Жизнь проходит, а значит, болит.
Отражается в оке господнем
доходяга-поэт-инвалид.
Это око желтее манИи,
это око - Ван Гога мазок.
Неспроста под него заманили,
сединой опалили висок.
Я всё знаю: не просто полова
с губ слетает, по ветру летит.
Раз лизнул я кровавое слово,
навсегда на него аппетит.
Окунают меня в Илиаду,
в золотую, короче, купель,
и простор фьорентийского ада
мне вернее виднее отсель.
И косматое небо Ван Гога
умещается в дантов размер
и сияет Виргилия тога
в смрадном мраке матросских таверн.
Ну а жизнь, что поделать.... Примешан
к ней мотивчик, знакомый с тех пор,
как у вора, читай, Гильгамеша,
спёр бессмертье удачливей вор.
Значит надо пройти сквозь иголки
слишком узкое, братец, ушко.
Сны черней, чем таёжные ёлки
и белее, чем яд-порошок.
В них порою доходишь до самой.
А потом убегаешь в стихи
и тебя настигает не слава,
а самой ледяное хи-хи.