те же люди с правого крыла. Как можно быть такими жадными, разве честность не превыше? Защищался... Успешно.
В парковой, сыроватой тени, так пахнувшей грибницей, словно в самом настоящем лесу, на невысоком основании светился шар... Тридцати трёх Лиски-намо. Пустой.
Шар освещал хозяина и гостя, устроивших пред обратной дорогой короткий привал.
Светильник тремя оттенками поочерёдно окрашивал, простодушной ребячливости не утратившее, открытое лицо Пта. И угрюмое с глубокой складкой между бровей, с белыми кругами ожогов над ними лицо Морской Собаки. Оба становились то инфернально-синие, то розовые, как обращённые к заре, то шафранные. Словно простор недоступных областей Там, в двух шагах начинавшийся, просвечивал их, как жёлтое, солнечное Там - парковую густую тень.
Пустой, прозрачный шар. Не большой, с голову. Трёхцветный фонарь такого рода ценился бы в сбрую дракона или чуть дешевле. Но это был живой артефакт, полная коллекция.
Одиннадцать "грозовых" Лиски-намо, синих. Одиннадцать "мальв", розовых. Одиннадцать "подносящих мёд", шафранных. Мечта Бутон-биг-Надира. При всём своём богатстве не смог заполучить. Тридцать четыре жизни стоила эта коллекция, тридцать три Чёрных Дракона. Сам шар сделан хищником, каждая Лиски - чистым хозяином, преставшим являться им в момент её возникновения. То есть, шар тридцать два раза передавался из мира в мир, и связные Впечатления об артефакте имели все хозяева.
Не только двенадцать проклятых, ушедших в море, собираемые Густавом, ошибались в дружбе. Не только галло надеялись создать и сохранить мирок для узкой компании. Дружба это важно, но здравый смысл она не заменяет и не отменяет. На превратно понятом основании не стоит. Твёрдо стоит на краеугольных камнях личной ответственности. Собиратели пережили ряд предательств, разочарований. Выжившие - рассеялись, артефакт пошёл гулять по свету.
В настоящем виде коллекция задумана была не ими, а людьми предыдущей эпохи. Биг-Буро назвал бы её Оракулом! Она считалась салонным развлечением, когда люди перестали притворяться, что зверодроиды, это для малышей. На излёте эпохи.
В центре шара Лиски-намо пребывают невидимыми. Шар разгорается ярче, перестаёт менять цвета, и появляется язычок белого пламени. Из него, танцуя, выходит Лиски. Одна. По мере приближения увеличивается. Как дроид желания, долго и красиво. Она может передумать! Скрыться обратно или напротив - позвать ещё одну или двух танцевать вместе. Одна из них может приблизиться к стеклу. Прильнёт, улыбнётся огромными глазами...
Это считалось за "знак", ответ на вопрос. Если "грозовая" - нехорошо... Если "мальва" - прекрасно! А "шафранные" танцевали и приближались с плошкой мёда в руке. Подбрасывали, перехватывали, вертели на лапке и обводили вокруг себя. На плошке мягко играло пламя, мёд горел. Вплотную к стеклу, они символически протягивали плошку, голограммой выходящую за шар. И мелодичным, нежным голосом произносили короткое предсказание, утешение, совет...
Зверодроиды безмолвные по определению, по задумке они не мурлыкали даже, но этим на излёте, при деградации эпохи досталась речь. Кто знает, что говорили настоящие Лиски-намо?.. Живые артефакты чаще всего - набор слов. Оракул, заглядывать в будущее, это для чудовищ. Полудроидам неприятно и несвойственно. Не как на предсказание, а как на игрушку смотрели на Лиски, угадывать их поведение на спор пытались.
Изгибаясь, обведя медовой плошкой вокруг головы, перекинув с руки на руку, "шафранная" Лиски-намо дотанцевала из маленького пламени ко Псу. Крутанулась, со стороны Пта очутилась… И обняла его космическими глазами. Пта улыбнулся в ответ. Выше сил человеческих, только Густав мог удержаться! Лиски отвела плошку в сторону и пропела тихо: "Если бы... Но не придёт..." Пта вопросительно посмотрел на друга, когда она скрылась. Пёс - в прострации, не слышал.
Он ожил, чтобы произнести, что ему тоже интересно, где они прячутся. Если кокнуть шар, они пропадут ко всем чертям или выбегут все разом? Пта, зная, что дистанция у друга невелика между словом и делом, замахал руками:
- Что ты, что ты, зачем?..
- Да я ничего, - ответил Пёс. - Они столько раз выносят эту плошку. Можно ли будет выпить её? Чего там? Чего-то тёплое... Любопытно стало.
Пта признал, любопытно, но совесть имей!..
На выходе чуть не забыли поменяться.
И вот, на раме Олива стоя, Пта был хозяин - трёх! - Собственных Миров. Ощущал ли себя как-то особенно? Ничуточки. Хоть это не суть важно:
- Соблюдём очерёдность? - спросил он Олива, не желая обидеть, виновато косясь на друга.
Олив крыльями раскинул руки, фазаньим манером, как Марик в коронном прыжке, взлетел и боком приземлился на драконью спину. Бледный, даже зелень пропала. Усмехнулся на приятелей, бледный совсем. Рта не осклабив, клычком не сверкнув, без выражения, будто один в небе, сказал:
- Собака довольна... И я доволен... Не нужно, Пта. Мне не хватало... Этого... Власти левой руки на континенте. Счастливо оставаться. Мы окончательно квиты, Пта.
Хлопнул дракона, сорвался с места. Не позволил догнать себя. Они быстро вернулись. Молчаливые. Пта на раме взмахнул рукой, и Пёс её перешагнул.
Глава 99.
"Испытать... Попробовать, испытать... Удостоверится, что на любом пятачке сухой земли доступна теперь эта способность..." Олив вышагивал побережьем. Рынок его практически пуст. Но слава его осталась при нём. Скоро всё закрутится, всё начнётся сначала.
От крупных, круглобоких валунов до тумана дроидов шла полоса прибоя, открытой воды. "Почему-то туман не набегает?.. Ночным затопит скоро... А дроидского нет. По какой-то неведомой причине... Да и чёрт с ней. Испытать..." С этой мыслью не пересекаясь, чередовались другие, сиюминутные: "У них пропала Селена... Бест приходил... Да, пропала. Как можно сказать, пропала, если известно где?.. Не потерялась, не погибла... Известно, где, а неизвестно как выйти оттуда... Было бы возможно такое в эпохи до дроидов? Потеряться, зная где?.."
Бест приходил, ему нужны были очень специфические альбомы, - за альбомами к Оливу? – да, книги по лабиринтам, а это морская тематика. Дроидам не всегда Великое Море было недоступно. Они отступили. Чёрные Драконы и Царь-на-Троне имели относительно него свой долг и выполняли, платя массой ограничений. Другие - отступили.
Они колонизировали его сначала, пытались "изрыть лабиринтами". Не трубы, но что-то вроде течений для дроидов, вроде областей с иным полем. Получались невозможно сложные структуры, страшно ограничивающие аспект взаимодействий. При увеличении проницаемости структуры рушились. Как если б орбиты, самих дроидов, семейства, троны, всё сделать тёрдым. Из стекла... Стекла дырявого… Ещё дырявей… Оно же живое, крутится, невозможно!
Дроиды с великого моря ушли, память о лабиринтах немножко осталась. И Бест спросил ещё, так в сторону, о похитителе, не знакомый ли с Южного... Вспыльчивый Олив среагировал незамедлительно:
- Бест, как демон морской, я не признаю увёрток! Сказал, не задену твоих людей? На Южном я - за вас. А неудачника эт-того, нет не знаю. Ох, бредовый расклад, и проиграть лучше умному врагу!
- Да я ничего такого и не...
- Бест, мы плохие. Но мы - очевидно - плохие!
- Давай считать, что все люди мои, все на свете?
Олив хохотнул, сверкнул клычками:
- Ну, уж нет! И на память я не жалуюсь! Помню вас, помню свои слова. Если хочешь иммунитет для нового изгнанника, приведи и по-ознакомь нас.
- Что такое иммунитет? - спросил Бест, не стеснявшийся показать свою в разных областях неосведомлённость.
Олив объяснил, добавив:
- Я монстр зеленокожий?.. Но я и как бы врач... Оу- ха-ха-ха! Знаю специфику.
- И что, возможен при нашем устройстве иммунитет от теней?
- Для людей нет, для чудовищ - да, конечно. Другие присущие тени.
- Но ведь они несут свою тягость?..
- Так жизнь у-устроена!
Поболтали за жизнь. Помочь в результате Олив не смог советом, но обещал подумать. Разумеется, отправил к Биг-Буро.
Меряя отрезок побережья широкими шагами, как с камня на камень он перешагивал с мысли на мысль. "Опробовать превращение… Пропала Селена... Мурене подруга... Чёрный владыка, несправедлива жизнь... Опробовать левую руку на материке… Изгнанница, пропавшая за рамой... На чём-нибудь... На ком-нибудь... На ком?.."
Недавно он виделся с Шершнем, торговля возобновляется, никаких подстав. Задаток получил, пустячный. В море, довольно полезный, на суше - декоративная фишка. Жидкий огонь. Как тот, из бурно испаряющихся теней, что в шатре Демон тогда при Густаве разлил. Сухим горохом шуршали они в кисете, затянутом алым шнурком, нэцке-противовес на поясе. Олив подозревал, что муха-нэцке не просто артефакт, пробки распадающиеся бывают... "Никаких подстав, говоришь..." Но ему лень было подозревать... Что там может быть? Вызов ему в виде шутки: справится или нет?
О радикальной перемене статуса Олив не сообщил. Нет вопроса, нет ответа... Между тем, это многое меняло... Изгнанник, ему теперь не нужно терять присущие тени, чтобы превратить кого-либо, не надо раму пересекать. Демон с фасеточными глазами утомил его. Шурша кисетом, Олив гадал, а может ли призрачное пламя скрыть острие пирамидки от самого Шершня? Превращал ли в принципе до него какой-то изгнанник Морское Чудовище? Не планировал, пока так гадал. Шершень очень сильный противник, злопамятный, терпеливый, промахнуться - смерти подобно. Опробовать силу левой руки, на опостылевшем компаньоне, мысль соблазнительная... Удачный старт на долгие годы...
Волнение на море усиливалось. Разметало туман, нагнало пены. Олив шёл и поднимал пирамидки, клал по камешку. Шёл обратно - снимал. Длиннополую одежду трепал ветер. Картины Собственного Мира нет-нет, да и возвращались. Жаркие... Олив ёжился, от того ли, что связь прервалась, ли от ветра просто, где-то невдалеке холодное течение воду выносит с глубины, но ему хотелось завернуться, укрыться... Меховое, тонко-вспененное что-то купить? Или самому сделать как раз, на пробу? Одна пирамидка осталась светиться, поставленная низко между камней, когда Олива окликнули.
На расстоянии, а не вплотную подлетев, проявив вежливость таким образом, к нему приближался «голубь», посыльный Южного Рынка, таял Белый Дракон. Браслет яркий, полосатый выше правого локтя, проиграл или задолжал кому-то год службы. Внешне - не их породы, охотно идущих в прислужники, в посыльные, юрких, общительных, на язык и на руку нечистых.
Олив - зеленокожая знаменитость, берег моря не лучшее место для пеших прогулок... Выражение решимости на лице высокого, светловолосого парня, как и учтивость, свидетельствовали о присутствии духа. Свидетельствовали в его пользу. Другой бы, не заморачиваясь, бросил письмо с дракона, издали, что требуется, прокричал. Но этот упрямо приближался в тумане.
"Славный малый, - подумал Олив, - небось, на рынке уже искал, решил круг сделать, и вот он, я..." Побережье находилось за ущельем, под дальней стеной Оливкового Рынка. "Славный, храбрый. Интересно, защитит его судьба?"
Человеческая сущность угасала в нём, чудовищная забирала власть. День ото дня. Это не обязательно утрата внешнего обличья. Его станет хранить. Вспыльчивость обуздает. Установит и себе, и другим правила чётче прежних. Его станут меньше бояться и больше ценить. Олив займёт не рядовое, а первое место рядом с Буро. Утратив, пугавшее многих, - но впрямь ли худшее? - качество весёлой непредсказуемости. Своеволие хищника, балансирующего между раскаяньем и безалаберностью, увы, нарушен баланс. Ни в свою, ни в чью пользу. В пользу холода и немоты.
Олив развязал кисет, горсть пустотелых горошин сжал сильно, и прежде, чем стали взрываться, швырнул между собой и посыльным. Звонко, не скача по камням, а растрескиваясь, они сделали "пшшш!.." и выбросили языки пламени. Внутренние перегородки лопались, морская вода набрасывалась на маленькие тени, бурная их борьба рушила надколотую поверхность. Полупрозрачное, нежное как глубоководное зарево, как легенда об Обо-Аут, Лакричной Аволь, пламя текло, покрывало валуны, заполняло, примешивало своё сиянье к туману... Но багровый свет возрастал в нём, голубой леденел, ветер резче колыхал языки и они не текли уже, как звери привязанные бросались.
Посыльный дрогнул, остановился. Но Олив и сам оказался стоящим посреди пламени. Голову склонив, кисетом играл и ждал. Парень принял вызов. Олив угадал, год службы был им проигран, теперь - на слабо. Унизительные и мелкие задания он бы отверг, а опасные - сколько угодно!
Волны набегали всё дальше, захлёстывали берег. Туманное Море дроидов покрылось рядами пенных барашков, во что-то такое Олив хотел завернуться от стужи, той, что внутри... Шипели волны, ползли на гальку, об валуны разбивались. Олив с трудом различал, точно зная куда смотреть, тонкое голубоватое острие. Не видя, куда ступает, посыльный шёл к нему. Сухой земли почти не осталось под пламенем. "Сейчас волна раскатится до пирамидки, и всё..." До высыханья земли станет безопасна. "Доплеснёт сейчас... Или уже пены набросило... Судьба защитит его".
Фатум. Следующий шаг пришёлся на гальку между именно тех камней, на пирамидку. «Голубь» попался. Побледнел ли не видно, а видно, что стукнул с досады об ладонь кулаком. "Славный... На Пса смахивает". Олив приблизился. "Свиток возьму, вместе и за руку сведу..."
- На словах или письмом? - поинтересовался он ровным, обыденным тоном, словно ничего особенного не происходило, в рядах Южного словно они.
- Устно, - ответил парень и кашлянул.
Посыльные, "голуби", "почтальоны", они имеют и внешние знаки отличия, и формулировки заданные, и во многих случаях - позы, жесты. Чтобы не вмешивали их в ситуацию, чтоб на расстоянии подчеркнуть, что они не из противостоящего лагеря, а посторонние люди. Попавшийся, на свою беду, парень воспроизвёл такой жест, "глашатая", поднеся руку к губам, будто горн держа, знак подчёркивающий "это не мои слова". Он не успел их произнести, потому что, жест медленный, живописный, и Олив понял кое-что... Не Демона он испугался... Для первого раза он хотел не из кого-то особенного сделать артефакт, а артефакт - особенный... Особенный... Человека. Статую, копию. Имя Селены крутилось в уме.
- Слушаю, - сказал Олив и, перебив сам себя, вскидывая руку, спросил вдруг. - Этот с тобой?
На белую точку дракона в тучах. Парень обернулся... Занесённая, бледно-зелёная рука опустилась над его головой ладонью вниз. Ладонью вверх, всемирную тяжесть поднимая, вознеслась...
Олив присел на корточки, осторожно убрал торговую пирамидку, прижав до земли. Выпрямился и отошёл на шаг. Копия в рост, перламутровая Селена стояла пред ним в тумане на камнях. В слабеющем, демоническом пламени. И волны уже добегали до неё...
О материале Олив не подумал, только о форме. Не учёл. Зато форма воспроизведена в малейших деталях. Тонкие руки, изящные кисти, защитные фенечки, браслеты... Складки ткани настоящие, мягкие, чётки в руке раскачивает ветер, длинные, до земли...
Никому показывать не планировал! Ни Беста оскорбить, ни, - в страшном сне! - Изумруда. Олив следовал порыву: создать нечто особенное. Не он первый, не он последний. Сколько чистых хозяев потратили единственную попытку впустую на невозможный живой артефакт - человека?!
Вечер хмурый... Сильный ветер трепал одежду и белокурые волосы статуи. Ветер сырой, брызги, и серый, тяжёлый туман морской, за пределы огоньков на сушу выходящий... Складки платья расправлялись, размывались... Как и босые ноги статуи... Она получилась соляной. Олив смотрел на эти босые ноги, как багровые всплески пламени лижут их, как будто пламя уничтожает её, а не сырость.
Где-то над морем, начался дождь, темно, тучи отдельной не различить. Только огонь ещё подсвечивает берег. Брызнул дождь, порыв ветра отбросил белокурые волосы с лица статуи. И Олив увидел то, что должен был сразу увидеть. Он хорошо, распрекрасно сосредоточился, превращая...
У статуи было лицо Эми-лис-Анни. Она стояла в пламени как живая, одушевлённая им. Из горькой соли сделанная. Ветер и дождь смазали распрямили пряди волос, бусины чёток, все, что было тонко в ней. Лицо за плещущими кудрями больше не скрывалось... Олив смотрел, смотрел и проклял себя. Так, что все проклятия сбылись.
Сколько человек встретит эту же смерть на этом же берегу...
Не остановится, не смирится, ни в чём, кроме соли, Эми-Лис Олив не воспроизведёт. Но в минуты худшего отчаянья, придонной тоски, когда не помогает ни что, желая увидеть это лицо, он будет повторять бессмысленную охоту снова и снова.
Олив вернулся утром. От статуи осталось что-то вроде оплывшей, соляной пирамидки, поймавшей его самого.
Послание-то от кого, о чём было?
Глава 100.
Со дня утраты, со дна Великого Моря до туманных низин материка и шатра Биг-Буро, где бы ни был он, Беспятый Дзонг-Ача огромным радаром однонаправленных мыслей устремлялся к Гала-Галло. К моменту торжества мести, осуществляемой способами, мыслимыми и немыслимыми. И точно также вниз смотрели из Гала-Галло, не уступал его видениям апокалипсис, ожидаемый ими. Два грандиозных радара вычисляли друг друга излучениями ужаса и ненависти. Две пустышки. Два мыльных пузыря.
Как же судьбоносны бывают нежданные встречи! Как же обыденны долгожданные. Насколько ничтожные причины подталкивают к началам и к развязкам...
Дзонг-Ача не ворвётся всеуничтожающим смерчем в Гала-Галло, как однажды на Файф. Не разнесёт его в хлам и не присвоит обратно. Не доберётся до рассчётливой Мадлен. Гибнут всегда рядовые. Генералы набирают новых, передают им старую ложь и старые тюфяки. Оружие? Как бы ни так, оружием и мужеством, амуницией - сами запасайтесь, сами...
Гала-Галло останется под началом Мадлен пристанищем беглецов, трусливых, богатых снобов. Влияние его со временем даже возрастёт. Мема будет её правой рукой. И Котиничка останется живой легендой, инфернальным ужасом Великого Моря.
А с Крохой, рядовым, главным исполнителем, не совершившим ничего, Дзонг столкнётся нежданно и так обыденно! Стиль Густава лёгкий, спонтанный, проявлялся и охотах завершающихся без него. Распространялся и на случайные приманки, которым не знал настоящей цены.
Надежды Биг-Буро на сообразительность и благоразумие охотниц оправдались не вполне. Во-первых и в главных, живя открыто, в гуще событий и лиц, он не мог вообразить удушающей тяжести постоянного пребывания в норе. Лазутчики побоку! Это совсем другое! Тысячелетиями прятаться, кого хочешь сведёт с ума. Исчезновение Лести-Чети о многом сказало обитателям Гала-Галло, и ни о чём. Ясно, что всё плохо. Но Дзонг-Ача практически старая сказка... Они даже вообразить его на рынке, среди людей не могли. Морская сказка, подводная... Где Южный, а где чудовища? На Южном демоны моря держались скромно неприметно... Безумная, единственная версия родилась у них, что Густав или кто-то ещё сумел заманить или затащить пропавших охотниц в море, если заказчик действительно Дзонг. То есть, бояться следовало каких-то людей с Южного. А людей галло не боялись, слишком презирали. Это обычный торговец, или необычный, как Буро, с утра неспешно откидывает полог, озирает ряды и потягивается... Он делает так каждый день. Тот же, кто прятался в норе не одно тысячелетие, помыслив о прогулке, либо судорожно разворачивается и начинает, отбрасывая землю лапами, заглублять ходы... Либо выпрыгивает метеором. Мчит, сощурившись, уши прижав, к выбранной цели, а затем обратно с добычей у острых зубах. Так и Кроха провела успешную на Густава охоту. Чётко, быстро, грубо. Шантажируя и подкупая подряд, кусая всех, кого можно. И запрыгнула обратно... О, как она злилась на Мадлен, уничтожившую плоды её трудов!.. Нельзя было проследить?! Нельзя как бы... Они, все они, - полудроиды. Ловушка для Густава захлопнулась, просчитанная ловушка, и жестокая. Что надо было казнить его у столба, у рамы Гала-Галло? Полудроиды не продают билетов на казнь. В крайнем случае - на бой.
Кроха огрызалась... Думала, не сбежать ли... Снаружи знобко. В Галло тошно.
А Дзонг тем временем, Густаву не представляясь, смешался с посетителями его игровых шатров. В фазаньем наряде, "вороний, - воронёный, то есть, - фазан", костюм имитировал тёмный металл и маска со щелью на уровне глаз. Избрал основным местом пребывания шатёр, где бои-кобры. Шаман был даже уверен, что это Густавом поставленный человек. Где-то да... Дзонг вычислял шпионов, наблюдателей от галло. Естественно, они там были. Не зная, что предпринять, на что ориентировать их, Мадлен требовала мельчайших деталей, описания зрителей, борцов, обстановки, происходящего... В цель с сокрушительной точностью и попала одна деталь. При Крохе доложили:
- Ушёл рано, бросил приз в купол теней. И ушёл к себе...
- Что за приз? - раздражённо переспросила Мадлен. - Будьте уже конкретнее!
- Барабанчик двойной. Металлический.
Кроха взвилась! Быть не может!.. Помчалась во внутренний двор. Мало того, что из её беседок Мадлен что угодно брала без спросу, так она ещё и не возвращала, и прошляпила?! Точно, нету!
- Тот самый что ли?.. - возвратясь, прошипела она как раскалённая сковородка. - Мадлен, там он и висел, ты обратно не клала?
- Ты видела, и не забирала...
- Спёр, всё до чего дотянуться мог, спёр!.. Ну и скотина!..
А кто спёр изначально-то? И кто скотина?
В "аквариуме" Густава, под куполом с тенями кусачими и смешными, маленьким призом плавал барабанчик Дзонга... Тот самый, что держал в руках Вайолет, в день и минуту, забыть которые невозможно.
- Верну! Вот скотина какая!.. Чао, Мадлен!
Зверёк выбежал из норы за своей законной добычей.
Дзонг почти и не заходил в тот ребяческий шатёр... Тени слишком реагировали на него, выдавали. За входом следил. И за жилым шатром Густава одновременно. Но бой закончился. И день. Разошлись зрители. Победитель, прищуром Шамана сопровождаемый, унёс последнюю в своей жизни победу...
Прежде, чем кануть под землю, Дзонг решил заглянуть, выловить не артефакт, но тень. Жевать, перемалывать, переплавлять до утра...
Дзонг, большая чёрная птица, "вороний фазан" прошуршал к водному куполу, освещённому лишь фосфоресцирующими тенями, и среди них увидел - его... Из Гала-Галло вынесенный грабителем свой барабанчик. Руку увидел, протянутую к нему с другой стороны сквозь водную толщу. Искажённое водой, знакомое лицо. Быстрей, чем придонный монстр выбрасывает стрекало, Дзонг пробил купол воды и руку схватил...
Морские твари и до того метавшиеся хаотично при его приближении, брызнули в стороны, к стенкам ниспадающей воды. Лицо Крохи пропало. Дзонг-Ача прошёл водную сферу насквозь, а Кроха пятилась, отступала... Барабанчик свободной рукой подхватил, пробежал пальцами по звонкой мембране... Сам Дзонг истлел, переродился за прошедшее время, а ему, звонкому - хоть бы что...
- Это моё, - тихо сказал он.
Ни шипения, ни рокота в голосе. Некому удивиться, до Файф Кроха и помнила его таким. Дзонг перевернул её руку ладонью вверх, поднял до высоты, на какой завершают превращение человека и спросил, прерывисто, в несколько приёмов, как задыхаясь:
- Здесь должен... Должен был... Быть иной артефакт, оуу?.. Какой, ооу?.. Ооууу?...
Кроха вырвала руку и взвизгнула:
- Ни-ет! Нет, Цонг, не должно, не было!.. Цонг, не было, не было!.. Не получилось!
Она пятилась к дальней стене шатра, на каждый шаг приходилось "нет!" и "не было!", скорей от ужаса, чем намеренно, восклицания перемежались гипнотическими для обычных людей на вдохе произносимыми "Цонг..." и "уурк...", ускоряющимися, глухими...
Кроха, мощный гипнотизёр, не развивала, не исследовала нюансы, возможности своего таланта. Не искала новых путей. Она шла путём прямым и насильственным. Примитивным. Наращивая скородействие приёмов. Чуткость к жертве на уровне: попасть в такт дыхания, подчинить и удержать. Удерживать жёстко, погружая в тревогу, в полу и ли полностью бессознательном состоянии. Когда-то в начале гипнотического, охотничьего пути её голос мог представать десятками вкусов, а в конце, как верно заметил Шаман, - одним, ядовитым окислившимся вкусом медянки отододи. Оглушающим, душащим, как её бросок. Не против Дзонга...
Он даже не счёл за агрессию. А когда медленно опускавшиеся веки Дзонга разверзлись, распахнулись перед ней, и слова застыли в горле.
- Не получилось? Оуу?.. - тихо спросил Дзонг.
- Будь я проклята! Вайолет не перешагнул рамы! Клянусь!.. Цонг, я клянусь!..
"Надир не ошибся... Что же ещё?.. Как узнать, что тогда случилось?"
- Я видел твою занесённую руку...
Ровный голос Чудовища Моря приобрёл шипение, побежал по шатру, стен достигая, не откатывался в море, некуда. Многократным эхо поднимался, заполнял шатёр... До щиколоток, до колен... Осязаемый...
- ...занесённую впустую! - крикнула галло.
Проще простого доказать её слова, не хищница, Кроха - чистая хозяйка. Нашарила нож и лезвие его попало в стыки тента... Поле ударило, но прорезала. Сколько удалось. Там, снаружи, на требуемом расстоянии от пирамидок игрового шатра, украшавших, освещавших его, возник её Чёрный Дракон. Ворчание, чешуя... Удары хвоста... Он - там, она - здесь. На самом деле, он возник из-за тумана рыночного, его опасностей. Своими невообразимо красивыми, белками сверкавшими, гневными глазами дроид Дзонга не видел...
Судорога от скрытой механики, высокого напряжения её полей свела руку. Галло уронила нож.
"Дроид... Последнее свидетельство..."
- Впустую... - задумчиво пошипел Дзонг. - Ооу?.. Оооуу!..
Перед гулким возгласом океанских глубин, на эхом голоса, эхом барабанчика, эхом шипящего, нечеловеческого дыхания Дзонга галло тянулась, вставала на цыпочки... Наводнение, потоп... Древняя, незнакомая угроза - захлебнуться...
- Дракон ездовой!!! - Кроха ударилась головой в тент, кулаками ударила. - Вот последнее, что я видела изнутри!.. Белые крылья распахнутые! Я уверена была, что он улетел, Вайолет! Отшагнул, улетел! Мадлен после, Мадлен мне сказала, что не было снаружи, что не улетел, чёрт!.. Я не знаю! Я не знаю!
- Ооу?..
Морем сотворённое полное преображение... Если сложить и сравнить отнятое им с им же подаренным, в минусе ли останется человек? Такой, без Огненного Круга? Глазами холодными в полном смысле, не как озёра подо льдом, а замедлившимися до естественного видения цветов ледяных, Дзонг не видел в охотнице отпечатка последних секунд любимого, печати дроидских орбит. Да и ничего дроидского не видел в существе охотницы галло. Мелкое, жёсткое создание, далёкое от дроидского, как небо от земли. Это проницательность чудовища говорила ему, а память...
Дзонг-Ача смотрел в лицо осколку утерянного счастья, частичке той жизни. Смотрел на ту, невозможно поверить, кто в памяти его вместе с любимым поёт вайолет! Невозможно поверить... С Лести нет, а с Крохой они были почти дружны... Дзонг помнил, два голоса слитых помнил, да... Невозможно... Кусочек прошлого, реальный... Никчёмный... Памятный до боли... Как если бы Вайолет отражался в грязном-грязном стекле. И Дзонг не способен разбить его... Перед ничего не понимавшей Крохой стоял парализованный Ача. Невозможно...
Шаман имел обязанность, поднимать пирамидку до утра в соседнем шатре и раза три за ночь проверять, что делается.
Он стоял за водным куполом, за немного ожившими, осмелевшими тенями и смотрел на незваных гостей. На галло с голосом медянки отододи. Хищник, он расценил промедление Дзонга по-своему: нет загонщика или заказчика. И раз не подходят пирамидки вокруг, как заказчик - не подходит и Густав...
Мягким, кошачьим шагом Шаман приблизился открыто, так, чтоб Дзонг видел его. Как будто Чудовище Моря могло не заметить, лёгкий шаг борца ему - землетрясение.
"О, дроиды светлые, вороний фазан без маски!.. Но враг моего врага..." Подавив содрогание от зрелища неспешно опускавшихся век на абсолютно белом лице, Шаман также плавно опустился на одно колено, поднял пирамидку, сбрасывая на неё перстень с руки, встал и негромко спросил:
- Господин... Моря и суши... С чем мне вернуться сюда, какой артефакт сделать?
Дзонг задумался... Примерно такого момента опасался Биг-Буро, когда опасался за весь рынок, дом и угодья свои...
Как задумывается Чудовище Моря, как думают полудроиды под ливнем? Не головой, а всем телом. Водный купол с тенями взорвался! Выстрелил в своды тента!.. В полёте стал паром - холоднее холодного. Обжигающий лютым холодом пар, облетающий ледяными лохмотьями возле тела, горящий от холода. Шаман вполне мог погибнуть, кожа сплошняком засветилась огоньками дроидов. Они метались, но выполнили работу. Пар начал рассеиваться, конденсироваться. Заиндевелые лица Дзонга, Крохи, равно мертвенные... У тента сорвана верхушка.
Как резину, как удавку на груди растягивая, Шаман смог вдохнуть. Двигаться не легче... Он с усилием вскинул руки, поднял торговый шатёр. И повторил свой вопрос, какой артефакт сделать...
- Последний!.. - прошипел, пророкотал Дзонг, распахивая страшные глаза. - Вот какой... Согласен?.. И себе, оуу!.. Оставь...
Шаман поклонился.
Глава 101.
Туманные Моря дроидов 2-1 окружают Морскую Звезду, её лучами разделённые довольно условно. Специфика их во многом понятна лишь дроидам и людям вроде Ауроруа, с выдающимися способностями к абстрактному мышлению. Чётких границ между морями, действительно "туманными", нет.
А наверху, над высоким небом, где заканчиваются облачные миры, не имеется побережий, каменных мысов, зато границы весьма чётки. Между семействами второй расы 2-2. И внутри них, порой. Учитывая и "живые изгороди", траектории дроидов несущих службу одновременно подле нескольких тронов. Настолько специфичных, важных дроидов, что им дозволяется это не поощряемое, неудобное для владык поведение.
Общий план таков... Турнирная площадь находится над пиком Юлы - вершиной Синих Скал. Нужно помнить, что, касательно перемещений, дроидская сфера - обратна человеческой. Турнирная площадь - переломный момент, снаружи от неё нет свободных пространств для прогулок, "движения куда-то". Из центра её - есть. Там будут многие земли... Вольные... Вплоть до горы Фортуны, до птички Фавор, парящей, поющей. Но сейчас о том, что снаружи, о границах семейств.
Турнирную площадь окружают неравными секторами владения четырёх главных тронов. Семейство Там превосходит по площади все остальные вместе взятые. Площади, объёму?.. Всё так умозрительно... Короче, оно здорово большое! Семейство Закрытое-ото-Всех-не-Дроидов, меньшее из четырёх, расположено между крупным Дом и средним Сад. Владения же Там не только подковой огибают турнирную площадь, но и второй подковой, разорванным бубликом охватывают Сад и Дом снаружи, не смыкаясь перед владениями Августейшего. Бублик тоже не сплошной. Система лабиринтов, протоков... Вольготный Сад протуберанцы выбросил наружу сквозь неё. Более строгий Дом вторгается некоторыми полянками. Дальше этих трёх - веером расходятся меньшие троны, от родственных им областей.
А Закрытое Семейство, внешняя орбита Августейшего имеет правильную, идеально круглую форму. К другим не вторгается и к себе не допускает. Всё ему смешно, ничего его не касается! В частности, то, что задевает "мажордомов" и "садовников", вопиющая неправильность - нахождение за общей орбитой чрезмерного количества дроидов семейства Там. Это делает их похожими на вольных 2-1, аморфных в специфике, в обязанностях, непредсказуемо взаимозаменяемых... Если проще сказать, холодных владык бесит, что трудно послать метку внутрь тёплого семейства с запросом на конкретного дроида! Метку примут. Исполнителя пришлют. Подходящего для требуемой работы... Но - неизвестно кого! Не угадаешь, какого именно дроида! Это сильно мешает переманивать, интриговать. Но не мешает сопровождать запросы Восходящего, вдвойне обидно! Упрекают в излишнем числе взаимно перепутанных орбит... Хотя порядка и повиновения трону внутри Там - побольше, чем у некоторых!
Есть общие для дроидов склонности и предпочтения. Обилие нейтральных пространств, включённых в общее поле Юлы, пустует. Находиться в них дроиду, человеческим языком говоря, неуютно. Самый холодный дроид предпочтёт быть на время связанным обязательствами и местоположением с самым тёплым троном, чем провести это время в чистом поле. Гора Фортуны самое пустынное место, да. Дроид - упорядоченность, потомок машин... Неуютно... Тотальная открытость - орбитам постоянным, широким, искажённым, и Вепрям, и меткам, и крику Выпей, насквозь продуваемое пространство.
А самое неохраняемое из упорядоченных, это как раз-таки бублик Там вокруг Сада и Дома. Потому, сердясь, беспокоясь и недоумевая... Радуясь обнаруженной закономерности, важной для людей, делясь ею с другими тронами, приближёнными чужих тронов... И просто так... Самые разные дроиды заходят побыть в этих тёплых областях. В общей форме посещают эти излучины. Дельты, заливные луга Там. Ни в чьи орбиты, зайдя, не вмешиваются, не пересекаются. И никто из хозяев их не беспокоит, не встречает и не гонит.
Для людей в Собственных Мирах области Там - недоступные, для дроидов – наоборот, открытые, как нечто имеющее среду, густоту тепла. К кому бы в первой расе не принадлежал дроид, тепло общее, холода специфичны, степени холода.
Тишь да гладь... Поле, сглаживающее скачки орбит, даже сложно закрученные орбиты идут ровно... Прекрасное место поговорить 2-2 о текущих делах и вечных принципах в общей форме на дроидском эсперанто. Праздность. Не турнир. Не облачный рынок дроидов...
И тут не без суеверий! Почему не задерживаются надолго... Якобы, если утратишь представление о времени, семейство Там отделит островок, унесёт далеко-далеко на нём и вынесет... Куда? Логично предположить - прочь от всех тронов, от тёплого и своего, в туманные Моря 2-1, в состояние вольного дроида... Ан, нет! Не вниз, а на головокружительную высоту, выше горы Фортуны. Туда, где кружат Белые Драконы, а над ними, над ними... Не будем про того, кто над ними. Космос, будем считать... То есть, забудешься, станешь драконом! Белым, автономным, безвозвратно. Кружись в голубизне, во мраке под яркими звёздами. Жди, пока невообразимо прекрасный лик Коронованного не направит к Восходящему, на последнюю службу.
Причиной суеверия послужила, вероятно сама аморфность, текучесть Там. Вроде движение, а вроде и нет... Вне турнирной площади, как говорилось, нет перемещений, есть перемена принадлежности, дроидсих статусов. Но Там создаёт иллюзию перемещения во множестве своих непостоянных протоков. Иллюзию того, что может истончиться перешеек, соединяющий уголок периферии с троном. Ерунда.
Владыки чаще других отправляются на островки гостеприимного, тихого Там. Им - ни отпрашиваться, ни отчитываться!
Граница семейства Дом на этом отрезке представала скругленьем кирпичной стены. Кладка рыжего, песочного цвета из массивных кирпичей. Зубцы поверху. Фундамент из крупных, тёсаных камней. Окон, бойниц не имеется. Трещины поросли мхом, кое-где и берёзками. Видимость, насмешка дроидов Там: старовата ваша крепость, подновить бы её!
Стену огибал ров с проточной водой, зеленоватой, речка. Само Там включало ров и стелилось по другую сторону от него лужком, причёсанной ветром травой. Не широкое, полоса. За ней ступенчато поднимались руины какого-то заброшенного, одичавшего сада. Близкое к Дому и Саду семейство Руины, именно. Живописное. И тщательно блюдущее мирную живописность в памяти ливней, в накопленных знаниях об упадке и разрушении материалов. Тема слишком близка к запретным Впечатлениям и артефактам, требует внимательной, постоянной фильтрации.
На причёсанной, выгоревшей, рыжеватой траве позднего лета сидели два дроида. Прямые, торжественно-прямые. Каждый будто на троне своём сидит! Одна рука уперта в колено, другая... Владыка Сад и Владыка Дом таскали из бумажного кулька вишню. Из полосатого кулька всех цветов радуги - натуральную вишню... Довольно-таки кислую, купленную Черным Драконом для них на Южном Рынке. Плевались косточками в быстрое течение зеленоватой воды и громко, неудержимо смеялись! Оттого, что приютившая их полоска Там косточек не принимала, и методично вышвыривала от поверхности воды по высокой, красивой дуге, соответственно авторству плевка: то в область Дом, за кирпичную стену, то дальше руин сада. А иногда обратно - в царственный дроидский лик, успевавший, однако, увернуться!..
Вишни кончились. Доминго смял и вознамерился швырнуть туда же, в воду кулёк, но Сад пресёк безобразие:
- Брось, Доминго, то есть, дай, дай мне! Отдай, Доминго! Ты чего, а? На ближнем периметре - самое милое место. Прекрати, нас выгонят и больше не пустят!
- Меня? - Доминго наклонил голову к плечу.
- Тебя!
- Мигом выясним... Метку или дроида прокатить?
- Это справедливо расценят за подглядывание. А в курсе ли владыка, почитаемый сосед мой...
- ...давай, произнеси: а в курсе ли неизначальный дроид... Я всё жду довеска - "неизначальный", и всё никак не дождусь от тебя! Владыка, по дружбе... Скажи, а что вы все, ладно - они все, имеют в виду, произнося это?.. Кроме желания очутиться на турнирной площади?!
- Не поймёшь и не поверишь... Нам просто нравится произносить.
- ...издёвки?! Если б не от тебя услышал...
- Представь себе, наоборот!
Доминго и понял бы, если допустил бы такое, главный трон... Бесконечное умиление любого изначального дроида человеку... Пришедшему к ним и возросшему до первого среди них.
- Наоборот?.. О Фавор сладкий голос!.. Но не без причины же в каждом случае? Скажи, что меня выдаёт, мой приход известен в дроидской сфере каждому, зачем повторять, что напоминает вдруг? Заново?..
- Не поймёшь...
- Владыка садов, позволь, попытаюсь!
- Ты суровей, чем надо.
Действительно не понял...
- Но есть дроиды очень точных орбит... Точнее меня. Августейший...
- Так ведь он её не поправляет, не одёргивает постоянно, как кафтан, - возразил Сад, демонстративно подёргав себя за ворот и узкие рукава. - Дроидов вообще образовала воля, информации невостребованная часть. А совершенную стену его Закрытого Семейства - воля дроидов желания туда зайти.
Доминго развёл руками, прося продолжать: он смысла не улавливает, но внимательно слушает...
- Дроид мыслит, - сказал Сад, - на один-два шага вперёд, рассыпая лучи. А ты - на десять, отсекая тысячу по сторонам. Отсекая и то, чего нет еще, и скорее всего не будет! Зачем?..
- Чем-то плохо?
- Необычно. Дроид идёт от недостатка, от толчка пустоты. Запроса на что-то человеку, или трону, или ему самому недостающее. Не суть важно, в любом случае действует - от. От побуждения, а не к цели...
- Владыка, друг мой, взойти на трон, не цель ли всякого дроида?!
- Ох, Доминго, я предупредил, что не поймёшь....
Раз одёрнув, владыка Сад продолжал поправлять одежду. В общей форме выглядели они очень показательно.
Через миллиарды лет пронесший счастье быть дроидом и память о том, что не всегда был им, Доминго облачался в свет. Ничего не изображающий. Кроме специальных случаев.
А Сад... Есть выражение "с продуманной небрежностью", он - с непродуманной! Очевидной. Отбеленного, некрашеного холста штаны, рубаха навыпуск, пояс для инструментов, шейный платок бежевый, линялый. Широкая повязка поперёк лба с золотыми нитями, потому что - корона. Всё велико ему, болтается, волочится. Часто поверх костюма большой, как палатка дорожный плащ. Иногда, что и одёргивал, - узкий... Пиджачок, кафтан? В нём был похож на бродягу, нанятого в садовники, пожалованного этим кафтаном. Изначальный дроид стремился походить на человека. Общую форму использовал, чтоб побыть в чужой шкуре, вникнуть. На фоне руин с колоннами и разросшегося сада выглядел органично. Казалось, там нашёл себе приют, шалашик соорудил вернувшийся наследник. Нанял первым делом садовника... Хотя Дом-то с другой стороны!
- И всё же, - владыка Сад вернулся к недоговорённому, перебитому вопросу, - ты был осведомлён кем-либо или сам интересовался, с чего началась линейка запретов? Ты, так следящий за её делениями, знаешь, когда там единичка покинула ноль?
- Единица, - отвлёкся Доминго, заспорил, - ноль не покидала... Она бесконечно меньше ноля. Покинуть его не может...
Доминго расправил кулёк обратно, разгладил на колене и теперь складывал кораблик. Идея... Закончил, уловил суть вопроса, и поднял отрешённое, безупречное лицо. Не знал и не задумывался...
- С чего началась линейка?
- Представь, Доминго, с запрета дроидам дроидами играть! Без цели, просто так. Как люди говорили: это тебе не игрушка! Как мы Белым Драконам часто про людей говорим...
- А толку-то...
- Автономные ящерицы! Они не участвовали. Высшие дроиды таковыми став, оглядевшись, сказали друг другу сначала про неавтономных: это не игрушки. Затем и про других высших, временно подчинённых, так же сказали. Оно теперь вылилось в регламент турниров. Обязательных причин, неизбежной результативности.
- Хм, интересно... Это из-за уплотненья орбит?
- Да, при каждом взаимодействии. Инструмент тупится, изнашивается, по делу ли, не по делу использовать его.
- Иначе сказать, первым делом дроиды осознали себя набором созданных людьми инструментов и ощутили ответственность за их сохранение. А потом уже, как взаимодействовать, как служить, понимать и воплощать без распределяющего центра... В общем, разумно...
- И я считаю, разумно... Что будет, если сфера дроидов окажется состоящей сплошь из тронов? Это уже не - сфера... Осколок лазуритовый. Упадёт в океан и всё.
- Но друг мой, владыка Сад, это - ничтожное уплотнение...
- Не процент важен, а принцип. К тому же, и малое уплотнение может раскрыть широкий веер последствий... Не долька, а сколько!.. Не сравнить со своевольным человеческим контактом, но суть та же. А подглядывать-то, Доминго, это - играть! За людьми смотри, сколько хочешь, чем больше, тем лучше... А за дроидами, изволь: зачем?..
- Ммм... Да что я не раскрою веер в нужную сторону?!
- Доминго! Ты мыслишь, как человек!
- А, к чему и шло! Ты всё-таки не удержался!
- Доминго ты и ссоришься, как человек!.. Не желаешь немножко истории?.. Волнами идёт развитие, да? Универсальное - специализированное... Они чередуются. Инструмент примитивный - он универсален... Камень тяжёлый и острый... Пошло развитие - два камня, один тяжёлый другой острый. Третьим чертят, рисуют... Они часто рисовали в саду... Дошло до кисточки, пригодной к одному типу мазка... Следующий виток - далеко отстоит. Примитив. Универсал: экран для команд касанием и словом... И дроид, реагирующий на команду, автономный, Доминго... И вот наш виток: высшие дроиды, отвечающие каждый за что-то одно... Мне удалось донести мысль? Высший дроид, это минимизация, необходимый минимум, не наоборот...
- Ну, это твоя позиция...
- Не только моя.
- Но - только позиция.
- Максимум восприимчивости, минимум вариантов это называется точность, Доминго.
- Всё верно. Но почему это должно быть распределено так широко, разбросано между семействами и дроидами? Почему не завязать на одного?
- Потому что - не получается! На кого одного, Доминго? Этого одного нужно выбирать нового под каждый конкретный запрос! Халиф на час. Восходящий выбирает манок...
- Совершенно бессознательно!..
- Зато сам.
- Это не считается за выбор.
- Это не наше дело. Или считаешь, чей-то один манок должен заставить замолкнуть все остальные? Одно ухо и один переводчик? Интересуюсь, кто? Сейчас скажешь, что - ты! И сделаешь вид, что в шутку.
- Шутка!..
- Ты мыслишь, как человек, друг мой, владыка Дом, не потому что желаешь заграбастать всё, и я желаю, и все до последнего дроида, разжалованного в улитки, все в дроидской сфере этого желают! А потому что, не понимаешь... Стать настолько всеобъемлющим и великолепным, чтоб большинство запросов оказывалось обращено к тебе, это база, основа... Ты видишь в ней кайф... А дроидский кайф, дроидское блаженство...
- Будь добр, продолжай, мне, в самом деле, интересно...
- Я подбираю слова... Смысл дроида - откликнуться очень точно на очень узкий запрос. Знал ты или угадал! Это именно твоё, твоя функция и понимание! Зона твоих дождей... Когда Восходящий собирает шикарный эскиз от начала и до конца под твоим руководством. Не перечит, не ошибается, это не кайф, это норма. Ты доволен собой, и прекрасно. Ты горд, и законно, дроидски горд... Но блаженство досталось тому, случайному 2-1, кто проводил его под грозовой тучей поймать глоток: проходит полуденная жара, а машина с вращающимися лопастями медленно полетает над головой... Звук вертолёта... Тому, кто увидел его расширившиеся зрачки и услышал: "Дроид, это! Именно это!.." Потом он станет узнавать, а что, собственно, это за машина... Будет направлен к следующему дроиду, под следующие дожди... Возможно, на континент, возможно за артефактами, что есть в книгах, редко встретишь в дожде от и до...
- ...а потом он погибнет на рынке, прожив от завершенья эскиза десять жалких лет...
- Десять человеческих лет. Это их дело, Доминго...
Владыка Сад помолчал немного и добавил:
- Когда тебе, говорят "неизначальный дроид", внизу под этими словами, не пренебрежение к тому, что ты делаешь, а недоумение к тому, чем довольствуешься... Что имеешь в награду... - он кивнул в сторону крепостной стены. - Что ты получаешь за поддержание этого здания? Личные контакты, личные сопровождения отсутствуют почти, ты видишь людей, и они тебя видят в худший момент - возвращения Огненного Круга...
Доминго разглядывал готовый полосатый, радужный кораблик:
- Я ещё помню, - прошептал он на человеческом эсперанто, Сад владел им, - насколько хотел сюда... Впустил бы меня владыка Там не равным, а навсегда - улиткой, без промедления согласился бы... Владыка садов, как думаешь, небо разверзнется подо мной, уплотняться орбиты до лазуритового шарика, я провалюсь вниз, если скажу правду? Давай проверим... Я принимаю все ваши условия, соблюдаю все - ну, почти все! - границы... Но, но, но... Для вас люди - цель... Для меня - средство... Я радуюсь размеру своего семейства, счастлив каждому новому дроиду, даже на короткое время вошедшему в него, я радуюсь каждому их успеху... Владыка садов, я искал дроидской сферы...
- Это превосходно... Нет, Доминго, неизначальный дроид, твои слова - не слова человека... Какой-то третьей сущности... Фортуна благоволит к тебе, и не зря, я знаю...
Доминго улыбнулся немного смущённо, и Сад перевёл тему:
- А ты ещё воспринимаешь вишню и вкус целиком? Можешь создать целую схему?
- Неа!.. Когда отвлекаюсь, воспринимаю. Когда очнусь - не могу уловить, что это было. И как можно записать?!
- Эх, жаль... Начертил бы хоть до половины, было б семейство Вишня!.. У меня, ко мне поближе!
- А то нет? Да наверняка есть!.. Давай отправим метку?.. К Выпи. А пусть она...
- Милый Доминго, это и называется - дроидами играть! Не пройдёт тебе бесследно!
Доминго рассмеялся и снова подумал, что дроиду готовому быть счастливой улиткой, трудно угрожать. А сейчас он имел абсолютно всё: господство, друга, слуг и почитателей в одном лице, любимого, большую турнирную силу, и особое положение в орбитах Гелиотропа... Всё-при-всё.
Бумажный кораблик закачался на воде, и река не отвергла его. Повлекла, сама выправила чуть завалившегося на бок.
- Вот видишь! - простёр белую руку Доминго. - На нас не сердятся! Но капитан кораблику нужен?.. Как же без него! Пусть дроид прокатится...
Владыка Сад, как настоящий сад под ветром, тихо вздохнул. Смирился. И он имел всё-при-всё. И друга...
Но так получилось, что друга - бывшего человека, поэтому больше дорожил, сильней беспокоился за него. Несомненное покровительство, Гелиотропом оказываемое Доминго, скорей пугало, чем радовало его... И доверие несомненное!.. Не бывает так просто, одно без другого, без далеко идущего веера лучей. Как сам Гелиотроп говорит: не долька, а сколько?.. Автономный дроид он, и по многим признакам ближе к драконам, чем ко второй расе... По силе, по безоглядности в принятии решений и осуществлении решённого... Вторая же раса побаивается драконов, дружит с ними лишь в частном порядке.
Как цирковой артист, балансируя не на канате, а в умозрительных дроидских сферах между общей и необщей формами, Доминго играл, смеясь, клубком подобного же баланса, дроидом. Шар, клубок синих орбит катал по орбите рук, соединённых пред собой, по груди, прокатывая, и нагибая голову, по плечам... Подбросил и сильным ударом ладони запустил в отдалившийся, маленький кораблик. Попал. Вышло следующее... Кораблик оказался в его руке, на уровне лба, окружённый пылящим синим светом.
Индиго предстал перед обоими и осведомился, что требуется от него. Насуплено почтительный, с искрящимися счастьем глазами. Как стал дроидом, это выражение не покидало их.
- Ммм... - протянул Доминго, на ходу выдумывая задачу. – Проследи, сколько проплывёт, есть ли по берегам Дрёмы следы...
- И доложи, где причалит, - добавил владыка Сад, чего уж там.
- То есть, я понижен до метки? - уточнил Индиго, вместо того, чтоб исчезнуть немедленно.
Доминго сделал ловящий жест рукой, - прямо, как муху ловил! – но на тыльной стороне руки уменьшившегося Индиго вернул к межбровью:
- Дроид! - грозно обратился, и сразу мягко, насмешливо. - Ты не понял? Это повышение...
Поднял выше, ещё выше, над головой... Улыбнулся: повышение! Иди-иди!.. Статуэтка синего дроида, сделала шаг на бумажный борт... И дивная белая рука, когда-то державшая его же Огненный Круг перед ним, как вход в бесконечное счастье, швырнула кораблик в воду. Откуда изъяла, где ускорялось течение. Близ кирпичной стены полосатый кораблик с синим огоньком на борту закрутился на месте... Кажется, продолжил путь. Достиг поворота... Там встретил... Волну?.. Даже очень волну!.. На гребень её взлетел, растущей стремительно...
- Говорил тебе... - успел шикнуть владыка Сад.
Зелёная стена водяная закрыла обзор, небо, белый свет и окатила их!.. Не удовольствуясь содеянным, поднялась, покачала кораблик на себе, и ровно вишнёвую косточку, выплюнула его за кирпичные зубцы, в пределы Доминго.
Мокрые, владыки с хохотом повалились на траву.
- Не желают соглядатаев! - выговорил дроид сада.
- Не прокатило!.. - согласился Доминго, легко признав тактическое поражение.
- Ты, если не секрет, искал новые или подтверждённые следы?..
Но Индиго уже стоял перед ними.
- Ни следа, ни причала, владыки, - с полной серьёзностью доложил он, искрясь счастливыми глазами.
- Хорошо, - также серьёзно принял Доминго пустой отчёт.
Положил руки ему на голову и возвратил дроида в орбиты семейства.
- История не мой конёк, - сказал владыка Сад, - простого садовника увлекают простые материи, но даже при минимальном знакомстве с ней трудно не заметить... Людям имевшим власть грозила опасность от своих же охранников, за спиной ли стоявших, или у армии во главе, и от тех, кого любили.
Доминго лишь хмыкнул. Мысль о передаче власти, чуждая изначальным, ему - неизначальному не была чужда... Пожалуй, он хотел бы однажды увидеть Индиго на самом высоком троне. И сам хотел бы повторить путь успеха с некоего условного подножия, с вольного 2-1...
- Я думал, друг-Сад, обнаружить любые следы. У Дрёмы есть метка постоянно на тёплый трон ориентированная, а у меня есть - связанная с ней... Владыку Там я хотел обнаружить на троне... Прямо даже уже интересно...
- Появится когда-нибудь.
- О, Фавор, это странное исчезновение не кажется мне исчезновением! Они тут, - те, что соглядатаев не пускают! - давно уже все такие правильные... Такие порядочные!.. Что-то прячут за правильностью, не ходы ли единично используемых орбит? Тех, что через трон - по касательной?..
- Доминго! Ревнуешь, придраться не к чему?
- Я знаю, достоверно знаю, сколько Дрёма меток по берегам раскидал, а не вижу на тёплых берегах ни одной! Почему?
- А, вот ты о чём... Будь покоен, переводчика он найдёт!
- Ты так спокойно говоришь об этом...
- И о чём беспокоиться? О Лале, о борце? Ты замучил его, мальчик по нескольку суток должен лететь в Собственный Мир? Зачем?! Доминго, какое наивное препятствование!.. Этот человек никогда в жизни не создаст высшего дроида, хоть всех переводчиков Туманных Морей приведи ему! И никакой другой человек - тоже не создаст.
- Почему ты уверен?
- Гелиотроп мудр, Доминго. Огненный Круг в-третьих опора телу. Во-вторых - основание рамы Собственного Мира. А во-первых - утешение. Жизнь людей никогда не было сильно радостна... Огненный Круг - обет: всё хорошо, всё само по себе правильно. Коронованный заботится о том, что это не фальшивка. Но это - преграда подлинной концентрации, рассеяние её. На пустую точку схождения в Стократном Лале сосредоточенности человеку не хватит. Незачем. Все хорошо, нормально, правильно. Высшего дроида, подобие человека воплощают всем существом, забыв о себе, помня только его схему. Это и для нас с тобой неблагоприятно, ты знал? Трон на некоторое время перестаёт быть. Поэтому работу выполняют специальные 2-1...
Аргументы понятные...
- Да, но... - с сомнением в голосе заметил Доминго. - Может получиться фигня какая-нибудь...
- Непременно! - весело согласился Сад. - Вот проблема, жизнеспособную, автономную фигню, как можно случайно создать?! Тысячекратно меньшая вероятность чем неслучайную нарочно! Забудь!.. Хватит преследовать дроида и борца. Доводилось тебе забирать Огненный Круг с рынка, что они зовут "Рулетки"?.. Так и наш Лал, как и наши улитки для людей - просто игрушки. Не более чем...
- Что-то я сомневаюсь... Мысль безумная, но... Люди живучи и изобретательны. Да, владыка, изначальный дроид, в данном случае мне видней! Неизначальному!.. Разве Огненный Круг неотделим от тела? Вполне... Им, к счастью, не приходило в голову...
- И не должно приходить! Отделим. Но без него, дальше некоторого срока жизни, небольшого совсем, когда импульс, произошедший от холодного из-под-морья, угасает естественным образом, ходу нет... Управление техническими орбитами и контурами в теле требует единой воли. Сознательной. Железной. Потому и называются они - неавтономными дроидами... Ты можешь вообразить такого человека?
- Нет, - улыбнулся Доминго, - среди борцов точно!
- Какая обидная, должно быть, оговорка для них!..
- Ну, будем надеяться, они не услышат!..
- Кстати, про сферу людей... А на что Черныш купил вишни?
- На игрушку для них, как ты точно подметил! На улитку Дубль.
- Дубль... Полезная улитка... - Сад присмотрелся к мерцанию в облаченье Доминго и воскликнул. - На мою?!
- На твою, она медленнее... Была. Я поставил... Мы поставили... Ну, как на Рулетки, рядом их...
- Ты забег устроил?!
- Ну... Да. И твоя проиграла. Пользуйся моей...
Владыка Сад поднялся гордо, одну ногу вперёд выставил, и бросил сверху вниз:
- Ты... Неизначальный дроид!
Поправил корону-повязку, тронной орбиты зримый символ, намекнув, это - не как у тебя, а заслуженно. Доминго засмеялся... Его рука засветилась... Перчатка! Зубами снял, и той же рукой бросил её:
- Обсудим при зрителях мою неизначальность?..
- Это вызов?
- Да!
- Ты играл моей улиткой, продал её, ты же меня и вызываешь?!
- Именно так! Однако вишней я поделился...
- Доминго... - Сад покачал головой, скорбно. - Это вульгарно, это пошло, не по-дроидски пошло так просчитывать ходы! Ты что-нибудь делаешь без задней мысли? Бываешь простым?! Тебя наедине с самим собой пора бы оставить, на денёк запереть внутри крепкой чьей-то тронной орбиты, чтоб ты сам себя обчистил до огонька, сам себя сверг, и вообще!.. Я знаю, к какому дроиду ты подмазываешься! Куда тянешь лапы! Давно присмотрел?.. А?.. Это мой старый дроид, Доминго! Он мне нужен... По-дружески отдал бы, а теперь, и проиграю, но не отдам!
- Видишь ли, садов несравненный владыка, нет под Юлой тронной орбиты, широкой, крепкой орбиты, способной меня запереть... А так, всё верно!
- Я принимаю вызов! И если Фавор пропоёт мне... Ты покупаешь - сладкой черешни, не знаю, на каких улиток, но - на своих!
- Мне пропоёт! Но я тебя в утешение - угощу...
Ах, жаль, высшим дроидам не сцепиться вне турнирной площади! Поэтому, обнявшись, руки на плечи, друзья-владыки по берегу Там отправились к месту, где сужается луг, кончаются руины. Чтобы разойтись каждый к себе. От бережка речки, ставшей ручьём, налево - садовая ограда с открытыми навстречу буйной зелени воротами. Пузатые каменные вазы - по аллее вдаль. Направо, за полоской воды - Дом, крепостные ворота закрыты. Индиго, привратник Дома, насупленный и почтительный, распахнул их, завидев владык. Тяжёлые створки на себя потянул. Они пролили оранжевый свет, раскатывающийся наружу сапфировым, синим. Широкий луч перекинулся через крошечный ручей, застыл монументальным, широким мостом. Ступени наверх и вниз. Мост с решёткой, на восьми столбах... Индиго перешёл его, счастливые глаза. Поклоном проводил Доминго на одной стороне, исчез, и поклоном приветствовал на другой, дома...
Между тем, лишённый Огненного Круга, высокий бледный человек стоял в тёмном шатре Густава и смотрел на опустевшее место, оставшееся от торговой пирамидки Шамана.
Глава 102.
Рассмешить дроида вообще, а уж Белого Дракона в особенности, не что-то требующее специальных усилий. Разговорить его - задача посложнее. Лёгкость первой задачи была бы подспорьем к решению второй для того, кто заинтересован в общении с дроидами. Но у континентальных полудроидов не котируется это общение высоко. И у чистых хозяев - с дроидами Я-Владыка. Не все знают, что с ними в принципе можно поговорить. Освещающий, раскрывающий Собственный Мир голос Я-Владыка для них просто данность, обстоятельство существования. Как и телохранитель. Что говорить про ездовых Белых Драконов, обыденность из обыденности... Чудо из чудес.
Иное - небесные бродяжки, люди замкнутые, редкие и пугливые посетители рынков. За таким в пыльном ряду Чёрный Дракон идёт, не исчезая. В глазах хищников местных смотрятся... Примерно как те, из эпохи до дроидов, кто предпочитал ярким страстям: войне, власти, любви - собачку или кошечку... Не дом, но лачугу в уединении, возле печки - кошка... Или дорогу, пути-дороги, на поводке - собака... Понятно зачем и отчего, но не серьёзно как-то... Соответственно и относились к ним, к их дружбе с дроидами, насмешливо, не серьёзно... Оч-чен-но зря!
Гулять по небу и дружить с собственным Белым Драконом - едва ли не лучшая для человека участь! Упоительней, легче и тысячекратно надёжней любви. Судьба не отнимет. Хотя... Драконы Котинички и Дзонга погибли прежде них, но это уж совсем небывалое, исключительный случай. Со своим дружить, а значит и со стаями его приятелей... Контакты не санкционированные, своевольные? Да, конечно... Да, а что?.. Ящерицам белым, крылатым, независимым навсегда, кто же им запретит?..
К слову, что уважается среди континентальных полудроидов, - ни что не ново в череде эпох... – две вещи: храбрость... и отчаянная храбрость! При соблюдении минимальных, а лучше максимальных, стандартов дроидского, благородного поведения. Если нет, на такового будут смотреть, может быть, и снизу вверх, но - со стороны.
Для человека публично преступившего достойное порядком за грань, или чуть-чуть, но регулярнопреступающего, не пройдёт это бесследно. Изначально никакого отношения к морю не имея, он начинает сближаться с теми, кто легче смотрит на вещи и на него, беспринципного, с неморскими демонами, а затем и морскими, самыми что ни на есть, чудовищами. Небесная и рыночная среды как бы выталкивают его из себя, подталкивают к океану. Где нередко всё и заканчивается. Бойкот, изгнание - для полудроидов единственно возможный, непроизвольный и трудно обжалуемый приговор. Вне игр, там свои правила.
Эти неписаные представления о дроидском, среди разных групп, статусов и сословий распределённые с разными акцентами, и являются причиной того, что лучший охотник тот, ловушки которого ненасильственны, и акции как таковые незаметны. Неморские демоны здесь не отличаются от людей. Они будут принадлежать к сословию чудовищ, но статус их будет бесконечно низок или подлинно высок не в зависимости от топанья изуродованными ногами или мутной плёнки на глазах, а от степени дроидского в общении. В долговременной перспективе. Неаккуратная, связанная с его именем охота на Густава означала бы для Биг-Буро огромную потерю из-за одного гадёныша. А аккуратную против него трудно провести! И даже чудовище наедине с чудовищем, Шершень в гостях у Олива вёл себя пристойно. Пока на суше. В море же, это в море... Спросу нет.
По линии дроидское - недроидское, можно нарисовать шкалу от материка до неба. Предпоследняя степень падения и несчастья будет: на нейтральных или заведомо мирных территориях охотится силой. Последняя - группой. А на другом, верхнем конце шкалы, к нравственному, безнравственному вовсе не относящееся, счастье... Шикарное, мало кому известное счастье: играть, дружить, носиться по розе ветров со своим приятелем и его премногими приятелями, со стаей Белых Драконов!
Что же смешно им? Всё!..
В первую очередь - Драконы Чёрные... На задних лапах ходящие!.. "Аааххх-хааа-хааах - на задних лапах!.. Ууух-хо-хо-хо!.." С точки зрения Белого Дракона подняться на задние лапы тоже, что для человека прислуживать на четвереньках, только гораздо больше в комичность, чем в унижение. Ну, это меж ними чёрно-белое вечное, Рута уже видал, сталкивался.
Вторая раса целиком смешна им, 2-2 в особенности. Пребывание дроида за орбитой трона, иерархичность. Атрибуты иерархии!
Они, воображая с чужих слов или заглянув одним глазком в семейство, могут пересказывать друг другу, как выглядят трон и владыка, с той же страстью, что деревенский пацан, вернувшийся с ярмарки, костюм и корону шута! Всем подряд и по многу раз! А уж что он выделывал!
"Уффф-уррр!... Ха-ха-ха!.. На коготь мой, видите... Нет, этот велик!.. Вот на этот смотрите, видите?.." Дракон левой лапой старательно отогнёт мизинец на правой и, высоко лапой лапу подняв, всем покажет, чешуйчатому белому собранию... "С коготь высотой... - Трррон!.. На голове - венчик!.. С зубчикамиии-ах-ха-ха!.." Оскалив пасть. А ему уже подсказывают: "Размеррром вот с эти зззубчики?!" Вот хохоту!.. "Уррр-ах-ха-ха!.. Не с эти, с твои!.. Пожалуй что, мои - великоваты... С твои!.. Аха-аха-ха-ха!.." Ну и потасовка, конечно.
А потом: "Ещё, дальше скажи!.." Дракон головой замотает: "Не поверррите, вы не поверррите... Вокруг трона дроиды кругами, кругами... Стоят и стоят... И год стоят, и два стоят... Уйдут, - холп! - и снова, снова стоят: я сделал, владыка!.. И не кувыркаются!.. Аааа!.. Вовсе не кувыркаются!.. Кругами так и стоят... Порядок у них там... Трон - в загородке. Выпь прокричать запрыгивает - в загородку!.. Дроиды - на одном колене или... - в загородке!.. Уррр-ха-ха-ха!.. Вепрь приносит с меткой 2-1, верите, приносит... - сразу в загородке!.. Уррр-как это грустно!.. Аххх-ха-ха-ха!.."
Клубы белоснежной компании ему в ответ: "Аааах-ха-ха-ха!.. Уффф-выдумал!.. Не верим-уррр-ха-ха-ха!.." И такое Рута видал не раз.
Сама форма драконья, не в обиду людям будь сказано, была избрана автономными дроидами, конструирующими последующие поколения дроидов, как оптимальная, наиболее совершенная. В них вместилось история развития живого, вроде как базис человеческого кода содержит память о предыдущих стадиях. Водная стихия, для Черных Драконов оставшаяся доступной, земляная, норная и воздушная. Неспециализированная форма, подходящая для любой специализации. А досталось Белым лишь одно - носить людей и кувыркаться! Остальное - их жизнь, их созерцательность, их дела...
Не дифференцированность по функциям и выдающиеся способности, в чём угодно, логично вытекают из их происхождения. Драконы проходили, как положено им стадию яиц и порой невероятно долгую. Они были заготовкой максимально развитых базовых качеств: охват пространства, сила, скорость восприятия и реагирования. Идеальные заготовки. Драконья форма...
Шла эпоха неавтономных дроидов. Автономность драконы обрели вместе со всеми. Специализации не обрели. Оказавшись в числе целого сонма таких же, которых никуда не направили да и направить не могли те, что станут второй расой. Созданное ими превосходило их, кто они, чтоб этим созданиям указывать?
Благосклонность к людям не являлась в этом сонме привязанностью к ним. Общего поля Юлы не существовало. Общий контур координации запросов людей и базовых обеспечений только начал формироваться. Не захватил драконов. Они сами не включились в него. И великолепное множество расширилось до предела орбит, растворилось в космических просторах.
Чёрные Драконы и Белые, вернувшиеся - капля их общего числа.
А зависимость срока Белых Драконов от человеческого срока обусловлена тем, что, всесторонне одарённые, они мало-мало имеют тяги развивать какое-то одно свойство, талант, завязывать контуры орбит с другими дроидами. Им и так хорошо!.. Функция стала бы их именем, продолжением их бытия. Но бытие так вольготно, так полнокровно, что нет тяги, его преобразовывать, удерживать, когтями вцепляться и держать. Просто нет. Импульсу Коронованного они подчиняются, начиная службу, обретая смертность.
Белые Драконы, невозможно старые, крайне независимые, драгоценный сплав глубочайшей умудрённости с ребячливостью, очень склонны к повторам. Они - такая вечная, провинциальная глубина, не то что презирающая перемены и не признающая столиц, а просто не верящая в их существование где-то. "Моя пасть - моя столица, мои когти - мои границы". Их девиз! Законный. Они - внешняя орбита, с Юлой совпадающая. Белые Драконы не разлучались со светом солнца и звёзд, никому не позволили заслонить от себя небо. Под чистым небом и проходит их огромная жизнь, вольная. Признают, что видят: смену сезонов, ночи и дня, людей и отдельного человека... Видят первую расу, уравновешенную в них, не холодных, не тёплых. И расу вторую, угловатую, путанную, забавную, копошащуюся вокруг людей.
Чего Рута не сразу узнал: этой же склонности благодаря, когда пофыркать компании не находится или особенное созвездие оказалось над головой, печалящее, - звёзд не любят драконы, в звёздное небо независимость едва не утащила их, - под настроение, в общем, они пропевают на дроидском эсперанто очень красивые гимны... Сплошь из повторов... Такой, услышав случайно, пьёшь и не напиться, не кончался бы никогда... Как возникает песня, так и уходит в небытие, никто не запомнит её, не запишет... Да и не услышит, наверняка.
Недроидское происшествие на мирном рынке явилось причиной того, что среди людей ходит чудесная драконья песня... На Мелоди двое подрались, насмерть. Белый Дракон погибшего таял над рынком и пропел её... Не прощальная, приветственная. О том, как просыпается человек в заснеженной степи, чтобы увидеть Царя-на-Троне, как просыпается Восходящий с Огненным Кругом в груди, как, закончив эскиз, просыпается хозяин в Собственном Мире... Три раза по три строки. В первых трёх повторяется одна, во вторых - две строки, а три последние, одинаковые - гимн хозяину Собственного Мира. Пропел и пропал...
Белые Драконы сто тысяч раз могут повторять понравившуюся им шутку! Или сценку... Сатирическую.
В широкой лакуне между купами облачных миров самый отчаянный дракон компании, - только бы не его, Руты, не то, держись!.. - взмывал над другими ящерами и зависал вертикально. Хвост назад, на плечо закинут. Задние лапы - лапа на лапу перекинута, будто на троне сидит. Морда изображает надменную мину: усы вверх топорщатся и в стороны, по ветру развеваются...
Остальные драконы, моментально приняв игру, усы почтительно и понуро свешивали. Окружали его. Кто, типа, трон поддерживает... Кто на одном колене, переднюю лапу поджав, указаний ждёт... Кто указанное приносит в пустой раскрытой лапе, в двух, поднятых почтительно над головой... Со страшными когтями! Если бы и Лал в них пурпуром светился, над этими зверски-прищуренными глазами, кто посмел бы взять?! А он типа, берёт... То пустоту, то, натурально когтями же сложенную, фигу...
В это время издали к нему, троносидящему, один Белый Дракон другого, как бы призванного или нарушителя за шкирку тащит... За гриву... Озирающегося, совсем повесившего усы... Тронный дракон как фыркнет на него!.. Нос в нос!.. От этого-то игривого ящера ему скоро нехило, больше чем от других, и достанется!
Когда же спектакль надоедал им... Воображаемая свита захватывала в кольцо воображаемый трон. Кружила быстрей, быстрей... Драконы принимали горизонтальное положение. Усы приподнимались. Лапы отталкивались от неба. Они бежали, как крупные звери, прыжками. Вились змеями… А тронный дракон, головой не вертя, зыркая круглыми глазами, напрягался до кончика хвоста. Хвостом этим бил. Нарастало глухое урчание...
Поднырнув, два, три дракона из "свиты" на очередном вираже вышвыривали его с "трона" как снаряд! Ох, Рута боялся этого момента! А вышвырнув, начинали самозабвенно драться за освободившееся место. И все остальные присоединялись к ним, включая свергнутого!.. Куча мала!
Но тронный дракон мог и не позволить вышвырнуть себя. Оказавшись шустрее...
Для них в потасовке промежуточный успех, зубами за шкирку, гриву схватить... За нос сверху!.. Ухватив так, тронный дракон трепал пойманного сколько душе угодно. Этот выбывал. Значит - следующего... До последнего - ни-ког-да! - не доходило. Это - драконы! Окончательно надоев всем, он оказывался в один непрекрасный момент под белым, чешуйчатым, когтями утырканным клубком заговорщиков!.. Тут уж единственная задача - вырваться и улепётывать за ближайшее облако, границу игры! Можно представить себе, что испытывал Рута, когда тронным оказывался его Белый Дракон!
Весёлые звери... Но в тот день, лёжа на воздухе, хвостами лучистый круг солнца образовав, носами к артефакту... Только брови двигаются в смысле подмигиваний: гляньте-ка, поглядите-ка... Хохотом громоподобным как разразились вдруг! Кто пролетал невдалеке, точно решил бы - гроза!.. Надолго хватило. Под затихающие громовые раскаты их фырканий и похохатываний Белый Дракон справа, чем-то, бутылочной, треугольной мордой похожий на осетра, на аллигатора, взметнул эту морду, гибкую шею изогнул к Руте, в фас, с высоты воззрился и, сдерживая смех, проговорил:
- Ффф-раууу? Зачем - это?..
"Сам ты - фффрау..." - подумал Рута. Пикировки не затеял, свой дракон вступится, гоняться начнут, а Дрёма ждёт его.
К тому же, черноглазый дракон-осётр, знакомый ему и прежде, мало располагал шутить. Он какой-то... Не ездовой. На вид... Гривы нет, хребет треугольный, с гребнем... Тело длинное настолько, что мог всех белок, собравшихся сейчас, петлёй обогнуть, и ещё хвост остался бы. Рута катался и на "осетре" тоже, когда эти сволочи играли им, как мячиком. Стремительный, хитрый, но... Непонятливый что ли?.. Своевольный. Если в игрищах Рута должен был проложить путь, убегая верхом на «осетре», трассу образовать посложней, у них получалось фифти-фифти с выбором поворотов, в лучшем случае. Да и прочие белки, как заметил, в потасовках держались близ "осетра" настороженно. Если куснут удачно, то сразу раздаётся тихое фырканье, подозрительно похожее на извинения.
К Белому Дракону Руты вышесказанное не относилось! Этот ящер в дополнительных провокациях не нуждался.
Столбом подняв свою не особо длинную шею, он оказался с вопрошающим нос в нос, мокрые, наморщенные, и на дроидском эсперанто профыркал:
- Да, это смешная, но оч-чень вфффажная вещь!
- Инструмент-улита? - подал голос кто-то третий, произнеся в одно слово.
И то диво – дракон, осведомлённый в техно! Рутин белка кивнул, не отвлекаясь от визави. "Осётр" дёрнул подбородком, вперёд его выставил с гадкой бородкой, и нижние зубы - вперёд верхних, забор снежных пик, ухмыляющийся. Понятно... Весь драконий круг ожил, расступаясь от артефакта, так на брюхах по небу и отползая. Они точно вообразили себя крокодильей фермой!.. Кто-то по-птичьи, по-голубинному хлопнул крыльями... Но случилось нежданное. Отсрочка.
Вместо ответной ухмылки, вместо клацанья зубов за наморщенный нос, наверняка мимо, дроид Руты нахмурился, брови свёл, глаз прищурил, второй округлил... Монокля не хватало, так изучающе. Кивнул, подходит... И требовательно сказал забияке:
- Зуб дай...
Дракон хрюкнул, дёрнулся и отступил. Ухмылки клыкастой - как ни бывало... Даже губы поджал, при охватившем дроидов веселье! "Это тебе за фффрау!.." - подумал Рута. Никак ему не уловить, это дразнилка из-за сокращённого имени или чистосердечное фырканье, без подкола?.. Раздавая тычки и толчки чешуйчатыми кольцами длинного тела, "осётр" выбрался на простор, нарезал широкий, узкий и вертикальный круги, завис надо всеми. Над Рутой. Недовольно, но серьёзно спросил повторно:
- Зачем?
- Зачем зуб, зачем штука... - передразнил дроид.
Белке Руты длинный "осётр" - наравне с другими приятель. Он отвечать не хотел, потому что сам не знал! И стеснялся этого. Вникать начнут, засмеют совсем...
- Улита - мерять. Зуб - для улиты. Человеку надо, вот зачем!
- Грызущая улита у человека? - недоверчиво спросил тот, знающий про инструменты.
"Ну вот, начинается..." Рута отвёл удар от него, покачав головой:
- Нет, дроиды. Не чтобы грызть. Это не второй расы инструмент, а нами сделанный, измерительная для нас улита. Сделали, теперь энергию надо.
Тут четверо знающих драконов подлетели поближе. Взяли в свои хвосты её, воплощённую плоской спиралью, понюхали, пофыркали…
- Как же измерительная, когда без разбору меряет всё?
Рута пожал плечами:
- Мы ж не конструкторы. Нам приблизительно. В поле, так сказать, скачок... Вниз скачок, затухание в поле... Я не технарь! Найти нам надо кое-что... Не все могут хрюкать и унюхать!
- По объёму как бы? С учётом - вокруг?..
- Фррр - да! - изобразил Рута дракона.
- Очень сильный нужен источник, чтоб очень ровно держал сам себя...
Примерно поняли! Развернулись к "осетру" и головами синхронно качнули:
- Давай зуб.
Он снизился, тоже подержал улитку в хвосте, взвесил... Взял в пасть. Куснул бутылочной вытянутой мордой аллигатора, - клац!.. И вернул Руте. Драконий зуб, он клык обыкновенный, но в обе стороны клык. Очень белый. Улитку просветил насквозь. Вертикально стоял в центре спирали, уменьшаясь, убираясь в неё. И по мере этого улитка преставала казаться стеклянной, возвращаясь к латунной непрозрачности.
- Вфффредную дрянь какую-то ищете... Найдёте, - пророчески хрюкнул "осётр".
- Не твоё дело!
Без объявления войны дракон Руты цапнул его за нос и не промахнулся! Жестокая обида!.. Напрасно Рута надеялся избежать гонок на этот раз. Дрёма вот друга сильно ждал, но, зная драконов, не надеялся. А клык очень нужен.
Сколько гонялись, Рута хранил улитку, как зеницу ока, как зуб пасти!.. Вырони на миг, белка не поможет, фыркнет: "Кого я должен был ловить - каменюку или тебя?!" И всё: "Прощайте труды, здравствуй, Великое Море, моей улитки не видало?" Сохранил, даже сам редко падал, раз двадцать.
А когда разлетелись, когда показался внизу материк, ниже Трассы, благополучно пересечённой ими, Рута попал в круг знакомцев с Рулетки. Не над океаном они соревновались, а низко над землёй. Играли в "Стяг". Флаг, да. Ещё называлось, пардон, в "Дохлятину". Стягать, стянуть дохлятину. Тряпка или какой другой, удобный для хватания объект закреплялся на шесте. Старинное очень, типа - тушка животного, добыча. Подушка изображала её часто! За неё сражались, на две команды разделясь. Команда над самой землёй защищает. Верхние - отнимают. Сброшенный на землю всадник остаётся пешим, но может продолжать игру.
Ещё опьянённый междраконьими скоростями, Рута подумал: "На минутку же... Я покажу вам класс!.." Нападающие приняли его с распростёртыми объятиями. Опомнился, когда стемнело. Дохлятину отбили! Вот там-то Рута улитку и потерял!.. О, как ему было стыдно!
- Я завтра, я сто процентов найду!..
Закатные облака просвечивали дроида, бархатное одеяние, тёплые, чуть раскосые глаза. Внизу, под драконами туман затянул Морскую Звезду, приподнятый центр континента выступает на ним, светел и деревьями сай зелен... Дроид не упрекал человека. В конце концов, заказ - с Техно, зуб - драконий, ничего такого, что нельзя повторить...
- Завтра она далёшенько будет, - мягко сказал Дрёма. - Не беспокойся, у нас всё получилось. Воспроизведём.
- Далеко уползёт?! Ты шутишь?.. Эта спиралька спиралью и движется, ладонь проходит за час! Мы ж вместе альбом смотрели!.. Дрём-ма, - как дроид к нему обращался, воззвал покаянно, - Дрёма, я лопух! Завтра утром верну! Уползёт?.. Не смеши меня, улитки с Рулетки - гонщицы по сравнению...
- Это, смотря куда направляются... - буркнул дроид под нос себе.
Распрощался, тёплым ветром проводил улетающего на Мелоди человека, Собственный Мир Руты поближе стал, а все-таки далеко...
Скептицизм Дрёмы имел основания.
Инструменты дроидов отсутствуют вне облачных миров и рынков из-за особого их свойства... Внешние орбиты трёх рас достаточно широки, чтобы охватывать землю целиком и часть миров по конкретным траекториям. Это даёт им как бы "плавучесть" относительно земли. Они держатся на ней.
Орбиты огоньков дроидов достаточно малы и непостоянны для свободного, повсеместного проникновения. Это противоположное качество имеет тот же практический эффект, как бы "плавучести", лёгкости.
Инструменты дроидов - нечто среднее. Эти неавтономные дроиды, состоящие из того же самого лазурита Синих Скал. Не преобразованного. Он не растянут в них достаточно широко, и не раскрошен достаточно мелко... Предоставленные сами себе, они в лазурит и стремятся вернуться. Сначала физически - домой. К подножию Синих Скал. Там уже в камень. Это притяжение заложено в них, как некий самодостаточный двигатель, источник неисчерпаемой энергии. При нахождении в мирах, облачных рынках, в дроидской сфере. А в море и на континенте ползают, точно, спиралью.
Так что утром, на место игры возвратясь, Рута по идее должен был обнаружить на сухой земле неширокую, осыпавшуюся воронку. По идее...
Что же за инструмент на основе общих атласов рассчитали и воплотили они? Пока Доминго после разговора с владыкой Сад несколько ослабил хватку. Нужный, очень нужный!
С помощью не одного, но по штуке из каждой категории поисковиков, призванных к делу Проблеск, переводчиков Дрёма нашёл. Через каждого прочитал Руте схему высшего дроида. Выпи. Прося по завершении танец указательных жестов воспроизвести... И хватался за голову...
Владыка Сад знал, что говорил. Ни на что не похоже! Ни-на-что!.. "Милый борец, дорогой друг мой..." Дрёма нуждался в совершенно ином, в старом человеке. Возможно, танцоре. Возможно, музыканте с идеальным чувством ритма. При этом - технаре, умеющем видеть цвета ледяные. Не ради цветов, но ради замедления, очень тонкой дискретности времени и углов поворота. Вроде Гая...
Спросил. Юлия-Альба, чьё будущее оставалось под вопросом, высмеяла предположение: "Твоё ли это, дроид тепла, - поиск холодных глаз?! Гай?.. Ни за что! Покинь видимость моей рамы, дроид!.. Гай?! Что он создаст, протанцевав стократный Лал до дна? Вторую Юлию Альбу?.. Ой, никогда!.. На что поправка делается в троне орбит?.. В чьей эта поправка воле?.. Ах, дроид!.. Я бы и рада помочь тебе, но едва выйду отсюда..." Дрёма посмотрел на потустороннего Гая, стоявшего рядом... И с Юлией согласился.
Раскаявшийся хищник, конечно, не сводил с неё глаз, но думал он об Архи Саде. О конвенции... Дроиды, какой примитивной, с каким презрением Гай отнёсся тогда к этим строкам! О стыде... О прошлом своём и о будущем - своём. И возмездии. О раскаянии деятельном... И снова о возмездии. Юлия Альба, как дроид желания, не верила в Фортуну, а он, человек, - поверил! Иногда Гаю казалось, что он слышит высоко-высоко сладкую песню Фавор... Неужели замолкнет?.. Юлия выйдет однажды, и тогда перед четырьмя тронами Бест будет иметь голос. Достанет ли его? А Гай перед своей совестью, как перед тысячью тронов с ощерившимися гарпиями, стоит один. И по заслугам. Тут ни Бест, ни кто другой голоса иметь не может...
Рута - мимо, все знакомцы его - мимо, Гай тоже... Выхода нет, кроме как расширять знакомства. Умножать нарушения, дроби дробей...
Дрёма рассудил верно: их склонности, и его и Руты, приводят их к людям совершенно противоположного требуемому склада: тёплым, живым и весёлым. Так родилась идея инструмента. Путь вещь подскажет, на кого обратить внимание. Эти штуки так прилипчивы на Рулетки, так ползают по людям, считывая, что ни попадя... Подкорректировать немного и не выпускать из рук, пусть на расстоянии смотрит. Оценивает суммарную живость: скорость вращения Огненного Круга, скачки или плавность огоньков дроидов. Где Рута бывает, пускай там и поглядывает в спираль - на Южном, на Мелоди, в небе. На Техно путь погуляет, на Техно больше всего надежды. Улитка-поисковик для людей, феноменальная, небывалая... И Рута потерял её сразу!..
А она - нашла человека.
Глава 103.
Централизация и децентрализация управления наделены увесистыми, взаимозавязанными комплектами плюсов и минусов. Их варианты стремятся к золотой середине, да всё никак не сойдутся. Видимо, невозможно её достичь.
Такие дроидские варианты как...
Передача наблюдений и указаний по цепочке до промежуточных центров. Вопрос: насколько длинной должна быть цепочка? На каком уровне меньший вред нанесёт испорченное звено? Чем короче, тем меньше вред. Но чем длиннее цепочка, тем выше скорость передачи информации. На перекрёстках осуществляется выбор очерёдности пропуска и процесс тормозиться тем сильнее, чем больше отходит дорог.
Дроиды, помогающие Восходящему, напрямую подчинены его главному дроиду, трону, чей манок он избрал однажды. Если у одного из них понимание расплывчато или информация не верна, не беда. Трон отправит ему в помощь переводчика, гонца пошлёт рассмотреть, где какие дожди, в крайнем случае обратится к другому, похожему. А если похожих - сто? Только на один аспект одного запроса, эпоху, к примеру?
Неплохо, чтобы эти сто оценивал по богатству, точности и скородействию какой-то специальный приближённый трона. Но если он ошибётся? Это уже серьёзней, он отсечёт сразу девяносто девять подходящих вариантов ради одного ошибочного. И... Но... - Сделает это быстро!..
Некоторой автоматической перепроверкой является наблюдение, отходят ли от достигнутой точки многие лучи под тупыми к исходному направлению углами, продолжая его? Если мало или с крутым поворотом, ищи ошибку. Но... Необязательно! Свобода воли - свобода выбора... Наблюдая эпоху под дождём, Восходящий мог зацепиться за книгу, популярную в этой эпохе. Но принадлежит-то она эпохе совсем другой! Крутой поворот?.. А возможно, его привлечёт запах книг, иллюстрации одного типа? Принцип гравюр?.. Поворот ещё круче!.. Не указывать Восходящему - принцип номер один. То есть, всё это нужно отслеживать, а не отсекать...
Общий вывод: за ключевыми моментами должны следить дроиды разные. Сильно отличающиеся. Их и установилось порядком по мере развития дроидской сферы...
Дроид возносящий из снегопада, Коронованный, не тот, кто себя, Огненный Круг, вложит белыми руками. Это функция Доминго. И направил Коронованного к Восходящему не он, а дроид Смотрящий-за-Снегом, так и зовут, это единственная его функция. Дальше - манок трона. Затем - приближённые его, отобранные временем, и властолюбием главного дроида. Затем - весь круг семейства. Следом - дроиды родственных семейств. Ещё шире - обращения к семействам далеко не родственным, чужим по принадлежности к первой расе. Очень широко - контакты с Туманными Морями 2-1, с дроидами-понятиями. Чёткими, но вольными, вольно трактуемыми вне семейств...
Совсем иной дроид по завершении эскиза сообщит об этом Доминго, как о сроке открыть Огненный Круг для дроида Я-Владыка. Смотрящий-за-Облаками, за сроками, это его единственная функция. Он близок к Юле, во вращение общего поля смотрит. Сообщит Доминго одному и лишь в последний момент. Дроиды не должны подталкивать Восходящего, торопить, или намекать, что ещё полно времени, и он может поближе рассмотреть именно их темы, их ливни.
Взаимодействия сложны, не линейны.
Непредвиденное бывает…
Изумруд, личного дроида не имевший, не собиравший эскиза, не имел и Огненного Круга... Вплоть до последних минут, когда 2-1, Смотрящий-за-Облаками, что означает, за скоростью теченья огоньков дроидов в телах, ведь именно от него зависит и срок воплощенья эскиза и срок окончательного таянья облачного мира, последней грозы, сообщил Доминго о сроке для ещё одного. А круга - нет... Эскиза нет... Более того, он лишь плавал, что такое летать - не знал!..
Семейства вздрогнули. Они успели. Изумруд получил всё разом. Минимальных объяснений не получив. Как? Он не взаимодействовал даже с дроидами на лепечущем, необщем, дроидском перезвоне!.. Собственный Мир получил нулевым как бы. Что было у него перед глазами и в уме просторы подводные, с тем и заплыл в Огненный Круг, как Индиго, дроидом становясь, вылетел из Огненного Круга, обернувшийся рамой. Зубастой, помещённой затем в Морского Гиганта... Белый Дракон встретил его при первом же всплытии на поверхность океана.
Удивительно, что выжил в Великом Море. Но, с другой стороны, чему удивляться? Он был пустой от связных Впечатлений. Дождей почти не знал. Они редко до земли долетают. Расценивал их, как непостижимое чудо. И жизни другой не знал...
Наблюдения дроидов за людьми опираются на общее для них - наличие Огненного Круга.
Главный момент централизации. Подводящий крайне редко. В наблюдениях они опираются на единственное серьёзное вмешательство, осуществлённое дроидами в человеческий организм. На то, что им хорошо видно…
Тенденция вылилась в резкое доминирование круга, как маяка.
Как радикальное вмешательство, он произвёл очевидные, позитивные и продуманные изменения в человеческом существе, но побочным эффектом и положил начало изменения в существе, в мышлении высших дроидов...
Шесть органов чувств - ворота информации для человека. Всего - шесть! Это очень мало. И те могут быть закрыты или открыты. У дроидов неизмеримо больше. Но на следующей ступени сравнялись... Вход в зал – один!
Камердинер может докладывать о пришедшем, если важный туз, но не упоминать шмыгающих под ногами мышей. Отфильтровывать, согласно своему разумению, важное от несущественного на входе. И люди и дроиды склонны натренировать его, ориентировать на что-то специальное.
Троны и драконы... Гонщики и коллекционеры... Любопытные и разочарованные, усталые существа... Все на что-то своё больше обращают внимания. В этом смысле разница между дроидамии людьми такова, что с шестью органами куда легче управляться, сужать не надо, куда уж. То есть, и людей и вещи безразличные ему человек всё-таки замечает.
Не то с дроидами. Для них, сколько типов информации, столько и входов для неё, органов восприятия. Для каждого! Как трон разбирается с запросами Восходящего, так каждый дроид разбирается ежесекундно с доступным его восприятию. Отфильтровывая, распределяя по степени принципиальной важности и сиюминутной актуальности. Перераспределяя. Чем больше специальных отсеков, тем дроид умней, но они ещё должны быть правильно подписаны, и между собой по смыслу соединены. Если память дроида один огромный ящик с надписью "всякое-разное"... То с ним очень весело!.. Но сложно весьма!
Каждая частица информации попадает на свою орбиту и удерживается на ней. Орбиты по смыслу сближаются. Трон - предел уплотнения, нечто проверенное временем. Если семейство Дом, так уж оно точно про дом!
Частицы информации для дроидов - безошибочные, равновеликие.
Откуда взяться ошибке, если для различия, например, кусочка фантазийного от нефантазийного Впечатления нужен отдельный маркер в виде третьего кусочка информации?.. Так же безошибочной. И связанной с двумя правильным образом!
Бессчётное множество…
Тем не менее, есть два главных отсека дроидской памяти "косвенно" и "прямо" связанное с людьми. Первый - огромный, второй - определяющий.
Отсек "прямо" видит прежде виденное, узнаёт знакомые лица и слышанные слова человеческого эсперанто.
А не виденное? Невиданное?.. Вот!.. Наиважнейшее звено, глаза направленные именно, специально и всегда на сферу людей направлены на Огненный Круг! Потому, что это - быстро. Это - стремительно. Всегда видно. Есть у каждого. Ну, почти у каждого...
Сфера людей из дроидской сферы, с горы Фортуны выглядит гигантским созвездием. Дроид видит одну звезду, Огненный Круг… И уже затем рассматривает человека вокруг него.
В принципе, ничто не мешает дроиду в общей форме увидеть человека, как он есть, видеть и слышать. Точным подобием человеческих глаз и ушей. Но кто и зачем станет таращиться и вслушиваться в пустоту? Часто ли люди к пустому месту направляют пристальное внимание, не подозревая себя в галлюцинациях? Разве, получив от Гая записку в цветах ледяных!.. Вот-вот...
Дроидов не ориентирующихся на Огненный Круг совсем мало. 2-1 не принадлежащие тронам, но служащие лично Доминго. Как ставленнику Гелиотропа, а не как главе семейства. Старые дроиды, мало специализированные. Потомки климатических, дроиды регенерации. И ещё один, который в космосе… Те, в общем, дроиды, которым внезапное, новые формы важно быстро различать.
И к улитке, потерянной Рутой, всё это имеет самое непосредственное отношение.
Глава 104.
Пристыжённый, искренне сожалея о своей безалаберности, Рута прилетел осмотреть место игры ранним утром. Было тепло, вились дымки испарений, лёгким ветром отклоняемые к морю, побережье близко, один из коротких лучей Морской Звезды. Равнина, над которой носились, велика… Да и пуста ведь, артефакт должен блестеть, латунь на вид, как бензиновыми разводами покрытая. Улитка казалась маслянистой, но не наощупь.
Белый Дракон летал низко и плавно, тоже искал, разглядывая сухую почву, фыркая на испарения туманов. В полном соответствии с предсказанием Дрёмы, нашли они не улитку, а воронку от неё. Но не на поле сраженья, в отдалении к берегу, случайно. Если бы Дрёма не предупредил, Рута и не понял бы, не обратил внимания, как изменился пейзаж.
Он уже улетал, высоту набрали. Последний взгляд вниз... "Вон там! Вот она, - закричал Рута, - обратно давай!" Обеими руками наклонил в нужную сторону усатый нос драконий. Ветер свистнул в ушах, Рута скатился с белой шеи, оставив руку на ней, чтоб не исчез дроид. И не сверзиться... Присвистнул, вперившись под ноги себе. Посыпался грунт, заставив на шаг отступить. С высоты оно выглядело иначе...
Воронка оказалась кратером. Тонкий слой песка вперемешку с сухой глиной. Дальше полосатый, буро-рыжий камень. Кратер словно чего-то извергавшегося. Точечно, но с большой мощью. Шагов на двадцать вокруг почка усыпана обломками, осколками. Блестящие чёрные куски обсидианового стекла, камня подземелий. В сторону моря от кратера шли разломы широких трещин. Сам он сужался до чёрного колодца немногим шире плеч. Туда лезть - скатиться... А вот по разломам вполне можно попытаться...
- Красота... - Рута обернулся к дракону. - Неужели эта штука обладает такой мощью? От вашенского зуба?..
Дроид шевельнул бровями, кто их знает улиток этих?.. А тем более людьми переделанных... Да и вырыть ямку, разве это мощь? Подлез под руку дальше и осторожно, но крепко взял человека зубами за ухо, двумя клыками, левыми. От драконьей пасти дохнуло просторами высокого неба - сладкой мятой, домом, Собственного Мира снегами, давно он по верхним лепесткам розы ветров кружил... Рута засмеялся, щёлкнул по широкому носу и голову в сторону отвёл. Держит, не отпускает...
- Оставить ухо тебе на память?.. Дракон проницательный и упрямый!.. Спущусь! Я ж потерял. Вдруг она там ещё?
Хлопнув дракона по шее, Рута перепрыгнул узкую трещину и заглянул в широкую, с осыпавшимися краями. Чернота обсидиана начиналась близко к поверхности. Где-то слоями в буром камне, где-то сплошняком. Ширина позволяла опираться ногами и руками. Фонарика не имелось, было обычная искра на прищепке. Рута примерил её на борт борцовской куртки, неудобно. Переместил на тесьму кожаную по шее. Вроде татуировок, временный ученический знак для отметок. Грубая как ошейник, лежащая плоско. На ней искру можно щёлкать подбородком, без рук. Сноп света выбрасывался короткий, но широкий. Пока, дроид. Рута исчез под землёй.
Кое-где пробирался первоначальным манером. Где-то скатился, мокро, скользко. Дальше протискивался, выбирая направление к кратеру. Обнаружил его, ровный колодец. Спиралью выгрызает? Похоже... "Упс... До центра земли, Дрёма? До подножия Синих Скал? Не думаю, что они здесь заканчиваются..." А колодец - здесь. Кружком наверху светлое облачное небо. Где-то там Белый Дракон его... "Смешной дроид, за уши хватать... Что я из-под земли не выберусь?.." В светлый кружок над головой Рута прошептал: "Пока, я скоро..." И отправился дальше по наклонному ходу, уж очень свод его округл, на улиткин, колодезный похож.
Наклонный ход шёл к Великому Морю.
Несмотря на направление, воздух становился всё суше, полудроиды чувствительны к этому. Облизывая губы, Рута отметил: "Соль..." Оседавшая на них? Видно воздух не чист. Горькая. Перепрыгивая трещины, светил искрой, но вскорости она не понадобилась.
Под сводами толклись огоньки дроидов. Странные... Красные. Среди золотых и синих, проливавшихся разом. Красных они будто бы сторонились, сгоняли и подталкивали их вниз, когда удавалось сбить кучку. Красные, вздрагивающие огоньки образовывали струйку, ручеёк. Стекали в трещины по стенам. Где не находили трещины сразу, лужицей накопившись дрожали, и Рута перепрыгивал их. "Неслабо меня занесло. Будет о чём рассказать..."
Своды утратили колодезную округлость, но ход подземелья имел очевидный магистральный путь. И явно свежий. Усеянный обсидиановыми осколками, как на поверхности. Странно было бы повернуть назад. А может и не странно...
Осыпи суглинка и обсидиан настоящих подземелий, всё стало заиненным солью. Чистой Воды забвения в помине нет. Вот что непривычно. Соль шла потёками, наростами. Скрывала острые углы... Складки соли как-будто колыхались, тяжёлой тканью от слабого сквозняка. Как-будто?!
Земля под ногами прокатилась волной, и Рута понял, что ему не мерещится. Треск раздавался далеко и близко, сопроводив эту, первую волну. Молнии негромкого резкого скрипа от сводов до невообразимых глубин пронзали толщу земли.
Рута находился под Горькими Холмами. Где каменные породы плавали в соляной. И недалеко Горький Залив.
Струйка тревожных, красных огоньков скатилась по стене. Рута хлопнул глазами, сел на корточки, щёлкнул искрой... Отпечаток улитки! "Дроиды светлые, я всё ещё на верном пути!.."
А не прочь он был и в обратную сторону. Солёной горечью никому не понравится долго дышать. Рядом с отпечатком виднелась воронка. Забавно. Если она зарывается так, значит… Кто-то не дал ей зарыться?.. Ещё отпечаток! Рядом два стёртых. "Кто-то перекладывал её?.." Наблюдение точное и правильный вывод. Получится из Руты вир. Упорный и рассудительный. Получиться должен...
Для него, полудроида, борца, пласты земли и соли трещали, скрипели. А для другого существа на порядочном расстоянии его лёгкие шаги гремели и сотрясали долину. Эту, через неё - соседнюю... Рута не свернул бы туда. Двигаясь прежним курсом, он вышел бы к Горькому Заливу из-под земли. Но был услышан. Замечен.
Тихий, далёкий звук барабанчиков попадал в ритм шагов поначалу. Уже это означало, что добыча не уйдёт. То есть, не о бегстве речь, а о решимости к бегству. Гипнотичность Дзонга столь же вкрадчива, сколь и надёжна.
Руте, подуставшему, пресыщенному горечью, стало любопытно. Пятками по соли он выбил какое-то подобие чечётки и стал ждать ответа. Нечасто откликались Дзонгу Ача. И ему стало любопытно.
А любопытствовать можно лишь человеческими глазами. Поэтому, обвив ритмом жертву, он не распался на тени и не сделал броска. Барабанчики повторили чечётку. Ха... Продолжим.
Дзонг поймал парня, но и сам попался на тонкий, его исподволь действующий аспект. Рута дружил, часто общался с дроидом второй расы, иногда - с его подругой, дроидом желания, а уж сколько с драконами... Бесхитростная чечётка несла отпечаток дроидского... Можно сказать: два - один, в пользу Руты!
Подошвы мягкие, звук глухой, шлёпающий, хоть и сухо. Барабанчики звонкие. Они приближались.
Здравый смысл отчётливо сказал: "Рута... Куда ты зашёл, на Мелоди? С кем ты выплясываешь?.. Здесь можно встретить только Чудовище Моря". Рута здравому смыслу не смог возразить. "Ну, да... Но я уже здесь, чего теперь-то..." Рута пошёл на стук, свернув с широкого пути.
Узкая расщелина клином сходилась ввысь, затем расширилась. Скорлупа соляная, колотая по стенам. Чёрные трещины разбегаются глубокими изломами, виден обсидиан. И огоньки дроидов… Золотых совсем нет. Ручейки, красные ручейки повсюду... Сбегают, струятся, вздрагивают... Тревожные. Бегут, в сплошные потоки сливаясь, и разбегаясь, чтобы препятствие обогнуть. Белая соль, чёрное секло обсидиана, красные струйки бегут, мерцают, горят... Жутковато, но красиво.
Подземный музыкант предстал за левым поворотом. Наверх, налево, и там...
Подсвеченная красными огоньками, плащом чёрных волос укрытая статуя. Пятно бледного лица. Глаза прикрыты. Пальцы обеих рук бегают по двустороннему металлическому барабанчику...
Как бы то ни было, но человеческий облик заставил Руту облегчённо выдохнуть. Густав особо брезглив, но уродств, внезапных, вычурных уродств боятся все без исключения полудроиды. Остро их воспринимают. "Подземный музыкант, подумать... Возможно из тех, что коктейльными монпасье торгуют не Краснобае, самолично не появляясь... И барабанчик там выменял, наверняка... Неужели всю жизнь тут?.. На Мелоди от танцора одного слышал, что они кажутся себе жуткими, дичатся людей. И напрасно, и зря... Этому, например, самое место на Мелоди". В общем-то, угадал, так и было когда-то...
Прикрытые глаза Дзонга распахнулись, сверкнув белками. Рута не заметил. Щёлкая искрой, он увидел под ногами статуи осыпавшуюся воронку... Под белой солью латунный завиток улитки ещё сверкал!..
- Ай, вон там!.. - возвопил он. - Держи!.. Господин, если можно! Если тебе не трудно, шаг назад!.. Ай, эта штука мне крепко нужна!..
Рута бросился, но Дзонг опередил его. Улитка оказалась в протянутой, бледной руке. Обоими разглядываемая... Нашла. Момент истины. Бензиновая плёнка спектра на ней движения не производила, цветов не меняла. Совсем...
Взгляд Руты поднялся от неё к страшным, медленно прикрывавшимся глаза Дзонга:
- У неё есть выключатель? - растерянно спросил Рута. - Господин, ты нашёл у неё что-то подобное?
Тяжёлые веки распахнулись, и Дзонг пророкотал, насколько мог приглушённым, в гальке шипящим прибоем:
- Странная встреча... Ооу... Нет.
Пустой от мыслей, от жажды, искавший уединения тут, Дзонг не хотел ничего. Ни сожрать, ни отпустить... Разве что тему, пятками начатую, повторить... Пройти до какого-то развития. Что-то в ней было лёгкое, не пройденное до конца...
Запела птичка Фавор. Дыхание высокого неба, сладкой мятой пробилось сквозь соль. Рута смутился своим воплям: не поздоровкался, не представился, дурак какой-то... Потёр ухо, вспомнил драканьи клыки... И одним словом закрыл все дороги вниз, открыл все наверх, к свету:
- Господин... Эта штука... Верни или позволь выкупить. Она очень нужна мне...
"Вот как... - Дзонг перебирал пальцами звонкую мембрану. - Подземный торг... Ооу?.. Надир не со всеми же там знаком, этого не станет оплакивать?.."
- ...нужна моему другу...
"Штука... Да ещё и другу... Торг под Горькими Холмами... Ха... Надир, понимаю тебя, они, оуу, забавные..."
- ...моему другу - дроиду.
Рута закончил фразу. Ему было мутновато от барабанчика. От него же и легко. Дзонг, гипнотичней Крохи в сто тысяч раз, он не делал плохо, он сглаживал, уравновешивал, держал... Некуда бежать... Незачем бежать... Что такое "бежать"?..
- Дро-ооу?..- Дроиду?.. - выдохнул Дзонг.
Цунами ударило в своды. Грохнуло. Посыпалась соль. Чёрные пауки трещин помчались по сводам, обрушивая пласты. В грудной клетке подземных пустот заревели камнепады. Эхо повторяло, продолжало, усиливало их...
Земля ходила волнами. Подбрасывала. Рута сползал по стене, за трещины соляные держась, но они крошились и он оставался без опоры... "Дроиды светлые... Белка... Ухо... Проницательный ты мой дроид..."
Рябь земли утихала... Рута поднялся и подтвердил:
- Странно звучит, господин?.. Моему другу, дроиду. Случается, господин.
Дзонг и самой распоследней твари после услышанного ответил бы согласием, но теперь парень понравился ему, не так он наивен, просто не трус.
- Позволю... - тихим шипением, старательно-тихо ответил он. - Ему и отдам... Ему позволю выкупить... Дроиду...
"Белка, живём!.."
- Поиграй?.. - попросил Рута. - Здесь глухо. Поиграй, господин, пока мы идём наверх.
Глава 105.
Дрёма не увидел... Он не увидел Беспятого Дзонга Ача. После, да. Но сразу...
Довольно сложно описывать человеческими словами дроидский способ восприятия... Встречал он Руту обыкновенно недалеко от Мелоди. В одну сторону - направление к Рулетки, в другую горы начинаются, вот там, вполне безлюдно и безопасно человеку, если близится туман или ночь, Мелоди ночное место... Там ждали его, там и не увидел.
Он, как и говорилось, сперва различил Огненный Круг, затем удостоверился, что - Рута. Пока снижался, пока орбиты сужал, приводил в порядок телесное состояние общей формы... Внимание пейзажу не достаётся. Но и очутившись в общей форме, на земле, на ногах стоя, Чудовище Моря не замечал. Он видел Руту, улитку, - нашёл?! - игнорирующую того, в чьей руке, как и задумано. Видел расширяющийся сектор луча... Как из завитка распространяется, сканирует пространство. Разворот - и под другим углом... Как бегут по латуни пятнами бензиновые цвета, очень тусклые, нет людей поблизости... Человеческими глазами Дзонга не видел. Рута думает вслух? Или на него ворчит по привычке... И лишь когда тот вскочил:
- Дрёма, а?.. Нашёл-таки!.. Тут такое дело...
Когда протянул руку к Чудовищу Моря, дроид сфокусировался на нём... И увидел. Испытав редкостную для дроида раздвоенность: видели только глаза.
Дроид зависший в подобном состоянии, наверное, сошёл бы с ума, то есть дошёл до уплотнения орбит в два трона сразу!.. Он ощущал свои глаза, как зеркальца. Пред ними - Дзонг. Не статуя чёрной птицы... Галактика малых орбит. Каждая из которых немногим шире орбиты огонька дроидов. "Ни к сфере дроидов, ни к сфере людей... Что за..."
Дрёма встряхнулся, взглянул шире... "Есть, есть у него место... В общем поле Юлы, вот оно..." Но сказать, что дроид был потрясён, ничего не сказать.
Рута объяснял ему, тёплый, раскосый взгляд снизу ловя, высокого дроида, что его, Руты вина... Что потерянное принадлежит нашедшему, так уж принято... Что улитка будто испорчена, а вроде и нет... А дроид и Дзонг изучающе смотрели друг на друга.
Дзонг смотрел и поражался тому холоду, что не проходит в нём. В других людях он не видел Вайолета. В других дроидах, как выяснилось тоже. Вереницы бесчисленных лет он не чувствовал ничего... И сейчас ничего. Пред ним - возможный источник информации. Не больше, не меньше. Дзонг мог бы испытать волнение, но нет и его...
Дроид чувствовал огромную вину и огромный стыд. Ему не нравился этот человек.
В силу Фортуны, в сладкую песню Фавор истово верящий, мгновенно признав в чудовище свою судьбу, предмет своих поисков, он так - устыдился... Его уродства. Своего слепого вначале и зрячего теперь - пренебрежения... Этот да, этот конечно, не дрогнув, создаст в Стократном Лале всё, что угодно... Как, не дрогнув, уничтожит на земле... Не нравственное осуждение, хуже. Тотальное... Отвращение к организму, лишённому напрочь плавной красоты... И это существо заняло уже нишу инструмента в честолюбивых планах дроида.
«Нищенски некрасивый... Но ведь человек. Подобный тем, кто создал дроидов... А рядом - Мелоди...» Недалеко пело и танцевало Мелоди, где каждый представал Дрёме взмывавшей, играющей волной... Гармонией звука и танца... Волнами соседними преумноженные, солнцем просвеченные, катящиеся, играющие волны... Догоняющие, возобновляющие себя... Те, из-за кого копил нарушения, не считался с риском, лишь бы их видеть и слышать... Танцевать в их кругу...
И тут - это... «Галактика малых орбит. Всего три-четыре удерживают их вместе, жёсткие: форма, пики и спады взаимообмена тепла и влаги. Точные, механистичные. Общего порыва не просто нет, он невозможен, невообразим... О, Фавор, - думал Дрёма, - но ведь что-то удерживает их вместе? Не наружное, не скорлупа. Кора не может удержать живое. Должно быть серединное притяжение. Если не Огненный Круг, так что же?..»
Он получил ответ на свой вопрос практически сразу.
Дзонг не помышлял загипнотизировать дроида! Он всю жизнь так провёл... Короткие охоты ача, да сети на галло, возвращающиеся пустыми. Прошлое, какого не будет, будущее, какого не было. Между ними - ветер с Горького Залива и попытки забыться, забыться совсем. Ну, и ритмы, вместо речи, вместо оружия - нескончаемые барабанные ритмы...
Как заговорить, не знал... Привычно пальцы оживили звонкую, тонкую мембрану... И Дрёма объединяющую силу увидел. На дроидском эсперанто можно бы употребить слово "понял", но на человеческом языке, это всего лишь описание того, что предстало его глазам. Немедленно Дрёма вспомнил синие ливни Доминго! Быв человеком, и он по дроидской сфере так же неукротимо тосковал!
Дзонг тронул барабанчик и канул в него, в себя... Галактика человека, созвездия малых орбит вздрогнули... Пролились звездопадом. Он сам с неба лился, весь Дзонг, сам летел на зеркальную гладь дрожащей мембраны. Отражённый, взлетал... Она, ритмически звонкая, не предающая, постоянная, только она - удерживала вместе орбиты. Ничего кроме памяти, кроме горя... Кроме движения быстрых пальцев: "...дун-дун... цонг-цонг... дун-цог-дун...", звездопад, всё в одну сторону...
Когда выслушает его простую и старую историю, Дрёма бунтарь, интриган, одиночка, кулаком в грудь ударив себя, - хороша общая форма, дроиду выразить больше позволяет! - он от всей души, впервые согласится: запреты законны! Верны!.. Не следует дроидам сближаться с людьми. Нельзя, чтоб одна утрата сначала остудила, заморозила и до малых орбит перемолола игривые, лёгкие волны! До звездопада абсолютного отчаянья. Это - нечеловеческое состояние. Пусть волны играют с волнами, пусть люди живут с людьми. Это - слишком.
С болью чисто дроидской, от безответности, мертвенного покоя, от глухоты, которая ранит дроида, как человека может ранить оглушающий звук, так Дрёма смотрел на Дзонга.
А договорились они мигом. В таком ключе: Дзонг выполняет, запланированное дроидом, а дальше они вместе и свежесозданный поисковик думают, что можно сделать. Имя Вайолета было только человеческим именем, не ориентир.
Зато Дрёма с лёгкостью объяснил, что случилось тогда на раме Гала-Галло. Предположив, что дроид, как и сам он, дружил с Белым Драконом и дракон его спас. Оставил в своих орбитах. Второй расе туда доступа нет.
- Там и людей полно, - обмолвился он, - под крылом драконов-нарушителей, кто не пожелал прекращаться...
Рута до сих пор молчавший, так и сел:
- Ты о чём?.. Есть же стадии: степь - Восходящий - хозяин?.. Два дракона - сопровождение. Всё... Дальше - белые руки с чёрного трона. Как так, под крылом? Вы же дроиды, у вас же порядок...
- У кого порядок?.. - сощурил Дрёма тёплые глаза, ухо наклонил, чтобы получше слышать...
- У ваших... Всяких... В кругах дроидских...
- Порядок?!
Смехом - на вопрос, дуновением - на вопрос, поцелуем, молчанием, весёлым смехом - обычное дроидское!.. Но сейчас Дрёма вышел бы в финал на драконьем чемпионате по хохоту! Рута мог гордиться собой!
- Порядок, Рут-та?.. Порядок?!
- Ты хочешь сказать, что и у вас тоже...
- Рут-та, не хочу, я случайно сказал!.. А сфера белок, она... Ну, уж вообще без порядка! Без тронов, без меток, без поисковиков... - Дрёма задумался. - По крайней мере, без тех поисковиков, что служат теперь... Им недоступна.
Интуитивно точно Дрёма обратился к Дзонгу, как и Биг-Буро, назвав юношеским, смягчённым именем:
- Что скажешь, Цонг, невидимый владыкам? Читаем схему? Сотворим Выпь, с голосом шире Юлы?..
Спросил, вопросительно вскидывая руки. Ладони - тёплый ветер. Привык так лукаво, исподволь манипулировать людьми. Но этот останавливающий, тайм-аут, жест принадлежит и Чудовищам Моря. Прекратив перестук барабанчика, Дзонг вскинул раскрытые ладони напротив его, открытых... Дроид заплакал бы, будь человеком: звездопад не прекратился. Он так и падал, лился холодными круглыми звёздами в тёплое море дроидских рук. Звездопад отчаянной надежды. "Ох, Доминго... Видишь ли, Доминго... Надеюсь, не видишь. Отступать, даже шага нет. Пусть ищет своего дроида. Путь найдёт... Хуже не будет. Хуже некуда".
Из переводчиков пришлось Дрёме выбрать не самого ясного и настойчивого в повторах. Не из тех, что, объединившись с орбитами человека или дроида повторяют, сначала каждый слово-жест с правильными акцентами, затем всю фразу с ударениями, идущими поверх, и после - всю схему. Обычный - читает подряд, единожды. Дрёма выбрал не из тех и не из тех, а наиболее далёкого от тронов.
Дроид не заинтересовался человеком без Огненного Круга. Он интересовался в основном тем, чтоб и дальше пребывать в отдалении от холодной части второй расы 2-2, чтоб эта встреча не высветила его самого. Такие меток Доминго не отправляют и Чёрным Драконам о встречах не докладывают.
Дроид протанцевал в уме Дзонга полный цикл указующих жестов с правильной концентрацией на фокусе и на периферии. Растождествился. Спросил, не следует ли повторить. И получив отрицательный ответ, исчез. Дрёма остался должен ему за проделанную работу - своим обществом. Объединяясь с пограничными дроидами, такими как он, дроид полусна, 2-1 тренируют способность менять форму орбит, не меняя суммарного расстояния между ними. Становиться неузнаваемым, оставшись тем же самым! Не только на вид. Это полезно для контактов в дроидской сфере, маневренности на турнирной площади. В человеческой сфере помогает пробиться сквозь скорлупу стереотипного, взглянуть на запрос или явление под другим углом.
Сумеречные отроги над Горькими Холмами приютили их. Откуда долину заливает туман, где Пёс ждал начала бега... Руту прогнали, опасно.
Дзонг, огромная чёрная птица, шурша балахоном до пят, из теней, перемешанных с песком, с крошкой обсидиановой, растёртой в пыль, покладисто, как младший ученик на Мелоди, протанцевал перед Дрёмой им придуманную схему. С места не сходя. На миг не отвлёкшись. На долю мгновения. Великолепный. Безошибочный.
Как дроид смотрел на него!.. Бессильно, как на смертельно больное животное.
Механистически точным перебором движений он свёл бы с ума Мелоди, рынок падкий на экзотику, на небывалое. А Дрёма... То держась за виски, то орбиту невесомого, никогда не ложащегося на плечи шарфа закручивая, про свой интерес напрочь забыв... Дрёма всё ждал ошибки от него!.. Ждал со страстной надеждой. Всплеска в глубине. Чтоб качнулась зеркальная водная гладь под созвездием одиночных орбит. Чтоб смялась волной человеческого прорыва, увлечения, самодовольства, чего угодно!.. Чтобы покатилась волна, набирая силу и высоту, подчиняя волны встречных желаний... Вбирая их, им же давая новую жизнь... И перестала так мучительно отражать звездопад разобщённой галактики. Нет.
Дзонг протанцевал схему без ошибки и остановился, одного лишнего движения не сделав, после завершающего жеста, с которым на поверхность выносит стократный Лал.
Нет... Нет ошибки. Обвив теплом, Дрёма не мог усадить его подобно Гаю на полу бархатного, вельможного одеяния, заморочить голову. Проводить и вести за собой. Нужен отклик. Отклика не было. Человек и высший дроид впервые сравнялись. Одного роста на одной земле. Равноправный союз. Договорной. Как с удовольствием повторил бы Бест: разговаривать и договариваться. Власти друг над другом не имели. Несоотносимые, равные.
Грызущая улитка Дрёмы вернулась к этому времени от подножия Синих Скал. Лежала в кармане. Её панцирь открылся шкатулкой и вручил идеально выгрызенные, точно спаянные в лазуритовый многогранник расходные дроидским тёплым рукам. Священная материя... Дрёма повесил его на нить-артефакт, уровень соблюдя, напротив солнечного сплетения и сказал Дзонгу:
- Похоже на то, Цонг безошибочный, невидимый владыкам, что тени, одевающие тебя, пропадут на раме. Эта штука останется. Не трогай, не смещай её. От неё ты танцуешь. Там, где не будет опоры ногам. Она - шарик земной. Ты - роза ветров вокруг него.
Дзонг кивнул и медленно опустил веки.
Лал Пурпурный, человеческий инструмент с обеих сторон имеет плоскости - зеркала. По сторонам имеет, на них заходящую, сложную огранку. Он работает в обе стороны. Но не приводит к нулю, не создаёт с нуля.
Лазурный дроидский Лал сходится перевёрнутой вершиной в одну точку. Сходится, не достигая её. Но достигая воплощения задуманного. Так, вероятно и гора Фортуны, храм Фортуны, называемый недостроенным, завершён и не завершаем одновременно. Сходится и будет сходиться к высшей точке его коническая спираль. К Фортуне! К птичке Фавор... Над этой несуществующей точкой шёл Клок, замирая от священного ужаса и восхищения, над лазурной бездной, голубыми лучами смотрящей на него, открытой, абсолютно открытой.
К перевёрнутой лазурной вершине будет утопать Дзонг, повторяя схему: углы, повороты, жесты, паузы указующего танца. Вершина из мира Руты выходит не куда-то конкретно, а туда, куда следует отправиться высшему дроиду, если он был задачей. Навстречу бытию! В конкретное место дроидской сферы. Неавтономные отправляются обратно, наверх.
Дрёма прекрасно знал то место в Туманном Море дроидов 2-1, откуда поисковики родом, где их лес, их гнездо. Там и только там, в случае успеха, объявится его Выпь. Там он и станет ждать её.
И дождётся...
Глава 106.
"С какой стороны постучаться-то к нему..."
Окружённые заливами, рукавами, протоками, существующими от вдоха до выдоха протуберанцами неправильных орбит семейства Там, владенья Доминго то появлялись, то исчезали. С одной стороны не пускала подойти к ним идеально ровная, даже взгляд соскальзывал, внешняя орбита Закрытого Семейства. Туда и не сворачивал, и не смотрел: Проблеск, Августейший, несостоявшийся трон для него... Не надо, уж точно не теперь... К Доминго прежде ни разу не заходил. Как-то другие стучатся?
Свернув очередным заливом Там, пустившим безо всякого стука на своё тёплое мелководье, в нужную сторону, Дрёма ощутил, как по мере продвижения ослабевает тепло. Прекратилось сквозняком. Близко... Здесь Дрёма окончательно приобрёл общую форму. Из недр необщей, как из глубоких карманов, призвал все метки, что накопил. И метки для Проблеск, и для других целей. Освободил их от памяти последних траекторий, от задач. Покатал в ладонях, чтоб уплотнились немногочисленные орбиты... И пригоршню с размаху бросил. Швырнул в сторону сквозняка, в область Дом. Горохом звонким. Градом, самостоятельно распределившимся во времени, метки разных скоростей. Будто он не камешки запустил в стену, а наслал дождь с градом.
Они встретили ответное сопротивление. Никто так просто не допустит в семейство кучу незнакомых меток. Возвращающиеся, и те проверяют. Это всё равно, как почту дворцовую не проверять, доставленную в гарем или в гвардию. Чёрт знает, чем может закончиться, без подданных останешься, в худшем случае - сразу без трона.
Как Дрёма и рассчитывал, метки перехватили, а когда их число, бессодержательных, непонятных перевалило за разумные пределы для пустых конвертов от смежного малого трона, о нём доложили.
Сквозняк образовал само пространство. Дрёма не имел теперь нужды по косвенным приметам угадывать направление, осознав себя на границе чего-то. Чужих владений.
Затем возник глубокий синий цвет. Пылящий... Индиго.
Затем, но только на миг, очертания семейства целиком, близкие к овалу. Как овальное прохладное озеро перед дроидом тепла.
Оно заслонилось пылящим синим цветом и пошли усложняться формы, проступая из него. Вплоть до видения города-замка. Его заслонила крепостная стена, не ветхая и не кирпичного цвета, сине-зелёная. Но дроиды Там не промедлили внести свои коррективы, и вот уже следы времени различимы на ней, щербинки в камне, мох по нему, деревца вплотную к фундаменту и ров. Место напоминало то, где вишню ели двое владык. Мелководье Там осталось за пятками Дрёмы. Он стоял на уступе фундамента. На неположенном месте, случайном. Не для своих...
Едва дроиды Там прекратили развлекаться видимостью, как часть крепостной стены перед Дрёмой пропала. Проём без ворот. От него не вверх, как ожидалось, не по улице к замку, так и оставшемуся видением, а немного вниз, по глубокой пылящей синеве раскатилась серебряная дорожка. Прямо к трону. Отчасти это позёрство Доминго. В основном - ревность, нежелание показывать лишний раз своих дроидов в общей форме, в виде жителей города, орбиты в виде жилищ... Сколько бы ни было их, ревновал и выбирал для официальных приёмов самые пустовато-абстрактные формы, ни о чем... К Доминго часто стучались дроиды, желающие в семейство, не все толковые, знающие парадный вход. Он так и приглашал - к трону. Не тот случай.
Дрёма остался стоять на пороге, руками опершись в проём.
"Какие мы недоверчивые... Как с людьми клубиться, не страшно, а сделать два шага за порог, куда сам заявился?.." Белый дроид покинул черноту трона, спинка-полумесяц рогами вверх осталась сиять, и навстречу пошёл, не торопясь особо.
- От тебя не убыло бы, дроид... Если б ты, дроид, зашёл...
"Вот-вот, не убыло... Зачем идти..." Дрёма, как уставился в широкий серебряный луч дорожки, так взгляда и не поднял. Дождался владыку лицом к лицу, под ноги глядя, произнёс:
- Доминго... Вызываю тебя...
Общая форма белого дроида уплотнилось до человеческих складок на идеальном лбу.
По-человечески и ответил:
- Ты заболел, дроид?..
- Я умер. Пре-кра-щён.
Возникла пауза. Ощутимая в сфере дроидов, как... Песчинка в глазу. Ведь обиты они, суть - вращения, какие паузы?
Доминго, немало сил отдавший препятствованию честолюбивым авантюрам тёплого одиночки, ощутил неловкость.
- Возможно, - сказал он, - если что-то не совпало, рассеялось, ты принял за моё воздействие не моё? Влияние велико, когда не прямо, или, как говорили прежде, вассал моего вассала не мой вассал, я мог и не знать, но если я могу что-то за кем-то из них исправить...
- Доминго, я создал Выпь.
"Уже? Так скоро?.. Вот тебе, владыка садов, твоя беспечность, мне аукнувшаяся..." Не порадовало это признание владыку. Не порадовал и сам факт его. Странно... Очень!.. Ну, создал, радуйся, прячь. Дроид не вызывает всерьёз, не отвлекает, пришёл один... Да говори ж ты хоть что-нибудь!
- Зачем? - мягко спросил Доминго.
Ясно зачем, против него. Дрёма хлопнул руками по камням, по голове себя и не излучающийся, не раскосый, не тёплый взгляд исподлобья бросил, глаза первый раз поднял:
- Ты спроси лучше - из чего!.. Спроси - из чего!..
"Интересный поворот... Видок у него, конечно..." Высшие дроиды в общей форме сохраняют малую крупицу необщей: зрачки и радужки. Отображенье пустых, правильных срединных орбит. Как у людей, в них, кажется, нет выражения, круги и круги, а многое становится понятно...
- Цыц, притихни!.. Дрёма, я, неизначальный, да, но, если ты заметил помимо этого, я - холодный, очень холодный дроид... Стой спокойно на пороге орбит. А то твой вызов станет реальностью, тёплый 2-1 без трона. Вот так и стой... Изволь, спрашиваю: из чего?..
- Реальностью! И поскорее!.. Доминго, я - проклятие дроидов, я не знаю, как это сказать... Ты всё правильно... Я не знаю, вообще не знаю, как мог до этого дойти... Я, Доминго, я поисковик сделал... Я сделал его... Фортуна, отвернись, не слушай меня! Сделал... Из человека...
- Как? - бесстрастно спросил Доминго.
А сам подумал, что и высший дроид не безупречная машина. Не машина. Сбои возможны, откровенный бред может нести. Пора в необщую форму - разбираться. Его обязанность, как главного из четырёх тронов.
- А это важно?!
"А что, нет?.. Ты вознамерился быть прекращён и стать лишь орбитами? Предлог годится. Почти... Зашкаливает неправдоподобие. И пришёл ты не по адресу. В неподходящее время решился, пустует четвёртый трон. Вот кто не дал бы тебе спуску за малейшее подозрение на вред, причинённый человеку. Тёплый владыка, готовый покровительствовать и хищникам... А уж за совершённое... Не знаю, что там примстилось тебе..."
- Покажи мне Выпь, - сказал Доминго.
Он ожидал после этого смятения безумца или лжеца. Предполагал окунуться в необщую форму, в хаос сталкивающихся орбит, образования и разрушения тронов... Но Дрёма уронил голову, отпустил проём в его владенья. И они в общей форме, - у обоих друзья-драконы есть, - полетели, как порядочные, а не руки раскинув, встречных пугая, в Туманное Море дроидов, на континент...
Окрас Выпи ни с чем не спутаешь. От кончика носа расходятся лучами полосы каких-либо двух, чередующихся цветов. Наверху в шевелюру переходят: тёмная-седая. Когда Выпь распушит их, она оглушительна. А Дзонг был длинноволос...
Он сидел в тумане на корточках настоящей Выпью. Руки охватывают колени, локти пред собой, ладони сомкнуты у груди тыльными сторонами и перекрещены пальцы. Выпь в узле. С тихой внутренней орбитой... Настоящая Выпь... Сидящая без дела.
По всему семейству Дом, по смежным с ним прошла дрожь, трон содрогнулся.
Дзонг не особенно изменился внешне. Холодный владыка увидел, что полосы, по коже, по волосам, по перьевому, а не щетинистому вепревому, облачению этого поисковика, разбегаясь, достигают земли. Если встанет... Когда - встанет... Достигают кончиков волос, и подола облачения... "Дрёма, лучше б ты выдумал всё или ненормальным оказался!.." Доминго не мог глаз отвести, бездна перед ним открылась, от полос этих... Орбиты-излучатели, орбиты-усилители, орбиты-приёмники... Излучатели светлые на лице, на волосах седые, на облачении - полосы как алюминий с холодной зеленью, притаившейся зеленью, мнимой, огибающей препятствия... Излучатель... "Это грандиозная Выпь...Тихая... Её голос достигает пределов пространства. Он выйдет за сферу Юлы. Может обращаться к драконам... К белым... К Тропосу, ох... Дрёма, зачем?! Так тупо наращивать силу!.. Дрёма, одиночка ты и ошибки твои - ошибки одиночки! Почему вы все думаете, что трон, это столб, скала?! Трон - это лодочка, балансирование, нежность! Чтоб вам попробовать, образовать малое семейство, прежде чем бросаться голову сломя на подвиги и на штурм?! Грандиозная Тихая Выпь... До пределов Юлы... О, Фавор, не отворачивайся от нас!.."
- Ты слышал уже его голос? - шёпотом спросил Доминго, заставив колыхнуться туман.
Скрипели невидимые деревья, присвоенный Выпью лес смыкался над головами...
- Как?! Он сам себе Выпь!.. Я же задумывал - себе! А воплощал не я, он же!.. Доминго, мне плохо...
- Подозреваю, изначальный дроид, что люди называют это - совесть. Подожди, я отправлю метку Гелиотропу. Личную. Он должен откликнуться. Я тоже не знаю, что делать. Твоя Выпь недозавершена. Не слышит нас. Сидит и думает над своими пределами. Определится, я не знаю, что будет...
Доминго образовал на ладони каплю, цветом подобную алюминево-зелёным полосам Выпи... Потому и угадал, по цвету, кроме длины полос, угадал силу поисковика. Метка ординарная, последний вариант, страшной призывной мощи. Они не имели возврата. Зато достигали адресата с гарантией. Если уж на эту метку не откликнулся, значит, не пожелал, письмо доставлено. Мыс капли был остриём стрелы компаса. Она покрутилась, определила направление и, свистнув, сорвалась в него.
- Ну?.. Отойдём на пару шагов... Ну, как, Дрёма, такое могло случиться?
Нехорошее предчувствие настигло тёплого дроида полусна, когда времени прошло больше, чем надо. И он всё же решил отлучиться до Руты. Друга своего застал на сугробе у рамы. Тот не знал когда можно ему выходить, чтоб не утратить мир. Гость канул в озере Стократного Лала. Дрёма сказал было: "Подождём ещё..." А как увидел лазурит в снегу...
- Что за...
- Оно выбросило, - простодушно заметил Рута, перехватив его взгляд. - Видимо, ты просчитался, или улитка твоя, не подошло... Но что тогда он делает там столько времени?
Пока говорил, пропал его друг. В Туманном Море собрался. И Выпь была уже там...
"О, Фортуна с двумя левыми плечами! О, Фавор, лгавшая мне!.. Я первый чёрный дроид от начала дроидской эры! Я тот, кого не бывало и не должно быть!.."
Что случилось, ему не пришлось угадывать. Всё уже понял, вспомнил. Окончательный вариант схемы он делал под себя, как исполнителя. А впоследствии - хозяина Выпи. Думал, что собственноручно воплотит, протанцует от лазурита, помещённого на солнечное сплетение, под солнечными лучами, не попадающими на рынок, но сразу - в Лазурный Лал! Думал, специально для этого образует крохотное семейство и владыкой на облачный рынок зайдёт. Передумал, хороший такой, правильный! Собственным Миром друга рисковать не захотел! Похвально. А схему-то изменить забыл! Он осталась рассчитанной на широту дроидских орбит! Человек же - трон. Плотный, немногим рыхлее камня от подножия Синих Скал. Ему не нужен кусок лазурита на солнечном сплетении, чтоб от центра танцевать! Дзонг прошёл всю схему. Себя - исчерпал. Малые, разобщённые - перевёл в широкие, грандиозные орбиты Выпи... Пока осмыслял себя нового, успел притянуть - артефакт! "Из облачного мира!.. Это просто ужасно..." У Руты он должен был лежать в снегу... Звонкий двойной барабанчик оказался, где был, на поясе... "И это - молча... Тихая Выпь... О, Фавор, что я создал, проклятие дроидов..."
Что пережил Дрёма, глядя на него... Он стал бы миллионом улиток на миллион лет, лишь бы те минуты повернуть вспять!
Человек-Выпь, сидящий на корточках перед ним, вовсе не выглядел несчастным. Но в нём пропало биение даже тех, разобщённых малых орбит. А новые, обширные вращались с чопорной глухотой... Как в огромном зале несчётное количество людей, и никто ни с кем не знаком... Всё, человека больше нет... "Сейчас он придёт в сознание... То есть, ко вчерашнему дню... Что он сделает? Откуда знать ему, что с нами допустимо изъясняться лишь жестами даже обычной Выпи? А если откроет клюв, не направив звука, не исказив орбиты... Что позовёт? Саму Юлу? Её внешний предел?.. Всех Белых Драконов чистого неба?.. Что будет? А вдруг эта Выпь способна звать не дроидов, а орбиты из дроидов, технических, неавтономных?! Всё рухнет сразу".
- Ясно...
С одной и той же мыслью дроиды посмотрели друг на друга... Для неизначального - грустной. Для тёплого, изначального - невыносимой. Он, без шуток, хотел быть прекращён раньше этой угрожающей Выпи, и прочёл мысль Доминго с ошибкой, прочёл так: "Я что, должен сделать это за тебя?.." На самом же деле холодный владыка, такую тяжёлую дроидам обязанность, как забирать Огненный Круг, принявший от Гелиотропа, подумал: "Я готов сделать это за тебя..." Прекратить этого поисковика прежде, чем дозавершится...
Никогда ещё высшим дроидам не бывало так худо, причём, Доминго - незаслуженно. Мелочный владыка упрекнул бы и бросил Дрёму наедине с его проблемой. Кому-нибудь перепоручил. Но Доминго в достаточной мере осознавал себя главным из четырёх тронов, ответственным за всё, и за одиночек, и за выходки Белых Драконов, за кого и вовсе не ответственен!
Вместо Гелиотропа в шуме перьев, крылатый, плешивый, громкий... С дружественного Белого Дракона в туман хлопнулся Августейший. Прежде, чем растаять, дракон успел ещё раз подхватить его кольцом хвоста на земле. Зубами за шкирку жилетки поднял, на ноги поставил, встряхнул, фыркнул, хрюкнул... И только тогда исчез.
Доминго вздохнул и стёр рукой улыбку. Даже в такой ситуации, даже его... Сумел насмешить! Автономный дроид прислал другого автономного, что ж...
- Оп-па!.. Крупная птичка! - воскликнул гаер, присаживаясь на корточки.
Дзонг поднял голову и улыбнулся ему, абсолютно по-детски. Августейший приложил палец к его губам, и к своим - указательный. Дзонг кивнул. Подняв на ноги, дроид, мелкий ростом, обхватил его как бы за плечи, за локти...
Дрёме поклонился:
- Одиночка показал себя блестящим конструктором! Успокойся... Ты не мог создать из человека. Ты добавил, а не отнял... Правда, успокойся. Дальше слушайте оба...
И они слушали автономного дроида, видящего их как на ладони, существо той эпохи, когда автономными были все, единым организмом...
- Последнее предупреждение. Слушайте. Доминго, особенно ты... Завтра, оно ваше. Про него нужно слегка задумываться, это к тебе относится, Дрёма... А послезавтра, оно - общее... Оно, дроиды, ничьё. Фортуны. Не вам её подменять, не тебе, Доминго. Что же, дроиды будет завтра? Слушайте... Против вас обоих, вместе... На турнирной площади. Трон Закрытого Семейства - против вас двоих. Защищайтесь, как можете! За вашу поганую мысль, впредь никогда так не думайте: уничтожить кого-то на всякий случай. На будущее... На всякий случай надо всё уничтожить, тогда уж точно ничего не случится! Да? Правильно?.. Птичку Фавор со свёрнутой шеей увидеть хотите? Кто тянет руки к шее Фортуны, просыпается с перьями на руках... Это мои красавицы не верят в неё. Но мы-то знаем, что настоящее и будущее: Фортуна и Фавор. Кто из них кто? Я не знаю. А вы знаете?.. Я очень сердит, Доминго. Хочешь вернуться в сферу людей? Там это можно: уничтожать на всякий случай! Там всё можно!.. Но разве мы, дроиды, хоть один запретный артефакт, хоть пригоршню грязной воды уничтожили?.. На всякий случай - мы их храним!.. Доминго, ответь где, над каким плечом будет петь Фавор, если Фортуны не станет? Как, по-твоему? Я очень зол... До завтра.
Тихая Выпь позвала. Дроид указал и она позвала...
Залп пронзительный, беззвучный. Чернотой прорвался туман. Звёзды сверкнули. Все, наверное, что есть во вселенной. Каждая - с кулак. Ярче звёзд сверкнуло чернейшее небо. И скрылось, потому что зов достиг цели...
Огромный Белый Дракон простёрся верхним слоем тумана. Шея изогнута, голова не склонена. Куда он смотрит? Поверх, но чего?.. Поверх всего? Орлиноклювый... К Августейшему спустился, перед ним повёл крылом. Горой... Горным отрогом... Забрал Августейшего, Тихую Выпь... Растопил в горном крыле, длящемся, не кончающемся... Вознёсся.
На дроидов с высоты, прощальным неприветом взглянули суровые, ярко-зелёные глаза. Холодные, пронзительные...
Августейший?.. Гелиотроп.
Дроид тепла и дроид холода стояли плечом к плечу, но только теперь заметили это, искажение внешних орбит. Доминго потёр плечо. Тёплому хоть бы что, а он обжёгся... Туман был обычным туманом, но они всё смотрели в него, как дети, ждущие оттуда бабайку... Рвануть со всех ног... В необщую форму, в семейство, в свой, соседний туман... А они всё смотрели...
- Доминго, - тихо спросил Дрёма, - ты что, тоже не встречал?.. Я думал, увижу Тропоса, - с ума и с орбит... Чокнусь в лучшем случае... Ты ведь принял меня за ненормального сегодня?.. Был близок сейчас.
- Ох, кто ненормальный, так это я... Пошли в Там. Давай хоть тактику на завтра выработаем.
- Аха-ха! Предлагаю! Давай сбежим и спрячемся на континентальном рынке!
- Ха!.. Я-то могу, а тебе-то, одиночка, на рынки нельзя!
- С тобой - можно.
- Ага, и стена Чёрных Драконов протащит нас через весь рынок в дроидскую сферу! Меня, главный трон! Угораздило же...
- Не достанут! Мы скроемся у хищника в шатре!
- Ха-ха!.. Для Августейшего сюжет! Проблема: он-то и в шатёр сможет зайти!.. Дрёма, как ты меня тогда подставил, никогда не забуду - гаер на кабане... И сейчас!.. Я предпочитаю стену драконов, чем его. Мне хватило разгневанного Гелиотропа.
- Не понравился шут на кабане?! Всем понравился, кроме тебя... Вы отлично смотрелись! Или ты думаешь, что его турнирной лошадью завтра...
- Нет, ты что, подобного не бывало! Нет-нет, за что?.. Ох, Дрёма, на континентальном рынке, говоришь... Затеряться, говоришь?..
Глава 107.
Почему-то он совсем не удивился. Как будто ждал этого вопроса. И допытываться не хотелось, кто источник. Само выяснится.
В последние дни Биг-Буро испытал огромное облегчение. И печаль. Чуткость Морского Чудовища не обманула его. Специфически горькая, привнесённая Беспятым Дзонгом Ача, сырость уходила из-под Южного Рынка. Всё меньше горчили его ночные туманы, всё чаще мелькала в них, распуганная Дзонгом мелюзга теней. В океанских течениях ощутимы границы чужих владений, что уж говорить про сушу. Дзонга здесь больше нет. Но он был так силён, так могущественен... Исчезновение означает лишь одно - его вовсе нет. На Морской Звезде. А в океанских глубинах... Кто знает, что там есть вообще?..
Печаль. За него тоже, жертву, как ни посмотри. За погибших галло. Когда Мема, одетая парнем-фазаном, возникла на пороге, без слов поняли друг друга. Бутон-биг-Надир подтвердил, что нет тех, кого нет. Мема, что в Гала-Галло из основательниц остались они с Мадлен вдвоём. И пирамидка охотника. Что её тошнит от этого глубоководной солью морской, тухлой слизью актиньих дёсен. "Не спеши уходить, - сказал Биг-Буро. - Пирамидка ничто, по сути. Пирамидки не вечны, примерно, как удача лжецов". Грусть и облегчение. Дзонг Ача, как-то завершился твой земной путь?..
И тут появился Бест. Избегавший его так долго. Собиравшийся избегать и впредь. Нужда привела, как и многих! Избегая, он просто не знал, как держаться теперь... Как молчать, как говорить? О чём? Своим предостережением Олив переломил тонкое деревце начинавшейся дружбы. Но остались корни, общая почва, общая вода. А значит, и дальнейший рост неизбежен. Вопрос времени, ситуаций, чем обернётся теперь: пышным, приземлённым кустом невысоких материй, неглубоких интересов? Частых встреч, но мелких тем? Или двумя параллельными кронами, вилкой двусмысленностей, огибающих единственную и самую важную, не затрагиваемую тему? О, это не для Беста! Он ни так, ни так не умел!
Общая почва и необщая засуха. Несчастье Архи Сада свело их. Селена, пропажа.
Новые в Архи Саду люди принимали Изумруда за реалистичную сверх меры чёрную статую. Тем более, он и нашёл себе место среди скульптур, на удивление - с величайшим вкусом, собранных полуслепым Змеем. Чёрного мрамора статуя гиганта с белками неподвижных глаз. Сидел. Думал... Остальные тоже. Ничего не надумали. Любой день, каждая минута могли стать рубежом необратимого. Последними днём и минутой. Что и подтолкнуло Беста к активным действиям.
Селена пропала в Собственном Мире. Чудо, что известно в каком! Хищника, заурядного хищника. Она опередила занесённую руку хозяина, но получилось не как у Руты в ловушках Клока, а наоборот. Защищаясь, такой узел затянула изнутри, что не развязать снаружи. Но изнутри-то его тем более не развязать!.. Нужно... Как-то... Что, кто нужен? Охотник для заказа внутри Собственного Мира? А бывают они? Выгнать хозяина? Принудить, надоумить? Что хуже: выгнать или не выгонять?.. "О, дроиды, изгнанники мы, кто нам ответит про охотника, про ловушки миров?.. Кто-то на рынке. На крупном. На Южном... Значит, как Олив и посоветовал, к Буро..."
Бест один, без предупрежденья отправился. Просителем к неморскому чудовищу. Без приглашения. Старые, проигнорированные не в счёт, а в минус.
Встреченный радушно, сердечно, на пороге выложил:
- Биг-Буро, нам помощь нужна. Но прежде - не зачем пришёл. Прежде скажу, почему не приходил. А ты решай, продолжать ли мне, или уйти, или...
Вот последнему "или" Буро уже и не удивился...
Полог прикрыл, застегнул. Внутренний, тяжелый, звуки глушить, сбросил. Позвал гостя внутрь шатра, за ширмы, за следующие ширмы... Светильникам похлопал, чтоб разгорелись, и, выслушав, подтвердил, качнул головой, тяжёлыми дугами короны:
- Да, я ача. И я далёк от мысли, что спрашивая, ты беспокоишься о себе.
- О себе! Я не понимаю и мне... Мне больно это слышать. Я... Не знаю, мне что-то непонятно, как раз то, что абсолютно понятно, но я не понимаю тогда что... Черт, запутался. Мне показалось, Биг-Буро, что мы хорошо друг друга понимаем, а оказывается, я чего-то в упор, ну, то есть, в упор не вижу... Чёрт.
Бест машинально сел в кресло Буро, подвинутое ему.
- Биг-Буро, второй раз уже... Я думал, например, "проклятие дроидов" просто ругательство, пустые слова. Ан - вещь оказывается... "Проклятие дроидов", это вещь. И человек такой был. Да, целая история оказалась на самом деле, а тут... Но ты же?.. Ты...
- Мною ругаются, так выходит?.. Открытие, да.
Бест потёр лицо, отпил из плоской розовой раковины, незаметно очутившейся на столе. Символ изгнанничества из прозрачного розового кварца... Буро мысленно покачал головой: "Дроиды непреклонные, не рыночный совсем человек... Ну как так можно, без соломки, не понюхав... И пришёл, не предупредив, я бы встретить послал..." В раковине была обычная вода из Собственного Мира. Без Впечатлений. И этого не заметил. Вернул прозрачную плошку на тёмную столешницу. Глаз не поднимая, подвинул к белому кружеву салфетки, чтоб радуга заиграла и воскликнул:
- Биг-Буро! Но ведь это... Явление, чёрт... Оно всё же связано с морем?! С печатью его?..
- Не обязательно, - Буро решился на совершенную прямоту.
Не та пилюля, которую можно подсластить. Пусть знает, как есть. Всё равно уже знает.
- В обе стороны не обязательно, Бест. Вот Олив, например...
При упоминании его Беста так резко увлёк радужный выплеск на салфетке, так обеспокоили складки на ней... Буро сощурился:
- Олив?..
- Что? О, безмятежные дроидские моря, я подставил друга! Пожалуйста...
- Бест, другом он вам ни с какой стороны быть не может. Зато может мне. Не беспокойся, всё нормально. Мальчик-рабовладелец не получит больше, чем заслужил. А что он меня боится... Да?.. Нормально. Не удивительно... Но лучше б он боялся своего длинного языка!
- Биг-Буро...
- Всё нормально.
Они помолчали. Допили воду из кварцевых розовых половинок раковины. Буро сложил её, оказалось - целая. Взамен принёс на стол букет соломин в кольце на ножках, как в вазе.
- Что, Бест, - Буро расправил их, рассыпал, - ты хочешь услышать?
- Зачем?!
- Понять, зачем? Но для этого, как бы выразиться... Да ты, скорее всего, так и так не поймёшь. Тем не менее, для этого...
- Нужно попробовать?! Ради милости дроидов!.. Ни в коем случае из-за меня...
- Из-за тебя? Нисколько...
- Ты имеешь в виду, что я не властен, что от меня не зависит... Ну, да, конечно...
- Никак не зависит. Именно.
- Биг-Буро...
- Ты можешь присоединиться или нет. Попробовать... Ты в курсе, что Морские Чудовища честны, мы с тобой как-то обсуждали даже причины, помнишь? Смотри, я поднимаю правую руку и клянусь: на жизнь и смерть некоторого человека или людей твоё согласие или твой отказ не окажут влияния. Га-ран-ти-ру-ю... Кроме того, могу тебе сообщить, что эта влага, эта магма, особенно дженераль, некоторое время хранится, не теряя своих свойств. Связные раскалённые Впечатления хранятся. Ты получишь просто бокал. Обычный бокал с водой, и всё.
- Дроиды светлые, отчего мне так паршиво...
- Не больше, чем заслужил, но, сколько заслужил, Оливу мы предъявим...
- Нет!..
Буро рассмеялся:
- Почему? Он виновен, пусть заплатит. Пленниками. Ты не хочешь, Бест, чтоб в порядке компенсации я взыскал с него в твою пользу десяток рабов?
- Хочу!
- Вот и договорились!
Буро смеялся, а Бесту было не до смеха. Хозяин надломил соломинку, подумал, добавил к ней хлебную, золотистую, две вместе протянул и сказал:
- Бест, я не уговариваю. Не подталкиваю, однако... Я некоторый опыт имею. Не только относительно напитков, приготовляемых из людей, но и самих людей... Он подсказывает мне, что ты не успокоишься, пока не попробуешь. Так и будешь ходить вокруг и около. Оно не отпустит тебя. Потому и предлагаю, попробуй.
- Ты сказал, считаешь, что я всё равно не пойму.
- Боишься, что я ошибся?
- Нет!
- И я нет.
"Ты поймёшь, Бест... Жаль, что тебе приходится платить за чужие ошибки, но уж поздно жалеть..." Кивая золочёными дугами короны, Буро вскрывал соломинки для него и себе. "Отлично, безо всяких сомнений поймёшь... Что это не надо тебе! И никому из вас не надо! Что это должно угаснуть... Истлеть... Дотла... Сойти в океан и угаснуть там... Я позабочусь, чтоб ты понял. И, - Олив, возмездие близко! - чтоб дальше оно не пошло. С твоего, Бест, языка вовеки не слетело. Понимание живёт не в бокале, друг-изгнанник, невинный ача!.."
Буро нарочито долго вспоминал подходящие дни, выбирая. "Послезавтра?.." Чем скорее, чем лучше. Дрожь пробегала от каждой даты по спине. Но коктейли по две, по три соломинки отвлекли-таки Беста. Незаметно успокоили.
Выслушав проблему с изгнанницей, Биг-Буро обещал, что охотник будет направлен к ним в ближайшее время. И тем ещё успокоил, что похитителя знал. Изложенная ситуация не показалась Буро критичной. Прискорбна и запутана, да. Но спешки не требует. "Дроиды светлые, я верю ему - ача!.."
Уже всё обсудили, обо всём договорились, когда протопал с гостем на выход и, шатёр снаружи закрывая, будто снова припомнил назначенный день:
- Я повожу тебя, Бест, и не спорь. Да вот ещё, что... Прежде, чем ты зайдёшь ко мне вечером, сделай одолжение. Вон те ряды, шумные, - он махнул рукой в направлении правого крыла, - до драчунов не доходя... Я бывать не люблю, редко бываю... Шумят, цепляются, все чего-то хотят. А если мы с тобой встречаемся послезавтра... Один с Техно человек, добрый знакомый мой, туда от вас, из сада вашего непосредственно, сопровождает изгнанницу. К другу моему. Как он обитает там, все балаболят, цепляются... Борцы рядом, хулиганят, налёты устраивают... Выигрыши грошовые, проигрыши... Крик - с утра до вечера!.. Бест, он интересный человек. Технарь, историк, коллекционер парадоксов... Ты мог бы присоединиться и передать от меня кое-что. Это шейкер. Там ими в напёрстки играют! Не ряды, а ужас... Как он живёт там?.. Забыл меня...
Биг-Буро добавил деловитости в голос:
- Ауроруа её зовут. А сопровождающего - Карат. И он - твой сопровождающий до моего шатра. Прошу настоятельно. Или я сам встречаю тебя у рамы. Передашь? Тебе будет интересно. То есть, с утра ты у Часовщика в гостях, день где-то на Техно, а вечером ко мне. Ты согласен? Этого человека тебе на день даю. Отдаляться от тебя он не имеет права.
Бест кивнул, пожал плечами, и в карман клетчатой рубашки убрал обыкновенную складную стопку. С крышкой, шейкер. Плоский белый диск, напёрсток для напёрсточников, для бродяжек маленький зонт-собиратель-дождей... Правда, этот не только расширяется. Он ещё и открываться мог в другую сторону...
Глава 108.
Целый день вдали от Архи Сада, являвшегося, как ни отрицал это Бест, его вотчиной, службой и зоной ответственности, пришёл - светлый и праздничный. Что называлось в давние века - выходной день! Свободный, беспечный, длинный... Так и продолжить бы - солнечный!.. Можно сказать и так, по крайней мере, на территории одного удивительного дворика. День в приятной, прекрасной компании.
Немножечко справедливо мнение друзей о нём, Бест упрямец, педант. С пути не отклоняющийся, зато к тому, что на обочинах непридирчивый, непредвзятый. Идёшь и иди своей дорогой, хищники ли на данном этапе попались в попутчики тебе, чудовища или кто-то многогранная личность с масками на разных гранях. Классифицировать, в рамки загонять, вглядываться - зачем? Он не Густав, чтобы завидев в толпе профиль на миг дольше обычного задержавшийся не на артефакте, а на продавце, сказать про себя: "Эге, привет, охотник!.."
А Биг-Фазан Карат умел быть обаятельным.
Кроме него отправились... Фианит, оставшийся при Ауроруа, несмотря на присутствие Дабл-Пирита. Рута и Клок пошли с учителем вместе, тренировались с раннего утра, Пирит и захватил их. И - Бест в свой редкий выходной день!
Их Белые Драконы кувыркались друг через дружку, выделывали фигуры высшего пилотажа, лишь бы подольше лететь. Но где тут лететь подольше, от Архи Сада до Южного?
Вскоре, следуя за Каратом, они уже пробирались к правому крылу сужающимися, кривыми рядами. Вход в некоторые занавешен: верёвочные, нитяные с бусинами, с жемчужинами пологи-дождики, просто ткань, разрезанная посередине или широкими, вертикальными полосами.
Пятеро борцов и двое изгнанников. Акула Южного Рынка, дельфины и случайные ныряльщики его.
Когда под очередной жемчуг-дождик ныряли, без стука, Биг-Фазан широким жестом, походя, отбрасывал ткань, Бесту становилось неловко. Конечно, ряд не личный шатёр, но всё же... Как-то неловко. Пологи являлись, конечно, не преградой. Сигнализацией. Предупреждением обоюдным. Информационными стендами о правилах там за ними. Сообщением, кто пришёл. Знакомый, чужой?.. Самые простецкие на вид, скрытая механика, воспроизводили примерное, нечёткое, но достаточное изображение на таких же полосах ткани у кого-то в шатре.
В рядах реагировали по-разному. Многие шарахались. Некоторые кланялись Биг-Фазану издали, не подходя.
Но это по безлюдному утру... Оно расцвело, ожили ряды и путники затерялись в их суете.
Имелся и более широкий, прямой ряд ведущий к правому крылу, от трёх центральных отходящий перпендикулярно. Но искомый шатёр, вернее шатры, отстояли от него по диагонали в глубину Южного, к неторговым задворкам. Туда и пробирались, неизбежно и не без удовольствия тормозя, подвисая в некоторых точках пути.
Последние ряды сузились до предела, сделались чем-то, что трудно назвать рядами.
Лабиринт сообщающихся дворов. В неточном шахматном порядке сменяли один другой игровые шатры. Каждый обходи. Крупные, тканевые, не просто закрытые сверху, но часто под навесами. Несколько могли помещаться под одним деревянным, черепичным, доказывающим, что поднят быть не может в его пределах шатёр для похищений. Хозяйский, для экстренного бегства, лёгким коническим маревом тянулся в уголке, как дым в безветрии, вплоть до Собственного Мира. Подальше от игровых площадок, чтобы никого не смущать.
Шатры - монументальная архитектура этих азартных рядов. Стены - несущие конструкции для иллюзионов, сумрак или тишина, смотря чего, требовала установленная в них механика.
Помимо того снаружи - столики с безделушками, недостойными отдельных пирамидок. Выставлены на всеобщее обозрение призы на пирамидках. На плакатах, флагах - описания, изображения их. Аттракционы под рыночным небом. От требующих ловкости до интеллектуальных и зависящих лишь от везения... И жульничества! От тех, на которых покататься, покувыркаться, до игровых столов и досок...
Бесчисленные площадки для марблс. С самыми разными характеристиками и оформлением. Какой бы тематикой ни занимался хозяин, площадка для марблс неизбежна, как Коронованный над заснеженной степью!
По численности конкурировали с ними беговые дорожки для механизмов, принадлежащих хозяину, либо приносимых с собой.
Аттракционы понятные, вроде дартса. Зловеще загадочные, вроде упряжек механических гусениц в начале прозрачного трёхмерного лабиринта. Шипастые, щетинистые, на постоянном заводе. Если не знать, поклянёшься, что живой артефакт! Игроки располагались в разных, сообщающихся отсеках за финишной чертой... Зачем?.. С учётом того, что аттракцион назывался "Регенерация"... Ой, не надо, идёмте дальше!
Дальше им повстречались самые настоящие карусели! Ретро, имитация старины, делано вручную на Краснобае. Следом что-то с экранами, бесконтактное, - наконец-то! - и очень красивое... Компания замедлила ход. Многое рассмотреть тянет...
По ходу, к зазываниям под тенты оставались непреклонны, это надолго... Потому Карат и прилетел за подопечными ранним утром, знал, куда поведёт.
За следующий поворот свернув в разгар игры, Бест понял о чём говорил Биг-Буро... Пришлось проталкиваться между зрителей вдоль беговой дорожки!.. Ещё утро! И не позднее, едва просохла пыль! К полудню ряды заполнит гул голосов, вопли азарта, восторга и разочарования. Хлопки ободряющие. Возносящие - сладкие победителю! Ритмичные как шум моря, сопровождающие всю игру. Свистом топотом и победными песнями, наполнится самый густонаселённый район возле правого крыла, барабанной дробью. Словно на Мелоди забрели, не покидая Южного Рынка.
Конечный пункт представлялся Бесту чем-то похожим: маленькое хозяйство вокруг игрового шатра и хозяин с повадкой то шустрой вороны, то степенного грача, курсирующий между беговой дорожкой, площадкой марблс, зоной дартс, держа банк, заведуя ставками, не забывая и про гостей...
Ауроруа и Рута, не сговариваясь, застыли возле тира. Совсем нигде не сыграть? Разочек.
Мишень занимала целиком сторону четырёхстенного шатра. Экран с мнимой глубиной без горизонта. Амёбы пяти цветов плавали, тягуче перемешиваясь, не теряя ядра, обозначенного тем же фосфоресцирующим цветом. Игрок стоял к экрану совсем близко, место - дефицит! Рори бросила серёжку на звонкий поднос под одобрительным взглядом хозяина. Получила мячик из его рук. Кажется, как тут промахнуться? Скрытая механика...
Пока мячик летел, а летел он долго-долго, амёбы стремительно удалялись вглубь экрана. Формы их продолжали меняться тягуче... Расстояние увеличивалось, и они расходились в глубоком мраке... Их лапки вытягивались, а тела уменьшались... Так, что в результате тёмная глубина оказалась пронизана, охвачена пятицветной сетью. Нерегулярной. Места переплетений фосфоресцирующими звёздами горят... "Это нарочно, - подумал Фианит, знакомый с Техно, - чтобы вернуться хотелось, чтоб притягивало... Игра-то игра, никакая, а зрелище да..." Разумеется! Всё так и задумано. Мячик Рори с перьями тех же пяти цветов достиг цели, сравнявшись с ней в размере... Тут, перед носом, на экране... Где-то невообразимо далеко... Экран поглотил его. Вспыхнула новая звезда, полетела на зрителей, и выстрелила в них салатно-искрящимся мелким конфетти! Серёжка вернулась к Рори.
- Очень мило... - сурово, осуждающе бросила она, мимо хозяина аттракциона проходя.
Тот лишь развёл руками: ну, ребята... И Карат развёл, уходя, смеясь: бывает!.. Больше никто ничего не понял.
- Он подыграл мне! - она обернулась к Руте, лишившемуся браслета, его мячик пролетел сквозь ячейки сети. - Не огорчайся, у него там педаль.
- Правда? - Клок обернулся. - А где?
- Да в земле прямо! Жульё...
Карат прищурил лучиками глаза, недоумённую мину скроив, на манер хозяина, подпавшего под осуждение Рори:
- Что ж ты хочешь? Чтоб в игровом ряду хозяин сам не поиграл слегка?
- Это нечестно! Несправедливо.
Отрезала. Какие громкие слова для места и происшествия. Свойственно ей иногда - резковато отвечать или скороговоркой. И Клок услышал и почему-то вспомнил: дело к полудню, сегодня - Густав и его Собственный Мир... "Несправедливо" услышал и вспомнил. Почему?
Ну вот, опять перегорожено... Но они уже пришли. Карат откинул жемчуг-дождик стеклянный и зеркальные ленты второго ряда с деревянным лёгким шорохом. Где обнаружился не очередной узкий ряд и не закоулок.
Три шатра, крашеные под песчаник, ткань воспроизводила и текстуру его, прямоугольными фасадами и плоскими крышами окружали квадратный дворик. Первая мысль: "Здесь - солнечно?!"
Влияние Техно ощущается в чистоте пропорций. Шатры не вплотную стояли, углы между ними затенены, - чудо для Южного Рынка! - зеленью кустистых деревьев. Изгнанники-то привыкли в Архи Саду к обилию флоры, к хорошему быстро привыкаешь, но для континента это шик и невидаль. Перед откинутыми пологами тоже стояли древовидные цветы в кадках. С плодами... Жёлтые лимончики вытянутые, круглые - зелёные. Одно деревце, склонённое, раскинувшееся широко украшало середину двора.
Это рассмотрят после. А пока, едва ступили на камни двора, золотившиеся от, - ну, впрямь солнечного! - света, кто шагнул, а кто приготовился сделать шаг... Громоподобный, неподдельно сердитый голос рявкнул на них:
- Вон пошли! И больше не появляйтесь!..
Примерно такого-то заявления Бест и ждал за каждой пройденной занавесью!.. Что можно подумать на приветствие подобного рода? Судя по Биг-Фазану, ничего. Он малейшего внимания не обратил. Махнул - идите за мной. И направился внутрь по разнокалиберной, от ладони до стола размером, брусчатке. Навстречу среднего роста и сложения человеку, уже спешащему навстречу. С приветливой улыбкой. Обниматься, по плечу хлопать... Карат обернулся к компании и пояснил, что это слышали они, такое грозное:
- Механика, автоответчик.
- Автосоветчик!.. - поправил его хозяин. - Незваным гостям!..
Карат засмеялся и представил званых гостей.
Звали хозяина - Часовщик. Есть имена, как имена, даже слишком имена. Значения их давно забыто, их носили люди до дроидских эпох и смысл их знает лишь тот, кто языки изучал. А на человеческом эсперанто нет имён как таковых, есть часто и редко встречающиеся прозвища. Раз пристанет и всё, тебя знают лишь под этой кличкой. Их гостеприимный хозяин начинал как часовщик очень давно. Торговал, коллекционировал. Чинил, когда стал захаживать на Техно, когда в шестерёнках разобрался. Ни людей, ни часов тех нет в помине, прозвище осталось.
За свой оглушительный "автосоветчик" он сходу многословно и горячо извинился!.. Не первый и не сотый раз, явно отработано у него! Передо всеми вместе извинился, а затем каждому пожал лапку и словил взгляд. Ясноглазый... "Может быть и интересный человек, - успел подумать Бест, представленный последним, - но у него неживые глаза". И тут же, протягивая руку, раскаялся в поспешной оценке! Живые. Как летнее небо безоблачное, безветренное. После заката. Прозрачные, светло-карие глаза. Такое впечатление, что это ясное, карее - всё, что осталось, чуть-чуть. Остальное потрачено, утрачено, прожито... Бест вспомнил просьбу Биг-Буро, и поспешил отдать белый кругляшёк шейкера, сразу, пока не забыл. Часовщик уставился на плоский диск на своей сухощавой ладони... Не признал? Обратно на Беста и сказал:
- Нет-нет, я вспомнил... Да-да, точно... Бест? Благодарствуй, спасибо. Нет, помню... Да...
"Похоже, они и в самом деле редко выбираются в чужие ряды, - подумал Бест. - Как мы шли сюда, так я не удивляюсь. Вроде рядом, а целое путешествие!.."
Карат проводил взглядом шейкер от руки к принявшей руке и тут же отвернулся.
- Ты изгнанник? - утвердительно переспросил хозяин. - Позволь, я сразу буду бестактен, не стану притворятся, как дорогой Буро... Как он там поживает?.. Позволь: ты часто грустишь об том, что изгнанник, часто вспоминаешь, в таком смысле, что - ах-ах?..
- Да почти никогда. Да совсем никогда!
Нормальный вопрос. Им интересно, на рынках редко встречают изгнанников.
- Вот-вот! - обрадовался Часовщик. - Точно-правильно! Не надо грустить: прошло, так прошло. Не состоялось, и не состоялось. И вовсе не о чем грустить, о чём же? Правильно-мудро, Бест...
Пробормотал и утвердительно улыбнулся, будто важное что сказал, ясноглазый, странный, пряча шейкер в рукав, провожая гостей к столу.
Часовщик мог бы сделать его намного эффектней, "солнечный" свет, льющийся ниоткуда между трёх шатров на маленький дворик. В промежуточных вариантах был и полный золотинок авантюриновый свет, и трубы косых лучей, и водопады лучей нисходящих... Но он хотел, что-то среднее, чтобы: "Ах, как будто на самом деле!" Устал от Техно, пока вникал, советовался, конструировал излучатели крыш. Предмет его заслуженной гордости: дневной, рассеянный, свет солнечного дня, без лучей, с мягкими тенями. Через прохладные тона с утра разгоравшийся, через тёплые к ночи он угасал...
Обстановка, деревья-цветы, коллекции... Это так, пустяки. Камерность, отгороженность от рынка, трудно уловить, чем создающаяся, тоже пустяк... Хотя, не сговариваясь, гости назвали бы его уголок - крошечным Собственным Миром!
Полудроиды не стареют, но возраст приблизительно угадать можно. У совсем юных, Восходящих ещё или год-два назад есть некоторая откинутость головы, открытость горла. Печать специфического слуха к манкам дроидов и клёкота, звона, чириканья дроидского необщего языка.
Чуть старше... Если юноша или девушка выделяются тем, что, прежде назвали бы "брутальным" и "женственным"... Причём неважно, девушка предпочитает своё, или противоположное: браслеты с перчатками и жизнь кулачного бойца с промежутками сумасшедших низовых гонок, а парень - карьеру мима на Мелоди, только ласку, только комплименты, слишком нежный и непритворно дикий для жизни немирных рынков, - они юны.
Дальше всё сглаживается. Переходит в стиль группы, сословия, в личный стиль. Лица тоже, за общей миловидностью проявляются индивидуальные черты.
А если и это сгладилось, в первую очередь касательно манеры держаться, голоса, не низкого, не высокого, если полудроида можно спутать с дроидом, значит, он близок к закату. На рынках и среди изгнанников таких, старых людей очень мало. Ничтожно мало. Вне миров долго не живут...
Под распростёртыми ветвями деревца Часовщик сервировал стол для них. "Чтоб не засохнуть - не заскучать!.." Радужным количеством и разнообразием соломок Впечатлений и капелек монпасье. Разложенных по цвету и смыслу горками на разные салфетки, подчёркивающие их красоту. Тонкие руки... Быстрые, точные пасы напёрсточника... И разговаривал с каждым, и улыбался каждому. И Бест поймал себя на том, что старается удержать его взгляд. Во-первых, так пропадало неприятное первое впечатление "неживого". Во-вторых, привычка. Общих Встреч ради Слов навык. Способ, в небе встреченных, бессловесных изгнанников позвать за собой... Часовщик отнюдь не был бессловесен! Но в Бесте проснулась именно эта тенденция. Будто они нуждались в каком-то общем, отсутствующем словаре, или одном единственном слове.
Невзирая на оснащение столь грозным "автосоветчиком", закоулок игрового ряда, присвоенный и преображённый Часовщиком, сделан, похоже, нарочно под гостей. В расчёте на них. Просторно, но уютно. Всё под рукой. Личных закоулков, как у Бутон-биг-Надира, где ширмы за ширмами, ничего подобного не было.
Шатры заполнены штучками соответствующими району, недорогими. И по-быстрому на них не обогатишься. Какие-то, чтоб в одиночестве голову поломать денёк другой. Иные - поудивляться. Море разливанное - исключительно для смеха! Например, у Часовщика имелись коллекции весьма простых настольных игр. С фишками, с костью, ходами по очкам. Но они - голографические.
Биг-Фазан верно охарактеризовал его фобию, отторжение к письменной речи. Ни книжки, ни инструкции к чему либо! Кроме - чистых листов... Кистей, красок нет... Для чего? Многие виды бумаги, и линованная... Стопки, альбомы, блокноты. Для коллекции слишком дёшево, что особенного в типах бумаги? Бывает разной, от металла, до ткани-паутинки, украшения складывать. От не подделываемой с водяными знаками, до упаковочной, приметной ради специальных сортов конфет... Но назвать это коллекцией?..
Разгадкой стали несколько птичек бумажных на полках, вееров, объединённых со штучками с Техно, понятно... Модели объёмные, образцы материалов, вот что это за стопки и альбомы. Покупал, однако, чаще, чем складывал. А складывал чаще, чем продавал. Хозяину нравилась чистая бумага, без единой строки и буквы. Так же, как уставшему бояться смерти, нравятся символы её, изображения... Полные электрического напряжения, одновременно - знакомые, успокоительные как неизбежное.
Вот и получилось, что всё содержащее информацию в хозяйстве Часовщика - звуковое, либо визуальное - голографическое.
Освежающая карусель лакомств с короткими Впечатлениями!.. Опустошили более-менее стол?.. За мной!.. После экскурсии по шатрам, хозяин раскрыл в левом из них, самом маленьком и уютном одну из настольных игр...
Путь лежит прочерченный на бумаге с картинками, художественной ценности не представляющими, условными. Но фишка, поставленная в определённый пункт, вызывает голограмму. С которой можно... - с которой надо... - с которой приходится взаимодействовать! Выдерживать её подначки. Не поддаваться на провокации. Отвечать на её каверзные вопросы. Составлены они были с юмором... Грубым, тонким, хамским, абсурдным юмором!.. И поразительным разнообразием.
Волк или гном повстречался тебе, или крошка эльф на крыльях бабочки прилетел с цветка, держи ухо востро! Первым делом они постараются убедить тебя отдать им игровую кость. Клянясь: "Так положено!.. С этого пункта бросает его обитатель!.." Отдал?.. Отдавай и ставку, игра окончена!.. Крошка эльф острыми зубками, разинув пасть так, что откидывается крышкой полголовы, разгрызёт эту кость и, победно вереща, канет в тонкий лист скрытой механики! Ох, немало игр Часовщика было в хлам перепорчено людьми, попытавшимися выцарапать назад голограмму и примерно наказать! Как дети, а поле не восстановишь!..
Все персонажи играют против каждого за столом. Соревнование людей им до лампочки. Следует понять и приноровиться.
А ещё... У игрока бывает голографический помощник, и вот эта зараза... Гриб обычно... Почему гриб? Да кто ж его знает!.. Авторы-то этой ерунды - анонимы из миров. Кто видел её автора?.. Наверное, нелогично, что шепелявый гриб по лесам и долам сопровождает путника, переваливаясь на одной ноге, а то, прыгая, чертовски странно, но так...
Проклятущий мухомор помогал иногда пройти четыре пятых дороги к кладу.
До горы со снежной вершиной, постоянной голограммы... Дельными советами помогал, подсказками на каждом этапе. Внушениями между... Нудный, шепелявый... "Вот там-то мы прошли легко, а там-то посложнее было, чудом прошли, а откат-то, лавину мы перескочили, а и с волком будет не сложно, только прямо ему не отвечай! Вопросом на вопрос, так проскочим, а дальше... - Вещал гнусный, предательский мухомор. - Под самой горой встретишь тролля. Как надо с ним, как нельзя с ним? А?.. Как?.. Не знаешь, так слушай!.. Видишь на шляпке у меня белые точки? Думаешь, гриб я? О, я не гриб!.. Я божественный молот из старых преданий! Я - молот, тссс... Ножка - рукоять. А пятна - следы от ударов... От божественных серебряных гвоздей, забитых в небесный свод... Звёзды - их шляпки... Видел когда-нибудь звёзды? Значит, я правду говорю!.. Слушай и слушайся меня... Что бы ни спросил у тебя тролль, не отвечай! Чтобы он ни предположил, не признавай этого! Предложит - не соглашайся! Возьми меня как молот своей рукой и разбей троллю голову. Тогда клад станет твоим... Твоим!.."
Твоим!.. Ты запоминаешь всю эту белиберду, как дурак. Залазишь, как дурак, в подземелья, не с нормального входа под горой в харчевню, а с чёрного, между отбросов, тайком. Как безнадёжный дурак, слушаешься... Кубик бросаешь... И ход позволяет тебе проникнуть дальше, в пещеру, но - лишь наткнувшись на тролля.
Крупный тролль... В передничке... Из харчевни спустился за пивом, с другой стороны игры. Спрашивает, что надо тебе. Мухомор шипит, ты молчишь. Тролль чешет в затылке и предполагает сам, не за кладом ли ты... С этой стороны игры? Ты не отвечаешь. Раз голограмма тролля не пропадает, не отбрасывает твою фишку назад в чисто поле, значит, молчание - правильный ответ, допустимый. Настойчивый тролль предлагает последовать вниз, он - за пивом, ты за кладом. Мухомор нервным тиком неистово подмигивает. И едва тролль отвернётся... Ты хватаешь гнусный гриб, забыв уже к этому моменту напрочь, что ты в игре, что голограмма-то возникает из-за перчатки, что не про клад, а по ставку речь-то вообще!.. Хватаешь... И лупишь со всей дури ни в чём не повинного тролля мухомором по башке! Победил, ага, как же!.. В результате их бошки резко меняются местами! Мухомор с мордой тролля и великан без головы, под красной пятнистой шляпой оборачиваются синхронно к тебе и сурово так, нараспев оперными, сильными голосами: "О, зачем?!. Зачем, скажи!.. Злодейство совершил..." Снова бошками стукнутся, загогочут и пропадут! Игровое поле захлопывается, перчатка лохмотьями слетает с руки, бай-бай, игра окончена!..
Ну, странно ли, что коллекция игр убывала с появлением в друзьях Часовщика новых людей?! Старые-то знакомые с его игр плевались! Марблс покатать заходили и бутылочку Впечатления распить...
- Нечестно! Несправедливо!..
- Рори, кусик... - Карат легонько погладил её по золотой голове. - Ты повторяешься. Наверное, сегодня день такой, под лукавым созвездием. Кусик, это только игра...
Остальные лежали от хохота! Валялись просто!..
Клок с Рутой пошептались, спросили что-то у Фианита, как у технаря. Он пожал печами: зачем оно надо... Одна мысль посетила их, и Дабл-Пирита, он тоже позавидовал Часовщику:
- Господин, а эта плесень бесстыжая, гриб этот, он от игры отторжим?
- Дроиды просвети тебя, мальчик! Какой ещё гриб?..
Хозяин открыл тайник под столом, в земле и поворошил ящик с одноразовыми перчатками:
- Ты хотел бы играть с ним, как с живым артефактом? В пределах поля перчатка источник их всех, и мухомора. Их нету. Держи, на память.
Часовщик вытащил ворох перчаток, тонких, как папиросная бумага, и сунул внутрь сложенной картонки:
- Развлекайтесь. Он осточертеет тебе намного раньше, чем они закончатся. Продашь ещё. Игр туда накачано порядком, не эта одна.
Дабл-Пирит не стал отнекиваться, поблагодарил. Ауроруа поморщилась, не везёт. Терпеть эту пакость и в Собственном Мире.
Достаточно подобного краткого описания единицы из коллекций Часовщика, не жемчужины, в доказательство: скуке у этого человека нет места! Но он пригласил их на более созерцательное времяпрепровождение обратно, во двор. Люди с Техно пришли, умные, с интеллектуального, - слухи множились, - Архи Сада... А он занимает их всё какой-то ерундой.
Ветви дерева, ажурные перьевые лапы его листьев раскинулись, оп-па!.. Над миниатюрным прудом! В нём отражались. Невозможно поверить, только что его не было! Разошедшиеся плиты образовали ступени к воде и столик для пикника. Лёгкая рябь пробегала по глянцу воды.
- Побудем здесь? - предложил хозяин. - Я до сих пор и не спросил, что привело вас ко мне. Что-то конкретное? И ничем стоящим не угостил... Ну, это мы исправим.
Пообещал и исчез между шатрами за пышной зеленью куста. Гости переглянулись. Насчёт стоящего, это он загнул. Что досталось им в кратких Впечатлениях соломок и монпасье, долго рассказывать. Рафинированного там не было в принципе. Только неделимые мгновенья: цвета, звука и запаха, ощущения пространства, объединённые чьим-то мимолётным настроением, отпечатавшимся в них.
Вернулся с кубком на ножке и пустыми соломинками. Биг-Фазан забрал их и отложил в сторону:
- Обижаешь. Кого ты поил оливками когда?..
- Ну, если так...
Он добыл стопки из-под верхней ступени. Да, в этой части Южного экономят место, всё подо всё приспособлено. Пересчитал, одной не хватало. Хлопнул себя по лбу, извлёк из рукава шейкер, Буро присланный:
- Вот и мне нашлась...
Каким-то специфическим, секундным жестом обежал пальцами обод... Перевернул и раскрыл, стукнув о ладонь. Обычная пластиковая стопка. Знак игры на дне - кость игральная, кубик. Остановил взгляд на ней и задумался...
Рута и Клок, нарушая возвышенность антуража, полоскали ноги в пруду и спорили, есть там Впечатления или нет. То вроде мелькнуло, а то вроде показалось... Фианит растянулся на земле и ушёл в размышления о растительных атласах: что нависает над ним... Древнее или уже дроидами конструированное? Можно ли на глаз отличить?.. Пирит и Ауроруа решили, что это подходящий момент полюбоваться друг другом и поспорить из-за даренной игры. "Гадость..." - "Прелесть!.." - "Гадость!.." - "Ты - прелесть!.." - "А, хи-хи!.."
Бест пытался различить дно в кристально чистой, наверняка, неглубокой воде и не мог. Часовщик щёлкал прогибающимися стенками стопки и молчал... А Биг-Фазан перевёл с этой белой стопки с волнистым ободком на Беста расширившиеся глаза, сейчас никак не щёлочки, и подумал: "Не почудилось... Честное слово, сюрприз. В жизни бы на него не подумал..."
Отношения их с Бутон-биг-Надиром деловые и дружеские имели ровное течение, совершенно бесконфликтный характер. Ни рифов очевидной конкуренции, ни подводных камней инстинктивной неприязни. Скорее расположение. И, тем не менее, реакция Пепельного Биг-Фазана на замеченный шейкер была: "Вечер?! Сегодняшний вечер?! И куда мне теперь? Как быть: провожать, не провожать?.. Что хуже, дойти до Буро или порвать с Буро, не выполнив оговорённого?.." О том, что лучше, речь не шла, слово не подходящее... Целый шквал сомнений... В самом деле, он нанят телохранителем, и шейкер лишь совпадение? Или он - объект охоты?.. Или участник он недроидской охоты на чистого изгнанника?
"Но Буро не сказал, уболтай и приведи. Не сказал, непременно приведи. А - сопровождай в пределах рыночной рамы. Разные вещи... Что сделал ему этот изгнанник? Чем мог угрожать? Биг-Буро не из корысти, из доброты и спортивного интереса распутывал такие в тупик зашедшие ссоры!.. Оплачивал долги таких чудиков Южного!.. И не требовал с них больше, чем справедливо... И то - хищники! А тут - бездомный изгнанник!.. Как это непохоже на Буро, линейная, злая охота его, Карата, руками... Или это охота на телохранителя? За что?.. Или всё же на изгнанника? Простецкий парень... С Чёрным Драконом. Для наживки он больше подходит, а я сразу на охотника подумал... Буро, весь Буро... Что за дела, Буро?.."
Часовщик воззвал к нему, к старому знакомцу, Биг-Фазан отвлёкся, щёки поднялись, лучики побежали от щёлок тёмных-тёмных глаз. Он закивал и без проблем согласился на роль "виночерпия", чтоб остальным досталась вся полнота момента. Получил в своё распоряжение латунный ковшик. Им оказалась одна из ручек кубка: тюльпан на изогнутом стебле. Оставшаяся: тюльпан в листьях, удобно легла на запястье, а ножка кубка - в руку. Тяжёлый, всё предусмотрено. Занял место повыше, за спинами. Оно и удобнее хищнику, вечер-то недалёк, определяться надо...
Безграмотны полудроиды, малограмотны в массе своей! Письменная речь тяготеет к символам, к иероглифам...
Есть культура приглашения в узких кругах. Начало берёт в том времени, когда игровых облачных рынков образовалось вдруг побольше, но они уже переходили грань неудобного, охотничьего пространства, становились всё менее безопасны с каждым днём. Из-за случайно зашедших охотников, оставлявших ловушки. Так же по причине недружеского разделения издавна оккупировавших групп, ухода части из них на другие рынки и земные территории. Но встретится охота иногда, выяснить, кто насколько преуспел! У рынков и у групп были фирменные штучки и фирменные знаки. Приглашением являлось то или другое, с нанесённой эмблемой того или другого, либо общеизвестным символом. Знакомый игровой предмет с изображением Соц-Цог, это значит посоревноваться без подвоха. Чашечка Сог-Цог со значком группы, это значило наоборот, переговоры, повидаться не ради игры. Символическая вещь означает - ближайшие утро или вечер, смотря, когда передана... От них так и повелось среди разных сословий. Два стабильных символа, Сог-Цог всегда дружба, марблс всегда соревнование. Иное - интерпретируй, как знаешь...
На шейкере была игральная кость... На дне... Не на боку... Плохо. "Приятеля пригласил захлопнуть ловушку? В ночи разыграть кого-то? И кого же?.." Ловушка могла быть поставлена на третьих каких-то людей, но... Ясно видно, что смысл преданной вещи Бесту не известен! Он сам не в числе приглашённых, но туда, туда же идёт! Как следует понимать?..
Заблуждение Биг-Фазана вполне естественно. Понять в каком качестве Часовщик приглашён, у него не было шанса. Некоторые, Карат в их числе, знали о Буро кое-что, догадывались. Карат больше других. Но не знал всего. "Ача" оставалось лишь словом, ругательством. А что в сырой шатёр заходят вечером те, кто не выйдет поутру, так это списывали на путешествия в туманах. Топающими ногами-тумбами... Наверное, для Бутон-биг-Надира продажа в океан иногда выгодней, чем создать артефакт на пирамидке. Чудовища Моря, что с них взять...
Поэтому Биг-Буро так любил Симурга, человека, перед которым смог открыться вполне. Не притворяться. Горевал о нём, невосполнимой утрате.
Кроме тех, кому недолго осталось, перед кем скрываться незачем... Многочисленные рыночные и морские знакомцы, даже полную исповедь выслушав, не поняли бы и не поверили бы. Кто внутри себя этой боли не имел, не поймёт. Кто не пережил однажды сокрушительного падения в магму дженераль... В щёмящую сладость... Обладания и прощания, слитых с каждым глотком... Кто-то из них слишком чудовище. Кто-то слишком человек... Не поймут... И прекрасно. И распрекрасно! Вот бы и думать забыли!..
Карат не мог в мыслях допустить, что ночное приглашение не обязательно на игру, и не обязательно охота. Но твердо усвоил на чужих примерах: худшее, что можно сделать, выдать случайным словом или жестом известное ему...
Пустые тревоги. О дне текущем думал, а того не помнил, сколько раз, не задумываясь, он брал из рук Биг-Буро пряный, благоухающий бокал! Наутилус, а не жалкую стопку! С дымком испаряющейся тени... Наполненный до середины... Всегда чуть не хватает!.. Прозрачный наутилус, стеклодувам заказанный им же на Краснобае... Головокружительно ароматный, терпкий, как смолистый, коктейль Буро... Сколько шуточных клятв, опьянённый, расслабленный давал ему!..
- Что, Биг-Пепельный-Фазан, тебе всё мало?.. Ты жаден!.. А скажи ты мне, за второй половиной пришёл бы - в туманной ночи?.. Если смешаю, придёшь?
- Буро!.. - он делал глоток и пропадал, чтобы продолжить через пару минут или веков. - Про что речь!.. Биг-трижды-Надир, по дну Великого Моря приду!.. З-зови, м-мешай!.. Что за й-яды ты цедишь туда, а?.. Ах, кончился яд!.. Капелька, ещё капелька... Честно, ну что за манера, наливать до половины!..
Об этих клятвах лучше бы вспомнил.
- Вы внутри рынка-то, пожалуй, и не летали? - обратился Часовщик к компании. - Хотите? Недалеко, вот над этим прудом...
Как тут не вспомнить, что он коллекционер парадоксов? Прудик - не перешагнуть, так перепрыгнуть - легко.
- Дорогие, принесшие радость друзья, момент внимания... Как вам угодно, как вам удобно, с Каратом мы давно знакомы, он, видите, доверяет, соломку не берёт. А вас не смутит некоторое дополнение к кубку? Просто осушить его можем, а можно... Слегка полетать...
Кто отступил бы, Бест, Рори? Или кто из борцов?..
Дополнение выглядело не страшно и даже не экзотично. Баночка с мазью. Амфибии-полудроиды как угодно впитывают влагу. Кубки и ливни, погруженья морские... Брызги с волос галло... Конфетки монпасье... Раны на Ноу Стоп... Плоды Архи Сада... Магма ача... Курительницы с паром от мокрых стружек... И мазь. Технарь Карат придумал основу для неё между делом, без особого труда. Вещество медленней медленного отдающее влагу, не разрушающее тень в оливке. Часовщик предъявил им и дал понюхать крем для межбровья. Цветом - топлёное молоко, пахнущее жасмином.
- Если по векам, то слегка, - предупредил.
Сам уселся складывать длинный, остроносый самолётик. Бумага вощёная, плотная.
"Виночерпий" Карат лба не коснулся, от крема глаза закрывались.
Маслянистая влажность, осязательное Впечатление, содержала замечательно уравновешенные тепло и холод, классическое базовое для хорошего коктейля, что с оливками, что без. Как будто в полёте солнце печёт, ветер обдувает. И то и другое - динамично... Он не кажется, оно - происходит... Оливкой усиленное, основой замедленное.
- Подремать можете пока, скоро взлетаем...
Карат наполнил стопки. Дворик и прикрытые веки озарял золотой, почти солнечный свет... Идиллию нарушил деревянный шорох жемчуг-дождика на входе, блики от потревоженных зеркальных лент и грозный окрик: "Вон пошли!.." Шорхнув ещё раз, полог затих, тишина воцарилась.
- Работает... - удовлетворённо отметил хозяин. - Дорогие мои, пора. Самолётик готов, мы взлетаем. Он удался мне, правда?
Глаза их раскрылись. Бумажная, крылатая стрелка воспарила белым штрихом к миниатюре пруда, на встречном дуновении замерла. Под перистой лапой дерева, над её отражением, разбитым водной рябью... "Здесь совсем нет пыли, - отметила Рори про себя, - как на Техно..." Вслед за хозяином они пригубили воду... И - взлетели.
Микс Впечатлений, как у Густава. Смесь рыночных. Смесь полётных. Гости всё видели с высоты, всё безусловно переживали...
Самолётик летел... Три шага водоём длинной. Самолётик летел... Над ним летел и летел... Приоткроешь глаза - летит... Закроешь, виден рыночный лабиринт с высоты, купола, крыши, тенты... Оживленье людское... Столики тут и там... Коробами на сто отсеков делённые, столики предлагают разноцветный марблс: собери комплект какой угодно!.. Навалены грудами крупные плоды. Ягоды сморщенные, сухие... Птица спустилась, скачет, таскает, ах ты... Пестрая птица? Стоп. Разве это Южный рынок?.. Какая эпоха?.. Самолётик летит, летит над прудом в три шага... Безоблачно. Голубое, синее небо... Стоп, где мы?.. Где горизонт? Бумажный самолётик выделывал мягкие виражи. И они вместе с ним. Снижался, взмывал обратно... Рынок у моря, смуглый юноша сидит перед вращающимся кругом, вытягивает наверх сосуд цвета земли... Всё сверху видно. Вираж, кувырок... Карат следил за их стопками.
Чем дальше, тем меньше привлекали образы рыночные, так здорово смешанные. Влекло прочь от земли, возносило поверх них... Созерцанье полёта... Бест подумал: "Мы пьём и Впечатления Белых Драконов тоже..." Над бесконечным прудом бумажный, остроносый птенец оригами летел и летел, чуждый земному тяготенью...
Непринуждённо завязалась беседа... Порывистая и лёгкая, как созерцание, объединившее их. Гостеприимный хозяин спросил Ауроруа, всерьёз ли она считает, что игра может быть несправедливо-нечестной?.. Он часто сдваивал, одно с другим, немедленно уточняя, произносил слова.
- А как же?! - воскликнула Рори.
- Игры обязаны быть честнее жизни?
- Господин?..
- В игре есть, по крайней мере, что нарушать-преступать. Исходные правила. Ты знаешь хотя бы, в чём обманули тебя. А, к примеру, вы, изгнанники? А хищники, которые не нарочно?
- На примеры тобой приведённые, господин, я отвечу... Причина причине ровня, увы. Небрежность ли, злонамеренность... Но спроси уже шире: кто обманул настолько, что пришлось в принципе - быть?
Самолётик сделал два круга с переворотом, горизонтальный, вертикальный косой, и устремился дальше...
- Вот-вот... - согласился Часовщик.
- Никто. А люди играют с людьми. Не с мухоморами! Тем отвечаю: да, обязаны. Карат, уважаемый господин, - Рори чуть обернулась, склоняя голову, - показывал нам в модуляторе на Техно, как в хаос бросают песчинку. И от неё вырастает кристалл. Она так мала, что цвет не виден и форма не видна, ценности нет... А кристалл идеален, зрим... И много к чему пригоден! Но вторичен, зависим. И эта песчинка - честность. Внутренняя упорядоченность, к внешней среде пока не имеющая отношения. Честность с самим собой.
- Образно, прямо как в книжке... - буркнул хозяин, трудно не уловить, что это для него самое что ни на есть ругательство. - Дорогой Буро расцеловал бы твою золотую голову, он любит такое... И про честность загнуть.
Рори не обиделась, красивовато...
- Я пыталась быть лаконичной.
- Про песчинки ясно... Разберёмся с хаосом? Пусть песчинка - фишка игры и правила... Но игральная кость - хаос, не так ли? Как ей, как ему, прикажешь быть честным? Он важнее, признай! Не он ли - сама игра? Не он - и рука бросающая? Он же, сделается, признай, - много к чему пригодным... - кристаллом. А если уже был бы им, как мог бы им стать?
"Если вот так чувствовать Белого Дракона, как самолётик бумажный сейчас, - подумал Бест, - выиграешь любую гонку..."
- Конёк Ауроруа, - сказал Биг-Фазан, - структурированные вещества. Наш с тобой конёк, аморфные... Что важнее - дело вкуса, признай.
- Дело принципа! - засмеялся хозяин. - Кость, как и жулик, разрушает бывшее, позиции и ходы. И создаёт будущее! Когда из хаоса - кристалл, это, видите ли, честно! А когда наоборот, друзу какую-нибудь молотком в порошок, или кость не так покатилась, нечестно-несправедливо! Надо быть равностнее, что ли...
- Да не бывает хаоса, - ответила Рори, - если уж серьёзно. Есть воздействие полей, есть затухающие тенденции, точки кристаллизации... Бесчисленное множество. Я о чём говорю, друза в порошок... А молоток?.. А рука?.. Вот то-то... С рукой жулика, с рукой, бросившей кость, всё в порядке? Я искренне рада!.. Где ж господин, твой хаос? Он весь достался обманутому. Шулер знает, куда безопасно идти, а кого обходить за версту!.. Хаос... Хаос, господин, и то никакой не хаос, это - лететь на бумажном самолётике, лететь, как ветер подует, как вода с водой перемешалось. Как сейчас... Хаос, это когда летишь, не планируя вернуться. Что выпил, то навсегда, а что, заранее не знаешь... Ну, а в берегах известных... Пусть линии их будут резки или плавны, изменяясь тоже резко или плавно... Нечестно - бац! Камнепад!.. Оттуда, где и горы-то не было! Это третья мысль, понимаете? Меченая карта. Неучтённое воздействие. Не на границе, а из-за границы сред! Можно брать шире, но и там будут свои границы, свои правила. А мы начинали, вроде как, про людей...
- Я покорён... - обернулся Часовщик к Биг-Фазану. - Формулировка ни к чёрту, но мысль ясна, как хрусталь!.. Что послужило золотому кристаллу твоего курсика первой песчинкой?
Карат засмеялся:
- Такая пришла!
- Насмешничаете?..
- Ни в малой мере!.. - хором ответили, на манер тролля и гриба.
А Карат добавил:
- Таки-дело вкуса. Нам, жуликам, просто нравится, когда - бац!.. Камнепад!.. Особенно - если горы там и не было!
На эту откровенность Рори ответила молчанием, хлопнув пальцами по сжатым губам, у Мурены переняла... Очень, очень полезная привычка!
В сущности, они говорили о том же самом, о чём Римлянин и Амарант собачились не первый год. Бесту тема здорово надоела, но он подумал: "А что если этот удивительный человек, с тихими, прозрачными глазами новый какой-то, ловкий финт выскажет? Прекратящий споры?.. И они отстанут от меня..." Как сорганизовывались люди прошлых веков, как шла кристаллизация свобод и ограничений, как разрушалась? По сумме плюсов и минусов, устойчивости временной, чему стоит отдать предпочтение?
Друзей его в Архи Саду более узкий аспект этой темы в последнее время захватил. На что ориентироваться. Что выбрать параметром. Где счастливей люди? При свободе или несвободе?.. Это так субъективно. Где дольше живут? Но - как - живут? Опять - счастливее... Путаница и недостаток информации. В последнее время они сосредоточились на прекращении крупных, таких как войны, и мелких конфликтов. Но в основном - крупных. Отчего прекращались, когда? И тут разошлись по свои стороны ринга!
Амарант считал: если стало свободнее, вольнее, то и прекращали воевать. Возможно по негативным причинам, амия таяла, условия совсем ухудшались, дисциплина рушилась. Надежды. Надежды тоже связывают. Короче, да ну, вас с вашей войной!.. Свобода, так или иначе, малолюдность, свободомыслие, усталость, пофигизм.
Римлянин думал с точностью наоборот. И начали войну, почувствовав лишку внутренней вседозволенности, а завершение происходит, когда одна - поневоле, или обе стороны - осознанно приняли на себя достаточно самоограничений.
Бест уловил одну несомненность: рано или поздно противостояние затухает. Не "исчерпывается". Прекращается. Почему? Бест не видел достаточных объективных причин. Универсальных. Во многих случаях, кристаллу, войне ещё расти и расти, не дезертировали солдаты, не продались генералы... Потерям ещё лизать и лизать, растворять и растворять кристалл. Партизанскими вылазками, саботажными выходками внутри страны. Но процесс прекращается. Почему?
Хозяин вздохнул. Рябь побежала сильней, как будто от его вздоха, и взмыл, нос задрав, самолётик.
- Они надоедают тебе? А мне никто не надоедает... Хочешь, Бест, закажем "автоответчик" Карату и для тебя, за мой счёт?
- Нет ответа?
- Море ответов!
- А есть тот, что понравился тебе?
- Пей оливки, запивай забвением, радуйся жизни!
- Это ответ не про то, а про то, что делать с этими мыслями.
- Так ведь - мысли и есть. С ними и надо что-то делать. Вот, тьфу-тьфу-тьфу, начнётся война, надо будет что-то делать с войной.
- "Тьфу"- это что?
- Суеверие, отгоняли чёрного бога.
- А... Чёрного?.. Злого?..
- Ага. Их не всегда делили на добрых и злых. И войны вызывали по старым представлениям боги не чёрные. Даже, скорей, белые... Обидчивые! Хлоп, сморозил не то, подарком не угодил, и начинается заварушка! Обе стороны виноватые, и обе в беде... Я могу, если желаешь, привести один ответ, что мне понравился. Не помню автора... Он так сказал, что боги останавливают колесо беды, не когда каждый признает вину. Такого не дождёшься, правда?.. А когда найдётся один, кто скажет: "Боги, простите нас всех!.." Всех, понимаешь? С обеих сторон. Тогда останавливают.
- Обалдеть, мне тоже понравился.
- То есть, всё-таки песчинка, да. Остановка, точка кристаллизации... Вольная, внутренняя, да... Добровольная... Оба правы... Посуди... Внутренний конфликт, процесс, реакция... Они прекращаются с исчезновением разнородных структур и сред. Так?.. Но ведь это крайне поверхностно!.. И каким способом это произойдёт? Бесконечное расширение?.. Но частички уже не оно, не то, что было... Не те страны и не те люди... Сжимать? Это приведёт к образованию нового вещества. Или ко взрыву. Туда достаточно бросить один вопрос! Оно расколется и взорвётся! Капля катализатора... Вопрос: совершенный у нас вождь или непогрешимый?.. Бабах!.. Два лагеря и война!.. Да...
Часовщик протянул к Биг-Фазану опустевшую стопку:
- А наоборот кажется абсурдным, чтоб песчинка вместила пустыню... Вобрала пустыню солёной воды... А ведь так и выходит! Так вырастают кристаллы. Песчинка, не предводитель ни разу, далеко от толпы, как бы внизу, в колбе, на дне... С него начинается... Тихо живёт, от своего имени говорит, смотрит своими глазами... На всех... Нет, не крутит-вертит головой, не портите мне образ, не как сова! Внутренним взором, образно выражаясь. Лежит и в небо смотрит... Здорово смотреть в небо? Кто-то второй придёт и ляжет, в небо смотреть... «Я на солнышке лежу!.. Я на солнышко гляжу!..» Песенка была такая. По нему видно, как здорово в небо смотреть... И если он добр... Нет, если он - есть... Начало положено... Основание... Крупинка... Просто она, он должен быть уверенней, медленней тех, кто рядом... Кто рядом, кто рядом... И так далее... С места не должен сходить. Кто согласен с ним, тот согласен с ним... А кто заболтался, тот заболтался... Мудрая изгнанница, верни мне упрёк в вычурной речи, я его забираю!..
- Господин прекрасно выразил мою мысль... Не понимаю, почему гостеприимный господин спорил со мной?..
- Умничка, обид не спускаешь!
- Да потому, - ответил Биг-Фазан, кремом не затуманивший глаз, погружённый в тёмное беспокойство, - что не получится. Не выйдет. Идеальные условия нужны. Покой. Штиль... Не вырастет друза или расколется. Так пусть уж скорей. Слизнёт океан крупинку соли, и всё на том. Соль в нём есть, но воды в нём больше, и теченья сильны.
- Это если не довольно тверда! - высказала Рори вполоборота. - Не довольно точна! Не довольно чиста!.. Всякий недостаток - недостаток понимания, уважаемый господин Карат. Не следует допускать приблизительностей и оставлять лакун.
- Ой, кусик, идём на Техно и покажи на деле. Модель!.. В размере тысяча к одному. Не сразу нравственную, физическую для начала!.. Такому веществу цены не будет!
Фианит заметил:
- Идеальные условия?.. Или хорошее чувство равновесия? Мне Мурена рассказывала, а ей Змей... Как он всё корабль конструировал... С юмором чудовище, умеет посмеяться над собой. У него ж не атласы, не схемы, несколько глотков мало-мальски зримых Впечатлений имелось... И он всё паруса делал, с парусов начинал... Так и этак... Про ветер всё, про скорость. А эта штука всё время переворачивалась! И тонула. Пока не понял про киль! "Киль, - говорит, - противовес, - говорит, - один на все паруса, внизу! Шатко без него. И тяжёлый, и невидный! А дальше, хоть плывите, хоть на палубе пляшите!" Бест, а точно, совсем нет возможности навестить их облачный рынок?
- Дроидов? Точно нет. Мурена там бы и паслась, да в Великом Море. Познакомитесь ещё, Змей выйдет когда-то, не навечно он там...
Распадение тени перешло критический момент и действие мази резко прекратилось.
Они смотрели на пруд. Под веткой дерева разлапистой, на её отражении покачивался давно упавший и размокший самолётик. Раскрывшийся чистый листок бумаги. Не он летал, они летали. Белый. Письмо прощания... Грусть.
- Спасибо, - сказал Бест за всех.
- Не за что, - ответил Часовщик всем, отвечая на поклоны, и ему повторил на выходе. - Не за что, Бест...
Рори обернулась: белый, размокший листок. "Это нечестно..." - сказала про себя уже. Обняла Дабл-Прита, такого огромного. "Идите к чёрту..."
Она не вернётся на Техно, курсика Биг-Фазан потерял.
Глава 109.
Густав имел навыки оглушить, провести захват, преимущественно с удавками. Клок, ученик бывшего вира - отклоняться, уворачиваться. Головой, всем собой, корпусом с линии атаки. Поднырнуть, откатиться, если на земле уже.
Прямо вселенская гармония в лице их двоих снизошла на барханы Собственного Мира чистого хозяина! Который сбил гостя с ног, едва шагнули за раму. И - кубарем под откос... В низину, к особняку, пустыней поглощаемому безрезультатно и непрестанно, пологой воронкой песчаных волн.
Разбить гостю морду - клином сошёлся свет. Удары, что пропускал, он не чувствовал. Не чувствовал и когда его кулак съезжал по касательной челюсти или скулы. Перед ним маячила какая-то трансцендентная, не достижимая цель, не в предсмертные огоньки дроидов, в ничто превратить кулаками его голову, рожу наглого, осмелившегося на шантаж мерзавца. Как шарик перекачанный взорвать прямым, сладостным ударом!
Гнев привёл лишь к тому, что Клок оказался более собран и, как следствие, более успешен. "Видели бы меня на левом крыле! - успел подумать он, в очередной раз ныряя под боковой правый, пока ещё не выдохся. - Сразу плюс три татуировки!.." Но накал страстей был таков, что выдохлись скоро...
Песок везде и всюду - в глаза, в рот, в уши, в нос, под одежду... Они катились, они перебрасывали противника, топили в песке и утопали в песке. Густав бил не целясь, бил, не видя куда, с песком в глазах. Бил в песок со всей яростью крепко связанного зверя, крепче, чем в Гала-Галло, выбрасывая свою ярость. Нет - он не желает терять дракона! Нет - он не откажется от последнего короля! В тупой, никому не нужной, ни к чему не ведущей драке, исчерпывал свою ярость, как грязный колодец. Не то, чтобы вычерпал, но свалился на дно. Силы кончились. У обоих.
Клок ударился головой о парапет фонтана и откатился последний раз со скоростью улитки.
- Я - пас... - хрипнул он, лёжа на отсыревшем песке. - Густав, уничтожить гостя... Неординарный, утомительный способ... Я со своими так не играл.
Густав покачивался на локтях, лбом в кулаки... Понадобилось время отдышаться ради пары слов.
- Что ты хотел... - отдышался, - ...увидеть, служка морских тварей? Вот песочек, вон - дом... Всё, кажется. Ничего не забыл...
Густав выплюнул песок и добавил:
- Глаза прочистить?.. Тебе... Или уши?..
- Хотел увидеть, почему ты такая тварь, Густав. Хуже морских тварей...
- Увидел?
- Да.
- Если попытаешься здесь что-то исправить... Тьфу... - выплюнул песчинку. - Я уничтожу гостя ординарным способом, традиционным.
- Испортить?
- Исправить! Ты глухой?!
- То есть портить можно? Фонтан?
Густав отдышался более-менее, сел и проникновенно, вкрадчиво, с непередаваемой злобой произнёс:
- Клок, поднимемся к раме обратно... Делай рубашку карте, я в двух шагах постою. Брось и уматывай...
- Выходит, я был приглашён, чтоб получить по морде? Нее... Покажи мне дом.
- Клок... Я не поручусь, что ты выйдешь оттуда.
- Даже так? Что ж... Хочу стать снеговиком! В пустыне! Это - последнее желание...
Густав поднялся умыться, чуть сразу не рухнул. Умылся, перевалившись через парапет, сел на него и сказал:
- Пусть так...
Клок тоже дополз, щекой на мокром мраморе полежал и, смеясь, заявил:
- Иди, догоню... Я - ползком!..
Но когда взошли дугой широких, низких ступеней, каждая шага на два, по правой лестнице, огибавшей не существующий цветник... К закрытым дверям... Клок остановился. Искажённое яростью лицо не смутило его решимости, но следуя у Густава за спиной... Плечи чуть подняты? Разве?.. Шея втянута? Да нет... Маленькое измененье осанки выразительней мимики. Убедительней в тысячу раз. Лица лживы. Наделены оружием лживости. Спины - нет.
Клок тормознул:
- Я передумал, мне... Неинтересно.
Густав остановился, обернулся и ничего не сказал.
Стояли, как два дуба, перед дубовыми дверьми. Ни туда, ни сюда. Клок завёл их в тупик, ему и выводить. Он достал из кармана карту. Куда бы положить? Не на что. И ручки дверные кончаются круглыми набалдашниками.
- Подержи, - протянул Густаву.
Но тот, пятясь, потянул на себя и с трудом распахнул, скрипнувшие по заносам песка, створки. Сотворил жест приглашения, усмехнулся:
- Что же мы на пороге?.. Заходи, пустой особняк, скрывать нечего.
- Густав, я некрасивое, я недолжное условие поставил... Сожалею о нём, Густав...
- ...назови меня другом, попробуй. Сказал, заходи.
Сквозняки гоняли песок по паркету.
Фонтан смотрелся ещё симпатичней и живей из высокого окна залы. Его плеск доносился и оживлял однообразие пустынного пейзажа. Перебивал сухой шорох в доме, снаружи... Немножко перебивал.
Морёного дуба приземистый карточный стол. Колода придавлена пресс-папье. Уничтожить её - три секунды, как и всё извне принесённое в мир: занести руку, опустить и поднять ладонью вверх... Карта Рода легла верхней в колоде.
"Я успел привязаться к коллекции? К мордам древних чудовищ?.." Густав испытал успокоение от их вида, от зрелища кона. И беспокойство за них... "Чёрный хохолок отыгрался немного... И решил доказать, что смерти не боится? Мне что за дело? Как они все... Демонстративны... Мне бы знать лицо Джокера сейчас, и я бы, - прости, Чёрный Дракон, спасибо за службу! - отыгрался окончательно... Или не Джокер? Или живой артефакт?.." В расположении духа самом обычном, тоном обычным сказал:
- Полная колода, - сказал Густав. - Полная проклятая колода. Обновить бы... Не желаешь сыграть? Твоим Конрадом у Буро играли, а теперь Род со мной.
- Согласен. На что?
- Клок, это - проклятая колода... На то, кому дальше жить из нас.
- Это глупость, такие ставки...
«А кто сейчас все страховки отверг?..»
- ...глупость и суеверие. Нет, я не боюсь, что она подыграет тебе.
- Сразу на попятную? Ты произнёс: согласен... Чудик в жилетке, зачем ты в неё нарядился? Разве твари морские - твоё племя? Близки, чем же?
- Тем самым пунктом... Слов назад не беру. Я не отказался, я сказал: глупость...
Густав вспомнил раздельное, ленивое из уст Биг-Буро: "Га-ран-ти-ру-ю!.." Перед Оракулом на Файф, где чуть было, не закончил свои дни... И возмутился его наивности:
- Чудик, да количество загогулин, подтекстов и всяких нежданчиков в честном Буро даст фору охотникам Южного всем, вместе взятым! Он из-за своих ширм сырых, пыльных, что нужно, то и достаёт! И всё будет - чистая правда!
- Я знаю.
- И что? Валяй, скажи: назад беру.
- Не беру, вспомнил кое-что, конвенцию одного изгнанника, вот и вырвалось... Но если колода требует лишь этой ставки...
- ...он живой, кон двенадцати. "По отдельности - мертвы, а вместе - живы..." Так говорят.
- Отлично. То, что надо... Играем.
- Играем. - Густав обошёл стол, оказавшись напротив. - В дурака?
- Естественно! Кто мы, если не дураки?
- Твоя жизнь против моей, - уже тасуя, подчеркнул Густав.
- Не совсем.
- Что?! Ты придумал, как вывернуться?
- Именно. Я раскаявшийся хищник, мне твоя жизнь не нужна. Моя против - его. Жизни...
- Кого его?
- Проклятого кона.
Густав замолк, и руки остановились.
- Он живой? - переспросил Клок. - Пусть подыграет сам себе. Вас двое получается против меня одного. Левую руку привяжи над локтем, чтоб не поднять. И сыграем. Если выиграю, я уничтожу проклятую колоду. Мне понадобятся минуты, пока ты распутаешься, а до рамы - пустыня целая, ты успеешь отомстить!
"Неужели я так привязался к коллекции?.."
- Нет, - сказал Густав. - Я солгал, это не полная колода. Нет Джокера.
Спасовал.
- Джокер нужен не для всех игр. Мы будем дураками без Джокера! Дай, я сдам, а ты пока ищи верёвочку.
"А неплохое начало... Пусть защищается, пусть докажет свою силу!.." Густав позволил забрать... Клок взял колоду с каким-то странным выражением... Кинул из ладони в ладонь. Положил на дубовую столешницу, толкнул, попытался переснять...
- Дроиды светлые... - произнесли оба.
Кон двенадцати лежал монолитным бруском. Намертво слипшийся. Проклятая колода не желала играть сама на себя.
- Не суеверен, говоришь... - прошептал Густав.
- Признайся, и ты не ожидал.
- Подлость какая.
Густав решил проверить внезапную догадку, перевернул... Конечно! Именно валет, кто ещё!.. Юноша Кит, оседлавший зелёную волну, смотрел вдаль весело и беспечно. Подмигивал Клоку: "Живей, уничтожь эту пакость одним мановеньем руки!" И Густав подумал о том же самом, спросил:
- Вижу, раскаявшийся чудик, ты не прочь отомстить за всё... Боишься? Пока она целая...
- Нет, не боюсь. Это было бы несправедливо.
- Дроиды, что?! Она - живая?! Ты про эту чушь?..
- Кто знает... Так или иначе, она твоя. Я не хочу играть на твою жизнь, она на свою. Мне здесь больше нечего делать...
Хозяин не встал из-за стола, взглядом проводил гостя, махнувшего дружески с порога. Взглядом проводил, мелькнувшего между барханов...
Вечер. И ночь впереди... Колода лежала перед ним, оправдывая своё название. Проклятая колода! Джокер... Буро... "Только тому, кто предъявит полностью собранные двенадцать..." Как её расклеивать?! Растворителем на Техно?! Что скажет Буро человеку, принесшему кирпичик? С одной стороны наклеена рубашка, с другой - картинка вальта!.. К утру Густав уже разговаривал с ним! Грозил одододи!.. Поднялся и понёс так, как есть, унижению навстречу.
Глава 110.
После часов проведённых на Техно Бесту совсем не хотелось к Биг-Буро. Да и без того не хотелось. День лёгкий, насыщенный, светлый... Увенчаться ему чем угодно другим. Костром зелёным, домашним... Нежданной склокой в Архи-Саду, сонным царством Архи-Сада, но не визитом к ача.
Бест и впрямь собирался отступить, наличие провожатого как-то останавливало его. Надо что-то сказать... "Сверну я, пожалуй, к раме Южного... В другой раз повидаемся... Передай мои извинения..." Пока слова перебирал, уже и пришли.
Смеркалось. Биг-Фазан изобразил широкий, манерный и резкий, фазаний поклон, - "...нереальные косы, канаты из шёлка..." - сообщая, что на сегодня его обязанности провожатого исполнены и завершены. Выразил надежду, что Биг-Буро получит об исполнении их добрый отзыв... "Вне сомнений!.." Парни пожали руки и обменялись заверениями в удовольствии видеть друг друга гостями Архи Сада и Рынка Техно, соответственно.
Полз уже туман вдоль шатров и по колее, вытоптанной посредине. И пыль широкого ряда пахла иначе... Море-океан, проникшее даже в название единственного материка... Морская Звезда, песчинка в море.
Карат к Буро не зашёл, распрощались на некотором расстоянии. Тяжёлыми косами махнув, развернулся - и нет стремительного фазана.
Ничто не насторожило его, охота к нему не относилась. И не обнадёжило - не к нему относилась. Чуть занудный, умный изгнанник... Повадкой старше своих лет. Такой человек, рядом с которым, лучше, чем хорошо, - нормально. Бывают такие люди, при общении с ними начинает казаться, что мир в принципе нормален, что всё правильно в мире или легко исправимо. Но это быстро проходит! "Чистый-прозрачный, как линза модулятора микро-макро... Да хоть бы и мутный, он - изгнанник! Бродяжка поневоле... Какие счёта могут быть между вами, Буро?!" С тяжёлым сердцем ушёл.
Только скрылся за поворотом, как немедля откинулся полог. Наблюдал... И расстояние оценил, взятое телохранителем. Открытая книга. Понятна логика хищника, его версия происходящего ясна... Пока ждал, думал: "Эх, не плохой вот ты человек, Пепельный Фазан, не мёртвая душа. А всё-таки гад, всё-таки... Хищник хищнику рознь, а охотник охотнику - точная копия. Слепок. С одной модели. Исцарапанный, может быть, оплывший, но ей-ей, тоже самое... Дружба на день. Уверен, не подмигнул даже: беги... Ни меня не спросил... Ни сейчас, ни сразу. Заказ, обычный заказ... Не обижайся, и я тебя не спрошу однажды... Поэтому, Бест, в частности и поэтому, нет смысла поститься... Не стоят сухопутные демоны Южного таких уж эмоций. Гады они... Лучшее в них, что выпить успели за жизнь свою..."
Бутон-биг-Надир постарался... Чтоб гостю некогда, незачем было выпытывать, задумываться, колебаться... Принял, расположил, излагал сам. Что подразумевалось, чего и не спрашивали... Посторонние и примыкающие темы: о ядах разнообразных, о тех, что ведут себя, отравив, скорее как Впечатление, и тех, что скорее, как тень - с хищным характером. О вреде от них для Огненного Круга. Напротив, о поддержке для него от их мнимого тепла и тепла настоящего, произведённого ускорением огоньков дроидов...
Тянул время... Философствовал о человеке, как ходячей коллекции. А многих ли коллекционеров удовлетворяет хранимое в тайне, собранное для себя самого? Хвастовства многие ли избегают? А сколькие, утомившись или достигнув планки, не остынут к предмету недавней страсти?.. Не согласятся с выгодой избавиться от накопленного?..
Просил настоятельно не покидать Южного Рынка, то есть, пределов его шатра, в одиночку и раньше, чем проснётся утро. Настоятельно.
Наполнил обычной водой наутилус и посоветовал прежде его не спеша выпить. Для чистоты ощущений. Бросил в рупор завитка кубик глубоководного, вяжущего льда. На Ноу Стоп узнали бы этот вкус... Паж ценный поставщик, осторожный, умный парень. Его пристрастия и наблюдательность, избыточная порой, этим компенсируются, не интересуют Буро... До поры до времени.
Сколько Бест ни озирался, едва отвернётся хозяин, иных сосудов не обнаружил. Ширмы, ширмы... Следов борьбы, схватки он и не ожидал увидеть. Но бывает, в воздухе носится перед катастрофой что-то такое, зависает после неё... В сыроватом шатре Буро не носилось, не зависло. Конус пирамидки изливал мирный, голубоватый свет. Держал символ земли: шар с Морской Звездой наверху. Золотая на голубой эмали. На капле, словно падающей с него, шар стоит. И на символическую Морскую Звезду падает капля. В ней, прозрачной, крошечный птичий клин летит среди звёзд. А вся голубая эмаль, если присмотреться, состоит из волн и рыб. Бест долго любовался артефактом. В нижней капле, прозрачной тоже - снежинки. От сияния пирамидки сверкают... Фантастически...
Около и устроились. На двух толстых тюфяках, на ковре. Кресло Буро пустовало. Тюфяки набиты пеной вперемешку с сухой листвой. Сено, саше в таком объёме, это всё признаки богача. Нешуточный дефицит для континента. Жёсткие листья, чья форма подобная страусиным перьям прощупывалась сквозь намеренно рыхлую, холщовую ткань, имели смысл. Пена держала форму, а они под нажатием ломались, рассыпались без хруста, с шорохом... Распространяли запах осеннего, прохладного дня... Добавка к наутилусу. Очищает обоняние и голову. Хитрая ледышка не позволяла Бесту осушить кубок скорей. Глотнёшь побольше - вяжет и сводит холодом скулы, зубы...
Буро делал всё, чтоб растянуть время до утра. Боялся повторенья произошедшего с Симургом.
Когда наутилус показал дно, за пологом раздались сухие, отчётливые в ночной тишине хлопки. "Марик? Сегодня?.." Похлопав, Марик приглашения не дожидался, поэтому Буро живо оказался за пологом, предупреждая вторжение. Но там был не Хан-Марик...
Окинув взглядом открывшийся ему, голубоватый свет внутри шатра и силуэт Беста близ пирамидки, Карат отшагнул во мрак. "Технарь? Что за наглость?.." Прислонился широким плечом к тенту, упругому, спружинившему под ним. "Сразу расчёта захотел, утра не дожидаясь?.. Рассчитывает на что-то особенное?.. Пронюхал что-то... Наглость..." Буро заслонил собой вход, и тент одёрнул. Густой, слоистый туман до пояса, такой и в его шатёр затечёт...
- Фазан Пепельный, - Буро рыкнул и понизил голос, - ты тут зачем?
Карат глядел на оставшуюся косую полоску света. Сверху донизу, сквозь колышащийся туман, снизу доверху... До короны позолоченной, тусклой во мраке, с опалами по лбу, до глаз миндальных, пристальных, Буро ещё выше его ростом...
- Зачем?.. Да так... Ты, Биг-Буро, бывало, меня спрашивал, приду ли в тумане. За полбокалом... Не побоюсь? Как видишь. Пройтись захотелось после заката, мимо проходил...
- Ты получишь его, - ответил Буро сухо, тихо, - но не теперь.
"Скоро, - добавил про себя. - Ждать не заставлю. Странно, что технарь раньше не разобрался. Красноречивый взгляд... Разве можно, Биг-Фазан, так смотреть на чужую добычу? Привёл и забудь..." Буро рассердился. И не зван, и нагл, и не ждал от него.
- Меня, Биг-Буро, жажда не мучит... - Карат откровенно указал глазами за полог. - Понимаю, вторгся, и дело не моё... Но если вдруг тебе не принципиально... У него какие-то серьёзные долги? Особые? Если так, что если... Мы с тобой на двоих разделим?.. Поделись со мной теперь, прямо сейчас, а?.. И впоследствии я мог бы...
- ...мог бы - что?
- Хватит Буро! Я выполнил от и до твой заказ, имею право сказать! Если есть такая возможность... Я готов. Быть. В угодной тебе степени! Его поручителем!.. Всё!
Миндалины неудовольствием сощуренных глаз расширились. Наклонился вперёд, опалами украшенный, обруч короны... Буро вздрогнул от беззвучного смеха и махнул на него русаличьей, белой рукой... Иди-ка, шутник, иди, приятель, домой... Замахал на себя, в общем-то: не выпалить лишнего и не расцеловать! Этих гадов надо держать в строгости, на плавающей, но ощутимой дистанции. Ах, как приятно разок ошибиться в противоположную сторону! "Мрачный я стал, Бедовичек, мрачно мыслю... Даже стыдно как-то..."
- Биг-Пепельный-Фазан-в-Тумане! - тихо рассмеялся Буро. - Биг-Фазан, поставщик технарей! Не ко мне ли прибегают, впавшие в немилость у вас, за поручительством?! Не ко мне ли бегут от тебя?! Что-то перевернулось с ног на голову в рыночных делах? В мироздании?.. Или в твоём воображении... Скорей второе, а?.. Уходи и будь осторожен, не ту ночь ты выбрал, чтоб погулять. Изгнанник в гостях, а не в ловушке!.. Не видать мне вовеки сиянья Лакричной Аволь, сожри меня Троп, если лгу!
"Загадочные, замысловатые морские клятвы..." Карат поклонился, извинился, исчез... Ему было неловко, но намного легче. А Биг-Буро - небесно... Если б не предстоящее.
Бест измучился за короткое время его отсутствия. И в гостях он был, и в ловушке, одно другому не противоречит. Нетерпение, что изводило его, содержало, оказывается, немалую толику любопытства. Естественную и... Абсолютно! Недопустимую!.. Как признаться себе в таком... Может быть, косвенно? Он всегда поступал "как надо". И тут, разве нет?.. Он припомнил все свои нотации Мурене на тему экспериментов, необратимо меняющих экспериментатора. И подумал, что обгоняет её одним безумным прыжком. Что особенного вытворяла его взбалмошная, любимая, его милая подруга? Всего лишь купалась в море! Сотворила одну тень... А он?.. Ему было жутко тревожно, до лихорадки. И возмутительно интересно. И хорошо тут, в чужом, сыром шатре, почему-то... Почему? Причины на виду, всё складывается из малых капель. Буро умел замешать коктейль!.. На вкус и на запах... Для морока и против. Из дженераль, из связных Впечатлений, из оливок. Из морской и обычной воды. Из непобедимой Чистой Воды забвения... Какой потребуется!.. Запах, шорох рассыпавшихся, пересыпавшихся в тюфяке листьев... Наутилус запотевший снаружи, пустой. Кубик вяжущего льда, на языке дотаявший... Звонкая ясность мыслей...
Буро вернулся с пустыми руками, а Бест решил было, что ему "это" откуда-то принесли... Нет.
Заняв место справа от гостя, лицом ко входу, - "...надеюсь, больше никого черти не принесут!" - Буро снял артефакт с пирамидки. Пустым наутилусом утвердил её, чтоб сохранился свет... А с эмалевого "земного шара" снял "Морскую Звезду" - крышку... Снова тянул время, разливал, делил не поровну и философствовал вот о чём...
- Не похож на бокал? Тайничок... Ты и сейчас сомневаешься, Бест, я знаю... Проблема с "искушениями" с "провокациями", она в чём состоит?.. В невинности провокаторов... Меня невиновности, меня!.. Почему тогда оправдываюсь? Как виноватый!.. Проблема "подталкивания к..." - лично боящегося высоты проблема. Рухнувшего на дно!.. Легко доказать. Ну, сразу... "Меня запутали, принудили, заморочили!.." Кто угодно, это пробормотав, оправдает любой поступок одним махом, и остаётся чистеньким. Справедливо? Ни в коем случае. За твои руки чей-то язык не в ответе. Но это грубое доказательство. Есть иное... Одного моего друга, "раскаявшегося книжника", - ха-ха, бывают и такие! - возмущало что? Не то, что привлекает некоторых дуриков в запретных Впечатлениях и бесит всех нормальных людей, вроде нас тобой... Он не был из пьющих подобную бурду. Ему не повезло с библиотекой... Тематическая попалась! Весьма!.. Множество томов посвящались тому, как запретить переживания удовольствия! Да-да, что они незаконны! От еды, питья, морока сладкого... От прикосновений! Особенно - песен и танцев, да-да!.. От, не поверишь, я не обижусь, от удовольствия встретится и поболтать, языки почесать... Не веришь? Красиво одеться...
- А ведь это я знаю, Буро. Некоторые цвета могли носить правители, и никто больше... Пурпур... Рисунок хризантемы...
- А знаешь, что безо всяких чинов, юбка, к примеру, должна была закрывать, колено к примеру?.. Обязательно!..
- Это мо-ода!..
- Не-е-ет!.. Условие жизни! Свободного перемещения по земле!
- Ну-ну, выдумывай дальше!
- Дальше?.. Запросто! Юноши и девушки не вместе, не вперемешку! Нельзя - разговаривать, прикасаться, танцевать. Быть в той или иной одежде.
- Не понял... А значит, наоборот?..
- Наоборот ни в коем случае нельзя! Юноша поцеловавший юношу, если увидели это, мог быть казнён...
- А если дроида?! - запутавшись, наивно уточнил Бест.
- Ха-ха-ха, кого-кого?!
- Ой, я задумался! Это способ отличить дроида, у него сухие губы. Тёплые или холодные, но - сухие...
- Нет Впечатлений?..
- Ага, нет... Просто, знаешь ли, в небе... Встретив изгнанника, потеряшку, такого, кто не чирикает, а говорит... Носится кругами, очевидно вокруг места, где был эскиз... Единственный способ довести до сведения, сообщить ему хоть что-то, позвать на материк... Для начала элементарно остановить... Он не разговаривает и трудно понять поэтому, слышит ли, замечает ли тебя... Единственный способ - поцеловать. В глаза посмотреть, остановить немножечко... Даже лизнуть в губы - немножко чужой влаги, отсвет чужого Впечатления... А уже потом на земле, с нашими со всеми просмотрит, выпьет полные связные Впечатления. Услышит, выучит и относящиеся к содержимому слова... Общие встречи - Встречи ради Слов... Это работает!.. Но сначала только обнять, поцеловать, в губы лизнуть... Биг-Буро, но запреты как-то объяснялись?
- Конечно, с этого я и начал. Полная библиотека попыток обосновать! Обозначить степени паденья... Они были взаимосвязаны: полюбишь вкус, захочешь новых вкусов, позовёшь людей, сблизишься... О ужас, с ними уйдёшь, увлекут тебя на их, древнее, Мелоди...
- И? - спросил Бест, ожидая начала порочного.
- И там будешь петь и танцевать! Обнимать их в танце!
- И?..
- Нельзя!
- Почему?
- К примеру, перевожу на наш язык... Угостят тебя запретным. Или тем, чем я... А вдруг тебе понравится? Не тебе, а, ты понял, кому-то... Или на правое крыло заманят, где станешь хищником...
- Так своя голова нужна. Причём тут гедонизм, радость жизни?
- Попытка в корне отсечь.
- Но не испытывать Впечатлений, не пить воды, для нас - одно и тоже. Подозреваю, и для них - близкое состояние.
- Я согласен, наверняка. Но стремились отсечь, многие. "Не подходите к нам, с плодами, питьём, музыкой! Не смейте петь про то и про это! Ни рассказывать, ни показывать!" Не смейте быть прекрасными! Не смейте быть желанными! Не смейте быть ласковыми! Чтобы не подтолкнуть.
- Но, Биг-Буро подобный вздор не может быть обоснован и не нуждается в специальных опровержениях...
- Когда как, и смотря где... Если их много и они хотят отнять у тебя бокал или музыкальную трещотку... Или утопить твоего друга в Великом Море.
- Ты всё это не выдумал прямо сейчас?.. Нет, я знаю, Проклятие Дроидов мыслил сходно, ненавидел наслаждения... Но я считал его исключением. Казусом...
- Отнюдь... Хотя, на заре дроидской эры, да, казусом. Но долгие века это было нормой.
- Я счастлив, что я полудроид!
- Вот и друг мой так сказал!
- А более тонкое доказательство?
- Простое. Оно не действует, аргументы вообще редко действуют. Чем дольше живу, тем больше склоняюсь к мысли, что они не для примиренья врагов, а для удовольствия дружеских встреч... Аргумент: если искушения отсекать превентивно, как же быть с нейтральным? С нераскрытым? Если за листвой с чистым соком прячется пьянящий плод? Если под кожицей плода - морок? Выбросить, не попробовав? Если за поворотом угроза и под обложкой? Что уничтожать? Всё?.. Даже известное, признанное безопасным? Но и его надо прежде надкусить! Какое же оно "не искушающее"? Не узнаешь, со стороны глядя, что оно - это именно оно.
- Специальные люди нужны? Из чьих рук брать можно?..
- Ха-ха, ты догадлив! Не просто можно - нужно! Попробуй, не возьми! Власть, Бест, власть... Тома из библиотеки, о которых речь, вполне могли оказаться не чтением для интеллектуалов, не логическими упражнениями на досуге... А тем, что обязан прочесть и наизусть заучить каждый... И повторить без запинки, когда потребуют с него...
- Буро, сказочник ведь не лжец? Как наш Амиго?.. Я не буду делать вид, что каждому твоему слову!
- Как угодно, я и не выдумываю, и не поручусь. Я пересказываю. Целые системы существовали запретных поступков, нарядов, мелодий, артефактов... Провоцирующих. Якобы. Нечто. Агрессию якобы... Болезнь якобы, отравление... Ночь за ночью проводить на Мелоди в объятиях друга, это, Бест, вполне могли счесть за болезнь! Неизлечимую и заразную настолько, что лечили удавкой специальные, "незаражённые", "правильные" люди "неправильных, больных"!
- Всё Мелоди что ли?!
- Случалось, что и всё!
- Ну-ну... Биг-Буро, яды, конечно, реальность... Однако яд и оружие, это вещи отсекающие, препятствующие делать чего-то: руку поднять, голову, ходить, дышать, да. Но нет вещей, которые приказывают людям! Ни музыки, ни нарядов, ни даже запретных Впечатлений. Дроиды перестраховываются от одним им ведомых угроз, я считаю... Ни козьих плясок!.. Человек сам либо хочет прилипнуть к чему-то, либо нет.
- Я знаю... Но могу выступить и с другой стороны... Что значит: хочет? И не опасно ли некоторым пробовать? Некоторым опаснее, чем остальным.
- Биг-Буро, я сейчас где? Здесь, с тобой. Ответ понятен? Кто-то другой будет решать за человека, пробовать ли ему? Опасно ли ему? И что получится?.. Оливковый Рынок получится - зверинец связанных "братьев"... А "хочет" означает только одно, это его дело! Чувства - внутри? Желания - внутри? Пусть там и остаются, пусть каждый отвечает только за дела! И язык внутри рта, его со словами не выплёвывают, как ядовитый шип! Биг-Буро, слова - шум в кронах деревьев... Ему внимают для удовольствия. Кто хочет драться, грабить и душить, обойдётся вполне без слов! Ещё хуже - ему для затравки любые подойдут!
- Это так...
Очень жаль, что не нашлось свидетеля, слушателя их разговору! Оба сошлись в том, что декларировали, и оба при этом поступали в жизни образом, ну, едва ли не противоположным заявленному! Следили за словами, не отличали их от дел... Но и на услышанное не обижались: как шелест крон... Присутствуй тогда, скажем, Амарант с Римлянином, остался бы каждый при своём!
Бутон-биг-Надир покачивал в двух руках глубокую и мелкую части разделённой сферы. Дженераль распространял по шатру особый, непередаваемый запах. Вода... Казалось бы, вода... А так пахнут раскалённые, пустынные просторы. Возле полудня и не на границах, а там, откуда до тени, до деревца с тенью - часы и часы пути... Просторы безнадёжно открытые. И солнцу, и тебе. Не мёртвые, не безжизненные, нет... Насыщенные силой, прокалённые жаром сверх меры. Лишку, избыток... Пересечь суждено ли?.. Узнаешь, иди.
Крышку с Морской Звездой оставил себе, основную часть отдал Бесту. Голубая эмаль Великого Моря снаружи, чернота обсидиановых подземелий держала прозрачную магму внутри. Тяжесть. Поставить не на что. Такие бокалы, пей до дна. Дженераль дымился... Обрывки Впечатлений стремились предстать пред внутренним взором...
Бест дрогнул, любопытство улетучилось. Ждал чего-то... Соц-Цог? Это для разных вод.
Хозяин кивнул ободряюще:
- Попробуй, Бест. Это не сделает тебя чудовищем. Совсем чудовищем делает другое... Совсем другое, я хотел сказать...
"Огромна всё-таки разница, - подумал Буро, - на Южном днём с огнём таких не сыщешь... Ничего из себя не строит".
Бест кивнул. Заглянул, как в озеро..." В две руки взял... Тяжесть. И отпил.
Ну... Как полное погружение, без удара, без всплеска... Как если бы океан был наоборот - связным и тёплым... Медленно, жарко и тягуче... Пить приятней, чем нюхать! Запах дженераль тревожит.
Видны все детали. На змеев бассейн похоже. Но жар гонит вперёд. Дженераль крепко замешан на жажде. Всё нравится, всё значимо... И сохраняет интригу. Не даёт напиться до успокоения... Как если бы превосходное, огромное панно, стенную роспись разрезали на картинки размером с марку. И каждая до его величины раскрывается... Не охватить, но ничто, вроде, и не мешает... Подчёркнутая гармония не пускает... - и гонит вперёд. Целое видно... - и угадываемо. Кусочки не уступают ему - видны, и в чём-то предполагаемы, что-то недоговаривают они!..
Городская панорама чисто выметенной восточной улицы. Двухэтажные дома зазывают вывесками, фонариками и не только посетителей. Прекрасно... Это постоялые дома, чайные... Оживлённый, не захолустный город. Удивительная обувь: цок-цок! Прекрасно... В цветастых кимоно стайками семенят красавицы... Клетчатые кимоно вышагивают, за поясом - ножны... Прекрасно... Притягивает и гонит... Исподволь... Слабый, непрекращающийся ветер...
Небо уходит в закатный кисель, вишнёвый, черничный... Прекрасно... Рукав кимоно лёг на перила, прекрасно... Поворот. За углом, от шума уличного отгороженное, листвой укрыто гнездо... Прекрасно... "Все люди - коллекции? Что тут возразишь, Биг-Буро..." Бест не замечал, что, как и хозяин, покачивает бокал в руке по кругу, смотрит в обсидиановую черноту, словно там оно всё происходит...
Ставший магмой дженераль для Беста явно был коллекционер Впечатлений. Вдумчивый и не бедный. Чем уже тематика и шире разнообразие акцентов нерафинированного в её пределах, тем серьёзней коллекционер. Этот собирал маленькие садики и внутренние дворы. И он что-то свежее выпил перед смертью... Буро не забыл и туда бросить ледышку, Паж - полезный человек, ныряльщик... Отдельное Впечатление холодной, атласной лентой обвивало букет, проступая сквозь сюжеты. Аккуратные ручки складывают оригами. Сгиб, ещё... И пропадают...
На первых глотках Бест решил, что понял смысл "непередаваемого словами".
Нерафинированное Впечатление, если не являлся инвалидом или дроидом оставивший его, содержит отпечатки всех органов чувств. Плюс - его настроение. Мысли - не сохраняются, но отпечатано то, что испытывал, думая. Отношение к происходящему. Отстранённость от него.
Восходящие, собирая облачные эскизы, отбрасывают его в первую очередь. Зачем им в Собственном Мире чужое настроение? Связанное навсегда, к примеру, с силуэтами гор в недостижимой области Там. Они из каждого окна видны. И что, на них глядя, всегда одно и то же чувство испытывать? Каждый раз хотеть разрыдаться от плюща на балконной решётке? Глупость, конечно. А коллекционеры именно это и ценят в нерафинированном. Настроение же отдельное, пролившееся, собранное в дожде, оно плохо воспринимается, даже если недурно, непечально. Соскальзывает, длится мало.
В расплаве ача Бест видел ушедшие эпохи не только глазами оставившего Впечатление, но и глазами коллекционера, пившего его, видел дважды! Сквозь два увеличительных стекла... Настроения пересекались, сходились, как лучи в фокусе линзы. Подчёркивали. Обостряли до боли, щемящей тоски любования.
Кто-то смотрел на крутую дугу мостика над ручьём, который легко перешагнуть, по щиколотку глубиной, журчащим между булыжников... Всё условно... Прекрасно... Всё точно на своих местах. Два озера, под стать ему размерами соединяет ручей... Как же без мостика? Тогда и без озёр? Зачем они, маленькие, чтобы прямо от дверцы садовой к дому не пройти? Именно для этого. Прекрасно... Кто-то смотрел и был занят своими обычными мыслями. Не сегодня, прощаясь, махнёт она рукой с мостика... Но - завтра... А коллекционер, выпивший эту дугу, вскинутую над журчаньем, над кусочком неба в воде, он не отвлекался... Он, ставший дженераль, не существующий в насупившем для Беста моменте бытия, существовал в нём... И серебрящееся правое озерцо, и под ивами затенённое дальнее, что левей, и ветки, гладящие воду, он запивал первой, так долго первой, не достигающей рокового перевала за середину, ловчей тенью ача... Запивал, и каждая деталь для него - венец мироздания. Ножницами - и в раму. Можно не смотреть, где режешь, ошибиться нельзя... Не на что отвлечься, некуда больше идти... Вершина мира. Любой шаг - вниз... Зачем, куда... Ещё!.. "Честно, ну что за манера, наливать до половины!.." И тепло...
Не на что отвлечься, ага, но это же - Бест... Как и в змеевом бассейне, он, согревшись, успокоившись, немедля отвлёкся! Как зануда, да, выдалась свободная минута, и начал перебирать, чего не сделал, что сделал не так. За день, за сезон и вообще. Здесь упустил из виду, тут был невнимателен, с тем бестактен, и со всеми - недостаточно терпелив... Ещё кое к кому - слишком критичен, но это, почему-то не приходило в его голову!
А с кем был невнимателен? Да, собственно, с кем как раз-таки, с кем очень даже внимателен был! Чего-то не хватило, отсюда и чувство ущербности, недовольства. "К незнакомому человеку принёс старые споры Архи Сада, зачем? Лучше б спрашивал, лучше бы он вёл, а не мы... Такие послезакатные, ясные, как отжившие, уходящие глаза... Как будто он смотрел, смотрел в после-заката и... Поменялось местами: светло-карий, уходящий закат в глазницах, а человек - где-то там, в закате, свершившемся... Куда смотрит? На себя, на прошедшую жизнь?.. А каким пришёл Сури в Архи Сад? Это ж кому сказать, не поверят. И что? Всё легко исправили! Мурена, хулиганка, скульптор, да... У них у всех, избравших когда-то рыночную жизнь, есть в прошлом щербинка на судьбе. Им она представляется пропастью... Надо было о хозяине говорить, а не о нас. Прежде прозвища, "часовщик" имел ли имя? Что за имя?.. Что было до него?.."
Не все сады, дворики в магме просчитанные, приглаженные. Те, что Бесту сильней понравились, хозяйственные, естественны и просты. Согласовались с его настроем. Почти голая земля, сбрызнутая от пыли. Как у них, до первой посеянной травы. Никаких свиданий, ни красавиц. Циновки. Два старика в халатах. Одно чахлое деревцо. Чайник, пиалы. Книги. Запах фруктов оглушающий. Спелые, потому что, но поднос уже пуст...
"Он далёк от того, чем хочет казаться, Часовщик. И от места, где отгородил уголок... И от "автосоветчика"... И от коллекций своих игровых. Надо выворачивать наизнанку то, и то, и то... Что же получится? Человек, который желал бы домик подальше от толпы, но и гостей, и не ради игрушек? А ради чего? Получилось, что и всегда... Хищники, изгнанники, мы все мечтаем быть хозяевами Собственных Миров, и гостей принимать, предательства не опасаясь... Но всё же, ради чего?.. Если игры нужно понимать тоже наоборот? Значит - он ищет помощи?.."
Снова дворик. Печь... Хлебный запах. Бездна запахов во всех Впечатлениях. Полдень солнечный, руку на камень положил кто-то, чуть не обжёгся... И сквозняк... Прекрасно... Коллекция в дженераль ещё уже, чем казалась. Что ни дворик, то либо после заката, либо полдень и тянет сквозняком. Кто-то лежал на животе и листал, опять-таки книгу... "Этот человек к рукописному слову отвращения не испытывал! Книги почти везде, и заглянуть можно бы, но незнаком язык..." Строфы по четыре строки завитками разграничены... Дальше книги - кора дерева, тень ствола на стихах, спрятался от солнца. "Крона и корни, - подумал Бест, - вещи само собой разумеющиеся... Не удивительные. Момент ствола, уходящего в землю, поднимающегося из земли, вот священная тайна. В нём нет скрытой мощи корней, нет мимолётной, возрождающейся силы листвы... Переход, взаимосвязь. Память о неуловимом мгновении между "нет" и "вот!.." Между зерном и ростком. Великая тайна... О чём я?.. Как во сне: что-то понял, а проснёшься и рассказать не о чем. Новый дворик... Стааарый... Их закрытость прелестна..."
Всё чаще, обвивая жаркие, мелькало прохладное Впечатление оригами. Сколько времени прошло, Бест и не подозревал. На сколько Буро рассчитывал, столько и прошло!
Бест возвращался мысленно в затерянный меж игровых рядов дворик их мира, теперешнего. Обещал себе навестить хозяина в самое ближайшее время, и непременно в одиночестве. Ничего, будет искать и найдёт. Разберётся, свет не без добрых людей. Он должен понять, откуда берутся у живых людей такие неживые, ясные послезакатные глаза. Как окошка, как рама мира, но луча нет... Что там, в этом мире, пригласят ли его?.."
Среди изгнанников в Архи Саду и у Беста в его судьбе было мало действительно старых людей. Их мало вне миров, в принципе. А его тянуло к таким. Они Бесту интересней. Лелий был, посвятивший пещерным изгнанником, небесным бродяжкам всю свою жизнь, закончившуюся, и Бесту очень не хватало его. И ещё: Лелий был невероятно спокоен. Печать наличия Собственного Мира, надёжного убежища. Он излучал спокойствие. Бест тоже, но за собой этого не знал. Часовщик напомнил его... Бест хотел такого друга, уже считал его другом...
Холодное Впечатление стало связным, последовательно проявлялось. Перед чьими-то аккуратными ручками лежал глянцевый, белый лист...
Выпив свою часть давно, Буро наблюдал, ветра шум и вой слушал. Щелкал складным стаканчиком, раскрытым на конус, как бокал ача...
Руки во Впечатлении ловко приступили и быстро закончили остроносый бумажный самолётик. "Надо же, какое совпадение..." - успел подумать Бест.
Буро щёлкал стаканчиком...
Самолётик взмыл над маленьким садом, над озерцом, сделал пируэт... Тот, что Бест уже видел. Над водой, которую он уже видел...
От внутреннего зрения взгляд возвратился к полумраку сырого шатра... Чаша пустая. Руку свело. Буро щёлкнул стаканчиком. И покачал им в двух пальцах:
- Тебе не показалось.
Бест наклонил лицо над чёрным, пустым, мокрым дном, над изнанкой эмалевого, голубого мира и увидел себя там. Его бросило в дрожь. Рука не чувствует. И некуда положить.
- Можешь разбить её. Или отдать мне.
Забрал. Пальцы расцепил. Тент дрожал от порывов ветра, как Бест, с ног до головы.
- Не правда ли, великолепная, и по заслугам оценённая коллекция? Он был хороший человек... И ты узнал его, да?
- Биг-Буро, - сказал Бест, лязгнув зубами, - ведь ты же не... Ты не... Тридакна... Не лютая тень... Не бич с шипом, ты же...
- Узнал... Ну, вот и всё... Ты видел всё, что он, мой друг, между прочим, представлял собой. Ты понял глубже, чем возлюбленный понял бы, всё, что он чувствовал... Это - предел.
- Нет! Неправда!
Что на него будут кричать, Буро даже не сомневался...
- Что именно, Бест?
- Всё!.. Неправда!..
- Бест...
- Ни капли, о дроиды!.. Ни глотка, о дроиды!.. Дьявол, почему - эти!.. - лезут слова?! Ни секунды!.. Ни мгновения - не узнал, не понял, не видел!.. Там не было его, не было!.. Прекрасная?! Коллекция?! Да она не стоит одной секунды, одной улыбки живого человека!.. Биг-Буро, ну, ты же не идиот!.. Коллекция?! Пока пил, мне казалось - море... А где оно? Где небо, где облака, где берега? Как подойти к нему теперь?! Глубже?! Понял?! Океан высох, чтоб ты забрал из него крупинку соли?.. Ради этого?.. И я никогда, я же совсем никогда не увижу... Не смогу... Ну, ты же не идиот!.. Зачем?! Там нет его, не было! Нет человека! Там нечего понимать!.. Что?! Зачем?! Что я должен был понять?! Это - я понял!..
- Ни в каких Впечатлениях, - спокойно согласился Буро, - с роду не бывало никакого "его". Это ведь "его" Впечатления, они в нём, а не наоборот. А он, Бест, твоё Впечатление...
- Что?! Я должен был понять?!
- Что спрашивал. Что чувствую я, ача... Морское чудовище или неморское, или не чудовище... Что и ты: восхищение и печаль. Бест, мы не прикасаемся к другим. Когда любим и когда ненавидим. Даже когда целуем. Даже если умираем за них, для них, из-за них... Ради их спасения. Или ради их удовольствия... Даже когда выпиваем их жизнь. Не дано.
Бест стоял перед ним и жестикулировал одной живой рукой, а одну, болтающуюся как плеть, просвечивали огоньки дроидов, сбегая с плеча на пальцы.
- К чёрту твою философию! Почему?! Я спрашивал - почему?! Ты! Делаешь! Это!.. Почему?!
- Невозможно, Бест, разгадать вполне, кто, чем руководствуется и...
- Ты!.. Не кто-то, а ты!
- Когда как...
- Не когда-то! Скажи почему - в этот раз?!
- Этот раз начался очень давно, Бест... Потому что он устал... А я знал только один выход. Долгий, кружной путь... Заметь, туда же ведущий, куда все люди однажды приходят... Поэтому, в этот раз.
Бест замолчал. Оба слушали вой ветра, он словно за Буро выступил, подтверждал: да-да, мне ли не знать, что такое кружной путь, вокруг одного и того же, к одному и тому же...
- П-прости...
- За что?
- Я... Н-не ожидал... Но это неправильно?..
- Да что ты говоришь? Я в курсе, что это неправильно.
- Но зачем т-тогда?.. А...
Бест махнул рукой. Как только замолчал, расплав дженераль снова обжёг его, потёк, повторяясь, питая тело, вознося обрывки Впечатлений. Снова вспомнились послезакатные, прозрачные глаза... Горло перехватывает.
Очень древним жестом, то ли от привычек Восходящего всплывшим, то ли совсем с древности, закрывая не рот, а шею он стоял, покачиваясь, пытаясь подобрать слова... Они из горла, что ли должны изойти насквозь? Не поднявшись к губам, сухим от дженераль, а прямо в ладони из горла просочиться, на дроидском необщем выразить его тоску?.. Всё равно слов не нашлось...
Но он отомстил Буро тут же, не сходя с места. Неморское чудовище размышляло на два, на десять ходов вперёд. Насколько удачно оказалось представление? Достигло ли цели, и чем обернётся по большому счёту?.. А юный изгнанник - нет. Какие ходы, какие расчёты, какое будущее? Они, бездомные, возле каждой ночи на континенте стояли, как на краю... Трудно удержаться, не заглянуть... Не заглядывать и не помнить: там уже больше знакомых, чем тут рядом стоит... Переживший столько потерь, с дроидским драконом на груди, в бросовой одежде, и с титулом господствующего над первой расой, юный изгнанник, вскинулся, прежде чем уйти, снизу вверх потянулся к нему, к надежде... Идиотской, твёрдой и внезапной:
- Биг-Буро, это мистификация?.. Вы сговорились?..
Ача усмехнулся и закатил глаза...
Вскинув от горла руки, по-морскому, но не здороваясь, а прощаясь, Бест развернулся и пошёл. Так и не опустив их. Подняв выше. Лицом в полог, в пустые ряды, в песчаную утреннюю бурю...
Судьба предоставила ему место и время для горя, для прощания. Песчаную бурю. Небывалую и на памяти старожил. В двух шагах ничего не видно. Не слышно и голоса своего. Рыдай, проклинай, зови... Буро представить не мог, что там разыгралось за тентом. Потерял изгнанника, слишком сухо для превосходной морской чуткости. Разыскать, возможности нет...
Больше всего Бест напоминал стрелу компаса. Горели льдом и пламенем ладони, печатью первой расы. Он знал лишь направление. Он желал воочию убедиться... На самом деле: не знал, не желал, не думал вообще ничего. Хлопали тканевые тенты. Сливалось с бурей марево торговых шатров, они казались стоячими смерчами, воронкой вниз, протянутые до Собственных Миров, загодя умотавших домой хозяев. Носились по небу обрывки не устоявших тентов. Песок, мелкую рыночную пыль взметало, волнами гнало, позёмкой, обгоняющей фронта пыли. Мусор, обрывки, обломки швыряло, сбивало в кучи, раскидывало и вой - со всех сторон. Горячий, сотрясаемый дрожью, своих рыданий не слыша, Бест шёл в единственном направлении... Падал, оставался лежать под биением чьих-то шатров, бил их, упрекал, звал, дальше брёл...
Эскиза утраченного он так не оплакивал. Прорехи в рядах пещерных изгнанников, учившихся выживать, мужественно переносил. Оплакивал тех, первых - так же горько, и вот теперь... Застигнутый врасплох... Не ожидал. Не знал, что теряет будущее. Для Беста оно уже наступало, уже было, как полоса рассветная. А оказалось, что - нет. Не будет рассвета.
Часовщик, старый друг и собутыльник Буро и сам выпил с ним не одну чашу дженераль, так что Бесту и впрямь досталось нечто особенное. И, так подумать, Часовщик вместе с Буро предал его, предал несостоявшееся будущее. Передавая с Бестом знак, приглашение, Буро выполнял, попутно со своей задумкой, и его, Часовщика давнишнюю просьбу: знать кто. Увидеть хоть раз этого человека...
Давшая время горю, судьба дала, и вынырнуть из него, из самой глубокой впадины, не раньше, но как всегда... Пришёл. Безошибочный компас... С деревянным шорохом смешан шелест полос зеркальных, удержалось заграждение... Лупило его, не пускало. Бест упал насквозь, под смутным силуэтом дерева за бушующей пылью. Упал руками вперёд, в воду. Мелко, совсем мелко... Размокший листок белеет на дне. Мысли горя кончились, осталось чистое горе, шквал. Как бьётся, как рыдает, не видел со стороны. "Зачем же ты?! Зачем ты?.. Прощай..."
Чёрт дёрнул через шатёр возвращаться! Разбогател, мест навыкупал... Понаставил шатров, идиот предусмотрительный!.. По разным углам Южного. Шатайся, шайтан!.. От рамы по прямой давно бы пришёл, чёрт, чёрт!.. Споткнулся, чёрт!
Одежда сливалась с пылью до неразличимости. А лицо шевелило губами:
- Мы где-то знакомы?
- Не помню... - ответил мёртвый Бест.
- Вряд ли. Тварей всех родов повидал, чудес - никогда.
За три фразы наглотались пыли.
- Чудес?..
- Впервые вижу человека, которому хуже, чем мне.
- Ты мастер жаловаться. Но так сейчас мог бы сказать кто угодно. Как видишь, - Бест слабо улыбнулся, - я тоже мастер...
- Позволь, угадаю. На Южном погиб твой друг.
- Угадал. Теперь я...
- Не старайся, не выйдет. Ну и буря... Незнакомец, я родом отсюда, но и я заблудился. Хотя... Судя по занавескам...
- Выведи меня, - сказал полуживой Бест.
- Хорошо.
Бест закрыл глаза... - и от воды отвернулся. Густав взял его за плечо, так пошли. Вначале, как с поводырём, как Олив с раненым. После - рядом.
Выйдя на пустые, завывающие центральные ряды, Густав махнул рукой:
- Теперь прямо. Проводить?
- Будь счастлив.
Ага... Густав направлялся к Буро.