- Дима! Иди обедать! - это жена зовёт.
Тащусь в дом. Дом сильно сказано, так – строение в один этаж плюс мансарда.
Собственное гнездо за городом стали планировать, когда дни рождения перестали доставлять радость безоблачного бытия. В такие моменты, возраст осторожно стал поторапливать исполнить три жизненные заповеди: вырастить ребёнка, построить дом и, конечно, посадить дерево. Первый пункт программы стартовал двадцать пять лет назад - тут всё в порядке, даже внучка в мае появилась. Этот факт подхлестнул нас собраться, дабы исполнить программу полностью. В родном Питере сунулись в агентство недвижимости, их нынче, как грибов по осени. Затем было несколько просмотров и вот остановились на этом садоводстве в Ландышевке. Резоны были следующие: рядом большая вода, живописные места, отгороженный пока ещё крепким забором участок, домишко из двух комнат (мансарда для летних гостей), закуток с биотуалетом и мощная печка. Правда, далеко от Санкт-Петербурга, зато Выборг рядом, всего-то двадцать километров по Приморскому шоссе, а главное уложились в не ахти какой бюджет.
Остаток денег пошёл на благоустройство. Еще пара месяцев и можно приглашать невестку с внучкой - уж бабушка с дедушкой постараются! Пока ел, чего-то вдруг вспомнилась встреча с председателем СНТ, так нынче обзывают садоводство. Глава оказался этаким образчиком делового человека, осознавшего за годы правления, какие финансовые возможности можно извлечь из покорного садоводческого стада. В СНТ «Ландышевка» около трёхсот дворов и всем чего-то нужно, каждому помоги, оформи, достань. Да, Бог с этим барыгой, а вот запомнился наш диалог. Крутится, понимаешь в голове, отвлекает от повседневной рутины. В тот день встретились с прежним владельцем в правлении. Переоформляли книжку садовода и утрясали прочие моменты, председатель вдруг заметил:
- Значит новый товарищ у нас. Не кладоискатель, Дмитрий Сергеевич?
- Да как-то нет, возраст мешает, скоро на покой. Причём тут клады?
- У нас все кладоискатели. На вашем участке когда-то располагался дом егеря Бута. Обратили внимание на остатки фундамента. Это охотника и друга Георгия Олейникова, не слышали о таком? Эх, питерские! Это наша гордость. Тут ведь усадьба Нобилей стояла – роскошный особняк вдовы Эдлы Нобель.
Слушал, а про себя думал – на кой ляд ты мне это рассказываешь? Оказывается, действительно, всё непросто. С началом советско-финской войны, хозяева переехали в Швецию. Перед отступлением финны взорвали усадьбу и порушили часть построек. Тут оказывается ещё и конюшни шикарные стояли, школа, деревня, да вот этот дом егеря. Когда пришли наши войска, кто-то из местных под русскую водку растрепал, что Нобили спрятали часть семейных сокровищ где-то на территории. Якобы передали егерю, тот и схоронил.
- Всё перерыли, сперва наши сапёры, позже кладоискатели всякие. Нынче приезжают с импортными сканерами. Да где искать-то, усадьба больше тысячи гектар занимала.
Я спросил тогда:
- А мне-то чем повезло? У меня, что ли клад, на участке?
- Не исключено, ищи. Вон, Николай Фёдорович, - и председатель усмешливо посмотрел на бывшего хозяина, - весь участок перерыл, да без толку – теперь вам городским продал. Мало ли, найдёшь, со мной не забудь поделиться, ха-ха.
Сейчас, уплетая котлеты с картошкой, вспомнился тот разговор, особенно панибратская концовка. Клад не искал – заняться больше нечем? Допил квас под домашнюю плюшку и потащился на участок; клад, то пища для фантазий, а работа не ждёт - проза жизни.
- Дима, надо сарай подправить, не забыл про дрова?
И точно, ведь заказал машину дров из Выборга, а задняя стенка ветхого сарая требовала подновления. Ну, это без проблем – молоток, гвозди, руки. Обрезки собирал в кучу с целью сжечь мусор и забыть. Вот только яму вырыть придется, а там всё и подпалить иначе разнесёт ветер огонь по участку, бед не оберёшься. Позже можно сюда и дерево посадить (всё по программе). Воткнул лопату рядышком с сохранившимся фундаментом и процесс пошёл. Вот тут всё и началось.
Когда опустился примерно на полметра и собрался вылезать, остриё ткнулось во что-то. Звук явно не от столкновения железа с камнем, другой – загадочный, глухой, от полого предмета. Встал на колени и кинулся разгребать не оттаявший грунт. Наконец извлёк на свет небольшой футляр или кофр. Сердце стучало, в голове крутилось: неужели?! Когда очистил землю, уже нетрудно было догадаться, что держу в руках бакелитовый футляр из под бинокля. Крепления проржавели, зато крышка в месте соединения была залита какой-то массой, скорей всего смолой. Встряхнул, внутри что-то глухо, не металлически постучало. Скорее в дом.
- Светка, смотри, что нашёл на участке! – Жена недоуменно посмотрела на меня.
- И что это? – вопрос, застигнутой врасплох женщины.
- Пока сам не знаю. Копал яму для костра и вот обнаружил. Внутри что-то есть, надо только обжечь и удалить смолу. Вот тебе и егерь Бут! Бут – баламут!
- Какой Бут? Дима, что происходит?
- Сейчас, сейчас. Где зажигалка?
Я метался, искал зажигалку, потом вспомнил про паяльную лампу. Принес её из сарая, подкачал и зажёг. Осторожно повёл по шву, вар потёк, ещё немного я смог расчистить плотно подогнанные края крышки и корпуса. Отжал ножом ржавую застёжку, поддел шов и аккуратно раздвинул створки загадочного кофра. Вот он, момент истины. Мы склонились над таинственной находкой.
Вместо блеска алмазов и золота, контейнер явил три сложенных листа плотной бумаги, перетянутых крест накрест шёлковой ниткой. Аккуратно развернул каждый. В изолированном от внешней среды пространстве, бумага прекрасно сохранилась. Тексты озадачили.
- Света, вроде немецкий язык? Переведи.
- Нет, это шведский, тут я ничего не понимаю – скандинавская группа. Надо в бюро переводов отдать, как думаешь?
- Нет, поеду в город, попробую перевести сам. У меня в ноутбуке пиратская программа-переводчик. Там сорок языков заложено и шведский наверняка.
Я вернулся на участок интереса ради, поковырялся в земле – авось ещё чего нарою? Конечно ничего не нашёл, но червячок кладоискательства шевельнулся и ожил. Пока перетаскивал хворост и укладывал в яму, подарившую загадочную находку, пока поджигал обрезки, лихорадочно думал о документах, да прокручивал ситуацию. Подумалось, а не приобрести ли металлоискатель и прочесать территорию? А где купить? А сколько стоит? А что делать, нежели нарою чего? Но сперва нужно прочитать письма Бута. Почему-то я уже не сомневался в принадлежности бакелитового тайника неведомому егерю из прошлого.
На следующий день засобирался в дорогу. Жену оставил на хозяйстве. Завёл «Ваньку» - исполнительного железного друга, нареченного по паспорту «Форд фокус» и подгоняемый азартом, рванул в Питер.
Дома началась воистину титаническая работа. Первый документ, с гербовой печатью, был отпечатан на пишущей машинке и особых проблем не вызвал. Достаточно было отсканировать лист добротной плотной бумаги в текстовом редакторе Adobe Reader, а затем пропустить через программу «промт», чтобы получить внятный русский перевод. И вот, как это выглядело:
«Сертификат соответствия.
Мною осмотрена российская монета достоинством 5 рублей. Монета предоставлена господином Георгом Олейниковым для подтверждения подлинности.
Монета изучена, взвешена, измерена, а также взята проба на содержание золота.
Данный экземпляр отчеканен на Санкт-Петербургском монетном дворе в 1907 году. Вес: 4,3 грамма. Метал: золото 900 пробы, содержание чистого металла 3,87 гр. Диаметр: 18,5 мм. Гурт: узорный. После проведённого исследования, уверенно подтверждаю её подлинность. Руководствуясь описями и каталогами минцкабинета в Вене, кабинета медалей в Париже, коллекции Британского музея в Лондоне, Эрмитажа в Петербурге и минцкабинета в Берлине, можно со всей ответственностью заявить, что представленный экземпляр, является исторической ценностью и предметом коллекционирования. Г-н Эрик Линдберг, гравёр Королевского Монетного двора.
Стокгольм, Швеция. 1935»
А вот дальше, мне пришлось забивать шведские каракули в окошко переводчика с двух рукописных документов, причем заполненными явно разными подчерками. Это надо сказать, ещё та работёнка! В итоге, передо мной лежали уже три перевода, сложившимися в удивительную историю, много прояснившими, но оставляющими главный вопрос открытым. Приводить дословно не буду, перескажу своими словами. Из бумаг явствовало, что в далёком 1937 году, господин Георг Олейников преподнёс в дар своему другу Готлибу Буту золотой пятирублёвик. Как было отмечено в письме «в знак долголетней дружбы и особого уважения». Олейников поясняет, что монета передана егерю с разрешения своей жены Марты Олейниковой, дочери вдовы Людвига Нобеля. Можно предположить, что монета принадлежала этой Марте, а учитывая её родство с личностью, известной всему миру, как-то не вызывает вопросов появление дорогой и редкой монеты в семье Нобилей.
Самое интересное оказалось в третьем документе, который составил сам Бут. Смысл сводился к следующему: монета сохранена и предназначена потомкам «прекрасных и милых людей, с коими довелось много лет дружить и сотрудничать». Ссылаясь на непростые времена, Бут оставляет «драгоценности (!) в земле и пусть они отлежаться до лучших времен, когда с благословенных финских земель уйдёт война». Егерь так же отмечал свою преданность и готовность оказать помощь вдове (?) Марте и при первой возможности откопать фамильную ценность и вернуть её в семью Нобилей. Письмо датировалось октябрём 1940 года, тут память услужливо осветила разговор с председателем.
Я сидел обалдевший перед тремя текстами, не переставая, задавал себе вопрос – а где же сам пятирублёвик? А драгоценности, ведь перевод со шведского «smycken» обозначен как множественное число, в отличие от «juvel» - драгоценность. Решил разобраться в хитросплетениях чужого языка, порылся в интернете, и выяснилось, что врёт переводчик – оба слова могут читаться в единственном числе, а значит, речь идёт о злополучной монете невидимке. Тут меня осенило – ищи в футляре! Как сразу не дошло? Бакелитовый кейс я захватил с собой в город, но оставил в машине. Надо срочно вернуться в гараж, обнюхать, обстучать, разобрать! Припрыжку, почти бегом преодолел расстояние в полтора километра. Отомкнул дверь гаража, зажёг свет и открыл багажник машины. Вот он побитый временем, зелёно-черный артефакт, пролежавший в земле свыше семидесяти лет.
Встряхнул – тишина. Стал изучать конструкцию короба, где тут можно утаить золотой кружочек диаметром меньше нынешнего российского рубля. На внутренней стороне крышки двумя заклёпками держалась хорошо сохранившаяся кожаная нашлёпка. Она должна была прижимать окуляры бинокля, который стоял враспор, упираясь объективами в два выступа, также с подложенной кожей. Где же ты моя монеточка, куда тебя спрятал господин Бут? Кожа прилипла намертво, нашёл в инструментах стамеску и аккуратно стал её сдирать. И вот показался кусочек ткани, похожий на перкаль, я потянул и вытащил на свет плотный четырехугольник в котором на ощупь прощупывался круглый диск. Еще усилие и глазам предстал профиль императора Николая Второго оттиснутый в благородном металле. Надпись гласила: «Б. М. НИКОЛАЙ II ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОСС». На реверсе красовался царский двуглавый орёл, номинал и год выпуска – 1907!
Волшебный бакелитовый ларец егеря преподнес ещё сюрприз: под кожаными выступами-упорами оказались полости, в которых расположились матерчатые колбаски. Я сразу вспомнил – в такие кассиры заворачивали денежную мелочь, но только в бумагу. Извлечь смог лишь обломав пассатижами стойки упоров. Когда освободил содержание от обёртки, в руках казались тридцать монет достоинством десять крон и дата – 1895. Примечательно, что вес и цвет металла не оставляли сомнения – и тут золото! Дыхание перехватило, вот так подфартило! Узнать бы стоимость, впрочем, и так ясно – золото со временем лишь дорожает, а ведь клад имеет ещё и нумизматическую ценность.
От волнения начал метаться по гаражу, тут вспомнил про канистру «левой» водки, которую приобрёл по случаю за небольшие деньги и заливал в бачок стеклоомывателя. Сейчас требовалось использовать алкоголь по прямому назначению. Выклянчил у дежурного по стоянке кусочек хлеба с сыром, стакан и решительно принял норму грамм сто, не меньше. Мандраж начал проходить. Остальные заботы отошли на второй план, главное сейчас определиться с дальнейшими действиями. Бабло - есть главнейшее составляющее нашего бытия, что бы там не говорили идеалисты.
Итак: порыться в Интернете и выяснить на нумизматических форумах стоимость найденных монет. Вторым пунктом определиться, причём с минимальным риском (золото всё-таки), как одни деньги перевести в другие. Поискать родственников Бута и Олейникова - бумаги из кофра просто так не передашь, тайна будет открыта. Что ещё? А хрен его знает, не каждый день становишься обладателем нумизматического антиквара такой ценности – неведомое страшит и заставляет действовать осторожно. Пока энергично шагал домой, внезапно осознал - мир изменился. Пригревает весеннее солнышко, как-то по-особому лаская разгорячённое лицо. Навстречу попадаются приветливые люди, сверкающие автомобили рассекают, шурша зимними покрышками, природа просыпается, слышу пение птиц – эйфория. Жизнь прекрасна!
Забиваю в окошко поисковика - «золото 5 рублей 1907 года». То, что поведал вездесущий Интернет повергло в шок, Господи, это величайшая благость или тяжёлое испытание?
«В августе 1907 года в лагере Лейб-гвардии Конного полка под Санкт-Петербургом был заложен фундамент церкви св. Ольги. На торжестве присутствовали Николай II, императрица Александра Федоровна и великая княжна Ольга Николаевна, в память рождения которой сооружалась церковь. В основание храма положили сто золотых пятирублевых монет – в честь столетия участия полка в битве с войсками Наполеона под Фридландом. От обычных пятирублевок они не отличались ничем, кроме даты – в 1907 году золотые «пятерки» не чеканились для обращения. Оставшиеся от спецтиража девять монет были розданы участникам церемонии. Время от времени эти золотые монеты появляются на аукционах. В минувшем марте 2011 года на торгах аукционного дома «Александр» 5 рублей 1907 года «ушли» за 4,35 млн. рублей. Для сравнения: в октябре 2006 года «Монеты и медали» продали такую же пятирублевку за 2,7 млн рублей».
Мама дорогая! Это я держу в руках состояние свыше 100 тысяч долларов! А нынче апрель тринадцатого года, значит ещё дороже! Осталось узнать, что представляют тридцать золотых? Покопавшись в Инете, и тут нашёл развернутую информацию: золотые десять крон с профилем шведского короля Оскара II, чекана 1985 года, оценивались клубом нумизматов свыше 11000 рублей, в совокупности свыше трёхсот тысяч. Я отвалился от экрана монитора – и что мне с этим всем делать?
Наконец, очнулся, затем полез в ящик стола и стал искать старую записную книжку. Мне нужен был телефон старинного приятеля, нумизмата Юры Портнягина. Когда-то в начале лихих девяностых, на ПМЖ уезжал один мой знакомый, тогда я приобрёл у него несколько альбомов с монетами. Эмигрант просил недорого, как отказать хорошему человеку? Став обладателем чужой коллекции, я пристрастился к нумизматике, начал посещать клуб коллекционеров, а также толкучку в центральном парке культуры и отдыха имени С. М. Кирова. Ленинградцы обзывают этот старинный парк - «цыпкой», от аббревиатуры ЦПКО. Там и встретил Юрку, парня из моего детства, с которым в шестнадцать лет распивали портвейн и вместе поступали в училище на токаря универсала. В то время, что я пополнял тематическую коллекцию монет, часто общался с коллегой. Портнягин был в нумизматике дока, консультировал, помогал с приобретениями и обменами. Затем моё увлечение поутихло, часть коллекции продал оптом, а оставшиеся коробки и альбом пылились на антресолях. После сегодняшнего стресса, воспоминания о тех днях всколыхнулись и приобрели особый оттенок. Я вновь нумизмат, а ни какой-нибудь замухрышка-любитель, ого я теперь вам всем покажу!
Номер телефона, наконец, отыскался - главное чтобы существовал ныне, ведь прошло почти двадцать лет. Юра снял трубку не сразу, заставив понервничать, неужто поменял абонентский номер?
- Привет, Юрка, это Димка Петрушевский из нашего прошлого! Узнал!?
- Какой Димка? А-а-а, Димон! Ты что ли!? Бляха-муха откуда ты взялся?
- Я же говорю: из прошлого. Как поживаешь?
Мы трещали ещё минут десять, пока я не перешёл к главному:
- Слушай, ты нумизматику свою не бросил? Меняешь французские луидоры на римские денарии?
- Ну, ты и ляпнул – разные эпохи, Франция - средневековье и золото, Рим – античка и серебро. Дилетант!
- Всё понял! Значит ты в теме? Когда можем встретиться? Обмоем встречу и поговорим, как раз по твоему монетному профилю.
Встретились у меня дома – Светка на даче, предупреждена. Приготовил закуску, бухалово. После первых возлияний и общих вопросов, я решил открыться. Как никак, Юрку знал тысячу лет, этот не подставит, не сдаст. Опять же коммерческий резон старому товарищу обозначу.
- Ну, что за разговор, не томи?
Я, загадочно подмигнув - мол жди, расстелил полотенце и вывалил перед ним сокровища Бута. Портнягин, ахнул и принялся изучать монеты. Под пыхтение и ничего не значащие реплики, нумизмат вертел и рассматривал моё богатство. Затем потянулся к своей сумке, достал лупу с подсветкой и пузырек с кислотой. Поковырялся с золотыми монетами, уделив основное внимание пятирублёвику, затем отвалился на спинку стула и выдохнул:
- Наливай, – и после паузы на опрокидывания в себя алкоголя и закуски, продолжил, - монеты подлинные. А теперь колись, откуда золотишко?
Я рассказал всю историю, присовокупив давние пассажи председателя и выложив распечатанные переводы Олейникова - Бута.
- Да, почти сказка – мечта кладоискателя. Кстати, в ваших краях, а точнее в Выборге, до сих пор ищут золото тамплиеров. И что будешь теперь делать?
- А для чего я тебя и разыскал? Монеты мне не нужны, а их денежный эквивалент очень даже ко двору. Смущает этический момент – клад предназначен потомкам, это воля Бута. По идее, надо разыскать родственников и торжественно вручить – пользуйтесь на здоровье, а самому всю жизнь испытывать моральное удовлетворение? Надо реализовать по-умному. Поможешь, тебе процент обеспечен. А вот письма можно вернуть, но без денежного наполнения. Что скажешь?
- Ты о чём, Дима? Клад нашёл и волен распоряжаться им на своё усмотрение. Документы оставь себе и лучше их не светить. Что касается реализации - за шведов я сам готов выложить тебе четверть миллиона. Дальше мои проблемы. А вот с пятёркой не всё просто. Монета мегараритет. Такие вещи следует выставлять на аукцион. Это хлопотно и стрёмно: нужно заказывать экспертизу, объяснять историю. Они, конечно, гарантируют тайну персональных данных, но это для широкой публики, а при заключении договора о тебе кому нужно узнают. Кстати аукцион берет комиссию в тринадцать процентов, в твоём случае возможно и меньше, поскольку крупный лот, но не факт. Продашь ты свою монету, скажем за три «лимона», отстегни организаторам триста девяносто тысяч. Заплати банку за перевод и открытие счёта, заплати государству ещё 1тринадцать процентов налог на прибыль. Другой вариант – скупочная цена за прямые деньги. Продавец и покупатель: твой товар – мои деньги.
- Мне больше подходит второй вариант, я светиться не хочу. А сколько я потеряю?
Портнягин заулыбался:
- Тут начинается самое интересное. Конечно, потеряешь, зато без геморроя и хлопот. Сначала надо твой раритет оценить. Сфотографировать и показать людям, а там уже посмотреть. У тебя интернет работает?
Мы дернули с Юрой ещё по одной рюмке и стали искать в Сети нужную информацию. Через полчаса мы уже знали, что монета впервые появилась на швейцарском аукционе в 1939 году, но по каким-то причинам торги не состоялись. После войны, начиная с 1977 года, царский пятирублёвик выставлялся семь раз на аукционах Швейцарии, Великобритании, Германии и России. Последний проход (продажа) составил 5500000 рублей. Случилось это совсем недавно 18 ноября 2012 года на аукционном доме «Империя» в Москве. Попутно наткнулись на сувенирные новоделы, которые штампуют из бронзы и продают по 250 рублей. Во, дожили! Жалко пять «лимонов» - довольствуйся малым и тешь своё самолюбие.
Ещё я рассказал Портнягину о том, что вычитал про торжественно заложенные в фундамент церкви княгини Ольги сто монет и раздаренных девяти оставшихся.
- Юр, слушай, а те самые сто монет, что заложили в фундамент, не могли растащить черные копатели?
- Конечно растащили, только не кладоискатели. Я эту историю слышал, ребята специально ездили под Красное Село – церкви и след простыл. После революции храм снесли, в 1922 году работали специальные комиссии по изъятию церковных ценностей. Про закладку все петербургские газеты трубили и конечно большевички знали по ценности в фундаменте. Изъяли, описали и отправили в Гохран, там и лежат до сих пор, а кто проверит?
- Но ведь в земле монеты могли покорёжиться, поцарапаться? А тут пишут состояние «пруф», то есть улучшенное зеркальное качество.
- Во-первых денежку закладывали в капсулах, например, четыре капсулы в каждую опору. Во-вторых, кабы все монеты гуляли по миру, цена их была значительно ниже. А в твоём случае, это одна из девяти подаренных царём. Может сын Нобеля присутствовал, может, кто из родственников, хрен его знает.
Затем Юра сфотографировал монеты, одну золотую крону взял себе, оставив залог в десять тысяч. Обменялись номерами мобильных телефонов и договорились созвониться в ближайшее время. Портнягин выпил со мной на дорожку и засобирался. Я вернулся на кухню, убрал пепельницу и вспомнил, как в семидесятые, после занятий в «путяге», дрались с петроградской гопотой. Местные частенько задирали учащихся ПТУ, не хотели видеть в нас будущий рабочий класс. Как длинный и тощий «Портняга» ругался за разбитые очки, спрятанные перед потасовкой в карман, но попавшие под чей-то кулак. Как возбуждённые мы пили пиво, обсуждали свои победы и промахи в ничего не значащей сшибке. Да, были времена – воспоминания молодости в преклонные годы частенько преследуют меня…
Юрка позвонил через неделю и застал меня на даче. К тому времени, я подробно рассказал жене об итогах своих исследований. Как ни странно, супруга не поддержала мой оптимистический настрой, грядущее значительное финансовое пополнение семейного бюджета её явно не вдохновило:
- Ой, не нравится мне всё это, опасно, лучше сдай всё в музей какой-нибудь, дадут проценты по закону и ладно. А все эти твои знакомые, подпольные обмены до добра не доведут.
- И что вы бабы все такие пугливые? Деньги в руки идут, подфартило, можно сказать…
Тут Светлана неожиданно напряглась:
- Это, какие все бабы, а?
- Да, ладно, так к слову, - я смутился, уже жалея, что начал этот разговор, - в активе десять тысяч от одной монеты. Юрка выкупит остальные кроны, а там посмотрим, что делать с главным бонусом. Я возвращаюсь в город, у Портнягина хорошие новости и не спорь, пожалуйста.
В городе встретились у меня на квартире. Партнёр-нумизмат небрежно бросил на стол пачку пятитысячных купюр, перетянутых резинкой:
- Здесь двести сорок штук, как договаривались. Гони моих «шведов». Пятёрку должны взять – я договорился. Тебе – два миллиона, что скажешь?
Я растерялся, взял упаковку. Такая пачка денег не каждый день отягощает ладонь, а вдогонку тебе сулят в разы большую сумму. От волнения в голове всё смешалось. Ай, чего рядиться и строить из себя крутого барыгу:
- Согласен! Когда и как? Но монету вперёд не отдам.
- Вперёд и не надо. Там, где её приобретают, наш гонорар отдадут как стопроцентную оплату на доверии, затем я предъявлю монету. Я сказал, что пятирублёвик будет при мне, но я хитрый. Будешь ждать меня в машине, я вынесу деньги, вот тогда и передашь раритет, отнесу, пусть проверяет. Тут проблем не будет, это подлинник, вне всякого сомнения. Не мандражируй, там человек свой, надёжный. Я предполагаю, что монету он выставит на торгах в Кюнкере и получит свой куш, но это уже не наше дело.
- Где выставит?
- На аукционном доме Фритца Кюнкера в Германии – крупнейшем в мире. Серьёзные деньги, серьёзные клиенты, твою монету если заявят, то только в Берлине – вещь!
Юркиного звонка я так и не дождался, зато через несколько дней незнакомый голос поверг меня в смятение. Звонили из управления МВД РФ по Всеволожскому району Ленобласти. Представившись следователем Сарычевым, мужчина вежливо поинтересовался знаком ли я с Портнягиным Юрием Алексеевичем? На мой утвердительный ответ, последовало вежливое, но терпящее отказа приглашение. Оговорили дату и время, тут я не выдержал и озвучил стандартное «А что случилось?».
- Случилось, - ответил голос на другом конце, - обнаружен труп Портнягина, мне надо взять свидетельские показания.
Внутри всё обмерло, чувствовала моя благоверная – что-то случиться! Я начал лихорадочно прокручивать своё место в этой ситуации. Да, знаю. Много лет не виделись. Недавно пересеклись и пару раз встречались. Выпили, поболтали и так далее, естественно, упуская мою инициативу и повод. К волнению от встречи с должностным лицом и ужаса от услышанного, прибавился страх за свою шкуру.
Адвокат не понадобился. После длительного и обстоятельного разговора в кабинете у следака, я узнал, что труп приятеля, с колотой раной в сердце обнаружили в придорожной канаве около Романовки. Я подтвердил своё алиби, поскольку в обозначенное дознавателем время, я был дома, и меня видели соседи. Сохранился также чек из гипермаркета, где, как известно, фиксируется время и число. И ещё я понял – наша с покойным тайна больше никому не принадлежит. Каких либо наводящих вопросов о Юркином хобби не последовало.
Остаются смутные страхи перед неведомым и явно не простым покупателем. По логике, Портнягин, не должен был распространяться о владельце монеты, то есть светить меня. В таких сделках об источнике говорить не принято, а значит, мне ничего не грозит и эти страхи можно отмести. Зато на первый план выходят вопросы о смерти приятеля, что делать с пятирублёвиком и бумагами? Я расписался в протоколе и обуреваемый противоречивыми чувствами вышел из здания УВД. Сел в «Ваньку» и рассеянно тронулся в сторону Рябовского шоссе.
Приехав домой полез рыться в Интернет. Решение созрело по дороге и теперь предстояло понять, с кем мне придётся иметь дело. Работу прервал звонок, я дёрнулся:
- Здравствуйте, это Дмитрий? Извините, мы незнакомы, меня зовут Ирина, я вдова Юрочки Портнягина. Он недавно о вас рассказывал, что вы друг детства и сами позвонили ему.
Пока незнакомая женщина, убитая горем, надрывным голосом расспрашивала меня о наших отношениях, пытаясь в своём отчаянии получить хоть какие-нибудь разъяснения, я ловил себя на мысли насколько тягостны её расспросы. Я мог только догадываться, как монета Бута косвенно или прямо привела к смерти нумизмата. И, естественно, я не собирался посвящать несчастную вдову в наши отношения. Вежливо отклонил приглашение на поминки, сославшись на неотложные дела за городом. С гадливым чувством к себе пробормотал дежурные слова соболезнования и нажал кнопку отбоя. А что я мог сказать? Я мысленно спорил, пытаясь оправдать свои мотивации? Как вернуть веру женщине, потерявшей отца своих детей, а у Портнягиных их было трое? Включиться в расследование, наломать дров и усугубить ситуацию? Нет, пусть менты разбираются, моя вина пока не видна. На том и успокоился.
В интернете стал собирать сведения о Буте и его друге. Если о первом вообще ничего, то личность русского доктора Георга Олейникова была описана в истории поместья Ала-Кирьола. Он жил в усадьбе покойной тёщи и выдвинулся в глазах местных обитателей, как талантливый ботаник и примерный фермер. Жил до трагического январского утра тридцать седьмого, когда провалился под лед и утонул. Я мысленно отметил, что Олейников подарил монету за два года до гибели. Тут всплывает новое имя – Петр Олейников – правнук Людвига Нобиля и внук Георгия. То есть прямой потомок Нобилей, которому бумаги деда и егеря имеют прямое отношение.
Дальше выяснилось, что Петр Нобель-Олейников, ребёнком несколько лет провел в Ала-Кирьола. А три года назад, побывал на земле предков, в нынешнем поселке Ландышевка. Приглашение семидесятитрёхлетнего представителя дома Нобелей организовала местная администрация, визит подробно описан в местных газетах, даже фильм сняли. Вот, собственно, я и нашёл человека, которому мои находки должны быть интересны. По совести, я обязан связаться с наследником знатной фамилии и передать документы. Ладно, поехали дальше – надо разыскать контакты. Я вышел через программу «почта-экстрактор» на кучу адресов с фамилией Peter Nobel-Oleinikoff. В итоге взял электронный ящик благотворительного фонда Нобилей в Стокгольме и пять первых из почты-экстрактора. Теперь надо составить «умное» обращение. Попыхтел, но получилось убедительно, корректно и без упоминаний главной интриги – моего финансового интереса.
«Уважаемый господин Нобель-Олейников!
Я из России. Меня зовут Дмитрий. Недавно я приобрел участок земли с домом в Ландышевке, бывшем Вашем родовом имении Ала-Кирьола. При работе на участке, я обнаружил в земле тайник, в котором оказались документы имеющие отношение к Вашей семье. Это три послания Вашего дедушки Георга Олейникова и его друга Готлиба Бута. Бумага отлично сохранилась, что позволило мне сделать перевод текста и понять, что документы представляют определённый интерес для Вас лично и фонда семьи Нобилей. С письмом отсылаю Вам неполные сканы документов, в подтверждении правдивости своего письма. С уважением, Дмитрий Петрушевский».
Далее я указал свой контактный телефон. Перевёл текст на английский. Отсканировал бумаги, затёр в фотошопе упоминания о монете и связанные с ней распоряжения. Усеченного текста было вполне достаточно, чтобы проверить подчерк дедушки Георга и подтолкнуть адресата к встречным действиям. Приготовил послание к отправке в шесть адресов. Ничуть не сомневаясь, что сообщение попадёт в руки господина Нобеля-Олейникова, я замер перед окном почтового клиента. Терзали сомнения, а нужно ли моей семье все эти хлопоты, ведь при контакте с родственником, обязательно всплывёт монета. Правда шведские кроны не упоминаются и вырученные за них деньги не отягощают карман и моральную ответственность. Эх, была не была – энергично вдавил клавишу «enter». Послание ушло, обратной дороги нет.
Я вернулся на дачный участок и активно включился в хозработы, дабы наверстать упущенное на непредвиденные хлопоты время. Жене привёз часть от суммы, вырученной от продажи шведских крон. Это действие, притупило интерес благоверной к моим опасным манипуляциям по реализации содержимого тайника. Всё как бы притихло, а я поглощенный работой, отвлёкся от смерти Портнягина, от тревоги за письмо к Нобелю. Скоро приедут дети, тут и вовсе не до какой-то золотой пятирублёвки. Иронизировать я мог сколько угодно, но ожидание развития дальнейших событий, я игнорировать не мог.
По следующему приезду в Санкт-Петербург, меня ждало сообщение на английском из фонда семьи Нобилей. Текст гласил, что Петр Нобиль-Олейников с большим интересом воспринял моё сообщение, поскольку высоко чтит память своих предков, а также собирает любую информацию, связанную с его семьёй. Поскольку возраст и здоровье уже не позволяют ему вновь приехать в Россию, господин Нобиль-Олейников доверяет представлять свои интересы помощнику господину Ларсу Олсону (фамилия, на шведский манер, написана с двумя буквами «с»). Олсон хорошо владеет русским языком и способен решать любые вопросы, связанные с оформлением передачи семейных реликвий. Господин Олсон планирует прибыть в Санкт-Петербург в начале мая и связаться со мной по телефону.
Там ещё были слова благодарности за письмо и надежда на конструктивный разговор с его представителем. Пожелание всех благ и т.д. В искренних словах пожилого человека я уловил скрытый намек на вознаграждение, что подняло настроение и укрепило в правильности своих действий. Я черкнул ответ, где выразил свою готовность встретиться с господином Ларсом Олсоном и передать документы. Но попросил предварительно позвонить на мой мобильный телефон и подтвердить свои полномочия при встрече. Вроде всё, теперь предстоит дождаться звонка и закончить историю.
Олсон связался со мной накануне праздника Победы. Связь шла из Швеции, слышимость отменная. Ларс прилетал утром следующего дня. Я предложил встретить его и определиться с дальнейшими действиями. Сказано – сделано. В девять двадцать я занял свой пост в терминале Пулково- 2. На мою картонку с надписью Lars Olsson из толпы прибывших материализовался господин средних лет, возможно одногодок. Потом следовала процедура знакомства, общих фраз и утомительное лавирование к зажатому между сонма других машин «Ваньке». Посланник Нобиля говорил почти без акцента, но спотыкался на сленговые словечки из моего лексикона, приходилось сглаживать речь и забавляться его изысканным языком. Затем он достал лист бумаги и протянул мне. Гербовая бумага являла отпечатанный перевод на русский, доверенности на «полномочия в переговорах с господином Петрушевским Дмитрием для передачи фамильных документов семьи Нобилей и других действий, связанных с урегулированием переговоров». Живая подпись и печать – весомо!
- Если у вас вызывает сомнение данный документ, готов соединить вас с офисом шефа. А пока буду рад пригласить вас, Дмитрий, на завтрак. Я забронировал место в «Европейской», там можно всё обсудить. Вы не будете возражать?
- О, нет, господин Олсон, возражать не буду и бумаге вашей верю. Чел предложил – чувак согласился!
- Простите!?
- Не обращайте внимания, это нервы.
Спустя час мы с Олсоном заняли места за столиком в ресторане «Крыша». Пока ждали заказ, я выложил перед посланником копии документов. Обстоятельный швед, достал очки и углубился в изучение текста.
- Сказать по правде, рукописный манускрипт читается с трудом. В общем, смысл текстов мне понятен, но вот вопрос…
- Знаю, знаю, - перебил я шведа, - это особая часть нашего разговора. И позвольте вас поправить Ларс, у нас не употребляют слово манускрипт, лучше синоним – рукопись. Так вот, уважаемый Ларс, монета у меня. Не хочу этого скрывать. Она предназначается родственникам вашего доверителя. И я хочу обсудить с вами, что нам с этим делать?
После обеда мы перебрались в номер и под душистый запашок сигары Ларса, решали организационные вопросы. Договорились, что Олсон берёт тайм аут на консультации со Стокгольмом, поскольку ситуация изменилась, а следовательно переговоры приобрели новый аспект. Я же выразил готовность вручить оригиналы после указаний Нобиля и решений, направленных на стимуляцию моего «благородного поступка». Иначе я уже не мог, поскольку, даже намёком, вопрос финансового поощрения не прозвучал, пришлось деликатно намекнуть на мой интерес.
- Ларс, поймите меня правильно, я не вымогатель и готов бескорыстно передать бумаги, но монета оценивается в сотню тысяч долларов и было бы неправильно, вот так взять и отдать раритет, не получив взамен компенсацию.
- Да, да, конечно, я озвучу хозяину ваш интерес, надеюсь, мы решим этот вопрос и учтём все ваши пожелания.
Ларс многозначительно посмотрел на меня, а я еле сдержался от смеха на велеречивые рулады шведского гостя. Порешили перенести следующую встречу на завтра, предварительно сговорившись по телефону. На том и расстались.
Когда зазвенел мобильник, я уверенно ответил, предполагая, что вызывает Олсон. Но звонила вдова и оглушилала новостью:
- Дмитрий нашли убийцу Юрочки. Вызывал следователь на очную ставку. Я того мужика никогда не видела. Какая-то ссора с этим пьяным уродом… Он заколол мужа и бросил тело в канаву, - голос Ирины пресёкся, она всхлипнула и продолжила, - негодяй неделю пьянствовал и ничего не помнит. Ещё прощения у меня просил! Но есть свидетели, слава Богу, всё прояснилось. Вы уж меня простите, я на вас грешила. Сами понимаете, тут такое горе…
Ответить я не успел – в трубке зазвучал сигнал отбоя. Видно совсем плохо несчастной. А меня наоборот отпустило. Значит не монета, а чудовищный форс мажор, никак не связанный с Юркиной коллекционной деятельностью. Я не причём, но всё равно прости братишка – не пересекись мы, данность твоего бытия изменилась и пошла по другому не ведомому нам смертным пути. Я набрал номер Ирины, вдова словно ждала звонка:
- Извините, Дима, я совсем с ума сошла от горя. Вы хотели что-то сказать?
- Да, я в прошлый раз не стал объяснять, зачем просил о встрече с Юрой. Так вот, мне нужны были деньги и попросил взаймы у вашего мужа. Юра мне не отказал тогда, в конце марта. Сейчас я готов вернуть долг вам. Это большая сумма, сто тысяч рублей, как мне вам передать?
- Не знаю, мы не бедствовали, он хорошо зарабатывал на заводе, ведь он был высококлассным токарем универсалом, менял монеты. Не знаю, Дима.
- Давайте поступим так, сбросьте мне на СМС номер вашей карты, я переведу деньги. У вас есть дебетовая карта?
- Да, как на пенсию вышла, так и оформила в Сбербанке. Хорошо, спасибо вам, жаль, что не пришли на поминки. Может на сороковины заглянете?
- Обязательно приду, созвонимся, ладно?
Я врал самозабвенно, прекрасно осознавая, что это тот случай, когда ложь нужна во благо. Пусть так, часть Юркиных денег, вернется в семью и отзовётся добром для троих оставшихся без отца детишек. А тебе Портняга, земля пухом. Покойся с миром и знай – с убийцы спросят: сейчас людской суд, потом божий.
На следующий день Олсон ошарашил меня неожиданным вопросом:
- Дмитрий, у вас есть заграничный паспорт?
Паспорт имелся. Тут вообще началась сказка. Фонд Нобеля приглашал меня в Стокгольм. Ларс предложил помощь в перевозке за границу монеты. Я отказался, а чего её перевозить, кружочек размером с нынешние десять копеек – как-нибудь справлюсь. Опустил пятирублёвик в лак, а когда высох сунул в кошелёк. И ведь пересёк границу! Если бы озаботился суровостью закона о контрабанде, точно бы спалился! Так иногда глупость заслоняет здравый смысл и побеждает. Бумаги вообще положил в папку с договорами, что передал мне Ларс. Летели вместе, расслабились слегка коньяком, я решил добавить, но помощник Олсон отговорил. Да и лететь то всего ничего – восемьсот с хвостиком километров, а по времени полтора часа.
Потом круговорот событий в чужой стране встречи, речи, банкеты. Нобиль-Олейников вручил особую грамоту фонда, подкреплённую денежным грантом. Словно в кино с ускоренной съемкой, стремительно проносились прогулки по Стокгольму, посещение Ратуши, Королевского дворца, Старого города, парка-музея Скансен и много чего ещё. Всё это опрокинуто на голову впечатлительного и неподготовленного российского туриста – полный сумбур. На третий день мне преподнесли еще одну грамоту от Королевского кабинета монет – одного из старейших музеев Швеции. Как пояснил Олсон, бывший со мной все эти дни, хозяин передал монету в дар музею с сопроводительной запиской, где упоминалось моё скромное имя. Отдохнул, набрался впечатлений и будет! Пока домой.
Спустя полгода, где-то в конце сентября к нам на участок пожаловали два странных типа, вооруженных металлоискателями:
- Хозяин, мы ищем в земле артефакты, готовы вас отблагодарить, если разрешите покопаться на вашей земле. Всё, что найдём, покажем, оценим и зашлём процент. Согласны, мы не долго - пару-тройку часов, а вы можете заработать, ну как?
- Нет, хлопчики, я уж как-нибудь сам покопаюсь, авось чего и накопаю.
Кладоискатели упорствовать не стали и поплелись к соседнему участку. Я глядел им вслед и вновь, как тогда весной, задумался - может в правду купить на старости лет игрушку для поиска железяк? Сам себя оборвал – глупости, других дел хватает.
- Дима! Иди обедать! - это жена зовёт. Кажется, тогда так же начиналось?
10.04.2014, Санкт-Петербург - Ландышевка