Зачем опять воскресло ты?
Кто разбудил воспоминанье
И замолчавшие мечты?
В. А. Жуковский
Анна Галанина: Где бегут трамваи в детство
Жить со счастьем по соседству
на границе сонных улиц,
где бегут трамваи в детство,
чуть от старости сутулясь.
Говорить прохожим:
- Здрасьте, -
и идти неторопливо
в старый сад, где дремлет счастье
на скамеечке под сливой.
На ходу считая мелочь –
двадцать две копейки, хватит –
эскимо купить. И сделать
пояском короче платье.
Отыскать дыру в заборе,
посмотреть – никто не видит –
и в кино пройти. Пусть спорят:
- До шестнадцати не зритель!
Потеснится ряд мальчишек,
после – шёпот, смех, но скоро
вам сердито скажет:
- Тише! –
тётка старая, лет сорок.
А потом – домой, зевая –
скучный день, каких не надо.
И не знать, что так бывает
только там, где счастье рядом.
Из забывших меня получился бы город,
где не жил я когда-то, по чьим не бродил площадям,
где я не был горяч, непоседлив и молод,
и долги не платил по оставленным старым счетам.
В этом городе с пылью играет "афганец",
теребя надоедливо ветки заснувших чинар,
у арыка присевший на корточки старец
с заскорузлых ладоней смывает прилипший загар.
Там ленивое время шатается следом
за распаренным днем, не жалея протертых подошв,
там на детство наложено строгое вето,-
еле видные тропы залил убегающий дождь...
И в краю, где за гордость воздали сторицей,
где читают псалмы на забытом давно языке,
где наверно когда-то я мог бы родиться,
обнаружу себя в неизвестном своем двойнике.
Мне случайный не нужен для памяти повод.
Заполняя пустоты бесследно ушедших годов,
я построю из улиц потерянных город
и составлю страну из забывших меня городов...
Рёв, как ракетный старт,
круг по густой траве,
тысячу лет назад,
или, быть может, две...
Мимо чужих собак
едем в июльский день,
чёрным сияет бак,
синею птицей тень,
взгляды ловлю спиной,
колет корзина бок,
пыль позади стеной,
шлем - да помилуй бог...
Рваным аккордом дрожь,
только бы не застрял,
списанный, ну и что ж,
травами в грудь хлестал,
пусть и чихал - но вёз
по колее и без,
смело въезжал в овёс,
и, по ухабам, в лес.
Солнце печёт блины,
вверх вырастает стог,
дети, ну то есть мы,
крутимся возле ног,
день замедляет ход,
воздух звенит шмелём,
жарко, по спинам пот -
чай из бутылки пьём.
Травы в себя зовут,
клевера сладкий дух,
облаком там и тут
чертополоха пух,
жук на ладонь залез,
спинкой блестит - хорош!
Тёплый пахучий лес,
за горизонтом дождь.
Жанна Жарова: Воспоминание (виртуальная встреча)
"…По Дерибасовской фланировать неспешно,
Сойти в подвал, там взять бокал вина…"
Владимир Слезин.
Продрогший день укрылся одеялом
дырявых туч. Случайный солнца луч
лишь изредка скользнет по листьям палым,
в прозрачных кронах вспыхнет цветом алым,
но не согреет – он уже не жгуч.
Мы собираем листья. Стынут руки.
«Сойти в подвал, там взять бокал вина»,
чтоб извести микроб осенней скуки
лекарством, патентованным разлукой?
Но не моя и не твоя вина,
что желтый рислинг кажется нам кислым
и ясной остается голова,
и мысль о том, что не имеет смысла,
как паутина, в воздухе повисла
и ловит облетевшие слова.
И стих мой стих за гранью зазеркальной,
где в снах и листьях заблудились мы
меж выдуманной болью и реальной
в пространстве этой встречи виртуальной
и в зябкой неизбежности зимы.
Я был рождён с душою старика.
С младых ногтей оплошностей не ведал.
Меня бранили редко и слегка,
(Всё больше за пристрастия к беседам)
Гармонии прилежный ученик
Воспел в стихах любовь и женский локон,
А я из нитей слов чудесных книг
Себе сплетал уютный мягкий кокон.
Анахоретом поселившись в нём,
С великим тщаньем изучал науку,
Но, обделён божественным огнём,
Я лишь впадал в отчаянье и скуку
От тщетности потуг. А жизнь текла
Рекой,моё смывая отраженье,
И духи тьмы из каждого угла
Выказывали мне пренебреженье.
Подобьем жалким книжного червя,
В страницах жизни прогрызая дыры,
Я существую. Скоро тень моя
В театрике несносного Шекспира
Кривляться будет. Черная рука
Пыль отряхнёт с убогих декораций.
Я был рождён с душою старика,
Лишённым сил по-детски ошибаться
Maнгупли Леонид: Давно это было.
Солнечный лучик, с перьями ручки, сбитые локти,
Чистое небо, чёрного хлеба толстые ломти,
Порванный мишка, с “ятями“ книжки под слоем пыли.
Всё это было, всё это было,
Давно это было.
Красное знамя, на стенке в раме Ленин и Сталин,
Туфли – cестрёнке, на гимнастёрке с войны медали.
В послевоенные дети военных войною жили,
Всё это было, всё это было,
Давно это было.
На день рожденья чай и варенье и бабка с маком,
Соседский Колька вернулся только – снова за драку,
Нам не до школы, бредим футболом – дружно мы жили.
Всё это было, всё это было,
Давно это было.
Дни и недели прошли капелью, смыло волною,
Жизнь за плечами, только ночами снятся порою
Вовки и Нади, как на параде – было да сплыло.
Всё это было, всё это было,
Давно это было.
* Подборка опубликована в литературном электронном журнале "Точка Зрения".
