Мифы о Михаиле Ломоносове как о гениальном ученном
Начиная с этой части нашей работы мы с вами уважаемый читатель разберемся с основными мифами о созданными в России после 1911 г. когда там впервые, через 200 лет забвения, на новой волне российского шовинизма «вспомнили» о Михаиле Ломоносове.
И не просто «вспомнили», а и «посмертно» как это принято в России возвели в ранг святого, впервые наградив его званием первого и «самого гениального российского ученного» - в смысле первого российского академика-энциклопедиста!
Позже этот и остальные «мифы» в основе которых лежат исторические анекдоты о Ломоносове, после небольшой «классовой» модернизации и чистки (надо же было скрыть от «советского человека», что Ломоносов был дворянином и имел несколько сот крепостных душ, которых нещадно эксплуатировал на своей фабрике!), были введены и в государственную идеологию СССР, а затем они «плавно» перешли в идеологию и пропаганду современной нам России.
И поскольку эта часть работы будет носить отчасти характер нелицеприятной критики Михаила, Ломоносова, то автор убедительно просит читателей из числа псевдо российских патриотов не читать дальнейший текст и не наедать своими необоснованными «критическими возражениями».
Ну, те из вас уважаемые читатели, кто решил все-таки узнать всю правду о Михаиле Ломоносове как ученном, то милости прошу дочитать эту и другие части до логического окончания.
И так начнем наше повествование с выяснения вопроса:
Где, чему и как учился Михаил Ломоносов в старой и доброй Германии?
А из предыдущего материала мы знаем, что Ломоносов был в 1734 г. включен в группу из 12 учеников Московской Славяно-греко-латинской академии, направленных в Санкт-Петербургскую академию наук для изучения «высших наук».
Но, потом правда оказалось, что эта вторая по счету попытка Российской академии наук при влечь к научной деятельности «лучших учеников» из числа природных россиян, была полностью провалена. Ведь ни из кого из них не вышло настоящих ученых.
Но М. Ломоносову повезло немного больше чем остальным. Ведь далее в его биографии есть такой вот пункт:
1736 - 4 октября для обучения горному делу и металлургии М. Ломоносов направлен в Германию.
Это предложение Главы Российской академии наук Корфа было вызвано следующими обстоятельствами.
В конце 1735 г. у Академии наук возникла необходимость послать в Сибирь, в помощь направленным туда еще в 1733 г. в составе Второй камчатской экспедиции Вируса Беринга ученым, еще двух профессоров одного, хорошо знающего астрономию и географию, и другого, обладающего достаточными познаниями в натуральной истории, химии и рудокопном деле.
Так как таких специалистов в Академии наук не было, решили пригласить их из-за границы. Корф обратился с письмами к берлинским астрономам Кирху и Вейдлеру и к ученому горному физику Ганкелю во Фрейбурге, в Саксонии.
Кирх и Вейдлер порекомендовали Корфу берлинского астронома Либертуса, а Гекель письмом от 21 января 1736 г. сообщил, что он не знает в Германии химика, сведущего в горном деле, а поэтому предлагает послать в Германию, в частности к нему в Фрейбург, на полтора года для изучения металлургии и горного дела несколько способных людей, уже получивших научное образование и знающих латинский и немецкий языки
В связи с этим:
«1736 Марта 7 Императорская Академия Н. тогдашнему Имп. Кабинету докладом представила, что ежели несколько молодых людей послать во Фрейберг к горных дел физику Гекелю для обучения металлургии; то можно туда Густава Ульриха Райзера, Дмитрия Виноградова и Михайлу Ломоносова.
На содержание их в каждой год потребно 1200 рублей, и потом к на каждого по 400 рублей, а именно по 250 на кушанье, платье, книги и инструменты, да 150 на проезд в разные места и в награждение учителям проч.
И хотя у них из сей суммы в Фрайберге по несколько рублей останутся, одна кож достальныя деньги пригодятся им на проезд их в Голландиию, Англию и Францию, куда им необходимо ехать должно для смотрения славнейших там лабораторий химических».
Но это все были благие как говорится пожелания. А реальная жизнь внесла в них свои суровые коррективы…
В марте 1736 года Корф представил правительству два списка учеников, предлагавшихся для отправки обучаться в Германии горному делу.
«Учёный горный физик» Генкель заверял, что проучившись год или полтора, эти молодые люди «по возвращении на родину смогут сами обучать других».
Справка: Иога́нн Фри́дрих Ге́нкель (нем. Johann Friedrich Henckel, 1 августа 1678 Мерзебург — 26 января 1744, Фрайберг) — немецкий врач, минералог,металлург, химик.
Иоганн Фридрих Генкель родился в 1678 году в городе Мерзебург (герцогство Саксен-Мерзебург). С 1698 года изучал в Йенском университете богословие и медицину. В 1709 году поселился в Дрездене, где работал врачом. В 1711 году получил степень доктора медицины у основателя теории флогистона, Георга Эрнста Шталя.
Переехав в 1712(13) году во Фрайберг, продолжил врачебную практику.
Параллельно вёл научную работу, изучал новые для него горное и маркшейдерское дела, металлургию, химию.
C 1722 начинают печататься его научные труды как по горному делу (1725 — «Пиритология, или история колчедана»), так и по медицине (1728 — о профзаболеваниях горнорабочих). В 1726 г. Генкель был избран членом имперской академии естествоиспытателей «Леопольдина».
В 1732 году он был назначен горным советником саксонского правительства, год спустя во Фрайберге им была создана химическая лаборатория.
В 1739-40 гг. в этой лаборатории проходил обучение Михаил Васильевич Ломоносов. Несмотря на ссоры и скандалы, происходившие между учителем и учеником, из-за которых Ломоносов в итоге решил покинуть Фрайберг, по прошествии времени он стал относиться к своему фрейбергскому наставнику с большим уважением и даже «показывал студентам химические опыты тем курсом, как сам учился у Генкеля».
В 1765 году лаборатория Генкеля стала одной из основ для организованной во Фрайберге саксонским принцем Францем Ксавером горной академии.
В первом списке Корф назвал тех, кто знал немецкий и латинский, во втором - только латинский. Во втором списке значился и Ломоносов («понеже они все те свойства имеют, каких помянутой берг-физикус требует…
Хотя Дмитрий Виноградов с Михаилом Ломоносовым немецкого языка и не знают, однако ещё в бытность свою здесь через три месяца столько научиться могут, сколько им надобно…»).
Корф сообщал, что в Германию могут быть посланы:
1. Густав Ульрих Райзер, советника Берг-коллегии сын, имеет от роду семнадцать лет.
2. Дмитрий Виноградов, попович из Суздаля, шестнадцати лет.
3. Михайло, крестьянский сын из Архангелогородской губернии Двинского уезда Куростровской волости, двадцати пяти лет.
Так, что Россия захотела с Михаила Ломоносова сделать «ученного горного инженера»!
Но захотеть это одно, а вот, что получилось из этой задумки, мы увидим дальше.
Тут так же важно помнить, что прежде чем приступать к изучению минералогии, русские студенты в Германии, должны были пройти и общенаучную подготовку в Марбургском университете!
Причем они хотя и были зачислены в число студентов, но им университет не выдавал диплома об окончании.
Все трое «русских» были фактически своего рода «вольными слушателями» – т.е. лицами, имевшими право на свободное посещение лекций тех немецких профессоров которые им были нужны для получения квалификации горного инженера!
А это были курсы физики, математики, философии.
Но они не проводили обязательную программу обучения для всех остальных студентов!
И поэтому их обучение иначе как стажировкой в иностранном учебном заведении если говорить современным языком, не назовешь.
Следующий жизненный этап в биографии М. а приходится на 1736-1739 года время его обучение в Марбургском университете.
И тут можно проследить за Ломоносовым довольно точно, чтобы хорошо понять, что собой представлял этот университет и чему там он мог научится!
Марбургский университет имени Филиппа, был основан ландграфом Филиппом Великодушным в мае 1527 года и был первым протестантским университетом в Германии
Во времена Ломоносова, а там было всего 122 студента, а из России – всего три:
С 1723 по 1740 год блеск и славу Марбургскому университету своими лекциями и сочинениями придавал философ Христиан Вольф,
Справка: Хри́стиан фон Вольф (нем. Christian Freiherr von Wolff; 24 января 1679, Бреслау, Силезия, Священная Римская империя — 9 апреля 1754, Галле, Саксония, Священная Римская империя) — немецкий учёный-энциклопедист, философ, юрист и математик, один из наиболее заметных философов в период после Лейбница и до Канта, основоположник языка немецкой философии.
Итак, переносимся вслед за Ломоносовым в 1737 г.
Январь 1737 года. Ломоносов начал слушать в Марбургском университете курс лекций по механике профессора Вольфа и курс лекций по теоретической химии профессора Дуйзинга.
Но слушать то он их начал, а понимал мало что мог. Ведь языком даже на уровне разговорного не владел, так что могу сказать немного забегая наперед, что первый год прошел у Ломоносова в изучении немецкого, танцах, уроках фехтования, но само собой в студенческих кутежах! Да и как тут было устоять от европейских соблазнов если в Москве, тот же М. Ломоносов жил на 3 копейки в день!
Тем не мене, в Российской академии наук считали, что все трое русских студентов прилежно учатся в Германии.
Так в марте 1737 г. Корф в письме к Вольфу выразил удовлетворение, что Вольф принял на себя все хлопоты по устройству в Марбурге русских студентов, одобрил программу их занятий и высказал пожелание, чтобы он и в дальнейшем руководил обучением русских студентов.
Апрель. Ломоносов закончил занятия по арифметике и тригонометрии
Май. Продолжая изучать немецкий язык
Ноября, после 3, начал брать у учителя Раме уроки французского языка, а также уроки рисования, фехтования и танцев.
Июня 1. Вольф в письме Корфу сообщил, что в течение первого полугодия пребывания в Марбурге ЛОМОНОСОВ и его товарищи изучали арифметику, геометрию и немецкий язык, на котором уже начинают говорить, что в дальнейшем они будут продолжать изучение немецкого языка, кроме того, ознакомятся с основаниями механических наук, а зимой начнут изучать физику.
Вольф писал, что студенты желают также заняться естественной историей и просил прислать указания по этому вопросу.
Августа 8. Корф в письме ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру в Марбург предложил прислать в Петербург сведения о занятиях и пробные диссертации.
Августа, после 24. Корф поручил Крафту и Амману составить программу обучения ЛОМОНОСОВА, Виноградова и Драйзера естественной истории и отправить ее Вольфу
Августа 30. Крат и Амман представили Корфу составленную ими программу по изучению естественной истории для русских студентов в Марбурге см. августа, после 24.
Сентября 4. написал письмо Корфу в Петербург на немецком языке, высказав в нем свою благодарность за то, что ему дозволено обучаться наукам в чужестранных академиях, и заверив президента в своей глубокой признательности и почтении к нему.
К письму приложен исполненный им рисунок Каина с гравюры из Краткого руководства к рисовальному художеству Крайслера.
Сентября 4. Вольф написал Корфу в Петербург, что ЛОМОНОСОВ, Виноградов и Драйзер, обучившись арифметике, геометрии и тригонометрии, в настоящее время слушают у него курс механики, после чего познакомятся с гидростатикой, аэрометрией, гидравликой и с основаниями маркшейдерского искусства, а зимой будут слушать экспериментальную физику, что ЛОМОНОСОВ уже хорошо говорит по-немецки и занимается рисованием, которое пригодится в механике и естественной истории.
В этом же письме Вольф просил Корфа ускорить решение вопроса об изучении студентами естественной истории, с которой, по его мнению, им придется знакомиться самостоятельно.
Сентября, до 26. приобрел несколько новых носильных вещей платье, парик, белье, башмаки и чулки на общую сумму в 78 талеров и разных книг на 60 талеров.
Сентября, до 26. Составил и отправил в Петербург первый счет своим денежным расходам, произведенным со времени отъезда из Петербурга, на общую сумму в 100 рублей и 209 талеров.
Октября, после 3. Корф в письме Вольфу в Марбург сообщил о высылке ему жалованья векселем на 250 рублей и 600 рублей на содержание студентов по 200 рублей каждому.
К письму приложил составленную Крафтом и Амманом программу по изучению естественной истории для русских студентов см. августа 30.
Октября 7. Корф в письме ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру сообщил, что он получил их общий рапорт см. июнь и счета см. сентября, до 26 и что на имя Вольфа выслал деньги, по 200 рублей на каждого, и программу по изучению естественной истории см. октября, после 3.
Ноября, до 7. Вольф получил высланные ему Корфом векселя см. октября, после 3 и продал купцам из Франкфурта.
Одновременно получил программу занятий петербургских студентов естественной историей.
Ноября 7. Получил от Вольфа присланные из Петербурга деньги см. ноября, до 7 в гессенской монете, 282 талера, а также программу для занятий естественной историей.
• 1737 - с января Ломоносов слушает курс механики профессора Х. Вольфа и курс теоретической химии профессора Ю.Г. Дуйзинга.
Ноября, после 7. Из полученных от Вольфа 282 талеров см. ноября 7 Ломоносов заплатил за обеды и ужины за год, за квартиру, дрова и свечи, за сюртук и камзол, за летнее платье, сапоги, башмаки и белье, учителям фехтования, французского языка, рисования, парикмахеру, цирюльнику, за книги, сахар, чай, кофе и пр. 237 талеров.
И тут надо сказать и о той среде в которой вращался М. Ломоносов. Немецкое студенческое сообщество делилось на землячества, и маленькой группе русских студентов изрядно доставалось от них. Шпага была не лишним аксессуаром в наряде студента. "
«Зело задиристы, - вспоминал сам М. Ломоносов о немецких студиозусах, - то и дело пускают в ход кулаки, а то и шпаги".
Ноября 9. В письме Корфу выразил благодарность за присланные деньги и программу занятий по естественной истории см. ноября 7, которой обещал следовать в дальнейшем.
Ноября, до 13.Ломоносов начал слушать у Вольфа курс экспериментальной физики.
Ноября 13. Вольф в письме Корфу сообщил о плане своих занятий с петербургскими студентами и выдаче им полученных для них денег. Вольф обещал проследить исполнение студентами программы изучения естественной истории.
Декабрь. Ломоносов закончил слушание курса теоретической химии проф. Дуйзинга.
1738 год
1738 Март. Ломоносов продолжал слушать курс теоретической физики и логики у Вольфа и по-прежнему упражнялся во французском языке, рисовании и фехтовании. 49
Марта 14. Вместе с Виноградовым и Драйзером Ломоносов составил и направил в Петербург рапорт о занятиях с июня 1737 г. по март 1738 г. с сообщением о том, что за это время они у г. регирунгсрата Вольфа прошли курс механики, гидростатики, аэрометрии и гидравлики, а у г. доктора Дуйзинга курс теоретической химии, а теперь слушают у Вольфа лекции догматической физики и логики, а также занимаются французским языком и упражняются в рисовании, что к изучению естественной истории они еще не приступали, так как предложенных программой книг нельзя получить раньше пасхальной ярмарки.
К рапорту, как Виноградов и Драйзер, Ломоносов приложил счет об израсходовании 237 талеров с 7 ноября 1737 г. по 14 марта 1738 г. см. 1737, ноября, после 7.
Марта 15. Ломоносов написал письмо Корфу в Петербург с объяснением, что рекомендованные для изучения естественной истории и металлургии книги, а также некоторые руды могут быть приобретены только на пасхальной ярмарке, и с просьбой выслать обещанные деньги как на вышеозначенные предметы, так и на наше содержание.
Марта 19. Вольф в письме Шумахеру в Петербург просил напомнить русским студентам, чтобы они были более бережливыми в расходовании денег и не делали долгов.
Мая, до 29. По просьбе Вольфа см. марта 19 Шумахер составил новую инструкцию марбургским студентам, предписывавшую им составлять свои рапорты яснее, отчетливее и подробнее прежнего; сообщать в Академию о всех прослушанных лекциях, пройденном материале, время от времени присылать пробные диссертации; в отчете по хозяйственным делам перечислять все расходы; прислать список купленных книг; учителей танцевания и фехтования более не держать и не тратить деньги на наряды; остерегаться делать долги, а довольствоваться теми тремя сетами рублями, которые им назначены в год.
Мая 29. Канцелярия одобрила представленную Шумахером новую Инструкцию марбургским студентам и одновременно распорядилась ученикам Драйзеру, Виноградову и у на их содержание из отпущенной на то остывшей суммы послать триста Рублев.
Мая 29. Корф в письме Вольфу в Марбург просил строго следить за исполнением новой Инструкции марбургским студентам см. мая, до 29.
К письму была приложена инструкция, подписанная Вольфом, и две ассигновки: на 250 рублей гонорар Вольфу за 1737 г. и 300 рублей на содержание ЛОМОНОСОВ , Виноградова и Драйзера.
Июля 30. Получил от Вольфа присланные для него из Петербурга 100 рублей в гессенской монете 128 рейхсталеров и новую Инструкцию.
Августа, после 1. Ломоносов приобрел книги по теории стихосложения; знакомился с поэтическими произведениями на латинском, немецком, французском и итальянском языках; изучал теорию стихосложения и упражнялся в переводах классических авторов.
Августа 6. Вольф в письме Корфу в Петербург сообщил о получении новой Инструкции и денег для петербургских студентов см. июля, до 30.
Вольф писал, что деньги студентам уже выдал, но этих денег недостаточно, так как студенты наделали много долгов.
Тот же Х. Вольф в письмах И. Корфу от 6 августа 1738 года и от 1 августа 1739 года объяснял студенческие растраты примерно так:
"Деньги, привезенные ими с собой, они прокутили, не заплатив того, что следовало, а потом, добыв себе кредит, наделали долгов"; "причина их долгов...
Они через меру предавались разгульной жизни и были пристрастны к женскому полу".
Из второго письма следует, что студенты "раскаивались", "извинялись", "при этом Ломоносов особенно от горя и слез не мог промолвить и слова".
(Боюсь тут впасть в «очернительство» но все де могу на основании своего житейского опыта выдвинуть и объяснение этого поведения Ломоносова. Доброму профессору Вольфу было не понять что Миша Ломоносов, просто еще не вышел, из состоянии многодневного «русского запоя».
И. А. Корф в ответном письме Х. Вольфу, датированному октябрем 1738 года, просил о "бдительном надзоре" за молодыми людьми, "строго следить за их образом жизни", "настоятельно понуждать их к тому, чтобы они бросили свою распутную жизнь".
А российские пьяницы так всегда и обещают.
Ну всем мод батюшка-благодетель, завязали с пьянством…
Октября, до 4. Ломоносов написал первую научную по физике «О превращении твердого тела в жидкое в зависимости от движения предсуществующей жидкости».
Октября, до 4. Из полученных 30 июля от Вольфа 128 рейхсталеров Ломоносов израсходовал 98 талеров 41 альбертусгрош на обед за 38 недель, на ужин за 28 недель, на комнату за полгода, на 1Vi сажени дров, на 4 пары башмаков и туфель, прачке за полгода, учителю рисования за 6 месяцев, на парик с кошельком, пару шелковых носовых платков, шпагу, перевязь, 8 дестей бумаги, десть почтовой бумаги, парикмахеру за полгода, цирюльнику за бритье и кровопускание.
Октября, до 4. Ломоносов на деньги, полученные от Академии наук через Вольфа см. 1737, ноября 7 и 1738, июля 30, приобрел 59 разных книг на сумму в 133 гульдена 17 крейцеров. 51
Октября 4. Ломоносов Репортом в Петербургскую Академию наук сообщил, что с марта 1738 г. см. марта 14 слушал лекции Вольфа по теоретической физике и логике, а сейчас слушает у него лекции по экспериментальной физике и метафизике; повторял химию по сочинениям Бургавена, Штиля и Штабеля и упражнялся в рисовании.
К репорту приложил рукопись Работа по физике о превращении твердого тела в жидкое в зависимости от движения предсуществующей жидкости см. октября, до 4, перевод оды Фенелона, счет израсходованным с 30 июля по 4 августа деньгам см. июля 30 на сумму в 98 талеров 41 альбертусгрош и список 59 купленных им книг на 133 гульдена 17 крейцеров см. октября, до 4.
Октября 12. По рекомендации Корфа Канцелярия приняла решение выслать Вольфу вексель на 300 рублей для ЛОМОНОСОВА , Виноградова и Драйзера.
Октября, после 12. Корф в приказе объявил выговор Ломоносову, Виноградову и Драйзеру за расточительный образ жизни и потребовал строго исполнять данные им инструкции, немедленно представить в Академию наук пробные диссертации, денежные расчеты и правильный перечень сделанных ими долгов, а впредь не делать более долгов без ведома и согласия Вольфа и во всем строго следовать его увещаниям и указаниям.
Октября, после 12. Корф написал Вольфу, что русским студентам выслано 300 рублей, которые он рекомендует не выдавать им на руки, а употреблять на необходимые для содержания их предметы. Кроме того, Корф просил объявить студентам новый приказ Академии наук и строго следить за их образом жизни. Образчики успехов студентов должны состоять из сочинений, написанных по заданию Вольфа. 53 К письму Корф приложил вексель на 300 рублей и приказ студентам.
Октября, до 15. Ломоносов составил и передал Вольфу для отправления в Петербург счет своим долгам.
Октября 15. Вольф написал Корфу в Петербург, что отправляет ему счета, представленные ЛОМОНОСОВ см. октября, до 15, Виноградовым и Драйзером.
В письме Вольф сообщал: «Не могу поручиться, действительно ли они уплатили все, что у них показано в счету, потому что учитель фехтования один требует с них еще 66 флоринов, а у книгопродавца также еще большой счет.
Им не хочется, чтобы долги их стали известны.»
Ноября 17. Канцелярия распорядилась выслать Вольфу в Марбург вексель на 300 рублей для а , Виноградова и Драйзера, а также послать им указ, чтоб оные как во обучении показанных им наук тщание имели, так во обхождениях и в прочем себя содержали по силе данных им из Академии инструкций и исполнение чинили во всем непременное; также господину советнику Вольфу были б послушны.
Декабря 30. составил и передал Вольфу новый см. октября, до 15, по-видимому, более подробный счет своим долгам на сумму 484 рубля 15 копеек.
.
Декабря 30 или 31. Получив от а счет его долгам, Вольф произвел проверку этого счета и установил, что в действительности долг ЛОМОНОСОВ меньше названной им суммы и равняется 437 рублям и 1 грошу.
А 53 рубля были пропиты….
В числе лиц, которым ЛОМОНОСОВ был должен различные суммы, в счете значатся: аптекарь, портной, учитель танцев, башмачник, учитель фехтования, учитель французского языка Раме, книгопродавец Миллер и три лица Рименшнейдер, Вирах и Мамфорд, род занятий которых остается неизвестным.
1739 год
Января 2. Вольф написал Корфу в Петербург, что высланные ему деньги с письмом, октября, после 12 он получил, что студентам, которые уже давно без денег, он выдавал от себя еженедельно вперед по талеру, с тем чтобы уберечь их от новых долгов, что они передали ему счета своим долгам см. декабря 30, сумма которых составляет 1371 рейхсталер, а их расходы ему неизвестны.
Вольф писал далее, что лекции, которые студенты должны были слушать у него, уже кончились и что ЛОМОНОСОВ и Драйзер посещают еще курс математики, а в основном они занимаются только сами про себя и пишут свои диссертации.
В немецком языке, сообщал Вольф, они уже настолько успели, что не только понимают все, о чем говорится, но и сами могут объясняться по-немецки.
Во французском же языке они, по всей вероятности, недалеко ушли вперед, потому что преподаватель этого языка не хотел их учить без платы, а сами они не сочли нужным беречь на это деньги.
Более всего, заключает Вольф, я еще полагаюсь на успехи г-на а: он, по-видимому, и раскаивается в сделанных долгах.
Января 2. Вольф сообщил Шумахеру в Петербург, что он будет отвечать Крафт при посылке диссертаций, которыми теперь заняты русские студенты.
И тут в конце концов добрый профессор Вольф не выдержал и не смотря на свое радушное отношение к русским студентам потребовал их перевода с университета во Фрейбург к профессору Гекелю!
Так касаясь вопроса дальнейшего обучения петербургских студентов, Вольф писал:
«Лучше всего было бы, конечно, если бы их поскорее отозвали отсюда, потому что они не умеют пользоваться академическою свободой и притом уже успели окончить то, что должны были тут сделать».
И профессор Вольф был полностью прав. Чем пример новый эпизод в биографии а.
Последний далее учинил и вообще скандальный, и наказуемый про российским законам поступок.
Он вступил с брак с немкой не получив обязательного в таких случаях письменного разрешения от Петербургской академии наук.
. Февраль. М. женился (путем заключения письменного контракта) на дочери квартирной хозяйки Елизавете-Христине Цильх ноября, после 4..
Февраля, до 9. Корф и Шумахер получили письма Вольфа от 2 января с приложенными к первому из них счетами долгов ЛОМОНОСОВ, Виноградова и Драйзера см. января 2.
Февраля 9. Канцелярия приняла решение:
Студентам дать знать, чтобы они, по уплате показанных ими долгов, как ныне, так и впредь не делали дальнейших долгов, и вместе с тем приготовились бы по первому требованию отправиться в Фрейбург для изучения практической металлургии.
Марта 9. Канцелярия распорядилась выслать Вольфу в Марбург вексель на 1162 рубля, что равнялось 1400 рейхсталерам, для уплаты долгов и студентам послать указ, в котором подтвердить, чтоб они к отъезду из Марбурга готовились и около Троицына дни в нынешнем лете в саксонскую землю в Фрейбург для изучения металлургии ехали, за показанные их роскоши и невоздержное житие вместо 300 рублей в год выдавать каждому по 150 рублей и вручать эти деньги Ганкелю, а за науку их будет Академия наук особливо платить..
Марта 20. Корф сообщил Вольфу в Марбург о посылке векселя на 1400 рейхсталеров см. марта 9 для уплаты долгов ЛОМОНОСОВ, Виноградова и Драйзера.
К письму Корф приложил ордер Академии наук за своей подписью, в котором было написано, что Академия наук никак не может оставить без внимания столь непростительное бесчинство и предоставляет себе подвергнуть студентов за это заслуженному и неминуемому наказанию.
Марта 20. Корф написал Генкелю в Фрейбург, что Академия наук просит его обучать трех студентов в течение двух лет металлургии;
Академия наук назначает за обучение 1000 рублей, кроме того, на содержание студентов будут ежегодно высылать лично Генкелю по 150 рублей на каждого, чтобы он не выдавал много денег студентам на руки, а сам уплачивал из этой суммы за стол, квартиру, отопление и освещение.
Марта 24. Вольф в письме Корфу в Петербург сообщал, что студенты Драйзер и не только во всем слушаются добрых советов, но и живут между собою в ладу, и он надеется, что на них деньги расходуются не напрасно.
«А г. Ломоносов начинает также принимать более кроткие нравы.
Лучше всего, писал также Вольф, было бы им теперь привести в порядок дела свои и приступить к главному предмету своих занятий.»
К письму Вольф приложил диссертацию ЛОМОНОСОВ «Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул» см. марта, до 24.
Что по сути означало конец обучения М. Ломоносова в Марбурге.
Далее события в жизни М. а развиваются следующим образом:
Апреля 15. Генкель в письме к Корфу благодарит за доверие, оказанное ему Академией наук, и сообщает, что он согласен принять на себя труд по обучению трех русских студентов горному делу и металлургии, обязуясь добросовестно наставлять их и настолько сообщить им теоретическое и практическое знание минералов, что они, сообразно всемилостивейшим видам е. и. в. будут уметь основательно исследовать любой встречающийся или предлагаемый минерал, знать употребление и способ обработки его, отдавать обо всем правильный и толковый отчет, делать практические заключения и, наконец, усвоенную ими науку посредством опытов объяснять и передавать другим.
Далее Генкель просил Корфа прислать ему инструкцию о надзоре за студентами, а студентам отдать такое приказание, чтобы мне нельзя было сказать, что я в этом деле действую или слишком строго, или слишком слабо, и чтобы они не могли упрекнуть меня, что я в том или другом отношении поступаю произвольно.
В заключение Генкель задает Корфу несколько вопросов по поводу устройства студентов в Фрейбурге.
Апреля, до 22. представил Вольфу новый счет своим долгам на сумму 593 рейхсталера 7 крейцеров, значительно превышавшую сумму счета, представленного раньше см. 1738, декабря 30.
Апреля 22. Вольф в письме Корфу сообщил, что он еще не получил денег по пересланным ему векселям см. марта 20 и что ЛОМОНОСОВ, Виноградов и Драйзер представили ему новые счета своим долгам, сумма которых теперь уже равняется не 1371 рейхсталеру см. января 2 и февраля, до 9, а 1619 талерам 29 крейцерам на долю ЛОМОНОСОВ из этой суммы падает 593 рейхсталера 7 крейцеров, что он по-прежнему их кормит и дает в неделю по 1 рейхсталеру.
Апреля 30. Корф получил письмо Вольфа от 24 марта и приложенную к нему Физическую диссертацию о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул ЛОМОНОСОВ см. марта 24.
Апреля 30. Полученная от ЛОМОНОСОВА - Физическая диссертация о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул была представлена в Академическом собрании, которое поручила Крафту прочесть эту работу и дать ей оценку.
Мая 3. Крат возвратил в Академическом собрании Физическую диссертацию о различии смешанных тел, состоящем в сцеплении корпускул ЛОМОНОСОВА, которая была вручена для прочтения Леонарду Эйлеру с просьбой после ознакомления с рукописью передать ее другим профессорам.
Мая 21. Канцелярия, получив переданные Корфом письма Вольфа о новых долгах ЛОМОНОСОВ , Виноградова и Драйзера, приняла решение ответить Вольфу см. апреля 22, что так как посланный ему вексель на получение денег для трех студентов. . . может оказаться недостаточным, то ему на этот случай препровождается еще другой вексель, и просить его навести справки, действительно ли студенты сделали новые долги, а в случае, если бы посланные на это 1400 рублей оказались недостаточными, то остальное взять на себя, с тем чтобы от дальнейшего пребывания студентов в Марбурге напрасно не увеличилось еще количество долгов; студентов немедленно обязать отправиться в Фрейбург, а об отправлении их и дне отъезда уведомить как Академию, так и г. бергфизика Генкеля.
Мая 29. При обсуждении в Канцелярии вопроса о долгах марбургских студентов Гольдбах предложил немедленно доложить об этих долгах Кабинету е. и. в. , чтобы избегнуть дальнейших могущих быть неприятностей. Свое мнение он изложил письменно и попросил внести его в протокол.
Июня, до 5. Канцелярия вторично приняла решение обратиться к Вольфу с просьбой сообщить более точно сумму долгов ЛОМОНОСОВ, Виноградова и Драйзера и принудить их к немедленному отъезду в Фрейбург, написать Ганкелю о скором приезде студентов в Фрейбург, а к ученикам послать указ, в котором подтвердить, дабы они в Фрейбург немедленно ехали и в житии себя воздержно вели и в долги сверх определенной на них суммы не вступали см. мая 21.
Июня 5. Канцелярией см. июня, до 5 подписан ордер марбургским студентам, предписывавший им по получении сего ордера немедленно приготовиться к отъезду, отправиться в Фрейбург в Саксонии, на пути нигде не останавливаться и, по прибытии в Фрейбург, явиться к г. бергфизику Генкелю, который сообщит им дальнейшие сведения о намерениях и приказаниях Императорской Академии наук.
Июня 5. Корф в письме Вольфу в Марбург сообщил о получении его писем от 24 марта и 22 апреля см. апреля 30 и мая 21, а затем повторил решение Канцелярии о русских студентах от 21 мая см. мая 21.
Корф просил Вольфа объявить студентам предписание Академии наук о немедленном отправлении их в Фрейбург, а также сообщить в Академию наук и Ганкелю день отъезда студентов в Фрейбург.
Июня 22. Канцелярия Академии наук, заслушав мнение Гольдбаха о долгах марбургских студентов, не согласилась с ним и оставила в силе решение от 21 мая, так как, по заявлению Корфа, из полученных доселе известий не видно, что студенты израсходовали больше той суммы, которая назначена на посылку их за границу.
Учеба у И.Генкеля
Июля, до 7. Вместе с Виноградовым и Драйзером получил от Вольфа ордер Канцелярии, предлагавший им немедленно отправиться в Фрейбург к Генкелю.
Июля 7. Корф в письме Генкелю в Фрейбург сообщил, что его письмо от 15 апреля см. апреля 15 Академия наук получила, что она чрезвычайно довольна его согласием обучать трех русских студентов, что она вскоре вышлет ему половину обещанной суммы, что студентам уже дано приказание об их переезде в Фрейбург и что Академия наук еще раз убедительнейшее просит его принять этих молодых людей под свое покровительство и благоразумное попечение.
В письме содержались также обстоятельные соображения Корфа, что должно было быть принято Ганкелем во внимание при устройстве хозяйства и образа жизни трех студентов.
Июля 7. получил от Дуйзинга свидетельство об успехах в изучении химии. В этом свидетельстве говорилось:
«Что весьма достойный и даровитый юноша Михаил Ломоносов, студент философии, отличный воспитанник Ея императорского величества государыни императрицы Всероссийской, с неутомимым прилежанием слушал лекции химии, читанные мною в течение 1737 года, и что, по моему убеждению, он извлек из них немалую пользу, в том я, согласно желанию его, сим свидетельствую.»
Июля 9. После 5 часов утра вместе с Виноградовым и Драйзером сел в экипаж у дома Вольфа в Марбурге и отправился в Фрейбург.
Провожая отъезжающих студентов, Вольф вручил каждому по 4 луидора на путевые расходы. ЛОМОНОСОВ он вручил также свидетельство о его успехах за время обучения в Марбурге, в котором говорилось: «Молодой человек с прекрасными способностями Михаил Ломоносов со времени своего прибытия в Марбург прилежно посещал мои лекции математики и философии, а преимущественно физики и с особенною любовью старался приобретать основательные познания.
Нисколько не сомневаюсь, что если он с таким же прилежанием будет продолжать свои занятия, то он со временем, по возвращении в отечество, может принести пользу государству, чего от души и желаю.»
Июля, после 9. На пути из Марбурга в Фрейбург проследовал через Гиршфельд, Эйзенах, Готу.
Июля 13. В Канцелярии был составлен и подписан ордер ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру, в котором говорилось о назначении каждому из них 150 рублей в год с тем, чтобы эти деньги не выдавать им на руки, а посылать Ганкелю, который будет расходовать их по предписанию Академии наук; выдавать каждому не более 1 талера в месяц.
Студентам, кроме того, строжайше предписывалось оказывать г. бергфизику Ганкелю, как своему начальнику, должное почтение, тщательно следовать его распоряжениям относительно занятий, образа жизни и поведения, довольствоваться тем столом и помещением, которые он им назначит, не делать никаких долгов и других бесчинств, а напротив, стараться вести себя благопристойно, прилежно заниматься своим делом и таким образом загладить свои марбургские проступки.
Июля 13. Корф написал письмо Ганкелю в Фрейбург и приложил к нему подписанный в Канцелярии ордер ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру о выделяемых для них денежных средствах и подчинении их во всем Ганкелю.
Июля 14. Вместе с Виноградовым и Драйзером прибыл в Фрейбург к Ганкелю, который предоставил всем трем студентам заранее снятую для них квартиру и выдал каждому на расходы по 10 талеров.
Июля, после 14. Начал обучаться у Ганкеля металлургии, слушая его лекции и выполняя практические работы.
Июля, после 14. Познакомился у Ганкеля с находившимся в Фрейбурге надзирателем над Бахмутскими и Тарскими соляными заводами, почетным членом Петербургской Академии наук Юнкером.
Тот же Г.Ф. Юнкер в письме А. И. Корфу от 31 июля (11 августа) 1739 года сообщал из Фрейберга, что "студенты имели по одежде своей, правда, глядели неряхами, но по части указанных им наук, как убедился и я... положили прекрасное основание, которое послужило нам ясным доказательством их прилежания в Марбурге... Сколько я мог предварительно судить по сношению и разговорам с ними, то на первое дело способнее всех был бы Райзер, на второе – , на третье – Виноградов".
Июля, после 14. По настоянию Юнкера Ганкель нанял петербургским студентам за 100 рейхсталеров в год учителя рисования местного инспектора над драгоценными камнями Керна с тем, чтобы они, помимо изучения горного дела и металлургии, упражнялись в рисовании и умели составлять рисунки и планы рудничным строениям, плавильным печам, инструментам, машинам и штуфам.
Июля, после 14. По рекомендации Юнкера Ганкель приобрел для шитья ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру нового платья сукно и приклад.
Июля 21. Вольф в письме Корфу в Петербург сообщал, что ЛОМОНОСОВ, Виноградов и Драйзер выехали в Фрейбург 9 июля утром см. июля 9, что последний вексель он получил и со всеми долгами студентов, которые в общей сумме составили 1893 рейхсталера 85 крейцеров, рассчитался, израсходовав при этом часть своих денег 416 рейхсталеров 57 крейцеров.
Далее Вольф писал, что студенты, увидев, сколько за них уплачивалось денег. . . тогда только они стали раскаиваться и не только извиняться передо мною, что они наделали мне столько хлопот, но и уверять, что они впредь хотят вести себя совершенно иначе и что я нашел бы их совершенно другими людьми, если бы они только ныне явились в Марбург. .
.
При этом, особенно, от горя и слез не мог промолвить ни слова.
Говоря о пребывании студентов в Марбурге, Вольф писал: За тем мне остается только еще заметить, что они время свое провели здесь не совсем напрасно. . . я не могу не сказать, что в особенности сделал успехи и в науках; с ним я чаще имел случай говорить, нежели с Драйзером, и его манера рассуждать мне более известна.
Июля 30. Ганкель в письме Корфу в Петербург сообщил, что его письмо от 7 июля см. июля 7 и вексель на 520 талеров получил, что ЛОМОНОСОВ, Виноградов и Драйзер прибыли в Фрейбург несколько дней тому назад и приступили к работе и урокам по части металлургии, что они согласны подчиняться его указаниям относительно занятий и образа жизни.
По мнению Генкеля, назначенная Академией наук для каждого студента годовая сумма в 150 рублей крайне недостаточна и им необходимо прибавить еще по 50 рублей каждому.
Июля 31. Юнкер в письме к Корфу сообщал, что русские студенты произвели на него благоприятное впечатление и просил Корфа забыть заслуженный гнев, который упомянутые студенты навлекли на себя легкомысленным своим хозяйством.
Далее Юнкер предлагал на усмотрение Корфа план детального изучения, сверх общих понятий о горном деле,
Драйзером руд и других минералов,
Ломоносовым разработок рудников и устройства машин,
Виноградовым горнозаводского плавильного искусства и обещал рекомендовать их для этого разным специалистам.
Август. Получил от Ганкеля 10 талеров и сшитое специально для него новое платье стоимостью в 42 талера 4 гроша см. июля, после 14
Сентябрь. Осматривал рудники в окрестностях Фрейбурга.
Сентябрь. Получил от Генкеля 10 талеров, парик и сшитые специально для него плисовый китель и четыре холщевые рубашки, стоимость которых составила 9 талеров 11 грошей
Октябрь. Совершил поездку в Дрезден. 61
Октябрь. Получил от Генкеля 10 талеров, книгу Ганкеля О пиритологии, 62 магнит и приобретенные специально для ЛОМОНОСОВ башмаки и туфли стоимостью в 2 талера 18 грошей
Ноябрь. Получил от Ганкеля 10 талеров и Горный словарь. 63
Декабрь. Часто беседовал с Юнкером см. июля, после 14 о добыче соли и соляных заводах, а также по просьбе Юнкера переводил для него с немецкого на русский язык различные экстракты и репорты о соляных делах. 64
Декабря 13. Генкель в письме Корфу сообщил, что занятия металлургией студентов ЛОМОНОСОВ, Драйзера и Виноградова идут успешно, и так как он считает, что ученикам нет никакой возможности изворачиваться 200 рейхсталерами в год, то просит назначить им прибавку, а также выслать причитающийся ему гонорар за обучение студентов.
Декабря, после 13. впервые поссорился с Ганкелем.
Формальным поводом к ссоре послужило то, что Ганкель поручил ему растирать сулему, а ЛОМОНОСОВ отказался, ссылаясь на скверный и вредный запах.
Подлинной же причиной ссоры было неверное убеждение, а в том, что Ганкель присваивает себе часть тех денег, которые высылались из Петербурга для русских студентов, что он плохо относится к ним и недостаточно хорошо преподает им горное дело и металлургию.
Декабря, после 13. После ссоры с Ганкелем в течение двух дней не являлся к нему на занятия.
Декабря, после 13. На второй день после ссоры с Ганкелем вечером написал письмо Ганкелю, в котором просил извинить его за грубые слова, вызванные не злобным умыслом, а уязвленной невинностью, но здесь же добавил:
«Ведь даже знаменитый Вольф, выше простых смертных поставленный, не почитал меня столь бесполезным человеком, который только на растирание ядов был бы пригоден. В конце письма ЛОМОНОСОВ писал: . . «. желаю, чтобы случившееся как бы никогда не было или вовсе не вспоминалось, ибо я уверен, что вы видеть желаете в учениках своих скорее друзей, нежели врагов.»
Декабря, после 13. На четвертый день после ссоры пришел к Ганкелю и попросил прощения за свой проступок. Ганкель сделал ЛОМОНОСОВ выговор и простил его.
Декабря, после 13. После ссоры с Ганкелем переселился на новую квартиру, к некоему доктору медицины.
1740 год
Написал диссертацию «Физико-химические размышления о соответствии серебра и ртути»
Январь. Получил от Ганкеля 10 талеров и сапоги, купленные для него за 3 талера 16 грошей.
Январь. По настоянию Ганкеля переселился на квартиру в дом местного адвоката.
Февраль. Получил от Ганкеля 4 талера и приобретенную для него за 16 грошей книгу П. Пестрея Московская хроника.
Март. Получил от Ганкеля 3 талера.
Марта, до 14. В Канцелярии был составлен ордер ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру, в котором говорилось, что Академия наук с величайшим негодованием узнала о долгах и неблаговидных поступках, сделанных студентами в Марбурге, и только во внимание изъявленного ими раскаяния и вследствие ходатайства г. бергфизика Ганкеля Академия наук наконец согласилась еще на этот раз не подвергать их заслуженному взысканию.
Далее в ордере говорилось, что студенты должны в особенности с величайшим прилежанием предаться начатому ныне изучению металлургии, вести знакомство с честными и сведущими людьми и внимательно слушаться благонамеренных увещаний своего начальника, г. бергфизика Ганкеля.
Марта 14. Канцелярия приняла решение послать Ганкелю вексель на 600 рублей для пропитания студентам ЛОМОНОСОВ, Виноградову и Драйзеру.
Кроме того, студентам послать приказ, чтоб оные себя содержали в науках своих порядочно и прилежно, и послушны б были бергфизику Ганкелю, и профессору Вольфу выслать в Марбург вексель на 332 рубля 80 копеек для уплаты долгов русских студентов.
Апреля, до 4. Получил от Ганкеля 3 талера.
Апреля 4. Получил от Ганкеля 1 талер 8 грошей.
Апреля, после 4. Получил от Ганкеля купленные для него за 1 талер пару башмаков и две сшитые для него холщевые рубашки с батистовыми манжетами стоимостью в 4 талера 15 грошей и 6 денег, а также две книги Ганкеля О пробирном искусстве и Сатурнов флора. . .
Апреля, до 12. Совершил поездку в Брайнсдорф, где осматривал рудники.
Апреля 12, 17. Получил от Ганкеля по одному талеру.
Апреля, после 17. Совершил поездку на рудник в Гиммельсфюрст.
Апреля, после 17. Получил от Ганкеля пробирные вески с разновесами.
Апреля 22. Получил от Ганкеля 5 талеров.
Апреля, после 22. Попросил у Ганкеля денег на питание. Ганкель отказал ему в этом. , не простившись, ушел из лаборатории Ганкеля.
Сам дает эмоциональную характеристику известному химику И. Генкелю: "...горный советник Генкель, чье хвастовство и высокое умничанье известно всему ученому миру, делал это не лучше, чем похитил у меня время почти одной только пустой болтовней".
Мая, до 8. Встретился с маркшейдером Байером, от которого услышал рассказ о том, что в одном из старинных рудников Фрейбурга найдены вросшие в камни человеческие кости и рудокопные инструменты.
Мая, до 8. Закончил изучение у Ганкеля пробирного искусства и химии.
Мая, до 8. ЛОМОНОСОВ в лаборатории обратился к Ганкелю с просьбой о прибавке денег к месячной сумме в 4 рейхсталера, на которую им совершенно невозможно было себя содержать, на что Ганкель ответил, что если бы студентам даже пришлось просить милостыню, он все же ничего им больше не дал бы.
Мая, до 8. После отказа Ганкеля увеличить у. , Виноградову и Драйзеру выдаваемую им ежемесячно сумму на несколько талеров студенты пришли к нему домой, где ЛОМОНОСОВ по поручению своих товарищей стал вновь просить о выдаче им денег.
На это Ганкель ответил отказом и начал осыпать ЛОМОНОСОВ всеми ругательствами и проклятиями, какие только мог придумать и, наконец, выпроводил его кулаками из комнаты.
Самовольное прекращение М. Ломоносовым, учебы и странствования по Германии
Мая, до 8. Придя к заключению о нецелесообразности дальнейшего пребывания в Фрейбурге, ЛОМОНОСОВ, оставив свои вещи у Виноградова, отправился в Лейпциг в надежде встретить там на Лейпцигской ярмарке русского посланника при Саксонском курфюрсте барона Кайзерлинга, который помог бы ему вернуться в Петербург
Мая 8. Прибыл в Лейпциг и узнал, что Кайзерлинг уехал отсюда в Кассиль. Встреченные на ярмарке несколько добрых друзей из Марбурга предложили ЛОМОНОСОВ отправиться вместе с ними в Кассиль.
Мая 10. Послал Шумахеру в Петербург письмо с жалобой на Ганкеля и с объяснением причин своего отъезда.
Мая, после 10. Выехал из Кассиля в Марбург с расчетом одолжить у своих старых приятелей денег и отправиться в Петербург через Голландию.
В "донесении" И. А. Корфу от 9 (20) июня 1740 года И. Ф. Генкель рассказывает о следующих "неслыханных выходках" а:
он "человек не очень доброго нрава и предан пьянству";
"произносил против меня разные неприличные слова";
"поступки его происходят не от слабости характера, а от умышленной злости",
"сколько совершенно незаслуженных оскорблений человек этот нанес мне..., особенно своими предосудительными для меня рассказами в городе о том, что я только хочу разбогатеть на русские деньги";
"он в страшно пьяном виде шатался по улицам и, проходя мимо моего семейства, был очень дерзок и невежлив";
"ужасно буянил в своей квартире, колотил людей, участвовал в разных драках в винном погребке";
"поддерживал подозрительную переписку с какой-то марбургской девушкой";
" со злости изрубил и изорвал на мелкие кусочки, изданные мною книги";
"на улицах преследовал меня с коварной целью напасть на меня и нанести мне побои и при этом клялся, что будет мне мстить при всяком удобном случае".
Несмотря на все это М. еще в декабре 1739 года попытался восстановить нормальные отношения с преподавателем и написал на латинском языке примирительное письмо И. Ф. Генкелю, где есть такие строки:
"Так как Вы мне косвенными словами намекнули, чтобы я вашу химическую лабораторию оставил, то я два дня и не ходил к вам..."
В Журнале Канцелярии Академии Наук от 30 июля 1740 года имеется запись о вызове М. В. а в С.-Петербург и указано, что "фрейбергский ученик весьма не в состоянии находится". Двести рейхсталлеров в год – этих денег было явно недостаточно студентам.
Но ведь как сам видит читатель Генкель отказывал в выдаче дополнительных денег русским ученикам, ссылаясь на указания Академии наук. НО ничего не хотел знать и прислуживаться к разумным доводам
Сохранилось и письмо, а на имя библиотекаря книжного собрания Петра Первого I, а позже – советника Академической Канцелярии Иоганна Даниила Шумахера (1690–1761) от 5 ноября 1740 года, где он подробно рассказал о "злости, алчности", "лукавом и завистливом нраве" Генкеля, который "стал задерживать назначенные нам Академией Наук деньги".
И далее: "...когда я изложил ему наше бедственное положение и со всем смирением начал просить о выдаче назначенных нам денег, то он ответил только: ни одного пфеннига больше! А потом начал осыпать меня всеми ругательствами и проклятиями, какие только мог придумать, выпроводил меня кулаками из комнаты".
Ссора закончилась тем, что в мае 1740 года самовольно покинул Фрейберг и поехал в Лейпциг к русскому дипломату барону Кейзерлингу. Однако, не найдя его там, у ничего не оставалось, как возвратиться к своим друзьям в Марбург.
Мая, до 26. Приехал в Марбург и остановился в доме тещи Екатерины-Елизаветы Цильх.
Мая, после 26. Отправился из Марбурга в Гаагу, чтобы попросить русского посланника в Голландии графа Головкина отправить его в Петербург
Июня 9. Ганкель послал президенту Петербургской Академии донесение о непристойном поведении ЛОМОНОСОВ в Фрейбурге.
Июля 31. Канцелярия, рассмотрев полученное от Бреверна донесение Ганкеля о поведении а , распорядилась обратиться к русскому посланнику Кайзерлингу с просьбой, чтобы он разыскал ЛОМОНОСОВ , снабдил его деньгами и отправил в Петербург, а ЛОМОНОСОВ послать ордер явиться в Дрездене к Кайзерлингу и немедленно возвращаться в Петербург.
Но никуда не собирался возвращаться.
Он к этому времени успел тайно от руководства Российской академии наук обвенчаться в церкви реформатской общины Марбурга с Елизаветой-Христиной Цильх.
И тут создалась и правовая коллизия.
Ведь М. Ломоносов был православным, а его жена немецкой протестанткой. И такой брак не признавался в Российской империи законным по следующим основаниям:
Запрещается вступать в брак без дозволения родителей, опекунов или попечител
Брак лиц православного и нехристианского исповеданий является незаконным.
Тогда те лица, брак которых признан духовным судом недействительным, немедленно разлучаются, при чем об этом духовное начальство дает знать гражданским властям.
За сим над ними свершается суд и лица, признанныя по суду виновными, подвергаются церковному покаянию, а в некоторых случаях, законом установленным, более суровому наказанию, как, например, штраф, тюремное наказание, ссылка в Сибирь.
Неправославный и православная или наоборот, православный и неправославная, могут свершить обряд венчания по закону той церкви, к которой принадлежит неправославный супруг, но это все-таки не изхбавляет их от необходимости венчаться в православной церкви.
Брак, совершенный только инославной церковью, запрещается.
Ну, а сохранившейся до наших времен церковной книге марбургской реформаторской церкви сохранилась следующая запись:
"6 июня 1740 года обвенчаны Михаил, кандидат медицины, сын архангельского торговца Василия, а, и Елизавета Христиана Цильх, дочь умершего члена городской думы и церковного старосты Генриха Цильха".
Но не успел пройти у а его «медовый месяц» как над ним грянул гром…
Июля 31. Канцелярия послала письмо Кайзерлингу и приложила к письму ордер, адресованный у, в котором говорилось:
«Так как Академия наук признала за благо отозвать тебя сюда и употребить здесь на другое дело, то тебе предписывается выехать по первому приказанию г. тайного советника и посланника фон-Кайзерлинга и поспешить своей поездкой, так чтобы прибыть сюда без малейшей остановки на пути.»
Но сентября 12. Ганкель сообщил в Петербургскую Академию наук, что ему неизвестно местопребывание а.
Сам же М. 17 октября, проследовал из Марбурга в Гаагу см. мая, после 26, от Марбурга до Франкфурта в почтовой карете, а от Франкфурта до Роттердама и Гааги на корабле, по Майну и Рейну, побывал в Майнце, Кобленце, Кельне, Дюссельдорфе и Утрехте.
Октября, до 17. Посетил русского посланника в Голландии Головкина и обратился к нему с просьбой отправить его в Петербург. Головкин не зная о решении Российской академии наук отказал ему в этом.
Октября, до 17. отправился из Гааги в Амстердам с целью отплыть в Петербург на попутном корабле.
Октября, до 17. Прибыл в Амстердам, где встретил несколько знакомых купцов из Архангельска, которые отсоветовали ему возвращаться в Петербург без разрешения Академии наук.
Октября, до 17. Направился из Амстердама в Марбург.
Октября, до 17. Следуя из Амстердама в Марбург, сделал остановку в Лейдене, где встретился с горным советником и металлургом Крамаром, который познакомил его со своей лабораторией и местными металлургическими заводами.
Октября, до 17. По дороге из Лейдена в Дюссельдорф, во время ночлега в гостинице, был обманным путем завербован в прусскую королевскую кавалерию и отправлен в гарнизон, расквартированный в крепости Вязель.
Октября, до 17. Ночью бежал из гарнизона; к утру следующего дня достиг Вестфальской границы.
Октября, до 17. По дороге в Марбург посетил Гессен и Зиге, где ознакомился с рудниками, расположенными в этих городах.
Октября, до 17. Прибыл в Марбург и остановился в доме тещи Екатерины-Елизаветы Цильх.
Но вот, что интересно, так это то, как эти же факты описаны в самой ранней биографии М. а составленной в 1784 г. M. И. Веревкиным- «Жизнь покойного Михаила Васильевича, а»
(Михаил Иванович Веревкин (1732—1795) —один из видных деятелей Московского университета, первый директор Казанской гимназии, член Российской Академии, известный в XVIII в. драматург и переводчик)
«В то самое время, то есть 1740 года, женился в Марбурге тайно на дочери хозяина того дома, где жил, портного мастера, которая еще до отлучения его из сего города учинила его отцом.
Жил он в Марбурге, городе недалеком от Гарцских гор, одним жалованьем, получаемым из Петербургской Академии по третям, содержал порядочно свое семейство.
Академия, по прошению его, позволила ему побывать на Гессенских рудниках, что в Гарце. Там познакомился он со славным горным советником и металлургистом г. Крамером, имевшим тогда уже в готовности к напечатанию прекрасное свое сочинение об искусстве разделения металлов.
У сего ученого и искусного мужа он довольное время и много успел в практической металлургии.
В осматривании плавильных и разбивных заводов провел целое лето; зимою возвратился в Марбург и остался там до весны 1741 года.
От неминуемых издержек на содержание скрываемого им семейства своего и от непорядочного, может быть, хозяйства впал в нищету и долги; дошел наконец почти до отчаянного состояния, так что непрестанно угрожаем был тюрьмой от должников, коих удовольствовать не имел силы. Принужденным себя увидел уйти из сего города, питаясь милостынею по дороге.
Из полученного им незадолго пред тем третного жалованья не оставалось у него ни копейки. Расположился идти или в Любек, или Голландию, и после отправиться морем в Петербург.
Не простившись ни с кем, ниже с женою своей, одним вечером вышел со двора и пустился прямо по дороге в Голландию.
(Служба в Прусской армии)
Шел всю ночь. На третий день, миновав Диссельдорф, ночевал поблизости от сего города, в небольшом селении, на постоялом дворе.
Нашел там прусского офицера с солдатами, вербующего рекрут. Здесь случилось с ним странное происшествие: путник наш показался пруссакам годною рыбою на их уду. Офицер просил его учтивым образом сесть подле себя, отужинать с его подчиненными и вместе выпить, так ими называемую, круговую рюмку.
В продолжение стола расхваливана ему была королевская прусская служба.
Наш путник так был употчеван, что не мог помнить, что происходило с ним ночью. Пробудясь, увидел на платье своем красной воротник; снял его.
В карманах ощупал несколько прусских денег. Прусский офицер, назвав его храбрым солдатом, дал ему, между тем, знать, что, конечно, сыщет он счастье, начав служить в прусском войске. Подчиненные сего офицера именовали его братом...
«Как, — отвечал, — я ваш брат?
Я россиянин, следовательно, вам и не родня...».
«Как? —закричал ему прусский: урядник, — разве ты не совсем выспался или забыл, что вчерась при всех нас вступил в королевскую прусскую службу; бил с г. порутчиком по рукам; взял и побратался с нами.
Не унывай только и не думай ни о чем, тебе у нас полюбится, детина ты доброй и годишься на лошадь».
Таким образом сделался бедной наш королевским прусским рейтаром.
Палка прусского вахмистра запечатлела у нега уста. Дни чрез два отведен в крепость Вессель с прочими рекрутами, набранными по окрестностям.
Принял, однако же, сам в себе твердое намерение вырваться из. тяжкого своего состояния при перьвом случае. Казалось ему, что за ним более присматривают, нежели за другими рекрутами. Стал притворяться веселым и полюбившим солдатскую жизнь.
К счастию, не поставили его постоем в городе, а держали в караульне, где он и спал на нарах.
Караульня находилась близко валу, задним окном была к скату. Заметив он то и высмотрев другие удобности к задуманному побегу, дерзновенно оный предпринял и совершил счастливо.
На каждой вечер ложился он спать весьма рано; высыпался уже, когда другие на нарах были еще в перьвом сне.
Пробудясь пополуночи и приметя, что все еще спали крепко, вылез, сколько мог тише, в заднее окно; всполз на вал и, пользуясь темнотою ночи, влекся по оному на четвереньках, чтобы не приметили того стоящие на валу часовые.
Переплыл главной ров, а за внешними укреплениями и равелинной проминовал с крайним трудом контрескарп, покрытой ход, палисадник и гласис и увидел себя наконец на поле.
Оставалось зайти за прусскую границу. Бежал из всей силы с целую немецкую милю. Платье на нем было мокро.
Стало между тем рассветать. Услышал пушечной выстрел иэ крепости, обычайной знак погони за ушедшим рекрутом.
Овладевший им страх придал ему силы. Ударился бежать, сколько мог, скорее. Непрестанно оглядываясь, завидел вдали скачущего за собою человека во весь опор, но успел, однако же, он между тем перебежать за Вестфальскую границу.
Обошел из предосторожности епископское селение находившимся поблизости лесом, остановился в нем отдохнуть, сушил мокрое свое платье, проспал спокойно до полудни. Восстановя, таким образом, силы свои, пустился в путь и прибыл чрез Арнгейм и Утрехт в Амстердам, называясь везде бедным саксонским студентом.
В последнем городе российской императорской поверенной в делах господин Олдекоп, изрядно его приняв, отправил, сходственно с его желанием, в Гагу к российскому же послу графу Головкину на шлюпке.
Сей граф довольствовал его чрез несколько дней всем нужным и, дав на дорогу деньги, отослал обратно в Амстердам, где скоро сыскал он удобной случай отправиться морем в Петербург.
Еще до отъезда своего из Гаги уведомил он оставленную в Марбурге жену свою чрез письмо о приезде своем в Голландию к российскому императорскому послу графу Головкину, и чтобы не писала к нему прежде, пока он не даст ей знать о будущем своем состоянии и о месте своего пребывания.
После не мог более года переписываться с нею, может быть, для того, что по приезде в Петербург 1741 года, где скоро пожаловали его адъюнктом, обстоятельства не позволяли объявить, что он женат, да и не сказывал о том никому.
Жену с дочерью, по дороговизне петербургской жизни, не в состоянии был содержать своим жалованьем.»
Октября, до 17. Написал письмо Драйзеру в Фрейбург, в котором сообщал о своей поездке в Голландию и возвращении в Марбург и просил передать Ганкелю, чтобы он выслал ему в Марбург 50 талеров из назначенных на его содержание денег, для того чтобы он мог возвратиться в Фрейбург.
Октября 17. Драйзер получил письмо от ЛОМОНОСОВ из Марбурга с сообщением о его возвращении из Голландии.
Октября, до 20. Драйзер посетил Ганкеля и передал просьбу а. о высылке 50 талеров; Ганкель попросил Драйзера ответить, что он не считает себя вправе послать ему такие деньги без согласия Академии наук.
Октября, до 20. Ганкель написал письмо Кайзерлингу в Дрезден о том, что ЛОМОНОСОВ находится в Марбурге и просит 50 талеров для возвращения в Фрейбург.
Октября 20. Ганкель сообщил в Академию наук о письме ЛОМОНОСОВ и о том, что на ЛОМОНОСОВ было израсходовано во время пребывания его в Фрейбурге 277 рейхсталеров 2 гроша 8 денег
Ноябрь. Написал письмо Виноградову в Фрейбург.
Ноября 5. В письме Шумахеру в Петербург рассказал о вынужденном отъезде из Фрейбурга и неудачных поисках в Лейпциге и Кассиле Кайзерлинга, о поездке в Голландию и других злоключениях. В настоящее время, писал далее «… я живу инкогнито в Марбурге у своих друзей и упражняюсь в алгебре, намереваясь применить ее к химии и теоретической физике.
Утешаю себя пока тем, что мне удалось побывать в упомянутых знаменитых городах см. октября, до 17 и поговорить при этом с некоторыми опытными химиками, осмотреть их лаборатории и ознакомиться с рудниками в Гессене и Зигене».
В заключение ЛОМОНОСОВ просил разрешить ему отправиться в Гарц или другое место для совершенствования в горной науке.
Впоследствии в письме от 5 ноября 1740 г Шумахеру так описал конфликт с Геккелем:
«Мы принуждены были раз по десяти к нему ходить, чтобы хоть что-нибудь себе выклянчить. При этом он каждый раз по полчаса читал нам проповедь, скислым лицом говоря, что у него денег нет; что Академия уже давно обещала выслать половину следующей ему платы, 500 рублей, и все же слова своего не держит. Между тем он по всему городу сообщил, чтобы нам совершенно ничего в долг не давали, а сам как я узнал на наши деньги покупал паи в рудниках и получал барыши.
При таком положении вещей мы вынуждены были почти всегда оставаться без денег и отказываться от знакомства с людьми, у которых могли бы поучиться в горном деле»
22 апреля 1740 г. президентом Петербургской Академии наук вместо Корфа был назначен Карл фон Бревен.
Январь. Написал второе письмо Виноградову в Фрейбург с просьбой выслать ему в Марбург некоторые из оставленных им книг. 83
Февраля 28. Шумахер написал ЛОМОНОСОВ, что из его письма см. 1740, ноября 5 следует, что он не получил ордера Академии наук, посланного через посланника Кайзерлинга, поэтому ему вновь посылается предписание немедленно выехать в Петербург по открытии навигации, в чем ему поможет извещенный об этом профессор Вольф.
Февраля 28. Шумахер в письме к Вольфу в Галле просил переслать ЛОМОНОСОВ в Марбург вексель в 100 рублей, письмо и вторичное предписание возвратиться в Петербург, а если потребуется, дать ЛОМОНОСОВ заимообразно небольшую сумму денег.
Марта 7. Шумахер отправил второй вексель в 100 рублей Вольфу в Галле для передачи ЛОМОНОСОВ в Марбург
Апреля, до 7. Получил от некоего доброго приятеля Вольфа присланные для него Вольфом из Галле письмо Шумахера, вексель на 100 рублей и предписание о возвращении в Петербург, а также письмо самого Вольфа.
Апреля, до 7. Написал Вольфу в Галле, что на поездку и экипировку его хватит назначенных по векселю денег, но что на уплату долгов ему нужно еще до 100 рейхсталеров или немногим более.
Апреля, до 7. Вольф получил письмо ЛОМОНОСОВ о том, что для уплаты долгов ему необходимо еще до 100 рейхсталеров, и написал своему доброму приятелю в Марбурге, чтобы он поручился за ЛОМОНОСОВ, а самому ЛОМОНОСОВ еще раз написал об ускорении отъезда в Петербург.
Апреля 7. Ломоносов написал письмо Виноградову в Фрейбург, в котором выразил удивление, что тот совершенно забыл своего земляка и товарища, перестав отвечать на его письма, и что их дружбе так быстро наступил конец.
Попросил Виноградова переслать принадлежащие ему книги Риторику Кусина, 87 Историю России Пестрея де Эрлезунда, стихотворения Гюнтера и деньги за проданные книги, а также сообщил, что через три недели он отправится через Ганновер в Любек.
Апреля 14. Вольф известил Шумахера письмом, что передал ЛОМОНОСОВ предписание Академии наук и вексель через своего друга в Марбурге, поручился за ЛОМОНОСОВ в сумме 100 рейхсталеров, необходимой ЛОМОНОСОВ для уплаты долгов, и еще раз убеждал ЛОМОНОСОВ ускорить отъезд в Петербург
Мая 13. Получил в Марбургском университете пропуск для проезда до Петербурга.
Архив АН СССР, ф. 20, оп. 2, 7, Ломоносов 2. Мая, после 13. Отправился из Марбурга в Любек.
Мая, после 13. Прибыл в Любек и отплыл оттуда на попутном корабле в Петербург.
Июня 8. Прибыл из Любека в Петербург и явился в Академию наук к Шумахеру.
Вот такая строгая хронология пребывания, а в Германии с 1737 по 1741 года!
И мы видим, что 5 лет обучения прошли для Ломоносова без большой пользы. В плюсы можно добавить освоение немецкого языка, беглое ознакомление с основами химии и горного дела. В Петербург Ломоносов явился «гол как сокол» без письменных свидетельств о заверении учебы в Германии с правом называть горным инженером!!!, в отличии от двух его товарищей.
И тут о них самое время, сказать пару строк.
Райзер Густав Ульрих
Горный деятель, личный друг М.В. Ломоносова (в 1736–1739 гг. сопровождал его в поездке по Германии). Саксонец, российский подданный. Также именовался Евстафий Викентьевич.
Окончил Фрейбергскую горную академию (Саксония) и Петербургский академический университет. В 1745 г. указом Берг-коллегии направлен на Урал в горном чине маркшейдера. В 1747–1753 гг. – второй член региональной горнозаводской администрации в Екатеринбурге в чине берг-мейстера. Курировал промышленную добычу золота (с 1747), медеплавильное производство, заводские госпитали, екатеринбургскую аптеку, заводские школы и библиотеку, командовал снаряжением речных караванов с продукцией казенных заводов, отвечал за связь с Казанским, Нерчинским и Пермским горными начальствами. Совершил контрольные осмотры казенных заводов (Алапаевских, Гороблагодатских, Каменского, Полевского, Пермских, Северского, Сылвенского, Сысертского) и рудников, участвовал в реконструкции плотин и оборудования, составил более 10 проектных чертежей новых фабрик. В 1749 г. командовал строительством казенного Уткинского завода. В 1752 г. ходатайствовал в Петербургскую Академию наук об изготовлении модели водооткачивающей паровой машины для Гумешевского рудника Полевского завода.
В 1753 г. отозван в Берг-коллегию; в 1754 г. командирован на Колывано-Воскресенский завод на Алтае в чине обербергмейстера.
Был знаком сИ.И. Ползуновым, поддерживал его деятельность
Дмитрий Иванович Виноградов (1720, Суздаль — 25 августа (5 сентября) 1758, Санкт-Петербург) — основоположник производства фарфора в России. Соученик и товарищ Михаила Ломоносова.
Дмитрий Виноградов родился в Суздале, получил образование в одном из самых прогрессивных учебных заведений того времени — Славяно-греко-латинской Академии. В числе 12 лучших учеников он был переведен в Санкт-Петербург и в числе трёх отличников (вместе с Ломоносовым и Густавом Райзером) с подачи Сената был отправлен на продолжение обучения за границу, в Марбургский университет под начало знаменитого в то время профессора Христиана Вольфа. Там они изучали химию, горное дело, физику и др., а потом продолжили учиться у Иоганна Генкеля во Фрайберге (центр горной промышленности).
В ноябре 1744 года, после возвращения на Родину, зачислен на Порцелиновую мануфактуру (впоследствии Государственный фарфоровый завод им. М. В. Ломоносова) и приставлен учеником к «мастеру фарфорового дела» Христофору Гункеру.
Гункер обладал не только неуживчивым характером, но и слишком мало знал для организации нового фарфорового производства.
За всё время пребывания от приезда в 1744 до увольнения в 1748 году он оставил только пол дюжины чашек, да и те не имели ни цвета порцелинового, ни формы: были черны и покривлены
Уже при нём Виноградов проводил свои исследования сырья и поиск состава фарфоровой массы, ставил опыты, анализировал, делал записи формул и рецептов.
Записи шифровались одному ему известным шрифтом — состав фарфоровой массы должен был храниться в секрете даже от его помощников.
В 1746-1748 гг. Виноградов проводил опыты, целью которых было получение из обжига изделий не искривлённой формы, а также изобретение керамической краски для росписи фарфоровых изделий.
По мере улучшения качества фарфора, поступало всё больше заказов. Однако даже это не принесло ему признания и статуса, хотя бы сравнимого с довольно высоким положением иностранных мастеров в России или с положением и привилегиями Ломоносова.
Возможно, именно от безысходности Виноградов пристрастился к выпивке. За ним постоянно следили, держали под караулом, а когда он попытался сбежать — посадили на цепь, приковав к стене.
Так он писал «Обстоятельное описание чистого порцелина, как оной в России при Санкт-Петербурге делается, купно с показанием всех тому принадлежащих работ» — плод его тринадцатилетнего труда, первый в Европе теоретический труд в области керамики. Этот трактат не сохранился полностью.
Дмитрий Виноградов умер в 1758 году в возрасте 38 лет. Дело продолжил его ученик Никита Воинов. До XXI века в музеях сохранились всего девять изделий с маркой самого Виноградова (W), поэтому все они представляют огромную ценность.
Дальше в официальных автобиографиях, а идет описание научной деятельности М. Ломоносова.
Мы тоже, в своем историческом расследовании изучим все его научные интересы, но перед этим я должен обратить внимания читателя на один тщательно скрываемый его биографами факт, что вернувшийся из Германии М. Ломоносов уже был алкоголиком, причем «агрессивного нрава» и таким оставался с начала 40-х годов XVIII века и до конца своей жизни.
И чтобы не быть голословным приведу следующие доказательства:
В своих столкновениях с другими российскими академиками почти всегда изображался правой или даже пострадавшей стороной.
Но, практически нигде не указывалось, что нередко вызывал остро негативное к себе отношение своими грубыми поступками и вспыльчивостью.
Почти все конфликты, даже те, за которые брался под стражу или подпадал под следствие, изображались как недоразумение.
Однако, это совершенно не так. Исторические документы оставили достаточно свидетельств, что именно Михаил был виновником всех происходивших вокруг него конфликтов.
Основной причиной было его грубое и вызывающее поведение, которое сильно отягощалось сильным пристрастием, а к пьянству.
Его склонность к неумеренной выпивке была широко известна и служила поводом для насмешек.
Итак, посмотрим без розовых очков на личность того Михаила, что приехал в Петербург 8 июня 1741 года.
Первый его конфликт с академиками случился в октябре 1742 года, когда он был назначен приказом А.К. Нартова, на которого возложили обязанности управления Академией наук во время следствия по делу о злоупотреблениях Шумахера, помощником в управлении, как «человек для разбора вещей в Библиотеке и Кунсткамере Академии наук».
Назначение состоялось 9 октября, а уже 11 октября опечатал по приказу Нартова в Географическом департаменте «палаты и шкаф».
13 октября он выдавал академику Винсгейму бумаги из академического архива под роспись.
При этом, очевидно, возникло сильное неприязненное отношение между ними, потому что говорил с ним «по разным делам ругательно и с насмешкою».
14 октября пришел прямо во время академического собрания осматривать печати. Делал он это нарочито шумно и показательно, так, что академики 3 декабря подали на него жалобу в Следственную комиссию.
Пока Следственная комиссия разбирала жалобу академиков, несколько раз приходил в академическое собрание, пока не был 21 февраля 1743 года выдворен с него. Было подано прошение, в составлении которого принимал участие Миллер, о том, чтобы не допускать, а на заседания вплоть до окончания разбирательства. потом заявил, что не простит Миллеру именно этого участия.
По всей видимости, с этого момента началась их вражда, которая длилась до смерти а.
настойчиво требовал допустить его на академические собрания, но был выдворен снова 25 февраля.
В следующий его визит в собрание, 11 апреля 1743 года, также завершившийся неудачей, ему было заявлено, что он лишен права посещать собрания до завершения рассмотрения его дела.
15 апреля 1743 года явился в академическое собрание пьяным, стал бесчинствовать и бранить академиков. Поведение пьяного адъюнкта настолько возмутило профессоров, особенно профессора Винсгейма, которого бранил больше всех, что они 26 апреля написали большую жалобу, в которой живописали пьяный дебош а.
Итак, академики докладывали Следственной комиссии, что «…пред полуднем он, , в противность всех честных и разумных поступков, напившись пьян, приходил с крайней наглостью и бесчинством, в ту палату, где профессора за конференцию заседают…» .
Он зашел, не снимая плаща и шляпы, что уже было грубым нарушением правил этикета. Профессор Винсгейм заявил, что он должен покинуть собрание, на что сделал следующее: «…идучи около профессорского стола ругался оному профессорум, остановился, и весьма неприличным образом бесчестный и крайне поносный знак самым подлым и бесстыдным образом руками против него сделав…».
После чего прошел в Географический департамент, продолжая ругать профессоров. Спустя некоторое время он:
«...Вышед из Географического департамента, прямо возвратился в Конференцию и всех профессоров бранил скверными и ругательными словами, и ворами называл, за то, что ему от Профессорского Собрания отказали, и повторял оную брань неоднократно, сказывая с великим бесчинством и посмеянием, чтоб то в журнал записал».
Возмущенные академики потребовали разбирательства с Ломоносовым.
До этого он, в ноябре 1742 года успел пьяным подраться с академическим садовником Штурмом и лекарем Брашке.
Ломоносов тогда был взят солдатами под стражу и доставлен в Академию, где дело замял Нартов.
Но, теперь дело приняло гораздо более серьезный оборот. 28 мая 1743 года был взят под стражу, и просидел под домашним арестом до 19 января 1744 года.
Ему грозило лишение академических званий и ссылка в Сибирь, но, в конце концов, он был прощен и оставлен при Академии.
А.Н. Пыпин по поводу этого инцидента замечает: «Таким образом, характер был вовсе не таков, чтобы, а можно было представить угнетенным защитником интересов русской науки в Академии».
Сведения об этом, обычно, приводились в биографиях, Ломоносоваа, и особенно в «Летописи жизни и творчества», но без подробного разбора, и, конечно, никак не влияли на оценку его личности советскими авторами.
Между тем, эти инциденты не были единственными.
Пьянство было характерно для Ломоносова и в последующем, правда, после ареста 1743-1744 годов он стал осторожнее, и позволял себе буйствовать в Академии только в то время, когда получил там власть и положение.
Об этом сохранил любопытные свидетельства Август Людвиг Шлецер:
«Прибавьте к этому ужасное пьянство: он понемногу сделался нечувствительным к менее возбудительным вину и ликерам, и предавался простой водке, которую пил через меру.
Часто он хмельной приходил заниматься в Канцелярию и в Конференцию: грубость, свойственная ему и тогда, когда он был трезв, переходила в зверство.
Тогда он при всей конференции вырывал листы из протокола (слышано от Миллера); все трепетали перед сильным человеком, и никто не смел указать дверь пьяному».
Это свидетельство относится к 60-м годам XVIII века, к последним годам жизни а.
Шлецер также несколько раз, по разным поводам замечает, что нередко во хмелю подписывал бумаги, связанные с Академией наук.
Пьянство его было настолько притчей во языцех, что немцы при Академии наук в 1754 году сложили песню о е, в которой особенно подчеркивалось это его пристрастие:
Жил некто родом из Холмогор,
где водятся рослые быки; крестьянский мальчишка.
Привели его в монастырь из-за куска хлеба.
Там он выучился кое-чему по латыни,
но больше пить водку.
Тироль, тироль, тироль!
Это ему пришлось по нраву.
Он пьянствовал с прислугой и дрался с ребятами;
этим он прославился и превознесся.
За то сделали его студентом,
и тогда он стал пить водку день и ночь.
Тироль, тироль, тироль!
В этом он был удачлив.
Одним словом, эти страницы биографии, а, на которые в историографии не обращалось должного внимания, показывают, что, с начала 40-х годов XVIII века и до конца своей жизни, был алкоголиком, причем агрессивного нрава.
В конце жизни он совершенно определенно был подвержен алкогольной зависимости, как это и должно быть после пары десятилетий пьянства.
Но если так себя плохо вел Ломоносов в Академии, то еще хуже от его пьянства и грубости приходилось жене и прочим домочадцам.
Вот только один эпизод из вышеназванной биографии а авторства М. Веревкина о том, как обрел в России свою «забытую в Германии» семью.
«Между тем оставленная в Марбурге его жена ожидала второго от него письма целые два года: не знала, куда он девался.
В таком страхе и неизвестности, наконец, в 1743 году месяце феврале подала письмо российскому императорскому в Гаге министру графу Головкину, чрез которого получила она, как выше упомянуто, первое мужнино письмо: оным просила, «чтоб сделал с нею милость, утешил ее печалию снедаемое сердце и облегчил бы бедственное ее состояние уведомлением, где находится муж ее, российской студент: еще ли у него в Гаге или где именно в ином месте?» Приобщила к тому письмо же и к мужу.
Графу Головкину известно было только, что за два уже пред тем года выехал из Амстердама в Петербург, где и находиться ему надлежало.
Охотно взял на себя переслать последнее письмо, написав и от себя собственно к канцлеру графу Бестужеву в Петербург, прося его об ответе.
Граф Бестужев приказал отнести письмо у и взять для пересылки к жене его ответ.
Никто в Петербурге не думал, чтобы был женат.
По прочтении письма сего вырвались у него следующие слова:
«Боже мой! Могу ли я ее покинуть. Обстоятельства мешали мне до сего времени не только вывесть ее сюда, но и писать к ней. Теперь же пусть она приедет; завтра же пошлю 100 рублев на дорогу». Что и исполнил действительно.
Из канцелярии графа Бестужева послано письмо его и деньги к графу Головкину в Гагу, а от него в Марбург.
Того же года летом прибыла жена, а с дочерью и братом, на Любеком корабле, в Петербург и нашла обрадовавшегося приездом своим мужа весела и здорова.
Жил он тогда в академическом доме подле химической лаборатории.»
Да и никаких таких «обстоятельств», что явно мешали М. Ломоносову «вспомнить о семье» кроме боязни наказания за незаконный брак, да еще возможно и хроническому пьянству не было.
Ведь оставив жену и двоих детей в Германии и не подавая о себе в течении двух лет никаких признаков жизни, он очевидно рассчитывал, что жена не станет его искать и утешится другим браком.
Но женщина оказалась верна заключённому союзу и проявив немецкую стойкость нашла сбежавшего от нее мужа. Принесло ли ей и ее детям воссоединение с М. Ломоносовым счастья?
Скорее нет.
Ведь после скоропостижной смерти в 1765 году, а семья оказалась в громадных долгах и в первую очередь перед государством, и жена в 1767 г. умерла, так и не погасив долги.
И уже ее дочери Елене пришлось заниматься решением этих насущных проблем. …
А вот в периоды трезвости что тоже случусь у а и тогда он начал «заниматься российской наукой».
Что из этого у него получалось вы уважаемый читатель узнаете из последующих частей этой работы.
(конец ч.4)