Один день из жизни врача " Скорой помощи" (Проза)

         Мое решение стать врачом « скорой помощи» было не спонтанным, а выношенным и взвешенным.
На практике в небольшом городке я поработал на «03» фельдшером и получил незабываемые впечатления, тем более что ездил вторым номером, то есть просто помощником, а вызова были на редкость интересными, вроде оказания первой помощи в тюрьме, заключенному.
К тому же к моменту распределения  я уже поработал участковым врачом и понял, что - это не мое. Все эти больничные, рецепты.  Оказывать реальную экстренную помощь человеку, да что там, – просто вылечить его, да не от банального ОРЗ, и то приходилось крайне редко. Все довольно просто: если ты не можешь справиться с болезнью, то выписываешь направление в стационар. Умываешь руки.   Не по мне это было!
В стационаре работать на тот момент мне тоже было рано. Я считал, чтобы успешно там работать, надо иметь знания, опыт работы в неотложке, да и еще много чего. Мне хотелось действительно лечить, а не просто ходить на работу и получать заработную плату.
Представление о работе скорой помощи у меня и моих коллег по интернатуре сложилось примерно такое: «Вызов к тяжелому больному, бреющий полет над дорогой с ревущей сиреной, блистающим синими сполохами маячком, бег по лестничным пролетам, оббитые железным чемоданом стены и углы подъезда, открытые двери, наполненные надеждой глаза встречающих, мгновение - и вот больной спасен! Доктору - УРА! Благодарные слезы родственников, овации, цветы, шампанское!» Романтика!
    Но действительность оказалось грубее. Когда я начал работать в выездной бригаде «скорой помощи», мне стало понятно, что цветами дорогу врачу «скорой» никто не посыпает, а наоборот, его не любят везде. Активно не любят в приемных покоях, не любят родственники больных, которых он отказывается везти в стационар, ненавидят зеваки за то, что он мешает смотреть на страдания других, за то, что медленно двигается, за то, что вообще не умеет лечить. Так, на одном из вызовов на дорожную травму зеваки оттесняли меня  от места аварии, потому что я, «шевелясь, как корова», мешал смотреть, как пострадавший мужчина истекает кровью.
И лететь под сиреной и маячком надо только в час пик, и то это не всегда поможет, ну не пропускают у нас машину «скорой»! Да и бежать надо потихоньку, а то пока отдышишься! А работать надо быстро, причем  всегда.
       Вся моя жизнь как врача линейной бригады скорой помощи складывалась из бесчисленной череды круглосуточных дежурств. После круглосуточного дежурства часов восемь ты отсыпаешься или, если  договариваешься с коллегами и водителями, то выпиваешь с ними, после чего все равно отсыпаешься. И так из смены в смену, из месяца в месяц, из года в год. Но всю эту кажущуюся ежедневную рутину сполна перекрывала интереснейшая работа, экстремальная, порою отчаянная своей непредсказуемостью, своей ответственностью, своим правом принятия единственно правильных решений, когда и посоветоваться не с кем.
Я  расскажу лишь про одну смену, одни сутки из моей жизни врача линейной бригады «Скорой помощи». Смена эта типична для любой другой смены, кроме одного - она пришлась на мощный снегопад. Тогда замело в городе все улицы, все дворы. На дорогах сплошные пробки, трамваи встали.
Смена началась. Задержки вызовов идут на час и больше. Исключение для экстренных вызовов. По громкой связи нас тут же послали на дорожно-транспортное происшествие. Под сиреной рванули вперед. «Камаз» смял легковушку. Пострадавший один, но тяжелее некуда, поломанный весь. Переломы бедра, плеча, ребер, похоже и таза. Его уже достали из груды металла. С трудом нашел вену, ввел противошоковые препараты, помощник наложил шины. Я проорал в рацию, чтобы предупредили приемное отделение ближайшей больницы, что везем тяжелого больного. Погрузили его в салон, а у него и давления нет. Травматический шок. Гаркнул водителю – «Гони быстро, но аккуратно!», а сам все-таки умудрился поставить катетер. Настроил  капельницу.  Раствор полился струей. И удача - довез до больницы живого, даже  с минимальным давлением.
     Отзвонившись, мы тут же получили не передышку, а вызов на головную боль – больная 30 лет, на другом конце заваленного снегом района, да еще и в частном секторе. Приехали. В окнах свет - ну хорошо, хоть не спят, а уже прошло часа два.  Никто не встречает, что в принципе обычное дело. По пояс в снегу добрались до калитки. Долго стучали, чувствуя, как снег тает в сапогах. Долбили по калитке ногами. Наконец открыла крепкая розовощекая деваха. «Что так долго? У меня уже все прошло!» «А Вы что, не могли позвонить, отказаться?» Она: «А вдруг снова заболит!». Прошли в дом, наивно полагая, что предложит чая. Но где там?! Дома бардак. Немытая посуда на столе, неубранная постель. Грязь, вонь.
        Расспросил жалобы, померил давление, послушал, проверил неврологические симптомы: «У Вас все в порядке! Давление прекрасное, никакой патологии не нахожу, видимо, было повышенное давление, на всякий случай делайте то-то и то-то». «Ну ладно тогда!»  Ни тебе «спасибо», ни тебе «до свидания», и пошли мы по пояс в снегу в машину. А там уже хрипела рация:  «Бригада №…Прием! Проезжайте по адресу улица…дом…, там бригада застряла капитально, надо помочь вытащить, а вызов они сами обслужат». Поехали. Помогли, вытащили, отзвонились.
    Тут же вызов – ребенок ошпарился кипятком. Ну, елки палки, ну не может ребенок сам сесть задницей в таз с кипятком. Мамаша – молодая дура, собравшись его купать, не проверила воду в тазу, нагрев его на газовой плите и спохватилась только тогда, когда малыш заорал. Ничего лучше не придумав, вытащила кроху и замазала обожженную попу грамицидиновой (противозачаточной) мазью, налепив сверху огромный пук ваты. Слава богу, гемодинамика была в норме. Ввел препараты - обезболил.  Ребенок задремал, всхлипывая во сне. На руках в машину и в детскую больницу. Довезли, сдали. Отзвонились и новый  вызов.
         В кинотеатре травма головы. Приехали – встречает милиция. Ведут в туалет, а там пьяный громила, весь в крови, его ударили бутылкой по голове. Рычит, никого не подпускает. Подождали - видно было, что уже «плывет». Наконец сполз по стенке на пол. Подскочили, наложили повязку, на носилки, в машину, в травмпункт. Выгрузили на пол в коридоре, больше некуда, кушетки заняты, а в стационар везти не показано.  Дежурил знакомый врач – травматолог, немалых размеров мужчина: «Зачем привезли, его же зашивать надо, а кто его держать будет, у меня одни девчонки!». В этот момент травмированный изловчился и лягнул врача по ноге. «Ах ты…! Ну, оставляйте голубчика - мы его с удовольствием полечим!».
   Отзвонились, а там новый вызов. Приехали, пробившись через снежные заносы, в частный дом: тепло, чисто, уютно, вкусно пахнет (так может пахнуть только в доме с русской печкой, когда в ней что-нибудь пекут). Быстро полечили старичка от гипертонического криза, захлебываясь слюной от запаха стряпни, дело-то шло к обеду.
«До свидания, дедуля! Не болейте!»  И вдруг милая бабушка говорит: «А я вот вам, деточки тут беляшиков приготовила - перекусите!» Нам был вручен огромный пакет, промокший маслом, в котором нежилась целая гора восхитительных горячих беляшей с мясом. Надо ли говорить, что мы не выходили на связь и с места не трогались, пока не съели половину, оставив вторую ребятам с подстанции.
Естественно, ни на какой обед мы не поехали, а на законных основаниях подремали  спокойно полчаса в комнате отдыха.
Поднимали нас каждый час,  до утра, причем чаще надо было ехать вытаскивать застрявшие в снегу бригады. А вызовы - они продолжались все время, не смотря на снегопад.  То «голова болит», то «температура уже сорок четыре», «то сердце ноет», то «живот скрутило», то «он совсем умирает». Но вот, наконец,  и конец смены, а с ней и суток. Скорее домой, благо подвезла родная  бригада,  потому что трамваи не ходили.
    А дома встретила заботливая жена, душ, горячий кофе, белоснежная постель и сон до следующего утра!
Суточное дежурство.  Одно из многих в моей жизни. Как мне сказала однажды жена: «Неужели есть такие семьи, где мужья каждую ночь спят дома и даже в выходные и праздники?»