под плотной пеной пустоты
на самом дне январской кружки.
Что знаешь о печали ты?
Я, право, ничего не знаю.
Ах, утро, тишину ужаль
метафизическим трамваем,
пусть беспечально брызнет сталь
и с тишиною в перебранку....
Повиснет всё на волоске.
Я рот сжимаю, словно ранку,
но что я знаю о тоске?
Я знать не знаю, но тоскую.
Немного мучаюсь. Живу.
Но сильно мучаю морскую,
одну морскую синеву.