– Бу-ян! Бу-ян! Бу-ян! – обидевшись за нашу лошадку стал скандировать я и тут обнаружил, что мой одинокий голос, каким-то образом многократно усиленный, плывет над хохочущей толпой, перекрывая все иные звуки. Все заоглядывались на меня и стали вертеть у висков пальцами.
– Вы что, ненормальный? – спросил рядом стоящий болельщик по-русски. – Этот ваш Буян, он же сейчас свалится, еще и на старт не выйдя.
– Но вчера, как я слышал, он пришел первым.
Какая-то дама возмутилась:
– Чи ви глупоте не разумече? То вшистко било подставьоне. То бил зупельне идиотычни пшипадек. Чи ви не виджече? То не конь – тилько якишь дживидло. (Да глупости! Неужели не понимаете? Это все было подстроено. Это же была совершенно идиотская случайность. Вы что, не видите? Разве это лошадь? Урод какой-то).
– Пенкна пани, то не ест тен пшипадек! (Прекрасная госпожа, это не тот случай). – Советую, пока не поздно, поставить на Буяна. Я вам очень бардзо советую, и вы бендете зупельне задоволёне (и вы будете совершенно удовлетворены) – вербовал я болельщицу, израсходовав весь запас наличных польских слов, сознавая, что я отчаянно коверкаю предложения. Сам я весьма сомневался в Буяне и потому испытывал неловкость. Уж очень Буяша был, мягко говоря, непрезентабелен.
– Чижби можна не личич ше тым, цо очи видзон? Ах, чи ви не жартуече? (Но разве можно не считаться с очевидным? Ах, неужели вы не шутите?).
Мои улыбки видно подействовали на даму положительно, и, хотя она даже и не собиралась участвовать в тотализаторе, вдруг согласилась:
– Ну, ешли ви так мишличе... я поставе... (Ну, если вы так считаете... я поставлю...)
Теперь у меня была союзница, и она звонко скандировала вместе со мной:
– Бу-ян! Бу-ян!
И вот они понеслись. То есть, понеслись все эти железные копыта и сразу оказались далеко впереди. Наш Буян долго примеривался, переминаясь и по-собачьи встряхиваясь, потом лягнул воздух задними копытами и... прыгнул со стартовой линии. И как-то так сразу оказался в хвосте Вихря. Неспешно семеня, но, тем не менее, нисколько не отставая от бешенного аллюра кавалькады, Буян неторопливо и обстоятельно ощерился и впился желтыми зубами в ляжку Вихря. Вихрь завизжал и, лягая пустоту, унесся куда-то вбок. Тут Буян перешел на иноходь, то есть стал переставлять, именно аккуратно переставлять, сначала две правые ноги, затем две левые. Таким образом он догнал Черную Молнию. Поворотив к ней морду, Буян стал заигрывать с резвой кобылой – потерся о ее холку, даже положил, едва дотянувшись, морду на ее шею, и, продолжая спра-ва, сле-ва, спра-ва, сле-ва переставлять ноги, нежно прикусил кожу красавицы. Но Черной Молнии было не до нежностей. Скосив на Буяна презритепьный глаз, она неслась, вполне оправдывая свое имя, и ее копыта дробно стучали в беговую дорожку. Буян обиделся, фыркнул и вдруг взвыл по-волчьи, надсадно и протяжно. Черная Молния остановилась на всем скаку, взвилась на дыбы, дико заржала и, сбросив жокея, унеслась прочь с бегового полотна. Железное Копыто, заслышав сзади волчий вой, сорвался в галоп: так быстро он еще никогда не бегал. И тут Буян применил невиданный аллюр: правой передней ногой он стал чесать себя под мышкой, а левой задней – за ухом. Две другие ноги стали передвигать его тощее тело вместе с жокеем тем галопом, которым передвигается спасающаяся от опасности гусеница, то есть, складываясь пополам, а затем разгибаясь. Этот прием придвинул его вплотную к Жепезному Копыту. Здесь он переменил тактику и побежал на всех четырех ногах задом наперед, хвостом к финишной ленточке. Оказавшись мордой к морде Железного Копыта, Буяша стал корчить ему рожи: высунул язык, скосил глаза к носу, сказал: “Бе-е!", ехидно подмигнул жокею, который выпучил в ответ глаза. А потом Буяша и вовсе уперся лбом в грудь Железного Копыта и стал тормозить, упираясь в землю всеми четырьмя ногами и поднимая вокруг пыль. Железное Копыто сделал две-три попытки обойти противника, но это никак ему не удавалось. Тогда он решил укусить Буяшу, но со шкуры нашей славной лошадки слетело здоровенное яблоко и заткнуло Жепезному колыту пасть. Крайне озадаченный, Копыто и вовсе остановился, несмотря на вопли и понукания жокея, и стал с задумчивым видом жевать яблоко. А Буяша, продолжая движение, так и пересек финишную черту, сорвав ленточку хвостом.
Все это видел я!
А вот моя болельщица-союзница, отвечая на мои расспросы, рассказала мне совсем иное. А спрашивал я ее, потому что видел – публика, хотя и удивленная прытью Буяна, реагировала на происходящее как-то уж очень нормально и даже, скорее, восторженно.
Вот что доложила мне союзница.
Посмотрев вслед сорвавшимся со старта противникам, Буян мелко засеменил следом. Седок, чьи кирзовые сапоги были переброшены через плечо, колотил голыми пятками в бока коня и что-то кричал ему в ухо. Буян, будто нехотя, ускорил свой бег и этот бег очень стал похож на иноходь лошадей диких прерий: две ноги справа, две ноги слева. Больше Буян не менял аллюра. Неторопливо набрав такую скорость, которая позволила ему оказаться всего на корпус сзади Вихря, Буян расслабился и замедлил бег, но, тем не менее, медленно и верно обходил соперника. Вот он поровнялся с Вихрем, чуть повернул к нему морду – Вихрь почему-то завизжал и унесся в сторону.
Теперь иноходь Буяна вызвала вопль восхищения на трибунах: серая тень стелилась над землей, яблоки на шкуре Буяши слились в белые, устремленные к финишу линии. Уже Черная Молния проигрывала полморды, когда Буян, заинтересовавшись красивой кобылой, опять замедлил бег и, будто бы, стал на ходу с ней заигрывать. Черная Молния повела себя странно: она взвилась на дыбы, сбросила седока и умчалась прочь. Быть может, она до глубины своей кобыльей души была оскорблена вниманием неказистого Буяна. Во всяком случае, такое предположение высказала моя союзница. Однако впереди бежал Железное Копыто, и он почему-то вдруг так резко ускорил свой бег, что болельщики ахнули и уже решили, что непобедимое Копыто не разочарует своих почитателей. А Буян спокойно продолжал предвигаться, – ноги справа, ноги слева – чуть чуть раскачиваясь и демонстрируя поразительный по красоте аллюр диких прерий. И как ни удивителен был галоп Копыта, Буян с ним поравнялся, некоторое время бежал рядом, и вдруг взял такой темп, что Железное Копыто в крайнем удивлении взвился на дыбы и остановился, потому что маленькая серая тень оказалась далеко впереди и уже срывала финишную ленточку...
Эх, надо было видеть, читатель, церемониал награждения. Это было незабываемое зрелище: Буяша, расставивший ноги в стороны и поедающий свой венок победителя, и Жокей, подбоченившийся и горделиво опирающийся на луку седла.
А то, что на левом боку Буяна не хватало одного яблока, никто не заметил, Старичок тщательно прикрывал это место жокейской шапкой.
Это не последний рассказ о Буяне. Последний – о том как Старичок вызвал на поединок в скачках черного князя Воландима – впереди.
.
