Я стоял на остановке, на улице было очень холодно и темно. И как на зло надо ехать в ресторан — работать. Я работал поваром в одном из местных ресторанов. Ну как ресторан? Ресторанчик местного разлива — ничего выдающегося. Бизнес-ланчи с 12-00 до 16-00, а потом сидишь и протираешь пятую точку в ожидании заказов, но сейчас не об этом. Сидел и ждал я свой трамвай, его долго не было, а народа становилось всё больше. Я понимал, что не сяду. Меня это подбешивало. Когда трамвай всё же приполз, мне сразу вспомнилась фраза из фильма "Донеслись быстрее ветра, падре", как-то так. Мои ожидания оправдались — все ринулись к нему.
Зайдя в трамвай, я был рад, что моё любимое "стоячее" место не занято. Встав впереди, я осмотрел прохожих. Все были "живыми трупами". Тут моё внимание привлекли два пассажира: пожилая женщина, которая стояла рядом, и молодой человек, сидящий и слушающий музыку в первых рядах. И меня потянуло пофилософствовать на данную тему.
- Наверняка, все, кто это видит, осуждают парня, только тихо и про себя. Так вы, вместо того чтобы втихаря осуждать, сами бы уступили место или дали "морального пинка"… — подумал я.
Но мне стало безразлично, я забыл про это, засмотревшись в окно. Солнце уже показывалось из-за небоскрёбов, освящая улицы, пассажиров, дорогу, идущую параллельно трамвайным путям… Отвлёкшись на созерцание городских пейзажей, я не сразу заметил машину, которая, двигаясь со скоростью не менее 100 км/ч, резко свернула в нашу сторону, влетев во второй вагон трамвая. Она положила его на бок и нас вместе с ним.
Люди рухнули друг на друга: кто-то ударился об поручни, кто-то об сидения. Были слышны детский плачь, женские крики. Стоны… Всхлипы… Кровь… Мне относительно повезло — я упал на какого-то мужика. Посадка оказалась мягкой. Тут, походу, водитель добрался до микрофона и объявил, чтобы все сохраняли спокойствие и выбирались через аварийные выходы. Меня неожиданно ударили в спину.
- Свалил с меня худощавый — сказал мужик, спихивая меня и пытаясь разбить стекло локтем.
Ну, начнём с того, что я не был худощавым, мне нравилось называть себя спортивным, хотя я и не занимался спортом. Каждый раз я говорил себе, что это будет с понедельника, с 1 числа месяца или вообще летом. И каждый раз, естественно, что-то мешало. Мужик после третьего удара разбил стекло и начал вылезать.
- Никаких манер приличия! Пропустил бы сначала женщин, детей, — подумал я про себя. — Опаньки… Ошибочка вышла...
Мужик оказался мужиком. Выбравшись, он начал помогать выбираться другим пассажирам. Наконец, очередь дошла и до меня. Держась одной рукой за раму разбитого окна, а другой за так любезно протянутую мне руку того самого мужика, я вылез из вагона. Выбравшись, я почувствовал, что что-то не так. Мой взгляд случайно упал на руку, и тут я понял, что именно меня беспокоило. На правой ладони красовался смачный глубокий порез из которого непрерывно сочилась кровь.
- Только со мной могло такое произойти, — подумалось мне.
Оглянувшись, я поразился картине происходящего. Во второй вагон трамвая машина зашла на половину. Подойдя ближе, я увидел переломанные, окровавленные тела. Оставшиеся в живых помогали друг другу выбраться из этого "смертельного" вагона. Снова взглянув на руку, я понял, что лучше это, чем переломанная шея или позвоночник. Внезапно я почувствовал сильное головокружение, всё расплылось, смешалось и меня вырвало. Придя в себя, я заметил, что про машину-то все и забыли. Это была серебристая, тонированная 15-ка.
Как оказалось, с нами ехал полицейский. К слову, это и был мой спаситель в приземлении. Он вызвал скорую и наряд ДПС. За это время кто-то уже успел вытащить из машины девушку и парня. По ним можно было сразу понять — мертвы. У парня голова болталась, как шарик на ниточке, а у девушки в груди торчала какая-то железяка. Наши службы, как обычно, приехали "быстро". Врачи осматривали всех, кому нужна была медицинская помощь. Трупы грузили на каталки.
Тут труп водителя автомобиля начал шевелиться. Врачи испуганно переглянулись. Один из них начал подходить к "трупу". Сдёрнув с него белую накидку, он увидел, потрясшую и нас всех в частности, картину. Парень, который 3 минуты назад был жмуриком, дышал, сердце билось ровно. Самое страшное — это был Его взгляд. Зрачки то расширялись до размера глаз, то сужались до маленьких точек. Как вдруг пострадавший схватил доктора за руку, притянув к себе.
— Что за...
Начал было врач, но Он укусил его в шею, перекусив сонную артерию. Послышались мерзкие, чавкающие звуки этого существа и горловое бульканье доктора. Прогремел выстрел. Монстр откинулся назад. В десяти метрах от нас стоял "коп", держа в руке ПМ, из дула которого вился тонкий дымок. Попал он точно "в яблочко" — прям меж глаз. Врач умер в течение 40 секунд, от потери крови. После, скооперировавшись, наряд в быстром темпе начал отправлять по больницам, моргам и домам на бесплатных автобусах участников ДТП.
Я вспомнил куда, собственно, ехал. Набрав номер шефа, я сообщил, что меня не будет. За сим последовала куча мата в мой адрес, после чего телефон предательски пискнул и наступила благословенная тишина. Взглянув на дисплей, я застал последнюю вспышку экрана, после чего телефон погас.
- Вот и прекрасно! Теперь четыре смены подряд обеспечены! — психанул я.
- Хотя, надо признать, вовремя — подумалось мне, и я не смог сдержать улыбку.
Добравшись до дома на халяву, оценил, что сэкономил деньги на проезд. Зашёл в ларёк, купил сигарет. Тогда ещё я не понимал, ЧТО будет ценностью в будущем.
Придя домой, я занялся своими заботами. Уже лёжа в постели и пялясь в потолок, я ещё раз прокрутил в голове всё произошедшее, помолился и провалился в глубокий сон.
Глава 2.
Проснулся я от лая собак, который, что удивительно, сменялся жутким воем. При этом на улице не было слышно ни машин, ни людей. Вообще не было никаких посторонних звуков, за исключением этих «серенад» под моими окнами. И затыкаться они, походу, не собирались. Я прошёл на кухню, закурил и поставил чайник. Как обычно, выпуская дым и смотря в окно, я стал размышлять о жизни и существовании в целом. На ум пришла одна интересная мысль — собаки человечнее своих хозяев. И, вроде, мысль далеко не отличается новизной, но меня всё же зацепило. Затушив то, что осталось от некогда целой сигареты, я успел умыться и вернуться на кухню до того, как чайник дал о себе знать радостным визгом, от которого уши вянут.
Сделав кофе, я добрался до компа. Уже зайдя в поисковик, я решил почитать, что пишут о вчерашнем происшествии. К моему удивлению, я не нашёл ни слова об этом. Хотя всё же что-то интересное было – несколько статей о странных и необъяснимых убийствах. Забив на это, я врубил плей-лист и пропал в соц. сетях.
Отвлёкшись на следующую сигарету, помимо, ставшего уже привычным, собачьего лая, до меня донесся вой сирены "гражданской обороны".
— Что за чертовщина здесь творится?
Влетев в комнату, я врубил телек. Как раз наткнулся на новости. В репортажах говорилось о тех самых убийствах «со странностями», про которые я недавно читал в интернете. В одном из них показали разыскиваемую девушку — подозреваемую. Её лицо мне показалось смутно знакомым.
— Симпатичная, — отметил я. – И вот как же угоразд…
И тут я вспомнил это лицо. Именно эта девушка была в той злополучной машине вчера. И именно её разыскивали за убийство охранника и уборщицу морга. На минуту я забыл, как дышать, а сердце пустилось в дикий пляс. Меня повело и, если бы не косяк, валяться бы мне сейчас на полу в отключке. Всё же вчерашний сотряс даёт о себе знать.
— Нет.… Не может быть… Она просто на неё очень похожа – не более, – успокоил я себя.
Пока я пытался привести себя в более-менее адекватное состояние, ведущая областных новостей передала о чрезвычайном положение в нашем городе. Далее прозвучали правила безопасности при радиационной атаке. Дослушав до конца, я тут же запер дверь, заткнул тряпкой все щели окон и выпил йодированный раствор. Тут до меня дошло, что надо купить продукты питания. Одевшись и сделав марлевую повязку, я вышел из квартиры. И вот тут-то мне «посчастливилось» узреть настоящую массовую панику: в подъезде метался народ с сумками, какими-то цветами и прочим домашним барахлом. Протолкав путь на улицу, я увидел толпу, старающуюся запихнуть в свои тачки как можно больше всего этого «добра». Все куда-то смывались.
— Какие всё-таки люди глупые! – подумал я, посмотрев на весь этот хаос. — Их тупо разводят! Так же было и с Концом Света. Просто придумали теперь новую фишку.…
Придя в магазин, я понял, что тут ситуация не лучше. Толпа сносила с полок буквально всё — на них ничего не оставалось. Люди дрались за последние банки тушёнки и булки хлеба. Тщательно всё обдумав и взвесив все за и против, я решил, что оставшегося провианта в моем холодильнике хватит до послезавтра.
Зайдя в квартиру, я снова заперся на все замки, решив занять себя компьютерными играми, которые, как известно, засасывают надолго. Не заметно наступил вечер. У меня что-то разболелась голова от всего этого шума, доносившегося с улицы. Выпив таблетку обезболивающего, я лёг спать.
Где-то в 3 часа ночи меня разбудил звук каких-то хлопков.
— Да что же за день-то такой… Измором взять решили что ли?! – возмутился я, греша на соседей.
Не смотря на то, что я жил рядом с воинской частью железнодорожных войск, стрельбы я ранее у них на территории не слышал, потому и не сразу сообразил, что это были за хлопки. Не включая свет, я выглянул в окно и впал в ступор. На КПП усиленно от кого-то отстреливались. Мысль лечь обратно, «да побыстрее», пока меня не заметили, не заставила себя долго ждать. Решив не испытывать судьбу, секунду спустя я уже пялился в потолок, завёрнутый в одеяло. Сон долго не шёл. Но, проворочавшись полчаса, я всё же как-то смог отрубиться.
Часов в 7 утра на улице стояла мёртвая тишина. Внезапно раздавшийся стук в дверь заставил меня тут же вскочить на ноги. Сон как рукой сняло. Я долго не решался подойти к двери. После моего незапланированного пробуждения в 3 часа ночи было как-то жутковато, знаете ли.
— Это военные! Откройте!
Я немного успокоился.… Немного.… А вспомнив, что стреляли именно военные, оказалось, что и ненадолго.… Но дверь всё же открыл. Передо мной стоял молодой старший лейтенант, с петличками РЖД.
— Здравствуйте, что-то случ…
— Возьмите всё необходимое и следуйте за мной. Буду ждать вас на улице.
С этими словами он картинно развернулся и мигом исчез. До конца ничего не понимая, я решил особо не выделываться, хотя этот приказной тон меня изрядно выбешивал. В шкафу у меня лежала сумка с футбольной формой. Быстро вытряхнув из неё всё содержимое, я стал складывать туда то самое «необходимое»: паспорт, военный билет, старую военную форму, да и вроде всё. Мигом одевшись, как по боевой тревоге, я выскочил на лестничную площадку, застав следующую картину: по всему подъезду ходил взвод вояк, и обзванивал квартиры.
— Кажется, жаренным запахло.…
Выйдя на улицу и закуривая, я увидел три "Пазика" с военными номерами, перед которыми стояла полицейская машина. Из всех подъездов выходили оставшиеся жители нашего дома, и погружались в колонну, которую я не преминул окрестить не иначе, как "освобождение". Мне показалось это символичным. Кого там только не было: пожилые люди, молодёжь, семьи. Даже низшим классом нашего социума не побрезговали в лице пары-тройки алкашей. Одна из бабушек, выходя, плакала и кричала:
— Я тут всю свою жизнь прожила, и мои родители тут жили! Как я оставлю своё родное гнёздышко?
У меня сердце кровью обливалось. Тут же к ней подошли соседи и дали успокоительное или что-то вроде того. Поддерживаемая ими, она заметно притихла.
Через десять минут открылась дверь автобуса, и оттуда вышел капитан. Он что-то спросил у своих подчинённых и довольно резко обратился к нам:
— Эвакуация мирного населения! – прокричал он и испытывающе уставился на нас.
Осознав, что, по какой-то необъяснимой причине, никто не понял его кристально чистого намёка, он взревел ещё громче:
— Что не понятного?! Рассаживаемся по машинам!!! Или вы особого приглашения ждёте?!!
Вот тут уж все засуетились. Я попал в машину вместе с той самой бабкой. Она села впереди, положив на ноги свою тряпичную сумку, и, впоследствии, тихо, мирно заснула по дороге. Я сел в самый конец. Колонна тронулась.
Рядом со мной сидела женщина в возрасте, а в ногах у неё лежала собака. Мне было не интересно ни то, как зовут её, ни то, как зовут её собаку — вообще ничего. Я чётко знал: как только выедем за блокпост — все разойдутся. Поэтому я сидел молча и глядел в окно. А там было на что посмотреть. Ещё выезжая со двора, я увидел перевёрнутые машины и силуэты людей, лежащих на снегу. Теперь, проезжая по центральным улицам, было заметно, что число машин и трупов умножилось в разы, а разбитые витрины магазинов создавали необходимый антураж, завершая картину, добавляя целостности пост апокалиптической тематике. Это было страшно. Но страшнее становилось от осознания того, что всё, что я знал, видел, любил в своём городе, кануло в лету.… Словно никогда и не было.… И уж точно больше никогда не будет.
Мы ехали довольно быстро для колонны. Мне все-таки стало скучно, и, чтобы хоть как-то отвлечься, я разговорился со своей соседкой.
— Да как это кроме собаки никого и нет? – искренне недоумевал я, — А как же дети?
— А что дети?! – Галина Петровна нисколечко не смутилась, — Они у меня молодцы! Старшему сыну 29, а младшей дочке 26. Оба переехали в Питер жить. Сын открыл там собственное архитектурное агентство. Дочка у него же работает. Она у меня по образованию художник. Рисовать всегда любила. А сын черчение обожал и архитектурный закончил. Ну и вот как-то так получилось хорошо. Теперь семейный бизнес! – на этих словах она гордо улыбнулась.
— Бизнес – это хорошо, – я тоже улыбнулся, — Только почему вы не поехали с ними?
— А что мне там делать? – она заметно погрустнела, — Им и без меня забот хватает. У каждого своя семья, дети уже. Да и дел много – конкуренция же большая. Одно слово – Питер! — и после минутной паузы добавила, — Да и не звали они меня.… А сомой напрашиваться не хочется.…
Пока я её слушал, мне в голову пришло вот что: «Мы узнаём тех, кто живёт далеко от нас, по интернету, случайно в клубах или в метро, но даже не интересуемся людьми, которые нас окружают ежедневно. А ведь я сам её много раз видел, практически каждый день встречал, но даже не здоровался. А может, если бы хоть раз сказал ей "здравствуйте", я бы вызвал её улыбку и сделал чуточку счастливее. Может, если бы каждый из нас стал бы немножко добрее и более чутким, то и мир стал бы лучше…» Но моей мысли не суждено было достигнуть своего логического конца. Наш Пазик резко подкинуло вверх, и я смачно приложился головой об поручень. Последнее, что я запомнил, перед тем как отключиться, — жуткая резкая боль в виске, крики и, где-то на задворках сознания, собачий вой, леденящий кровь.