О личной жизни забыть Часть 4 (Детектив)

1
Служебный кабинет Лавочкина впечатлял своим размахом и хорошо подобранным антуражем. Вальяжные кожаные кресла за столом для совещаний, бар за темным стеклом, аквариум с изысканными рыбками, роскошные напольные вазы. А чтобы окончательно добить любого посетителя на стене в желтой металлической рамке висело фото Ельцина плечом к плечу, правда, не с самим Лавочкиным, а с главой холдинга «Элис» Аникеевым.
За сверкающим столом восседал сам Лавочкин. Напротив, руки по швам стоял Смыга, именно он в качестве байкера закинул гранату в машину Зацепина.
В углу в низком кресле желтой кожи в качестве гостя сидел всемогущий референт холдинга Трубский, именно его фото Терехин вместе с досье передал Петру на прогулочном катере.
– Ну как ты работаешь, Костя. Что ни поручу, все через пень-колоду, – распекал Лавочкин своего сыщика.
– Я сделал все четко, – оправдывался Смыга, настороженно поглядывая на незнакомого гостя.
– Да не косись ты на Федора Эдуардовича. Он можно сказать твой крестный отец в нашей структуре. Без его рекомендации мы бы тебя сюда не взяли.
– Да?.. Не знал. Спасибо большое, – и словами и заискивающим кивком поблагодарил Смыга высокого гостя.
– Скажи, ты проверил результат?
– Ну, я остановился, посмотрел. Все взорвалось как надо.
– Как же как надо, если машину Зацепина нашли потом в лесу в трех километрах от шоссе. И не похоже, чтобы ее хозяин истек кровью. Нету, растворился, сгинул!
– Так может, ему кто «скорую» вызвал? – предположил туповатый подчиненный.
– А кто именно, Костя, вызвал? Быстро отправляйся и все узнай. И доделай то, что не сумел сделать. Я ведь не только рублем накажу, но и по-другому могу.
– Хорошо. Я пошел. – Смыга сделал движение к двери.
– Стой. А ты точно видел, что Зацепин в машине один?
– Ну да, один, – ответ кадета был не слишком уверенный. Во-первых, стекла машины Зацепина были тонированы, во-вторых, держать руль мотоцикла на колдобистой дороге и одновременно гранату с вырванной чекой требовало максимальной концентрации, в-третьих, какая разница был ли попутчик или нет, взрыв должен был сам закрыть этот вопрос.
Лавочкин тут же уловил сомнение подчиненного и рассердился еще больше.
– Когда его вели по городу, с ним был еще его студент-мальчишка. Узнай, куда он делся. Нет, лучше просто доставь его ко мне. И не с позиции силы, а лаской, лаской пригласи. Учти, мальчик очень не простой, под особой крышей, поэтому без эксцессов. Ты понял?
– Все понял, доставить без эксцессов.
– Давай, действуй. Возьмешь с собой Грибаева, надежней будет.
– А мальчишка этот где живет? У кого его данные взять?
– Ну не у меня же! Все, Костя, мое терпение на пределе!
– Понял, понял, – сыщик поспешил из страшного кабинета на волю.
Едва за ним закрылась дверь, Трубский громко рассмеялся.
– И вот с такими людьми приходится иметь дело! А ведь ты рекомендовал! – обиженно заметил ему Лавочкин.
Гость был настроен более позитивно.
– Он же из ментов, что с него взять. Недоучки они везде случаются. Научится.
– Ну молодежь пошла: нормально взорвать клиента не могут. Между прочим, все это напрямую и тебя касается. Последнее задание Зацепин получил ликвидировать именно тебя.
– Я знаю. – Трубский был сама невозмутимость.
– Откуда? Опять кто-то из моих прокололся?
– Спи спокойно. У меня свои источники. Я, кстати, тебе даже гонорар принес за эту Терехинскую банду народных мстителей, – гость достал из кармана плотный конверт, дразнящее помахал им, потом спрятал обратно в карман. – Но раз дело не сделано, то и с гонораром повременю.
– Да знаю я твои копеечные гонорары. В таком конверте больше пяти тысяч баксов никак не помещаются.
– Обижаешь! В нем не только баксы, но и маленький такой в полгектара участочек соснового леса на Истре.
– Это же совсем другое дело. –  Лавочкин с готовностью протянул руку.
– Сказал на свою голову. Закрой вопрос по Зацепину – и все получишь.

2
С запасным паспортом Петра на другую фамилию случился неожиданный прокол: паспорт был, а медицинского страхового полиса на ту же фамилию не было. Не мудрствуя лукаво, Зоя взяла паспорт и медполис у своего бывшего мужа и устроила Зацепина в глазную клинику без всяких проблем. Алекс от этой ситуации пришел в полный восторг. Сразу вспомнились все интернатовские анекдоты про незадачливых американских агентов, которые неизбежно капитулировали перед реалиями советского быта: все приготовят, а какую-то ерунду непременно забудут. А в пику им советские штирлицы все приготовят через пень-колоду, но в последний момент обязательно каким-то образом благополучно извернутся.
Не отставал от Зоиной находчивости и сам Алекс: вернувшись из Ивантеевки с распечаткой чипа, они с Юлей в течение дня сумели сменить ее съемную квартиру, никого из общих знакомых не поставив об этом в известность. Меняли по наклеенному на остановке автобуса объявлению и без всякой официальной регистрации. Разумеется, это была весьма условная конспирация, ведь на занятия ему все равно приходилось ходить, но все же хоть какое-то защитное действие.  
Затем началась летняя экзаменационная сессия, и игра в прятки приобрела еще более забавный характер. Проводив Юлю на консультацию до метро, Алекс выныривал из метро через другой выход и направлялся по своим делам наземным транспортом. А на экзамены проникал в институт через служебный вход и тем же путем потом опять растворялся в уличной массе. Ничего подозрительного не происходило. Похожим образом он появлялся и в больнице у Зацепина, просто найдя дыру в заборе, что окружал клинику.
У майора дела шли с переменным успехом. Обследование на стационарной аппаратуре выявили серьезные нарушения и пришлось делать операцию. Алекс по указке майора вскрыл все три его денежно-паспортных схрона, но и этих баксов не хватило на полную оплату операции и всех сопутствующих процедур. Зое пришлось снова поднапрячься, раскурочивая уже свои заначки, кошельки подруг и банковский счет бывшего мужа.
Сегодня Копылов находился у дяди Пети в третий раз. Они сидели на скамеечке, чуть вдали от прогуливающихся по парку больных. В застиранном больничном халате, да еще в очках с темными стеклами обычно щеголеватый майор выглядел как облезлый лев, без когтей, клыков и гривы. Интересно, как буду выглядеть я в его годы, подумал Копылов.
– Как зрение? – первым делом поинтересовался он.
– Пока процентов десять, и то уже хлеб. Тебя еще не спрашивали обо мне?
– Не-а.
– Значит, еще спросят. Невыносимо быть в пассивном ожидании. Значит, самим надо переходить в наступление. Ты помнишь, где мою «беретту» спрятал?
– Конечно.
– Дома у меня в шкафу в кабинете на крышке слева есть малый тайник. Сам сообразишь, как его открыть. Только никаким не ножом, простой пластмассовой линейкой откроешь. В нем пакет с фото и адресом. Возьмешь «беретту» и ликвидируешь человека, что на фото.
Сия «невинная» будничная инструкция сильно развеселила Алекса.
– Двадцать копеек за хороший солдатский юмор?
– Это должен был сделать я, теперь твоя очередь, – у Петра был усталый и отрешенный голос.
Однако Алексу совсем не было его жаль.
– Вам, похоже, надолго мозги тогда отшибло.
– А если я скажу, что именно этот человек сдал тогда в Коста-Рике твоих родителей?
– Что, серьезно? – почти попался на удочку Алекс.
– Шучу, конечно. Мне твой праведный гнев совсем не нужен. Стрелок в этот момент должен быть холодным как покойник.
– Не будет никакого стрелка, – начиная злиться, отрезал Копылов.
– Ну конечно, кто бы спорил. Ладно, пошли. Пока у них нет насчет меня никакой ясности, они тебе ничего плохого не сделают.
Они встали и направились к зданию больницы. Зацепин был спокоен – главное он сообщил парню о самом задании, пусть его мозг немного разогреется в этом направлении. А окончательно уговорить его еще будет время.
Решимость майора ликвидировать Трубского от того, что он сам попал в столь беспомощное состояние, не только не исчезла, но возросла еще больше. Разумеется, он отдавал себе отчет, что так действовать в его ситуации полное безумие. Но уж очень хотелось, уходя, сильно хлопнуть дверью, иначе до конца дней он будет терзать себя тем, что струсил и бежал, поджав хвост. То, что он вовлекает в эту смертельную схватку Алекса и, возможно, Зою, беспокоило Петра лишь отчасти. Еще пятнадцать лет назад, только обучаясь азам тайной профессии, после долгих размышлений, он пришел к выводу, что никогда не будет поддаваться сантиментам в такого рода случаях. Голливудскую глупость: «Бросай пистолет, или я пристрелю заложника!» – следовало заменять огнем из всех видов стволов, а там будь что будет. Да и шесть лет подряд выслушивать от своего сопливого подопечного сплошные «нет» накалили его нервы до предела. Пускай тоже ответит делом за свой бесконечный оскорбительный базар. Ведь если соскочит с поезда – потом сам же когда-нибудь обязательно локти будет кусать, что упустил свой шанс. А Зоя? Что Зоя?!.. Ее женская доля быть рядом с любимым мужчиной. Знает о нем предостаточно, знает и насколько все это сейчас опасно, но ни за что не отстанет. Пытаться сейчас максимально отодвинуть ее от себя – значит, просто бесполезно сотрясать воздух банальными словесами.
Но для мальчишки такие словеса еще в самый раз и прощаясь с Алексом в больничном вестибюле, Зацепин оптимистично обронил:
– Вот ничего не вижу, да и ты абсолютный дилетант, а почему-то на душе легко и спокойно. Должны мы их со всеми их прибамбасами сделать, должны и сделаем.

3
Получив у других сотрудников, тоже работающих по Зацепину, наводку на непонятного мальчишку, Смыга с Грибаевым лишь через неделю сумели выйти на новый домашний адрес сладкой студенческой парочки. Копылов будто намеренно дразнил неформальных соглядатаев-топтунов, то появлялся у них перед глазами, то вновь куда-то исчезал. Не подойдешь же среди целой толпы к нему в институтском коридоре, или в мужском туалете. Надежней оказалось выследить Юлю, что они с Грибаевым в конце концов и сделали. Слава Богу, что Лавочкин куда-то на эти дни уезжал и не доставал их за нерадивость своими придирками. В службе безопасности «Элиса» имелся целый парк служебных машин. Но сегодня для большей неприметности им выдали обыкновенную «Ладу», в которой оба сыщика чувствовали себя не слишком комфортно.
– Вон, кажется, и наш клиент, – первым углядел «клиента» из окна машины Грибаев.
По улице от станции метро к дому Юли шел Алекс.
– Ну я пошел. – Смыга деловито выбрался из машины, но тут Алекс зашел под козырек таксофона, и Костя остался стоять от него в десяти шагах, рассматривая объявления, расклеенные на дереве.
У Копылова в кармане лежал сотовый телефон, но он словно назло полчаса как разрядился, поэтому пришлось воспользоваться телефонной карточкой. Смыгу он успел срисовать еще накануне в институте, и то, что этот явный ментяра не посмел к нему при народе приблизиться придало Алексу дополнительной уверенности, а сейчас эта уверенность переросла в полное нахальство. Почему бы мило не поиграться с этим топтуном, приехавшим к тому же на обыкновенной «Ладе»?
Юля в ожидании Алекса готовила на кухне ужин с котлетами, двумя салатами и яблочным пирогом. Зазвонил радиотелефон, лежащий тут же на подоконнике. Она двумя наиболее чистыми пальчиками взяла трубку и манерно произнесла, зная, что это мог быть только Алекс:
– Кто бы это мог быть?
– А кто это мог бы меня ждать? – кокетства в голосе Копылова было ничуть не меньше.
– Хорошо, что ты позвонил. У меня все готово, кроме хорошей бутылочки вина.
– А ведро с мусором вынести не надо? – без особого восторга полюбопытствовал бойфренд.
– Ну, как хочешь. А вино бы сейчас не помешало.
– Хорошо, возьму, – согласился он.
Топтун по-прежнему маячил невдалеке, продолжая рассматривать объявления.
Алекс не просто отошел от таксофона, а метнулся прочь почти бегом, как человек куда-то срочно опаздывающий. Пробежав с десяток шагов, он резко свернул за угол дома.
Смыга совсем не ожидал от «студента» такого фортеля и бежать следом не решился. Просто подал знак Грибаеву, и они вдвоем стали обходить с двух сторон дом, за который свернул Алекс.
Во дворе образованном панельными девятиэтажками находился заброшенный детский сад, обнесенный низким бетонным заборчиком – лучшее место для хороших пряток. Вокруг ни души, у кого можно было бы хоть что-то спросить. Вбежавшие во двор Смыга и Грибаев обменялись условными жестами и, перескочив заборчик, стали брать в клещи детсад.
На счастье Копылова, дверь одного из подъездов была со сломанным домофоном, и, стоя в нем на лестничной площадке у окна, он преспокойно наблюдал за своими преследователями.
Идти в съемную квартиру означало слишком рано закончить игру, ведь раз эти мужички на машине здесь, значит, им уже известен их с Юлей адрес. К тому же он так и не выполнил задание Зацепина – не нашел его квартирный тайник. Почему бы не объединить этих два дела в одно?..
Юля уже расставляла тарелки на столе. Снова зазвонил телефон.
– Ну где ты?
Это был, конечно, Алекс.
– Малыш, я вино купил, но мне на пару часов надо срочно смотаться в одно место.
– Опять! Я тоже хочу в это место.
– Возражений нет. Помнишь, я тебе адрес дяди Пети в записную книжку диктовал? Через час жду тебя в его квартире. Заодно мою зарядку от сотового захвати.

4
До дома Зацепина Копылов добрался на частной машине. Разумеется, до самого дома доезжать не стал, вышел метров за триста – конспирация так конспирация. Подумывал даже проникнуть в нужный подъезд через крышу, но счел это слишком хлопотным, да и подозрений возникнет гораздо больше. Поэтому опустив пониже голову, на правах жильца дома уверенно зашагал к подъезду прямиком через двор, поигрывая связкой ключей.
Несколько пустых авто и пара бабушек с детьми выглядели предельно отстраненно, таким же казался и внешне неприметный грузовой микроавтобус, вот только место он занимал вполне стратегическое – из водительской кабины как раз просматривались все подходы к подъезду Зацепина, да и окна его квартиры тоже.
Еще какого-нибудь топтуна Алекс ожидал встретить в самом подъезде. Но нет – никого там не обнаружил. Поднявшись на четвертый этаж, Копылов возле двери квартиры уронил связку ключей на пол. Нагибаясь за ней, он не увидел волосика, который Зацепин последнее время, уходя, закреплял между дверью и дверным косяком. Правда, его могла смахнуть тряпкой и уборщица, но чужое незаконное проникновение в квартиру исключить тоже было нельзя.
Войдя вовнутрь, Алекс предельно внимательно огляделся, стараясь распознать следы чужого вторжения. Какие-то следы были, причем даже контур отпечатка грязной подошвы на полу в гостиной, но точно так же он мог принадлежать и самому Зацепину, не отличавшемуся особой аккуратностью в домашнем быту. Об этом, в общем, не стоило даже голову ломать, как и насчет того, поставлена тут прослушка или нет. Пусть слушают, кому больше делать нечего.
Алекс выглянул в окно – грузовой микроавтобус по-прежнему мертво стоял на месте. До прихода Юли оставалось не так уж много времени, и он вплотную занялся тайником. Стараясь не шуметь, приставил к старому массивному платяному шкафу в кабинете стул и тихонько влез на него.
Памятую об указании майора, он после небольшой возни пластмассовой линейкой нажал на рычажок в верхней крышке шкафа и вытащил с легким скрипом узкую деревянную панель, затем, просунув руку в образовавшуюся щель, достал из малого тайника конверт с документами и неполную пачку пятидесятидолларовых купюр. Доллары засунул обратно в тайник и, спрыгнув со стула, раскрыл конверт.
В нем лежали несколько фото Трубского и маленький листок с его телефонами и адресами квартиры и дачи. Алекс задумчиво походил по комнате с этим конвертом, потом еще раз глянул на фото и резюме, на всякий случай их запоминая. Затем все это спрятал обратно в конверт, а конверт вернул в тайник. Вытащил линейку, и панель снова встала на свое прежнее неподвижное место.

5
Бесполезно обыскав заброшенный детский сад, Смыга и Грибаев вернулись к «Ладе».
– Как думаешь, пацан именно от нас так дернул? – не мог с полной уверенностью определить Костя.
– А то от кого же? – Грибаеву было легче, как бывший участковый он в их связке считался младшим и предпочитал, чтобы за него думал непосредственный начальник.
– А может у пацана рыльце по другому поводу в пушку, и он принял нас за каких-то братков?
– Каких еще братков?
– Ну например, чтобы бока ему намять за эту его подругу или за карточный долг.
– Ну ты накрутил! – выразил свое скептическое недоверие Грибаев.
Они бы наверно еще долго муссировали эту версию, но тут к подъезду, за которым они наблюдали, подъехало такси, и через две минуты к нему из дома выпорхнула Юля с двумя сумками.
– Ни хрена студенты живут: хату в Москве снимают, еще и на такси раскатывают. А если она не к нему? – засомневался Грибаев.
– У нас есть выбор? Точно этот пацанчик что-то знает. – Смыга завел машину, и они поехали за такси с Юлей.
Так малой колонной и докатили через пол-Москвы к дому Зацепина.
Юля с сумками выбралась из такси, нажала на домофоне нужные цифры и вошла в подъезд.
– Ну что я не прав? Это же дом Зацепина, – довольно определил Смыга. – Вот будет хохма, если и Зацепин там.
Грибаев не разделял его радости.
– Не с нашим счастьем. Вон еще один наш идет.
Из стоявшего во дворе грузового микроавтобуса вышел высокий усатый мужик по прозвищу Мухтар и направился к «Ладе».
– А вы тут чего?
– Вы что, Зацепина пасете? – вопросом на вопрос ответил Смыга.
– Ну. А вы?
Костя протянул ему фото Алекса.
– Этот пацанчик тут не пробегал?
– Пробегал минут сорок назад. А кто это?
– Пора бы уже знать. А то загорится окно у Зацепина, вы сразу и на штурм пойдете. Это его крестник, можно сказать, приемный сын. Вон, уже загорелось.
На четвертом этаже в квартире Зацепина и в самом деле загорелось и сразу погасло окно. Мухтар на это никак не прореагировал, лишь глянул в сторону своего грузовичка, ожидая оттуда какого-либо знака. Но там по-прежнему царили сон и покой.
– Ну, я пошел. – Смыга вылез из машины и направился к дому, ему очень хотелось выглядеть перед другой группой деловым и хватким.
– Код подъезда хоть знаешь? – крикнул в спину ему Мухтар.
Пришлось вернуться и выяснить у ехидно ухмыляющегося усача номер кода.

6
Алекс в прихожей встречал Юлю.
– А это что? – удивленно принял он у нее сумки.
– Наш вечерний ужин. А где обещанное вино?
– В баре, где и положено.
– А бар в ресторане напротив?
– Нет, почему же? Здесь.
Он повел ее в гостиную к шкафу-бару. Но там как назло имелись любые самые изысканные напитки, кроме обыкновенного красного вина.
– И где вино? Так и знала, что соврал.
Алекс кивнул на призывно сверкающие в баре от зеркал и подсветки бутылки коньяков, виски и ликеров.
– Тебя это все не устраивает?
– Не устраивает.
– Я был уверен, что уж вино-то тут точно найдется.
Хмыкнув, Юля подошла и включила верхний свет. Его и увидели с улицы топтуны.
– Э, э! Выключи! – запоздало крикнул он.
– Почему?
– Все только при свечах
Юля послушно выключила свет. Они понесли ее сумки на кухню и стали выкладывать на стол контейнеры с котлетами, салатами и пирогом.
– Однако кучеряво живем! – Он поцеловал Юлю и она, улыбнувшись, естественно все ему простила.
В дверь позвонили. Алекс приложил палец к губам, мол, не шуми и пошел в прихожую. Там он выглянул в глазок. Перед дверью стоял Смыга и решительно давил на кнопку звонка. Звонок заливался не переставая.
Алекс быстро прошел в кухню взял табуретку и ножницы и вернулся в прихожую. Легкий щелчок ножниц и один из проводков звонка перерезан.
– А кто это? – шепотом поинтересовалась Юля.
– Тот, кого мы точно не ждем. – И Алекс в дополнении к замку аккуратно, без звука задвинул стальной засов, который снаружи не могли открыть никакие отмычки.
Смыга, стоя перед дверью, упорно нажимал на звонок. Слышно было, как тот звонит внутри квартиры, а потом вдруг резко оборвался.
В сердцах Костя несколько раз ударил кулаком и ногой по массивной железной двери, но это было все равно, что колотить по танковой броне.
Выйдя из подъезда, Смыга подошел к «Ладе», где кроме Грибаева на заднем сиденье расположился уже и Мухтар.
– Ну, гаденыш, еще и дверь не открывает!.. Вы дверь вскрывали? – Смыга требовательно глянул на усатого.
– Ну.
– Так пошли, еще вскроем.
Мухтар с сомнением покачал головой.
– Там на двери еще внутри засов имеется, его снаружи не вскроешь.
Грибаев протянул Смыге сотовый телефон.
– Звони.
– Кому?
– В квартиру.
Смыга взял трубку и молча передал Мухтару, тот, сверяясь со шпаргалкой, набрал номер домашнего телефона Зацепина. Длинные гудки, прервались двумя короткими, потом снова последовали длинные.
– Ну, мерзавец, еще и телефон отключил! – догадался Костя. – Порву на портянки! – и к Мухтару: – На прослушку квартиру ставили?
– Так на телефоне прослушка, – забавлялся тот чужим трудностям. – Старая модель, при отключении от сети не фурычит. – В его словах было столько непрошибаемой флегмы, выработанной многими часами унылого ожидания, что оставалось только отступить и тоже погрузиться в точно такое же бесконечное долготерпение.

7
Алекс, наблюдая из-за шторы перемещения своих топтунов-соглядатаев, был изрядно разочарован их пассивностью, одновременно поздравляя себя с удачно проведенным экспериментом. Еще в детстве наблюдая в ужастиках и детективах за поведением жертв, он частенько спрашивал себя: а что будет, если просто не открывать дверь? Спрашивал и всегда хотел обнаружить хоть один такой прецедент, но в лучшем случае напуганные обыватели лишь твердо отказывались без присутствия полицейского открывать незнакомому мужчине. А вот так в наглую отключить дверной звонок, как он сегодня, никогда такого не видел. Интересно, будет ему за это какое-либо наказание или нет? Да и причем тут вообще наказание? Ведь никто не гремел солдафонским голосом: «Откройте, милиция!» А не открываю я, потому что никого не жду и не хочу к себе ничьего вторжения. Не хочу и все!  
Труднее всего это было объяснить Юле.
– Ну мог бы хотя бы через дверь спросить, что им нужно.
– Да не хочу я никого ни о чем спрашивать! Чужая жизнь для меня священна, я в нее просто так никогда не вторгаюсь, зато и чужой человек тоже не должен вторгаться ко мне.
– Но может быть это очень важно? – доказывала она свое.
– Знаешь, есть такое замечательное чиновничье правило: никогда не отвечать на первый письменный запрос. Если запрос серьезен, то обязательно последует вторичный запрос, тогда можно и отвечать. Вот и буду отвечать, когда догадаются обратиться ко мне как следует, но ни минутой раньше.
Все это говорилось уже за трапезой, бутылку кофейного ликера они у дяди Пети все же экспроприировали. Чтобы отвлечь подругу от скользкой темы, он стал ее расспрашивать о ее многочисленной родне, которой у Юли было неимоверное количество, одних только двоюродных братьев штук шесть, не считая удвоенного и утроенного числа бабушек, дедушек и теток с дядьями. Как не вникал до сих пор Алекс в тонкости русского языка, так и не сумел до конца разобраться со всеми шуринами и деверями, золовками и кумовьями. Сегодня для разнообразия поинтересовался биографиями тех двоюродных братьев, которых Юля прежде не слишком афишировала. Лучше бы он этого не делал, так как тут же выяснилось, что два ее кузена отбывают за хулиганство и воровство срок в колониях, а еще один года три назад по пьяному делу повесился. Последнее особенно неприятно поразило Копылова.
Значение суицида матери с годами не только не рассеивалось в его сознании, но все больше превращаясь в черное пятно уже собственной жизни. Это было даже не отношение к самоубийству как к библейскому греху, просто ощущалось в таком деянии нечто предельно ущербное и безысходное, что лишало смысла всякое будущее, как если бы кто-то пророчески сказал ему: ты умрешь ровно через пять лет. Зачем к чему-то особенному устремляться, если в родовую, семейную память заложена семена допустимости добровольного расставания с жизнью?!..  
Чтобы побороть этот поселившийся в нем негатив, не дать ему еще больше разрастись Алекс теперь все чаще старался как можно ближе сходиться с людьми веселыми, оптимистичными, светлыми. Принимая Юлю за одного из таких людей, он уже не раз думал, а не жениться ли ему на ней в самом-то деле? Вроде и в постели с ней хорошо, и разговаривать не надоедает, и теща с тестем аж в Новосибирске, да и к жизни покрепче привязка получится. И вдруг, вот так запросто выясняется, что и в ее семейном шкафу висит свой скелет.
Продолжая сейчас поддерживать непринужденную любезную болтовню с Юлей, он мысленно похвалил себя за то, что все же не успел ей сделать предложение руки и сердца. Какое жениться, когда пора наоборот ему с ней разбегаться в разные стороны! И надо подумать, как сделать, чтобы этот разрыв был не слишком для Юли болезнен, чего-чего, а зла он ей никак не желает.
Как же он сам был удивлен, когда оказалось, что его мужские способности от будущего предстоящего расставания не только не уменьшились, а еще больше возросли. Было ли в этом повинно чувство вины или отстраненного самоконтроля, или подозрение, что все в квартире может прослушиваться, но любовный пыл в эту ночь вытеснил весь сон. Увы, женщины понимают такие вещи совершенно с другой колокольни.
– Я сама себе завидую, что ты есть у меня, – подвела итог его стараниям Юля уже перед самым рассветом.
Дав ей на часик немного забыться, сам он глаз так и не сомкнул. Лежал с ясной, хоть и тяжелой головой и думал о том, что его ведь вполне могут по серьезному арестовать и посадить за решетку. За простое недоносительство, например. Поди кому докажи, что он толком про деятельность Зацепина ничего не знает.
Когда совсем развиднелось, Копылов тихо встал с кабинетного углового дивана, служившего им постелью, и подошел к окну, выходящему во двор. Грузовой микроавтобус и темно-синяя «Лада» стояли на месте. Он вытащил из зацепинского принтера лист бумаги и быстро набросал портрет вчерашнего топтуна, получилось, вроде, неплохо. После тех памятных слов капитана малого танкера по пути на Сахалин о раздробленной руке карикатуриста, он рисовал теперь лишь изредка и выборочно, тем не менее прежних навыков, кажется, не утратил. Сложив и спрятав в карман свой рисунок, он прошел на кухню, выпить вчерашнего апельсинового сока. Хотел еще сварить кофе или принять душ, но не сделал ни того, ни другого. Вместо этого направился в гостиную, подобрал и всунул в розетку телефонный шнур.
– Товарищ майор просыпайтесь, а то понизят до капитана, – сообщил Алекс в трубку, тут же положил ее и снова отключил телефонный шнур.
В дверях стояла Юля, завернутая в простыню.
– Как-то мне сегодня твой юмор не совсем… Да и вчера. Ты вообще так и не ответил, что это за люди?
– Ну как же, банда убийц уже вторую неделю неотступно охотится за мной. Ты кстати, вдовой уже приготовилась быть? – балагурил он.
– Сначала женой стать полагается.
– А что гражданская жена вдовой считаться не может?.. Нет, я серьезно?
– Да ну тебя! – сердито сказала она и ушла в ванную.
Потом принимал душ Алекс и был завтрак на кухне со вчерашней котлетой и кофе с гренками. Затем Юля взялась за продолжение разговора с новым дополнением.
– Ну ты можешь объяснить, что случилось? Кто вообще эти люди, которые якобы «пасут» тебя? У моей двоюродной тети здесь, в Москве, муж, между прочим, подполковник милиции. Запросто могу ему позвонить.
– До сих пор не могу привыкнуть, что в России личные связи это все, – весело признался Алекс.
– Ты не отклоняйся от темы.
– Интересно, они меня пытать будут сильно или не очень?
– Алекс, прекрати! У меня мороз по коже от твоего людоедского юмора. Все, я звоню дяде.
Она встала из-за стола и решительно направилась в гостиную к телефону. Алекс поплелся за ней с чашкой кофе.
– Ну и погубишь еще одну невинную душу. Твоего дядю, я имею в виду.
Юля с треском положила трубку на неработающий аппарат.
– Мозги у тебя есть?!
– Им мой дядя Петя нужен, не я. Сейчас мы тихо выйдем на улицу, ты поедешь в институт, а я буду отвечать на их вопросы.
– А вчера вечером этого нельзя было сделать?
– Я думал, они позвонят и отстанут, по повестке меня вызовут. Не хотел портить нам с тобой удовольствие. А они видишь какие: деликатные, но настойчивые. Да не волнуйся, все будет ладненько. Давай лучше по сотовому такси вызовем.

8
Смыга и Грибаев спали на откинутых сиденьях своей «Лады». Неподалеку в таком же режиме ожидания находился и микроавтобус. Проснувшись первым, Смыга спохватился, что мог что-то прозевать, выскочил из машины и потрусил к коллегам. В грузовичке водитель и Мухтар резались в очко. Одни наушники прослушки лежали на торпеде, другие просто висели у Мухтара на шее.
– Ну что там? – поинтересовался Смыга.
– Твой пацаненок пообещал меня из майоров в капитаны разжаловать, – недобро осклабился Мухтар.
– Что будем делать?
– А что ты предлагаешь? Твой клиент. Иди и снова стучи. Соседку перед глазком поставь и нежным голосом попищи.
– Умный, да?
Смыга отошел от микроавтобуса, подумал и в самом деле пошел к подъезду.
В квартире Алекс из-за занавески наблюдал за его перемещениями.
– Ты готова? – спросил он у Юли.
– Кажется. Такси еще не подъехало.
– Ладно, пошли, – решил Алекс.
Они с Юлей вышли из квартиры и направились к лифту.
Внизу в вестибюле подъезда стоял Смыга и сосредоточенно обдумывал свой план действий. Допустить второй прокол было уже совсем позорно. Вариант с соседкой он отмел – не стоило привлекать к делу повышенное внимание посторонних людей. Вариант залитого водой соседа с третьего этажа тоже выглядел слабо. Можно было еще ошарашить студента его умершей бабушкой, но через дверь это прозвучало бы совсем нелепо. Оставалось только вежливо стучать и приглашать на некое собеседование, которое может закончиться отчислением Алекса из института.
Окончательно решившись, Смыга вызвал лифт и поехал на четвертый этаж. Выходя из кабины лифта, он нос к носу столкнулся с Юлей и Алексом. Машинально чуть посторонился, давая войти в лифт Юле. Следом за ней шагнул в лифт и Копылов. Сыщик на секунду замешкался от такой неожиданности, и двери лифта закрылись. Чертыхнувшись, он помчаться по лестнице вниз.
Алекс с Юлей уже выходили из подъезда.  
– Минуточку! – Смыга выскочил из двери следом за ними.
– Я могу проводить свою девушку? – Алекс строго глянул на него.
– Куда проводить? – Смыга снова чуть растерялся.
У подъезда уже стояло заказанное такси.
– До такси, хотя бы.
– Да, конечно, конечно.
– Юль, скажешь, что я буду ко второй консультации.
– Смотри, а то точно на экзамене завалят, –  в тон ему ответила Юля.
Они обменялись легким поцелуйчиком, и такси с подругой отъехало.
– Ну так я успею ко второй консультации? – обратился Алекс к своему преследователю.
– Не знаю. Наверное, – порядком сбитый с толку его уверенностью отвечал Смыга.
Из микроавтобуса Мухтар с шофером с любопытством наблюдали, как Смыга с Алексом садятся в «Ладу».
– А ведь пацанчик мог что-то важное из квартиры взять? – задумчиво заметил шофер. – Для чего-то он туда приезжал.
Мухтар согласно хмыкнул и по сотовому стал звонить Лавочкину, сообщая, что незваный гость Зацепина только что выехал со Смыгой и Грибаевым и не следует ли им еще раз осмотреть квартиру майора.
– Зачем? – строго сказал босс. – Где сидите, там и сидите.
Всю дорогу в «Ладе» царило тяжелое молчание. Студент к изумлению Кости совсем не интересовался, куда это его везут. Алекс точно так же удивлялся, почему нет претензий на его неоткрывание квартирной двери и подумывал, что будет, если при обыске у него найдут рисунок топтуна. Грибаев с не меньшим знаком вопроса косился на них обоих и тоже помалкивал. Один лишь раз достал сигарету и шутки ради обратился к Копылову:
– Не возражаешь, если я закурю?
– Возражаю и очень сильно, – последовал вызывающий ответ. – Здесь еще не газовая камера.
Смыга сделал вид, что его это не касается и пришлось Грибаеву, покрутив сигарету в руке, спрятать ее обратно в пачку.
Здание холдинга «Элис» сверкало металлом и зеркальными стеклами, что на узкой трехэтажной московской улочке выглядело не слишком уместно – нельзя было даже достаточно отойти, чтобы целиком рассмотреть весь этот громоздкий новодел.
Алекс автоматически зафиксировал вывеску с названием улицы и номером дома на соседнем здании и сразу поймал себя на этом – выходило, что он уже против собственной воли втягивался в чужие конспиративные игрища. Все равно же не втянут, твердо решил он про себя.
Несмотря на строгую охрану у входа в виде двух спортивных амбалов в дорогих костюмах, внутри «Элиса» атмосфера была теплично-непринужденная. Сновали улыбчивые люди, кто-то даже кадрился к девушке и слышался ее веселый смех – закрытым тайным учреждением и близко не пахло.  
В приемной на втором этаже, куда завели Алекса, тоже оказалось не страшно – пожилая секретарша поливала из кувшина свои многочисленные цветочные горшки. На вошедших она глянула лишь с секундным ожиданием, по ее представлению об этикете здороваться должны были те, кто входит в приемную, а раз они не поздоровались, то и она не стала – продолжала поливать горшки дальше.
Оставив Копылова на Грибаева, Смыга, не спрашивая разрешения, заглянул в кабинет Лавочкина, пробыл там две минуты и вернулся в приемную с внушительной папкой-досье. Жестом указал студенту на другую дверь, ведущую из приемной в комнату помощников.
Там никого не было.
– На, сначала прочти. – Смыга протянул Алексу папку. – Двадцать минут. – И он вышел.
Кабинет был как кабинет с тремя хорошими офисными столами, снабженными компьютерами. Внимательно оглядевшись, Копылов заметил в углу под потолком крошечную видеокамеру, не удержался и поприветствовал невидимых зрителей дружественным жестом.
Потом из того же озорства сел за самый просматриваемый с камеры стол, еще и прическу поправил, мол, как я вам? Прежде чем раскрыть папку, он глянул на компьютер – его системный блок имел странный вид, в нем не хватало входных отверстий ни для дисков, ни для флэшки, соседние, похоже, были такими же. Сразу вспомнил, как им в интернате рассказывали, что подобные компьютеры стоят в Штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли для того, чтобы с них нельзя было ничего скачать. Выходит, этот «Элис» все же не совсем обычная фирма.
Раскрыв папку, он сначала пролистал ее. Помимо текста, в ней было порядка двадцати фото, в основном снимки трупов и сожженных машин. Текстовые материалы тоже имели особый вид: многие фамилии в них были тщательно закрашены обыкновенной шариковой ручкой. Уже интересно читать.
Все материалы посвящались организации под названием «Верность присяге». В основном это были протоколы то допросов, то описаний мест происшествий, вернее, не происшествий, а конкретных убийств. Фамилия Зацепина фигурировала здесь почти на каждой странице. Но причем тут «Верность присяге» понять было совершенно невозможно. Да и ну его к черту понимать это!..
Не дочитав до конца, Алекс захлопнул папку и осмотрелся в поисках другого занятия. Включил компьютер, но как и следовало ожидать, без пароля тот был мертв. На подоконнике лежала стопка иллюстрированных журналов, а на стене, напротив окна мишень для дартса с тремя торчащими в ней стрелками. И блокируя в себе лишние мысли (время разложить все по полочкам будет потом), он принялся метать стрелки в мишень.    
В кабинете начальника службы безопасности за поведением Копылова по монитору наблюдали Лавочкин, Трубский и Смыга.
– А паренек-то переигрывает, – определил Лавочкин.
– По-моему просто чувствует себя в роли главной кинозвезды, – не согласился Трубский.
Лавочкин жестом приказал Смыге вести студента в свой кабинет.
– Однако, действительно фрукт. Он даже не дочитал твое досье, – произнес Трубский, когда Костя вышел.
– Самое забавное, что за этот фрукт у нас могут быть неприятности гораздо более сильные, чем за Зацепина.
– С чего это ты так решил? – не очень поверил Трубский.
– Ты не знаешь этих гэрэушников: свои жизни они в грош не ставят, но не дай Бог тронуть их жен и детей.
– Даже если ребенок сирота?
– Особенно, если ребенок сирота!..
Дверь открылась, и в кабинет вошел Алекс. Чтобы как-то не выдать своей тревоги, он здороваться или что-то говорить не стал, ждал от принимающей стороны их первого хода. Интуиция подсказывала ему, что перед ним уже не та шантрапа из синей «Лады», что привезла его сюда, а действительно два больших профи из неких секретных служб, которые только рядятся под цивилизованных кабинетных управленцев.
Трубский занял свое излюбленное место в углу, а Лавочкин сел за свой стол и сделал гостю приглашающий знак занять стул у совещательного стола. Алекс послушно сел, и у них получился почти равносторонний треугольник.
– Ну как чтение? – поинтересовался шеф безопасности.
– Да нормально. Только почему в вашем досье все фамилии ручкой замазаны?
– А ты не догадываешься?
– Почему?.. Догадываюсь, – от спокойной разговора, Алекс почувствовал себя гораздо уверенней.
– Хочешь сказать, что ты в курсе этой деятельности твоего дяди?
– Во-первых, он мне совсем не дядя. А во-вторых, я, что, должен заламывать руки и вопить во весь голос: «Какой ужас! Я и не знал, что на его счету столько трупов!», в-третьих, это полная липа. Там у вас какое-то убийство помечено августом девяносто седьмого года. В это время мы с Зацепиным рыбу ловили вместе с медведями на Камчатке. Могу даже фото предъявить.
– Никто и не говорит, что твой Зацепин напрямую кого-то убивал. Он просто разрабатывал эти акции, только и всего.
– А может, его в темную использовали? Мол, составь нам план устранения, а мы оценим твою профпригодность?
– И так пятнадцать раз подряд?
– Пятнадцать? Я как-то не сосчитал. – Алекс и не собирался отступать от своего плана защиты.
– Значит, само планирование убийств тебя ничуть не смущает?
На это у Копылова имелась домашняя заготовка.
– Знаете, когда мне говорят, что чем-то непременно надо ужасаться, я все сделаю, чтобы не ужасаться…
– Ты на каком курсе юридического? – вдруг спросил Трубский.
– На четвертый собираюсь переходить.
– А рассуждаешь, как дорогой модный адвокат.
– Прокурор, – поправил Копылов. – Только как прокурор.
– Может, ты сам в деле? – для острастки спросил Лавочкин.
– Я студент института управления и права, а ваши шпионские цацки мне обрыдли еще в сто четырнадцатом интернате. Или вы не знаете, что такое сто четырнадцатый интернат?.. Тогда я вас поздравляю.
Мужчины переглянулись.
– А юноша мне нравится, – заметил Трубский.
– Кто тебя научил от хвоста уходить? – зашел с другого конца Лавочкин.
– Ну кто, кто? В интернате это был наш любимый факультатив.
– Зацепин тебе говорил, что о нем у тебя будут спрашивать? – миролюбивым тоном поинтересовался референт.
– Вы знаете, он меня все семь лет нашего знакомства каждый месяц об этом инструктировал. Что мне на это надо говорить…
– Ну? – попался на крючок Лавочкин.
– Что он друг моих родителей еще по работе в Коста-Рике, – как вызубренный урок начал перечислять Алекс. – Что он являлся там официальным торговым представителем. Что и сейчас он официальный торговый представитель в странах Центральной Америки. Что закупает партии компьютеров и другой оргтехники. Что в память о родителях помогает мне иногда материально. Что у самого его детей нет, и я для него как приемный сын. Ну и так далее, – Он выразительно посмотрел на часы. – Похоже, на вторую консультацию сегодня я точно опоздаю.
– Вы, Александр или прикидываетесь, или действительно не понимаете важности всего этого? – снова завел свою волынку Лавочкин.
– Важно было, если бы меня об этом спрашивали в ФСБ или Прокуратуре. А это, мне кажется, немножко не то учреждение.
Лавочкин проигнорировал эту колкость.
– Кто вам помог с Зацепиным отогнать машину в лес и вызвать «скорую»?
– «Скорую»?.. Для кого?.. Для дяди Пети?
В этой «невинности» было столько издевательства, что Лавочкин не выдержал:
– Может, хватит Ваньку валять?
– Да вы толком говорите! Я его видел последний раз в прошлый понедельник, двадцатого числа. Он меня на машине провез и в центре высадил.
– Куда он тебя вез?
– В инюрколлегию. Хотел, чтобы я в пользу наших шпионов от полтора миллиона наследства отказался. Я, естественно, ни в какую. Мы поругались, и он меня высадил.
– Полтора миллиона долларов? – живо произнес Трубский.
– Нет, рублей, – на всякий случай скрыл Алекс.
– Я думал, твои родители были побогаче.
При упоминании о родителях Копылов слегка вздрогнул. Только сейчас он понял, где видел Трубского прежде: на фото из малого тайника майора.
– А эти ранки на лице у тебя откуда? – продолжал допрос Лавочкин.
– С подругой баловались, у нее ногти, как у медведя.
– Это как же надо баловаться, чтобы все лицо поцарапать.
– Хорошо надо баловаться. – Алекс чуть свысока глянул на обоих мужчин, мол, вы, наверно, уже забыли, как с девушками можно так баловаться.
– А твои предположения, где сейчас может быть Зацепин?
– Он вообще-то мне ключи от своей хаты отдал на две недели. Сказал, к другу во Владимир подъехать хочет.
– В его машине мы обнаружили не только его кровь, но и другого человека. А что, если мы возьмем у тебя анализ крови.
– Пожалуйста, в любое время.
– Очень рад такой покладистости. – Лавочкин снял телефонную трубку и произнес: – Костя, пусть входит.
Дверь открылась и в офис вошла обыкновенная медсестра с пробирками и другими предметами для взятия анализа крови.
Как не владел Алекс собой, а все-таки слегка передернулся от подобного сюрприза.
Лавочкин и Трубский не сводили с него испытывающих взглядов. Пошли вы к черту, я просто сдавать кровь боюсь, отвечали им чистые карие глаза Копылова.
– Сюда, пожалуйста. Вот этому молодому человеку, – указал Лавочкин медсестре.
Та невозмутимо присела к краю стола Алекса. Потом быстро и умело взяла у него из пальца крови. После чего встала, вежливо всем кивнула и вышла за дверь.
– Если тебе больше нечего сказать нам, то ты тоже свободен, – сказал Лавочкин Алексу.
Уходя, Копылов чуть дольше задержался взглядом на референте.
Оставшись одни, Лавочкин и Трубский многозначительно посмотрели друг на друга.
– Ты заметил, как его всего аж передернуло?
Трубский пожал плечами:
– У меня, когда из вены кровь берут, тоже сердце в пятки уходит.
– А ведь ничего не боится пацан! И досье ему наше до голубой звезды. Либо законченный циник, либо действительно в курсе всего. Может, стоит ему устроить серьезный правеж? Двести процентов, что он знает, где Зацепин.
– Ты хорошо сам сказал о детях гэрэушников. Исчезновение Зацепина еще можно выдать за стечение обстоятельств, а вместе с ним его подопечного – это уже как акция иностранной разведки. Оно нам надо?.. Хотя можешь и последить за ним, я думаю, парню это доставит пребольшое удовольствие.

9
Преподаватель по истории юриcпруденции, увлекшись, вместо консультации прочел студентам целую лекцию.
– Адвокат Плевако был настоящим художником своего дела. Однажды перед присяжными, защищая совершившего уголовное преступление священника, он ограничился весьма кратким выступлением. «Этот человек десятки лет выслушивал и прощал нам наши прегрешения, – сказал он, – так неужели мы не можем и ему простить один его грех». Священника оправдали.
В аудиторию вошел Алекс, мимикой и жестом попросил у преподавателя извинения и прошел на свое место возле Юли.
– Ну что? – тревожно спросила девушка.
– Пытки и казнь отложили – главный палач заболел.
Она даже не прореагировала на его фирменный юмор, так торопилась сказать свое.
– А ко мне сегодня снова подходил человек за твоей характеристикой. Я и отдала.
– Черт! – вырвалось у него. – Не увидел его!
Юля высунула из сумочки фотоаппарат-мыльницу.
– А он у меня уже здесь.
Алекс уважительно изумился:
– Ну, принцесса, ты у меня настоящая энкавэдэшница!

10
Зацепин рисунки-портреты Лавочкина, Трубского и Смыги с Грибаевым рассматривал с живым интересом.
– Тебе точно когда-нибудь руку за это отрежут! – оказывается он тоже хорошо помнил того шутника с малого танкера. – Слышал я об этом холдинге. Считается, что его служба безопасности самая продвинутая. Может, против дешевого рэкета она и продвинутая, но не более того. Хорошо, если нами занимаются только они.
– Не нами, а тобой, дядя Петя, – сердито поправил Копылов, как-то вдруг переходя с куратором на «ты».
– Конечно, мной, это я случайно оговорился, – улыбнулся куратор.
– А почему «Верность присяге»?
– Да вот хотели кое-кому напомнить об этом старорежимном словосочетании, чтобы лишний раз не забывали.
– А тебе как… устраивать эти акции было… спокойно? – Алекс с трудом подобрал подходящее слово.
– Сплю спокойно, если ты об этом. Говоришь, прямо в офисе взяли анализ крови? Но осмотром машины, ты сказал, занималась районная прокуратура?
– Ну да. В этом протоколе как раз фамилии не были зачеркнуты, видимо, для большей убедительности.
– А ты точно там своей крови не оставил?
– Ну были на лице две царапины и на руке одна, но я тут же их платком вытер.
– А платок где?
– Тебя потом вытирал. А потом выбросил.
– Где выбросил?
– Ну что ты со мной, как с маленьким каким? В городе-герое Москве выбросил в помойке в панельном спальном районе. Сжигать и пепел от платка съедать, извини, не счел нужным.
На улице шел затяжной мелкий дождь, поэтому они сидели в просторном вестибюле больнице, рядом с такими же беседующими с больными посетителями, что казалось особенно не реальным: такие криминальные разборки и под жужжание чужих разговоров о школьных оценках детей или о новых ценах в магазинах.
– Ты так и лазишь сюда через дырку в заборе? – после небольшой паузы продолжил уже менее придирчивым голосом Зацепин.
– Но сначала я преодолеваю еще целую полосу препятствий через какие-то развалины и пустыри. Там за мной угнаться можно только на вертолете. А вертолета как-то не замечалось.
– Так смотрел мой тайник или нет?
У Алекса был великий соблазн сказать, что не смотрел, но он все же признался:
– Ну смотрел. Это ведь этот Трубский? – указал он на свой рисунок.
– Он что-то особенное спрашивал?
– Да нет. Уши навострил, когда я про инюрколлегию упомянул. Пришлось сказать, что полтора лимона не долларов, а рублей.
– А вот про наследство вообще не надо было говорить.
– А чем объяснить, если они видели, как я в городе в твоей машине сидел.
– Всегда надо иметь на такой случай запасное объяснение.
– И какое же: что ты меня из института в общагу подвозил?
Куратор немного помолчал.
– Ну ты решил?
– Что? – машинально спросил Алекс, тут же все поняв.
– Сам знаешь что?
– Нет! Я же сказал «нет»!
– Даже если он предал твоих родителей?!
Алекс на приманку не поддался.
– В досье было пятнадцать ликвидированных с твоей помощью людей. Ты про любого из них мог сказать то же самое.
– Это не люди.
Копылов усмехнулся.
– Ну да, элита человечества, российские разведчики, рыцари плаща и кинжала!
– Когда человек со своими супернавыками уходит к денежным мешкам и помогает им совершать преступления против государства, это даже не предатели, а бешеные собаки, которых надо усыплять при первой возможности.
– Все, я пошел. – Алекс решительно поднялся на ноги.
– Больше не приходи. После выписки я сам с тобой свяжусь.

11
– И где вы его потеряли? – строго спросил Лавочкин стоявшего перед ним Мухтара.
Это была перестановка кадров: теперь Смыга с Грибаевым караулили квартиру Зацепина, а Мухтар с напарником пасли Копылова.
– На углу Старопадской и Граховской. Там старая промышленная зона, сплошные заборы, свалки и гаражи. Он верткий как таракан, раз – и нет его!
Лавочкин, не говоря больше ни слова, достал большой атлас Москвы со всеми улицами и домами и сразу нашел нужный перекресток.
– Здесь, – ткнул он пальцем.
– Ну, – подтвердил Мухтар. – И вот сюда двинул, – неудачливый топтун указал направление обозначенное серыми безномерными прямоугольничками промышленной зоны.
– Что мы имеем поблизости?.. Поблизости мы имеем две поликлиники и больницу, – Лавочкин быстро отыскал три квадратика с красным крестиком и гневно посмотрел на сотрудника.
– Все понял! Сделаем! – И Мухтар направился к выходу выполнять новое задание: прочесывать в поисках раненого Зацепина указанные медучреждения.

12
Алекс нажал на кнопку звонка.
– Сейчас, – из-за двери послышался мужской голос.
Секунд через десять дверь квартиры открылась. На пороге стоял Данила Михайлович Сабеев – отец Даниловны в спортивных брюках и рубашке нараспашку.
– Да?
– Добрый вечер. Моя фамилия Копылов, – представился нежданный гость. – Я учился вместе с вашей дочерью в интернате. Мне бы хотелось с вами поговорить.
– Минуточку.
Дверь снова закрылась. Алекс терпеливо ждал.
– Заходи, – послышалось из глубины квартиры.
Он толкнул дверь и вошел в большую прихожую. Полковник вышел из коридора навстречу гостю уже в застегнутой на все пуговицы рубашке.
– Тебя принимать по большому протоколу или по малому?
– Наверно, по малому.
– Ну тогда пошли на кухню.
Они прошли на внушительных размеров кухню, разделенную барной стойкой на столовую и собственно кухню. Сабеев указал Алексу на стул.
– Коньяк будешь?
– Лучше пива, если можно.
– Все можно. А я по коньячку. Ты, надеюсь, не попросишь меня сегодня сесть за руль?
Копылов вежливо улыбнулся, мол, сегодня точно не попрошу. Полковник достал из холодильника бутылку дорогого немецкого пива, а себе из шкафчика початую бутылку коньяка.
– Как ты узнал наш новый адрес?
– Ну узнал. – Алекс принял бутылку пива и, усевшись на высокий стул за стойкой, сам налил себе в причудливую пивную кружку со средневековым гербом. «Малый протокол» тоже по-своему впечатлял.
– Марина сейчас в Штатах учится, ты не в курсе?
– Не в курсе. Но я по другому вопросу.
Данила Михайлович махнул рюмку и тоже сел на высокий стул:
– Слушаю.
– Меня интересует Трубский Федор Эдуардович. Вам что-то это имя говорит?
– Еще как говорит. А с какого бока он тебя интересует?
– Меня сватают к нему на работу. Я хотел бы знать: кто он и что он?
– Вот так просто взять и все тебе сказать?
Копылов отодвинул пиво и встал.
– Извините. Действительно сильно лопухнулся.
– Да погоди ты! Пиво сначала допей, не выливать же в раковину.
Алекс снова сел и сделал большой глоток.
– Федор Эдуардович, – задумчиво произнес Сабеев. – Так он вроде в частную фирму ушел?
– Это я уже знаю. Он Центральную Америку когда-нибудь курировал?
– Когда в четвертом управлении работал? Думаю, да. А тебя что, туда, в его фирму сватают? Да, я же и забыл, что испанский и английский у тебя еще лучше русского. Ну что ж хорошее дело. Заграничные командировки, все такое.
– А что он за человек?
– Да так, ни хорошего, ни плохого сказать не могу.
– Он мог сотрудничать с американцами, ну когда Бакатин по дружбе половину им кэгэбэшных секретов выдал?
– Кто ж его знает? Если приказали сверху, мог и сотрудничать. А какое это имеет отношение к твоей работе?
– Просто разные разговоры ходят, хотел уточнить.
– А с кем ты мог уже такие разговоры вести? Что-то ты крутишь, парень!
– А семья у него есть?
– Жена и кажется две дочки. Уж не в зятья ли ты к нему набиваешься?
– У вас Марины фото нет? – вдруг спросил Алекс.
– Для чего?
– Для счастья.
Сабеев широко улыбнулся, так ему понравился ответ молодого гостя.
– Для счастья может и будет.
Он встал и вышел из кухни. За дверью, слушая их разговор, стояла Даниловна. Отец приложил ей кулак к носу: чтобы ни звука, и пошел в гостиную.
Даниловна неслышно скользнула следом, и когда отец выбрал из альбома ее фото, она отобрала его и всунула другой свой портрет.  
С этим фото полковник и вернулся на кухню.
– Ну и каково счастье? – спросил он, протягивая фото.
Алекс внимательно глянул на фото, но не стал его комментировать.
– Говорите, в Гарварде она сейчас?
– Я тебе именно про Гарвард ничего не говорил.
– Очень рад за нее. Спасибо за пиво.
Он поднялся. Данила Михайлович проводил его в прихожую.
– Дочке от тебя привет передавать?
– Ну конечно, – ответ был любезным, но и только.
Они пожали друг другу руки, и Алекс вышел за дверь.
В прихожую тихо вошла Даниловна и замерла, прислонившись к стене.
– Ты умница, – похвалил ее отец.
Даниловна так не считала, но что-либо возражать отцу не стала.
Они прошли каждый в свою комнату. В проходной гостиной на столике стоял портрет Елизаветы Максимовны в черной рамке – это именно из-за смерти матери Даниловна в разгар учебы прилетела домой.
Данила Михайлович сел в кабинете за письменный стол и водрузил на нос очки, но раскрыть нужную книгу не успел. За дверью послышались быстрые почти не слышимые шаги. Полковник вскочил и бросился в прихожую. Но помешать выскочить из квартиры дочери уже не успел.

13
Копылов шел по улице в сторону метро. В пятнадцати шагах позади него шла-кралась Даниловна, соблюдая все меры предосторожности. Надвинутая на глаза кепка и темные очки делали ее неузнаваемой.
Алекс заметил слежку сразу, даром, что уже несколько раз отрывался от профессиональных топтунов. Проходя по улице со сталинскими домами, он свернул в арку, ведущую во двор, и спрятался за выступ стены.
Даниловна, чуть помедлив, свернула туда же.
Алекс оказался у нее за спиной.
– Ну и что дальше?
Девушка замерла, потом быстро рванула прочь. Алекс был настороже и в три прыжка поймал ее сзади за локти.
– Я позову милицию! – вскричала пленница.
– Я тоже. – Он силой развернул ее к себе и чуть опешил: – Ты?
– Ну я.
– Соврал, значит, папа?
– А с какой стати он должен тебе говорить правду?
Ему стало смешно.
– Так говоришь, в Штатах учишься?
– Пусти.
Он отпустил. Мимо них во двор шла женщина с сумкой на колесиках. Они, застыв, дожидались пока она пройдет.
– Зачем следила?
–  «Для счастья», – передразнила она его…
Через полчаса они сидели в небольшом открытом кафе и ели мороженое.
– А тебе мое фото раньше не передавали? – поинтересовалась Даниловна.
– Нет. А когда? – спросил он, все еще толком не придя в себя от ее нового взрослого облика: полных губ, гладкой длинной шеи, манящего взгляда. Макияж был весьма умеренный, зато дорогим парфюмом разило достаточно сильно. Ко всему этому еще надо было привыкнуть.
– В общагу к тебе приходила. Там два парня были и патлатая девица. Фото отдала парням, но, похоже, твоя подруга решила сама им распорядиться. Ты живешь с ней?
– В общем, да, – не стал он скрывать. – Встречный вопрос задавать?
– Не стоит. Все правильно, клятву верности мы друг другу не давали.
– Я каждых нечетный месяц в Камергерский переулок прихожу.
– Я знаю.
– Видела меня там? – Копылов не очень-то и удивился.
– Видела.
– Так что, уже не стоит туда приходить?
– Стоит.
– Ладно, буду приходить, – легко согласился он.
– Я действительно учусь в Вашингтоне. Сюда прилетела на похороны мамы.
– Сочувствую.
– Спасибо. Она всегда была такая здоровая, а сгорела за одну неделю. А твоя баба Дуня как?
– Потихоньку. Езжу к ней регулярно.
– Ты меня так к ней и не свозил.
Они спасительно отвлеклись на мороженое.
– Назад когда?
– Завтра вечером самолет.
– Мне, естественно, провожать нельзя?
– Почему? Можно. Правда, будет еще пять человек провожающих.
– И среди них твой парень?
– Скорее всего. – Зачем ей было скрывать, если он не скрывал.
– Тогда я уж лучше в Камергерском переулке постою. Там у меня у стены уже намоленное теплое местечко.
Снова по ложечке мороженого.
– Как сам-то? С нашими интернатскими с кем-нибудь встречаешься? – вспомнила Даниловна.
– Не-а. Они все в спецслужбы подались. А я стараюсь на гражданке зацепиться.
– И получается? – ей действительно было интересно.
– Самое смешное, что нет.
– Поэтому про Николаева спрашивал.
– Нет. Просто мне поручено застрелить его, а я как девушка ломаюсь.
Даниловна внимательно глянула на него, сразу поняв, что он не врет. А Алекс от своих неожиданно выскочивших слов вдруг почувствовал огромное облегчение: вот человек, которому он может все рассказать и который все поймет как надо и при этом никогда ни в чем не подставит. Откуда в нем взялась такая уверенность, он не знал, но уверенность была.
– Кем поручено? Там где ты сейчас стучишь?
– Да тут в Москве сейчас частных спецслужб как грязи.
– И что, будешь стрелять?
– Наверное. Иногда проще кого-нибудь застрелить, чем объяснять, почему я не хочу этого делать.
Даниловна помолчала, подбирая подходящие слова.
– Я как знала, что примерно так все и будет. А в живых ты потом останешься?
– Думаю, что нет, – легко без всякой рисовки признался он. – Но ты знаешь, как-то совсем не страшно. Помнишь, как мы в интернате на себя все эти шпионские игры примеривали. Если тебя никто не застрелит и пытать не станет, так и жизнь будто не удалась.
– Сейчас никто шпионов не пытает и не расстреливает. Садят в цивильную тюрьму с кондиционером и меняют потом на таких же малохольных лузеров.
– Так ведь это там, за кордоном. А Москва кровушку любит, – с видом знатока заметил Копылов.
– Не нравится мне твое настроение… Чтобы ты хотел, чтобы я для тебя сделала?
– А ты что, готова на все?!.. – с неожиданной злостью на это стандартное бабье участие спросил он. Она никак не реагировала, просто грустно смотрела на него. – Тогда идем.
Алекс расплатился, и они пошли на выход.

14
Во дворе дома Зацепина все было по-прежнему. Почти на том же месте стоял грузовой микроавтобус, только насидевшийся Смыга, оставив в грузовичке Грибаева, прохаживался в другом углу двора и лениво потягивал из бутылки пиво.
Вошедший во двор вместе с Даниловной Алекс приветствовал его взмахом руки, как старого доброго знакомого. Смыга от неожиданности даже чуть поперхнулся пивом. Проводив взглядом до подъезда молодую парочку, он бросился к грузовичку, чтобы созвониться с Мухтаром и выяснить что это еще такое.
– Кто это? – тихо спросила Даниловна у Алекса.
– Я же говорю, здесь всяких шнырей как собачьих какашек.
Они поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру. Только бы там никто ничего не перевернул, думал Алекс. На его счастью ничто здесь не изменилось после их с Юлей ночевки. Даже забытые в мойке кофейные чашки так и остались в ней.
Он включил на кухне один телевизор, в спальне второй, в гостиной вставил в музыкальный центр диск, а телефонный провод выдернул из розетки.
Даниловна продолжала отстраненно наблюдала за этими его действиями.
– А дядя Альберто где? – громко произнесла она, чтобы перекрыть децибелы музыкального центра.
– В бегах или на спецзадании. Где ему еще быть?
Он открыл бар и выбрал две бутылки коньяка и виски.
– Будешь?
– Как ты.
Алекс достал рюмки, поставил их вместе с бутылками на журнальный столик. Сам сел на кресло и замер. Так они и сидели, глядя друг на друга.
– Предельная пошлость, не так ли? – догадался он.
– Да уж. Из жизни одноклеточных.
Он покрутил головой по сторонам, пытаясь хоть в чем-то найти опору.
– Знаешь, я когда-то читал рассказ Джека Лондона, как двое влюбленных хотели достичь наивысшей любви. Поженились, но в постель не ложились, продолжали романтические разговоры и все такое. И градус их любви все повышался и повышался, а потом вдруг они проснулись утром и почувствовали полное равнодушие друг к другу. Рассказ назывался «Когда боги смеются».
Она не стала ему отвечать, просто сказала:
– Пойдем, ты проводишь меня до дома.
Алекс поднялся и последовал за ней к двери. Перед уходом чуть задержался. Вернулся в гостиную, встал на стул и с помощью линейки открыл малый тайник Петра. Конверт с фото Трубского трогать не стал, а неполную пачку долларов забрал с собой – Зацепин, явно, вообще не появится больше здесь.
Во дворе, кроме грузовичка стоял уже и серый «Ситроен» Мухтара с напарником. Вот только на эскалатор метро он, увы, влезть не мог. И на бесконечных переходах у четырех станций метро возле Александровского сада в вечерний час пик Копылов с Даниловной смогли легко оторваться от пешего преследования напарника Мухтара.
Потом они долго стояли в укромном уголке возле дома Сабеевых. Расходиться не хотелось.
– Запомни, рассказ Джека Лондона не про нас, – убежденно говорила она. – И ты никогда не будешь равнодушным, и я. Просто ты меня шесть лет не видел, и я для тебя совершенно другая. Но я та же, что и раньше. Ты просто отвык от меня, а за два часа снова привыкнуть трудно.
– И все-то ты понимаешь! – настроение Алекса совсем не улучшалось от ее мудрой тирады.
– Ты моя вторая жизнь, причем лучшая ее половина. Значит, мы договорились? Ты будешь продолжать приходить к своей намоленной стене, – продолжала внушать она. – Нет, месяца три точно приходить не буду, – сарказм выскакивал из него словно по собственной воле.
– А что если мы найдем еще одно место для встреч? Например, возле Эйфелевой башни, у кассы, где продают на башню билеты?
– Тогда уж лучше в твоем университетском кампусе. Возле дома с выбитым стеклом.
– Там нет выбитых стекол, – возразила она.
– Ну так я специально выбью.
Даниловна показала ему свою визитку.
– Это логин моей электронной почты. Запомнил? Только не все конечно можно открытым текстом. Ну ты разберешься. Мне пора.
– Конечно. – Он не возражал.
– Ты меня поцелуешь?
Настал момент для его ответного хода.
– Только как дружбана, как старого боевого товарища.
– Товарищей не целуют.
– Других поцелуев у меня пока для тебя нет.
– Останься живым. Очень прошу, – вдруг совершенно неожиданно вырвалось у нее.
– Буду стараться.
Они уже на полкорпуса развернулись, чтобы расходиться, потом чуть замерли, посмотрели друг на друга и не выдержали, кинулись в объятия друг к другу, как самые обыкновенные влюбленные.
Потом, идя к метро, Алекс еще долго втягивал ноздрями запах с левого борта своей куртки, к которому на полминуты прильнула голова Даниловны. Пахло великими будущими встречами и преодолением всех преград.
В этот вечер он поехал ночевать не на съемную квартиру, а в общагу, наговорив Юле по сотовому сто пятьдесят причин, почему ему так надо сделать.

15
На крыльце больницы стояли Зацепин, Зоя и врач.
– Большое вам спасибо, Альбина Владимировна, – признательно улыбалась врачу Зоя.
– Ему бы по-хорошему еще недельку у нас полежать. Совсем бы горным орлом стал.
– А то, что я вас просила?..
Альбина Владимировна протянула ей тонкий скоросшиватель.
– Вообще-то не положено на руки отдавать. Я просто сделала копию с его больничного дела.
– Еще раз огромное спасибо. – Зоя передала врачу конверт с гонораром. Та скользящим привычным движением сунула его себе в карман.
– До свидания, Альбина Владимировна, – сказал Петр Зацепин, вернее Алексей Соколов, как звали первого Зоиного мужа, и как значилось теперь в больничном деле майора.
Петр с Зоей спустились по ступенькам с крыльца и направились к больничным воротам.
– Да не держи ты меня, как инвалида. Вижу я, вижу, – заверил Зацепин. И тут же, споткнувшись на рытвине, едва не упал. Зоя опять цепко ухватила его под руку.
– Ага, видит он! Ты у меня еще в Германии в глазной клинике месяц покукуешь. Мне инвалид не нужен.
– А что, бросишь, что ли? Не верю.
Они подошли к зеленой «Шкоде».
– Может, мне за руль? – пошутил Петр.
– Убью! – пригрозила она ему.
Сели в машину и поехали. На заднем сиденье поднялся, прячущийся там под пледом Алекс.
– Привет, Альберто.
– О, и ты тут! – воскликнул Зацепин.
– Почему ты называешь его Альберто? – пытливо глянула на них Зоя.
– А он как-то похвастал, что его в прошлой жизни звали Альберто. Ну так надо же сделать человеку приятное, – объяснил Алекс.
Навстречу «Шкоде» во двор больницы въезжал серый «Ситроен» с Мухтаром и напарником. Только чудом или заторможенностью мышления можно было объяснить, почему они не заметили сидящий во встречном машине объект их поисков. В машинах ярко-зеленого цвета серьезные люди никогда не ездят – это бывшие милицейские сыщики знали совершенно точно.
Час спустя «Ситроен» вылетал со двора больницы как заполошная курица – это врач Альбина Владимировна узнала по фотографии только что выписавшегося пациента по фамилии Соколов.

16
Зоя была все же бесценным помощником, обеспечив двух великих нелегалов-подпольщиков помимо всего предыдущего еще и безупречной конспиративной квартирой. Все опять прошло по цепочке личных связей: у одной из ее подруг оказалась родственница, которая смотрела в свою очередь за квартирой уехавших во Францию знакомых. Под занавес 90-х годов, когда Москва становилось местом, где зарабатывались хорошие деньги, мало кто, уезжая на Запад, совершенно сжигал за собой все мосты, вот и эта офранцузившаяся знакомая предпочла оставить за собой на всякий случай пустующую московскую двухкомнатку.
Сюда и привезла самоотверженная Зоя жертв подброшенной гранаты. Не забыла захватить с собой два комплекта постельного белья, туалетные принадлежности и две пары мужских шлепанцев, словом, живи – не хочу. Правда, не успели они, как следует расположиться и выпить по чашке хорошего чая, как на пейджер Зои пришел вызов от бывшего мужа: «Срочно позвони».
Она взяла сотовый Петра и ушла разговаривать в соседнюю комнату. Когда вернулась, вид у нее был порядком встревоженный.
– Кажется, началось. Только что к моему Соколову приезжали двое гавриков, спрашивали, кому он давал свой паспорт…
– Ну?! – в один голос воскликнули Зацепин и Алекс.
– Хорошо, что он еще вчера, как ты настаивал, отнес наконец в паспортный стол заявление об утере паспорта. Соколов сказал, что они тут же при нем это проверили, но все равно, кажется, не слишком поверили.
Алекс с Зоей смотрели на майора, ожидая его решения.
– Так, подруга, тебе срочно надо испариться отсюда. Езжай в Питер, бери там тур и недели на три мотай в Анталию.
– И не подумаю!
– Где твой заграничный паспорт?
– Дома, где еще? Только я никуда прямо сейчас уезжать не могу. Да еще чтобы через Питер…
Но Зацепин не желал слушать никаких возражений.
– Алекс, поручаю тебе. Едете к ней на квартиру. Машину оставляешь за километр от дома, дальше в ее квартиру идешь один. Берешь ее загранпаспорт и сумку с курортными вещами. Потом на автовокзал и проследишь, чтобы она села в автобус на Питер…
– Да никуда я не поеду, – пыталась Зоя перебить его. – Что я в Москве не найду, где можно временно перекантоваться? Да у меня просто нет денег на эту Анталию?
Перед таким аргументом даже Зацепин встал в тупик.
– Я взял в твоей хате заначку. – Алекс эффектным жестом достал из кармана тонкую пачку баксов.
– Молоток! – обрадовался куратор. – Обожди, ты что, ходил туда второй раз?
– Ну ходил. Надо было, потом расскажу.
Зацепин перевел свой строгий взгляд на подругу.
– А ты что будешь делать совсем без денег? – почти сдалась та.
– А я тебе не все дам. В три звезды поедешь. У меня еще заначки есть.
– Нет уж, в Турции меньше чем в пяти звездах делать нечего.
Через минуту сошлись на четырех звездах. И Копылов с Зоей тронулись в путь.
Алекс не переставал удивляться подруге Зацепина. В конце концов подчинившись воле своего великовозрастного бойфренда, она тут же забыла про свои взбрыкивания и принялась все делать собрано и по-деловому. Позвонила начальнице на работу, наплела ей всего в три короба, подробнейшим образом потом составила список всех вещей, которые ему предстояло собрать в ее квартире, причем так точно, что на все про все у него ушло не более тридцати минут, а позже, уже на вокзале, дала ему указание, в какой именно платный гараж отогнать ее приметную «Лягушонку».
За все время их совместной поездки его так и подмывало узнать, как же она видит свои дальнейшие отношения с таким опасным гражданским мужем, но никак не мог подобрать слова, чтобы они не выглядели назойливыми и бестактными. На автовокзале, за полчаса до отправления автобуса Зоя неожиданно сама заговорила об этом.
– Он все смеется и шутит, а ведь опасность реальная. Не хочу вникать куда именно он на этот раз влип, но похоже, к старому ему уже никак не вернуться.
– А с вами тогда как? – У Алекса даже ладони зачесались от жадного любопытства.
– А меня он уже бросил, – спокойно констатировала она. – В той жизни, какая у него будет дальше, мне места нет.
– Да ладно, дядя Петя обязательно найдет какой-нибудь выход, – сам себе не веря, попытался успокоить ее Копылов.
– Жалко мужика: всех победит, ото всего отобьется, а в итоге останется с пустой-препустой душой.
Алекс даже слегка обалдел от такого пророчества, которое, в общем-то, касалось и его самого. Немедленно захотелось запротестовать: а так ли вообще нужно носиться с пустой душой, как с писаной торбой, ну будет пустая, ну и что??! Я вон уже почти семь лет отсидел в полном тотальном одиночестве – и ничего! Цвету и пахну!
– Оставляю его на тебя. Смотри, будь достоин, – сказала Зоя на прощание, раньше времени занимая свою автобусное место, чтобы он не увидел ее наполнившихся слезами глаз.
Добираясь до нового логова Зацепина на метро и троллейбусе, Алекс снова и снова восхищался подругой куратора. Как она, понимая, что он ее уже бросил, продолжала отдавать ему последние деньги, отчаянно упрашивала чужих людей и, в конечном счете, подставлялась под будущие наверняка суровые разборки с бандитами-спецслужбистами. И самое поразительное – нисколько не кичилась, не подчеркивала это, а выполняла как простой и очевидный долг любящей женщины. Перебирая в уме весь свой пока еще скромный донжуанский список, он попытался примерить такое поведение хоть на одну из бывших пассий – и ничего не получалось. Разве что Даниловна, да и та бы ни за что не стала уезжать в Анталию, а обязательно предпочла бы сражаться с ним рядом до конца.
Войдя в квартиру, Копылов подумал, что Петр спит, так в ней было темно и тихо. Но нет, Зацепин просто лежал в одежде на неразобранном диване и глядел в потолок.
– Проводил? – только и спросил он.
– Проводил, – эхом отозвался Алекс.
Потом они сидели на кухне, и куратор смотрел, как Алекс уминает полбатона с литровым пакетом кефира. О Зое не говорили, хотя Копылова и подмывало сказать, что она знает, что рассталась с ним навсегда. Еще хотелось узнать о ближайших планах, но спрашивать о них, означало признать свое дальнейшее соучастие в общих действиях, от чего Алекс желал всеми силами отбояриться. Выбрал нечто нейтральное:
– А у тебя зрение точно полностью вернется?
– Обещали процентов пятьдесят, не больше. И то хорошо.
Они снова помолчали.
– Ну ты решил?
– Что? – машинально спросил Алекс, с запозданием поняв, что вопрос опять о ликвидации Трубского.
– Сам знаешь что?
– У меня завтра экзамен, мне готовиться надо. – И Копылов гордо уединился со своими учебниками в маленькой комнате.
Майору ничего не оставалось, как терпеливо продолжать ждать.

17
Было совершенно ясно, что чем бы дело не кончилось, их привычным встречам-общениям пришел конец. И как-то сами собой всплыли вопросы, на которые Алексу непременно требовалось получить ответы. Почему бы не выяснить больше про то, что ему так навязывают.
Вскоре и удобный повод для этого представился. Юля распечатала фото со своей мыльницы, и Алекс принес и показал их куратору:
– Вот этот тип спрашивал у моей Юльки на меня закрытую характеристику. Не похоже, что он тоже из «Элиса». Может по твоей конторе?
Петр внимательно посмотрел фото, потом небрежно вернул назад.
– Не знаю такого.
– А предположение?
– Какое угодно. Может простая чекистская вербовка. Сам виноват, много болтаешь про свой английский с испанским. Вот и заинтересовал.
– Да что на мне медом намазано, что вы все ко мне так и липнете?! – Алекс одновременно негодовал и издевался. – Так может ну ее на фиг, военную разведку – пойду в фээсбэшники записываться?
– Хорошее дело. Давай, давай, – поощрил его майор.
– Там же и возможностей побольше и денег, – продолжал провоцировать Копылов.
– И стучат все побольше друг на друга.
– А то у вас не стучат. Даже в нашем интернате и то это дело на поток поставлено.
– Много тебе от этого вреда было? – вопрос Зацепина был чисто риторическим.
Пожалуй, теперь Алексу можно было и к своим расспросам приступать.
– А что бы было, если бы я согласился, не на Николаева, а просто на твое ГРУ?
Петр понял, что и он дождался своего вербовочного часа. Они сидели на кухне и попивали пиво с воблой.
– Для начала окончил бы разведшколу… А почему ты спрашиваешь, да еще с такой фигой в кармане?
– Ну окончил бы я ее, что потом?
– Стал бы нелегалом и вперед.
– И что меня вот так просто пошлют за границу с моими-то характеристиками?
Майор ответил не сразу, как следует прожевал твердый кусочек мяса.
– Ты слишком придаешь большое значение своему подростковому пустозвонству. Дело в том, что ты никогда не сможешь стать предателем Родины.
– Кто? Я не смогу?! – Алекс даже зашелся от возмущения на такую напраслину. – Да я только сплю и вижу, как сбежать из вашей вонючей России!
– Тебе не надоело? Двадцать лет балбесу через два месяца, а он все свое.
Копылов запил «балбеса» хорошим глотком пива.
– Ну и что бы я там делал как нелегал? Как ты наскоками шифровку брал, шифровку передавал?
– Все точно так же как и здесь. Согласно своим способностям, можешь остаться мелким клерком, а можешь стать большим боссом.
– А тебя никогда не дергало, что все ваши знаменитые разведчики с иностранными фамилиями: что Зорге, что Филби и так далее?
– Дергало. Но у этого есть свое объяснение.
– И какое же?
– Наши разведчики всем хороши, вот только нет у них дедушки, окончившего Итон, или бабушки присутствовавшей на балах в лучших домах Парижа и Нью-Йорка.
– Это что так важно?
– Это гиперважно. Как говорится, слухи о миллионерах или генералах в первом поколении сильно преувеличены. Также и без однокурсников по Гарварду или Оксфорду ты никто. Между прочим, главная смысл работы твоих родителей был именно ты. Стать состоятельными предпринимателями, чтобы послать тебя в престижный американский университет.
Алекс был потрясен и не скрывал этого.
– Это они сами тебе так говорили?!
– Об этом не надо было говорить, это и так было совершенно очевидно.
– А теперь что?
– Теперь это предстоит сделать тебе: внедриться в закордонную жизнь, законно разбогатеть, родить пару-тройку отпрысков, и позаботиться, чтобы они потом стали супершпионами.
Не похоже было, чтобы куратор шутил.
– Но это… я даже не знаю как назвать… Это же самое настоящее пожизненное рабство!
– Ты сам заговорил о знаменитых разведчиках, я тебя за язык не тянул. Или будешь всю жизнь такая мелкая сошка, как я.
– Ну да, мелкая. Пятнадцать трупов только в Москве, – пробурчал Алекс.
– Я так полагаю, ты уже согласен ликвидировать Николаева?
– Нет! Я же сказал «нет»!
– Хорошо, чего кричишь! Принесешь мне «беретту» и вали куда знаешь, – произнес майор, разом отбив охоту у своего подопечного продолжать этот разговор.
Допив пиво, Копылов поднялся и стал переодевать домашние джинсы на уличные.
– Куда ты? – спросил куратор.
– За «береттой», – сердито бросил студент.
Он и в самом деле съездил к своей общаге, где после инцидента со взрывом, прикопал «беретту» прямо в земле, завернув предварительно в два целлофановых пакета.

18
На следующий день Зацепин, глядя на сборы Алекса на очередной экзамен в институте, попросил его выяснить насчет Трубского какие-либо подробности: привычки, времяпрепровождение, места посещения.
– Да где я это возьму? – возразил Копылов.
– Для начала просто зайди в Интернет.
– Твой компьютер у тебя в квартире, туда нельзя.
– Найди другое место.
Ну это ладно, решил Алекс и отправился в одну частную фирму, где недавно настраивал компьютерные программы. Никто не возражал, чтобы он смог полчаса посидеть за одним из их компов. К большому удивлению Алекса, как только он набрал в «Яндексе» фамилию имя отчество Трубского, о нем выскочил целый перечень материалов, в которых, правда, не было ничего о его службе в КГБ, зато много чего, о его современном легальном бизнесе. Нашлось здесь и одно интервью, в котором Трубский похвастал, что раз в неделю ходит в фитнес-центр плавать свой километр, причем любит это делать в самые утренние часы, чтобы там было поменьше народу.
– Ну не мне же идти в бассейн? – сказал на это Петр, и пришлось Алексу, запасшись плавками, шапочкой и справкой от врача самому двинуться в сей фитнес-центр в вечерний час-пик, когда народу там было больше всего. Легкая жалоба служителю бассейна на многолюдство и в ответ получен совет приходить в шесть утра по средам, когда в бассейне плавает лишь один бизнесмен со своим охранником.
– И как ты себе представляешь все это дальше? – спросил Копылов у майора, который с энтузиазмом воспринял его информацию.
– Рисуешь мне план этого фитнес-центра, затем вызываешь такси и везешь меня до его входа. А дальше я уже сам как-нибудь.
– Ага. А потом? Держу такси и спокойно увожу полуслепого киллера обратно в квартиру?
– А почему нет?
Алекс чувствовал во всем этом провокацию, но не мог понять какую. А тут еще Юля беспрестанно звонит по сотовому, дабы узнать, где он и что с ним и не хочет ли он вместе со всем их компанией рвануть на две недели в Кемер.
– Очень хорошо, – одобрил сей план куратор. – Сделаем дело и езжай проветрись, тебе будет полезно.
После очередного экзамена Копылова во дворе института перехватил некий коротко стриженый вальяжный молодец в стильной безрукавке со множеством карманов, которая впрочем не могла скрыть армейской выправки молодца.
– Я из учреждения, где служит ваш куратор, – просто представился он, всем своим видом показывая, что после такого пароля ему нет нужды ни показывать удостоверение, ни называть свою фамилию. – Мне нужно отнять минут пять вашего времени.
– Значит, на шестой минуте я могу вскакивать и убегать? – не преминул уточнить Алекс.
– Так точно, – улыбнулся стриженый.
– Подожди меня пять минут, – сказал Копылов Юле, которая с беспокойством поглядывала издали на еще одного типа из теневой жизни своего бойфренда.
Все скамейки во дворе института были заняты, поэтому разговор состоялся в стареньком «Форде» молодца.
– Напишите мне коротко и точно, когда и где вы видели Зацепина последний раз, и если знаете, какие планы были у него на ближайшее время, – просто попросил стриженый, протягивая Алексу в машине лист бумаги, ручку и толстый журнал в качестве столешницы.
Сам подход к такому опросу показывал, что никто не сомневается, что Алексу известно об исчезновении майора. Но это Копылов сообразил чуть позже, а в том момент в полном замешательстве придумывал, что именно ему надо писать.
Стриженый особой дознавательной психологией не занимался, просто сидел и ждал, глядя в окно, но от этого сосредоточиться было еще трудней. Про Инюрколлегию, Алекс все же писать не стал, как-никак письменный документ, потом иди еще дополнительно объясняйся. Сочинил про то, что они просто встречались и обсуждали планы Алекса на каникулы.
– Хорошо, спасибо, – сказал молодец, прочитал докладную Алекса и спрятал ее себе в папку.
–…Это старлей Илюхин из отдела собственной безопасности, – сказал майор, когда Копылов показал ему портрет стриженого. – Что-то поздновато они засуетились. Говоришь, в окно все время смотрел? Да он тебя и затылком мог сканировать с головы до каблуков. Вовремя мы Зою отправили. И вообще надо поторапливаться, пока нас свои же в серьезный оборот не взяли.
Ага, значит, граната в машине, это еще не серьезно, рассуждал про себя Алекс.  

19
Наконец все предварительные приготовления были сделаны, и наступила нужная среды. Такси не понадобилось. Подчиняясь майору, Копылов не стал ее ставить в указанный Зоей гараж, оставил в соседнем дворе, где она больше недели благополучно и простояла, отпугивая своим слишком ярким видом любых угонщиков.
В шесть утра прозвонил будильник, Зацепин с Алексом тотчас поднялись, выпили по чашке кофе, быстро собрались и поехали. На Копылове кепка с большим козырьком, на майоре парик, простые очки и грим.
– Ты заводишь туда меня и сразу уходишь. Ясно? – инструктировал куратор своего подопечного. – «Беретта» точно за вентиляционной решеткой?
– Я же сказал.
– Один охранник остается в машине, а второй пасет его в самом комплексе? – уточнил Зацепин.
– Ну да.
«Шкода» остановилась возле большого торгового комплекса, к которому примыкал фитнес-центр.
Алекс и Петр прошли через рамку металлоискателя. Сонный в столь ранний час охранник лениво просмотрел студенческий билет Алекса и паспорт Зацепина на чужую фамилию.
– Первый раз здесь? Знаете куда?
– Я уже был здесь. Знаю, – уверенно сказал Алекс.
Под рассеянным взглядом охранника они проследовали вглубь фитнес-центра.
В туалете первого этажа кроме них двоих никого не было. Днем раньше в открытую форточку туалета Копылов вбросил маленький моток шпагата и, войдя в комплекс, втащил в туалет весь шпагат, вместе с привязанной к нему «береттой» майора. Теперь оставалось просто явить ее на свет.
Алекс подвинул урну, влез на нее и открыл вентиляционную решетку. Затем запустил в отверстие руку и вынул перевязанный шпагатом пакет с «береттой» и глушителем.
– Так тебя уже ничему учить не надо, все умеешь, – похвалил куратор.
– Фильмы смотрю, – угрюмо ответил Копылов.
– Ну все, теперь ступай в машину.
Это была, что называется, проверка на вшивость. Алекс не поддался. Он сомневался, что майор сможет должным образом здесь ориентироваться.
– Пошли уже.
В предбаннике бассейна на скамейке сидел одетый охранник, читал газету. Подозрительно посмотрел на вошедших в одежде Алекса и Петра.
– Шеф в сауне один? – по-свойски спросил его Зацепин.
– Ну, – недоуменно ответил охранник.
– Эту читай! – Петр кинул в руки охранника свою газету. Алекс еще удивлялся, когда, выходя из дома, куратор прихватил с собой толстую газету, которую читал накануне. Сейчас газета сработала. Охранник инстинктивно схватил газету и на полсекунды опустил на нее глаза. В следующее мгновение майор прижал к его лицу платок с хлороформом. Затем вдвоем они оттащили охранника к стене, где находилась дверь в сауну, так чтобы при выходе оттуда его не было видно.
– На, держи. – Зацепин передал пистолет Алексу, тот взял, но тут же протянул его обратно.
– Я стрелять не буду!
– Тебя никто и не просит. – Петр достал из кармана шпагат-удавку. – Иди, загляни, чтоб он тебя увидел и сразу выйди, ничего не говоря.
Алекс чуть помедлил, но все же послушался.
Трубский один блаженствовал на верхней полке парной. На скрип двери не среагировал. Но дверь не закрывалась, и тогда он посмотрел. Сразу узнал стоящего в дверном проеме Копылова. Когда тот молча повернулся и вышел, Трубский резко сел: что бы все это значило? Выход из парной был только один, поэтому ничего не оставалось, как тотчас выйти и все выяснить.
Алекс прежней приманкой стоял у противоположной стены предбанника. Выскочивший Трубский был начеку, от того не стал совсем уж пассивной жертвой. Краем глаза заметил другого человека и чуть отпрянул. Поэтому удавка Зацепина не попала на шею, а обвилась посередине головы. Спортивная подготовка и в пятьдесят лет была у Трубского на высоте. Схватка его с Петром проходила быстро и энергично. Сверху оказывался то один, то другой. После акцентированного удара кулаком в висок Зацепин сильно «поплыл».
Схватив голову майора двумя руками, Трубский стал колотить ею о каменный пол.
Алекс не выдержал и попытался ударить референта ручкой пистолета по голове, но промахнулся: удар, скользнув по черепу, пришелся в плечо.
– Сопляк!! – прорычал бывший кагэбэшник и, сильно махнув толстой рукой, отшвырнул студента прочь. Но пистолет остался при Алексе, и он скорее инстинктивно, чем намеренно нажал курок.
Зацепин с трудом сбросил с себя обмякшее тело Трубского, встал, шатаясь, и взял из рук оцепеневшего Копылова «беретту».
– И контрольный! – Петр выстрелил Трубскому в затылок.
Теперь оставалось только поторапливаться.
Охранник на выход уже совсем проснулся и на всякий случай преградил Зацепину и Алексу дорогу.
– Минуточку!
Майор, не снижая скорости, врезал ему ручкой пистолета в челюсть, и они с Алексом вырвались наружу.

20
Зеленая «Шкода» въехала на большой пустырь, загроможденный обломками бетонных блоков, и остановилась.
– Ну вот и все! – сказал Зацепин.
– Все? – у Алекса на этот счет были большие сомнения.
– Для меня-то точно все, а для тебя не знаю.
– И куда ты теперь? За кордон?
Петр пренебрежительно хмыкнул:
– Вот еще! В Сибирь, матушку подамся.
– Не понял? – удивился Копылов.
– В детстве мечтал быть охотником-промысловиком. – На лице куратора появилась простодушная улыбка. – Теперь с моим зрением охотник из меня никакой. Хотя, говорят, они одни капканы используют. В общем, так или иначе в нормальные лесные отшельники подамся. Найду себе такую же сумасшедшую мадам и будем с ней в Робинзона Крузо и Пятницу играть. Чтобы дешево и сердито.
Алекс чуть подумал:
– А мне что, тоже в Сибирь?
– Если хочешь, можешь и в Сибирь. Но не советую. Надо еще здесь, в мегаполисе как следует шею свернуть. А то потом ничего и вспомнить будет.
– А разве уже не свернул? – искренне удивился молодой подельник.
– Твое досье все еще в режиме ожидания. Тебе стоит только сказать «да» и все для тебя изменится.
– Так уж и все! А проверка моей предыдущей жизни? Того, что я натворил с твоим Трубским в сауне.
– Забудь о нем. Бешеных собак даже Гаагский суд не жалеет. У тебя все уже давно проверено и зафиксировано. Говоришь «да», тебе меняют фамилию и биографию и все начинаешь с чистого листа.
– Так просто?
– А чего зря заморачиваться? Самые лучшие сотрудники те, кому нельзя возвращаться в прошлое.
– А вещи в дорогу собрать можно будет?
Майор покачал головой.
– Никаких вещей.
– У меня метрика и приписное свидетельство на Юлькиной квартире остались.
– Они тебе больше не нужны.
– А если я кого-нибудь здесь в Москве случайно встречу?
– В Питере вероятность таких встреч будет минимальной.
– В Питере?.. – изумился Алекс. – А высшее образование?
Зацепин усмехнулся:
– Тебе бы на базаре торговаться. Все будет как надо. Без образования не останешься.
Они помолчали.
– Ты разрешал мне в Кемер ехать?
– Не хотел портить тебе настроения.
– Я могу подумать?
– Тебе не о чем думать. Сзади тебя ждет смерть, впереди тоже смерть, но после тридцати-сорока восхитительных лет… – оптимистично заключил Петр.
Копылов достал из кармана сложенную вчетверо одну из копий распечатки с чипа, которую он специально захватил сегодня с собой:
– А с этим что делать?
Куратор вопросительно посмотрел на него.
– Это распечатка с того чипа, – пояснил Алекс. – Здесь информация о том, как окружение Горбачева и Ельцина в девяносто первом году получало деньги от некоего частного американского агентства.
Зацепин потянул было к бумагам руку, но в последний момент отдернул ее.
– Нет. Все. Бобик ушел в отставку. Советую, как можно скорей избавиться от этой распечатки.
– Это ведь из-за нее погибли мои родители?
– Я тебе сказал, уничтожь! – потребовал Петр.
Алекс с вызовом сложил и спрятал под пытливым взглядом майора опасные листки себе в карман, затем сделал театральный жест рукой:
– Ну что стоим? Едем!
Довольно усмехнувшись, Зацепин кивнул, Алекс завел мотор, и они поехали.

21
Три дня спустя Копылов шел по набережной Невы, с любопытством разглядывая сфинксов, ростральные колонны, огромный парусник-ресторан у берега. В голове вновь и вновь звучал текст расписки, которую он написал несколько часов назад:
– «Я, Копылов, Александр Сергеевич, настоящим даю подписку в том, что обязуюсь хранить в тайне и никогда никому ни при каких обстоятельствах не разглашать сведенья о моей настоящей фамилии и о разведывательных органах Министерства Обороны России. Я предупрежден о том, что за невыполнение настоящего обязательства подлежу строгой уголовной ответственности…»
О том, что все его предыдущие принципы пошли прахом как-то не думалось. А вот о том, как Зацепин на прощание наградил его собственной «береттой» вспоминалось снова и снова. И то, что эта «беретта» вместе с утаенным загранпаспортом на Копылова были спрятана им еще там, в Москве, автоматически превращало его, Алекса, в теневого хозяина сразу двух главных городов России…