Уж менестрель со струн стряхнул пригоршню нот…
Солового коня, вскользь потрепав по холке,
Пустить пастись на двор, пусть ноги разомнет.
Да только вот беда, бесчинствуют соседи.
Покоя не дает им луг мой заливной:
И этак, мол, и так, но все ж-таки, миледи,
На кой вам хрен земля, век вековать одной?
Баронишка с реки, лядащий, вечно пьяный,
С охоты норовит заехать невзначай.
Нет бы себя спросить, с какой-такой осанны
Мне этакую дичь пристало привечать?
А тот, кто всем хорош, в иные Палестины
Подался год тому из нашего угла…
Ох, как бы я с ноги и разом все святыни,
Каб этим, да вернуть домой его могла!
Когда пуста постель, не развлекают слуги.
И старого шута сморил над кубком сон.
С волками, в унисон, подпела б долгой вьюге,
Которую несет, кажись, со всех сторон…
Все, сетовать хорош! Пора и луг проведать.
Пусть рявкнет тетивой мой старый арбалет.
Ну что же, налетай, кто хочет сталь отведать!
…Лишь с дерева труха и тишина в ответ…
Тогда по склону вниз неторопливым скоком –
Здесь под замшелый мост, смеясь, ручей течет.
А на перчатке сник в дремоте ловчий сокол,
До пестрого плеча повесив клобучок…
Ревет дракон огня, беснуется в камине,
И толстый камень стен потеет, как стекло.
Ну, что же, наконец, в незнамой Палестине?
Надеюсь, хоть тебе там сухо и тепло…