Это, м.б., выглядит, как шутка, но - не до шуток. Они норовят диктовать правила - поверх правил проектов. А правила они желают установить такие, какие имеются в самых скандальных местах сети: неограниченные свободы так называемого "слова" - в первую очередь. Они желают закрепить за собой права эдаких режиссеров-распорядителей.
При всем при этом ни малейших оснований для того, чтобы претендовать на какую бы то ни было ведущую роль у них не обнаруживается. Только гонор, только спесь, только неуемное самолюбование. И болезненное желание склоки.
У них есть и завоевания: многие пугаются их витиеватых благоглупостей (из словарной статьи: благоглупость - вздор, облеченный в серьезную форму) и с показной гордостью, что ли, спешат заявить об отсутствии у них черного списка. Другие, пытаясь их утихомирить, говорят им всякие ласковые слова и тем самым… подливают масла в огонь… Чувствуя в этом поддержку, нувориши нравов лишь удовлетворенно задирают подбородки и действуют с двойной энергией, и даже пытаются клеймить позором тех, кто пользуется черным списком.
В результате - обратный эффект.
Так что же такое черный список? На поверку выходит, что это - элементарное средство борьбы с сетевыми беспредельщиками, с людьми плохо и дурно воспитанными (несмотря на изящные с виду рецки и оттопыренный на манер благородных барышень мизинчик). Средство борьбы с людьми, которым указываешь на дверь, а они лезут в окно. С людьми, которым, по-видимому, в высшей степени наплевать на поэзию. К поэзии и поэтам они относятся с презрением, несмотря на все их уверения, что пекутся они, якобы, о литературе. И вот вопрос: отчего же общество их терпит? И еще более конкретный вопрос: отчего общество стесняется черных списков?
А вот еще один шрам. Это – о некоторых жуирах... пардон, "жюрирах". Попав в судии, они влезают на табуретку (совсем как в детстве – для чтения стихов перед взрослыми) и, встав в профессорскую позу, вещают так, чтобы никто не усомнился в непререкаемости их суждений, то есть так, будто сообщают истину в самой последней инстанции. Я не зря помянул "жуиров": видно такие судии получают немалое удовольствие от своих словесных антраша. И частенько делают ляпсусы, замешанные на сермяжной самоуверенности. Я мог бы надергать примеры даже из последних конкурсных обзоров (я их внимательно просмотрел), но ограничусь одним, относящимся к моему собственному заявленному стихотворению, которое называется "Всклень". Там – в обзоре – речь об интересничанье автора, употребляющего устаревшее (якобы) слово. Не дав себе труда заглянуть в словари, автор бросает слова, как камни...
Немного о слове:
в разных местностях слово произносят по-разному: всклень, всклянь, вздрочь, склень. А произошло это "всклень" от слова "склянка". Все довольно просто. Да и что такое – "устарело"?! Многие даже и устаревшие с виду слова неплохо бы вернуть в активный словарь ввиду их выразительности, нюансности. Чем я иногда с удовольствием и занимаюсь...
Слово это встречается у Мандельштама (Как тельце маленькое крылышком / По солнцу всклянь перевернулось...), Пастернака (Окутывай, опутывай, / Еще не всклянь темно!), у Набокова (...желтоватый кружок, мнилось, взбухал, будто поверхность налитой всклянь золотистой краски ).
Строка московского поэта Владимира Строчкова: Всей этой музыкою день / напоен всклянь, наполнен всклень.)
У Евтушенко (Братская ГЭС): "И ночь была звездАми всклень полна".
Но и не обязательно – в поэзии, я мог бы отыскать немало примеров рядового употребления слова, которое вовсе ничуть не устарело, разве что автора обзора оно пугает своей ммм... незнакомостью (кстати, на случай, если слово незнакомо, существуют словари; не думаю, что зазорно обогащать свой словарный запас) :
"Глубина колодцев около 2,5 – 3 метров, и они очень быстро наполняются водой, за ночь - почти всклень". («Газета Саратовского гос. университета»).
И это лишь малый пример. Но пример этот рисует еще один типичный шрам сетевых пространств.
Думаю, что при проведении конкурсов неплохо бы назначать литреда, чтобы он контролировал бы обзорные тексты. Глидишь – и одним шрамом будет поменьше...
