Такой вполне себе прекрасный вечер -
полнеба в ярком таборе огня.
И может потому очеловечен
стакан портвейна супротив меня.
А с кем ещё поговоришь? "Брателло,
объединим усилия, братан?"
Передо мною дружеское тело -
гранёный по классически стакан.
И "ай-нэ-нэ!" из табора заката
и поцелуй в стеклянные уста
и русский плач:"Душа не виновата.
Душа моя невинна и пуста,
ей хочется цыганить в небе ярком.
Когда я освинею, корешок,
пусть будет ей - придурошной - подарком
весь блеск небесный, весь цыганский шёлк."
Наверное, Снежный
Тёплая вечность одета в тулуп.
Снежный карман. Как уютно в кармане.
Узкая улочка. Ф. Сологуб
вот на такой персонажей тиранил.
Жили да были. Какой нынче век?
Я не отвечу. Наверное, Снежный.
Всё обусловлено тяжестью век:
ртутное сердце, свинцовая нежность.
Я им завидую. Что-то не так.
Сорокалетняя, блин, одиссея
вывела в дамки больной полумрак,
где персонажи надолго косеют,
бродят и бредят, уходят во мглу,
в снежный карман. Как уютно в кармане.
Плыл и приплыл. И фонарь на углу
зимней тоскою меня протаранил.
Намного тоньше
Возможно, так, возможно, что иначе,
но разницы, в итоге, никакой:
немолодая девушка заплачет,
не зная, что накликала покой,
как будто ты уже сидишь в вагоне,
разносит чай услужливый Харон,
на каждом пролетающем перроне
обилие осадков и ворон.
И это всё намного тоньше грусти,
спокойная смертельная тоска.
Случается, и Чехова попустит
Ответственный за участь волоска.