- А правда, что крокодилы плачут?
- Да, крокодиловыми слезами…
- Почему?
- А какими слезами им плакать?
Они же крокодилы!
Аккордеон больно давил на грудь, играть лежа было неудобно, но главным здесь был Режиссер, а он видел ТАК. Незадействованная массовка толпилась в отдалении и глухо роптала, ожидая обещанного бесплатного завтрака. Софиты и камеры были направлены на меня.
- Поехали – похлопал меня по спине оператор.
- Гагарин, твою мать - в душе ругнулся я,
руки (не руки, а лапы какие-то) не слушались. Казалось, я никогда не играл и даже не знаю, как подступиться к инструменту. Обнял аккордеон, склонил голову …
- Съемка! – раздалось откуда-то сверху, но я уже не слышал.
Я плыл в воспоминаниях: древние стены старинного замка, узкая мощеная улочка, в конце которой в свете восходящего солнца стрельчатый купол храма. Едва уловимая мелодия зародилась где-то в районе желудка, в кишках заурчало. (Опять сожрал что-то не свежее). Сначала еле слышная, мелодия разрасталась, заполняла все нутро и вот уже готова вырваться наружу, дай только возможность! Пальцы тихонько тронули гладкие клавиши, ощутили их прохладность, вспомнили забытые навыки (правду говорят - мастерство не пропьешь!) Первый аккорд несмело – пиано, как в партитуре. Так, следующий аккорд, и еще, еще… пауза, теперь громче и мощнее - время басов…
- Что это он…? - удивилась гримерша - Играет?
- «Токката и фуга Баха» – отрешенно ответил заслушавшийся тщедушный юноша – практикант, помощник звукорежиссера - До минор…
- Как это у него получается? - недоуменно вопрошал реквизитор.
Притихшая массовка приблизилась, слегка раздалась. Из толпы вынырнул загримированный не бритый Бармалей и пробасил:
- Давай, Гена, жарь по-полной!
Пальцы послушно жали комбинации клавиш, перебегали снизу вверх и обратно. Музыка гремела, вот еще немного басов. И новая тема – успокоение, и снова взрыв эмоций…. И я – не я теперешний. Я стою темной тенью около машины, называемой оргАн. Я управляю! и чудесные звуки поднимаются под крышу куполов, будят спящих там ангелов и они внимательно слушают замечательное произведение великого композитора. Я их чувствую – они за моей спиной…
Душа в полете, сердце – на разрыв, от переживаний слезы в глазах, сползающая по щеке слеза оставила соленую полоску. Мелодия замолкает, тишина - большая затянувшаяся пауза и гром аплодисментов от ожившей и просветлевшей группы массовки.
***
- Снято! Все свободны! Массовка – свободна… - режиссер устало присел на тут же подставленный ассистентом стул.
- Материал в компьютерную обработку! В кадр добавить Чебурашку … А эту, как её - фугу – на …. – хотел было ругнуться Режиссер, но вспомнил, что на площадке находится жена Продюсера. Она очень не любила, когда кто-то при ней выражался, хотя сама ругалась и ругалась цинично, грязно и, не понимая сути выражений, часто невпопад. Но не дай бог сделать ей замечание!…
Режиссер глотнул из бутылки нарзана. Когда-то они были близки, а сейчас к этой стерве он бы даже близко не подошел, однако был вынужден терпеть ее присутствие. Ничего не поделаешь – именно она, видимо из мести, порекомендовала мужу пригласить его для съемок клипа на День рождения дочери. Тот не мог отказать жене, а Режиссер – Продюсеру (так кто же на самом деле главный?)
- И еще, на картинку наложите детский хор – раздраженно и зло произнес Режиссер и фальшивя прогундосил - К сожале-енью, День рожде-енья только раз в га-а-аду!
- Да, и эту мерзкую тварь отправьте обратно в зоопарк - аренда нам слишком дорого обходится.
***
Техники пытались затолкать в прицеп - ванну большого 4 метрового Нильского крокодила. Тот слушаться не хотел - вырывался, мотал головой, бил хвостом. Он сбил с ног верзилу, пытавшегося накинуть ему на голову петлю и затравленно оглядывался, пытаясь найти путь к спасению.
-Давай, Гена, давай! – подбодрил его тот же голос из массовки – Двигай к реке!
Крокодил резво побежал через дорогу к набережной.
Раздался визг тормозов, резко выскочивший из-за поворота красный Феррари, пошел юзом, стукнулся о бордюрный камень, отскочил и, наконец, остановился. Из машины выскочил разъяренный панк в красном ирокезе с бейсбольной битой в руке и бросился к крокодилу. Тут же в спорткар со скрежетом впихнулся огромный Хаммер, из которого вывалился соответствующего вида мордоворот. Он неспешно открыл заднюю дверь и достал помповое ружье. Развязка назревала! Похлопав по капоту огромной пятерней (вы тут сами разбирайтесь), Громила тяжело и грозно двинулся за «Ирокезом». Хаммер криво и зло улыбался слегка помятой радиаторной решеткой развороченному заду спортивной машины. А Феррари задиристо и нагло глядел раскосыми фарами, и брызгал топливом из пробитого бака.
В это время крокодил добрался до тротуара, оперся хвостом о землю, а передними лапами на парапет, принял вертикальное положение, помотал головой вправо-влево: с одной стороны возбужденная команда ловцов, с другой – два вооруженных сумасшедших.
- Обложили, гады!- крокодил перекинул тело через ограждение и плюхнулся в непрозрачные воды Невы. Река холодно приняла нежданного гостя.
По набережной, заламывая руки и повизгивая от мысли о своем будущем, бегал директор – кто будет отвечать за пропавший реквизит?! А от толпы отделился тот самый Бармалей, схватил оставленный без присмотра аккордеон и бросил его крокодилу:
- Гена, держи!
Вся съемочная группа столпилась у парапета, участники перегнулись и глядели вниз. Крокодил подхватил инструмент, открыл пасть, и сказал:
- Эх вы – Режиссеры…- добавил крепкое выражение и нырнул в глубину.
- Да, нет, показалось, крокодилы не разговаривают! – подумал каждый из присутствующих и все, молча, стали расходиться. «Ирокез» с «Громилой» поплелись к своим автомобилям.
Не двигался только Медный Всадник, он сурово глядел на творящееся безумие. А когда на него не обращали внимания, тайком смахивал набежавшую от смеха слезу....
***
- И на фиг мне этот аккордеон…?