Ее позвоночник однажды рассыплется в легкий прах,
потому как она в себе носит ежесекундный тягучий страх,
просыпается ночью, сведенная криком в тугой комок.
У нее ни единого шанса выжить, и каждый вдох – кувырок
назад, глобальный системный сбой.
А ты говорил: ты моя.
Ей эти слова мерещатся чаще всех слов других,
пульсируют в ней, обращаются наркотической верой в них,
невыразимо острее – если она отважно решается доказать
себе и тебе обратное аксиоме, и тут же, ни дать, ни взять,
твоя до костей, расходится по краям.
А ты говорил: не остывай.
Она и по-прежнему тем жива, коснись – полыхнет огнем,
и хочешь, прикуривай, хочешь, погибни в нем
с ней вместе. Только вот как же давно ты уже не рад,
факту, что все удалось, и что ты ее обетованный ад
и ее персональный кромешный рай.
А ты говорил: я люблю.
Ты за нее не в ответе, начала элементарных теорий лжи
гласят: заведомо ложному верившим выбор велик: ножи,
пропана глоток, седативные горстью, распахнутое окно,
а также очнуться, забросить рифмы, махнуть в Париж,
потом на Гоа, загореть и подстричься, смеяться…но
ты говорил… говорил, а теперь молчишь.
Итак, выбор сделан, молчание – горький яд.
«Дефибриллятор»
«Реакции нет»
«Разряд»
_