Ангел люцифера (Проза / фантастика)

                                  Глава 1

Я лежал на своём продавленном диване, словно в гамаке, и смотрел  телевизор. Шёл какой-то праздничный концерт. Зал был переполнен. Лица у артистов радостно сияли. «Наверное, в уме  подсчитывают барыши», - усмехнулся я. Песни о высоких чувствах, сами же думают только о деньгах. Впрочем, только деньги возвышают до небес. И ещё слава. Все хотят быть богами. Или хотя бы приближёнными к богам. К тем, которые находятся на сцене и которые сидят в первых рядах. Да, деньги и слава – вот что возносит на вершину жизни. Я же, без копейки в кармане, был на дне. А точнее, в этом своём «гамаке». Мне его вместе с телевизором притащили какие-то  люди. Наверное, в благодарность за предоставленную им на пару недель крышу над головой. Телевизор спасал меня от тоски. Если бы не он, я, наверно, давно бы висел под потолком вместо висевшей там когда-то хрустальной люстры. Но  артисты есть артисты. Им положено дурачить людей. Ведь за это им платят, наверное, огромные деньги. Эти люди не знают, что значит не иметь денег даже на бутылочку пива после вчерашнего. Я тяжело вздохнул. Весь день пил только воду.  Хоть бы кто пришёл с бутылкой. Но приходят, как назло, если у меня самого бутылочка есть.
Лица на экране надоели,  стал смотреть в  ночное окно. Шторы пропил, и в такие, бессонные ночи я любил смотреть на звёзды. «Если есть инопланетяне, - подумал я, - пусть бы меня забрали с собой. Здесь таким, как я, места нет. Может, там, на какой-нибудь далёкой планете и у меня была бы счастливая жизнь» Я однажды видел НЛО. Это было в армии, в те далёкие и лучшие годы моей жизни, там, в небе… Я опять тяжело вздохнул. Мысли о небе вызывали во мне щемящую боль. Может, потому мне и хотелось верить в другие миры, чтобы хоть как-то забыться, если не было водки. И теперь я смотрел в окно, в грустной надежде увидеть НЛО. Но ничего не увидел и снова уставился в свой телевизор, чёрно-белый, как моя жизнь. Жалко, кончился концерт. Жизнь и так беспросветная, а такие концерты  хоть вселяют надежду на лучшее. Может, ты тоже станешь когда-нибудь счастливым и богатым, как артисты или те, кто сидит в первом ряду. Я согласился бы и на последний ряд, лишь бы быть там, в той красивой и праздничной жизни.
После рекламы, где было столько желанного пива, начался какой-то фильм. Тихо заиграла музыка, медленная и тоскливая, будто кого-то хоронят. Я почти угадал. На экране появились каменные могилы и  кресты, освещаемые крупной луной. Тени от крестов казались мертвецами,   словно те вышли из могил и, раздвинув руки, кого-то искали. Зрителей! Чтоб пощекотать им нервы! Если бы я был подростком, мне бы, наверное, было страшно. В доме один, слабый свет от телевизора. Свет какой-то неприятный, синеватый, зловещий. Перевёл взгляд на окно. «Звёзды тоже не спят»,- улыбнулся я,- светят и светят. Но кому? Людям? Но миллионы лет назад, когда не было людей, звёзды так же светили. Или они знали, что на планете Земля будут жить люди? Но тогда ими кто-то должен управлять. Кто? Бог? Инопланетяне? А может, бог – это и есть инопланетяне? Или что-то в этом роде. Э, инопланетяне, вы где?
Кино было об оживших покойниках, которые воевали с вампирами, мстя им за своих родственников, ставшие тоже мертвецами. В общем, полная ерунда.
Захотелось спать, и глаза начали слипаться. Продолжая сонно смотреть в окно, вдруг  заметил, как в небе что-то мигнуло. А потом ещё раз. И вдруг быстро замигало. На одном месте, будто из глубин космоса кто-то нажимал на кнопку фонарика! Через минуту «фонарик» потух. Я встряхнул головой и с изумлением, даже немножко с испугом вглядывался в небо, ожидая повтор. Но ничего уже не было. Я пришёл в себя и весело усмехнулся: привиделось, задремал. А что если не привиделось? Вообще-то мне хотелось, чтобы это было явью. Стать свидетелем необычного явления,  неподвижно мигающего объекта – НМО! Что, если вдруг – это правда? Может, какое-то неизвестное атмосферное явление? Хм… Стоп! Неожиданно в голову пришла мысль. А вдруг это глюки? Я испугался и принялся массажировать лицо, лоб. Лоб был тёплый, чуточку прохладный. Ум работал ясно, вроде всё было нормально. Только что-то меня стало тревожить. Появился откуда-то страх. Вдруг возникло ощущение, что в доме кто-то есть. Боковым зрением стал наблюдать за происходящим в комнате. Но умом я понимал всю абсурдность своих ощущений. В доме никого не было и быть не могло, потому что я жил один. Я прислушался – тихо. Но почему-то странное ощущение не проходило. Наоборот, становилось всё сильнее. Я уже был уверен: в доме кто-то есть. «Чушь какая-то» - думал я, пытаясь себя успокоить. Но повернуть голову, чтобы внимательно оглядеть комнату, почему-то боялся. Мне  казалось, если взгляну, выдам себя. Но кому!? Так  продолжаться  до утра не могло, надо было что-то делать. Пересилив страх,  медленно повернул голову. В тусклом синеватом свете белели стены и стояли два табурета. Начал  вглядываться в дверной проём, ведущий в прихожую. Вдруг  из проёма    выплыло какое-то круглое светлое  облачко. Вздрогнув, я прижался к стене.  Облачко остановилось. С изумлением и страхом я уставился на него, силясь понять, что это такое. Было оно размером с человеческую голову и висело метрах в двух от пола. И вдруг в нём  проявилось чьё-то  лицо! Я весь сжался, пристально вглядываясь в него. Нет, это было не лицо.… Это был череп! В чёрных его глазницах вдруг вспыхнули два жёлтых огонька. Я почувствовал, как у меня на голове реально зашевелились волосы. Я себя ущипнул и, продолжая смотреть на него, постарался взять себя в руки. «Это сон, это сон», - убеждал я себя, чтобы не сойти с ума. Огоньки в глазницах медленно двигались, словно это нечто осматривало комнату. Но никаких действий против меня оно не предпринимало. Так прошло несколько минут. Постепенно страх исчезал, даже появилось какое-то любопытство. Захотелось внимательно его рассмотреть. Череп был обтянут какой-то светящейся зеленоватой кожей. «Что это? – Не понимал я. – Или, может быть, кто?! А, кто-то из друзей решил так круто пошутить! – радостно подумал я». Но вдруг череп резко опустился вниз и завис у стены над табуретом, словно его невидимый хозяин решил присесть. И я снова замер от страха. Приглядевшись, я увидел смутные очертания мощного туловища, чёрного, словно тень, сквозь которое, однако, проглядывала стена. Это существо, или что оно собой представляет, село на табурет! Жёлтые глаза его сузились, превратившись в две яркие щелочки, источавшие явное самодовольство и какое-то презрение, и смотрели как бы мимо меня. Но я ничуть не сомневался, что этот страшный потусторонний гость со скошенными наискосок узкими глазами за мной внимательно наблюдает. Чувствуя опасность, я осторожно взялся за подушку. Но ничего страшного этот некто по-прежнему не предпринимал, что меня вполне устраивало. И ещё меня не покидала надежда, что это всё же чья-то дурацкая шутка. Или… холодел я от ужаса, я и впрямь вижу что-то потустороннее?! И вдруг в свете вспыхнувшей рекламы по телевизору я разглядел на его страшном лице, как ответ на мой немой вопрос, что-то вроде улыбки. Но улыбка его узкого чёрного рта, как обгоревшая спичка, выглядела какой-то насмешливой. «Мысли читает! – изумился  я. – Усмехается….  Так он, наверное, потому и явился, чтобы посмеяться надо мной! – Догадался я. - Посмеяться, как я живу!»  Тут меня охватила злость.  Злость на себя, на весь мир и на этого незваного  гостя.
- Сгинь! – замахнулся я на него. – Сгинь! Знаю, зачем пришёл. Хочешь посмеяться? Ну, так смейся!
-Плохо мне, очень плохо, - начал жаловаться я,- может, хоть ты поймёшь.  Всё у меня было, всё! Я военный лётчик, бывший офицер! Были жена, сын! Где они? Где? Всё пошло прахом. Всё! И ничего уже не будет!  Слышишь, ты? Понимаешь? Нет, ты ничего не понимаешь! Ты зачем пришёл!
Я опять  разозлился и, схватив подушку,  запустил её в гостя.  Но он даже не попробовал увернуться. Да и подушка не причинила ему никакого вреда – пролетела сквозь него  и врезалась в стену. Поняв, что говорить и скандалить с ним бесполезно, я решил, что пора спать. Встал, подошёл к розетке и выдернул шнур. Телевизор потух, в темноте я вернулся на диван и, укрывшись с головой, сразу же уснул.
И вот уж все проблемы позади. Я сижу в лодке и плыву по реке. Руки  мирно покоятся на вёслах, лодка тихо плывёт по течению. Ярко светит солнце, на зелёном берегу звонко щебечут птицы. После недавней жизни я попал словно в рай. Радостно и удивлённо оглядываюсь вокруг. И вдруг вижу, как из какого-то катера, приставшего к берегу, вышли полуобнажённые девушки и со смехом бросились играть в волейбол. Катер развернулся и, оставляя белый пенистый след, скрылся за изгибом реки. Девушки увидели меня и, замахав мне руками, стали звать  к себе. Я  растерянно уставился на них. Этого не может быть! Нет, это они не меня зовут. Но кого? Я  оглянулся, но сзади никого не было. Значит, эти  красотки зовут именно меня! Неужели это явь!? Я схватился за вёсла и повернул к ним. И тут в воздухе передо мной возникло чьё-то  зелёное личико  с  весёлыми  жёлтыми глазками и ушками, как у кошки. Ба! Да оно так похоже на моего вчерашнего гостя! Только тот был страшный, этот же, наоборот, выглядел как миленький котёнок. Но что ему нужно?  И особенно теперь, когда меня ждут такие девочки!
-  Привет! – улыбнувшись,  сказало зелёненькое существо  звонким голосом.
-  А скажи, бог существует?- неизвестно почему вдруг спросил я.
-  Но  кто вам открыл глаза?-  жёлтые  глазки на личике сузились.- Кто научил вас видеть как боги? А вы…- вдруг  задрожало оно от гнева, - ни одной церкви высшему владыке всех миров! Неблагодарные глупцы!  Ты один ему должен лишь за то, что он, он, высший владыка всех миров, удостоил милости посетить тебя, жалкого ничтожного человека, хуже червя!
- Э, хватит! – рассердился я. – Мне некогда!
- Хочешь, станут твоими? – снова  улыбнулось оно и показало  глазками  на берег.- Я могу помочь. И таких красавиц у тебя будет много. Хочешь много денег? Очень много!
- Кто же не хочет?
- Но одно условие.
- Душу продать? – усмехнулся я.
- Глупый ты.  Нужно будет оказать всего лишь маленькую услугу.
- Маленькую услугу?  Неужели без крови?
- Я клянусь, что ни одна из ваших заповедей нарушена, не будет.
- Что ж, если так, надо подумать.
- Думай. Только знай: многие бы хотели оказаться на твоём месте!
- А ты кто?
- Я твой друг.
- Если бы ты был другом, ты бы меня так не обзывал.
- Только друг говорит правду.
Я рассмеялся.
- Может, ты и прав. Я и есть червяк.
- Ну? Ты согласен?
- Хм… Ладно,- решился я,- выкладывай, что там за услуга.
- О, не торопись, - улыбнулось личико. - Время само подойдёт.
- Дай хоть на пиво,- проворчал я.
Личико подмигнуло.
- С этого дня начинается моя тебе помощь.
И оно так же внезапно исчезло, как и появилось.
- Да как тебя хоть зовут? – крикнул я в пустоту.
- Легиот! – донёсся до меня  его звонкий  голосок.
Я открыл глаза, недоумевая, где я и что со мною было. Вспомнив, что это был всего лишь сон, разочарованно потянулся и откинул в сторону одеяло. Подошёл к окну и открыл его. Свежий воздух окончательно меня пробудил, но сон не выходил из головы. Был он такой яркий и запоминающийся, будто всё происходило наяву. «А что, если б это было реальностью?  Мог бы и впрямь разбогатеть!»
Вспомнил и о ночном видении. «Неужели глюки? Нет, с пьянством надо завязывать».  Правда, я уже завязывал много раз, но развязка наступала почему-то так быстро, что лучше бы я и не завязывал. Но теперь пришло время по-настоящему браться за ум. Глюки – это уже серьёзно.
Вспомнил также и привидевшиеся сигналы из космоса. Если в чертовщину я не верил, потому что был атеистом, то насчёт НЛО у меня были кое-какие сомнения. Будучи лётчиком, я однажды видел НЛО собственными глазами! Отстрелявшись на полигоне, я возвращался на аэродром. Выйдя на глиссаду, вдруг заметил над лесом какой-то непонятный красный шар. Я  потянул ручку штурвала на себя. Мне захотелось подойти к нему, чтобы лучше рассмотреть, что это такое. Шар висел над верхушками деревьев и, как мне показалось, медленно покачивался из стороны в сторону. И ещё мне показалось, что он ищет как бы место для посадки. Под ним была как раз большая поляна. Он сам был  огромный, где-то размером с двухэтажный дом. Но едва я подошёл к нему, как он вдруг резко, словно испугавшись меня, взмыл в небо и, за одну секунду превратившись в точку, исчез.
Я докладывать начальству об этом происшествии не стал, чтобы, не дай бог, не сочли меня сумасшедшим  и не списали на землю. Но разговоры об НЛО  всё же просочились, так как многие в тот день его видели. А вообще-то это было не так уж и удивительно, так как ходили слухи, что здешние места – это некая аномальная зона, где существуют каналы, через которые якобы осуществляется связь Земли с космосом. Мы шутили, что каналы эти – лаз из демонического мира в наш мир.  Впрочем, некоторые лётчики, в том числе и мои товарищи, в узком кругу утверждали, что, пролетая над аномальной зоной, будто бы не раз наблюдали некие светящиеся объекты – НЛО в форме тарелок, треугольников, трапеций. А иной раз НЛО, сопровождая машину, выдерживало её высоту, скорость и дистанцию чуть ли не до самой посадки. Странные объекты прозвали белыми ангелами. Всё же мы не очень развивали эту тему, потому что это было настолько необъяснимо, что все такие разговоры мы всё равно сводили к какой-нибудь шутке. Да и приехавший к нам в полк военный эксперт по аномальным явлениям, объяснил, что существует более  двадцати теорий гипотез аномальных явлений НЛО. Но, мол, их фактически можно свести в две группы. Первая – это продукт естественной космической плазмы, а вторая – некий результат искусственной плазмы в процессе антропогенных разработок и всяких там экспериментов. И я выбросил тот красный шар из головы, хотя, конечно, было не до конца всё понятно. Плазма плазмой, но почему-то она вела себя как нечто разумное.

Глава вторая

Я принял ледяной душ и, почувствовав себя другим человеком, взялся за стирку. Кое-что из приличной одежды у меня ещё было и хранилось  на полке в чемодане. А затем я долго и тщательно брился, выбривая скулы и шею до последней щетинки. Глядя  на себя в зеркало, грустно улыбнулся: в некогда чёрных, будто лакированных волосах, было уже много серебристых ниток. Впрочем, это не главное, главное – это хорошая причёска! Стал подстригаться. Этому делу, из-за экономии средств, я научился давно. Все друзья, которых я теперь подстригал, говорили, что получается у меня даже лучше чем в парикмахерской. Мог бы, наверное, стать парикмахером, но не мог, потому что в душе я навсегда остался лётчиком.
Подстригаясь, я оценивающе разглядывал себя в зеркале. Сильно похудел, но синеватые глаза по-прежнему светились каким-то мальчишеским блеском. Челюсть твёрдая, чуть ли не с прямоугольными скулами, как у азиата. Видимо, текла во мне  татарская кровь. «Если кто и есть в родне, так и тот татарин»- пропел я и подмигнул себе в зеркало. Ничего, Виктор Хлебов, прорвёмся! Сорок лет – это ещё не конец истории. С этого дня пьянству бой! Жизнь или смерть! Будем жить, Витя! Если человек пропил всё, кроме ума, он всё равно человек. Дело для него найдётся всегда. Будет работа -  будет всё необходимое для нормальной жизни. Главное – меньше друзей. Эти друзья-алкаши вдоволь попили моей кровушки. Утром проснусь – в доме чего-то уже нет. Мне они говорят, что унесли на пропой такую-то вещь с моего согласия. Может быть и так, всё равно я ничего не помнил, хотя.…Но наполненный до краёв стакан водки в эту тяжкую  похмельную минуту был для меня дороже телевизора или той же хрустальной люстры. Вот до чего ты докатился, Виктор Хлебов, офицер!  Правда, бывший офицер. Но теперь всё, хватит.
Мне с моим недавним прошлым найти работу в маленьком городе, где всё известно друг о друге, было непросто. Нужен блат. Я отправился в милицию, а вернее полицию, к своему бывшему однокласснику и школьному товарищу Юрке Крагину. Он был начальником уголовного розыска и, ясное дело, у него были связи, в том числе и с разными предпринимателями.
Юра встретил меня у себя в кабинете без особой радости. Я его понимал. Дружба с сомнительными элементами, к коим теперь принадлежал и я, только могла его скомпрометировать. Но поговорили мы с ним нормально. Я сказал ему о своём твёрдом решении начать новую жизнь.
- Правильно, Витя, и давно бы так,- он протянул мне руку, и мы скрепили наши новые взаимоотношения крепким рукопожатием. – Завтра зайди.
Крагин помог мне устроиться водителем в маленькую фирму по выпуску летней одежды. «Тачка» была ничего – новенькие  Жигули пятой модели. Плохо было то, что моим начальником, которого я должен был возить, была женщина. Да ещё была она молодая, лет тридцати пяти, стройная и красивая. В белой майке и шортах, в солнцезащитных очках и гордо поднятой головой с копною ярко-рыжих волос она была чем-то похожа на какую-нибудь принцессу, что у себя в поместье отдаёт указания направо и налево. И теперь личным шофёром этой «принцессы» был я. Звали её Ольга Сергеевна. Фамилия у неё была подобающая  – Королькова. Раньше у неё водителем был её муж. Но он умер, и совсем недавно – от сердечного приступа.
В первый день работы я старательно ухаживал за машиной. Тщательнейшим образом её вымыл и вычистил, хоть и было даже жалко что-то трогать в пахнущем духами салоне. Сев за руль, стал внимательно изучать приборы и вспоминать что к чему – ведь уже несколько лет я не сидел за рулём. Немножко опасался за свои навыки. Впрочем, успокаивал я себя, это как на велосипеде – стоит, научиться один раз и тогда, езди всю жизнь. И отгонял от себя мысли, известные, наверное, любому лётчику – управлять автомобилем, и особенно в городе, часто бывает труднее, чем управлять истребителем. В небе ты один, скорость две тысячи километров в час, а, кажется, что стоишь на месте. А на оживлённой трассе нужно глядеть в оба, чтобы  тебя не подрезал какой-нибудь лихач, которых на дороге полным-полно. Но когда ты едешь один, то ещё ничего – отвечаешь лишь за свою жизнь, а когда сидит пассажир, то будь добр высадить его в целости и сохранности. А у меня был не просто пассажир – женщина да ещё моя начальница! Но была ещё одна причина моего беспокойства: сложатся ли у меня отношения с Ольгой Сергеевной. Дело в том, что всех представительниц так называемого слабого пола я считал лицемерками и предательницами. Библейский змей соблазнил посулами о некоем прозрении Еву. Не Адама – именно Еву! Знал, видать, искуситель кто из двух полов захочет сладкой жизни. Сладкой жизни! – вот чего хотят все бабы! Если у мужа престижная работа, он хорошо зарабатывает – нежность и любовь в глазах у жены. Если у мужа возникают материальные проблемы, то глаза у жены сужаются, в них проявляется наследственный змеиный огонёк. А уж если мужчина упал и скатился на нижнюю ступеньку жизни, женщина переступит через него и даже столкнёт его  вниз. Ножкой  столкнёт, чтобы ещё и унизить. Может, я судил слишком строго, но моя жена поступила со мной именно так.
Ближе к окончанию рабочего дня моя начальница подошла ко мне. Сняв свои огромные солнцезащитные очки,  с каким-то  беспокойством посмотрела на меня.
- Завтра едем в Москву, Виктор. Справитесь? Стаж-то у вас  прерван.
Я про себя усмехнулся: начинается…
- Справлюсь. Не беспокойтесь. В разных ситуациях бывал, даже в ЛТП…- я осёкся и, виновато улыбнувшись, пояснил.- В лётно-транспортных происшествиях это. И ничего, всё нормально было…
Ольга Сергеевна взглянула на мои старенькие джинсы  и такую же спортивную рубашку, вздохнула и  ушла. «Да,- почесав затылок, усмехнулся я,- язык твой первый враг»  Ну не был я  в ЛТП, не был! – Захотелось крикнуть ей вслед.
  Выехали на рассвете. У меня  было прекрасное настроение. «Вот она моя новая жизнь!»- думал я, плавно управляя рулём и так же плавно притормаживая. А ещё вчера была такая тоска, что хоть вешайся, даже не надеялся, что когда-нибудь вырвусь из опостылевшего Белоглинска, где кроме почерневших пятиэтажек осталась пара холодных труб умерших предприятий. А впереди не какой-нибудь  городишко, пусть даже и областной, где наверняка такая же тоска и разруха, как в Белоглинске, а столица! И одна из лучших столиц мира! Москва!
Я держался уверенно, но машину вёл очень осторожно. Всё-таки действительно долго не было практики. И уже вскоре она не замедлила сказаться. На одном из подъёмов я неудачно переключил скорость, и машина, потеряв мощность, заглохла и покатилась назад. Тут же нажав на педали тормоза и сцепления, я быстро запустил двигатель и, переключившись на пониженную скорость, отпустил педали и резко нажал  на газ. «Уф,- вытер я  лоб,- пронесло» Даже в первом полёте на МИГе я так не волновался. Да и выглядел со стороны, как, наверное, новичок курсант на тренажёре. Ольга Сергеевна закурила и недовольно выпустила в окно струю дыма.
На федеральной трассе я приклеился к одной фуре и ехал не более 80 км в час, что меня, в общем-то, устраивало. Но это не устраивало мою начальницу, то и дело поглядывавшую на часики на руке и тяжело вздыхавшую. Я решил обойти фуру и, высовываясь, раз за разом влево, ждал подходящего случая. Но он всё не представлялся, всякий раз мне навстречу мчался какой-то лихач.
-  Вы машину водить умеете? – резко спросила Ольга Сергеевна.
Я свернул на обочину и остановил машину. «Нет уж,- сердито подумал я,- пусть эту принцессу возит кто-нибудь другой»
Взялся за дверцу.
- Я доберусь домой и скажу, чтобы вам прислали другого шофёра.
- Не валяйте дурака. Просто давайте поменяемся местами. Я поведу. Ну, чего ждёте,- вдруг улыбнулась она,- или вы хотите оставить меня одну?
Ольга Сергеевна умела водить машину. Догнав мне ненавистную фуру, ловко обошла её, и мы  лихо помчались дальше, так же умело, обходя и  многие другие автомобили.
И вот мы уже в Москве, где от громадных зданий и тысяч машин стало сразу как-то тесновато. Вот они, эти каменные джунгли! «Да,- оглядывался я по сторонам на проплывающие мимо высотки,- для души здесь, наверное, скучновато» Даже на минутку я загрустил по  Белоглинску, утопающему в зелени.
Остановились мы у чугунной ограды какого-то двухэтажного здания. Это был банк.
- Деньги доставили в целости, Виктор. Я благодарю вас.
Ольга Сергеевна с небольшим чемоданчиком отправилась в этот «каменный сейф», а я вышел из машины размять затёкшие ноги. Очень хотелось курить, а курить не было. За оградой возле входа в банк стояли два крепких парня в униформе. Ольгу Сергеевну они знали, улыбались ей, о чём-то её спрашивали, двери открыли. Я подошёл к калитке и, поймав их лица, пальцами потрогал губы, попросив их таким знаком закурить. Один из них подошёл и, достав пачку, выбил из неё сигарету.
- Новый Олин водитель?- спросил он.
Двери в банке открылись, и его кто-то окликнул.
- Ладно, земляк, всю бери,- сунул он пачку мне в руки и быстро ушёл.
Королькова вышла из банка где-то часа через два. Выглядела она немного взволнованной, но довольной. Бросив чемоданчик на заднее сиденье, помахала охранникам рукой.
- Ну, Виктор, а теперь - домой!
- Вы поведёте? Может, давайте я?
Улыбнувшись,  она села за руль.
-  Поменяемся за МКАДом.
Солнце  скрылось за крышами домов, но было ещё очень светло. Я смотрел в окно на проплывающие мимо здания всяких маркетов, ресторанов, баров и кафе с огромным множеством яркой рекламы. И поглядывал, как моя начальница уверенно переключает передачи и давит на газ или тормоз, резко ускоряясь или притормаживая машину. «Ну, ничего,- думал я,- через недельку-другую и я смогу так же лихачить»
Здания жилых высотных домов и магазинов постепенно редели, и по обе стороны трассы появились зелёные луга. И хотя навстречу и сзади двигалось много машин, я уже с нетерпением поглядывал на свою начальницу. И, наконец, Королькова остановилась.
- Не тушуйтесь, будьте увереннее.
Сев за руль, я почувствовал себя снова человеком и мужчиной. «Так, спокойно, - приказал я себе.- Жми уверенно на газ и гляди в оба, и всё будет нормально».
На трассе было довольно много машин, но я уже не робел. Потому и ехать было  легко. Да  и трасса постепенно редела. Было ещё по-прежнему светло. Справа над лесом висел алый круг закатного солнца. Я уверенно обходил машины и даже удивлялся, что сегодня утром так оплошал. Но был рад тому, что сумел всё-таки быстро освоиться за рулём. Может, кто-то другой, кто пропьянствовал бы как я, вообще бы не смог управлять машиной на такой подвижной трассе.
Ольга Сергеевна закурила, и я, взяв пачку с панели, выбросил себе в губы сигарету. Ольга Сергеевна поднесла мне огонёк зажигалки.
- Не торопитесь, Витя,- улыбнулась  она,- у меня ребёнок, сын.
- Неужели? – сделал я удивлённое лицо.- А я думал, вы только закончили школу! Даже удивлялся, как в такие можно годы добиться успеха!
Ольга Сергеевна засмеялась. Смех у неё был звонкий, девический.
- Ну, тогда предлагаю называть меня просто по имени.
Выпустив в окно, струю дыма, я ощутил вдруг нечто странное. Мне отчего-то стало казаться, что мы едем не из Москвы, а в Москву! Будто трасса со всеми её машинами повернулась на 180 градусов! Я встряхнул головой, но проклятое наваждение не отпускало. «Что за ерунда,- думал я, пытаясь разобраться в своих странных ощущениях,- откуда это?» И тут я всё понял. Солнце! Солнце должно быть справа! А оно почему-то находилось слева. Только что было справа, а теперь слева от меня! Так не может быть! Солнца с правой стороны уже не было видно – опустилось за деревья, и проверить, что оно находится именно там, не было возможности. Впереди показался холм. Я прибавил газу и пошёл на обгон, чтобы поскорее быть на холме и убедиться или опровергнуть свои  подозрения: не схожу ли я с ума? Снова взглянул на солнце  и вдруг похолодел. Это было не солнце, это был какой-то красный шар, который, чуть покачиваясь, плыл над лесом параллельным курсом с нами! Шар был очень похож на тот, что я уже однажды видел, будучи лётчиком! Ольга Сергеевна вдруг закричала, прямо на нас мчалась большая кабина грузовика, я ударил по педали тормоза и резко взял вправо. Выскочил на обочину, но машину удержать не сумел. Небо и земля замелькали перед глазами, посыпалось стекло, грохот ударов бил по нервам вперемешку с криками Ольги Сергеевны. Я пытался поймать её руками, чтобы хоть как-то защитить её собою, но яркая вспышка в голове затормозила меня,  и я сразу же обмяк, медленно проваливаясь в немую пустоту.

Глава третья

Физической боли я не чувствовал.  Может, она и была, но мне было не до неё. Боль возникла в душе, едва я открыл глаза и вспомнил об аварии. Ольга Сергеевна! Оля! Что с ней? Повернув голову, я повёл глазами по сторонам. Белый потолок, стены, простыня.…Понял, что нахожусь в больнице. Только почему я один? Дверь открылась и вошла девушка в белом халате. Села возле меня и стала втягивать в шприц  какую-то жидкость из пузырька.
- Ольга Сергеевна где?- выдавил я.
- Не волнуйтесь, не волнуйтесь,- быстро сказала девушка,- вам нельзя волноваться.
Я начал злиться, что она не ответила мне, и попытался встать.
- Ваша пассажирка жива, даже ни царапины.
- Где она? – я облегчённо откинулся на подушку.
- Утром, когда ей сказали, что с вами всё будет в порядке, она ушла. Сильно беспокоилась за вас, просидела всю ночь. Устроила для вас отдельную палату…
- А вам жалко? – улыбнулся я.
- Что? Так, тихо лежите, сделаем укольчик.
- Хоть миллион уколов. Жалко, спрашиваю, вам отдельной палаты?
- Ничего мне не жалко,- вздохнула она,- жалко вас.
Посмотрев на меня какими-то печальными глазами, девушка ушла.
Приходила она ещё несколько раз, делая мне новые уколы. И всегда поглядывала на меня с какой-то странной грустью. А вообще-то она была не только добрая, но ещё и очень красивая. Тёмно-русая коса, розовые щёчки и мягкий взгляд светло-синих глаз, как у красавицы-крестьянки из какой-нибудь русской сказки. Было ей на вид лет двадцать пять.
Вечером она снова пришла со шприцем в руке. И опять как-то загадочно и грустно взглянула на меня.
- Как вас хоть зовут? – улыбнулся я, выставив руку для укола.
- Таня,- тихо сказала она и почему-то потупила взгляд.
- А что это, Таня, вы на меня  всё время как-то странно смотрите?
Девушка ещё больше смутилась и попыталась поскорее уйти. Но я взял её за руку и удержал возле себя.
- Что вас так смущает? Или вы такая стеснительная, что прячете лицо? Ну-ка, ну-ка, дайте мне посмотреть в глаза моему ангелу-спасителю!
Таня присела и спросила куда-то в сторону:
- Правда, что вы военный лётчик?
«Вот те на! – кисло подумал я.- Лучше бы и не спрашивал её ни о чём» Как я не любил говорить на темы, которые были связаны с моим прошлым. С армии-то, по сути, меня выгнали  за систематическое употребление спиртного. Просто, помня мои прежние заслуги, командование полка пошло  мне навстречу, предложив написать мне рапорт об увольнении.
Медсестра смотрела на меня  глазами, в которых была, чуть ли не мольба. Неужели ей так хочется, чтобы я непременно был лётчиком? Я не стал её разочаровывать.
- Был когда-то,- проворчал я.
Девушка тихонько коснулась моей руки.
- А где вы служили?
Я вздохнул:
- Да какая теперь разница. А что вы, собственно, хотите узнать?
- Вы, пожалуйста, не сердитесь. Мой…мой брат  был лётчиком…
- Тоже уволился?- уже увереннее спросил я.
- Лёня погиб,- у неё на глазах заблестели слёзы.
- Извините,- пробормотал я, мысленно прося её не задавать мне больше никаких вопросов. И закрыл глаза.
- Спите, спите, я ухожу,- торопливо проговорила она, скрипнув стулом.
Я приоткрыл глаза, чтоб убедиться, что она ушла, а она в эту секунду оглянулась. Слёзы текли у неё по лицу.
- Извините, но вы так похожи на моего Лёню.
Дверь закрылась. Я смотрел в потолок и грустно вздыхал. «Таня, Таня, знала бы ты всю правду обо мне – стало бы стыдно за сравнение с братом»
Еда была вкусная и вызывала грустные воспоминания. Гречневая каша была рассыпчатой, с толстой котлетой. Так кормили только в лётной столовой. Вспомнил и друзей – юных курсантов и молодых лейтенантов. Все они, наверное, уже старшие офицеры. Кто-то даже на заслуженном отдыхе. Тот осенний день, когда на стол командира полка лёг мой рапорт, был последним счастливым днём в моей жизни. Правда, была надежда, что я и на гражданке найду себе место по душе. Но, увы, всюду, где я устраивался на работу, была одна скука, никакого даже намёка на романтику и полёт души. Только склоки, сплетни да зависть. Каждый думал  лишь о себе, как бы  больше урвать, да ещё и не лишиться премии. И я решил отправиться в одиночный полёт – заняться бизнесом. Мне уже ничего не мешало попробовать себя на новой стезе. Я к тому времени уже жил один. Жёнушка ушла, поняв, что в своё время она поставила не на того - генерала из пьяницы мужа не будет. Сына Сашку забрала с собой. Может, потому что я жил один, я  менял работы так часто, что не было долга перед семьёй. Если же с бизнесом не получится, думал я, снова пойду куда-нибудь работать. Денег, чтобы открыть своё дело у меня не было, занимать ни у кого не хотел: мало ли что, может, прогорю или ещё что, например, упадёт кирпич на голову. Я решил начать с самого малого, памятуя о том, как один лодочник стал президентом. На последние деньги я купил бутылку водки и спрятал её в чемодан, будучи уверенный, что не притронусь к ней сам никогда. Пить я  тогда в который раз завязал,  думал, что теперь уж по-настоящему. Пьют пускай другие! А я буду торговать!  Жаждущие выпить найдутся всегда! А тут я со своей бутылкой. Ну, естественно, двойная цена! Первая прибыль. Дальше -  больше. Через год, шутил я, буду вагонами торговать. Но, увы! Через пару дней, после того, как купил бутылку, я случайно встретился с  однокурсником по училищу, земляком из соседнего города, которого по каким-то своим личным делам занесло в наш городок. Ну, и выпили за встречу. А как не выпить? Друг же!  Угощал он.  Я пригласил его переночевать, естественно, у меня. Дома же, как гостеприимный хозяин, угощал уже я, выставил на стол заветную бутылочку из чемодана. Он рассказывал о новых самолётах, что поступили к ним в полк, как они их осваивают.
- Техника,- рубил он ладонью воздух,- умнее нас с тобой!
Слушал я его жадно, даже не заметил, как опустела бутылка, и наступило утро. Утром он уехал. А я запил. Да так, как ещё никогда не было. По чёрному.
Я лежал на койке в своей одноместной палате и, вспоминая армию, думал о счастье, которое потерял. Многие его ищут или теряют, как я, но прозрение рано или поздно наступает. Каждый, кто утерял что-либо, знает, чего ему больше всего не хватает в жизни. И порою не хватает, как воздуха. Но верни ему то, что он потерял, станет человек самым счастливым на свете. Впрочем, эта истина далеко не нова. Исполненная детская мечта? Да. Вообще-то радость как счастье от исполненной мечты пройдёт очень быстро, и наступит обычная повседневная жизнь. Близкие? Ну, естественно да! Но, наверное, самое главное - это быть нужным на земле. Если ты нужен людям, родине, значит, ты нужен не только своим близким, самым близким, но и самому себе. Это и есть счастье. Но у меня, его не было, потому что я никому был не нужен.
Вспомнил Сашку. Как же я по нему соскучился. И особенно теперь, в эти просветлённые без алкоголя дни. До развода с женой я пил крепко, но всё же не так, как после развода. Вот когда я остался один, вот тогда я пьянствовал по-настоящему. Мне казалось, что алкоголь помогает, глушит тоску. Утром, после какого-нибудь счастливого сновидения, вспомнишь всё, что с тобой произошло, в сердце  тут же  вонзается смертельная тоска. Жить не хотелось. Или иди, вешайся, или забыться. Как? Снова уснуть? Но уже не уснёшь (разве что вечным сном). Только напиться! И так каждое утро. Неудивительно, что допился до чёртиков…
Захотелось уснуть. Может, Сашку увижу во сне, как я счастливый держу его  над головой. Он смеётся, и я тоже смеюсь и кружу его вверх и вниз. Он парит. Он летает. Мой сын лётчик! Будет лётчиком!
Только стал засыпать, дверь открылась, и вошли трое мужчин. Следом за ними  вошёл врач с каким-то суровым выражением лица. Подошли ко мне, и один представился, показав красную книжечку. Я нахмурился, поняв, что сейчас начнутся расспросы, как и что. Но они меня сразу успокоили, сказав, что виновником аварии являюсь не я, а водитель грузовика, выехавший на полосу встречного движения. Чуть помолчав, один из них вдруг сказал:
- Дело даже не в этом, Виктор Николаевич. Дело в том, что пропали деньги. И большие деньги.
«Час от часу не легче,- вздохнул я,- если не хуже. Деньги да ещё пропавшие приносят одни неприятности»
- А чьи деньги-то?
- Вы находились без сознания, Королькова некоторое время была в обмороке. Кто-то воспользовался ситуацией и похитил дипломат.
- А,- я облегчённо усмехнулся,- так в нём денег не было! Ольга Сергеевна сдала их в банк!
- Так она сказала вам. Видимо, не совсем доверяла. В банке Королькова взяла кредит. Большой кредит.
Я переводил взгляд с одного следователя на другого и, наверное, глупо улыбался, медленно переваривая услышанную новость. Это была действительно новость! Да ещё какая! Значит, Королькова меня обманула! Что, начинал я злиться, думала, ограблю её? О, надо  было! Стоп! А чего я злюсь? Кто я такой, чтобы мне доверять? Нет, она права. Но кто мог взять деньги?
- А водитель грузовика? Может, он их взял? – спросил я  с надеждой.
- Он погиб. Но вы, когда были без сознания, может, слышали что-нибудь? Ну, голос чей-то или ещё что-то?
Я усмехнулся:
- Как же я мог слышать, если я был без сознания?
- Ну, иногда всё бывает,- вздохнул следователь.
Вдруг я захотел рассказать о красном шаре, но осёкся и замолчал, поняв, что лучше помалкивать. А иначе меня отправят в другую палату – к разным там пришельцам. Нет, надо язык держать за зубами!
Следователи ушли, а я, оставшись один, вдруг ощутил очень знакомое желание. Даже испугался, зная, что оно теперь не только не отступит, а напротив, будет расти во мне всё сильнее и сильнее. Мне захотелось выпить. Да, выпить! Очень! Испугался потому, что я знал: вдруг возникшее желание подобно маленькому облачку на море, предвестнику приближающегося шторма. С этого желания, казалось бы, безобидного, всё и начинается. Что оно принесёт, только, наверное, одному богу известно. Я всегда побаивался этого желания. Утром его последствия были на моём лице: глаз подбит, синие, в кровоподтёках, губы. В доме бардак. Всюду пустые бутылки, окурки, грязные следы от чьих-то ног. Только всё это ещё  не самое страшное. Страшно то, что творится в душе. Беспорядок в квартире можно  убрать, а в душе грязь такая, что опускаются руки. Выход – снова выпить, а ещё лучше напиться! Если же выпивки нет и негде достать, можно сойти с ума. Но тогда уж лучше повеситься, что многие и делают.
Лёжа на кровати, я косился по углам, словно там мог увидеть бутылку водки. А желание росло. Появилась мысль – бежать отсюда, туда на волю, где обязательно встретишь такого же страдальца, а то и двух, и чего-нибудь с ними  сообразишь. Я уже откинул простыню, как вдруг  у меня возникла одна идея. Таня! Да, да, именно она! Таня наверняка мне сможет помочь! С жутким нетерпением я принялся её ждать. Несколько раз порывался встать и отправиться по коридору на её поиски. И лишь шаги за дверью удерживали меня. Всякий раз я надеялся: это идёт она. Но, наконец, дверь открылась, и вошла Танечка, милая Танюша. Бурными движениями рук я попросил её присесть рядом. Таня подошла и села. Я схватил её руку.
- Очень прошу, выручи! – умоляющим голосом попросил я.- Выпить хочу! Знаешь…- я постучал себя по груди.
- Это из-за милиции? – с пониманием спросила она.
- Да, да…всю душу вырвали, – с каким-то облегчением  я  откинулся на подушку, поняв уже, что Таня согласится.
-  Может, дать вам таблетку успокоительного?
- Бесполезно,- вздохнул я.- Сколько уже так было…Лучше спиртику! Может, найдёте? Хоть мензурочку!- показал я пальцами размер мензурки. В глубине я понимал, что поступаю как последняя тварь, но  желание выпить горело во мне уже адским пламенем, выжигая совесть дотла.
- Ну, хорошо,- улыбнулась она самой лучшей улыбкой в мире,- я принесу.
Ожидая её, я уже предвкушал скорое блаженство  и даже мечтательно улыбнулся, зная, как мне будет хорошо. «Вот что такое счастье» - весело подумал я.
Вскоре она принесла стограммовый пузырёчек спирта. Робко оглянувшись, быстренько поставила его ко мне в тумбочку. А затем достала из кармана халата шоколадку и положила возле графина с водой. Первый раз в жизни мне подарили шоколадку. И кто! Женщина!  Да ещё очень молодая и очень красивая. Я даже смутился.
Улыбнувшись и помахав мне рукой на прощание, Таня ушла. Я тут же достал пузырёк и вылил всё его содержимое в стакан. Выдохнув, выпил всё. Горло сдавило так, будто кто-то вцепился в него жёсткой костлявой рукой.  Выступили слёзы. Но запивать водой  не стал – всё же было так приятно. Медленно выдыхая крепко сжатый в горле воздух, чувствовал, как в голове побежали резвые и приятные мурашки.  А теперь надо было удобнее лечь, чтобы почувствовать себя полубогом. Я повыше поднял подушку  и лёг на неё спиной. Вот оно – истинное блаженство! Душу грел тёплый огонёк, мысли просветлели, и весь мир сразу стал краше. Всё не так уж и плохо! Можно, можно жить! Я почувствовал, что я тоже человек! Радость жизни наполняла меня. Появилась сила – и в душе, и в теле. Захотелось что-нибудь делать, с кем-нибудь пообщаться, поговорить по душам. Хоть бы Таня пришла! Или даже сам главный врач! Я бы мог и ему многое  рассказать. Очень многое.
«Таня, Таня,…Чем бы её отблагодарить? Стоп! Ведь она принесла мне шоколадку, которая так и осталась не тронутой! Подарю ей шоколадку! Только когда она теперь придёт? Выйти в коридор?
Только подошёл к двери и взялся за ручку, как она сама открылась и вошла Таня. Я обрадовался так, словно встретил самого дорогого  человека. А она испугалась.
- Сядьте, сядьте,- зашептала она, косясь на дверь,- вдруг увидят! Мне попадёт!
Я улыбался.
- А я вас хотел найти.
- Ну, зачем?- голос у неё задрожал, и в глазах появились слёзы.
Поняв, что сглупил, я стал извиняться и искать оправдание.
- Скучно стало, вот и хотел вас увидеть. Может, присядем?
Таня улыбнулась.
- Я на минутку. Смена закончилась, пришла сказать вам «до свидания» Но я прошу вас,- взгляд у неё стал испуганный,- никуда не ходите! Умоляю!
Чувствуя  свою вину, я  тёр ладонью свою горевшую шею и уверял её, что больше носа не высуну из палаты. Таня дотронулась до моей ладони.
- Руки тоже похожи на руки моего брата – такие же широкие. Я и завтра работаю! Завтра поговорим. Хорошо?
Снова оставшись один, я прилёг и мечтательно улыбнулся. «А вот Таня могла бы стать моей женой лет пятнадцать назад? Как она не похожа на других – добрая такая, ласковая…- я вздохнул.- Горе у неё, брата потеряла»
Что-то лежать не хотелось. Находиться одному тоже. Я горел желанием чем-то заняться. Только не лопатой копать, боже упаси, нет. Мне хотелось чего-то духовного – слушать, например, музыку, дружеские  голоса мужчин, звонкий смех женщин. Полчаса назад я никого не хотел видеть, и не то чтоб разговаривать, было даже лень рот открывать. Но теперь я взлетел. Словно поднялся с глубокого дна на гребень волны и нёсся по морю со смехом, подставляя лицо колючим и солёным брызгам. Мне хотелось уже не просто жить, но и наслаждаться жизнью. Вот что значит алкоголь! Стопка спирта сделала меня человеком! Как же не пить? Я усмехнулся: несколько дней я был червём.
Всё же мне очень хотелось пройтись по больнице. Но, помня своё обещание, сдерживал свой порыв. Вспомнил Ольгу Сергеевну. Олю. Улыбнулся. «Ольга тоже очень красивая. И такая она хорошая -  вон как позаботилась обо мне. Да вот только деньги.… Куда они делись? Нет! Ни мысли сегодня о плохом! Только о хорошем!» Начал мечтать. Вот мы едем с Ольгой на машине. Весело болтаем и как-то таинственно поглядываем друг на друга. И в какой-то момент, переключая скорость, вдруг моя рука касается её руки. Но она  руку не убирает, наоборот, предлагает остановиться у ближайшей реки и искупаться. Вскоре мы сворачиваем к  реке с тенистой рощей на берегу. Останавливаемся в самом укромном месте, где вокруг ни души. Жарко, золотистый песок горячий. Ольга, чуть виляя бёдрами, весело идёт к воде. Пальчиками ног пробует воду и снимает через голову платье. Я смотрю на  неё и думаю, что, наверное, нет ничего  совершеннее в мире, чем красивая фигура женщины. Вот она – истинная красота! А истина – это, наверное, то, к чему хочется бережно прикоснуться. И не только. Я раздеваюсь и иду к ней, Истине! Взявшись за руки, медленно входим  в прохладную воду. Холод заставляет нас прижиматься друг к другу. И становится всё теплей и теплей, даже жарко. Я осторожно прикасаюсь к её талии, сердце у меня замирает, и глаза сами закрываются. Носом я нащупал её лицо – нос, щёчки, ушко. Губы ищут её губы. Вот они! Но они почему-то сжаты и какие-то твёрдые. Я губами пытаюсь их размягчить. И они начинают становиться мягкими и податливыми. И вот губы её приоткрылись, и мой язык соприкоснулся с её язычком, тёплым и нежным. Наши языки нашли друг друга и слились, словно стали чем-то одним, целым. Руки мои опускаются ниже и нащупывают её трусики. Пальцы проникают между резинкой и телом. Стоп! Хватит мечтать! Дальше можно скатиться до чего-то непристойного, я уже чувствовал, как во мне всё начинает подниматься. Я же не хотел падать с высокой мечты на грешную землю. Грустно улыбнулся. «Если бы не авария, может, всё так и было бы. А теперь Ольга наверняка уволит меня с работы. И машина разбита, и деньги пропали. И виновником, пусть даже косвенным, являюсь я. Ну да ладно, с бабами по-настоящему мне никогда не везло. Да ведь я же их ненавижу! – Успокаивал я себя.- И чего вдруг раскис?  Все они дряни! Впрочем,- вздохнул я,- так я думал о них до встречи.…С кем? С Ольгой или с Таней? Да, наверное, и с той, и с другой. Обе хорошие. Только скоро, увы, их обеих придётся забыть» Настроение у меня сразу ухудшилось. Я начинал трезветь и возвращаться в этот реальный и никчёмный мир. Снова приходилось быть червём, получать от жизни пинки. Жизнь любит наказывать. Так и хочет, чтобы ты где-нибудь  оступился. Даже пустяков не хочет прощать. Например, тянет выпить, а денег ни копейки. Ну и загонишь за бутылку какую-нибудь последнюю редкую книгу из некогда богатой библиотеки. Выпил – утром не хочется просыпаться, чтобы не вспоминать, что ты наделал вчера. А вчера ты и дрался, и скандалил, и опять побывал в милиции. Лицо опухшее, глаз синий, челюсть болит, что даже рот трудно открывать. Вот так выпил. А всё начиналось, казалось бы, с безобидного дня – книжку продал,  чтобы  немного выпить. А бывает ещё хуже. Если продать уже нечего, а душа горит, то идёшь к какому-нибудь знакомому ларёчнику и просишь в долг, оставляя ему в залог паспорт. Выкупить его потом – целая проблема. То нет денег, то их жалко отдавать, когда так хочется выпить. Ладно, выкупил. Хуже если ты его утерял.  Тут уже ворох проблем. Штраф один чего стоит да беготня  по кабинетам. Правда, в этом случае есть один положительный сдвиг – трезвость, хоть и вынужденная.
Все проблемы начинаются с желания выпить. Именно выпить, – граммов 150 – 200,- а не напиться. Эх, вспомнил не вовремя. Мне сейчас так захотелось добавить! Граммов сто! Захотелось ещё сильнее, чем до этого. Но это всегда так. Только где же достать?  Выход один – надо с кем-нибудь познакомиться! Может, у кого-то найдётся хоть одеколон. Правда, я  обещал Тане не выходить в коридор, но её же нет, значит, выйти можно.
Лучшее место для знакомства – это курилка. А курилка  в туалете. Вот туда я и  направился по коридору, где на меня никто не обращал внимания. Пациенты в пижамах  тихо разговаривали о чём-то своём, а врачи в своих белых халатах стремительно пробегали мимо. Только  вошёл в туалет, как двое мужиков в пижамах умолкли и внимательно взглянули  на меня. Руку один спрятал за спину. Мне, старому волку, было всё понятно.
- Да не бойтесь, сам такой же,- улыбнулся я.
- Будешь? – предложили они.
Прятавший за спиной руку показал мне  пузырёк.
- Боярышник.
- Буду,- обрадовался я.- Закусить – есть шоколадка!
И я быстро принёс шоколадку, радуясь, что забыл отдать её Тане. Совесть, совесть, ты где? Выпили за знакомство. Было два пузырька «Боярышника».  Мне досталось больше, чем им.
- Мы до тебя по одному уже раздавили,-  признались они.
Я же не стал говорить, что  я  выпил пузырь спирта, всё глубже заталкивая совесть внутрь себя.
В самом хорошем настроении я вернулся в  палату. Толик и Генка сказали, что сейчас достанут ещё. Лёг на койку, сладко потянулся и вдруг почувствовал, что очень хочу спать. «Да когда такое было, когда только всё начинается»,- удивлённо подумал я. Веки отяжелели, начали смыкаться. Удержать их просто не было сил.  Вдруг  я увидел прямо перед собой  зелёное  личико  с жёлтыми весёлыми глазками. Это же Легиот! – Вспомнил я.- Ну и ну!
- Привет! – прозвенел  он.- Ну, как твои первые успехи? Доволен?
- Чем?  Что лежу в больнице?
- Глупый ты. Это мой план, по которому ты идёшь к большим деньгам! Разве здесь плохо? –  улыбнулся он.
- Вообще-то  ничего, да, - вынужден я был согласиться.
- Слушай внимательно и запоминай. Завтра к тебе снова придут. Скажешь, что дипломат взял водитель белой «Волги». Вот её номер.
У меня перед глазами возникли цифры региона и номерного знака.
Тут в палате стукнула дверь, и я проснулся. Рядом стояли Генка и Толик.
- Спишь? Да у тебя тут как в апартаментах президента! Ты, небось, шишка, да?
Я  что-то ответил, но все мысли были об увиденном сне, от которого никак не мог отойти.  Почесав затылок, усмехнулся про себя: «Бред какой-то. Вот тебе и  боярышник. Что они в него мешают?»
Но отказываться от новой дозы боярышника не стал. Сон не явь! Генка и Толик о чём-то говорили, смеялись, но я их почти не слушал, снова и снова вспоминая свой необычный сон. «Сон? Может, это какое-то видение? Хм. Или,- с холодком в груди подумал я,- глюки опять? Вряд-ли, голова-то работает нормально! Что же это такое? Но реальностью это быть не может, потому что такого не может быть никогда! А хотя, кто его знает? Только как проверить, что это существует  как некая другая реальность? Нужен хотя бы какой-нибудь опыт». И тут мне в голову пришла одна идея. Если ещё когда-нибудь явится это существо, или кто оно там есть, надо спросить у него о чём-то таком, чтобы ответ не вызывал сомнений. Это и будет доказательством реальности!
- Эй,- Генка толкнул меня в плечо,- ты не плохо тут устроился. Взятку дал, да?
Толик положил ему на плечо руку.
- Будет тебе. Не заводись.
- Я таких людей, как ты, ненавижу!- брызнул тот слюной.- Всё купили, всё продали. Если есть бабки, можно всё, да?
- Да какие у меня бабки,- усмехнулся я.
Генка  прищурился:
- Таньку, небось, трахаешь? Видел вчера, как у неё глазки светились, когда выходила от тебя.
  Это было уж слишком. Я врезал ему прямым ударом в челюсть. Он с грохотом упал с табуретки. Вдруг глаза у него закатились и он, вытянувшись в судороге, начал дёргаться как припадочный. Толик побежал за врачом, а я начал приводить Генку в чувство, брызгая на него  водой из графина.
В коридоре загремел топот ног, и в палату ввалилась толпа в белых халатах. Генку  положили на носилки.
- А тебя завтра выпишем,- строго предупредил меня врач.
Но я был только этому рад. «Домой, домой под стук колёс вагонных» - вспомнилась мне строчка из песни одного бродяги, волей судеб попавшего в наш город и жившего у меня в квартире несколько дней. Вспомнил и о видении. Значит, это всё ложь! Завтра никто ко мне не придёт – завтра меня выпишут! Вот и всё доказательство.
Но  утром ко мне действительно пришли. Те же – трое в штатском. Впрочем, это ещё ничего не значило. Мало ли что. А вообще-то они ко мне больше не должны были приходить. Всё уже ведь было выяснено и подтверждено.
- Вы сказали, что ничего не помнили,- сказал один, присев возле меня на табурет.
- А в чём дело?- насторожился я.
- Видите ли, в ваших джинсах, в заднем кармане, мы обнаружили пачку денег в новой банковской упаковке. Что вы на это скажите?
- Что?!- мне показалось, что я ослышался.
- Да, да. Но, скорее всего вас решили подставить.
- Кто?!
- Тот, кто похитил дипломат с деньгами. Но вы действительно ничего не слышали? Ну, как бы издалека?
- Может, он что-то и видел, да говорить не хочет,- баском сказал другой.
- Вспоминай, давай,- вздохнул третий.
«Да,- усмехнулся я про себя,- влип и не отвяжешься. Вот клещи!» Даже весело стало. «Стоп! А что если им назвать номер той «Волги», что сказало мне то, привидевшееся существо?  А потом, если что, скажу, что, наверное, привиделось. Сами же вынуждают врать!»
Несколько минут я изображал задумчивый вид, а затем сказал:
- Кажется, что-что начинает действительно вспоминаться. Точно, кое-что было!
- Что же?- напряглись лица у следователей.
- Вроде бы слышал звук остановившейся машины,- говорил я с крайне задумчивым видом.- А потом шаги, быстрые. Стук дверцы. Я приоткрыл глаза и увидел отъезжающую, кажется, белую «Волгу»
- Номер не запомнили?
И я, с самым бессовестным видом, назвал им номер машины, который  во сне увидел перед глазами.
- А говорили, что ничего не помните,- довольно сказали следователи и, похлопав меня по плечу и пожелав скорейшего выздоровления, ушли.
Из больницы меня не выписали. Но я и не возражал. Здесь я хоть мог хоть отдохнуть по-настоящему. Но я стал переживать за водителя той «Волги». Вдруг такая машина и впрямь существует? Затаскают человека. И надеялся, что машины с таким номером нет и в помине. По крайней мере, в этом географическом районе.
Через неделю ко мне явился один из следователей. По его лицу я пытался узнать, что он сейчас скажет: хорошее или плохое.
- Помогли нам, спасибо,- улыбнулся он.- Вот пришёл составить протокол.
- Что, нашли машину?- недоверчиво спросил я.
- И машину, и деньги.
- Как? – изумился я.
- Подговорил всю родню,  будто весь  день провёл тогда дома. Но обыск показал, где он был. Дипломат с деньгами нашли в гараже.
- Так он существует?! – воскликнул я. Удивлению моему не было предела.
- Кто, водитель?- следователь с улыбкой взглянул на меня.- Но вы же сами видели его машину.
-Да, видел,- как-то неуверенно сказал  я.
- Он во всём признался, и в том, как одну пачку денег подложил вам в карман, чтобы сбить с толку следствие. Но давайте составим протокол. Впрочем, я уже его составил, вам осталось только расписаться. Вот прочтите и, если согласны, распишитесь.
Ну, ещё бы я был не согласен! Только что произошло величайшее событие в моей жизни! Мистика! Фантастика! Да нет, улыбался я, подписывая документ, это уже реальность! С ума сойти!

Глава четвёртая

Только как теперь с этим жить? «Да как, нормально! Как жил, так и живи! Под колпаком? Хм. Вообще-то под колпаком жить не очень приятно. Этот Легиот теперь будет подглядывать за мной во все щели! Да кто он такой, чёрт его подери, чтобы теперь всё время о нём думать!»
Но не думать об этом загадочном существе  я не мог. Вся моя жизнь с её взлётами и падениями была ничто по сравнению с этим событием, сделавшим революцию в моём материалистическом сознании. Раньше все мои представления о мире были основаны на тех знаниях, которые я получил в средней школе и военном училище. А теперь предстояло по-новому взглянуть на бытие, знания о котором оказались только надводной частью огромного айсберга.  Значит, правильно сказал когда-то Сократ, а вернее Платон: «я знаю то, что я ничего не знаю»
Но жизнь продолжалась, и сознание возвращалось к обыденным вещам. Через недельку мне было уже не до Легиота. Я был переведён в общую палату, где скучать уже не приходилось. С Толиком и Генкой я играл в карты, с другими в домино, с дедом Васей в шахматы.
Как-то дед Вася, глядя задумчиво на шахматную доску и поглаживая свою бороду, сказал:
- Завтра, товарищи, великий праздник. Троица!
- Ты же ярый коммунист,- засмеялся Генка, шлёпнув картой,- или уже перекрасился?
- Не понимаешь сущности вопроса,- проговорил невозмутимо дед Вася, не отрываясь от доски.- Веру нельзя было искоренять. Как ведь было. Верили в бога и царя. И Россия была великой. Так и нам. Надо было верить не только в товарища Сталина и КПСС, но и в господа бога. И держава устояла бы.
- Троицу надо бы отметить, да нечем,- вздохнул кто-то.
- Это у вас нечем,- сделав ход, сказал дед Вася,- а у меня всегда всё есть.
- Так ему же вчера целую сумку гостинцев принесли!
- А давайте отметим сегодня,- предложил Генка,- ждать до утра сердце не выдержит!
- Мат тебе, Витя,- сказал дед Вася.- Что ж, можно и сегодня. Завтра-то меня выпишут.
Он достал из тумбочки сумку и стал выкладывать из неё фрукты, хлеб, сало, банку варенья и водку. Три бутылки! Некоторые пить отказались, сетуя на здоровье. Я решил тоже отказаться. Но не по причине слабого здоровья – в этом отношении у меня всё было нормально, чувствовал себя как Юрий Гагарин перед полётом в космос – пульс 64 удара в минуту и давление 120 на 70. Просто я понимал, что этим дело не кончится. Водки, как всегда, не хватит, а искать, чтоб добавить, было негде. А искать наверняка придётся. Поиски же – это всегда приключения, которые частенько заканчиваются всякими неприятностями. Да и ужин сегодня в столовой был сытный. А пить  на полный желудок мне не хотелось никогда. Это и была, наверное, главное причина моего отказа.
- Не гони пургу, Витёк!- засмеялись Толик и Генка.- Ну, давай, давай, а то вдруг кто-нибудь да нагрянет.
- Будет, Виктор,- поморщился с улыбкой дед Вася,- глянь-ка закусь, какая!
- Что ж других не уговариваете? – усмехнулся я.
- А ты глянь на других и на себя.
- Рожа испитая?
- Нет,- улыбался дед Вася.- Вот лицо у тебя приятное, хоть в артисты шагай. Тут другое.
- Что же?- мне становилось любопытно.
- Взгляд у тебя особый.
- Да какой же?
- Пристальный.
- Что, что?
- Пристальный говорю. Трудно объяснить, но попробую. Есть пословица, что встречают по одёжке. Пьющий же человек на одёжу не глядит, он старается заглянуть в душу человека, чтобы узнать: может ли тот составить ему компанию. Короче, ищет родственную душу. Вот и у тебя был такой ищущий взгляд, когда ты вошёл в палату.
- Э, родственник, на стакан,- засмеялся Генка,- надо обмыть!
- Тоже мне психологи,- усмехнулся я и махнул рукой.- Ладно, наливайте!
Я согласился неожиданно, сам не зная почему. Это было для меня всегда трудным объяснением. Вспыхнувшая внезапно жажда выпить? Может быть. Но почему она возникает? Хочется уйти от опостылевшего бытия? Да, наверное. Пусть потом, мол, будет плохо, но зато сейчас тебе станет так хорошо, что была, не была! Или от одиночества? Обречённости, что, мол, всё уже потеряно, и пить так пить? Но, скорее всего это было всё вместе.
  Выпивки нам, естественно, не хватило. Было хорошо, но ведь может быть ещё лучше! А где взять?
- В ординаторской,- прищурившись, сказал Генка.- Был сегодня там и лично видел в шкафчике двухсотграммовый пузырь спирта!
- Кто ж тебе его даст?
- Можно и самому взять. Ключик найдётся.
- Воровать ни в коем случае!- строго возразил дед Вася.
- Не воровать, а экспроприировать! Ты же большевик!
- Но меня, если что, не впутывайте!
Через минут пятнадцать Генка вернулся с азартным блеском в глазах и с оттопыренным карманом пижамы.
- Ну, так что, Вить, может ещё партеечку?- крякнул дед Вася, поглаживая бороду.
Вечерок был отличный. То мы  резались в карты, то рассказывали друг другу задушевные истории из своей жизни. Пили по маленькой. Спирт разбавляли водой, чтобы подольше продлить удовольствие. Было так хорошо, что казалось: это и есть настоящая жизнь.
Но когда спирт кончился, сразу стало грустно. В карты играть уже не хотелось, говорить тоже. И спать не хотелось, хоть и было уже полпервого ночи. Выпить бы! Я взглянул на Генку и, перехватив его взгляд, бросил глазами в сторону ординаторской.
- Там ещё есть?
Он мотнул головой.
- Не-а, но я знаю, где ещё можно достать. Только надо пройти через пост в поликлинику. В кабинете зубного врача всегда есть спирт.
- А сегодня дежурит Танька, -  сказал Толик.- Вот тебе, Вить, и идти!
Аргумент был убедительный. Мне так мне! Хлеб отрабатывать должен каждый! Генка  назвал  номер кабинета и сунул мне в карман отмычку и зажигалку.
- Ну, с Богом!- напутствовал меня дед Вася.
И я пошёл. Таня в ночной тишине сидела за столом и читала какой-то журнал. Я подкрался и тихонько взял её за плечи.
- Здравствуй!
Таня вздрогнула и, с радостью взглянув на меня, тут же помрачнела.
- Ну, зачем вы пришли? Вдруг увидят?
- Кто?!
- Ну, мало ли.
Таня Таней, но о деле я не забывал. У меня появился план, как пройти в поликлинику.
- Так хотелось тебя увидеть,- улыбался я,- может, я соскучился?
- Правда? – посмотрела она на меня  и смутилась, даже покраснела.
- Слушай, где здесь поблизости туалет? В следующий раз буду знать, как просить на добавку компот!
- Вижу я, какой компот,- Таня с укоризной покачала головой и кивнула на тёмный коридор, ведущий в поликлинику.- Там, в самом конце! Свет включить?
- У меня зажигалка есть,- крикнул я  на ходу.
Через минуту я был на втором этаже и чиркал зажигалкой, проходя мимо дверей кабинетов. Вот и зубной! У меня под ложечкой засосало. Так же было перед первым прыжком с парашютом. Но тогда страх был  другой. Прыгнуть с парашютом – это геройский поступок, а открыть отмычкой чужую дверь – это позор. Воровство я считал самым позорным занятием. Может, я его возненавидел потому, что однажды мне пришлось совершить кражу, за которую мне стыдно и по сей день. Но вот пришёл черёд краснеть и во второй раз. Впрочем, утешал я себя, это делаю не я, а тот, кто-то другой, что сидит во мне, когда я пью. Логика, конечно, извращённая, но она помогает не сгореть от стыда. Руки немного дрожали. Первый раз в жизни я держал в руках отмычку, и не знал: справлюсь ли. Но замок открыл, хоть и не без труда, и вошёл в кабинет. Снова зачиркав зажигалкой, нашёл шкафчик, а в нём ряд каких-то пузырьков. Стал их перебирать, вглядываясь в  надписи. Взяв один толстый пузырь, прочёл на нём слово «спирт». Вдруг в коридоре послышались шаги и чьи-то голоса. И они становились всё громче и громче и вдруг остановились рядом. Напротив двери! Сердце у меня тревожно застучало. Я замер. Звякнули ключи, щёлкнул замок и кто-то вошёл. Вспыхнул свет. На меня уставились два мужика, один из которых был в милицейской форме.
- Что такое? – вскрикнул один.
- Всё понятно,- усмехнулся второй, что был в форме.- Разве не видишь, что в твой кабинет проник вор, чтобы похитить спирт.
- Да я ему сейчас голову оторву! – двинулся ко мне врач.
Мент взял его за руку.
- Не торопись,- улыбнувшись, он подошёл ко мне. – Так, присаживайся. Да поставь спиртик-то.
Я, чувствуя себя полнейшим идиотом и сгорая от стыда, быстро поставил пузырь на место.
Мент снял фуражку, положил её на стол, сел и закурил.
- Значит, захотел выпить и решил совершить кражу чужого имущества? Отпираться, думаю, бесполезно. Боря, закрой дверь,- бросил он врачу.- В общем, если не хочешь в камеру, думай и решай, что будем делать. Короче, деньги есть?
- Где, здесь?- удивился я.
- Ну, понятно, что не здесь. Дурака-то из себя не строй.
- Сколько нужно?- я лихорадочно соображал, как мне выкрутиться из этой истории.
- Две штуки. Баксов, естественно. Где живёшь?
- В Белоглинске.
- Хм, далековато. Нет, не пойдёт. Разве что поможет ещё одна штука. Как, согласен?
- Надо подумать.
- Две минуты.
Я торопливо стал искать выход. Но где взять три тысячи долларов?! Может, Ольга Сергеевна поможет? Деньги ведь нашлись! А я верну! Отработаю! Ну не в тюрьму же!
- Я согласен.
Мент поднялся и надел фуражку.
- Едем, Борис. Ты позвони там насчёт него и договорись на денёк. И давай быстренько по маленькой. И ему плесни, - улыбнулся  он.
Огни города остались позади. Торопились. Мент сидел за рулём и гнал свой джип так, что казалось, будто мы идём на взлёт. Как же мне хотелось действительно взлететь. И взлететь, чтобы никогда не приземлиться. Что я скажу Ольге Сергеевне? Как объясню? Хоть бы мы сейчас разбились, думал я, все одним махом на тот свет, где нет ни Белоглинска, ни этих взяточников, ни меня.
- Борис, что это? – вдруг воскликнул удивлённо мент. – Глянь-ка, глянь!
- Где? – зашевелился, задремавший было, врач.
- Да вот же! Влево смотри!
- Вижу…Что за хрень, Саня?! Да это же НЛО! Жми скорее!
Я посмотрел в окно и увидел в небе маленький  шар  ярко алого цвета, который летел недалеко от нас параллельным курсом. Сделав вираж, он вдруг резко стал крупнее. Да он ведь летит к нам! Двинулся наперерез! Вдруг машину тряхнуло, подбросило и звёзды завертелись у меня перед глазами. Но уже через секунду всё остановилось. Я начал приходить в себя. Было тихо. Слышен был только шум работающего двигателя. Мент и врач неподвижно лежали передо мной, заслонив собою светящуюся панель приборов.
- Эй, вы живы? – я осторожно тронул их за плечи. Но ни звука, ни движения. Я потянул водителя на себя. Он откинулся на спинку сиденья, и голова его запрокинулась. Я дотронулся до неё. Голова была мокрая. Я поднёс пальцы к глазам и увидел на них кровь.
   Оба мои спутники были мертвы. Осознав, что случилось, я долго не мог прийти в себя. Было их и жалко, и в тоже время брала на них злость. Сами же виноваты! Но что теперь делать? Вспомнив об НЛО, выглянув в окно. В небе, кроме звёзд, ничего уже не было. Выйдя из машины, я огляделся. Трасса находилась рядом. Надо было поскорее вернуться в больницу. Перетащив труппы на заднее сиденье, я сел за руль и, выехав на дорогу, тихонько придавил педаль газа. Главное теперь – не встретиться с гаишниками! Ведь в машине два трупа!
Впереди показался пост ДПС. «Проскочить, главное, проскочить» - сбавив скорость, переживал я. На дороге стоял гаишник, но он никого не останавливал. «Может, не остановит и меня» - со страхом надеялся я. Но он вдруг поднял руку с жезлом и приказал остановиться именно мне. Делать нечего, сбросив скорость и взяв вправо, я остановился. Документов у меня не было никаких. Я решил ему всё честно рассказать, а там, что будет то и пусть. Выйдя из машины, двинулся ему навстречу. Он козырнул и, представившись, попросил документы. Но едва я ему сказал, что  в машине два трупа, как он тут же достал пистолет и, пятясь назад, вызвал по рации помощь. Через минуту меня скрутили и бросили в «уазик». Привезли в отделение милиции какого-то  райцентра и поместили в одноместную камеру, словно какого-нибудь особо опасного преступника.

  Глава пятая

      Полноватый капитан Кузин, глядя на меня с враждебным прищуром, процедил:
- У тебя два варианта: либо колись, либо сдохнешь в общей камере. Про нелепую аварию и НЛО будешь сочинять в психушке, куда тебя отправят  после того, как у нас отобьют все твои оставшиеся мозги.
- Правду говорю! – в сотый раз убеждал я следователя, глядя на него умоляющим взглядом. – Ехали ко мне за деньгами из-за этого проклятого спирта!
- Три тысячи долларов,- усмехнулся следователь,- да за такие бабки и не такие аварии устраивают! Ты же не хотел отдавать деньги? Не хотел, да?
- Ну, не хотел…но…
- Будешь, блядь, колоться? – стукнул он по столу кулаком.
Поняв, что отстоять правду не удастся, я попросил его дать мне время подумать, чтобы взвесить всё «за» и «против».
- Сутки даю,- следователь вдруг улыбнулся,- думаю, мы поладим. Курево есть?
В камере я отрешённо выкурил три сигареты подряд. Думать ни о чём не хотелось. Лёг и постарался уснуть, чтобы хоть на часок-другой забыться спасительным сном, где можно увидеть совсем иную жизнь, может быть, даже счастливую. Только задремал, как  вдруг передо мной  возникла зелёная рожица  Легиота.
- Требуй у Кузина водки! Только так, через лазейку в ограде я смогу проникнуть к тебе и помочь! – быстро пропищал он и исчез, растворившись в воздухе.
Я открыл глаза. Вспомнив сон, я уже серьёзно отнёсся к нему. Только о какой ограде он сказал? Ах, да, я же в камере.… Но как у следователя выпросить водки? Впрочем, стоит попробовать. Ведь Легиот так сказал. А уж он, наверное, знает, о чём говорит. Это был действительно шанс. И упустить его было нельзя.
Кузин вызвал меня на допрос. Выглядел он как-то рассеянно, то и дело, перебирая на столе бумаги, словно что-то в них забыл и не может найти. А затем отбросил их в сторону и стал куда-то звонить. Из разговора я понял, что он говорит со своей женой. Речь шла об их ребёнке, сыне, который  не вернулся домой из школы  ещё вчера. И его до сих пор не могут нигде найти.
Я был в раздумье. В эту минуту просить у Кузина выпить? Впрочем,  терять было нечего. А рискнуть стоило. Вдруг и этот сон  поможет?
Я покашлял, чтобы привлечь его внимание, и, ёжась и порядком робея, сказал:
- Знаете, кажется, я смогу вам помочь.
- Да погоди ты,- отмахнулся он,- тут не до тебя! – он схватил трубку зазвонившего телефона.
Поговорив по телефону, он вздохнул и с хмурым и задумчивым видом стал водить трубкой по переносице.
- Я хочу поговорить с вами о вашем сыне,- снова напомнил я ему.
- Что? – очнулся он.
- Можете мне не верить,- быстро заговорил я,- но вот, истинный бог,- я перекрестился,- что я говорю правду. Если же обману, делайте со мной, что хотите. Подпишу все протоколы и даже возьму на себя все ваши нераскрытые дела, только…- я запнулся.
- Ну? – он сурово уставился на меня.
- Мне необходимо выпить. Выпить, чтобы узнать, где находится ваш сын!
- Что…?! – вдруг глаза его наполнились  злобой. Он вскочил и, схватив меня  за воротник пижамы, стал трясти и кричать, брызжа слюной мне в лицо.- Да я тебя в порошок! Пыль!
Бросив меня на стул, он сел и, обхватив голову руками, прошептал.
- Боже мой…
- Я говорю вам правду!- принялся я его убеждать.- У меня есть способности! Но они появляются только тогда, когда я выпью! Пьяный усну и могу во сне увидеть всю необходимую информацию!
Следователь сидел, молча, по-прежнему держа голову руками. Так прошло несколько минут. Наконец, он поднял голову и  как-то задумчиво взглянул на меня.
- Что? Значит, говоришь, что имеешь способности? Ты экстрасенс? Экстрасенс алкоголик? – усмехнулся он. – Ладно, сколько тебе надо выпить? Хватит бутылки?
Он принёс мне в камеру бутылку водки и закуску.
- Может, и впрямь что поможет,- вздохнул он,- тут хоть чёрту молись. Ну, а когда прийти?
- Завтра, наверное. Да, лучше завтра утром.
Кузин вышел из камеры, и его уставший голос  за лязгнувшей дверью предупредил дежурного быть всё время начеку. Мне его стало жалко. Я представил себя на его месте и содрогнулся от нахлынувшего ужаса. Если бы такое случилось с моим сыном? Да не дай бог! Мне захотелось ему помочь уже не ради собственного спасения (а что он должен будет помочь мне выйти отсюда, если я помогу ему, не вызывало сомнений), а помочь просто так, по-человечески, как отец отцу. Открутив пробку, я отпил из горлышка где-то треть бутылки. Водка была хорошая, качественная, с горьковато-приятным вкусом. Из пакета достал хлеб, колбасу и горстку шоколадных конфет. Стал закусывать. В голове зашумело, будто в ней заработал маленький вентилятор, плавно разгоняя по жилам приятное тепло. Стало хорошо. Но сейчас станет ещё лучше! Я приложился к бутылке и осушил её до дна. Закусив, лёг на нары и закурил. Мне уже было так хорошо, что почувствовал себя не задержанным, находящимся в камере, а каким-нибудь шишкой, например, генералом, отдыхающим в номере люкс. А ведь я мог стать генералом! Да, мог! Всё у меня складывалось удачно – и карьера, и отношения по службе с товарищами, в том числе и со старшими по званию! Мой налёт часов был одним из самых больших в полку! Всё было, всё! А я? От обиды на самого себя я готов был заплакать. Жизнь повернулась ко мне спиной, когда я был на самом её взлёте! О, как же ты, судьба, несправедлива и жестока!
  Сколько прошло времени, я не помнил. Мне казалось, что тусклый свет зарешеченной лампочки, горит уже целую вечность. Надоело лежать, и я принялся ходить по камере. Было скучно, и я начал бормотать ругательства, спел куплет есенинской песни о матери, которая ходит на дорогу с надеждой встретить своего непутёвого сына. Выпить хотелось ещё. Я ругал себя, что не заказал Кузину две бутылки. Но тут мне в голову пришла идея. Я застучал в дверь, и потребовал от прибежавшего сержанта принести мне немедленно бутылку.
- Мало одной! Только скорее!
И сержант тут же принёс мне пузырь водки. Я от радости был готов его расцеловать.
- Выпьем, друг!
Но он, усмехнувшись, отказался. Ну, и чёрт с ним! Выпью и один! Больше достанется!
Впрочем, я был не один. Ведь со мной была бутылка! Я поцеловал её и, разложив перед собой закуску, принялся пировать. Вскоре мне опять стало скучно. Так хотелось куда-нибудь пойти, с кем-нибудь поговорить по душам. Вспомнил весёлую больничную палату, Таню. Начал вслух просить у неё прощение за свой постыдный поступок. Променял её на какой-то жалкий пузырёк спирта!
- Танечка, ну, прости меня, дурака! – хныкая, умолял я её, и, видя перед собой её светлый образ, стал водить рукой по воздуху, словно гладя её тёмно-русые волосы, собранные в тугую косу.
Повздыхав, я улёгся на нары и, заложив руки под голову, уставился в сумрачный потолок. Начал дремать. Веки смыкались. В полузабытьи привиделся Кузин с очень печальным видом. Да у него же сын пропал! Да, тяжело  Кузину, тяжело. Время сейчас страшное – столько людей пропадает. И никто ничем никому не поможет. Тяжко жить, тяжко. И вдруг в воздухе я увидел зелёную физиономию с жёлтыми глазками. « Легиот! – вспомнил я. - Он - то мне и нужен!»
- Ты? Ну, наконец-то!
- Слушай и запоминай. Сына майора Кузина похитили. И уже сегодня за него потребуют выкуп. Деньги большие. И они могут все достаться тебе.
- Где он находится? – закричал я.- Деньги меня не интересуют! Пацана надо спасти, пацана! – у меня от жалости к мальчику навернулись слёзы.
- Глупый ты. Или забыл наш уговор?
- Но сейчас не деньги главное,- всхлипнул я.
Глазки у Легиота  сузились.
– Деньги всегда главное! Ты укажешь Кузину путь к его сыну, но все деньги за выкуп требуй себе.  Плата за спасение всегда высока, тем более что похитители всё равно не вернут ему сына.
- Но мне хватит и свободы!
- Но свобода без денег – это жизнь муравья, копошащегося в своём муравейнике от зари до зари. Ты же не хочешь быть муравьём?
- Но…отдаст ли Кузин мне деньги?!
- Если он хочет, чтобы его сын был жив, то отдаст всё.
- Сколько же?
- Сто тысяч долларов. У него есть. Этот навозный жук – взяточник и мошенник, каких поискать. Восьмилетний Петя Кузин находится  в тридцати километрах отсюда в деревне Маховка. Возле заброшенной конюшни стоит пустой дом. В нем, когда-то жил одинокий конюх, умерший уже. Мальчик сидит в подвале этого дома. Плачет, страшно ему, очень страшно. Торопись,- Легиот мигнул глазками и исчез.
Я открыл глаза. Вспомнив сон,  сжал голову руками, чтобы прийти в себя, и, выдохнув,  бросился к двери. Громко в неё постучал. Прибежал сержант.
- Кузина зови! Знаю, знаю, где его Петька!
Вскоре ко мне в камеру вбежал майор с какими-то бешеными глазами.
- Ну, что?!- он схватил меня за грудки.- Как узнал, как зовут моего сына? Если поможешь – озолочу!
- Так, спокойно,- отстранился я.- Выкуп сто тысяч долларов?
- Я не знаю, сколько…пока молчат.… Говори же скорее!
-  Петю бандиты всё равно решили убить, поэтому деньги им отдавать ни в коем случае нельзя! Но их всё равно придётся заплатить! Мне! – я теперь схватил его за грудки и сердито дохнул ему водкой в  лицо. – Слышишь, мне! Так нужно!
- Да говори же скорее! - Кузин с мольбою смотрел на меня.
- Только деньги всё же отдай, - впившись в него взглядом, медленно и отчётливо повторил я, чтобы добраться до глубины его понимания.- Так нужно!
- О, господи!
Я назвал адрес. Кузин выбежал из камеры, а я довольный собою вернулся к своей недопитой бутылке.

                                                            Глава шестая

  Первый раз в жизни я заработал деньги таким невероятным способом – фантастическим и мистическим одновременно. Диалектика материализма дала большой крен и свалилась в штопор, из которого ей было уже не выйти в моём понимании (или непонимании) бытия. Но теперь я на жизнь смотрел по-другому – как бы со стороны, чьими-то насмешливыми глазами, не удивляясь и не восхищаясь уже ничему.
Правда, Кузин меня обманул. Вместо ста тысяч в пакете, который он мне вручил, оказалось всего десять штук. Только что значит «всего»? Для меня эти десять тысяч долларов были огромные деньги! И на следователя Кузина я не обижался. Главное – он меня отпустил, даже не взяв подписки о невыезде!
Но в больницу я решил не возвращаться, хоть мне этого и хотелось. Но хотелось лишь для того, чтобы меня увидела Таня. Ведь я посетил магазин одежды и парикмахерскую, в которой, несмотря на мои таланты, сделали из моей «ровненькой» причёски суперсовременный причесон! И одет я был подобающе. На мне был чёрный костюм, а под ним ярко-синяя футболка, что так здорово шли к моему лицу с голубыми глазами и чёрным волосам. Туфли тоже были чёрные, лакированные. Но была ещё одна причина увидеть Таню. Надо было попросить у неё прощение. Только стыд  удержал меня от встречи с ней. Напоминать ей о том, что произошло той ночью в больнице и краснеть при этом? Нет, пусть всё рассеется само собой. Постепенно, но зато без этих сентиментальных объяснений, которых ей всё равно не понять.
   Девушки на тротуарах стреляли в меня глазками. А я думал теперь только об Ольге Сергеевне.  Может, в связи со следствием ей пока ещё и не вернули украденные деньги. А мои десять тысяч «зелёных» были бы для её небольшой фирмы ложкой к обеду! А если и вернули, то мои деньги – это плата за разбитую машину!
В Белоглинск я вернулся на поезде. Спрыгнув с подножки, весело оглянулся кругом. Жив городишко, жив! Всё так же утопает в зелени абрикос и вишен, сдувших  уже с себя белую пену цветов.
На работу я приехал на такси. Выйдя из машины, я почувствовал на себе из окон швейного цеха  удивлённые взгляды женщин и девушек.
Ольга  была у себя в кабинете.
- О,- встретила она меня удивлённым возгласом, окидывая меня взглядом с ног до головы,- да какими судьбами? – всплеснула она руками.
Я улыбнулся и, поприветствовав её кивком головы, подошёл к столу и положил на него пакет с деньгами.
- Это за разбитую машину.
Брови у неё поползли вверх, но уже через секунду она нахмурилась.
- Где вы взяли деньги?
- Никакого криминала,- продолжал улыбаться я.- Просто в нужное время я оказался в нужном месте.
- Выиграли в казино? – усмехнулась она.
- Не совсем. Ну, почти! Скажем, выиграл в карты!
- Вы картёжник?!
- Нет, нет, что вы,- бросился я оправдываться. Поняв, что сказал глупость, объявив себя шулером, вдруг решил ей всё честно рассказать.
- Я скажу, как я заработал эти деньги. Только боюсь, вы посчитаете меня  сумасшедшим.
- Но по вашему виду этого не скажешь,- улыбнулась она.- Ладно, рассказывать не обязательно. Сколько здесь?
- Около десяти тысяч долларов.
Ольга  помолчала, а затем как-то грустно улыбнулась.
- Знаете, Виктор, я всегда мечтала, что однажды придёт ко мне красавец мужчина с букетом роз в одной руке и с дипломатом денег в другой.
- Ну, хоть что-то да сбылось,- вздохнул я и вдруг стукнул себя кулаком по лбу.- Ольга Сергеевна, простите, что забыл купить вам цветы!
- Ничего-ничего. Мне сейчас не цветы нужны. Деньги, что вы принесли, мне как утопающему спасительный круг. Время почти обеденное,- она взглянула на часики,- давайте перекусим в кафе, тут неподалёку.
Только теперь я заметил в её глазах какую-то боль. По дороге в кафе она спросила о моём здоровье из-за той аварии на трассе. Я лишь кисло отшучивался, думая о предстоящем разговоре. У неё были  какие-то проблемы, которые явно тяжелее, чем проблема денег. Деньги, даже все, которые есть  в банках всего мира, не смогут, например, воскресить любимого человека. И сейчас мне предстояло узнать её боль. А чужая боль для меня всегда была почти, что как собственная.
Выбрав момент, я предупредил её, что работать у неё больше не буду. Мол, не моя это стезя быть шофёром (и это было правдой).
- Чем-нибудь другим займусь. Где бы ни работать, главное - с умом!
- В карты играть? – усмехнулась она.- Ладно, мне всё равно. Но за деньги спасибо. Постараюсь вернуть их как можно быстрее.
Да, ей действительно было не до меня. Но под «умом» я имел, конечно же, трезвость.
Сидя в кафе за обедом, состоящим из зелёного супа, овощного салата и бутылки минеральной воды, что заказала она, я внимательно слушал её печальную историю. Тяжело заболел её маленький сын Костик. Диагноз пока не ясен, но врачи подозревают у мальчика гемофилию. Ольга вытерла платочком слёзы.
- Доктор говорит, что у него слабые сосудики. Надо, мол, беречь. Но как? Кровь из носика хлещет ни с того, ни с сего. Даже ночью! Чуть ли не фонтаном! Вся подушка в крови! Ужас! Не знаю, что и делать. Ничего не помогает. В общем, я решила везти его в Москву. К лучшим врачам.
Я успокаивал её избитыми выражениями, мол, всё образуется, Костик обязательно выздоровеет, и скоро будет гонять с мальчишками мяч.
- Если денег не хватит, я постараюсь помочь,-  пообещал я напоследок.
Мы обменялись номерами своих сотовых телефонов. Я вчера приобрёл-таки давно желанный мобильник. Записав её имя и номер в «новую запись» своего телефона, я с какой-то почитаемой осторожностью нажал на кнопку «сохранить».
Вечером, сидя у себя в квартире за кружкой чая, я всё время думал об Ольге  и её сынишке. Бедный мальчик! Помощь моя может быть действительно кстати. Впрочем, ведь деньги могут и не спасти. Доктора в Москве тоже ведь не боги. Стоп! Вдруг мне в голову пришла мысль вызвать Легиота. «Этот зелёный бестия хоть и не бог,- думал я,- но у него силёнок и ума наверняка намного больше, чем у любого медицинского светилы. Вот он-то и подскажет, как излечить Костю!» Только придётся снова напиться! Ну что ж, ради  Ольги  я готов был выпить океан вина. Я пошёл в ближайший магазин и купил литровую бутылку водки. Возвращаясь домой, я почему-то уже не чувствовал той особой радости перед выпивкой. Чувство было такое, словно я иду на работу.
Дома я приготовил закуску, включил телевизор. Выпил стакан и, закусив кусочком огурчика, закурил и вышел на балкон. На душе стало легче. Потекли приятные мысли. Город жил. Возле магазина и недалеко от него строящегося частного дома суетились люди. Пахло горячим асфальтом и зелёными липами, что стояли вдоль улицы до  проходной бывшего молокозавода. Но и там, на территории предприятия, что-то стучало, слышался звук электросварки. Может, власти города решили восстановить молокозавод? Это  было бы хорошо. Настроение у меня улучшалось с каждой минутой. А на столе стоит ещё море водки! И закуска хорошая есть! Чем не жизнь? Вот ещё бы только помочь Ольге и её Костику! Так, надо скорее к столу! Легиот помогает мне лишь пьяному! Видимо, когда я пьяный, мы находимся с ним на одной волне! – Усмехнулся я. – Нет, на одной ноге! – Я рассмеялся.
Вскоре я был уже  настолько пьян, что у меня  двоилось в глазах. Я пытался уснуть, чтобы скорее увидеть во сне Легиота, но почему-то спать не хотелось.  С сигаретой во рту я лежал на диване и злился, что все забыли про меня, не пришёл ни один друг. А друзья ведь наверняка слышали, что я попал в аварию и, наверное, слышали, что я уже дома. Где же они? Ни мне же с водкой на столе ходить их искать! Впрочем, водка стояла не на столе, а на полу возле дивана. Взяв бутылку, я хлебнул из горлышка и только поставил бутылку на пол, как вдруг в левом ухе что-то тихонько щёлкнуло, и я  услышал звонкий  голос  Легиота:
- Знаю, всё знаю. Помогу.
- Э, ты где? – я удивлённо огляделся вокруг. - Я же ещё не уснул! Или уже сплю? Что за бред?
- А я уже в тебе, - засмеялся в ухе его голосок. – Мы же установили контакт! Или ты забыл? – обиженным голосом спросил Легиот и снова звонко рассмеялся. – Нет, не забыл! Мы теперь всегда будем вместе!  Слушайся меня и я укажу тебе путь к нашему счастью!
- Нашему? – пробормотал я, продолжая крутить головой. Где же он есть?
- Да в тебе я, в тебе! – смеялся в ухе его голосок. – А теперь слушай внимательно. В ста километрах от Белоглинска есть одна деревушка, которая называется Храмовка. В ней живёт баба Дуня. Эта ярая христианка слишком добродетельна, но она знает заговор против кровотечения. Вылечить мальчика сможет только она.
- Слушай, друг,  где ты спрятался? Выходи! Посидели бы, поговорили, выпили. -  Не дождавшись ответа, взял бутылку.- Ну и чёрт с тобой! Я и сам напьюсь! А ты прячься,  коль охота!
Легиот так звонко рассмеялся, что  я схватился за голову, заткнув уши.
Я допил бутылку, стал зачем-то одеваться. И  все, дальше  в памяти полный провал, дальше я совершенно ничего не помнил.
  Утром, проснувшись, обнаружил себя спящим на полу. Чувствовал себя так, будто пьянствовал целую неделю. Был почему-то не только  одетый, но и обутый. Глаз  подбит, губа тоже припухла.  Неужели я где-то ночью был? С кем-то подрался, хм.…Но с кем? Где? Где я был?! Боже, я не мог ничего вспомнить. Приняв душ, я почувствовал себя лучше, но вспомнить по-прежнему ничего не мог. Ну да ладно, махнул я рукой и поспешил к Ольге на работу. Главное дело я  всё-таки не забыл.
Ольга спросила, что с моим лицом. Я отшутился, мол, поскользнулся на банановой кожуре да ещё, мол, на лестнице. И, не давая ей повода больше задавать вопросов, рассказал ей о некоей бабке ворожее, о способностях которой якобы когда-то от кого-то слышал.
- Надо попробовать, - уговаривал я её,- ведь попытка не пытка. Да ещё и рядом.
Ольга достала из сумочки ключи от зажигания и протянула их мне.
- Во дворе стоит моя «Ока». Через полчаса я освобожусь и поедем.
Я недоумённо посмотрел на неё.
-Ну, я же вас ещё не уволила,- улыбнулась она.
Костик был бледный и худенький мальчик лет семи. Он сидел с мамой на заднем сиденье и, прижавшись к маме, жадно смотрел в окно на пробегающие мимо  подсолнухи с ещё зелёными шляпками и небольшие дубовые леса, пахнущие свежей прохладой.
Храмовка была забытая богом деревня с десятком невзрачных домов. В центре на пригорке был когда-то, наверное, храм, от которого теперь остались разрушенные почти до основания истерзанные стены. От какого-то полупьяного мужика, нёсшего на себе трак от гусеницы (видимо, в местный приём пункта металлолома), я  узнал, где живёт бабка ворожея.
Баба Дуня была приветливая хозяйка. Сразу впустила нас, усадила и предложила молока, козьего, или чаю. Было ей лет шестьдесят пять. Выглядела она бодро, даже жизнерадостно. А седые пряди из-под  цветистого платка  только придавали ей сил.
От угощения мы отказались, сославшись на стремительно убегающее время.
- Время,- весело сказала она,- есть мы сами. А от самих себя, разве ж убежишь? Вижу, что приболел малость,- ласково погладила она Костика по голове.- Ну, ничего, это дело поправимо.
- Кровь у него из носика течёт,- Ольга приложила к глазам платок.- Что делать, уже и не знаем! Помогите! – взмолилась она, прижав к сердцу руки.- Я заплачу! Сколько скажете!
- Мне ничего не надо, разве что на свечечку да на новую лампадку. А то моя  лампадка  уж совсем закоптилась. Как тебя зовут? – она взяла мальчика за руку и, погладив его по ладони, села рядом с ним и начала что-то шептать.
- Костей,-  проговорил он и всхлипнул.
Баба Дуня продолжала что-то шептать. Кончив молитву, весело улыбнулась:
- Ну, вот и всё, Костя! Больше болеть не будешь! Станешь розовощёким молодцем!
На обратном пути Костик выглядел веселее. Даже  один раз засмеялся, когда мы подпрыгнули на ухабе. На повороте я как-то неудачно затормозил (после вчерашнего мне было тяжело вести машину), и он стукнулся лицом о спинку сиденья. Ольга перепугалась и торопливо приготовила носовой платок, приложив его к носику Кости. Но кровь из носа не потекла! Даже ни капельки! А ведь он сильно ударился, так, что на переносице проступил маленький синяк. Ольга целовала его в этот синяк и смеялась от счастья. Костик тоже улыбался, морщась от боли. Только я от досады крутил головой, что совершил предпосылку к аварии. В то же время у меня в голове  крутилась мысль: ну и ну!.. Это ж, какие возможности!..
Возвратившись в город, мы расстались с Ольгой тепло, пообещав, не забывать, друг друга.
- Ну, Костик, пока! – Я протянул ему ладонь.
- Пока! – шлёпнул он по ней своей ладонью.
Домой я шёл в  отличном настроении. И уже искал повод, чтобы снова встретиться с Ольгой. То и дело возникала мысль: может, у нас что-то, да и получится. Только с выпивкой надо всё же завязать, думал я. Водка или эта женщина?  Выбирай! Ольгу я терять не хотел. И не только не хотел, я боялся этого. Лучше  жить без этих своих способностей, но зато с такой женщиной! Да и жить-то по трезвому! С ясной и здоровой головой! Вот оно счастье!
Во дворе моего дома стоял милицейский уазик. Я по привычке сразу насторожился. Двор наш, в общем-то, был тихий, а если и вызывалась сюда милиция, то лишь по моему адресу, когда кто-то из моих друзей начинал буянить. И хотя сейчас мне бояться было нечего, всё же я остановился, решая: идти домой или нет. Вдруг из моего подъезда вышел Юрка Крагин. Я облегчённо улыбнулся. Но едва сделал шаг, как увидел вышедшего следом за Юркой следователя Кузина. Сразу мелькнула мысль: а не за деньгами ли пожаловал он. Но повернуть назад уже было поздно. Юрка меня увидел и крикнул:
- Мы к тебе!
Я подошёл к ним, не зная, как себя с ними вести. Но они меня успокоили, дружески  улыбнувшись и протягивая руки для приветствия.
- Может, зайдём?- кивнул Юрка на окно моей квартиры. – Разговор есть.
- Вить,- сказал Кузин, приложив к груди ладонь,- помощь твоя нужна.
Мы вошли ко мне. Крагин хлопнул меня по плечу.
- Ты не волнуйся, Витёк! Криминала на тебе никакого! Курить тут можно? – он закурил.- Просто у Олега Николаевича есть к тебе одно дельце. Представляешь, он говорит, что ты великий экстрасенс,- Юрка сел и, закинув ногу на ногу, улыбнулся.- Всё ожидал о тебе услышать, но такое! Что, действительно так? Я, вообще-то, ни в каких магов и колдунов не верю, но…Может, выпьем? У меня в машине есть. Принести?
Я стоял, прислонившись к стене, и хмурил брови. Мне это всё очень не нравилось. И причём, так происходило почему-то всегда. Только решишь  жить сначала, тут же вмешиваются какие-то обстоятельства, которые дружески принуждают тебя к выпивке. Жизнь – замкнутый круг, усмехнулся я и вдруг рассердился: дудки! Я разорву этот круг!
- Нет, Юрий Александрович, всё, с водкой покончено. Ты же сам мне помог встать на ноги!
- Ну и правильно. Да вот Олег Николаевич говорит, что твои способности действуют на почве алкоголя.
- Вить,- умоляющим голосом сказал Кузин,- помоги раскрыть одно дело! Важное! Очень важное!
Я решил стоять до конца.
- Нет,- мотнул я головой и с какой-то злостью рассмеялся.- Я и так допился до чёртиков! Это же были галлюцинации! Глюки!
- Но в них была правда!
- А мне она не нужна!
- Стоп, стоп,- Крагин поднял ладони,- давайте всё нормально обсудим. Витёк, ну чего ты ломаешься? Ты хоть выслушай, что Олег Николаевич предлагает.
- Ну? – усмехнулся я.- Премию? Он уже меня раз надул!
- Но зато ты легко отделался,- проворчал Кузин.- Или забыл о двух трупах в машине? Дело-то  возбуждено, но тебя в нём нет! Мало?
Крагин  как-то хитро прищурился.
- А где ты был ночью, Витёк? Делал что? Если вдруг забыл, могу напомнить.  Нет, мужики, как хотите, но без водки тут не обойтись.
И тут я почувствовал желание выпить. Было оно как начинающий ныть больной зуб. Чтобы зуб не разболелся, нужно немедленно принять лекарство.
- Ладно,- махнул я рукой,- чёрт с вами. Где бухло?
Выпив  несколько стопок, я спросил у Кузина о деле, что привело ко мне.
- О, нет,- усмехнулся он, - ты сначала согласись.
- Да, да,-  закивал головой Крагин,- сделки так и заключаются. А потом уже назад нельзя.
Только я хотел кивнуть в знак согласия, как вдруг услышал в голове тоненький голосок. «Не соглашайся. Это обманщики».
- У тебя дети есть?- спросил Кузин.
- Есть, а что?
- Вот, все так. Нет бы, спросить «что случилось», а то «а что».
- Говори яснее.
- Девочка одна пропала,- вздохнул Кузин.- Видел бы ты слёзы её матери.
- Что ж ты раньше молчал? – проворчал я.- Сразу с этого и надо было начинать. Помогу, конечно! Если только получится.
Кузин и Крагин сразу заулыбались и, похлопав меня по плечу, поднялись.
- Ну, нам пора. Так до завтра?
- Слушай, Юр,- я почесал затылок,- а где я был ночью? Хоть убей – не помню.
- Возле киосков дрался с какими-то парнями. Говорят, что ты приставал к их девушкам. Хорошо, что я проезжал рядом. И домой тебя привёз. Был ты, конечно, плоховат. Дикий какой-то. Неужели ничего не помнишь? Но ничего, не переживай, всякое  бывает. В общем, утром мы приедем. Да, чуть не забыл.  Вот на пару пузырей,- он положил на стол несколько бумажек.
- Да у меня пока и свои деньги есть,- сказал я, вздыхая. Чувствовал  себя так, как последняя тварь.
Осушив пару стаканов, я всё равно не мог успокоиться. Как же я  докатился до такого?  Просто позор какой-то! А может, Крагин врёт? Чтобы я приставал к девчонкам?! Да такого не может быть! Врёт, конечно, чтобы я от злости напился. И напьюсь! Девочку-то надо найти!
- Э, Легиот, ты где? – крикнул я.
В левом ухе тихо щёлкнуло, и голос Легиота сказал:
- Глупый ты, а  награду за поимку маньяка, убившего девочку, кто получит? Думаешь ты? Нет, они всё возьмут себе!
- Ну и пусть! Разве дело в награде?
- Глупый, - усмехнулся голосок. -  Нет девочки. Задушили её и закопали.
- Кто задушил? – заорал я.- Кто закопал?
- Награду потребуешь?
- Да какая к чёрту награда! – возмутился я.- Тут справедливость!
- А справедливо ли им всё присвоить себе? Хочешь жить? Так запомни: жизнь – это деньги. А с твоим умом мы не поживём.
- Мы?! – я выдохнул всю накипевшую во мне злость, и устало опустился на стул. – Ладно, чего ты хочешь?
- Вечером прогуляемся?
- Да уже прогулялся,- усмехнулся я, -  ничего не помню. Вон позор-то, какой!
- Глупый ты,- засмеялся голосок.- Наоборот,  было весело. Жаль, этот Крагин помешал. А то бы мы всыпали тем  придуркам. С девушками ходят в кино, а не пьют пиво ночью у киоска.
- Ну, хорошо, выйдем, пройдёмся,- вздохнув, согласился я.
Утром я проснулся весь побитый, в разорванной рубашке, и опять  не помнил, где я был.  Долго пил из-под крана холодную воду. Пил бы ещё, да кто-то постучал  в дверь. Это были Крагин и Кузин.
- Ну, как там твои экстрасенсорные способности? – улыбались они, проходя в комнату. – Похмелиться хочешь?
- А есть чем? – обрадовался я.
- У нас, как в Греции, всегда всё есть.
Юрка поставил на стол большую бутылку водки. Сам же и налил мне почти полный стакан. Я с жадностью выпил, занюхал рукавом, чувствуя, как по телу растекается спасительное тепло.
- Ну, есть новости? - напомнили они  о себе.
- Да, всё в порядке, - я закурил и уселся на табурет.- В общем, так. Настю убил некий Иванов, по кличке Урод.
- А ведь мы его подозревали с самого начала! – воскликнул Кузин.- Подозревали, что он может иметь какое-то отношение к исчезновению Насти Беловой! Даже обыск  у него произвели! Да и он, гад, алиби имеет!
- Алиби его – это его соседи, слышавшие в тот вечер, когда пропала девочка, за стеной его пьяные песни?
- Да, да, - Кузин восхищённо смотрел на меня. – Видишь, Юрий? А ты не верил! Ну-ну!
- Это была его магнитофонная запись. А улику – золотую цепочку девочки с иконкой божьей матери – найдёте у него в спичечном коробке, который лежит на самом видном месте – на газовой плите.
Крагин и Кузин быстро ушли, оставив мне на столе не только недопитую бутылку, но и целых сто рублей! А мне они были как раз кстати. Ведь мои-то денежки кончились. Будет, будет сегодня праздник!
Словно чуя добычу, в квартиру вошли два моих старых приятеля – Кеша и Валентин. Оба были небритые и опухшие, с трясущимися руками. В общем, с дикого похмелья. Я с удовольствием налил им по стопке.
- Пейте, пейте. И ещё будет.

                                                    Глава седьмая

    Принимая холодный душ, я твердил как заклинание, что хватит, хватит пить. Всё, точка! За такой короткий (или не короткий?) промежуток времени я успел столько натворить, чего и за всю жизнь не было! Пьяные драки, девушки алкашки, с некоторыми из них я даже переспал. Тьфу! Пару раз побывал в милиции! Если бы не Юрка, то, как пить дать, сидел бы на «сутках»!  Виктор! Я посмотрел на себя в зеркало умоляющим взглядом, словно просил у самого себя прощение. Это ведь был не ты! Не ты! Это Легиот! Он залез в тебя и сидит,  командует! И залез обманом! Где обещанное богатство? Где красивые девушки-модели? Ничего этого нет! Только одна грязь. Тьфу! – Плюнул я на себя в зеркало. Да мне ничего и не надо! Лишь бы не пить и жить спокойно! И не надо ни каких способностей. От них лишь одни неприятности. А от Легиота я избавлюсь. Пить не буду – и он исчезнет!
С твёрдой  уверенностью я решил начать (в который раз!) новую жизнь. И решил жить один. Женщины алкашки мне не нужны, а таким женщинам, как Ольга, не нужен я.  Ольга, грустно усмехнулся я, прости, и прощай! Не такой тебе нужен человек, не такой. Позвонить ей напоследок? Нет! Никогда! После всего, что произошло, у меня не хватит  ни смелости, ни наглости ей позвонить.
  Вечером, когда, отлёживаясь в своём «гамаке», я смотрел телевизор, в дверь настойчиво постучали. Днём постукивали тоже, но я не открывал, зная, что это или Кеша, или Валентин, или оба вместе. Но теперь постучали громко и уверенно. Так стучат только милиционеры. Я и подавно решил не открывать. Тихонечко поднялся и выдернул из розетки шнур.
- Виктор, открой! – услышал я голос Юрки Крагина.- Я ведь знаю, что ты дома. Дело есть! Срочное!
Начинается, подумал я, вылезая из своего «гамака» открывать двери.
- Вить, выручай, - с порога заявил  Юрка, - дело государственной важности! Позвонил Кузин и сообщил сногсшибательную новость! Да он и сам скоро здесь будет.
- Что за новость? – проворчал я.
- Да ты и сам, наверное, слышал. Телик смотришь?
На лестнице загремели чьи-то быстрые шаги.
- Наверняка Олег Николаевич приехал. Вить, ты когда-нибудь мечтал разбогатеть?
Дверь была приоткрыта, и нежданный гость из Подмосковья без стука вошёл в квартиру. Вид у него был радостно-взволнованный.
- Видно, и наш час настал,- поздоровавшись, сказал Кузин Крагину.
- И его тоже, - Юрка кивнул на меня.
- Ну, конечно, конечно.
И они рассказали, что недавно в Москве  произошло громкое убийство.
- Знаешь, кто убит? Марков! Крупный бизнесмен! Личность известная со времён перестройки! Слышал?
Я кивнул. Да, я слышал об этом человеке, которого даже называли олигархом.
- Корпорация, которую возглавлял Марков, - продолжал Кузин с азартным блеском в глазах,- пообещала награду в миллион долларов тому, кто поможет найти убийцу или заказчика этого преступления. Представляешь? Целый миллион! Долларов!
- Ну и что,- усмехнулся я, - поздно обратились.
- Как?! – оба глупо уставились на меня.
- Шутишь? – выдавил Кузин. У него в глазах зажёгся какой-то зловещий огонёк.
- А вы думаете, чего я такой бедный! – вдруг развеселился я, глядя на их  лица. – Всё,  дорогие мои, кончились мои таланты. Нет их, понимаете, больше нет!
- Так были же,- со страхом в глазах пробормотал Юрка.- Как же так?
- А вот так, - процедил Кузин, - он узнал о награде и уже обдумывает, как нас кинуть, чтобы самому всё загрести.
- Глупости, - усмехнулся я, поняв, однако, что  всё оказывается гораздо сложнее.
- А вот я тебя сейчас арестую по подозрению в убийстве двух человек, из которых один был  милиционер, а другой врач, вот тогда мои слова тебе уже не покажутся глупыми. Ну, а теперь как? А, - засмеялся он, - сразу побледнел? Да шучу я, шучу. И надеюсь, что ты пошутил тоже.
- Да, - вздохнул я, - шуточки тут неуместны.
Кузин и Крагин весело рассмеялись.
- Мы теперь одна команда!
- Нет, банда!
Я улыбался, но уже действительно обдумывал кое-что. Но не как их кинуть, а как от них избавиться вместе с их  наградой. Только от них теперь не уйти. Как клещи вцепились, и будут пить из меня кровь, пока всю не выпьют. Лучший выход – это бежать. Этой же ночью!
- Мы, Вить, у тебя переночуем. Хорошо? Ты тут пей, делай всё, что необходимо, а мы там, на кухне, посидим, чайку попьём.
И тогда я решил так.
- Мужики,  это в последний раз. Понимаете, не хочу и не могу я больше пить. Мне и деньги не нужны. Всю награду можете взять себе. Договорились?
- Да как хочешь, - переглянулись они. – Жаль, конечно, но тут только ты вправе решать. Только деньги, Вить, никому ещё не помешали.
Я  взял бутылку водки и начал сердито отвинчивать пробку.
Наступил вечер. В комнате работал телевизор. Гости  разговаривали на кухне. А я пил. Выпил уже бутылку водки, и приготовил другую. Настроение было  не очень хорошее, но душа согревалась всё больше и больше. И постепенно я оттаял. Чувствуя, как по телу  бродит ласкающий душу огонь, начинаешь, и думать совсем по-иному. Мозг озаряется  каким-то потусторонним светом, в котором то-тут, то-там  можно увидеть то, что ещё вчера было невидимо.- Да какой там вчера! Пару часов назад я в душе  расстался с Ольгой, а теперь увидел, что всё только начинается! Но теперь я принесу ей не десять тысяч долларов, а могу принести целых триста тысяч! Это ли не заслуживает прощения?  Но прощения за что? За то, что пьянствовал и гулял с девчатами? Так она и не знает об этом. А если ей об этом кто-то нашептал, скажу, что это ложь. Почему так долго не давал о себе знать? Так некогда было. Деньги зарабатывал! Вот же они! Нет, трезвенники-червяки, что бы  вы ни говорили, алкоголь – это сила! Сила, могущая не только сбросить на самое глубокое дно, но и вознести на самую высокую вершину! Пить – это риск, это как игра в русскую рулетку. Выиграешь – путь наверх, проиграешь – лучше сразу в петлю, чтоб не гнить под забором. А я, кажется, уже лечу к своей вершине, как большекрылая птица! Я опрокинул в себя ещё одну стопку. Так, где же мой ангел, что вознесёт меня к счастью?
- Ты поумнел, но не совсем – услышал я в ухе тоненький голос. – Я же  предупреждал, что это  обманщики.
- Тсс,- я приложил палец к губам и, покосившись в сторону кухни, прошептал,- могут услышать.
- Не услышат, - Легиот  умолк, а потом  сказал. -  Счастье – это такая же вещь как посуда, которая может быть чистой или грязной, или хуже того разбитой. Грязная и разбитая посуда где? На помойке! Счастье – это блеск, звон хрустальных бокалов, переливающийся с острыми лучами бриллиантов на полуобнажённой груди роскошной женщины. Счастье добывается трудом, потом и кровью. А тебе повезло. И трудиться не надо. Пей да гуляй. Денежки сами идут в руки. Но твои все друзья – злейшие твои враги.
- Юрка Крагин тоже? – с недоверием спросил я.
- Этот? – усмехнулся голосок. – А ты вспомни, с какой брезгливостью он подал тебе руку, когда ты пришёл к нему за помощью.
- Но помог же.
- Чтобы ты поскорее ушёл. Разве ему стоило труда узнать, где требуются водители? Помощь – это когда помогают деньгами. А он дал тебе хоть копейку?  Ладно, не переживай, я помогу тебе от них избавиться. Почему? Да потому что у тебя только один друг – это я, Легиот. Ты согласен, что они должны умереть?
- Нет, нет, что ты! – испуганно прошептал я, снова покосившись на кухню, откуда доносились весёлые голоса.
- Но твою долю, они тебе не отдадут.
- Ну и пусть! Зато отвяжутся.
- Глупый ты всё же. Разве такие успокоятся? И не сбежишь. В розыск объявят как опасного преступника.
- Что же делать?
- Только их смерть избавит тебя от них. Только жаль, что один из них не сможет увидеть смерти своего сына.
- Что-то я не понимаю, - пробубнил я. – Ты о чём?
- Выпей, чтобы прояснилось в голове.
Я приложился к бутылке и, сделав пару изрядных глотков, вдруг кое о чём стал догадываться.
- Вспомнил? Я тогда сказал, что если он хочет, чтобы его сын был жив, всё отдаст. Но он обманул. Значит, должен быть наказан.
- Но причём тут мальчик! – гневно вскрикнул я.
- Хватит спорить, - резко сказал голосок. – Этого  я не могу изменить. Это закон! И давай продолжим: ты согласен их смерти?
- Нет, - со  злостью выдавил я.
Легиот засмеялся:
- Хватит об этом! Лучше  налей  и выпей. Скучно с тобой.
Я, недовольный разговором и  ворча ругательства, взял бутылку и сердито приложился к ней. Легиот затих, но мне и не хотелось его слышать. В глубине я понимал, что в его словах есть  правда. Но это холодная правда, от которой веет смертью.
В кухне стало тихо. Может, думал я, прислушиваясь сквозь работающий телевизор, убежать сейчас, пока не поздно? Осторожно поднявшись, подошёл к двери. Крагин, опустив голову на стол, спал,  а вот Кузин - нет. Он сидел, прислонившись спиной к подоконнику, напротив входной двери и с задумчивым видом курил. Я вернулся обратно в свой «гамак» и, выпив ещё, тоже закурил. «Э, ладно,- вдруг подумал я, - что будет, то и пусть. Утром скажу, что никаких галлюцинаций-откровений не было и, наверное, уже и не будет». И пускай проваливают ко всем чертям!
Захотелось думать о приятном, помечтать. А о ком, как не об Ольге? Но, похоже, Ольгу всё-таки придётся забыть. Нищий пьяница? Даже смешно нас представить рядом друг с другом. Вспомнил Таню. Жалко всё же, что не простился с ней. И телефона её не знаю. Стоп! Неожиданно я понял, что позвонить Таньке не составляет особого труда. Быстренько найдя телефон и подключив к нему зарядное устройство, так как батарейка в нём давно села, я набрал код Москвы и номер  справочного бюро. Голос на том конце ответил, и я попросил назвать мне номер телефона дежурного по стационарному отделению  БСМП – 21.
- Подождите минутку, - сказал один из самых приятных женских голосов в мире, и уже через минуту сообщил мне долгожданный номер.
Я с волнением нажимал на кнопки телефона и молил бога о чуде. Длинный гудок оповестил, что звонок пошёл. И вот трубку на том конце сняли, и знакомый  приятный голос ответил:
- Слушает вас дежурная по отделению…
- Таня, Танечка! – закричал я. – Это я, Виктор! Виктор Хлебов! Не забыли ещё?
- Господи, - прошептал голос, - Виктор! Вы откуда? Что с вами случилось? Я за вас так переживаю!
Я на секунду зажмурился. Стало так приятно.  Кто ещё так мог бы сказать! К горлу подступил сладкий комок.
- Таня, у меня всё нормально, - откашлянув, сказал я, счастливо улыбаясь. – Ты-то как там? Спать, наверное, хочешь?
- Да какой там сон! – воскликнула она. - Радость у меня, Виктор. Да такая радость, что уму непостижимо. Помните, я вам говорила о своём брате Леониде? Так вот,  он оказывается жив! Жив, представляете! Только в плену он.
- Где? – я сильнее прижал телефон к уху, не понимая о ком, собственно, она говорит.
- Лёня был сбит, там, на Кавказе, и попал в плен к боевикам. Но какое же счастье, что он жив!
- Так он что, сейчас находится в плену? – крикнул я, поняв, что она говорит о своём старшем брате, который тоже был лётчиком и который оказывается не погиб. – А теперь что?
- Будем спасать! – на секунду она замолчала, а потом продолжила. - За его освобождение боевики требуют деньги. Но мы с мамой что-нибудь придумаем! Военкомат обещал помочь.… Но мы уже дали объявление в газету о продаже квартиры. Ведь квартира не главное, правда? Главное, что Лёня живой и чтобы он поскорее вернулся домой!
- А куда домой? На вокзал? – помолчав, вздохнул я, переваривая услышанную новость и уже начиная принимать кое-какие решения о своём участии в этой проблеме. – Таня, не торопитесь продавать квартиру!
- Но что делать, - вздохнула она и тут же засмеялась. – Да ничего, не пропадём!
- Сколько требуется за его выкуп?
- Много. Очень много.
- Ну, сколько?
- Пятьсот тысяч, - тихо сказал Таня, - но не рублей.
-Ясно. Значит так. Я постараюсь вам помочь. Да, да! И никаких возражений! – оборвал я её, едва она стала отказываться от моей помощи.
- Вы шутите? – с обидой в голосе сказала Таня.
- Да какие же тут могут быть шутки! – рассердился я. – Деньги я постараюсь достать. Всё, тема закрыта!
Взяв у неё номер её сотового телефона, я пожелал ей спокойного дежурства и ни о чём не волноваться. Отключив связь, положил телефон на пол и тут же с пола поднял недопитую бутылку. Э, Легиот, ты где?
- Здесь, - ответил в ухе его довольный голосок. – Но мы вечером прогуляемся?
Я отхлебнул из горлышка.
- Жизнь без веселий скучна и глупа, - звенел  его голосок, - черви потому и черви, что они не могут веселиться. Ты же не хочешь превратиться в червяка?
- Ну, ладно, ладно, - поморщился я, - только скорее говори.
-  Слушай  внимательно и запоминай. Человек, убивший Маркова уже мёртв. И тот, кто убил убийцу Маркова, убит тоже. Это длинная кровавая цепь. Но последний из убийц жив и находится в Лондоне.
- А не лучше ли сразу назвать имя заказчика? – отхлебнув из бутылки, спросил я.
- Имя заказчика пусть назовёт Пётр Андреевич Житов, генерал-полковник ФСБ, - звонко засмеялся Легиот. -  Нужно выйти на него и сообщить ему, что в девятой ячейке сорок восьмой секции московского коммерческого банка «Парадиз» хранится кассета с записью разговора  последнего в той цепи убийцы  с устроителем главного убийства. Знаешь, я в кино хочу. Сходим?
Я допил бутылку, вылез из «гамака» и поспешил на кухню.
- Э, подъём! – толкнул я Крагина и дремавшего у стены Кузина.
Вид у меня был как, наверное, у сумасшедшего, потому что они с испугом уставились на меня.
- Знаю, всё знаю, - торопился я, - но, мужики, есть одна просьба. Вы, Олег Николаевич, говорили о награде в миллион долларов. Так вот, мне необходимы пятьсот тысяч. Я потом верну! Рассчитаемся! А сейчас во как деньги нужны! – чиркнул я большим пальцем себя по горлу. – Ну, договорились?
Кузин и Крагин молча, переглянулись.
- Договорились, - медленно проговорили они.
- Вы офицеры. Слово чести можете дать?
- Да, конечно, - быстро заверили они меня. – Неужели ты нам не доверяешь?
- Но учтите, - погрозил я им пальцем, помня предупреждение Легиота, - если обманете, вас ждёт кара.
Выпив, я закурил и рассказал им всё, что услышал от Легиота.
- Да, - задумчиво сказал Кузин, - трудновато придётся. Впрочем, у меня в Москве есть один знакомый, который поможет выйти на Житова. Этот Житов, говорят, тот ещё, барин.  Но  всё будет нормально. Прорвёмся, господа офицеры!

                                                            Глава восьмая

  Ожидание результата, от которого зависит твоя честь – тягостное бремя. Если воинскую честь я утопил в вине, то благородства перед женщиной пока ещё, наверное, не утратил. Человек так устроил своё бытие, что всему определил свою цену. И цена моего благородства стоила в настоящий момент ровно пятьсот тысяч долларов. Многовато, но, чёрт подери, я был очень доволен. Но  давило на меня то, что не всё зависело от меня. Я-то своё дело сделал, и теперь дальнейший успех зависел от Кузина. То и дело возникала мысль: может, стоило отправиться с ним в столицу? Быть, так сказать, ближе к делу. А теперь приходилось лишь ждать от него известий. И пока неизвестно каких. Правда, Юрка уверял, что Кузин от нас никуда не денется. Только мало ли что. Кузину я не очень-то доверял, хоть и понимал, что я для него как та курица, что несёт золотые яйца. Чтобы меньше думать, я выпил стакан водки и с сигаретой во рту улёгся в свой «гамак». По телевизору ничего путного не было и, выпив ещё, я решил пройтись по городу. «О,- вспомнил я,- я ведь обещал Легиоту сходить с ним в кино!» И как раз был уже вечер.
  В кинотеатре я не был, наверное, целую вечность. Но ещё помнил то приятное чувство, с каким входишь в тихий прохладный зал, освещённый мягким светом. Сев в удобное кресло, с предвкушением ждёшь, когда погаснет в зале свет и перед тобой откроется на экране огромная жизнь, перед которой все твои житейские проблемы разом исчезают. Ты  не просто свидетель событий, разворачивающихся на экране, ты  их участник, потому что вся твоя душа только там, в гуще этих  событий на экране. Вот что такое кинотеатр, чувство от которого забыть невозможно. Вспомнив это чувство, меня ещё сильнее потянуло в кино. Я решил сегодня больше не пить. Пить, когда тебя ждёт одно из самых приятных  удовольствий, самая большая глупость. «Может, пригласить Ольгу? – вдруг с удивлением подумал я. – Э, была, не была!»
  Оля  была не только рада моему звонку, но и согласилась завтра пойти со мною в кино!
Ольга, умница,  пришла вместе с Костиком. Весело поздоровавшись с ним за руку, я  поднял его над собой и закружил его  в воздухе. Костя звонко смеялся, а я был очень доволен, замечая на нас улыбчивые взгляды людей. Пусть все думают, что мы одна семья.
  До начала фильма оставалось полчаса, и мы зашли в кафе. Костику и его маме я купил мороженое и кока-колу. Все мужики, что были здесь, пили пиво, и я решил тоже взять кружечку пивка. Пиво было холодное и вкусное, после него моё хорошее настроение  стало просто отличным. Чтобы такое настроение оставалось подольше, нужно было ещё выпить одну кружку. Что я и сделал.
- Ну, - хлопнул я в ладони, - а теперь пора идти в зал!
Свет в зале погас, начался фильм. В голове у меня приятно шумело, и тем паче после вчерашнего, мысли потекли о другом, более приятном, чем о самом кино. Думал я об Ольге и Косте. Может, вот оно моё счастье? Да, да! Наконец-то судьба подарила мне то, о чём мечтает каждый человек – ключ! Ключ от заветной двери, за которой будет ждать меня моя семья! Мне было так хорошо, что захотелось, чтобы стало ещё лучше. А буфет был рядом. Повод выйти из зала был убедительный – в туалет после пива!
- Оль,- наклонившись через Костю, шепнул я Ольге на ухо,- выйти мне надо. Лучше б я не пил это пиво!
- Только быстрее, а то фильм интересный. Пропустишь.
  Через минуту я уже заказывал пиво, и вдруг мне пришла в голову мысль выпить стопку водки. А что, это отличная идея! Чтоб уже не выходить из зала до конца сеанса!
  Но фильм был, как назло, очень длинный. Настроение моё от этого стало  ухудшаться. Срочно требовалось его приподнять.
- Мне опять в туалет,- сказал я Ольге, притворно тяжко вздохнув.
- В следующий раз будешь знать, как пить перед фильмом своё пиво, -  шепнула она со смехом.
В кафе я быстренько выпил пару стопок, и пошёл в туалет. Только справил малую нужду и стал застёгивать ширинку, как ко мне подошёл какой-то парень.
- Хочешь со мной в кабинку зайти? – приторно улыбнулся он.
- Что? – не понял я, а, поняв, чего он хочет, усмехнулся: - Да пошёл ты…
Выходя из туалета, я не удержался и презрительно бросил через плечо:
- Пидор.
«Ну, а теперь быстренько пивка», - довольно подумал я и зашагал в кафе.
- Э, дядя,- тронул меня кто-то сзади за плечо.
Я оглянулся. Это был тот пидор, а с ним ещё двое.
- Выйдем? – ехидно улыбаясь, кивнули они на дверь. – А то ты, дядя, больно не учтив.
- Да пошли вы,- одёрнул я руку и зашагал дальше. Связываться с ними мне было противно.
- Кончится кино, выйдешь сам, - пригрозили они.
  Я пил пиво и клял про себя эту троицу, испоганившую мне настроение. «Стоп! Из кинотеатра я выйду не один. Ведь со мной Ольга и Костик! И им видеть возможную потасовку совсем ни к чему». Я решил разобраться с этими козлами сейчас. Троица стояла в фойе возле окна.
- Ну, давайте выйдем. Чё ждать-то, - бросил я и направился к выходу.
  Я открыл дверь в маленький коридор, за которым была другая дверь, ведущая на улицу. Но к ней я шагнуть не успел. Сзади меня ударили по голове чем-то тяжёлым. Но я устоял на ногах, хоть и привалился к стене. Следующий удар я отбил рукой.  А другой ударил напавшего парня  по рёбрам. Он согнулся, и я выбросил ему в лицо колено. Парень отлетел к стене и сполз на пол. Двое других застыли на месте и со страхом смотрели на меня. Я пожалел их, хоть и очень хотелось надавать им как следует.  «Дай им, дай им!» - прозвенел в голове голосок. Но я оттолкнул их и вошёл в фойе. После такой заварушки было грех не выпить, и я, довольный собою, направился в буфет. И уже в самом отличном настроении вернулся в зал. Костик принялся торопливо  рассказывать пропущенный мною отрывок из фильма, в котором уже не доставало лишь финала. Ольга же не проронила ни слова, даже не взглянула на меня. Я морщился, ёрзал, чувствуя себя уже далеко не так счастливо, как ещё пару часов назад. И ругал тех пидоров, испортивших такой чудесный вечер. После кино Ольга захотела поскорее уйти домой, мол, ждут её неотложные домашние  дела.  А я отправился в магазин за водкой.

                                                        
  Глава девятая

   Следующие два дня прошли в мучительном ожидании вестей из Москвы. Несколько раз я звонил Кузину, он радостно отвечал, что, мол, всё идёт нормально, ждите, деньги скоро будут. Я переживал не за себя – за Таню, представляя, как она сейчас ждёт обещанных денег. Мне звонить ей не хотелось, но я всё же звонил и успокаивал её теми же словами, какими, если так можно сказать, успокаивал меня Кузин. Чувствовал  себя так, будто был кругом должен. Да ещё переживал за своё отвратительное поведение в кинотеатре. Надо же, снова наступил на старые грабли. Счастье было так рядом. Да какое там, рядом – счастье было уже со мной! Было во мне! А я, дурак, бегал от него в буфет глотать противное пиво и такую же противную водку. И добегался. Мало того, что напился, так ещё и подрался. И с кем?! С гомиками! Вот так кино! Захотел счастливой семейной жизни, сволочь. Да таким, как я, место или на свалке, или в морге! Да нет, даже в морге для меня будет жирно. Где-нибудь под сгнившим забором! На съедение собакам! Вот чего ты достоин, подлец!  Эх, нажраться, что ли? Но я так возненавидел спиртное, что оно  вызывало во мне отвращение. Но как дальше жить? Что, начинать в сотый раз всё сначала? А что делать, вздыхал я, придётся. Господи, дай мне только сил. Хоть немного, лишь бы выжить до утра. Утром будет новый день, а с ним и новая жизнь. Да уж, будет.…Будет ли? И всё же я решил держаться, не пить.
Лёжа на диване, я курил и смотрел то в телевизор, то в ночное окно. Над крышей соседнего дома висела крупная луна. На её бело-жёлтом лике виднелись какие-то размытые тёмные пятна. Кратеры, горы… Я поднялся и подошёл к окну. Я всегда любил смотреть в ночное небо. И сейчас, чтобы хоть как-то забыться,  стал разглядывать загадочную спутницу Земли. Много было разговоров о  таинственных событиях, происходящих на Луне. Астрономы поговаривают о каких-то загадочных прямых линиях, исчезающих и появляющихся вновь кратерах, прямоугольных плитах, очень похожих на искусственные блоки. О других непонятных объектах на луне. Некоторые из них якобы явно напоминают разрушенные пирамиды. Говорят, что американские астронавты тоже кое-что наблюдали. И это «кое-что» якобы засекречено сильнее атомной бомбы. Потому, мол, и прекратились полёты на Луну, что слишком много таинственного связано с ней. НАСА молчит и побаивается. Или побаивается и молчит.  
  Вдруг я почувствовал какую-то непонятную тревогу. И она становилась всё сильнее. Появился страх. Чувство было такое, что сейчас вот-вот  должно что-то случиться. Тут меня  будто что-то  качнуло в сторону,  в глазах сверкнуло, и я  полетел в  какую-то чёрную бездну….
  Странное ощущение: зная, что я умер, вдруг обнаруживаю себя живым. Да, живым! Тела нет – ни рук, ни ног своих я не вижу, но мой разум по-прежнему мыслит! Значит, это я?! Да, я. Кто же ещё! Правда, я никак не пойму, где я нахожусь. Всё вокруг меня окутано каким-то синеватым густым туманом, сквозь который ничего не видно. Но почему я умер? Так, так, надо всё вспомнить. Я напряг память и вспомнил свои собственные похороны. Вот меня везут в кузове машины с открытыми бортами. Вижу себя в гробу. Рядом сидят какие-то старушки в чёрных платках. Сверху, метрах в пяти от машины, мне хорошо всё видно. Я плыву за гробом и с изумлением вглядываюсь в своё мёртвое лицо. Я ли это? Мне ведь  сорок, этот же в гробу выглядит как старик. Вон, какая у него седая прядь волос! Но откуда-то я знаю точно, что это, увы, именно я.  Но почему «увы»? Почему-то мне себя мёртвого совсем не жалко. Словно хоронят не меня, а какого-то  чужака.   Всё же  отчего я умер? Люди, идущие за машиной,  о чём-то тихо говорят. Надо их послушать. Я замедлил движение за гробом, идущие люди приблизились ко мне,  и я начал подслушивать их разговор.
- Пятьдесят девять  ему было, - вздохнула какая-то женщина, - рано ушёл, рано.
- Водочка всё,- усмехнулся кто-то.
- А жена у него была? – спросил кто-то.
- Был когда-то женат,- отвечает один мужик, которого я совсем не знаю, или не узнаю. – Вон, впереди идёт лётчик. Сын его. Эх, Витька тоже ведь лётчиком был. И каким был парнем!
  Сын! Сашка! С радостным волнением я дёрнулся  вперёд и оказался над молодым мужчиной  в форме военного лётчика. Он, склонив голову и держа в руках фуражку, медленно шёл за машиной. Саша, да подними же ты голову! Дай я на тебя взгляну! И он, словно услышав меня, поднял голову и посмотрел  куда-то в небо. О, как же он на меня похож! На меня того, прежнего! Те же чёрные волосы, худощавое скуластое лицо! И глаза! Синие, синие! Даже у меня они не такие  голубые, как у него. Саша уже капитан. Молодец. Я почувствовал гордость за своего сына и покосился на людей. Да, да, это мой сын!
  Весь путь до кладбища я неотрывно плыл за сыном и любовался им. Только почему он ни разу не улыбнётся? Я-то ведь жив! И нахожусь возле него! И теперь всегда буду с ним! Больше нас ничто не разлучит!
Гроб сняли с кузова и понесли. Где же меня закопают? Возле отца и матери, наверное. Да, свежевырытая яма была рядом с могилами моих родителей. Гроб поставили на два табурета.
- Прощай, отец,- сказал Сашка и, склонившись надо мною, поцеловал меня в лоб.
Ну почему «прощай», начинал я уже сердиться. Всё лишь только начинается! Да скорее вы закапывайте меня! Хватит этих глупых слов!
  Застучал молоток. Наконец-то, гроб опустили в могилу. Лица у людей были хмурые. Мне же было ни капли не жалко себя, вернее своё тело. Загремели комья земли. Закопают, ну и пусть! Это же не меня закапывают – я ведь здесь, на земле, рядом со всеми! И я жив, как и все живые!
  Но  почему я начинаю отрываться от земли? Я куда-то лечу! Мне не хочется – хочется ещё побыть с сыном. Но какая-то сила влечёт меня всё дальше и дальше от земли. Вскоре кладбище превратилось в маленькую точку и исчезло.
  И вот я снова обнаруживаю себя  в каком-то непонятном месте, плотно окружённым густым синим туманом, сквозь который ничего не видно. Но мне неплохо. Даже хорошо. В теле необычайная лёгкость, будто его нет совсем. Мысль холодная, ясная, словно утренний рассвет. И такая отчётливая и объёмная, что, подсказывала она сама, о чём не подумай, тут же будешь всё знать. И ни жарко, и ни холодно. Мне никак. Отдых, да и только. Но какая всё-таки необычайно яркая мысль! Всё, что я забыл или не знал, а хотел узнать, всё мгновенно становилось известно. Мысли бежали так быстро, что я не успевал за ними следить.
Но туман  стал рассеиваться, и вдруг прямо перед собой я  увидел  какого-то мужчину, который  сидел в  каком-то высоком кресле. А вокруг него и повсюду стояли цветущие деревья, словно облитые белой пеной. И их было очень много – целый сад. Пахло так приятно, что, наверное, ни один из самых лучших  ароматов не смог бы сравниться с этим насыщенным и в то же время очень тонким запахом цветов и трав. У мужчины в кресле были короткие светлые волосы, чуть волнистые и густые. Лоб высокий без единой морщинки. Он смотрел на меня, как мне показалось, с некоторым укором. Но глаза у него были всё же  добрые. Кто он такой? И где это мы с ним находимся?  – Я огляделся  по сторонам. Всюду – до самых горизонтов простилались цветущие деревья с зелёными лугами. Невдалеке было небольшое синее озеро, в котором на лодочке плавали маленькие дети.  Но вели они себя как-то тихо, по-взрослому. Тут откуда-то появилась, словно выплыла из рассеивающегося тумана, красивая черноволосая девушка в белом и нарядном одеянии, будто невеста. У неё в руках был золотой поднос, на котором что-то возвышалось, накрытое белым платком. Девушка  сняла платок, и я от неожиданности вздрогнул. На подносе лежал человеческий череп. Человек в кресле посмотрел на череп, а потом взглянул на меня. Вдруг я почувствовал, что от этого человека зависит моя будущая жизнь. Тут же захотелось хоть чем-то оправдаться.
- А я верующий, - неожиданно сказал я.
- Вера – не главное,- сказал он, глядя внимательно на меня. - Главное – это дела. Виктор, посмотри вниз.
Я взглянул и увидел далеко внизу простилающуюся серую  землю. Но, приглядевшись, я понял, что это не земля, а какая-то огромная каменная плита. Вдруг она начала раздвигаться, и я быстро полетел вниз  по какому-то извилистому и чёрному туннелю. Через минуту я рухнул в  открывшуюся чёрную пропасть. Падал молча, хотя от страха у меня на голове шевелились волосы. Рухнув в какую-то кипящую воду, я  заорал от нестерпимой обжигающей боли и тут же попытался выскочить из этого варева. Но моё тело меня не слушало. Я не мог даже шевельнуться. Я не мог ничего, даже утонуть. Только орал и звал на помощь. Но мне никто ничем не мог помочь, потому что рядом так же кричали и мучились другие какие-то люди, которых было очень много, и  которым тоже никто не приходил на помощь. В этих воплях я стал угадывать голоса некоторых своих знакомых и друзей. Но мы ничем не могли помочь друг другу. К счастью, продолжалось это недолго. Через какое-то время я каким-то чудом  оказался на холодной каменной плите. Растянувшись на ней, я ощутил блаженство. Но уже скоро я  каким-то непонятным образом снова оказался в кипятке. А потом опять на холодном полу. И всё время надо мною была такая же каменная плита. Острая тоска пронзила меня всего. Неужели, подумал я, мне никогда больше не увидеть синего неба? Не увидеть ни летящей вольной птицы, ни зелёной травинки, ни улыбок людей?  Вся теперь радость – это отдых на ледяном полу в промежутках между кипящими ванными? Господи, помоги мне! Или дай умереть! И господь, видимо, услышал меня. Помощь пришла в лице какой-то девушки, которая подошла ко мне и протянула руку. Я поднялся, и она,  держа меня за руку, повела куда-то за собой. Мы прошли по  каменному холодному коридору  и вошли в такую же каменную пещеру, где не было ничего, кроме  широкой  лавки, сделанной опять же из камня. Было немного светло. Но откуда исходил этот слабый свет, было непонятно. Может, он пробивается сверху через эти холодные камни? – Подумал я. Девушка повернулась и,  улыбнувшись, вдруг обняла меня. И хотя она была вроде как очень красивая, всё же мне было не до неё. Я почему-то чувствовал, что я пробуду в этой пещере до конца жизни. Пусть и с красивой девушкой, но ведь в пещере! В этом каменном мешке! И я снова затосковал по зелёному полю, по цветущим яблоням и вишням, по синему небу и облакам. Так затосковал, что даже захотелось в кипяток. Там хоть не было тоски да ещё такой жгучей, что обжигала, казалось, сильнее кипятка.              
Застонав, я открыл глаза и обнаружил, что  лежу на полу у себя в квартире. Что же так болит голова? Я с трудом дотронулся до неё и вскрикнул от боли. Голова была мокрая. Что же случилось? Стал вспоминать. Посмотрел  на окно, в котором светила крупная луна. И вдруг в стекле  заметил  маленькую дырку, от которой во все стороны, как лучи, тянулись трещинки. Дырка от чего? Кто-то бросил камешек? Но тогда бы окно разбилось. Нет, это, наверное, след от пули. Что?! От пули?! Неужели какой-то гад пальнул в моё окно и попал в меня! Слава богу, что лишь ранило. Вот, сволочь! Я поднялся и поплёлся в ванную. Осторожно смывая кровь вокруг раны на голове, вдруг остановился и испуганно посмотрел на себя в зеркало. Страшная догадка вдруг пронзила меня. Может, в меня стреляли специально? Может, меня действительно хотели убить? И мне стало не по себе. Захотелось скорее выключить свет и спрятаться. Пусть убийца думает, что я убит! Впрочем, взяв себя в руки, стал успокаиваться я,  убийца так и думает. Даже если он ещё не ушёл и находится на крыше дома напротив, света в ванной ему не видно. Но на всякий случай я выключил свет. Надо позвонить Юрке! И пусть  он  решает, что надо делать. Нет, надо не спешить. Юрку тревожить, ночью не стоит. Надо всё тщательно обдумать.  Времени до утра ещё море. Но кто же меня хотел убить?  Только тот, кто заинтересован в моей смерти. Но кто в ней заинтересован?! Не друзья же алкаши! Да у них и денег на оружие нет. Да и за что им меня убивать? Я ведь никому из них ничего не должен. И мне тоже никто ничего. Максимум –  бутылка водки. Но из-за такой чепухи убивать не станут. Что произошло в последнее время? Ах, да, драка в кинотеатре…. Легиот подбил, это он во всём  виноват. Это всё он, подлец. Но и та драка здесь, скорее всего не причём. Из-за такого пустяка нанимать киллера? А что если…. В голову пришла мысль, от которой я похолодел. Если это всё из-за тех денег? Из-за той награды? О, только бы выбраться, только б спастись, и тогда всё! Больше в жизни никогда никаких наград! И никаких Легиотов!  Никаких пьянок!
  Всё-таки, я решил позвонить Крагину. Но почему-то он не отвечал. Бесконечно длинные гудки прерывались  голосом оператора, заявлявшего, что абонент не доступен и ещё сильнее пугали меня неизвестностью всего происходящего.
  Вдруг за дверью на лестнице послышались чьи-то медленные и осторожные шаги. Кто-то поднимался по ступенькам. Я скорее понял, чем догадался – это ко мне. И не ошибся. Чьи-то коварные шаги остановились возле моей двери. Я  замер, даже перестал дышать.
В дверном замке послышался тихий скрежет. Кто-то пытался открыть дверь. И наверняка откроет, ведь замок без всяких секретов! Надо срочно что-то делать. Не  ждать же покорно, когда тебя добьют!  Я собрался с силами и  на цыпочках подошёл к двери. Осторожно нащупал на замке барашек, который  уже начал  проворачиваться, и стал удерживать его. Так продолжалось несколько минут.  Неизвестный, поняв, что  дверь открыть ему не удастся, так же тихо ушёл. Я подошёл к окну и осторожно посмотрел вниз. В  свете луны  я увидел, как из подъезда вышел какой-то человек   и, остановившись, резко повернулся к моему окну. Я отпрянул. Чувствуя в ногах появившуюся слабость, я присел и начал быстро соображать, что мне делать дальше. «Надо бежать. Через чердак! - вдруг пронзила меня спасительная мысль. – И бежать к людям!  Да, да! И как можно скорее!»
  Выбравшись на крышу дома, я спустился по лестнице. Тёмными переулками случайно вышел к гостинице «Луч», первый этаж которой занимало кафе. Окна кафе ярко светились, слышалась музыка. Как раз то, что мне было нужно.  Я нашёл в кармане несколько мелких купюр и, войдя в зал, направился к стойке. Денег хватило лишь на одну кружку пива. И хотя свободных столиков хватало, мне одному быть  не хотелось, и я подошёл с кружкой к столу одиноко сидящего человека,  который за чашкой  кофе читал газету.
- Разрешите? –  робко кашлянул  я.
- Да, конечно,- кивнул он, не отрываясь от газеты.
Сев, я отхлебнул из кружки и покосился по сторонам. В каждом посетителе я пытался угадать того человека, вышедшего из моего подъезда. Видел я его хоть мельком, но при свете луны, и почти был уверен, что  угадаю его из сотен тысяч. В памяти отчётливо остались его какое-то квадратное лицо, коренастая фигура и угрожающая быстрота, с какой он повернулся ко мне. И я был уверен, что он меня заметил.   И теперь на каждого я смотрел с подозрением: вдруг это и есть мой убийца? Смерил взглядом и человека, сидящего напротив. Худощавое загорелое лицо. Светлые  волосы  откинуты назад. Загорелую жилистую шею украшала крупная золотая цепочка. Пахло от него хорошим одеколоном. Был он в светлой в синюю полоску рубашке без рукавов.  Лет ему было под сорок, почти мой ровесник.
- Вы чего-то боитесь? –  вдруг спросил он, посмотрев на меня поверх газеты.-  Или, может, кого-то?
- А откуда вы взяли? – выдавил я улыбку.- У меня что, на лбу написано?
-  На лбу написано у покойников, на бумаге, которую кладут им на лоб, - улыбнулся он. -  А у вас всё написано в глазах.
- Что же именно?
- Страх. Вы и на меня смотрели так, будто боялись во мне увидеть нечто для вас опасное.
- Да, вы правы, - вздохнул я.- Мне действительно этой ночью угрожала опасность, - я дотронулся до раны на голове и поморщился от боли.
Незнакомец помолчал, а потом вдруг спросил:
- Я могу вам чем-то помочь?
- Вряд ли,- улыбнулся я, тронутый заботой  постороннего человека.- Но спасибо, вам.
- Я  вообще-то  не пью, но сегодня, видимо, особый случай. Выпью, пожалуй, пива и я. А хотя не лучше ли по стаканчику хорошего вина?
-  Лучше уж водку.
- Ну, тогда  давайте по пятьдесят граммов коньяка.
- На  коньяк  денег не хватит, - этот незнакомец мне начинал нравиться.
- А у нас хватит. Во всяком случае, на бутылочку пятизвёздочного найдётся.
- А говорили по пятьдесят граммов, - засмеялся я.
- Так ведь пить всю бутылку не обязательно.
- Да уж нет, - не согласился я. – Если пить, так уж пить! Только денег у меня нет, кончились, - виновато улыбнулся я.
- Я предложил, значит, я и угощаю.
Коньяк был действительно хороший. Я давно такого не пил. Можно было даже не закусывать. Я и не закусывал, только прихлёбывал пиво. Это для того, чтобы  сильнее опьянеть и почувствовать себя смелее.
- Мы не познакомились,- сказал мой новый друг и приподнял стаканчик. – Александр. Александр Васильевич Кремов.
Я назвал своё имя.  Сдвинув стаканы, мы выпили.  Я пил до дна, а вот он лишь пригубливал. Но я и не возражал. И был бы не против того, если бы он заказал ещё одну такую же бутылку.
- Вижу, у вас голова была в крови.
Я вздохнул и неожиданно  почувствовал сильное желание излить свою душу. От такого тёплого участия в моей судьбе у меня к горлу подступил комок. Я решил довериться этому человеку.
- Это в меня стреляли. Я расскажу, вам всё расскажу, Александр Васильевич. Вы, уважаемый Александр Васильевич, отнеслись ко мне с участием, и я тоже хочу с вами кое-чем поделиться. Но не здесь,-  я с опаской поглядел по сторонам,- здесь нас могут услышать. Тсс!
- Нас никто не услышит.  Каждый думает лишь о себе. Да ещё и музыка играет. Так что можете говорить спокойно. А хотите, я ещё возьму коньяк?
- И давайте пересядем вон за тот столик в углу. Разговор будет до-олгий!
Мы пересели подальше от людских ушей, и я, сам не зная почему, рассказал этому человеку, первому встречному, не только о покушении на мою жизнь, но и о своих необъяснимых способностях.
Мой собеседник слушал внимательно, но в его  глазах  то и дело появлялись весёлые огоньки.
- Может, вы мне не верите? – с подозрением спросил я.
- Вы рассказываете об удивительных вещах, Виктор, - улыбнулся он. – Тема очень интересная, но, видите - ли, в чём дело. Здесь нужны реальные факты, доказательства.
В голове от коньяка уже здорово шумело, и тут я услышал голос Легиота:
- Скажешь ему, что в его бумажнике находится триста пятнадцать тысяч рублей и две тысячи долларов. И  скажи, что ему не по пути с одним из его партнёров по бизнесу.  А иначе  ему не только не стать  сенатором от вашей области, но и что его модельный бизнес ожидает крах, если он не решится  избавиться  от Перещагина.
- Доказательства? –  усмехнулся я. – Будут вам  доказательства.
Выпив стопку и запив пивом, я передал ему всё, что услышал от Легиота.
У него в лице мелькнуло удивление.
- Да, да…. – усмехнулся он, - что я нахожусь в вашем городе как будущий от вас сенатор, можно было узнать из газет. Что я предприниматель тоже из прессы. Но что у меня есть ненадёжный партнёр, откуда? Ведь  я совсем недавно понял, что мне просто необходимо избавиться от  Михаила. Но я никому об этом, словом не обмолвился!
- Деньги пересчитайте, - выдавил я  злую улыбку.
- Да зачем, денег примерно столько и есть.
- Нет, нет, вы пересчитайте! – сердито настаивал я.
Он  достал из кармана бумажник и открыл его.
- Да, да, вот две тысячи долларов, а здесь где-то чуть больше трёхсот тысяч рублей.
- А точнее?
- Да ладно, не до этого, что считать. Верю…- он улыбнулся и восхищённо посмотрел на меня. -  А я ведь, признаться, думал по началу, что это подстава. Думал, где-то рядом  журналюги наблюдают за мной. Как я буду, мол, реагировать на человека, который нуждается в помощи.  Слушай, твой феномен надо действительно отметить!
-  Мне вообще-то не до праздника, - чувствуя, что пьянею всё сильнее, я глубоко вздохнул я и силой провёл ладонями по лицу. В голове чуть-чуть прояснилось.
- Да, - посочувствовал он, - видимо, эти твои, как их, пророческие галлюцинации, что ли,  стали для кого-то опасными. Надо же, - воскликнул он, - никогда не верил в подобные чудеса!
- Это не чудеса, - я посмотрел по сторонам, опасаясь, что меня могут подслушать, и тихо  прошептал: - Это потусторонний мир, где царят духи и привидения. Или же всё это оттуда,- показал я глазами в окно на небо, - инопланетяне!
-  Тебе  надо  научиться пить с умом, Виктор, - он с каким-то внимательным интересом посмотрел на меня.
- А это как,- усмехнулся я, - через соломинку?
- Если хочешь, то да,- медленно проговорил он, изучая меня взглядом, - можно и через соломинку. Коктейль, например. Перед тобой открыты такие возможности! Так, оставаться в этом городе тебе  нельзя, - быстро сказал он, - Ведь за  тобой, Виктор, началась охота. Но не столько опасна она, сколько неизвестность твоих таинственных врагов.  Через пять минут за мной приедет машина, которая отвезёт меня на аэродром. Не хочешь отправиться со мною? Все расходы я беру на себя. Кто я такой?   Если хочешь, скажу. Впрочем, немножко обо мне ты  уже знаешь, - улыбнулся он. - Но это, в общем-то, и не важно. Важно лишь то, что я протягиваю  тебе  руку помощи и дружбы. Ты готов её принять?
   Я  уверенно кивнул головой.
- А куда мы полетим? Если в Москву, я согласен….- я пытался говорить твёрдо, но язык уже предательски заплетался. - Там я хотел бы кое с кем встретиться…. Как она мне нравится, Саня! Лучшая из всех! Даже лучше Ольги! Вот только беда у неё. Брат её в плену…. Ты мне веришь? Ну, тогда – едем! Дай пять!
  В этом незнакомом мне человеке я почувствовал настоящего друга, друга, который мне действительно сможет помочь. Помочь. Мне вдруг стало жалко самого себя. Подбородок  у меня задрожал, в глазах зарябило.
- Саша, помоги мне. Я болен…. Наверное, болен. Я не знаю, что со мною….- уронив голову на стол, я заплакал.

                                                      
Глава десятая

  Я пришёл в себя и, ощутив, что утопаю на чём-то мягком, понял: я не у себя дома. Начал вспоминать.… А, так я же летел в самолёте с этим, как его…Александром Васильевичем! Он же взял меня с собой! Значит, я сейчас  в его доме! Разлепив глаза, я увидел огромную комнату во всём нарядном белом. Но разглядывать комнату у меня не было сил. Нужно было срочно опохмелиться. И я с радостью увидел возле кровати небольшой столик, на котором стояла бутылка коньяка! И закусочка была. Я  присел к столику и налил полную рюмку спасительного напитка. Жадно выпив, снова налил и, переведя дух, взял с блюдечка ломтик апельсина.
  Выпив ещё пару рюмок, я с кусочком  вкусного сыра прошёлся по комнате, чувствуя, как по телу растекается приятно млеющее тепло. И с интересом разглядывал высокий мраморный потолок, белоснежные шторы и на тумбочках шикарные вазы, инкрустированные золотом.  Пол был устлан таким мягким ковром, что в нём  утопали ступни моих ног. Вот так Александр Васильевич! Кто он?  Ясно одно: он богатый человек. Тут за дверью, что была в конце комнаты, послышались шаги. Дверь открылась, и вошёл он, Александр. Подойдя, он поздоровался со мной за руку.
– Ну, как спалось? – улыбнулся  он.
- Спал как убитый. Спасибо.
Он посмотрел на часы.
- Я сейчас должен уехать. Вечером приеду. И возможно не один. Знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить.
- Нет проблем.
- Хочешь  развлечься?  На речке?  Там сегодня   будут загорать  мои девочки, - подмигнул он. - Да,  если  покажется  мало,- показал он  глазами на столик, - всё найдёшь в холодильнике. Да с такими способностями ты и сам всё нашёл бы! – засмеялся он. - Будем работать вместе, а? Сможем такие дела вершить! Будем иметь всё и всех!  И ещё, Витя. Ты меня тоже зови на «ты». Хорошо?
  Попрощавшись до вечера, он ушёл, а я в отличном настроении вернулся к недопитой бутылке.
  Дом был действительно огромный с большим количеством комнат. И почти в каждой комнате был  или холодильник, в котором находился коньяк, или же бар, где можно было найти выпить, чего душа пожелает.
  С баночкой пива я подходил к окнам и со второго этажа оглядывал огромный  двор. Всюду – яркие клумбы цветов и красивые зелёные газоны, на которые огромным и медленным  веером  плавно опускались тонкие струи воды, бьющие из маленьких специальных устройств в виде продолговатых трубочек. Два садовника в саду возились с деревьями, делали обрезку. На балконе небольшого двухэтажного здания, что находилось у центральных ворот, курили  два крепких парня. И хотя они были в гражданских рубашках и брюках, было ясно, что это охранники, так как у одного на поясе висела кобура. Возле ворот в тени лежала огромная  овчарка.  «Здесь я не только буду, сыт и пьян, - довольно подумал я, - но и в полной безопасности». Отхлебнув из баночки, я в отличном настроении отправился принимать душ.
  Странно, но и дальше, с порядочными перерывами, я пил лишь по глоточку.  Может, потому мне и не хотелось напиваться, что в доме было столько спиртного, что жадность к нему отступила? А вообще-то  я, пожалуй, и не был алкоголиком. Алкоголизм  ведь, наверное,   передаётся по «наследству», но ни отец мой, ни дед,  не пили. Я же начал пить,  потому что…Сев в кресло, я задумался. А почему я начал пить?  Этот постоянный вопрос я задавал себе тысячи раз и никогда не находил твёрдого ответа. Но, скорее всего эта беда со мной приключилась из-за того, что я всегда был компанейским парнем. А в компании друзей без бутылки никогда не обходилось. Приезжая на каникулы из училища, я всегда был первым парнем в нашем городке. Как же, курсант да ещё лётчик! Все хотели со мной пообщаться и особенно выпить. Встреча с лучшими друзьями – это всегда был самый лучший праздник. А какой праздник без спиртного!  Приглашали меня в школу выступить перед учениками. Это мне льстило. После выступления кто-нибудь из моих бывших учителей, даже бывало сам директор школы, предлагали по рюмочке коньяка. И как было не согласиться! Соглашался, конечно. А потом выпивка продолжалась уже в кругу моих близких друзей. Мы с моими школьными друзьями очень любили спорт. И не только любили – занимались им усердно. Летом играли в футбол, а зимой в хоккей с мячом. Часто выступали на районных и городских соревнованиях. И частенько побеждали. И победы всегда отмечались весёлой выпивкой. Поражения утешались тоже водкой. Все каникулы – это спорт и застолья. И в училище я возвращался не только со спортивно подтянутым видом, но и с едва ещё уловимым на лице отпечатком зелёного змия. Вот и пристрастился. Но почему мои друзья не пристрастились? Те друзья, не нынешние. Те, которые от меня отвернулись. Я вздохнул, вспомнив счастливое прошлое, и вдруг, рассердившись, стукнул кулаком по колену. Но почему этот горький жребий выпал именно на меня? В чём я провинился перед судьбой, богом или же чёрт знает кем?! И, выхватив из бара бутылку водки, я начал со злостью  глотать противную жидкость. Крыша едет – ну и хрен с ней! «Впрочем, - я остановился и задумался, - раньше с головой всё было, в общем-то, нормально. Пил, но хотя бы всё помнил. Да и соображал я всегда нормально. Голова варила. Как-никак я с отличием окончил среднюю школу. Так же с отличием лётное училище. И меня после окончания училища даже оставили в нём преподавать! Может, если бы не жена с её претензиями на более престижную жизнь, было бы всё хорошо. Но она захотела в  Германию. Но пришло иное время, группу Советских войск начали из Германии выводить. И в итоге мы попали на край света. Но мне нравилось служить и там. Несмотря на холод, там была такая красивая природа. Бело-синий мир! Я частенько за штурвалом, выключив на минутку микрофон, даже пел! Новая служба, новые друзья сослуживцы. Праздники, гости, на столе коньячок. Было хорошо. Но потом коньяка стало не хватать. И всё чаще на столе стал появляться спирт. И уже не по праздникам, а в обычные дни. Даже в те, когда пить было нельзя ни в коем случае, например, когда я находился на боевом дежурстве в третьей степени готовности. Думал выпью, ничего, никакой тревоги не будет. А она возьми и случись. И пришлось мне из дома мчаться на аэродром. Как взлетал, помнил, а когда садился – полный в памяти провал. Сел, слава богу, на своём  «автопилоте». Это был, наверное, первый звонок. Но я к нему, увы, не прислушался. Вот и долетел до своего увольнения. Но проблемы с пьяной головой начались позже.  А когда они начались? Трудно сказать. Но, скорее всего, с первой рюмки алкоголя, когда приятно зашумело в голове.
В этом дворце мне было всё-таки тесновато, и я вышел на улицу, чтобы осмотреться, где я  нахожусь. Да и на речку  можно было сходить.
_ Эй, мужики, - крикнул я охранникам на балконе, - речка где?
-   Выйдете за ворота и налево! Дальше по тропинке! - ответили парни.
  Через дверь в воротах я вышел на улицу. Вдоль высокого кирпичного забора лежал зеленый ковер натурального газона и стояли столбы с белыми шарами фонарей и росли каштановые деревья. Тишь и благодать. В синем небе порхали птицы, звонко оглушая лесную тишину. По  красивой гранитной дороге  я вышел к сосновому лесу.  Дальше зашагал по песчаной тропинке, с удовольствием вдыхая запах прохладного соснового бора. Впереди заблестела река. Послышались чьи-то весёлые голоса. И тут я увидел такое, отчего у меня от волнения всё задрожало внутри. На берегу реки, звонко смеясь, играли в волейбол  девушки! Стройные полуобнажённые красотки!  Я уже однажды видел это! Во сне! Значит, сны действительно сбываются!
Я  на  ходу разулся и,  сняв с себя рубашку и брюки,  подошёл к девушкам. Даже протрезвел. И не говоря ни слова от перехваченного дыхания, присоединился к их игре. Девушки как будто меня и ждали, сразу же перекинули мне мячик. Были все они красавицы с рельефными и гибкими фигурками, словно вышли со страниц эротических журналов.
- Как тебя зовут? – крикнула одна блондинка,  подавая мне мяч.
Я назвал своё имя и спросил, как зовут их.
- Вика!
- Жанна!
- Кристина!
- Эля! – сыпались со смехом голоса.
- Вы модели?
- Угадал!
  Каждая из них норовила отдать мячик мне. Я охотно принимал их подачи и в свою очередь старался пасовать им по очереди. Постепенно я освоился и уже сам весело смеялся.
Но, увы, длилось  счастье недолго. К берегу подошёл какой-то катер, и мои девушки заторопились к нему.
- Пока, пока, - помахали они мне пальчиками на прощанье.
Я одну девушку по имени Жанна поймал за руку.
- Может, останешься? – я посмотрел на неё умоляющим взглядом.
Жанна улыбнулась и, как-то оценивающе взглянув на меня, вдруг кивнула головой.
- Девочки, - крикнула она подругам, - я  задержусь! На часок!
-  Ладно! – закричали девушки в ответ.- На обратном пути возьмём!
  И, помахивая нам руками, взбежали на катер. И тот, оставляя  на воде светлый пенистый привет, весело помчался по реке.
  Мы с Жанной остались одни и стояли  лицом друг к другу. Она своим изящным пальчиком провела по моей груди.
- Мускулы уже, видать, не те. Бросили совсем спорт?
  Промолчав, я взял её за руку и стал нежно целовать её руку, медленно продвигаясь от запястья до плеча.
Она стала гладить мои волосы.
- Как много у вас седых ниточек.
У меня загорелось в груди, и дышать становилось всё труднее.
- Жарко здесь…-  прошептал я дрожащим голосом.
- Может, искупаемся? – тихо сказала она. Но в её предложении искупаться я не уловил ни малейшего желания этого делать. Её рука вызывающе  поглаживала моё плечо.
- Потом, потом…- пробормотал я и, подхватив её на руки, понёс её в лес.
  Бережно опустил на песок и стал целовать  шею, лицо, губы…Руки сами проникли ей под спину, ища кнопку лифчика. Расстегнув лифчик и сняв его с груди, я начал ласкать языком её белую упругую грудь с маленькими тёмно-коричневыми сосками. Жанна обвила меня за шею.
- Хочешь, я стану твоей, навсегда…- прошептала она, обдав меня жарким дыханием.
- Да, да…- задыхался я, чувствуя в себе какую-то необъяснимую страсть. Такого жадного  влечения к женщине я не испытывал ещё, наверное, никогда.
  Жанна чуть приподнялась, и я,  сняв с неё трусики и приподняв её за ягодицы, въехал в узенькую норку её сладкого тела. Мысли исчезли, а вместе с ними исчез и я. Только страсть, только жадная к похоти плоть. Наши тела, яростно шлёпаясь друг об друга, двигались быстро, возбуждаясь всё сильнее и сильнее. Жанна сладко постанывала. И, наконец, содрогаясь от наслаждения,  мы  истекли сладостно-облегчающей  силой.
  Я откинулся на спину и, пребывая в блаженном состоянии, думал лишь о Жанне. Только о ней! О той, что лежала рядом со мной! Слыша, как она дышит и, видя, как поднимается её белый мячик груди, я за долгое время почувствовал себя настоящим мужчиной! Даже вспыхнула гордость, чувство которой я уже и забыл. Я мужик! И мужика из меня сделала Жанна! Значит, это и есть моя женщина! И, кажется, я начал к ней испытывать нечто большее, чем просто половое влечение. Думая о Жанне, во мне пробуждалось какое-то радостное чувство, от которого замирает душа. А думать хотелось только о ней!
- Жанночка,  любимая,  дорогая  моя, фея…- шептал я ей на ушко. -   Знаешь, я всегда верил, что существует внезапная любовь…
Жанна вздохнула.
- Скоро подойдёт катер. Слушай, ты ведь друг Кремову?
- Да, друг.
- А ты можешь его попросить, чтобы он меня взял на выставку в Париж?
- Да неужели у него нет глаз? –  искренне удивился я.
- У него глаз – алмаз. Но среди нас ведь тоже конкуренция.
- Ладно, скажу, - обнял я её.
Жанна поцеловала меня.
- О, катер идёт. Слышишь?  Быстро девочки накатались. Мне пора, милый.
- Может, снова задержишься? – мне так не хотелось её отпускать.
- Нет, нет, мне пора.
- Но мы увидимся?
- Ну, конечно увидимся! Пока-пока, - весело помахала она мне пальчиками.

                                               Глава одиннадцатая

  Мысли о Жанне приятно возбуждали меня. Я стоял у окна с рюмкой ликёра в руке, но почти не пил, лишь пригубливал. Мне пьянеть не хотелось. А зачем? Ведь я был пьян без вина! Как всё изменилось в моей жизни! Я почувствовал себя другим человеком. Совершенно другим. Я находился на роскошной даче, где  буквально всё есть! И всё будет! Я же не зря познакомился с таким человеком! И ещё я познакомился с такой девушкой! И не только познакомился – я стал с ней близок! И она, конечно же, будет моей! Впрочем, усмехнулся довольно я, и не только она. Это подарок судьбы! А от подарков отказываться нельзя. Ведь и другие  девушки не хуже! Например, Кристина. Или Вика! Да моей может быть любая из них! И будет! Только не надо быть олухом. Нужно больше думать о себе. Всем не поможешь. Стоп! А кто мне хоть раз в жизни помог? Юрка Крагин? Нет! Это ведь я к нему пришёл. А он знал обо мне, знал. Но забыл. Наплевал. Да и все такие. Жизнь такая. Кто кого.
  Глядя в окно, я взглянул на жизнь холодным взглядом циничного философа, насквозь видящего этот презренный мир. В эту минуту  прозрел и я, понял, что всю свою жизнь был действительно, как говорит Легиот, глупым. Всё хотел быть друзьям лучшим другом. Всё для них готов был отдать. И отдавал, пока не остался ни с чем. Гол как сокол! У разбитого корыта! А друзья вышли в люди и теперь наверняка, встречаясь между собой, говорят обо мне с усмешкой, мол, Витька спился, с армии выгнали, разошёлся с женой…. Ну, так ему, мол, и надо. А ведь когда-то я во всём всегда был первый – и в учёбе, и в спорте, и на службе! Ну, и поделом мне! Нет, больше так  жить нельзя! Месту, куда я сейчас попал, мог бы позавидовать любой мой бывший друг! Кремов, судя по всему, очень богатый человек. И меня с моими способностями он взял с собой неспроста. Я ему наверняка смогу быть полезен. И что это значит? Только то, что и я смогу стать богатым. И наверняка стану им! Да, Легиот крепко держит своё обещание. Это благодаря Легиоту  я оказался здесь. Сколько лётчики сейчас получают? В сущности копейки!  Бедная, жалкая жизнь! Я же смогу жить красиво.  Только я не должен упустить своего шанса! А для этого я должен быть холоден к другим. Думать лишь о себе. Даже копейка лишней не бывает. Я же, ничего ещё не достигнув, был готов бросать деньги налево и направо. И кому угодно! Вспомнив о Тане, усмехнулся. Ждёт, ну и пусть! И где взялся этот её  брат! Мысль, что я обещал спасти его из плена, мне была неприятна.  Лучше бы он погиб. Ольгу я вспомнил с усмешкой. «Хороша была Танюша, краше не было в селе». А что о ней думать, если я ей ничего не должен! А вот она мне должна. Я язвительно прищурился. Сколько? Да почти десять тысяч долларов! Вот дурак! – Стукнул я себя по лбу. Тоже мне, нашёлся благодетель. Впрочем, надо вернуть свои денежки. А не будет, пусть продаст свою фирму!
  Но где всё-таки Кузин с деньгами? Нет, я свою долю не отдам никому! Я посмотрел в рюмку и, увидев в ней свои зыбкие очертания, поморщился:  нет, надо выпить чего-нибудь покрепче.
  Выпил, и едва в голове зашумело, тут же в ней объявился Легиот.
-  Как я всё устроил? Ты доволен? –  спросил он довольным  голоском.
- Кузин где? – потребовал я.
- Кузин  умер.
- Как, умер? – очень удивился  я.
- У него случился инфаркт. Крагина тоже нет в живых. Страшная смерть постигла его. Он погиб под колёсами многотонного грузовика. Жуткое было зрелище.  И тебя хотели убить! Ты не вышел на связь! Я не смог тебя предупредить! Но я тебя спас. Помни об этом.
- Кто же их убил? – равнодушно спросил я, не почувствовав к ним ни малейшей жалости. Только вспыхнула досада о потерянных деньгах.
- Те, к кому поехал Кузин за наградой. Правильно, ты  не жалей их, всё равно бы они тебя обманули. И они получили по заслугам. Кара их настигла заранее.
- Хм, но  почему менты так сделали? Ведь мы хотели помочь следствию!
- Помочь? – усмехнулся голосок. – Вы хотели получить денежки! Но это тоже правильно. Правильно поступили и ваши враги. Человек, обладающий  знанием,  всегда опасен. Он или служит, как трусишка Вольф Мессинг, или погибает. Но всегда надёжнее, если такой  человек  исчезает  навсегда, чтобы было меньше шума. И особенно, если он ещё и крайне нежелательный элемент, как ты. Кузина привезли к генералу Житову, и он, жадный дурак, выложил тому всё о тебе: есть такой ничтожный алкоголик, который  видит вещие сны. И, конечно же, рассказал о кассете, компрометирующей самого Житова! – голос весело рассмеялся.
- Что?! – опешил я.
-Марков отказался делиться  пакетами  акций  с большими  червями. Те попросили Житова с ним разобраться. И он выбрал самый верный путь. Думал, конечно,  что это он  выбрал, болван, - Легиот звонко рассмеялся. – Нет! Это я так захотел! Это я решил  раздавить Маркова, вздумавшего, что он на Земле стал подобен  Владыке мира. Глупый червяк!..  
-  Как же так.… Но  меня   будут искать!
- Нет, не будут. Скоро в Белоглинске выловят в реке труп неизвестного мужчины, в котором опознают тебя. Ты доволен? Видишь, я свои обещания выполняю. Не забывай же о своём обещании  и ты.
- Да, да.… А что нужно? - рассеянно спросил я, переваривая услышанную новость.
- Время придет, узнаешь.
- Но какие же там козлы, наверху… в голову не лезет…
- Глупый! Как ты мало знаешь. А большие черви и не знают, но исполняют! И ещё сделают!
- Сделают? – я испуганно оглянулся вокруг.
- Скоро страны с названием Россия не будет – будет Русландия! Согласись, очень красивое название.
- Что? Э, ерунда всё это, глупости…
- Глупости? – засмеялся Легиот. – Шанс уже был, но упустили, упустили! Трусы! – гневно запищал голосок. – Бить надо в души, в души! Но не то ещё будет. Кеннеди потому и был уничтожен, что оказался трусом! А ведь мог, мог! Только одно слово, краткий росчерк пера – и была бы победа…
- Но меня точно не будут искать? – перебил я его болтовню, думая лишь о себе, а не о каком-то там Кеннеди.
- … лодку взорвали, месть же была слишком слабой! Только два дома! Две ничтожные пирамиды - и всё! Мало, очень мало! – продолжал пищать Легиот своим мерзким голосом, совсем не думая обо мне.  
- Но что будет со мной?! – заорал я.
         - Мы своё слово всегда держим в отличие от ваших жирных червяков!
- «Мы»?! – я с опаской покосился по сторонам.
-  Ты наш друг и тебе не нужно нас бояться, - тихим уже голосом сказал Легиот.
- Кто, «мы»? – закричал я.
- Могущественная сила, что  ненавидит ваш мир. А ты разве его любишь? Вспомни, сколько тебе досталось  из-за него. Если бы не я, ты давно бы умер.
- Но ведь ты  же всё знал!  И зачем меня надо было мучить?
- Разве? – засмеялся голосок. – Было так хорошо, весело. Разве ты не доволен? Знаешь, никогда ничему не удивляйся! - пискнул он сердито. - Удивление – это начало глупости!
- Это верно, - вздохнул я, начав понимать, что действительно нужно быть сдержанней и что теперь надо во всём полагаться на Легиота. – Только нас учили, что удивление – это путь к познанию, - усмехнулся я.
- В детской школе. Но вы же не дети. Даже атомное оружие изобрели…  
- Вы  увидели, наверное, только  зло. Но ведь есть же и добро!
- Ни добра, ни зла не существует! Люди были слепые, глупые, но мы открыли вам  глаза! И вы стали понимать, что к чему! Каждый из вас может стать выше других. И становитесь! Но благодаря  кому? Нам! Только нам! Но вы не воздвигли нам ни одной официальной церкви! Люди предали нас. А понятия о добре и зле существуют только в сказках! Глупый ты ещё.  Вспомни строки в книге у Шекспира:
Всё благо и прекрасно на земле,
Когда живёт в своём определеньи.
Добро везде, добро найдёшь и в зле,
Когда ж предмет пойдёт по направленью.
Противному его предназначенью,
По сущности добро, он станет – злом.
Так человек: что добродетель в нём,
То может быть пороком.
- В юности ты любил поэзию. Даже писал стихи. Хочешь стать великим поэтом? Например, написать большую поэму? Это будет шедевр!
- Нет, не хочу. Все поэты несчастны.  Лучших  убили. Пушкина, Лермонтова.  Смерть одного Есенина неизвестна.
- Глупый, - засмеялся Легиот. – Очень даже известна.
- Да?! - удивился и в тоже время обрадовался я, поняв, что я сейчас узнаю тайну смерти великого поэта, о которой столько пошло разговоров. Версия о его убийстве была очень правдоподобной, и я верил в нее.
- У него в стихах были  крошечные взгляды на землю.  А для ваших  жирных комаров  в те великие дни нужен был  громкий писк, а не жалобная пищалка одинокого несчастного поэта. Темы мелкие, но огромные для такого же  глупого народа.
- Что значит мелкие? Так нельзя говорить о Есенине! – возмутился я.
- Некто сказал: «не сотвори себе кумира». Думать нужно только о себе и жить только своей жизнью! Каждый час, каждая минута – это твой убывающий срок, который для вас бесценен.
- Короче!
- Виноват он сам в своей смерти!
- Врешь! - не сдержался я. - Убили его, убили! И Высоцкого тоже, считай, убили! Довели! От зависти!
Легиот так громко засмеялся, что у меня зазвенело в голове.
-  Если бы ему в номер принесли бутылку, он бы не полез вешаться, - дребезжал со смехом противный его голос. - Да, яркий был этот Есенин, но против моего света не устоял. И никто не устоит. Кстати, о Владимире Высоцком. Это я сделал его звездой. Разве он плохо жил? Мало ему было славы? Да и мало ли кому я помог стать выше других! Многим, очень многим. И любимый тобою в детстве писатель Джек Лондон тоже был в тесном союзе со мной. Без меня никто и ничто! Дырочка есть у каждого! Я всё и всем! Помни об этом, дружок. О, твой друг приехал! И не один. Начинается твой путь к славе!  Поздравляю! Но у тебя лишь один настоящий друг – это я.
Я вздохнул.
          - Может, так и есть. Знаешь Легиот, у меня, наверное, никогда и не было настоящих друзей. Только скажи, почему ты людей, и меня в том числе, называешь червями? Мы же всё-таки люди!
          - Стол господский настолько обилен, что даже крохи, падающие со стола, кажутся вам жирными. И за эти крохи вы готовы предавать и предавать. Но в тебя я верю. Ты же меня не предашь?
          -  Да конечно нет, - усмехнулся я и, вздохнув, нехотя пошёл встречать гостей. Видеть мне никого не хотелось и тем более общаться. Если бы хорошо выпить, было бы другое дело, а так…

                                                          Глава двенадцатая

  - Я тебя представлю как своего старого знакомого, - незаметно шепнул мне Александр, едва переступил  порог. – Ты – мой доверенный человек от вашего региона.
Гости, как я понял, были так называемые «большие люди». Кто-то крупный бизнесмен, кто-то политик.  Даже был депутат Госдумы (у него на лацкане пиджака был соответствующий значок). И среди прочих был один молодой эстрадный певец, которого я, кажется,  как-то видел по телевизору. Было несколько женщин. И хотя они были все в бриллиантах, но красотою отнюдь не блистали. А одна в чёрном бархатном платье и с кучей бриллиантов на груди была и вовсе толстушка. Но она была хоть весёлая, смех у неё был прямо-таки заразительный. Только  куда всем этим дамам было до простой смуглой служанки, что накрывала на стол! У этой служанки фигурка была такая, что затмит любой бриллиант! Знал бы, что в доме такая служанка, и на речку бы не пошёл! Впрочем, Жанна не хуже!
  Сидя  в просторном зале за богато накрытым столом я с интересом поглядывал на гостей. Первый раз в жизни я оказался лицом к лицу с такими большими людьми. Чтобы не ударить перед ними в грязь лицом, я не пил ничего, кроме минералки. И гадал: с кем же из них меня хочет познакомить Александр. Может, с депутатом? Было бы неплохо.
  Время шло, но никому особо Кремов меня не представлял. Неожиданно я начал скучать. Раньше мне казалось, что такие люди очень умственно и духовно развиты. Что с такими людьми интересно общаться, открывать для себя неведомые горизонты каких-то волнующих  знаний. И поскольку ты с ними общаешься, то и себя в какой-то мере должен чувствовать не из сего мира. Может, потому меня и постигло некоторое разочарование, что, оказавшись с ними лицом к лицу, я увидел, что это совсем обычные люди, в чём-то даже проще и  глупее, чем мои приятели-собутыльники. И особенно мне стало неприятно, когда депутат Госдумы рассказал такой анекдот, что меня, ко всему, казалось бы, привычного, чуть ли не стошнило. Может, если бы этот анекдот рассказал кто-нибудь другой, например, Кеша или Валентин, то я бы от души хохотал. Но депутат! Да ещё Госдумы! И как таких выбирают? И лицо у него было какое-то плутоватое. А эстрадный певец был до того жалкий человечек, что я с таким в разведку точно не пошёл бы. Он так приторно и противно улыбался, что невольно возникала мысль: а не голубой ли он? И сценическое имя у него было какое-то подозрительное – Голубь! Раньше я как-то не придавал этому особого значения, но если он и впрямь голубой, то он этим именем нанёс богу (если тот, конечно, есть) оскорбление. Голуби-то – птицы божественные! Не дай бог, если Кремов хочет познакомить меня именно с ним. Откажусь!
-А что нам сегодня Голубушка споёт? -  спросила толстая дама.
Тот, жалко  улыбаясь, стал снимать с себя галстук.
- Снова с раздеванием? – слабеньким голосом спросил он.
Ну, уж нет, хватит! Я налил полный  бокал  водки и выпил.
- Никаких непристойных  развлечений, - словно извиняясь, сказал Кремов, с улыбкой взглянув на меня.- У меня  гость.
- Он что, немой у тебя?
- Да он спит!
- Приучай его к жизни! – смеялись гости.
- А он ничего, - сказала толстая дама.
После выпитой водки в голове у меня приятно зашумело. Стало так хорошо, что я даже улыбнулся, вспомнив анекдот, который рассказал депутат про одного чиновника, бравшего взятки спермой прямо в рот! Тьфу, ха-ха! Я оглядел лица гостей. Да, в общем-то, все нормальные люди! И певец этот, может, ничего всё же парень. Голубой? Ну, он голубой, я алкоголик, депутат наверняка взяточник – глазки-то вон как бегают! Что ж, все не без греха. Все одним миром мазаны.
- Пригласи эту толстушку на танец, - вдруг услышал я в голове мягкий голосок Легиота.
Не успел я что-либо возразить, как кто-то из гостей включил медленную музыку.
- Ну, давай же! – крикнуло в голове. - Это тоже твой шанс! У кого их больше, тот и выигрывает. Пусть все будут у тебя в кармане!
Я ещё выпил и, повинуясь Легиоту,  подошёл к ней.
- Разрешите? – выдавив ехидную улыбку, я склонил перед ней голову.
- О, с удовольствием, - томно улыбнувшись, сказала она и, несмотря на свой вес,  очень легко встала из-за стола.
Взявшись за её широкую талию, я стал с ней танцевать, а вернее переступать с ноги на ногу. Было приятно лишь то, что от неё пахло хорошими духами.
- Как зовут вас? – спросила она.
- Витечка, - едким голосом шепнул я ей на ухо.
- Ну, не стоит так уж ехидно. Не я же вас пригласила – вы меня! А меня зовут Валей.
-Извините, просто мне здесь как-то неуютно.
-Понимаю. А хотите подышать свежим воздухом? Я безумно хочу. Душно здесь как.
«Господи,- пронеслось в голове, - этого ещё не хватало». Впрочем, вдруг подумал я, в темноте ведь не видно её фигуры. Но зато как от неё пахнет!
  Выйдя на улицу, мы не спеша, пошли по мостовой аллее. По обеим сторонам аллеи горели низенькие фонари, освещая клумбы цветов. Было кругом очень красиво. Правда, больше света давала светившая сзади нас луна. И увидев рядом с собой широкую тень этой женщины, я  чуть было не рассмеялся. Видимо, и она это заметила, потому что предложила вернуться назад и посидеть на лавочке у дома. Ладно, вздохнул я, пытка продолжается. Мы повернули обратно. И тут я случайно оглянулся на наши тени и обомлел. Это ж надо, какой у неё  зад! И такой притягательный! Что-то во мне всколыхнулось. И я, сам  не зная почему,  вдруг обнял Валентину за талию. А она, словно этого и ожидая, прислонила голову к моему плечу. Волосы её  приятно  защекотали мне лицо. Запах же её благоухающих духов пьянил сильнее взыгравшего во мне вина. И неожиданно я поцеловал её в щёчку, пухленькую и такую сладкую. Валентина остановилась и повернула ко мне лицо. Наши глаза встретились.  Взгляд у неё светился радостью и лучился,  так искренне, так просил ласки, что дальше быть истуканом я уже не мог, и с жадностью  впился в её мягкий рот. Губы у неё повлажнели, стали вкусными, словно  дольки апельсина. Я прижал её к себе. Грудь у неё была не только большая, но и очень упругая, что ещё больше возбудило меня.
- В дом пойдём, в спальню, - страстно зашептал я ей на ушко.- Я хочу тебя, и хочу безумно…
  Валя отстранилась и приложила свой пахнущий пальчик к моим губам.
- Только не здесь, Витя. В этом доме нет.
- Где же? Где? – снова я прижал её к себе. – А пойдём на речку! Тут недалеко!
- Нет, и не на речке.
- Так, где же?
- У меня дома.
- Но я не могу сейчас вот так взять и уехать. Что скажет Кремов?
- Не обязательно сегодня. Можешь приехать ко мне завтра.
- Долго ждать…- продолжал я как безумный с жадностью её целовать.
   Говорить Кремову о своём неожиданном увлечении мне не хотелось, но я уже сдался в плен своей  вспыхнувшей страсти. Отозвав его в сторонку, я сказал ему о своём намерении. К моему удивлению он восхищённо посмотрел на меня.
- Как, так ты и это знал?!  Я ведь и хотел познакомить тебя именно с ней, с Валентиной!
Я не знал,  что он имеет в виду, но своего удивления показывать не стал. Улыбнулся и промолчал.
- Я отведу вам самую лучшую комнату! Да что там комнату! Мы все уедем, а вы оставайтесь!
- Хорошо. Если только Валентина согласится.
- Согласится. Вдовушка ведь, - хмыкнул он. - Поднимайтесь наверх! В спальню! Эта спальня твоя, Витя!
  Гости уехали, и мы с Валентиной остались в доме одни, не считая, конечно, служанки. Но возможно и она уехала. Или нет? Интересно, где её комната? Но сейчас мне было не до служанки, хоть она уже, кажется, и проникла в моё сердце.
У меня ещё никогда не было такой горячей любовной ночи. Даже в молодости! Но я по-прежнему был молод! Я далеко не стар! Может, молодость только начинается? – Довольно думал я. Потный и обессиленный я лежал на спине и глядел в окно, за которым  уже рассветало. Надо было пойти в душ, но вставать было лень. Валентина уснула, наверняка, тоже обессиленная. «Поработал я неплохо»,- усмехнулся я. Сколько, три или четыре мужских подвига я совершил, не слезая с Валентины? А потом ещё пару раз! Надо же! – Удивлялся я, сам не ожидая от себя такого. И могу повторить хоть сейчас! Ладно, пусть Валентина поспит. Осторожно, чтобы её не разбудить, вытащил  руку из-под её головы и, так же осторожно поднявшись, тихо вышел из комнаты и направился в душ. Душевая комната была рядом, за соседней дверью.
  Я помылся и побрился, смазал лицо кремом и, надев халат, вышел на балкон.  В сером  небе мутно блестели редкие звёзды, медленно угасал бледный месяц. Ночь умирала. Над верхушками деревьев рождался новый день, розовый спросонок. Воздух благоухал розами.
Закурив, я оперся о перила и задумался. Всё-таки, несмотря на то, что я был доволен своими мужскими способностями,  на душе у меня было как-то неприятно. И причиной тому была Валентина.  Разве я не достоин лучшей женщины? Нет, толстая подруга мне не нужна. И зачем я выпил тот бокал водки, от которого меня развезло? Если бы не выпил, ничего бы и не было. Но почему и Легиот, и Кремов меня решили  познакомить именно с ней? Эх, выпить, что ли? Докурив сигарету, я спустился в столовую. Может, встречу служанку? Стол уже был пустой. Вместо бутылок и закусок на нём стояла большая ваза с цветами. «Опоздал» - усмехнулся я.
  В холодильнике было всё необходимое для меня. Взяв из него бутылку коньяка и закуску, я вернулся на балкон.
  Пил из горлышка. Выпил почти всю бутылку. В голове уже сильно шумело, и довольно было хорошо. Вспомнив о Валентине, вдруг я снова вспыхнул желанием к ней. И усмехнулся. Только что  она была мне противна, а теперь вот всё наоборот.
   Кремов вернулся ближе к обеду. В это время мы с Валентиной, вдоволь наигравшись любовью, отдыхали в креслах у телевизора. Кое-что о себе мне Валентина рассказала, и теперь я понимал, зачем меня к ней пристроили. Валентина Ивановна, оказывается, дружит с женой президента России! Но сказала она об этом без всякого хвастовства. Даже с горечью. Ведь она понимает, что её приглашают в гости только из-за этого. Эта новость, что она  дружит с президентской четой, сделала меня  ещё выше в своих собственных глазах. Да, быть любовником подруги жены президента это кое-что значит! Искоса, поглядывая на неё, я всё больше и больше находил в ней приятные черты. Толстая?  Ну, есть немного. Ну и что? Впрочем, лишний жирок можно сбросить. Спортом ей надо заняться. Ведь она ещё далеко не старая. Сколько ей, лет тридцать пять-сорок? Где-то так. Волосы завитые и чёрные-чёрные. Крашеные? Видимо, да. Молодец, заботится о себе. И лицо, хоть и полноватое, но зато такое ухоженное и почти без морщин! А глаза у неё действительно  прекрасные, изумрудные, светятся весёлым, даже каким-то озорным блеском. И она вдова! Муж у неё был генералом ФСБ. У него вдруг обнаружили рак четвёртой стадии. Эта страшная болезнь съела его быстро. Правда, до годовщины его смерти ещё далеко, но жить с ней можно было и без свадьбы.
Кое-что она рассказала и о Кремове. Он женат. Но жена его почти всё время живёт за границей. А его здесь держит исключительно его бизнес.
- И политика, - сказал я. -  Он же будущий сенатор!
- Разве не понимаешь для чего? – усмехнулась Валентина.- Ради маленькой корочки,  той, что даёт неприкосновенность!
- Видимо, жена его не очень любит, если не боится оставлять его одного.
- Да, редко приезжает. По большим праздникам. Но у него баб хватает!  Но ему всё новых подавай.  Представляешь, даже ко мне подбивал! – засмеялась Валентина. - Только он мне не нравится как мужчина.
Это сообщение мне польстило. Значит, настоящего мужчину она увидела во мне! И ещё мне в ней понравилось то, что она не польстилась на его деньги. Всё-таки,  хоть я и понял, что главнее всего  это деньги, но в глубине души  я их презирал. Но, может, я их презирал оттого, что их у меня никогда не было?
- Добрый день! – весело сказал Александр, войдя к нам в комнату.- Ну, как настроение? Что сегодня у нас в планах? Виктор, может, партию на бильярде? Валя, ничего, если побудешь одна? О, фильм, кажется, интересный!
Было ясно, что он хочет со мной о чём-то поговорить.
- Извини, Валя, - дотронувшись до её руки, сказал я и поднялся с кресла. Да  мне и действительно захотелось сыграть на бильярде. У нас в полку все лётчики были заядлые игроки. В том числе и я. Странно, но в эту минуту, вспомнив об армии, я, наверное, первый раз после ухода из неё не испытал по ней тоски. Так, промелькнуло что-то и ушло. Как же сильно изменилась моя жизнь.
  Мы поднялись на третий этаж в бильярдную комнату. Взяв в руки кий, я оценивающе обошёл стол, на котором, судя по позициям шаров, начатая когда-то игра осталась незаконченной, и прицелился в шар. Выстрелил, и попал точно в цель! Шар прямо-таки влетел в лузу. Не забыл, как уметь играть,  радовался я меткому попаданию.
- Дело в том, - сказал Кремов, глядя пустыми глазами на стол, - что Перещагин затеял организовать благотворительный показ. Ну, как тебе? Я же говорил, что он нас пустит по миру. Но с другой стороны, благотворительность мне как будущему сенатору вроде, как и необходима. Верно? Но он хочет показать новую коллекцию! А ведь это суперновинки сезона! Я хочу их везти в Париж!
- А твоё решение слабее?
- Видишь ли, - вздохнул он, - нас трое. Есть ещё Толя Ботников. Наш компаньон. И  у нас существует договор: мы по очереди принимаем решения. Кстати, Толя тоже против поездки в Париж. Но решение за Перещагиным.
- В чём же дело?
- Да пора кончать с этим. Глупость какая-то. Знай, Виктор: правильный совет – это твоя доля.
Я про себя усмехнулся: с этого и надо было начинать.
- Сколько процентов? – я прицелился в шар.
- Два  устроит?
- Пять, - невозмутимо сказал я и выстрелил. Шар волчком закрутился в лузе, но удержался, не упал.- Эх, - посетовал я, - жаль, но свояк теперь твой.
- Да на фиг он мне нужен! – крикнул  он. – Ты хоть знаешь, сколько это будет пять процентов?
Я в этом, конечно, ничего не соображал и называл цену просто так. У меня было отличное настроение, и делиться с ним я ни с кем не хотел.
- Ладно,- вздохнул Кремов и кое-как ковырнул кием, - я согласен. Но ответ должен быть гарантирован.
« И гадать не надо, - услышал я в голове приятный голосок. – Вспомни, что ты обещал Жанне. Представляешь,  как она будет рада поездке в Париж!»
- На все сто! – улыбнулся я и, взяв у него кий, с громким стуком  вбил в лузу новый  шар.

                                                    
   Глава тринадцатая

    Наступила тёплая осень. По календарю. Но на деле было ещё самое настоящее лето. Я стоял на каменном мостике и смотрел на зелёную тину в воде, которая мне что-то напоминала, но  я не мог понять что. У меня в руке была бутылка коньяка, наполовину уже опустошённая. С коньяком ли, с водкой ли, или с виски я теперь не расставался никогда. Но пил в меру. Только чтоб шумело в голове, где всегда находился  Легиот. Он прижился во мне, но он мне не мешал. Так иногда становилось неприятно от мысли, что ты всё время живёшь под присмотром, что ты как голый на витрине. Впрочем, тут же успокаивал я себя, видит меня только один Легиот, а он мой друг. А друзья разве мешают? И особенно те, кто тебе помогает? Но все не могут помогать, может только один настоящий друг. И таким другом у меня был Легиот. Он был умный. Иногда он меня покидал. Чтобы не надоедать мне своей противной физиономией и таким же противным голосом, некоторую информацию он выкладывал мне во сне, что меня вполне устраивало. Правда, и здесь нужно было пить. Только в этом случае я видел необходимые сны. А возможно, Легиот оставляет меня потому, усмехался я, что он как шпион возвращается в свой мир за какими-нибудь инструкциями.
   Вещие сны стали моей явью. Только в них я и был, кажется, трезвый. Что ж, плата, конечно, очень высокая, но зато какая! С Кремовым мы заключили контракт. Я стал жить в большом и красивом доме, как во дворце. Каждый месяц на мой счёт поступала кругленькая сумма. Впрочем, деньги мне были не нужны, потому что у меня  было всё, всё чего душа пожелает. Словно при коммунизме!  А решили, что коммунизм утопия!  Да, действительно, от каждого по способностям, каждому по потребностям. А мои потребности были невелики. Главное, вкусно ем, сладко пью, сплю с бабами.… И не только с Валентиной и Жанной. Даже в раю  блат есть блат. Я уже переспал и с Викой, и с Кристиной, с Юлькой! Некоторые модели артачились, но недолго…. Но и других женщин я тоже не избегал. С некоторыми, что посещали дом Кремова в качестве гостей, я просто флиртовал, а с некоторыми особо красивыми  флирт частенько заканчивался  спальней. Что ещё надо? Правда, до служанки я пока не добрался. Но  её не очень уже и хотел. Да и имя у неё было для меня совершенно чужое – Ассари. Что за имя? Даже произносить его было как-то нелепо.  Эта мулатка  была откуда-то с Филиппин, и  почти  не говорила по-русски. Мне же всегда после физической близости хотелось о чём-нибудь поговорить, поболтать, как говорится, по душам. Я же всегда был под хмельком, Легиот умел развязать язык, а изливать душу в пустоту был глупо. Да и по её поведению было видно, что она порядочная девушка. И я не хотел портить ей репутацию.  Больше всех мне всё-таки нравилось быть  с Валентиной. Хоть она и была толстушкой, но он была умная и весёлая. И её приезда я всегда ожидал с нетерпением.
  Ждал и сейчас, стоя на мостике и разглядывая зелёную тину в воде. Заиграл в кармане телефон. Я поспешно его вытащил, думая, что это звонит Валентина. Но это был Кремов. И звонил он из Парижа, где проходил показ его новой коллекции. Поднося трубку к уху, я уже знал, что он меня будет благодарить. Он меня благодарил уже раз десять, если не больше. Я помог Васильевичу встретиться с нужными людьми и не встретиться с теми, с кем встречаться было не только нежелательно, но даже и опасно. Также помог удачно  вложить  акции, выиграть тендер, вовремя перевести деньги из одного  банка в другой. Даже один раз спас ему жизнь, предупредив его не ехать по той дороге, на которой произошла крупная автомобильная авария с большим количеством жертв. У меня возникала мысль, что в той аварии не обошлось без Легиота, чтобы  Кремов мне был должен по гроб жизни,  но мне уже было на всех наплевать. Официально я был у него  советником. И не только по вопросам экономики, но ещё и в какой-то мере в сфере политики. Иногда я ему как будущему сенатору выдавал какой-нибудь неплохой советик, делавший его мудрецом в глазах соответствующих лиц.
- Слушаю, - сказал я, приложив трубку к уху.
- Вить, ну, снова выручил! – громко крикнул он в ухо. – Уж и не знаю, как тебя благодарить. Знаешь что…- он немного помолчал, - хочешь, стать нашим компаньоном?  Будем поровну  пилить бабки наших богатых спонсоров!
- А Перещагин и Ботников?
- Это моя забота. Ну, как, согласен?
- Можно! – весело крикнул я.
- А что там наверху?
- Где? – не понял я.
- Ты, Витя, через Валентину узнавай, что там деется. Хорошо?
- Да, конечно, - криво усмехнулся я, поняв, что он хочет. Хочет, чтобы я был стукачом. Никогда! Впрочем, это же моя работа – видеть вещие сны и рассказывать о них. Ха-Ха!
  Вечером я узнал, что самолёт, в котором из Парижа в Москву летел Перещагин, потерпел крушение.  Все пассажиры погибли.  Позвонил Кремов и испуганным голосом стал  и клясться и божиться, что он здесь не причём.
- Мистика какая-то, - бормотал он. – Я не желал его смерти! Я хотел с ним лишь договориться.… Да он и сам уже хотел уходить! Знаешь, мне уже становится страшно.
  От наползающих чёрных мыслей мне стало не по себе. Отключив телефон, я вышел на улицу к водоёму и уставился  на воду, не видя ничего кроме этой проклятой зелёной тины. Где садовники? Кто-нибудь почистит речку! Нет, нет, это не моя вина. Я не хотел его смерти.
   Чтобы отвлечься, нужно было чем-то срочно заняться. Что же Валька не звонит?
Не дождавшись звонка от Валентины, я сам ей позвонил.
- Ой, Витя, некогда, - быстро сказала она. – У Мариночки пропала её любимая Мила.
- У какой Мариночки? Кто пропала? – рассердился я. – Где ты?
- Да собачка! А пропала она у нашей леди номер один! Выбежала за ворота и где-то исчезла. Мы все тут с ног сбились!
«Ни за какие ворота она не выбегала, а находится в гараже, спит у правого колеса Кадиллака, - вдруг объявившись в голове, пропищал Легиот. – Прежде чем закрывать двери, нужно охраннику смотреть, не остался ли кто за ними».
Быстро передав сообщение, я отключил телефон и потянулся к бутылке в кармане.
  «Я не хотел этого! Как же это? И всё же это я виноват в его гибели».
  Сев на валун, я безразлично уставился  на цветы, думая о Перещагине. Я его мало знал, редко видел, но был он, кажется, хороший человек. Всегда улыбался и говорил как-то искренне. И был он лучше Кремова. И был лучше Ботникова,  этого  красавчика, от которого за версту несёт дорогим парфюмом.  Я того  видел несколько раз, но было сразу видно, что он задиристый парень. Даже как-то у него под глазом просматривался небольшой синяк. Шустрый парень, забияка. А вот Миша был хороший человек.  А я его убил. Но я же не убивал его! Да, но погиб он из-за меня. Чтобы я занял его место! Я его невольный  убийца!
  Неожиданно приехала Вероника Анатольевна. Впрочем, неожиданностью это было для меня. Что она приедет, знали все наверняка, так как с самого утра и в доме и во дворе наводился порядок. Надо было к ней подойти и представиться, чего мне так не хотелось. Делать вид, что я рад её приезду, улыбаться её словам, что-то отвечать, желательно остроумное, было таким лицемерием, от которого тошнило хуже, чем от палёной водки. Отхлебнув из бутылки и бросив её в широкие кусты папоротника, я нашёл в кармане жвачку, прикусил её, чтобы мята распространилась во рту, и, оставив её за щекой, нехотя пошёл встречать жену Кремова. Да, жена у него была ничего. У меня даже что-то тёплое шевельнулось  в груди и как-то приятно заныло. Стройная и высокая брюнетка с длинными прямыми  волосами, спереди низко спадающими на лоб, сзади до самой поясницы. Тонкое и загоревшее  лицо было словно высечено из бронзы. Умные большие  глаза с длинными ресницами. В чём она была одета, меня совсем не интересовало, но я краем глаза увидел на ней белый костюм, плотно  облегающий её тонкую талию и покатые  бёдра. У неё в руке был небольшой кожаный чемодан, через плечо висела чёрная сумочка.
- Здравствуйте, - сказал я и назвал своё имя. – Вам, наверное, Александр Васильевич говорил обо мне.
- Да, да, конечно, - она замедлила шаг и, внимательно взглянув на меня, нахмурилась.
- Вам помочь? – я кивнул на чемодан.
Не ответив, она прошла мимо меня и стала подниматься по крыльцу. Повернувшись, гордо сказала:
- Я попрошу вас не пить в моём доме в моё здесь присутствие.
  В первый раз за долгое время я почувствовал что-то вроде стыда. Впрочем, это и был стыд. Самый настоящий. Скулы покалывало, словно по ним провели жёсткой щёткой. «Вот так да, - покрутил я головой, - никогда ещё в жизни я вот так, лицом к лицу, не встречался с такой красивой женщиной. А я пьяный!  И она мне сделала замечание. Как мальчишке! Эх, увидела бы она меня лет двадцать назад, когда я носил военную форму! Ну, тогда она, наверное, была ещё восьмиклассницей.  Но и восьмиклассницы с меня глаз не спускали». Я провёл ладонью по лицу. Что-то так стало грустно. Снова вспомнилась армия, о которой в последнее время я почти, что и не вспоминал. Если и вспоминал, то лишь только с усмешкой. И она, эта женщина, разбудила во мне,  уснувшую было, боль.
  Ноги сами привели меня к кустам папоротника, где валялась моя недопитая бутылка. Я поднял её, покрутил в руках, глядя задумчиво на плескавшуюся в ней жидкость, жидкость, от которой у меня и сорвалась жизнь в крутое пике. И теперь выйти из него можно лишь одним способом…. Повертев бутылкой, я ударил ею о камень, а оставшимся в руке горлышком с острыми краями вдруг с силой резанул  по вздутой вене на руке. Брызнула кровь. Я спокойно смотрел на хлещущую  кровь и вспоминал всё хорошее, что было в моей жизни. Аэродром,  самолёты на предстартовой площадке, запах гудрона.… Вот я иду к самолёту, быстро поднимаюсь по стремянке в кабину, фонарь которой уже открыт. Пристегнувшись ремнём, закрываю фонарь и запускаю двигатель. Рядом с самолётом стоит автомобиль АПА, от генераторов которого по кабелю идёт ток. Тока недостаёт, и я водителю даю знак пальцем, чтобы увеличить его мощность. Наконец, всё в порядке, я показываю водителю большой палец, техник отключает кабель, и я трогаюсь с места. Поворачиваю по направлению к взлётной полосе, плавно покачиваясь и уверенно держа в руке штурвал. Через минуту предстартовая стоянка  остаётся позади.  Взлётка передо мной. Я выруливаю на неё и останавливаюсь. Тут на секунду я отвлёкся и взглянул на руку. Кровь ручьём стекает  по руке на землю. Образовывалась уже небольшая лужица. Боли я не чувствовал, наоборот, было даже как-то приятно. Тело расслаблялось, в голове начинало кружиться. Ладно, подумал я, дальше давай. Да, да, я в самолёте и уже на взлётной полосе. Лёгкое потрескивание в наушниках шлемофона. Доложив руководителю полётов о своей готовности, жду от него указаний. И вот он даёт разрешение на взлёт. Я включаю форсаж  и отпускаю тормоз, чувствуя, как спиной начинаю вдавливаться в кресло. Скорость растёт. Взлётная полоса всё стремительней несётся мне навстречу. Я внимательно поглядываю на приборы.  Чувствуя, как отрываюсь от земли, я испытываю необычайную радость. Я лечу! Мне легко. Так же легко,  как и сейчас. Кровь течёт, лужица становится всё больше, в голове бродит какой-то туман. И он всё гуще. Я куда-то проваливаюсь. Кажется,  начинаю  падать. Неужели что с самолётом? Где приборы? Я ничего не вижу! И вдруг я увидел своего сына. Он уже взрослый, в военной форме, мне незнакомый, но я точно знаю, что это он. Он с испугом смотрит на меня. Сашка, прощай!!! Он исчез, а с ним вместе исчез и весь мир. Я провалился в густую темноту.
            
              
  Глава 14

     Я очнулся на своей кровати.  В комнате густо пахло лекарствами.  Левая рука была туго перевязана и лежала поверх одеяла. Я повёл глазами по сторонам. У окна ко мне спиной стояла Ассари. Я закрыл глаза. На душе было тяжко. И ещё очень стыдно. Свой дурацкий поступок я не мог ничем иным объяснить, кроме как совершил его спьяну. Да, именно спьяну я чуть было не угробил себя. И теперь в глазах окружающих я выглядел неудавшимся покойником. И все теперь будут смеяться. Или посмеиваться. Ну, конечно, не в лицо – за спиной. А в лицо будут вздыхать, сочувствовать, даже жалеть.  Нет, уж лучше было умереть! А вернее, сдохнуть! Под кустом! Как и подобает горькому пьянице! Боже, как же мне стыдно! Я заскрипел зубами и простонал.
- Вам плёхо? – услышал я голос с сильным акцентом.
Я открыл глаза и увидел склонившееся надо мной лицо Ассари.
- Отойди, - буркнул я.
-  Госпожа  велела  мне бить возле вас.
- Кто? Вероника Анатольевна? – проворчал  я. – А с чего это она так раздобрилась? Сдох бы – кто бы заплакал? – я отвернулся и закрыл глаза. -  Уходи, я хочу быть один.
Скрипнула дверь, и послышались чьи-то шаги. Кто-то подошёл к кровати.
- Ну, как он? – это был голос Вероники Анатольевны.
- Плёх, - сказала Ассари, - болеет.
- Спасибо, Ассари, можешь идти.
В комнате стало тихо. Слышно было, как хозяйка дома села на стул возле кровати. Я лежал с закрытыми глазами и не думал их открывать.  Пусть она думает,  что я сплю.  Может, уйдёт. Говорить  не хотелось. Да и говорить с ней было не о чём.
- Вы же не спите,- вдруг сказала она.
«Ладно, - сердито усмехнулся я, - выскажу тебе всё!»
Я открыл глаза и повернул к ней лицо. Встретившись с ней взглядом, я неожиданно смутился. Из-под длинных ресниц на меня смотрели глаза, излучавшие тепло и доброту.
- Вы меня простите за мою резкость, - тихо сказала она и вздохнула. – Это я виновата в том, что с вами произошло.
Неожиданно я почувствовал себя маленьким беспомощным ребёнком, о котором заботятся с такой нежностью. У меня защемило в груди,  к горлу подступил комок.
- Это вы меня простите, - выдавил я и вдруг сказал. – Я обещаю вам больше не пить. И не только, когда вы здесь. Никогда!
Улыбнувшись, она заботливо поправила на мне простыню и ушла.
Я не знаю, что на меня нашло, но вдруг я понял, что не смогу жить как прежде. Только сейчас я понял, что  настоящий я вот теперь, в этот день, в эту минуту. Тот, прежний, был не я. То был кто-то другой, кто каким-то образом проник в меня и руководил мною. Тот, другой, был для меня совершенно чужой. Незнакомый и страшный.
  Через всю комнату проникал яркий солнечный луч. Глядя на него, мне представилась картина бытия. В этом луче шевелились, будто живые, мелкие пылинки. «Это наш Млечный путь, - представилось мне. –  Где-то среди этих пылинок-звёзд находится  и наша Земля. Может, вот она,  или вот эта, - определял я пылинки на вид. Были они разные, некоторые крупнее, некоторые совсем  крохи.  Если внимательно приглядеться,  можно было увидеть крупинку, рядом с которой плыла еле видимая точка. Спутник! «Это луна, - улыбнулся я. – И у них есть свои луны. И своя есть какая-то жизнь. Может, на той вон пылинке есть какое-нибудь разумное существо. Если бы был такой микроскоп, через который в атоме можно было бы увидеть целый мир разнообразных вещей, то, возможно, я и нашёл бы в нём себе подобного. Так, а чтоб я с ним сделал, если б видел, что он совершает нехорошие поступки и всякие глупости? Что, раздавил бы его? Или всё бы ему прощал?» И всерьёз задумавшись над этим вопросом, неожиданно пришёл к выводу, что если б то существо страдало за свои ошибки, каялось, я не тронул бы его. Ведь он сам себя наказывает! Ну и пусть страдает, дурак!  Я вздохнул. Вот так с нами, наверное, поступает бог. Но я же не бог! Я приподнялся и с силой хлопнул ладонями в том месте, где болталась та самая пылинка. Пусть не ошибается бедняга! Стоп! А другие? Из-за одного прикончил всех! «Да, - горько  усмехнулся я, - не бог я, не бог».
   Вечером, на закате солнца, когда уже было свежо и даже прохладно, я сидел у открытого окна и задумчиво любовался красотою только что политых цветов. На прозвеневший во дворе звонок охранник пошёл открывать дверь. Это явилась Валентина. Я её уже не только не ждал, но и не желал её приезда. Я был трезв, и разговаривать с ней у меня не было ни малейшего желания. А ложиться с ней в постель тем более. И ещё я надеялся, что ко мне снова может зайти Вероника Анатольевна. Мне хотелось, чтобы она пришла, я уже мысленно представлял наш с ней разговор. Мне хотелось рассказать ей о себе, кем я был и почему и кем стал. И, возможно, я бы поведал ей даже и о своём знакомстве с потусторонним миром.
Дверь в комнату открылась,  и вошла Валентина.
- Ты поранил руку? – она подошла ко мне и внимательно посмотрела на меня.
- Ты же всё уже знаешь, - выдавил я на губах усмешку.
- Но зачем ты это сделал? – села она рядом.
- Пьяный был.
- С этим делом будь поосторожнее,- показала она глазами в сторону бара.- Водочка не таких сломала.
- А ты знаешь каких?
- Знаю, видела. Ельцина, например.
- А я слышал, что водка ему помогала.
- Да, как и всем – до поры до времени. Раз уж мы заговорили о больших людях, то о них и продолжим.
- Ты о чём?
- Может, о ком? В первую очередь, конечно, о тебе, - улыбнулась она. – Знаешь, Кремов однажды пошутил, что информацию ты получаешь из космоса. Все так и подумали, что это шутка. Но сегодня, я поняла, что он не шутил. Про собачку-то ты попал в самую точку. Да ещё что она спит именно у правого колеса. Надо же!
- Ну, дальше что?
- Дальше?  Это что, действительно так? – она  с интересом взглянула на меня.– Расскажи, как это у тебя получается?
- Получается, не получается, - проворчал я.- Давай не будем об этом. Не хочу.
- После  случая с собачкой, я задумалась. А ведь после того, как ты стал работать на Кремова, у него дела пошли в гору. Да и у тебя тоже…
- Хватит! Не хочу даже слушать!
- Не кипятись. Лучше послушай, что я скажу. Я рассказала о тебе Марине, и она очень заинтересовалась тобой. Не перебивай, я сейчас всё объясню. Это жена нашего президента. Я тебе о ней уже говорила.
- Да кто тебя просил вмешиваться? – заорал я.  
- Так, ты  успокоишься? Можешь взять себя в руки? Будь же ты, в конце концов, мужиком! Надо за нервишками следить. Ох, прости, - она тихонько дотронулась до моей руки. – Мне уйти?
- Ладно, - я вздохнул, - это ты меня прости. Нервы и вправду у меня сдают. Что ей нужно?
- Ничего. Просто поговорили о тебе и всё. А ты сразу в бой, - улыбнулась Валентина. – Впрочем, я хотела поговорить с тобой в этом направлении.
- Понимаю, - усмехнулся я.
- О, да ты только представь, какие это возможности! Это же высший класс! И работать на жену президента, а там чем чёрт не шутит, и на него самого, это не то, что на какого-то модельера, пусть даже и богатого.
- Но мне и здесь неплохо, - улыбнулся я.
- А одно другому не помеха. Но скажи, как ты всё узнаёшь?
- А зачем тебе?
- О, это ведь так интересно.
Помолчав, я взглянул ей в глаза.
- Валя, а ты веришь в Н Л О?
- Что? В Н Л О? –  удивлённо посмотрела она на меня и вдруг улыбнулась. – Да, верю. А почему ты об этом спросил?  
- Верить мало. Ты хоть раз видела Н Л О?
- Лично я не видела. Но, знаешь, я об этих штуковинах кое-что знаю. Это  секрет. Может быть, самый главный секрет  не только в нашей стране, но и во всём мире. Обещаешь, ни кому не говорить о том, что я сейчас скажу?
- Да, обещаю.
- Мне о них рассказывал мой муж.
- Что же он говорил?
- Что «тарелки» действительно существуют! А уж он-то знал, о чём говорит. Но почему ты об этом спрашиваешь? – повторила она свой вопрос.
Но мне что-то расхотелось говорить на эту тему, и я отшутился.
- Это фокус, - сказал я с улыбкой. - А настоящий фокусник никогда не разглашает свои секреты.
- Но почему ты спросил про Н Л О? – допытывалась она.
- Сон приснился.
- Ладно, забудь, что я говорила, - улыбнулась она. – Мой муж тоже любил пошутить.
   Валентина хотела остаться  у меня на ночь, но я сослался на раненую руку и плохое самочувствие. Но была и другая причина. Я её не хотел. И не только её. Все те женщины, с которыми у меня была любовная связь, перестали для меня существовать. Лишь одна женщина, образ которой затмил всех других, стала для меня  идеалом всего того, что я искал и о чём мечтал когда-либо. Это была жена Кремова, Вероника Анатольевна. Эта женщина вошла в моё сердце сладкой занозой, и моё сердце ныло не переставая.
  Ночью я лежал на кровати с открытыми глазами и смотрел в открытое окно. На столе у окна поблёскивала початая бутылка коньяка, но почему-то пить не хотелось. Может, если бы я хотел уснуть, то, наверное, выпил бы. Но в том-то и дело, что мне  не хотелось, чтобы я уснул. Я мечтал. И мечтал о Веронике, которую про себя я называл уже просто по имени. Мне хотелось видеть её,  слушать её, улыбаться ей и держать её за руку. Так хотелось этого, что я даже стал завидовать своему шефу.
Над деревьями сияла крупная луна. Пахло сосновым бором  и рекой. Вспомнилась Жанна…. Ах, если бы вместо неё оказалась Вероника! Вспомнилась река,  «то»  прекрасное место. А ведь ночью на реке так здорово! И мне захотелось пойти на реку.
  Через десять минут я вышел на берег. Ступни ног утопали в рыхлом песке. На воде, покачиваясь, плавала луна. Запах  лилий был свеж и  приятен.  Мне невольно вспомнилось счастливое  детство. Стало немного грустно. Но вдруг мысли мои отвлёк резкий всплеск воды. Да я тут оказывается не один! Из воды, чуть поодаль от меня, вышел чей-то силуэт. Женщина.  Я пригляделся и почувствовал в сердце необъяснимую  дрожь. Обнажённая  стройная  фигура с длинными волосами почти не оставляла сомнений – это Вероника Анатольевна! Вероника! Чтобы её не испугать, я решил себя не выдавать. Но едва я осторожно двинулся в сторону леса, как она вскрикнула.
- Кто там?
Скрыться, значило ещё больше её испугать. Я остановился и, кашлянув, сказал, стоя к ней спиной.
- Это я, Вероника Анатольевна, Виктор. Не волнуйтесь, я ухожу.
- Что вы здесь делаете? – резко спросила она.
- Ничего, просто пришёл…
- А зачем пришли? Вы следили за мной?
- Нет, нет, что вы! Я пришёл минуту назад, мне не спалось, и я решил прогуляться. Вот и всё! Но я уже ухожу, можете не волноваться.
- Стойте! – крикнула она. – Подождите.
Через минуту она подошла ко мне в платье и, поправляя волосы, сказала:
- Всё-таки мне кажется, вы следили за мной. Ладно, можете не оправдываться. Ну что, идёмте.
Мы пошли неторопливо, даже чересчур медленно, хоть мне и хотелось поскорее прийти домой. Я молчал, не зная с чего начать разговор.
- Как ваша рука? – спросила она.
- Нормально. Вы хотя бы взяли с собой Майкла для безопасности.
- Да я и хотела. Но он так сладко растянулся у вольера, что я не стала его беспокоить. А вообще он любит купаться. Вода такая тёплая! О, - вдруг  остановилась она, - может, вы тоже хотели искупаться,  ну так, чтоб не замочить руку? И я вам помешала?
- Да нет,- пожал я плечами, - не хотел. Я и плавать-то, наверное, разучился. А знаете,- вдруг развеселился я, -  я ведь утонул!
- То вы порезались, то утонули. Может, вам ещё и повеситься? – засмеялась она.
- Нет, я серьёзно. Даже в газетах об этом писали. Правда, сам я не читал.
- А вы что, знаменитая личность, что о вас в газетах пишут?
- Как сказать.
- О, как я забыла, вы же экстрасенс! Не так ли?
- Да какой я экстрасенс, - вздохнул я, - так, неизвестно что.
- Ну-ну, это интересно. Что, решили покаяться? Знаете, а давайте посидим на берегу!
- Встретим рассвет, - усмехнулся я.
- А что? Это идея! Вспомним юность! Вы встречали в юности рассвет? С девушкой, например?
- О, это было так давно, что я уже и не помню.
- Не притворяйтесь стариком, всё равно не получится. Идёмте, идёмте! Вон там есть скамеечка.
- Но вы же замужем! И ваш муж мне не только начальник, но ещё и друг!
- Ну, так тем более. Вы должны обо мне заботиться, охранять. Я боюсь одна. А если со мной что-то случится? Кремов вам этого никогда не простит.
- Ладно, уговорили.
  Сев на удобную со спинкой скамейку, мы молчали. Было тихо. В нескольких метрах от нас поблёскивала вода. Где-то рядом потрескивал сверчок.
- Что же вы замолчали? – громко сказала Вероника. – Гляньте, звезда упала. Э, не успели, а я успела загадать желание.
- Это не звезда, - вздохнул я.
- Ну да, метеорит.
- И не метеорит.
- А что же, - усмехнулась она.
- Это разбилась чья-то очередная судьба.
- О, да вы философ.
- Нет, куда мне. А впрочем, что такое философия? Это размышление о жизни, верно? Вот я и размышляю.
- Значит, не нашли.
- Не нашёл чего?
- Истину.
- Я ищу её.
- Где, в вине?
«Подловила, - подумал я с усмешкой, - ну и женщина».
- Расскажите мне о себе, - сказала она весёлым голосом.- А как вы познакомились с моим мужем?
«Ах, вот оно что, - усмехнулся я, - да она шпионка!»  
- А вообще-то не надо рассказывать, - вдруг сказала она.
- Почему? – удивился я.
- А хотите, я сама о вас  расскажу? Вы, конечно, умный человек. И я знаю те обстоятельства, при которых вы понравились Кремову. У него есть дурацкая привычка в пьяном виде бросать на стол официанту свой бумажник, чтобы тот сам взял из него сколько нужно. Официант ваш знакомый,  он  рассказал вам о содержимом бумажника, вот вы и решили одурачить моего мужа. И вам это отлично удалось. А иначе он не взял бы вас к себе. Вот вы работаете у него советником.  Что-то угадываете, что-то наверняка нет. В общем, как и все шарлатаны. Только я вот вам что скажу, уважаемый Виктор, как вас там по отчеству, видится мне, что вы ловкий мошенник. Но я вас не обвиняю. Каждый зарабатывает так, как он может. И у вас неплохо получается. Да ещё с таким артистизмом! И попытка самоубийства – это не что иное, как удачно разыгранный ход.
«А ведь она почти права, - с усмешкой подумал я. – Только не я, а Легиот разыграл всю эту комбинацию».
- И я дрогнула перед вами, что вам и было нужно. Наберитесь мужества признать, что я права.
Неожиданно мне стало смешно, и я рассмеялся.
- Но теперь, разоблачив меня, вы по законам детективного жанра  должны мне отомстить. Или хотите, чтобы я предстал перед судом?
- Вы уже предстали перед судом. Моим.
- И каково же будет наказание?
- Наказания не будет, если вы согласитесь поработать немного на меня.
Разговор был как будто в шутку, но, судя по её твёрдым ноткам, она не шутила.
- Так, так, - продолжал я говорить шутливым тоном, - это уже интересно.
- Очень интересно.
- Что же вы хотите?
- Я же сказала – поработать на меня.
- Нет, это я уже слышал. Что вам нужно?
- Я хочу узнать, как составлено завещание моего мужа. Видите ли, Виктор…
-  Николаевич, - усмехнулся я.
- Дело в том, Виктор Николаевич,  что я у него не первая жена. И у него есть дети от его первого брака. Я надеюсь, вы меня понимаете? Если с ним вдруг что случится, как случилось, например, с Мишей Перещагиным, то я могу остаться, как говорится, при своих интересах. Выспросите у него про завещание, и…. если оно составлено не в мою пользу, то попробуйте повлиять на него таким образом, чтобы он его переписал. Ну, естественно на меня.
- А не лучше ли будет так, если всем достанется поровну? Всем ведь хватит.
- Мы обсудим это тогда, когда узнаем текст завещания. Это сейчас самое главное.
«Главное,  чтобы всё досталось ей» - усмехнулся я и, улыбнувшись, спросил:
- Можно я вас буду называть просто Вероника? Как и вы меня просто Виктором.
- Ну, конечно, - сказала она и весело толкнула меня локтем.
   Я, конечно, мог бы отказаться, но почему-то мне хотелось ей помочь. Может, ради дружеского общения с ней? Или чего-то большего? В общем, я согласился.

  Глава пятнадцатая

   Ночью мне приснился странный сон, что какой-то женщине какой-то представительный  мужчина негр подарил  жёлтый алмаз размером с воронье яйцо. А она, дура, вместо того, чтобы положить его в крупный банк или на худой конец в надёжно защищённый сейф спрятала его к себе под подушку.
  Утром, принимая душ, я то и дело вспоминал этот сон. Но разгадать его даже не пытался, потому что уже знал: это бесполезно. Ключ к его разгадке находился в самих событиях текущего дня. Легиот ведь мастер на всякие шутки. Но  вот в самый нужный момент он всегда приходил вовремя.
   С тех пор, как алкоголь прочно занял место в моей жизни, я периодически давал зарок не пить. Даже дружа с Легиотом. Но, увы, всякий раз находилась веская причина  выпить. И причём очень веская причина. Вот и в этот раз вышло то же самое. Ну а как же, ведь  без помощи Легиота мне теперь не обойтись. Обещание, данное другому человеку, было мне всегда дороже слова, данного себе. А тут не просто другой человек – тут Вероника!
   В дверь постучали, прервав мои  весёлые мысли и  лёгкие приготовления к выпивке.
- Щас! Подождите минутку, - крикнул я и, опрокинув в себя рюмку водки и бросив в рот дольку апельсина, пошёл открывать дверь.
Это была Валентина. Взгляд у неё светился.
- Витечка, срочно нужен твой фокус! Как, сделаешь?
- Уже сделал, - я кивнул на стол, где стояла бутылка водки.
- Пьёшь с утра и один? – с укоризной посмотрев на меня, Валентина прошла в комнату и села на стул. - Впрочем, если твои фокусы требуют жертв, то почему и не выпить. Можно и я себе налью? За компанию.
  Пригубив, она подальше от себя поставила рюмку и посоветовала мне тоже больше не пить.
- Думаю, тебе будет нужна ясная голова.  
У меня и до этого было хорошее настроение, а теперь после выпитой водки стало ещё лучше. И я решил ей немного рассказать о своём секрете, чтобы она не ворчала.
- В прошлый раз ты спрашивала, как у меня получаются мои точные предсказания. Так вот, милая Валя, я предсказываю правильно, только будучи подшофе.
- Шутишь?
- Нет. Это действительно так, - улыбался я.
- Ладно, посмотрим. Но надеюсь, помогает тебе не более ста граммов.
- Ошибаешься, - усмехнулся я, прищурив глаза, словно Легиот. А может, мелькнула мысль, это Легиот во мне прищуривает веки? – Думаешь, почему я превратился в пьяницу?
- Да ты страшный человек, - улыбнулась она. – А я-то думала, что ты просто любитель выпить.
- Нет, я обычный человек, только пьющий ради блага других. Но и себя не забываю, - подмигнул я.
  Валентина  закинула ногу на ногу. И повернулась так, чтобы её оголённая пухлая коленка, была направлена на меня. Но меня она как женщина уже не волновала. Впрочем, как и все другие. Все, кроме одной женщины – Вероники. Только о ней я теперь и думал. Да, понимал я, эта женщина мне не ровня. Мало того, что она стояла на социальной лестнице где-то далеко наверху от меня, так ещё она была жена  человека, который к тому же был не только моим благодетелем, но и в какой-то степени товарищем. А любое предательство для меня было сродни воровства. Но я ничего не мог с собой поделать. Вероника переселилась в меня, вытеснив весь остальной мир. И вот только ради неё я  готов снова пить, жертвуя своим здоровьем. Вдруг нечаянно  промелькнула мысль, что я так думаю лишь потому, что это отличный повод для пьянства. Но я тут же прогнал прочь от себя эту дерзкую и поганую мыслишку.
Я налил себе водки, выпил и, медленно жуя кусочек хлеба, внимательно смотрел на Валентину.
- Ну, слушаю.
- Так говоришь, водочка помогает, - хмыкнула она.
- А ты проверь.
- И проверю. Ладно, слушай коли так. У одной моей подруги  по утрам сильно болит голова. Ничего не помогает – ни лекарства, ни врачи. Но один врач, кстати, профессор, ей сказал, что от любой болезни есть средство. Только это средство нужно найти. И, мол, это не всегда таблетки.
- А подруга твоя – это Марина? Ну, та самая, леди номер один?
- А пока неважно. Ну, сможешь ей помочь?
Легиот в голове молчал, но я уже понял, что он заранее дал мне ответ в приснившемся сне. Вспомнив сон, я  проанализировал его и, сопоставив то и это,  усмехнулся: вот тебе и ключ!
- Что улыбаешься? – Валентина закурила и, выпустив  струю дыма, с любопытством посмотрела на меня.
- А твоя подруга случайно в Африку не собирается?
- Догадался  всё-таки. Или в газетах прочёл? Нет, не поедет. Мучают сильные головные боли, и особенно в последнее время.
         - Я газет не читаю. Телевизор почти не смотрю. Просто знаю, вот и всё. Надо ехать. Там ей подарят жёлтый алмаз. Кстати, крупный… по моим меркам, для неё, может, и нет. Так вот, пусть она на ночь кладёт его к себе под подушку. Это и будет средство от боли.
- Хм…Что ж, я скажу ей. Но это точно?
- Ну, я же угадал с Африкой, - улыбнулся я.
- Если с ней что-нибудь случится, нам с тобой несдобровать, - сказала она шутливым голосом, но в глазах у неё появилась тревога.
- А если я окажусь прав?
- Ну, тогда, считай, будущее нам обеспечено.  
Я задумался, вспомнив историю с Кузиным. Как бы снова не влипнуть. Впрочем, тут совсем другое. И попробовать стоило.
  В дверь тихонько постучали. У меня в груди ёкнуло.
- Да, войдите, - поперхнувшись, сказал я. И моё волнение меня не обмануло. Дверь открылась и вошла Вероника. Я вскочил и начал глазами искать свободный стул. Но такового не оказалось, и я предложил ей сесть на своё место.
Вероника с улыбкой кивнула мне и Валентине. Но улыбалась она, как мне показалось, как-то холодно.
- Я всего лишь на минутку,- сказала она. – Саша не звонил вам, когда он вернётся?
- Нет, не звонил, - ответил я.
- Что ж, не буду вам мешать, - сказала она и, с усмешкой в глазах посмотрев на Валентину, которая по-прежнему сидела с оголённой коленкой, вышла из комнаты.
Валентина пронзительно взглянула на меня и усмехнулась:
- А ты времени, как я вижу, не теряешь.
- Что ты хочешь этим сказать, - проворчал я, злясь на неё, что пришла она сегодня не вовремя.
- Верка-то, приревновала! – засмеялась она. - Ладно, мне пора.
Я закрыл за ней ключ на два оборота и жадно приложился к бутылке. Плюхнувшись на диван, вновь и вновь представлял лицо Вероники, силясь понять, что на нём было написано. Неужели и впрямь приревновала? Хм, что ж, если так, то, может, не так уж всё и плохо? Неужели приревновала!? Вот так  да! Да за это надо выпить! А ещё лучше напиться! Всё равно Вероника сегодня уже не придёт. Приревновала, надо же!
  Несколько дней я находился в запое. Пил, закрывшись в своём помещении, словно в каком-нибудь бункере, где есть всё необходимое для жизни. Вероника куда-то уехала, и мне не оставалось ничего, кроме как пить и пить.  Но, временами трезвея, я,  вспомнив минувшие события, немного опасался насчёт своего предсказательства: мало ли что. А вдруг сон не в руку?  Но,  узнав из телевизора, что президент России вместе с супругой отправился с официальным визитом в ЮАР, успокоился. Всё пока идёт по плану. Умница, Легиот! Э, давай с тобой выпьем, друг! Только ты один меня не покидаешь. И никому я больше не нужен! В рюмку капнула слеза.        
Из запоя меня вывел вернувшийся из Парижа мой шеф. Был он какой-то грустный.
- Хватит пить,  дело есть. Выпьешь ещё, успеешь….-  усмехнулся он. – Ты же должен пить только по необходимости.  И с чего это ты запил, а?
- Да какой  там запил, - вздохнул я, -  так, выпил сегодня, да и то сто граммов.
- И забыл побриться? Знай, Витя, что тут всюду у меня глаза и уши.
- Что, охранники стучат?
- Ладно, - он сел в кресло и задумчиво уставился в одну точку. - Опохмелиться хочешь?
- А что нужно?
- Нужно узнать…. - медленно проговорил он, - кто у меня соперник. Да, да, Витя, у меня появился соперник.  И я хочу знать, кто он.
Сердце у меня захолонуло.  Неужели у Вероники есть любовник?! А куда она уехала? Да неужто к нему? Ах, дрянь такая. А я-то, дурень, так надеялся, переживал... Да что там надеялся – верил! А она.… Вот, блядь! Мне захотелось напиться до бесчувствия и спать, спать….
- Что молчишь? – донёсся до меня голос Кремова. – Вижу тяжко тебе, но и мне не лучше. Опохмеляйся сколько душе угодно, лишь бы мне узнать правду. Да пожалуй, и я напьюсь тоже.
- Правду? – вдруг мелькнула у меня обнадёживающая мысль. – Так у тебя лишь подозрения? Но откуда? Может, ты ошибаешься?
- Нет, - вздохнул Кремов, - не ошибаюсь.  И я даже догадываюсь, кто это может быть.
- Кто?
- Я надеюсь, скоро узнаем.
- Может, ты чересчур ревнив? –  воскликнул я, не желая терять надежду.
Он усмехнулся и  рассказал, что в последнее время она ведёт себя как-то странно.
- Взгляд отсутствующий, улыбается неизвестно чему.  Раньше по телефону всегда напоследок говорила «целую». А теперь – нет, никогда не скажет! И главное, стала другой в постели. По её глупо улыбающемуся лицу видно, что  во время секса она о ком-то мечтает! Представляешь? Знаешь, Виктор, может быть, самое главное для меня во всех твоих советах и предсказаниях – это узнать имя моего врага. Подозрения не в счёт. Факты нужны. Это и будет твоё главное дело для меня. Всё остальное неважно. Можешь потом  поступить, как тебе будет угодно. Денег для тебя не пожалею. Если захочешь, у тебя будет всё, чтобы зарабатывать деньги на своих предсказаниях. И с твоими талантами ты сможешь стать очень богатым человеком. Может быть, даже самым богатым в мире.
  Я поморщился: о каком богатстве он говорит? Да на хрен оно мне нужно!
- А что если ей позвонить? Где она сейчас?
- Да где угодно. И наверняка  не одна, - усмехнулся он.
- Надо её найти! Ехать надо! Что сидеть-то?
Кремов улыбнулся.
- Спасибо, что беспокоишься. Вся надежда на тебя, на твои  вещие сны. Только им я и верю. Ладно, выпьем…
  Утром я проснулся весь разбитый и больной, словно в сырую погоду разгрузил вагон угля. Вспомнив сон, тяжко вздохнул. Эх, Легиот, лучше бы ты не посылал мне этот ужасный сон! В нём я увидел Веронику вместе с Ботниковым. Ехали вместе в машине и о чём-то весело говорили. Он ей сделал какое-то предложение. Ну, было ясно, какое! Вот, сволочь! Ехали, улыбались…. Даже смеялись чему-то! За рулём сидел Анатолий, а она что-то ему со смехом говорила. Может, вдруг подумалось мне, она говорила ему о завещании, о содержании  которого  узнает через меня? И, если оно составлено не в её пользу, то она всё сделает так, чтобы через меня дурака, изменить его! Вот тогда они заживут! Шиш ей с маслом! Вытащив из-под простыни руку, сделал  фигу и со злостью потряс ею в воздухе. В эту минуту дверь открылась, и вошёл Кремов.
- С кем ты тут споришь? Дули кому тычешь? Не мне ли? – он улыбался, но в его глазах стоял совсем другой вопрос.
   Выдавив улыбку, я поднялся и стал одеваться.
- Эх, Саша, - вздохнул я, быстро соображая как ему  обосновать своё поведение, - порадовать тебя ничем не могу.
Он сел на стул.
- Говори, - сказал он сухо.
- Я возмущён. Даже не знаю, как тебе об этом сказать.
- Говори, - повторил он, сжав на коленях кулаки.
- У тебя действительно есть соперник.
- Кто он?
- Ботников.
Кремов с силой стукнул себя по колену.
- Я так и знал! Ну, падла!
- Вот и я разозлился  на него! Не разбить ему твою жизнь! Хрен ему!
Он задумчиво уставился в одну точку.
– Дружбе, значит, конец, - медленно проговорил он. -  Что ж, Толян, ты сам в этом виноват. Ладно, - он поднялся, собираясь уходить, -  спасибо тебе, брат. Слушай, - он  остановился и с каким-то недобрым прищуром уставился на меня. – Ты же всё будешь знать!
- А что именно?
Он опустился на стул, не сводя с меня глаз.
- Выпить тут у тебя найдётся?
- Посмотрю в холодильнике.
В холодильнике ещё кое-что оставалось. Я достал полбутылки водки и закуску.
Выпив, помолчали, и потом он сказал:
- Если от тебя ничего не скроешь, то и скрывать не надо. Ты мне должен помочь убрать Толю.
- В смысле?
- Замочить.
- Я?!
- Да, именно ты.
- Но почему я? Да с твоими связями ты найдёшь себе такого киллера!
- Дело не в этом. Дело в том, что…- он с усмешкой посмотрел на меня, - ты об этом будешь знать.
- Ну и что?
- А то, Витя, что в таких делах свидетели не нужны.
Я вздрогнул. Он заметил это и улыбнулся.
- Вот я и предлагаю тебе стать, так сказать, соучастником.
- А если я откажусь?
- Это невозможно. Мне не хочется тебе об этом говорить, но другого выхода у тебя нет.
- Так... – овладев собой, усмехнулся я. – Если я откажусь, значит, ты и меня прикончишь. Правильно я тебя понимаю?
Он промолчал. Но в  уголках его губ затаилась зловещая улыбка.
Я попробовал ему напомнить, что я ему нужен в другом качестве.
- Кажется, я уже говорил, что для меня нет ничего важнее, чем Вероника. И я ради того, чтобы её не потерять, готов пожертвовать всем.
- Неужели ты не можешь мне поверить, что я никому ни о чём не скажу?
- Верить-то я верю, но вот чувствовать себя заложником ситуации не хочу. Витя, этот негодяй должен умереть. Он коснулся самого святого. Грязная тварь!
Я скрипнул зубами. Прав, Саша, прав. Вспомнив сон, где они весело смеялись в машине, я потянулся к бутылке. О, с каким бы удовольствием я разбил бы эту бутылку о голову Ботникова!
- Сволочь он, гадина - выдавил я со злостью и разлил  в рюмки остатки водки.
- Ну, и? – Он вопросительно смотрел на меня, не обращая ни малейшего внимания на наполненные рюмки.
- Выпьем.
- Нет, сначала ответ.
- Да я лично ему голову оторву!
Кремов улыбнулся и поднял рюмку.
- Заранее не будем чокаться.

   Глава шестнадцатая                
  
   Сон о тексте завещания мне приснился  в самый раз, словно по заказу, потому что утром вернулась Вероника.
    С рюмкой ликёра в руке я поджидал её, сидя у окна и вспоминая в деталях свой сон. Впрочем, было их два, между собой никак не связанные. Стал вспоминать первый. Но никаких особых деталей не было.  Было всё просто, как в любом замысловатом  сне – посмотрел и забыл. Если бы не Легиот, вынудивший меня работать на него, я бы так и сделал. Но теперь мне пришлось напрячься и пошевелить извилинами, чтобы разгадать этот подсунутый кроссворд. Я на яхте в море. Вдруг из воды вынырнул и встал во весь свой трёхметровый рост какой-то неизвестный в маске, в плотно облегающем серебристом костюме  и подал мне пожелтевший пергаментный свиток. Что-то сказал, будто булькнул, и погрузился в воду. Я развернул свиток. Странные какие-то письмена в виде загогулин. Разберись тут. Но, внимательно присмотревшись, я заметил в них очертания красивого женского лица, обрамлённого длинными волосами, как у Клеопатры. Женщина мне мило улыбнулась и как-то загадочно подмигнула. Это была Вероника.  «А я выиграла в лотерею пятьсот миллионов долларов!» – засмеялась она.
И вот тут я  проснулся. Вот и весь сон. И теперь думай, что он означает. Впрочем, что гадать, если Вероника  в нём выиграла полмиллиарда баксов! Значит, завещание составлено в её пользу! Только стоит ли об этом говорить ей сейчас? Может, рановато? Вдруг она захочет поскорее избавиться от мужа, чтобы наслаждаться денежками со своим любовником? Не успеет, усмехнулся я и приложился к рюмке. Но сказать ей о завещании надо, пусть порадуется, чтоб потом больнее было. Ведь с какой стати я должен её щадить?  Нет, напротив, сделаю всё, чтобы отомстить ей за моё растоптанное чувство. А в глаза ей буду радостно улыбаться, делать вид, будто радуюсь вместе с ней, дурой! Эх, только б скорее она пришла. А пока её не было, я решил попробовать  разгадать второй сон, который  вроде  как был ни к чему.

  Но тут мои мысли отвлёк резкий звонок, прозвучавший во дворе. И когда охранник открыл дверь, я недовольно поморщился. Это была Валентина. Увидев меня в окне, помахала мне рукой.  Как некстати! Знала, видать, сучка, что Вероника сегодня будет дома!
- Витя, с тебя долгий-долгий поцелуй! – радостно заявила Валентина с порога, даже ещё не успев закрыть за собой дверь. Выглядела она очень взволнованной.
- Что там ещё? – проворчал  я, доставая из бара бутылку водки. – Будешь пить?
- Ну, а как же! Только сначала выслушай, что я скажу.  Так, всё совпало как по нотам! – сев в кресло, быстро заговорила она. -  Твой сон был волшебным!
- Да какой ещё сон? – я поскорее опрокинул в себя рюмку, чтобы приглушить её трескотню.
- А мне? – обиделась она.
- Извини, - я наполнил две рюмки, и одну подал ей. – Что-то не в духе я.
- Что, Верка  не дала? – засмеялась она.
Я едва сдержался, чтобы не наорать на неё. Подавив злость, попробовал улыбнуться.
- Что тебе нужно?
- Зря ты так, - вздохнула она. – Я же пришла с хорошими новостями, а ты даже шуток не замечаешь. Но, видимо, надо с тобой поговорить на другую тему.
- На какую?  - прищурился я.
- На ту самую, более тебе дорогую. Что ж, давай выпьем хоть за что-то. А закусить нет, что ли?
- Слушай, Валь, в холодильнике всё есть. Сделай сама, а? Ну, нет у меня сегодня настроения. Нет, понимаешь?
Помолчав, она поставила рюмку на столик и поднялась с кресла.
- Что ж, будет настроение – позвони. Может, я и приеду. Если, конечно, у меня настроение будет.
И она, хлопнув дверью,  ушла. Через минуту донёсся  шум её отъезжающей машины.
- Тьфу ты!
Поняв, что поступил плохо, я вздохнул и взял бутылку, чтобы высосать из неё всё до последней капли.
«Может, позвонить ей? – вдруг мелькнула мысль. -  Попрошу прощение, пусть только вернётся!»
Но едва я начал искать в телефоне её имя, как в дверь тихонько постучали. О, сама вернулась! – Обрадовался я и бросился к двери. И открыв, с глупой улыбкой замер на месте. Это была Вероника.
- Можно войти? – улыбнулась она.
- Да, да, конечно, - засуетился я, не зная куда повернуться и с какой стороны мне  стоять.
- Что у вас тут произошло? – спросила она, проходя в комнату. – Водка на столе…. А не рано ли?
- Вот, присаживайтесь, - пододвинул я ей кресло.
- Это в нём сидела сейчас ваша гостья? – усмехнулась Вероника. – Если можно, стульчик, пожалуйста.
Я схватил стул, но вдруг остановился. Что-то мне вдруг стало жалко Валентину. Что она, прокажённая? Да что эта особа о себе такого мнения?
- Этот стул сломан, - сухо сказал я, - вот-вот развалится.
- Ну, тогда подайте  другой. Ну, хотя бы вон тот, у стены.
- И тот тоже сломан. На моих стульях сидеть опасно, Вероника Анатольевна.

- Значит, они уже ваши? – она с усмешкой посмотрела на меня. – Что ж, ну тогда я сяду на кровать. Вашу кровать. Вы не возражаете?
И она, ничуть не смущаясь, села на мою постель и, упершись сзади руками, скинула  тапочки и  весело заболтала ногами. Платье у неё сбилось, обнажив ноги выше колен.
- А у вас постель мягкая. Что, любите помягче? Да вы, наверное, мягкотелый, Виктор? – глядя на меня, улыбалась она с ехидцей.
- Платье поправьте, - нахмурился  я.
- Неужели такая мелочь вас смущает? А я-то думала, вы настоящий разбойник. Впрочем, поговорим о более серьёзных вещах, - она надела тапочки и встала. – Как насчёт нашего уговора? Вы разговаривали с Сашей?
- А где он сейчас?
- Ночью куда-то уехал, - махнула она рукой. - И сказал, что до вечера его не будет, - взглянув на меня с прищуром,  медленно добавила она. И мне показалось, что она покосилась на кровать. Я про себя усмехнулся: нет, наверное, показалось. Или не показалось?  В эту минуту я уже не злился на неё.
- Так разговаривали или нет? – повторила она свой вопрос.
- Нет.
- Но почему? Вы ведь с ним даже вместе напились! Лучшего момента было не найти! – в её глазах замелькали огоньки гнева.
- Я и так всё знаю, - вдруг сказал я.
- Как? – удивилась она. – Вы знаете текст завещания?
- Да, знаю.
- Но откуда? Шутите?
- Он об этом мне сказал уже давно, - соврал я, - так, в случайном разговоре. А не сказал вам этого раньше потому, что хотел вас почаще видеть, - тут уж я сказал чистую правду.
- Хм, но…Мне нужны доказательства, Виктор. Чем вы можете подтвердить ваши слова?
- Да ничем. Просто верьте мне и всё. Верьте мне, Вероника! - вдруг взмолился я.
- Но почему я вам должна верить?
- Потому… потому что…- забормотал я и, не в силах совладать с собою, - потому что я…. кажется, нет-нет, не кажется, я…. я люблю вас, Вероника Анатольевна…. –  выкрикнул я и осёкся, став стоять как вкопанный.
Наступила тишина. Я смотрел на неё, а она на меня. «Проболтался, - стало доходить  до меня, - вот дурак!»
  Я шагнул к столу и, дрожащей рукой, стал отвинчивать пробку с бутылки. Эх, напьюсь сегодня, как последняя свинья!
  И тут неожиданно я почувствовал на спине лёгкое прикосновение её рук. Я замер с пробкой в одной руке и с бутылкой в другой.
- Что ты только что сказал, Витя? – чуть слышно прошептала она.
Выпустив из рук бутылку и пробку, я повернулся к ней. Наши глаза встретились, и так близко-близко! У неё глаза – как две спелые, почти чёрные вишенки, и они  излучали такую нежность, что у меня перехватило дыхание.
- Вера… - голос у меня дрожал, - вы… ты…
Тут на столике заиграла музыка в телефоне. Но я даже и бровью не повёл. Мы продолжали смотреть друг на друга. Чёртова музыка не прекращалась.
- Долго звонит, - сказала Вероника, - видно, ты кому-то нужен.
- Но никто не нужен мне, кроме…
- Тсс, - она приложила к моим губам свой пальчик, от которого так приятно пахло  духами.
  Телефон не умолкал.
- Может, что-то срочное,- сказала она.
Я мотнул головой, погружаясь всё глубже и глубже в озеро её глаз.
- Нет, так невозможно, я подам телефон, - улыбнулась она и  отошла, будто  сказка  растаяла. Но вот она уже возвращается!
- Муж мой звонит, - у неё в глазах появился испуг. – Только держи себя в руках.
Я взял телефон и взглянул на его экран. Да, действительно, Кремов звонит.
- Слушаю, - сказал я, приложив телефон к уху.
- Где тебя носит! Я уже тут с ума схожу! – заорал Кремов каким-то взволнованным голосом.
- Что случилось?
На минуту в трубке возникла тишина, слышно было только его учащённое дыхание.
- Толя Ботников убит, - тихо сказал он.
-  Как убит? – удивился я, не совсем понимая, что он имеет в виду.  
- Но моей вины здесь нет! – закричал он испуганным голосом. –  В ресторане это произошло! Он повздорил с кем-то.  Как говорят свидетели, что-то грубо  сказал, ему ответили тем же, завязался спор. И его ударили  ножом! Он убит!  Понимаешь? Я же…я же не хотел! Я передумал…. я  решил с ним только поговорить!  Я хотел отдать ему весь наш бизнес, чтобы он только оставил Веронику. А его убили!
- Не может быть, - прошептал я. Только сейчас я вспомнил, что мы  сами же решили убить Ботникова. Но теперь я  испугался этой жуткой новости. Жуткой  не оттого, что он убит, хоть это было  полной неожиданностью и потому было страшно, а оттого, что он убит именно сейчас!  В голове сразу возник образ Михаила Перещагина. Неужели это козни Легиота?! Мне по- настоящему стало страшно. Жить, когда контролируется твой каждый шаг, который может в любую секунду стать последним шагом в твоей жизни, если ты сделал что-то не так, как кому-то хотелось бы,  страшно и жутко. От такой слежки можно было сойти с ума! Или же пить проклятую, чтобы не лишиться рассудка! Мне захотелось залпом осушить бутылку водки.
Вероника о чём-то спросила.
- Что? – я повернулся к ней и уставился на её лицо.
- Что случилось?
- Толя Ботников мёртв, - прошептал я, начиная понимать всё происходящее и ожидая от Вероники реакции на моё сообщение.
Но в её  лице  ничего особенного не произошло. Вероника нахмурилась и, помолчав, тихо сказала:
- Очень жаль. Толя был хороший человек. Собирался жениться, - вздохнула она и грустно улыбнулась: – Он мне предложил быть у него свахой.
Я остолбенел.
- Он предложил быть у тебя свахой?!
- Да, а что тебя так испугало?
- Господи, - я схватился за голову, понимая, что произошла страшная ошибка. Так он сделал ей предложение быть у него свахой! От осознания произошедшего я глухо простонал. Да что ж это такое! И опять я  виновен  в смерти! В смерти ни в чём неповинного человека! Даже если бы и была его вина, то всё равно он не должен был умирать! Господи, неужели я согласился на его смерть?! – Я похолодел.
- Что с тобой? – тронула меня за рукав Вероника. В голосе у неё было удивление.
  Эх, знала бы она, что произошло на самом деле! В эту минуту я люто возненавидел Легиота. Это всё он! Он, негодяй! Подлый и хитрый обманщик!
- Что ты? – Вероника испуганно заглянула мне в глаза. – Да, плохо, страшно, глупо, в конце концов, но нельзя же так воспринимать смерть чужого для тебя человека! Мне гораздо тяжелее, ведь я давно его знаю. Но я же держу себя в руках! Выпей что-нибудь и успокойся, бога ради.
  Да, да, надо немедленно выпить! Выпив залпом почти бутылку водки, я почувствовал себя лучше. В голове зашумело, будто  в ней заработала какая-то ветряная мельница, выгоняя из головы все нахлынувшие мысли. Вместо одних мыслей стали проникать другие, более спокойные и даже оптимистичные. Что ж  я, в самом деле, так переживаю, словно и впрямь произошло нечто  ужасное. Ну, не вселенская же катастрофа! Ну, убили. Может, действительно случайно. Но может и не случайно. Был он всё-таки парнем ершистым. Мог действительно кого-то там  задеть,  в кабаке. Ну и получил своё. А мало ли людей убивают! Ну, не повезло ему.
- Ну, ты даёшь! – улыбнулась Вероника. – Целую бутылку выпил!
- Надо же помянуть Анатолия. Выпьешь?
- Да, но не водку. Есть вино?
- В Греции всё есть, - подмигнул я и направился к бару, где была на подобный случай припрятана бутылочка дорогого винца.
- Ну, и что тебе говорил Кремов насчёт завещания? – напомнила мне Вероника, глядя на меня с улыбкой и бокалом вина в руке.
- Можешь не волноваться. Если что, - усмехнулся я, - всё достанется тебе.
- Вот за это и выпьем.
- Нет, - вздохнул я, - лучше давай помянем Ботникова. Всё-таки мы его знали.
- Значит, я не ошиблась в тебе.
- В чём именно?
- Что ты  душевный и очень ранимый человек.
- Это плохо?
- Это хорошо, потому что я убедилась, что ты действительно хотел  тогда умереть. И умереть из-за меня. Ведь так? – она с лукавым прищуром и, как мне показалось, с надеждой, смотрела на меня.
Мне ничего не оставалось, как признаться в этом.
- Да, так, - вздохнул я. – А что?
- То, что из-за меня ещё никто не умирал, - улыбнулась она. – Выходит, я настоящая женщина, а ты, Виктор, настоящий мужчина. Знаешь  что для женщины главнее всего? Это не только волшебное слово «люблю». А мой муж, - она грустно усмехнулась, - этого слова не сказал мне ни разу в жизни! Представляешь? Сам не сказал. Говорил лишь тогда, когда я мучительно вытягивала из него это слово. Для него любовь – это его работа, бизнес, деньги. Но не это я хочу сказать. Главное для женщины – это когда ради неё могут пойти на костёр, не взирая ни на что. Даже на богатство.
«Вон оно что, - подумал я. – Но как же ты ошибаешься, что из-за тебя ещё никто не умер. Умерли! Двое уже! Или пока двое? Эх, - я отбросил в сторону мрачные мысли, - умирать, так умирать, а любить… так королеву!»
- И твоё признание было не пустым, - продолжала она с тёплой улыбкой на лице, - я всё видела в твоих глазах.
  Я подошёл к ней, и она, поняв мои намерения, отставила бокал и поднялась, глядя мне в глаза. Я прикоснулся к её рукам и, взяв её за плечи, нежно привлёк к себе и поцеловал её в губы. И она ответила таким же нежным и горячим поцелуем. Я живу! Жить и любить – это одно и то же! Жить и любить! И любить самую красивую женщину в мире! Бережно взяв её на руки, я опустил её на постель. Но лишь только я начал поднимать конец платья, робко скользя по её гладким, словно полированным бёдрам, как у неё в карманчике противно заиграл  телефон.
- Пусть…- с дрожью в голосе прошептал я ей на ушко.
- Нет, нельзя, - прошептала она, доставая проклятый телефон, - это охрана.
Новость, которую ей сообщил охранник, вызвала у неё на лице испуг.
- Это к тебе, - перевела она испуганный взгляд на меня, - люди из ФСО…
Вероника ушла к себе, а я, с некоторым страхом, вышел встречать непрошеных гостей. «Неужели начинается?» –  вдруг подумал я, вспомнив о событиях в Белоглинске, когда меня хотели убить люди из спецслужб. Хмеля в голове, как ни бывало.
  Возле крыльца стояли в штатском два крепыша с бульдожьими лицами.
- Виктор Хлебов? – не сводили они с меня глаз.
- Да, - неуверенно сказал я, -  что вам нужно?
- Не волнуйтесь, вы приглашены в качестве гостя на объект номер один.
- Что, куда я приглашён? – не понял я, с силой теребя пуговицу на рубашке.
Сзади подошла Вероника.
- О, да ты и впрямь знаменит, - тихо сказала она. -  Повезло тебе.  Ну, что стоишь? Собирайся. Только одень что-нибудь поприличнее. Я помогу. Подождите немножко, - сказала она им.
  Вероника  принесла новую одежду - белую рубашку, галстук, чёрный костюм и чёрные же мягкие туфли. Через пять минут я предстал в полном блеске. Вырядился, как на парад.

  Сев в чёрный джип с синей мигалкой на крыше, мы проехали через охраняемый пост, шлагбаум, которого  нам открыл человек в униформе.  Выехав на асфальтированную дорогу, водитель включил сирену, и мы помчались по ней так, будто никаких правил дорожного движения для нас не существовало. Встречные машины шарахались от нас, как от прокажённых. Глядя на коренастую фигуру человека, сидевшего впереди меня, на его квадратный затылок, я почувствовал в груди наползающий холодок. Что-то в этом человеке мне показалось неприятно знакомым. А не он ли тогда пытался проникнуть ко мне в квартиру? Вдруг он резко повернулся ко мне.
- А я вас, уважаемый, знаю. Можно сказать, вам очень повезло. Но всё теперь позади. Можете, не волноваться, -  улыбнулся он.
У меня отлегло. Да, усмехнулся я, от таких людей нигде не спрячешься. Если что, вынут хоть из-под земли!
  Наконец, мы свернули с трассы и, снова миновав охраняемый шлагбаум и проехав через большой участок леса, где тут и там стояли в штатском люди, подъехали к огромному кирпичному забору, за которым упиралась в небо крыша такого же огромного особняка, больше похожего на замок. На воротах  лежали большие  каменные львы, грозно уставившись на нас. И ещё ворота украшал большой  двуглавый орёл. Издалека этот символ страны мне  раньше всегда  казался красивым. Но теперь, глядя на него вблизи и таким крупным планом, он показался мне отвратительно смешным. Да какие же это орлы? Эти  птицы с высунутыми языками были больше похожи на головы двух дохлых кур.
Во дворе среди газонов и цветов находился в тени развесистых ив искусственный водоём, берега которого украшали большие и гладкие камни, на которых хорошо, например, посидеть с удочкой.
- Вот сюда, пожалуйста, - указав на булыжную тропинку, ведущую как раз к водоёму, сказал мне один  в штатском.  
  В небольшой беседке, поднявшись из-за столика, встретила меня, как говорили раньше, женщина милой наружности. Чёрные и густые её волосы, словно эполеты, лежали на плечах.
- Марина Александровна, - улыбнувшись, представилась она. – Как зовут вас, я знаю. Житова мне о вас много рассказывала.
- Кто?
- Житова Валентина. Вы присаживайтесь. Что предпочитаете, чай, кофе или, может, что-то покрепче? Не стесняйтесь.
- Спасибо, - пробормотал я, сев на краешек стула. Житова Валентина. Как же, знаю, но фамилию узнал только что. Что-то  в её фамилии меня насторожило. Стоп! Тут я вспомнил, что такая фамилия была у того самого генерала ФСБ, к которому поехал в Москву Кузин! А генерал этот, не покойный ли муж Валентины?! Век живи – век удивляйся!
- Да не волнуйтесь,- продолжала меня успокаивать Марина Александровна, - будьте проще. А давайте я за вами поухаживаю. Что вам налить?
  Я постарался взять себя в руки. Всё-таки я мужик, а не баба, и нечего тут показывать свой испуг! Да и чего бояться? Муж-то её давно уже покойник!
Я тихонько откашлялся и, обведя глазами столик, на котором стояли бутылки всяких напитков, произнёс:
- Выпью, пожалуй, водочки. Вы не возражаете?
Я налил себе рюмку.
- Может, и вам? – опомнился я.
- Нет, нет. Я не пью. Ой, вы простите, не пила. Голова и без того раскалывалась. Но теперь, благодаря вашему предсказанию, тьфу, тьфу, тьфу, голова не болит. И не болит с того самого дня, когда я стала класть себе под подушку подаренный мне алмаз. Но теперь, пожалуй, я смогу немного выпить красного вина. Вот этого.
Я налил ей  бокал.
- Ну, что ж, - сказала она, - выпьем за наше знакомство!
  Выпив, я почувствовал себя легче. Легче и свободнее. Правда, было маловато для полного комфорта, выпить хотелось ещё, но я твёрдо решил держать себя в руках, чтобы не ударить лицом в грязь. Но, видимо, Марина Александровна была женщина умная, и, видя моё состояние, предложила выпить ещё.
Только после третьей рюмки я обрёл хоть какую-то уверенность и мог с ней хоть немного разговаривать на равных.
- Это хорошо, что алмаз вам помог, а иначе бы мне несдобровать, - пошутил я.
- Что вы, просто искала бы всё новые лекарства, и которые были бы так же бессильны, как и все предыдущие. Вы скажите, Виктор Николаевич, чем я могу вас отблагодарить? И прошу вас, не стесняться.
- Да, есть у меня одна просьба, а вернее желание, - сделав серьёзное лицо, сказал я.
- Слушаю.
- Выпить ещё!
Женщина весело рассмеялась.
- Это всё?
- Да, всё.
- Что ж, ради вашего желания я готова пожертвовать своим здоровьем!
  Честное слово, более благородной женщины я ещё не встречал. Ох, и напились же мы! Во всяком случае, напился я, потому что не помнил, как добрался до своего дома. Ну, надеюсь, привезли не в багажнике!

   Глава семнадцатая

       С Валентиной мы помирились. Правда, пока по телефону. Утром она обещала приехать. Утром – не вечером. Видно, поняла моя дорогая Валя, что со мной ей ловить больше нечего. Но своё дело она уже сделала – познакомила меня с женой самого президента! А там чем чёрт не шутит, может быть, даже с ним самим буду бухать!
Мне жилось хорошо. Прошлое я почти не вспоминал. Так, иногда вспомнив, что-то дрогнет внутри – и пройдёт. Но я старался ничего не ворошить. А зачем? Чтобы, не дай бог, разбередить свою душу? Да и глупо опускаться к тому, что так низко стоит от тебя. Ненароком опустившись, можно уже не подняться. Опыт есть. И немалый.
  Да, мне жилось хорошо, но в последние дни меня  стало что-то беспокоить. Может быть, сон, который я никак не мог вспомнить? Что-то мне подсказывало, что тот сон скрывает какую-то загадку, которую мне необходимо разгадать. Я чувствовал, что мне это может пригодиться. Но что же мне снилось, чёрт возьми?
  Помогла мне разгадать этот  сон Валентина.
- В прошлый раз я уехала, так и не сказав о самом главном, - сказала она, когда мы  вновь скрепили нашу пошатнувшуюся дружбу чудесным звоном бокалов. - Ну а дело вот в чём. Только, пожалуйста, не задавай лишних вопросов. Ты и так всё должен понимать.
- Короче.
- Как ты знаешь, или, может, не знаешь, скоро грядут президентские выборы.
- Предсказать, кто победит? – улыбнулся я.
- Нет. Вдруг предскажешь не то? Тут другое…
-О, это уже интересней. Ну-ну!
- Не перебивай, пожалуйста. В общем, нужен пиар. И такой пиар, чтобы в самое яблочко! В самую гущу народа! Чтоб проняло! Чтоб  был такой крутой, что…
- Стоп! – воскликнул я, изумлённо уставившись на Валентину. - Да ведь это  мне и снилось! Снилось, кем-то произнесённое слово «пиар». Так, так, что же снилось?
  Несколько минут, морща лоб, я вспоминал, этот чёртов сон. И, наконец, вспомнил. Всё до мельчайших деталей!
-Вспомнил! Это действительно будет круто!
- Что с тобой?
- Продолжай, Валя, продолжай, - я довольно потёр руки. – Кажется, я смогу помочь.
-Да? Ну что ж, отлично.
Странно поглядывая на меня, она сказала:
- Наш президент пробовал  уже всё. Нужен новый совершенно необычный ход.
         - Есть, есть такой ход!
- Ну?
- Прыгнуть с парашютом!
- Шутишь? Так рисковать? Да не один  кандидат не пойдёт на такое!
- А моё дело предложить! А там сами решайте! Только это ещё не всё. Прыгнуть – ерунда.
Валентина с ужасом смотрела на меня.
- Что, это не всё?!
- Нет. Суть в другом. Прыгать надо с группой парашютистов.
- Это уже легче.
- Но всё впереди, - улыбался я. – У одного из участников не раскроется парашют.
- Боже мой, - Валентина всплеснула руками, - страсти-то какие!
- Всё закончится благополучно. Благодаря кандидату. Дело в том, что он сумеет поймать того беднягу, и они  на одном парашюте вместе спустятся на землю.
- Господи, ужас-то какой!
- Но зато, какой поступок! И никакого-то, в общем-то,  риска! Ведь всё закончится удачно!
Валентина задумалась.
- Вообще-то реклама что надо. Лучше и не придумаешь. Кандидат в президенты спас ценой своей жизни человека. Да, это очень понравится народу.
- Президент спаситель! Каково, а?
- Да, круто.  Ну, хорошо, я скажу.
- И за это надо выпить!
- Выпить – это напиться?
- В доску!
  На прощанье мне хотелось расспросить её о покойном муже. Неужели у такой хорошей женщины муж был  таким злодеем, да ещё и в погонах? Но не его в том вина, что он приказал убрать Маркова.  Ведь он находился, сам того не понимая, под воздействием Легиота. Может, он был очень хорошим человеком, но где-то чуть не устоял. Впрочем, какая теперь  разница. Все герои той истории давно умерли. И незачем ворошить прошлое. Умер он, и меня тоже нет в живых. Я же «утонул»! И теперь у меня  новая и куда более интересная жизнь!

  Глава восемнадцатая

      Ночью мне спалось как никогда плохо. Мучили  кошмары. Будто я пробирался  сквозь какую-то темноту, словно через какие-то колючие и цепкие кустарники. То и дело  просыпаясь, я вновь и вновь погружался в темноту и продолжал свой  невыносимо тяжёлый путь. Но, наконец, обессиленный я с трудом выбрался из колючей  гущи темноты и очутился на каком-то зелёном лугу. Надо мной от края до края простиралось ярко-синее небо. Небо было такое  яркое, что я невольно зажмурил глаза. Воздух благоухал травами и цветами. Глубоко вдыхая в себя аромат, я стоял с зажмуренными глазами и наслаждался.
Двинувшись дальше, я с удивлением оглядывался вокруг, не понимая, куда я попал. Слева от меня  был  цветущий белый  сад, справа - берёзовая роща, из которой доносилось звонкое пение птиц. Впереди меня находилось большое синее озеро. Вдруг я заметил какого-то человека в капюшоне. Он, чуть нагнувшись, мирно сидел в лодке с удочкой в руке. Я поспешил к нему. Подошёл, поздоровался. Человек поднял голову и посмотрел на меня. Он показался мне знакомым. Кажется, я уже где-то его видел. Светлые короткие волосы, лоб высокий.… Но глаза у него были добрые. Ах, да, я однажды  его видел во сне! Так я что, снова сплю? Это сон? Только я хотел себя ущипнуть, как он вдруг улыбнулся и тихо сказал:
- Ты, наверное, очень устал. Не пора ли отдохнуть?
«А почему он об этом  спрашивает? Кто он такой? – с некоторым страхом подумал я. – Что ему нужно?»
- Где, здесь? – спросил я, с опаской посмотрев по сторонам.
- Пропуск есть?
Я в замешательстве похлопал себя по пустым карманам.
- Нету…
- Пропуск находится в сердце.
- Эх, все мои беды от водки, -  опустив голову,  признался  я.
- Да, это так, - ответил  он.
«Он меня знает», - удивился я.
Я решил перед ним хоть как-то оправдаться и сказал:
- Да, я пью, но я слышал, что даже  Иисус Христос пил со своими учениками.
Незнакомец смотрел меня внимательным взглядом.
- Он пил вино, и всего одну кружку. Было ему хорошо, и он радовался жизни. Ты же пьёшь, пока тебя зверь не положит в грязь.
«Истинная, правда, - изумился я. - Но откуда он про меня знает?!»
- Как же  мне жить? – спросил  я.
Незнакомец пристально на меня посмотрел и сказал:
- Мир – это зеркало. Истина сакральна и таится по ту сторону жизни. Всё наоборот. Если человеку приятно опьянение вином, значит, этому человеку пить нельзя. А иначе будет худо. Помни об этом. Живи так, будто водки не существует. Алкоголик не тот, кто заглядывает в рюмку, а тот, кто не заглядывает до первой рюмки, - улыбнулся он.
Я вздохнул.
- Легко сказать. А скажи, Иисус Христос был счастлив на земле?
- Да, он был счастлив. Потому что, в нём была любовь. Много любви.  Вспомни себя юношей, - вдруг сказал он, снова улыбнувшись и продолжая пристально смотреть на меня.
- В  юности я не пил, а совершил такое, что и сказать стыдно.
- Можешь не говорить. Камень твой – ты и носи его.
- Лучше скажу. Только прошу, никому не рассказывай. Хорошо, а?
- Это уже не будет иметь значения.
- Почему?
- Потому что исчезнет камень.
- Что там исчезнет, я не знаю, но знаю одно, что я в юности совершил кражу.
И не у кого-нибудь, а у одного старого человека. Я украл у него вино.  Как же потом оно мне аукнулось.
- Как? – посуровел незнакомец, но глаза у него всё-таки оставались добрые. – Ты украл  у больного, старого человека?!
– Сам не знаю, как это произошло.
- Ну?
- Я любил одну девушку, которая впоследствии стала моей женой.  Каждый вечер я ходил к ней на свидания, посвящал ей стихи. И когда ей исполнилось семнадцать лет, она пригласила меня на свой День рождения. Я сказал об этом своей матери, и она дала мне три рубля. Мы жили бедновато, и тогда три рубля для нашей семьи  что-то да значили. Я пошёл в магазин, но за три рубля  не смог ничего  купить такого, чем  бы смог её приятно удивить. Подарить ей  что-то дешёвое мне было стыдно. Я решил повременить с покупкой, надеясь на какое-нибудь везение. Времени до вечера было  много, и я прогуливался по улице в надежде встретить кого-нибудь из старших товарищей, кто  бы смог мне помочь  деньгами. Эх, если бы кто занял мне десять рублей! Я бы потом отработал! Строить и ремонтировать я умел! Руки были!
Времени оставалось всё меньше. Я в раздумье присел на лавочку, на которой сидел какой-то человек.  Из бокового кармана у него выглядывала запечатанная пластмассовой пробкой бутылка вина. Этикетка была видна наполовину, сверху на ней было написано «портвейн». А что если купить вина, вдруг подумал я. Это был бы не просто неожиданный подарок, но и страшно красивый. Но мне как несовершеннолетнему не продадут, и я решил попросить об этом сидящего рядом со мной человека. Это был дедушка. Я узнал его. Этот старичок был выпивоха и частенько ошивался около магазина. И, кажется, он уже сейчас был выпивший, потому как бессвязно что-то  бормотал и ругался. Но просить его купить мне вина я побоялся. А вдруг он кому-нибудь  об этом скажет, например, учителям. Ведь, небось, он знает, чей я сын. А я готовился к поступлению в военное училище, и мне была нужна хорошая характеристика. Время текло, а я до сих пор  не знал, что мне делать. Но одного вина купить, наверное, будет мало, думал я.  Если бы ещё купить и цветы, те, пластмассовые розы, что я видел в магазине. На дворе была весна, и живых цветов ещё не было. А пластмассовые розы были красивые. Но дешёвые. А вот если  подарить их  вместе с бутылкой вина – было бы здорово. Но, увы, денег на две покупки не хватало. Надо было  выбирать что-нибудь одно. И тогда мне в голову пришла одна страшная мысль: стырить у старика бутылку. Он же пьяный, авось, не заметит. Несколько минут, что я обдумывал эту страшную мысль, показались мне  целым часом. Я мучительно боролся с сомнениями. Даже в какой-то момент мне хотелось, чтобы старик встал и ушёл. Но он всё сидел и сидел, продолжая бормотать под нос свои  ругательства. Но почему не ушёл я, вот что мучает меня  до сих пор. Но, наверное, не ушёл потому,  что мысль о необычном подарке глубоко запала мне в сердце. И, в конце концов, я решился. Выбрав момент, я незаметно  вытащил у старика из кармана бутылку, и был таков. Вот такая вышла у меня неприятная  история.
- Да, - вздохнул мой собеседник, - очень нехорошая история. Даже, я бы сказал, отвратительная. И хотя это не смягчает, но почему ты после не вернул ему его вино взамен  украденного? Как  бы  он обрадовался. И простил бы тебя.
Я вздохнул.
- В то далёкое время я как-то не  думал об этом. А потом было поздно. Он умер.
- Умер? – улыбнулся незнакомец. – Хочешь с ним поговорить?
- Как? – опешил я. – Разве это возможно?
- Ты же спишь, а во сне всё возможно. Даже познать истину.
- Сплю? – усмехнулся я. – Сон это не жизнь. Что толку?
- Ну, так что? Будешь с ним говорить?
- Нет, - вздохнул я. – Сам скажи ему, что я очень сожалею, что всё так произошло. Скажешь?
- Хорошо, я передам ему твои слова. Но как передать ему твои чувства?
- Я не знаю.
- Ну, тогда хоть приди к нему на могилу и посиди рядом с ним, поговори. Выпейте. И не жадничай, купи ему всё-таки бутылку вина. Отдай, верни ему долг. Сделаешь?
- О, Господи, - с облегчением сказал я, - ну, конечно! Разве это проблема? Вот вернусь домой и обязательно схожу к нему на кладбище! А тебе спасибо за совет. Знаешь, легче стало на душе!
- И где твой камень? Нет его. Ну, ладно, иди. Возвращайся к себе и помни: время – это бремя. Пусть же оно будет лёгким.
  Я открыл глаза и, поняв, что всё-таки спал, наверное, первый раз за всё долгое время пребывания  в этом богатом доме я с  тёплой грустью вспомнил  о доме своём, где не было ничего, кроме свободы. Если бы я ещё и не пил, то моё бремя  было бы  действительно лёгким.
                        

Глава девятнадцатая.

Утром, как обычно, я дал пару советов Кремову по телефону, правильность которых мог бы выдать любой человек, так как они были вполне очевидны.  Впрочем, сенатором он стал всё же не без моей помощи.  Но точнее сказать, стал им благодаря Легиоту, потому что тот через меня, верно, вёл его к высокому креслу, предупреждая об опасности тех или иных шагов и необходимости других.
С баночкой пива я  улёгся на диван.  Очень хотелось выпить чего-нибудь покрепче, но я решил всё-таки воздержаться и пока ограничиться более слабым напитком. В этот день должны были показывать в прямом эфире авиационное шоу, включающее в себя прыжки с парашютом, в которых будет принимать участие и наш президент, он же и кандидат в президенты.
  В ожидании главного зрелища, я переключал каналы в поисках сообщений об НЛО. Дело в том, что в последнее время о них передавали особенно часто и главное, называя места их пролёта, я с удивлением обнаруживал, что они появлялись в том районе, где находился дом Кремова. НЛО появлялись там, где находился я! Я почти был уверен, что они наблюдают за мной. Но меня это ничуть не пугало, напротив, даже в чём-то льстило. Как же, такая охрана!
  Но сегодня сообщений об НЛО не было (или пока не было) и я вернулся на главный канал.  
  Я уже не глядел на группы истребителей «Русских соколов»,  ровными рядами пролетающие над аэродромом, жадными глазами. Я смотрел безучастно. С некоторых пор я начал понимать, что жизнь на земле настолько богата и разнообразна, что тосковать о чём-то ушедшем непростительно глупо. Наоборот, надо радоваться, что на длинном жизненном пути ты не застрял где-то посередине, а то и в самом его начале, а продолжаешь идти вперёд. Надо всё время двигаться дальше, меняя  одни средства передвижения на другие. И провожать улыбчивым взглядом просторы полей, станции, города,  которые тебе посчастливилось увидеть, лица людей.  И еще, сколько предстоит увидеть! Как несчастен тот человек, кто,  застряв на дороге, вместо того, чтобы искать пути выхода из тупика, начинает окапываться, строить свою никому ненужную крепость.
  И кто придумал такую глупость, что главное в жизни – это соорудить свою хижину, насадить деревьев и нарожать детей! Интересно, тот, у кого сын оказался серийным маньяком, тоже считал, что главное в жизни это родить сына?
  Да твой дом  это вся огромная планета, где моря, поля, небо -  твои комнаты! В некотором смысле бомжи – самые счастливые люди. Только не те, что спят на вокзалах (они тоже застряли). И не те, что кочуют из места на место в поисках земного рая (ведь они его никогда не найдут, потому что рая на земле не существует), а те, которые живут для души и обогащают её зрением, слухом и умом.  Почему все ждут отпуска? Чтобы отправиться в путешествие! Люди, вернувшиеся из отпуска, становятся  богаче душой! Люди хотят иметь богатую душу и готовы за это платить любые деньги.  Жизнь сама открывает двери, чтобы человек увидел и познал всю суть бытия. Так иди! Ты же самое свободное существо в мире! Для того человек и родился свободным, чтобы отыскать истину и понять для чего он живёт. Нас толкает к истине  жажда свободы, заложенная в нас самим мирозданием, которое, может быть, весело играет с нами в жмурки.  Через открывающиеся горизонты мы  шаг за шагом познаём этот мир, а в нём познаём и себя.
   Я усмехнулся. Ну, узнаем мы своё предназначение и что толку? Всё равно ведь умрём. Вдруг меня озарила одна мысль. Вот оттого что мы умрём, может быть, нам, и дана эта жизнь, чтобы понять, что всё мироздание находится не где-то там, в космосе или за очередным поворотом, а оно внутри нас? Ты – и есть само  мироздание! Ух, ты! У меня даже мурашки пробежали по спине от такой дерзости.
  Мы затем и пришли в этот мир, чтобы увидеть, понять и впитать.  И впитать самое лучшее, самое ценное из того, что может быть вечным. А мы цепляемся за шмотки, тачки, всякую дрянь, которая и копейки не стоит человеческой души! Мы хотим окружить себя раем, не понимая, что  рай находится в нашей душе! Вот где  яхты и дворцы! Рай в душе  строится  через наш кругозор. И чем он будет шире, тем  наши потребности будут меньше, потому что мы увидим бренность бытия.  Из себя мы вышли, в себя и возвращаемся. Кто ты? Царь? Да какой же ты царь, если  тебя  также зароют в земле (да ещё с помпой!) на съедение червям!  Если посмотреть чуточку дальше, то ты, царь, самая чудовищная насмешка природы!
  И действительно, что суетиться, если  жить  нам  остаётся всё меньше и меньше. Так живи, любуясь миром и впитывая его в себя! Надо жить только для души! Обогащайся! Слово «обогащайся» имеет совсем другой смысл. Это значит впитывать в себя такие высшие ценности как  доброта и любовь, красота и покой, мир. Это значит напитаться богом!
   Есть не только светлые залы, но есть и подвалы, чуланы, всякие тёмные коридоры, где можно споткнуться и упасть.  Но  вставай и иди дальше. Ты же человек! Неужели так трудно им быть? Или, может, не хочется? Но тогда виновата природа, что сотворила тебя человеком. Надо было ей тебя сделать свиньёй. Жри тогда себе вволю, отталкивая от кормушки других.
Ну и мысли стукнули мне в голову! Может, я так начал рассуждать, что моя беззаботная жизнь стала мне немножко надоедать? Взять бы сейчас палку, рюкзачок за спину и пройтись  пешком через поле, через лес. Сколько  было бы  впечатлений, мыслей, чувств! И ведь самое  лучшее чувство – это чувство приятной усталости! Так пьянит, лучше любого вина! Школьные походы – самый полезный в школе урок! Или вот такой случай. Как-то в лучшие юные годы в деревне у деда мы собрались сажать огород. Не дождавшись трактора с культиватором, я сам впрягся в небольшую самодельную борону, что имелась у деда про запас, и потащил её по вспаханной земле. Было трудновато. Капли пота так и мелькали перед глазами. В то же время я чувствовал необычайную радость. Надо мной синее небо, рядом сад и речка, луг. А вдали зелёные холмы с засеянными на них пшеничными полями. Воздух свеж и ароматен. Мне тогда в голову пришла, помню, неожиданная мысль. Я подумал: настоящая жизнь – вот она. В этой красоте и в том, что я делаю – в поте лица, но довольный, обрабатываю землю.
  Но что-то я увлёкся думами. По телевизору начиналось, наконец, самое интересное и главное зрелище.  Группа парашютистов, среди которых показали крупным планом лицо президента, вошла в вертолёт МИ – 8. Дверь захлопнулась, заработал винт. В эту минуту на меня будто дохнуло запахом травы и гудрона, керосина.  Я улыбнулся, как же всё-таки приятен этот запах!
  Вскоре от  небольшой точки вертолёта в небе стали отделяться и лететь к земле малюсенькие точки парашютистов. Я напрягся.  Купола парашютов раскрывались один за другим.  Но у одной точки, как  я и  ожидал, купол всё не раскрывался.  Камера в руках оператора стала дрожать. Голос за кадром смешался с взволнованными голосами и даже криками зрителей. Но я не переживал, зная, что всё разрешится самым нужным образом. Медленно и верно одна точка догоняла другую. Вскоре они соединились, и над ними вспыхнул белый шарик купола парашюта. Да, все закончилось благополучно.  Два героя аккуратно приземлились на грунтовку лётного поля. И один из них – наш президент! Он же главный герой.
  Я был доволен собою.  Но…. Стоп! Вдруг я увидел совсем  не то, что  ожидал увидеть.  Камера, дёргаясь из стороны в сторону, быстро приближалась к парашютистам. Президент снимал с себя…не раскрывшийся рюкзак парашюта! У него лицо было бледное, выглядел он  крайне измождённым.  Господи, я  испуганно уставился в экран телевизора, да ведь вышло всё  не так!  Парашют не раскрылся у президента! Это его спасли! Чудом! Я в ужасе отпрянул от экрана. По спине у меня пробежали холодные мурашки. Да, я увидел во сне, что  президент прыгает с парашютом. Да, я увидел, что он кого-то хватал в воздухе  руками. Видел, как он с кем-то вдвоём плавно приземлился. Но я не увидел главного! Парашют не раскрылся именно у него! Господи, что же теперь будет?  С диким ужасом я стал оглядываться по сторонам, словно ожидал увидеть тех, кто сейчас прибежит, схватит меня и скрутит. «Надо бежать! – Вдруг пронзила меня спасительная мысль. – И как можно скорее!»
Мой телефон почти не умолкал. Торопясь, я отключил его, бросил в сумку и, собрав кое-какие свои  вещи, выпрыгнул в окно и через сад побежал к забору, где имелась секретная калитка.

                                        
  Глава двадцатая

     Я всё дальше пробирался через усыпанный листьями  лес, избегая дорог, населённых пунктов, людей. Мне хотелось от всех скрыться, спрятаться,  исчезнуть так, чтобы меня никто никогда не нашёл. Выбившись из сил, я, наконец, остановился. Солнце  в деревьях светилось каким-то зловещим багряным светом.  Где-то через пару часов будет темно. Предстояла ночевать уже в холодном  лесу. Я присел на сухой пень и задумался. Вспомнил о сделке с Легиотом, о которой в последнее время я  совершенно забыл.  Эх, я  купился на его посулы, не подумав, что рано или поздно придёт время расплаты.  И вот сладкая моя жизнь закончилась.  И она, эта расплата, пришла! Значит, Легиот, проще говоря, страшный преступник темных неизведанных сил  хотел через меня погубить президента нашей страны! Я похолодел.  Но что же теперь будет со мной?! Ведь меня когда-нибудь да найдут! От всевидящего ока ФСБ не скроешься в этом лесу! И меня, возможно, будут судить как террориста! Дико, жутко! А какой позор!
  Суд… Всевидящее око.… С запоздалой горечью я  усмехнулся. Если  существуют тёмные силы в лице Легиота, значит, должен существовать и Бог! И как  раньше я об этом не подумал?! И теперь  меня, может быть,  ждёт ещё и другой суд. И, наверное, более страшный. Боже, с кем я связался!  Лучше бы я остался  тогда в своей убогой квартирке! Пил бы себе  палёную водку со своими друзьями Кешой и Валентином,  и горя б не знал! Лучше пить палёную водку с чистой совестью, чем дорогой коньяк с грязной душой! Лучше иметь продавленный диван и чистую душу, чем белоснежную постель и грязную совесть!
И ещё я вспомнил  Ольгу, бывшую свою начальницу, которая так хорошо ко мне относилась и которая была мне так не безразлична. А я  предал её. Предал и медсестру Таню. Ведь я обещал ей помочь спасти её брата! Деньги обещал. И она ждала, надеялась. Бедная Таня. Господи, прошептал я, как же я  мог так низко пасть.  Ну что на меня нашло?!
   Что нашло? Я опять горько усмехнулся. Сладкой жизни я захотел, вот что. Захотелось красиво жить! А чтоб  ничем не омрачать красивую жизнь, нужно было только одно условие. Маленькое  условие, размером с копеечную монетку. И оно довольно простое. Надо было всего лишь  стереть из памяти  своё прошлое. И стереть его вместе со своей совестью. И мне это удалось. Глухо простонав, я схватился руками за волосы и покачал головой.  Господи, какая же я сволочь!
  Нет, надо подниматься и идти к людям. Я заслужил самого страшного суда. Пусть меня судят люди. Так решив, я  вздохнул, и с каким-то облегчением поднялся, словно с моей души свалился тяжёлый камень.
  Вдруг невдалеке от себя я увидел какого-то человека.  Был он в брезентовом плаще, с палкой и с корзиной в руке. Он неторопливо шёл мимо, не замечая меня. Взор его был устремлён на землю. Ну, ясно было, что это  грибник.
- Эй! – окликнул я его.
Он остановился и посмотрел на меня. Я  подошёл к нему.
- Здравствуйте. Как мне  выйти на дорогу, не подскажете?
- Да что ж тут подсказывать,- удивился он, - вот сюда  прямо и по той вон тропинке. Видите? Через час выйдете на трассу. Вам куда надо?
- Да куда угодно, лишь бы не ночевать в лесу, - улыбнулся я.
- Верно, - он посмотрел в просветах деревьев на заходящее небо.- Скоро ночь. Так что мне тоже пора домой. И грибов я собрал уже достаточно. Вот, посмотрите сколько. Хватит на сегодня.
Я посмотрел. Да, грибов было почти полная корзина.
- Да их хватит на целую неделю, - улыбнулся я.
- А солить? Это ведь не только на сегодня. Это пополнение запасов на зиму! Но  сегодня на ужин грибы будут. Вы любите жареную картошку с грибами?
- О, ещё бы! Это была  когда-то моя любимая еда.
- А знаете что, - вдруг сказал грибник, - если вы никуда не спешите, переночуйте у меня. А если и спешите, то всё равно уже скоро ночь. Ну, как, принимаете моё предложение?
Этот человек чем-то к себе располагал. Что-то у него было доброе в глазах.
- Так говорите, на ужин картошка с грибами будет?
- Ну, а как же, - у него в глазах весело мелькнула какая-то мысль, - и под грибы тоже кое-что найдётся!
- Ну, тогда идёмте, - так же весело ответил я.
Только сейчас, не спеша, идя по тропинке,  я обратил внимание на красоту осеннего  леса. Красно-жёлтые деревья, неохотно (а может быть нарочно медленно) раздевались, сбрасывая с себя золотисто-багряные листья.  Вот где истинная красота! Вот где истинно красивые модели! «Интересно, - вдруг с улыбкой подумал я, - а деревья могут завидовать друг другу? Ну, например, эта вот осина может завидовать вон той, к примеру,  берёзке? Веткой бы её, веткой! Нет, наверное. А почему нет? Ведь деревья тоже живые и, может быть, у них тоже есть душа? Но, скорее всего, не завидуют, потому что у них есть всё необходимое для жизни. Есть земля, воздух, солнце. А что ещё нужно для жизни в этом бренном мире? Деньги? Чтобы купить себе более красивый наряд, который так же осыплется? И причём довольно-таки скоро».
  Да что это на меня находит, вдруг опомнился я, идя вслед за гостеприимным незнакомцем. Мысли какие-то странные всё время лезут в голову. Уж не схожу ли я с ума, что было бы вполне разумно?
- Мы не познакомились, - сказал грибник. – Меня зовут Николай Николаевич. Можно просто Николай.
Я тоже представился и спросил:
- А почему вы не спрашиваете, кто я такой, откуда? Может я сумасшедший, сбежавший из психбольницы. Не боитесь?
- А вы не боитесь идти к незнакомому человеку домой?  Вдруг он тоже сумасшедший? Вдруг возьмёт да и зарубит вас топором.
Я вздохнул.
- Да может оно и к лучшему.
- Что так?
Мне захотелось открыть этому человеку свою душу. Пусть он будет моим первым судьёй!
- Вот за стаканом самогонки и поговорим. Есть самогон?
- У Николая Николаевича всё есть. Даже водка.
- Лучше самогон.
- Почему?
- Просто давно не пил его.
- И не надо бы, - вздохнул он тяжко, перекинув корзину с руки на руку.
- Видно, в жизни досталось?
- Да. И всё от него, проклятого.
- Ну, можем и не пить, раз такое дело.
- Выпьем. По стаканчику.
- Да уж, по стаканчику, - усмехнулся я.
- А хотите, я научу вас пить?
- Бесполезно.
- У меня есть такое средство.
- Что ж, посмотрим, - весело ответил я. Мне всё больше и больше нравился этот человек.
   Мы вошли в маленькую деревушку, состоящую всего из нескольких домов. Только все они были пустые. Здесь никто не жил. Опустевший и затерявшийся хутор в лесах центральной России.
- Это мой дом, - Николай Николаевич показал палкой на один небольшой, но аккуратный домик, стоящий с краю, у самой кромки леса. – Я живу один, так что никто нас встречать не будет. И прошу заранее извинить меня за излишнюю, может быть, скромность моего жилища.
  В доме и впрямь было бедновато. Прямо как в моей квартире. Разница была только в том, что здесь было очень чисто и опрятно. На крашеном полу вытканные цветистые дорожки. В красном углу под иконами стоял крепкий дубовый стол. У стены рукомойник. Печь была протоплена, а бревенчатые толстые стены ещё долго могут сохранять тепло. Пахло сушёными травами. Тёплым и приятным духом веяло в этом небогатом доме.  В чём-то здесь было даже  лучше, чем в роскошном доме Кремова. Может быть оттого, что здесь было очень уютно.  
  Николай положил в топку тряпочку, смоченную в керосине, и, обложив её поленьями, чиркнул спичкой. Вспыхнувший огонёк с голодной жадностью набросился на поленья. В печке  весело загудело. Николай поставил на плиту сковородку и, бросив в неё кусок жира, принялся чистить картошку.
- Ножик ещё есть? – спросил я, ближе подсев к ведру с картошкой.
  Вскоре  в сковородке так аппетитно заурчало, что у меня потекли слюнки. Мне, наверное, никогда ещё так не хотелось поесть, как сейчас. Будучи вечно пьяным, я уж и забыл, что такое хороший аппетит.
- Ну что, - сказал Николай, - может, давай по пять грамм, пока жарится картошка?
Я удивился, когда он и впрямь налил в стаканы на палец, на мизинчик. Чокнувшись, выпили. Самогонка была крепкая, но мягкая.  В голову от глотка, естественно, ничего не ударило, но в желудке стало теплей. Закусили  салатом из порезанных помидоров, огурцов и луковиц, политых подсолнечным маслом.
- Ну, повторим? – хлопнул в ладони Николай.
Но теперь он налил не на мизинец, а на полмизинца. Выпив, снова закусили вкусным салатом. А тут и картошка с грибами и луком подоспела. Запах – обжигающая радость! И такая вкуснятина! Я с таким аппетитом ел, что совершенно забыл, что на столе стоит бутылка  самогонки. Пить не хотелось ни капельки. И когда такое было! Раньше было так, выпьешь, и аппетит пропадает. А теперь, наоборот – в голове ясно,  в животе сытно! Здорово-то как!
- Что, ещё по маленькой? – Николай хитро улыбался.
- О, нет, спасибо. Пить  не хочется  вообще!
- Вот и весь секрет пития, - улыбаясь, сказал Николай. – Организм, получив свою дозу алкоголя (больше ему и не надо), успокоился и потребовал то, что ему действительно необходимо – пищу.  Надо запомнить раз и навсегда, что всё то, что мы едим и пьём, нужно не голове, а желудку. А он, ох, как привередлив! Надобно во всём ему угодить. Но угодить в меру, а иначе ему становится плохо, он начинает дуться и ворчать,  что отражается на нашем самочувствии. А уж о голове и говорить не приходится. Голову надо не только беречь, но и очень уважать. Надобно к ней относиться как к чему-то высшему, что управляет нашим миром.
- Вы философ? – улыбнулся я, отложив вилку.
- Я? – он усмехнулся. – Я скорее уфолог.
- Да ну? – удивлённо воскликнул я, обрадовавшись такому везению. – Ох, как интересно! Я серьёзно, честное слово!
- Вообще-то я моряк. Правда, бывший моряк.
- А я бывший лётчик!
-  С моря всё и началось, - задумчиво сказал Николай.
Мы  разговорились. Николай был капитаном первого ранга, командиром атомной подводной лодки. Двадцать лет прослужил на флоте.
- Десять из них провёл под водой, - грустно улыбнулся он. – И теперь вот навёрстываю упущенное время, живя там, где и предназначено жить человеку – на земле, в единении с природой.
- Не тоскуете по морю?
- Бывает, - вздохнул Николай.
- Что вспоминается больше – шторм, наверное?
- Всё вспоминается, и далёкая, но такая близкая кромка родного берега, лица товарищей, порт.… Шторм, конечно,…но я их мало видел, всё больше под водой,- улыбнулся он. Но, если уж говорить открыто, самое сильно впечатление было от других явлений, - усмехнулся Николай. Он замолчал и задумался.
Я молчал тоже, пусть человек вспоминает свою жизнь и вспоминает её как можно чаще. И тем более в своём доме. Лучше не мешать. Я и сам частенько вспоминал своё  прошлое.
- Вы не посчитайте  меня сумасшедшим, - наконец заговорил хозяин, - но меня иногда тянет с кем-нибудь поделиться своими думами.
- Обстановка что надо.
- Да, да, - взгляд у него был по-прежнему задумчив. – Доказательства? – он говорил как бы сам с собой. – Доказательств нет. А вот потребность выговориться есть, - он весело хлопнул себя по коленке. – Верите вы в мистику? Ну, или, скажем, в фантастику, если угодно?
Я про себя усмехнулся. «Ещё бы!» Но вслух осторожно сказал:
- Всякое бывает.
- Так вот, Виктор, я убеждён, да что там убеждён,  просто знаю, что мы в этом мире не одни!
Он сказал и внимательно посмотрел на меня, видимо, желая увидеть в моих глазах отношение к его словам.
Вот так собеседник! Да я ведь сам могу его в этом заверить!
- Это так, - кивнул я головой. – И я тоже не только в это верю, но и знаю об этом.
- Вот как? – он облегчённо улыбнулся. – Ну, теперь говорить, можно открыто. Будучи  лётчиком, вы, наверное, тоже кое о чём знаете. Может быть, даже кое-что видели сами.
- Да, я наблюдал как-то в полёте один странный  шар. Думаю, он был не из нашего мира.
- Вот и я! Мы, весь экипаж тоже стали свидетелями такого события, что просто волосы встают дыбом! В это, кажется, просто невозможно поверить! Но это было и это  долгий разговор. Давайте перейдём в другую комнату.
  Николай зажёг керосиновую лампу, и мы перешли в такую же уютную комнату, где помимо стола и дивана, стояли два удобных кресла. Сев в мягкие кресла, мы закурили.  
- Это случилось в Атлантике, - медленно заговорил Николай. – Был я командиром АПЛ и, естественно, все решения принимал только я. Планового всплытия в ту ночь не было, но у меня вдруг возникло такое чувство, что необходимо всплыть и осмотреть горизонт. Ощущение было такое, словно на этом рубеже появился  какой-то опасный гость, знающий о моём местонахождении.  Даже  стало  страшновато. Страх сковывал всё сильнее. Что за глупость, успокаивал я себя, но проклятое наваждение чего-то непонятного и таинственного  не отпускало. И тогда я решил всплыть. Но по мере всплытия, страх постепенно исчез и я даже стал ругать себя за проявленную слабость. Зря, мол, взбудоражил  экипаж. Но, всплыв, мы увидели над горизонтом, где-то четыре – пять градусов, какой-то ярко огненный  предмет по форме напоминающий дольку апельсина. Чтоб хоть как-то найти этому объяснение, мы решили, что это какой-то сверхсекретный дирижабль, контролирующий обстановку. Но каково же было наше изумление, когда этот  предмет, выпустив в нас огромный сноп света,  вдруг стал погружаться в воду! Да, да! Гидролокаторы зафиксировали звук этого погружения. Под водой возникло повышенное электромагнитное поле. Это была реальность, которая не поддавалась никакому разумению!
Николай замолчал, видимо,  переживая сначала произошедшее событие. Я удивлялся не очень, так как сам переживал нечто  подобное,  но  становилось всё интересней.
- Но это было ещё не всё, - Николай нахмурился. – Следующей ночью я проснулся оттого, что меня будто кто-то разбудил. Словно я услышал чей-то голос. Снова возникло странное чувство чего-то (или кого-то) постороннего. Но уже не над  водой, а у меня в каюте. Словно кто-то невидимый присутствовал возле меня. И, знаете, даже показалось, что я увидел под потолком чьё-то зелёное лицо с узкими жёлтыми глазами, которое глядело на меня с холодной  улыбкой на губах.
  Я вздрогнул.
- Как, - потрясённый, прошептал  я, - и вы…
- Это был посланник самого сатаны, ангел люцифера! Я отчетливо услышал в голове его мерзкий голос, приказывавший мне объявить боевую тревогу. И мне стоило огромных усилий, чтобы этого не сделать. Я схватился за голову, плотно закрыв ладонями уши, но это не помогало. Мало того, голос в голове продолжал приказывать мне объявить тревогу с боеготовностью номер один. Вы-то должны знать, что это значит?
- Да, конечно, - я кивнул, чувствуя в груди холодок. – А скажите, - вдруг спросил я, - вы случайно не выпивали?
Николай усмехнулся.
- Понимаю ваш вопрос. Да, после всего увиденного выпил пару рюмок коньяка. Ну и что?
- Извините…
- Ничего, ничего.… Только представьте, если бы я  выполнил этот приказ? Голос мог бы приказать нажать кнопку «Пуск»!
- Да… - покачал я головой, - ужас!
- Ядерные ракеты могли взлететь! Это была бы катастрофа!
Глядя на него, я невольно подумал: а не сумасшедший ли этот Николай Николаевич?! Впрочем, и меня тогда можно считать таким же сумасшедшим. Но ведь то, что мне говорил Легиот, всегда оказывалось явью! Значит, всё это есть!
- Что же было дальше? – с осторожным любопытством спросил я.
- Дальше? Дальше я со всей силой стал биться головой о стену, пока не потерял сознание. А потом, поняв, что уже не могу быть командиром, я до окончания похода сложил с себя командирские полномочия, а потом и вовсе ушёл в запас. По состоянию здоровья, - добавил он с усмешкой в голосе.
Время шло, а мы всё говорили и говорили.  Я  рассказал  о виденном мною в полёте  оранжево-красном шаре.  Но о Легиоте  мне почему-то не хотелось рассказывать.  Я был трезв, но в голове  мелькнула мысль: может это он не хочет, чтобы я рассказал о нём?  Вообще-то я  не любил кого-либо обсуждать и особенно тех, кто хоть раз мне  в чём-то помог. Что уж говорить о Легиоте!  Столько, сколько он сделал для меня, не сделал никто! Да и видел Николай, может, кого-то другого.  А уж  ядерных ракет у меня под рукою нет и быть не может. Жизнь президента – это, конечно, кое-что значит, но всё-таки это не судьба всего мира. Но  подставил меня Легиот всё - же крепко. Впрочем, я этого заслужил. Я ведь согласился выполнить какую-то его услугу. Думать надо было, прежде чем соглашаться!
- После увольнения, я запил. Пил долго и крепко, пока однажды, будучи без гроша в кармане, не зашёл случайно в церковь, - говорил Николай. – Может, ещё по мизинчику? – предложил он.
Но я так наелся, что пить совершенно не хотелось. Вкус же спиртного мне всегда был противен и тем более самогона.  И я отказался.
- Правильно, - похвалил он меня, - сытная пища – лучшее лекарство против пьянства. Так вот, я заговорил со священником. Пожаловался ему на свою  злодейку-судьбу.  Что-то он во мне, наверное, разглядел, и  предложил мне побеседовать у него в отдельном кабинете.  Мы разговорились. Он оказался очень умным человеком. Многое мне поведал. В том числе и об НЛО.
- Да? – удивился я. Если уж священник говорит об НЛО, это уже более чем интересно.
- Может, всё-таки по мизинчику? Ну, полмизинчика, а? Разговор-то ведь долгий. А до утра ещё, ох, как далеко.
Помочив губы и закусив, мы продолжили наш разговор.
- К батюшке я частенько заглядывал в церковь. Выпить бывало, нету, а душа горит, я к нему. Поговорим по душам – и похмелье снимет как рукой. А потом беседы продолжились у него дома за графином вишнёвой наливочки и чего-нибудь вкусненького.
- И наливочку по мизинчику? – улыбнулся я.
- Да, конечно. И бывало, просидим до утра, в голове  приятная  усталость, а графин пуст. Дома выспишься – и никакого похмелья и тем более запоев. Так и вник.
- Нд-а.…Но что же он говорил об НЛО?
- Отцу Андрею как-то посчастливилось встретиться с академиком Яковом Шиповым и узнать от него: есть ли научное доказательство бытия божия, существования невидимого мира – мира духовного. И вот что рассказал академик. Есть известная сейчас наука, которая называется квантовой механикой и которая исследует частицу как физическую структуру и частицу как волну (энергию). Так оказалось, что за пределами элементарных частиц – нейтронов, протонов, электронов, позитронов и так далее – не существует уже материального мира, а существует их волновая функция.
- А что это такое?
- Постараюсь объяснить. В общем, вся Вселенная состоит из некоторой субстанции, которую нельзя назвать материальной. Это такая субстанция, которая имеет в физике значение как волны. Эта волна организована более сильно, чем физический мир. Вот она и определяет всю структуру и строит физику мира.
- Ну, а НЛО здесь причём?
- Скоро дойдём и до НЛО. Есть такие волны, которые распространяются мгновенно – даже в самую дальнюю точку Вселенной. Вот вы задали вопрос, и он тут же  навсегда  запечатлелся где-то  в Космосе. И любое слово, произнесённое нами, навсегда сохраняется в какой-нибудь точке Вселенной. Так же, через волну, запечатлеваются и все наши дела и поступки. Вот мы сидим в креслах, курим – и свидетельство об этом сохраняется в веках.
- Сколько же в Космосе негатива!
- Но и позитив есть.
- Мало его, наверное.
- Это уже не нам судить.
- А кому?
- Церковь давно на это дала ответ.
- Но причём же здесь НЛО?
- Погодите-погодите. И давайте рассуждать логично. Если есть волны (а они есть – это доказала квантовая физика), которые строят физический мир, значит, есть некая Высшая Сила, которая должна управлять волною. И эта Высшая Сила мгновенно и моментально видит весь мир благодаря таким волновым функциям. И волновую функцию имеет всё живое – человек, атом, молекула и так далее. Именно волновая  функция правит материальным миром. Материальный мир – неживой мир, который управляется волновой функцией, - Николай улыбнулся. – Проще говоря, мир управляется духом. Иисус Христос, когда его спросили, что такое Бог, ответил просто и ясно: Бог, сказал он, есть  дух.
- Пусть так, - согласился я, - но когда же мы вернёмся к НЛО? И как это всё можно объединить?
- Да что ж вы так нетерпеливы. Я хочу донести вам всё по порядку. Дело в том, что в учебниках нет формул квантовой механики, их не дают публиковать. Если бы они были опубликованы, то мир просто прозрел бы: ведь сейчас он слеп! Но публиковать не дают.
- Почему? – удивлённо спросил я. – Что секретного в этом?
- А секрет в том, что кто-то не хочет, чтобы мир прозрел. Если будет опубликовано уравнение квантовой механики, это станет доказательством духовного мира, который и правит миром физическим.
- Ну и что?
- А то, что тогда наука будет больше не нужна. Выйдет так, что наука достигла своего порога, сделала своё дело: доказала нам, Фомам неверующим, существование другого, потустороннего мира. Что ей останется? Только уйти на покой. Дальше дело за богословами. Вот почему не разрешают публиковать уравнения квантовой механики.
- Конкуренция? – усмехнулся я.
- Вроде того.
- Удивительные вещи вы мне открыли, и всё же…
- И всё же давайте ещё по мизинчику.
   Первый раз в жизни я пил только ради уважения. Да какой там пил, считай, пригубливал только. Да ещё и закусывал. А между тем бутылка постепенно пустела. Я же был совершенно трезв.
- За пределами физического мира существует ещё более сложно организованный волновой мир, - сказал Николай, когда мы снова уселись с сигаретами в креслах. - Академик говорил, что они своими приборами фиксируют волновые функции с положительным и отрицательным знаком. Так вот, волны с отрицательным знаком  – это антимир, который не несёт жизненного начала, он может только разрушать. Разрушать физический мир! А теперь мы перейдём к главному. Или, может, для начала по мизинчику?
Я согласился снова пригубить стакан, чтобы только продлить удовольствие от беседы.
- Академик Яков Шипов сказал, что отрицательные поля они обнаружили…- Николай сделал паузу, - в этих самых НЛО!  Дело в том, что в руки учёных попала одна так называемая «летающая тарелка», которая  в шестидесятых годах разбилась на Урале.  Для учёных вопрос, есть ли НЛО или их нет, не стоит. Есть! НЛО действительно существуют. Это реальность. И ещё. В той разбившейся  «тарелке» были найдены останки погибшего пилота.
- Да вы что! – очень удивился я.- Ну и ну!
- Это было какое-то маленькое  существо  зеленоватого цвета. Жёлтые  глаза...
- Неужели пришельцы похожи на животных, кошек, например? – осторожно спросил я.
- Как сказал отец Андрей, одна такая кошка знает больше всего человечества. Ведь не зря же сатану называют люцифером, носителем света. Вот его ангелы и несут нам свой дьявольский свет, ослепляя и обманывая нас. Эти зелёненькие человечки - это никто иные как самые настоящие бесы, управляемые этим люцифером, проще говоря – дьяволом. Так что инопланетяне существуют, можете не сомневаться, - усмехнулся Николай. – Впрочем, лично я не исключаю того, что где-то во Вселенной существует некая высшая  цивилизация, которая сумела пройти  через горнило всяких испытаний и достичь такого уровня, который нам ещё и не снился. Вот они и есть для нас боги. Кстати, Иисус Христос говорил, что у небесного Отца много обителей. Так что и мы, если сумеем устоять перед всякими соблазнами, тоже можем стать некоей высшей цивилизацией, проще говоря – стать богами. Иисус Христос так и сказал: «Будьте совершенны как Бог». Если сказать нашими словами – быть исключительно светлой личностью. Кстати, ученики его видели, как он, после своего воскресения, был взят на небо каким-то облаком. Что за облако взяло его на борт?
- Но почему учёные и политики не говорят об этом открыто?
- Здесь ответа два. Первый, как уже я сказал, это подвести черту под наукой. А второй даже сложнее. Как всё это воспримут люди? Может, слышали, как в тридцатых годах в Америке в прямом эфире по радио объявили посадку инопланетян? Это был спектакль, но людей не предупредили, что это передают спектакль (думаю, это было сделано специально по заданию ФБР – посмотреть, как люди будут на это реагировать). И возникла самая настоящая паника. Тысячи вооружённых людей вышли на улицы, стали возводить баррикады, сеять всевозможные слухи. И с трудом удалось убедить людей, что по радио шёл  обыкновенный спектакль. Вот вам и ответ на второй вопрос. Власти боятся паники. И они по-своему правы. Люди ведь так непредсказуемы. Только представьте, власти признали существование НЛО. Сколько тогда появится  всяких контактёров,  которые  начнут вещать от имени пришельцев? Думаю, очень много. И что будет? Догадались? Вот вам и конец света, потому что наступит полнейшая разруха в головах.  Вот поэтому правительства всех стран на уровне ООН и договорились замалчивать эту проблему. Даже была разработана такая программа. Всякие шутки и домыслы по этой проблеме публиковать, а технические характеристики опускать. Вот и стали посмеиваться над теми, кто не побоялся заявить, что видел НЛО, и крутили пальцем у виска.  Но идём дальше. Да, существуют аномальные явления –  возникновения летающих «тарелок». Это и есть  посланники антимира, как уже сказал, демонические силы, посланные нам своим владыкой, скорее всего для устрашения и соблазна. Впрочем, есть ещё один ответ, - усмехнулся Николай. – Человечество живет будто в консервной банке, которая открыта. Видя над собой потолок и горящую лампочку, строит свою картину мира и утверждает её.
- Но что от нас хотят эти демонические силы?
- Разрушить наш мир. Да ещё и нашими руками.
- Хорошо, пусть так. Но поскольку существуют эти демонические силы, значит, я согласен,  существует и бог. Если же он существует, то куда в таком случае он смотрит? Почему он их не уничтожит?
- Вот-вот, и я тоже спросил об этом  отца Андрея. И, знаете, что он мне ответил? Он сказал, что Бог не разрушитель. Бог – есть Любовь. А любовь творит. Бог – это Творец. Он - Созидатель. Создав нас, Бог доверил нам и его созданный мир. И мы этот мир должны беречь. Развивая  его материально, развиваться духовно самим.  Возможно, - задумчиво говорил Николай, - люди его уже теряли. И возможно не один раз. И пособниками в его уничтожении и были как раз эти демонические силы - НЛО.  Бог же вновь создавал всё живое на Земле.  В нашем лице создавал себе добрых помощников. Дал нам необходимые для начала ум и знания. Но мы возгордились и раньше времени захотели  стать богами. Только подумайте, сколько  можно хапать и хапать, если знаешь, что всё равно ведь  умрёшь? Жизнь так скоротечна. Может потому, мы и живём так мало, что одни жадны, а другие завистливы.  Жадность и зависть – это духовные  болезни, которые в короткие сроки съедают нашу плоть.  
- Слишком сложно всё это, - вздохнул я.
- Ну, тогда прошу к столу, - сказал Николай.
Через минуту мы вернулись к нашей основной беседе. Огонёк  сигареты в руке Николая долго оставался без движения в полуосвещённой комнате.
- Страшно. Демонические  силы  обладают мощным воздействием на человека. Если бы я тогда не устоял… да…
- Гипнотизируют? Может, человеку только кажется, что он видит «тарелки», шары…бесов всяких зелёных?
- Да, это есть тоже, но вспомните уральский инцидент! Видимо, поняв, что одним гипнозом ничего не добиться, применили другой, более действенный способ – стали материализоваться. Всякие фото, видеосъемки НЛО – это уже факты, от которых никуда не деться, кроме как признать существование внеземных цивилизаций. Кстати, похищают людей именно зелёные или серые человечки с миндалевидными глазами, похищают, чтобы порыться в нашей плоти, чтобы найти в нас, видимо, то Божественное начало, что сделало нас подобными Богу. Может, ищут в нас Бога, чтобы через нас узнать Его план и погубить Божий дух навсегда? Но Господь сделал нас свободными. Каждому дал право выбирать. Но вот в этом наша не только сила, но и слабость.  
- А скажите, - осторожно спросил я, - бесы могут помогать человеку?
- Да, могут. Ведь поскольку мы имеем свободную волю, им неведомо наше будущее. Но потом они человека погубят. Например, пьянице, который хочет начать новую жизнь, могут подсунуть деньги  или даже выигрышную лотерею с огромной суммой, чтобы человек от радости запил и погиб. Но особенно стремятся погубить самых лучших людей, тех, которые делают или могут сделать что-то доброе для человечества. А вот всяким проходимцам  покровительствуют, помогают им. Но до поры до времени. Вот когда те сделают своё чёрное дело и становятся им ненужными, уничтожаются и они. Способов погубить  человека  у них предостаточно.  Кстати, знаете, что  в переводе с древнего греческого слово «дьявол» означает разводящий. Вот он и разводит людей всеми хитрыми и коварными способами. И летающие «тарелки» - это один из способов разводки людей, чтобы люди верили в инопланетян, а не в Бога. Сами подумайте,  почему они  столько уже лет  не вступают с нами в контакт?
- А действительно почему?
- Да потому, что сказать им нам нечего. Ну что они могут нам дать кроме гибели? Дать они могут, например, только какой-нибудь новый наркотик. Или ту же палёную водку, (да и не палёную тоже) от которой умирают тысячи людей. Это их идеи, которые они внушают в головы тем, кто торгует водкой. Так и в другом, например, в книгах или кино. Мало ли! Войны – это исключительно их идеи, внушённые ими в головы нашим политикам. А те, возможно, не подозревая об этом,  мнят себя великими стратегами. А они смеются и довольно потирают руки.
- Но почему Бог не явит себя людям реально? Все тогда бы уже точно знали, что Бог существует, и вели бы себя достойно.
- И об этом я спрашивал отца Андрея. Он ответил, что любовь ведь тоже нельзя увидеть глазами. Но, однако же, она есть. Так и тут. Бога можно только чувствовать. И Господь явил нам себя через это чувство. И ещё вот что сказал отец Андрей. Мы сотворены по образу и подобию Бога, то есть свободными.  Но если бы  мы  знали, что Бог существует, то свободными мы бы уже не были. Каждый свой шаг мы бы тогда делали, мол, с оглядкой на небо, боясь всего и вся.  
- Может, потому и не дают публиковать уравнение квантовой механики, чтобы люди лишь верили? Ведь в любовь же мы верим! И для этого не нужны никакие доказательства!
-Да, вера способна изменить человека, сделать его чище. Но человек только тогда человек, когда у него есть свобода выбора, воли. И мой выбор – это знание! Вера и надежда – это лишь путь к знанию, истине. Где можно, впрочем, заблудиться и идти уже вслепую. А слепая вера ведёт только в пропасть. Иисус так и сказал, если один слепой поведёт другого, то они оба упадут в яму. Мы должны бояться нашей темноты. Мы должны стремиться к знанию, как к свету в конце туннеля! Знание – это высшая сила, которая поможет нам выйти из темноты к свету! Люди же, как сказал Иисус Христос, больше возлюбили тьму, нежели свет. Время  настало узнать, что Бог действительно существует.
- Всё же, бесы хотя бы иногда могут просто так помочь человеку? – не давала мне покоя эта мысль.
- Никогда! Если помогают, то с какой-то своей корыстью. Хитрый преступник тоже сначала входит в доверие к намеченной жертве, чтобы потом её ограбить и убить. Только  живущий по Божьим заповедям  человек может сберечь себя и этот мир.  И сберечь для того, чтобы тоже стать богом. И такая возможность есть буквально у каждого человека. Это и есть смысл нашей жизни. И согласитесь, это не так уж и трудно. Надо только жить по Божьим заповедям.
- Не убивать, не воровать, да?
- Да, как и в нашем уголовном кодексе. Только есть кое-что ещё. Весь закон в том, чтобы не делать другому того, чего не желаешь себе, и возлюбить ближнего своего как самого себя.  
- Да,- улыбнулся я, -  трудно стать богом.
- Да, трудно. Но для этого существует наипервейшая заповедь: возлюбить Бога всей душою, всей крепостью и разумением своим. Это значит, что в любом деле, если оно не противоречит Божьим заповедям, будь то спорт, интеллектуальный труд, всякая другая работа, человек может добиться успеха только в том случае, если того захочет Бог. Бог всё делает и творит. Человек просто обязан знать об этом. Ведь в основе своей грех – это возвеличивание за счёт Бога. Чтобы не было так, как когда-то было написано об одном англичанине: «человек, сделавший сам себя и поклоняющийся своему творцу». Бог закроет на такого человека глаза – и тому конец. Хотите пример? Возгордившийся Джон Леннон заявил, что он популярнее самого Иисуса Христа. Бог закрыл глаза на него. «Битлз» распался, Леннон был убит.
- Но всё равно ведь умрёшь!
Николай вздохнул.
- Жизнь – это болезнь, смерть – выздоровление. Умирает тело, дух же - никогда! – воскликнул он. - Вспомните закон о сохранении энергии! Вечный двигатель – это наша душа! Но его, этот наш внутренний двигатель,  необходимо содержать в чистоте, а иначе и он может сломаться.
- Это как?
- Гнать от себя прочь всякие дурные мысли, через которые к нам  и проникают диверсанты дьявола.
- Бесы?
- Ну да.
- А если они уже проникли?
- Нужно бороться. Как? Вору не воровать, бабнику не бегать за юбками, пьянице не пить и так далее.
- Хм, и что он… этот пришелец… бес, значит, может исчезнуть?
- Да, он уйдёт. Но он тут же станет  искать другого бедолагу, чтобы через того вершить свои тёмные делишки.
- Ясненько, - усмехнулся я и, закурив, сказал. - Тем, у кого в руках ядерное оружие, надо держать ухо востро. К счастью, лично я к нему недоступен.
- Почему к счастью?
- Ну, как же, пью, неверующий.… Впрочем, может, до сегодняшней ночи. Кажется, вы меня начинаете убеждать.
- Это не я, это убеждает вас наука в лице академика Якова Шипова.
- Может быть.
- Кстати, дьявол использует уже много веков один свой хитрый приём – разбивание христианства на части. И мусульманства, кстати, тоже. Бог ведь един.  Вот откуда у нас такое количество различных сект, которые льют воду на мельницу дьявола. Некоторые из них льют  несознательно, но есть и такие, которые сознательно помогают сатане. Что же касается пития, посмотрите, бутылка-то пуста, а вы трезвый как стёклышко. Разве не так?
- Действительно,-  я  вздохнул, – и где вы раньше были?
- Радуйтесь. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Но, скажу вам, всё-таки водку пить не стоит. А ещё лучше не пить совсем. Если же человек не представляет себе Нового года без бутылки на столе, можно выпить бокал натурального  вина. Водка –  не что иное, как разводка. Бог дал вино – дьявол водку. Бог дал любовь – дьявол разврат. И так во всём.
Николай на минуту задумался.
- Иногда мне кажется, - усмехнувшись, сказал он, - будто боги поспорили, кто из них станет для человека главнее и кому тот поклонится: Богу с его любовью или дьяволу с золотом. Спать не хотите ещё?
- Нет. Вот вы упоминаете Христа. Кем он был?
- Богочеловеком. Потому что имел в себе Божественную силу. Он был частью той самой  Высшей силы, что управляет волновой функцией. В этом смысле он действительно был Сыном Божьим. Воду в вино Иисус претворил силой Божьей мысли. Той же силой воскресил Лазаря. Также и другие чудеса. Иисус был послан нам как пример для подражания, чтобы и мы могли стать богами. И потихоньку мы двигались вперёд. По научному – эволюционировали. Но человек должен эволюционировать не только интеллектуально, но и духовно. Только так он сможет достичь совершенства и стать человеком в полном смысле этого слова. Ну, или стать богом.
- Так он что, действительно воскрес? – улыбнулся я. – Что-то не верится.
- Божий дух в нём оживил его.
- Многие люди «воскресают», и почему-то никто этому не придаёт такого значения. Да, да, после клинической смерти. Кто сказал, что Иисус умер по - настоящему? Кто засвидетельствовал его смерть? Может, он на кресте лишь потерял сознание, а потом пришёл в себя?
- Да, действительно, - усмехнулся Николай, – даже Понтий Пилат был удивлен, что Иисус так быстро умер.
- Вот видите!
- Но, увы, преткновение копьём было для него всё же смертельным. Об этом засвидетельствовали все, кто находился рядом с ним – даже стражники. И воскрес он всё же по-настоящему. Что мы знаем о жизни и смерти? Сущности бытия? Мёртвое тело не может ожить, утверждаем мы. Мол, это доказывают законы физики. Но законы физики не всегда абсолютны. Например, они перестают действовать в тех же чёрных дырах. Это называется особенностью вселенной. Родоначальник английского материализма Френсис Бэкон сказал: малое знание уводит от Бога, а большое знание ведёт к Богу.
- А что если его оживили инопланетяне? - высказал я довольно-таки смелое предположение. – Может такое быть? И они же делали все его  чудеса!
-  Это детали, - вздохнул Николай, - ну, делали…. Он же делал! Значит, так было нужно, чтобы люди верили в небесного Отца и в него как в некую сущность единого Бога Всевышнего. – Помолчав, он добавил, - время было такое. Впрочем, лично для меня его воскресение не является главным. Главное – это его учение. Он указал нам, как нам надо жить, чтобы человечеству достигнуть совершенства. А его воскресение – это окончательный довод, факт, в пользу его учения для сомневающихся людей. К сожалению, многие верующие, если не все, уповают на Бога лишь потому, что боятся умереть. Даже богоугодные дела они делают не по велению души, а с корыстной целью –  чтобы попасть в рай. Но господь, сердцевед, видит всё. Иисус Христос обличал не грешников – лицемеров! Что меня удивляет, - помолчав, продолжил Николай, -  это упрямство  современных иудеев. Ладно, те уж, древние, не поверили в Иисуса из Назарета. «Разве из Назарета может быть что-нибудь путное?»  Вот уж истинно, что не бывает пророка в своём отечестве. Но сейчас-то?! Ведь весь ветхий завет свидетельствует  именно о нём как о мессии! Всё ведь в точности совпадает! Все пророки говорили именно о нём! Никого другого невозможно даже представить! Это же так ясно! Или может быть у них другая библия? Но ведь тексты ветхого завета входят в талмуд! И кого они всё ждут? Ведь прошло уже две тысячи лет после  Иисуса, а они всё ждут, ждут…. Но кого? Может, дьявола в плоти?
- Чтоб не лезть в чужой монастырь, лучше вернёмся к нашей теме об НЛО, -  улыбнулся я.
- Да, да, конечно.…  Так, значит, после знакомства с отцом Андреем, я стал, так сказать, верующим уфологом и собрал немало сведений об НЛО. И пришёл к очень печальному выводу. Дело в том, что эти НЛО интересуются сейчас как никогда военными объектами, в том числе и с ядерными комплексами. НЛО ищут всякие лазейки, чтобы проникнуть в наш ракетный комплекс. Прячутся за облаками, даже маскируются под них. И ещё любят прятаться в небе в области яркого солнца. И мгновенно исчезают, как только поднимаются наши боевые самолёты. Исчезают моментально – раз и нету. Выходит, побаиваются нас (думаю, потому, что боятся, как бы мы не раскусили, кто они на самом деле). Как тогда бы могла измениться наша жизнь! В лучшую, разумеется, сторону. Да.…Но не перестают вести свои наблюдения за военными объектами. Это чревато не только локальными военными конфликтами, которые происходят, чуть ли не повсеместно, но и ядерной войной.
Я про себя облегчённо вздохнул. Уж мне-то далеко до ракет.
- Вот совсем недавно произошёл такой случай  в одной из ракетных дивизий стратегического назначения, - продолжал Николай. – Над позициями РВСН вдруг появились в небе  несколько неопознанных объектов. И зависли они над ядерным комплексом. Произошло нештатное срабатывание автоматизированной системы управления запуском. Засветился транспарант «Пуск», и в работу включился лентопротяжный механизм. Лента отмотала  пять  сантиметров, но никаких донесений там передано не было. Запуск не состоялся лишь потому, что НЛО не удалось на магнитной ленте воспроизвести шифр генерального штаба. Шифр настолько засекречен (уверен, тут не обошлось без Божьей помощи), что даже они не сумели его разгадать.
- А что если наоборот, НЛО проверяли, как у нас обстоит дело с запуском ядерных ракет?
- Извините, но такими рассуждениями вы им только подыгрываете. Вспомните, как НЛО давили на меня. Этот антимир ведёт, и особенно активно в последние десятилетия, прямо-таки какую-то диверсионную работу. Эти НЛО уже всюду – в небе, на земле и под водой! На Луне! Там у них тоже есть базы! НЛО за нами отовсюду наблюдают! Всюду что-то незаметно ищут, разведывают и, наверняка, что-то замышляют. Что? Кстати, это они вмешиваются в погоду. Всякие стихийные бедствия – это их рук дело, как и эпидемии тоже.  Если бы не Бог, то они давно бы  нас  уничтожили. Мир наш создан Богом, и она как стена. А они пытаются её разрушить. Бьются и бьются об неё. Что-то у них (а они тоже могучая сила) получается – те же войны, например.
- Нам, помню, говорили, что существует две гипотезы аномальных явлений НЛО…
- Вам сказали неправду. Их было около тридцати. Но всерьёз рассматривались только  четыре из них. Две из них (о плазмоидах, о которых вам, наверное, и говорили) наука опустила, так как они оказались несостоятельны, а вот две другие она рассматривает как внеземные цивилизации и параллельные миры. Я согласен, что это серьёзные гипотезы, но мировая наука ведёт себя крайне странно. Почему-то гипотезу о Боге она даже не желает, не только признавать, но даже и рассматривать. Это наводит на некоторые размышления. А не вступили некие властители нашего мира в союз с сатаной? С определёнными НЛО? Всё-таки думаю, не вступили. Смысл-то, какой? Просто отуманены. Но, слава Богу, держатся – ядерной войны-то пока нет.
- Нет потому, может быть, - проговорил я задумчиво, - что нас действительно оберегает некая высшая цивилизация, некие другие НЛО, что являются для нас Богом.  

                                    
  Глава двадцать первая    
  
       Я провёл у Николая Николаевича несколько дней. Отдохнул так, как, наверное, не отдыхал за всю свою жизнь. Утром, выпив чаю, мы бродили в лесу, собирали грибы. Днём, когда припечёт солнце, купались в речке. Чтобы согреться после купания, делали резвую гимнастику. Сколько было бодрости! А здоровья! Вечером ужинали (без спиртного!) и до полночи проводили время за умной беседой. Говорили о Боге и мироздании, о душе как единственно важном, что остаётся после человека. Все дела человека остаются на земле, а все мысли и чувства сохраняются в душе, которая бессмертна лишь потому, что она от Бога, как микроскопическая частичка Его самого. Говорили и об Иисусе Христе. Я вначале недоумевал: как Всевышний мог допустить, что Иисуса казнили такой жутко мучительной смертью. Но ответ был вполне убедителен. Этим актом Бог наглядно показал через Иисуса, части самого себя, как огромна его любовь к человеку. Мучаясь на кресте, Иисус говорил: «Отец, прости им, ибо не ведают, что творят». Каково, а? Бог нас любит как детей! Несмышлёных детей! И ещё я сомневался: почему Иисус не воскрес при всех собравшихся на казни людей, как того  издевательски требовали первосвященники и старейшины, чтобы уверовать в него. И на это Николай ответил резонно. Человек на веру скуп. Но он с радостью принимает то, во что ему хочется верить. Первосвященники и старейшины  были уверены, что Иисус делает чудеса силою дьявола. Если бы он воскрес при всех, то они бы немедля заявили, что его воскресил сам сатана, и его тут же забросали бы  камнями и разбежались. И поэтому он воскрес тайно и тайно же явился своим ученикам, чтобы те засвидетельствовали, и распространяли благую весть о нём и его учении.
В общем, я скорее стал верующим, чем наоборот. Чувствовал себя отлично. Это состояние ума и души мне нравилось всё больше и больше. И другого состояния я не желал. Можно сказать, что я влюбился в трезвую жизнь. Но мне частенько становилось грустно, что я столько времени провёл в другом состоянии – диком, жутком и страшном. И что чудовищно, по собственной воле! Но теперь, в этом я был уверен уже по настоящему, с прошлым было покончено навсегда.
  Я был очень благодарен Николаю, и когда уходил, попрощался с ним как с самым лучшим другом, взяв с него обещание, приехать ко мне в гости в Белоглинск, куда я решил вернуться. Он хотел проводить меня до дороги, но я захотел пробежаться.
- Утренняя пробежка – милое дело.
Он посмотрел вверх.
- Небо заволокло тучами. А вообще-то не должна была быть сегодня плохая погода. Может, останешься? Да и не рассвело ещё полностью.
- Лишь бы в душе было светло, - улыбнулся я.
- Это верно.
  Потянувшись до хруста в костях, я перекинул сумку через плечо и лёгкой трусцой побежал по чуть заметной тропинке. Свежий воздух, пахнущий дождём, накачивал мои лёгкие всё быстрее. Я перешёл на шаг. Чуть передохнув, снова побежал. Постепенно рассветало, но темно было от огромных чёрных туч, низко нависших над лесом. Между деревьев ярко блеснула кривая молния. Небо медленно задрожало, и по нему прокатился не сильный удар грома. Я устал и шёл, глубоко вдыхая  насыщенный озоном воздух. Снова громыхнуло, и на этот раз сильнее. Через минуту небо затрещало ещё громче. Я, наверное, тысячи раз попадал под грозу, как в воздухе, так и на земле, но почему-то в этот раз мне стало страшновато. Возникло какое-то странное ощущение чего-то сверхъестественного. Я ускорил шаг, чтобы скорее добраться до дороги. Там машины, люди… Яркая молния оборвала мою мысль, будто сверкнула не в небе, а в моей голове. Я споткнулся и упал. Но упал не на землю, а в какую-то пустоту. Неужели убило? Ну, вот и всё, – промелькнула последняя мысль.
Нет, я ещё жив, понял я, ощутив свои мысли и чувства и вспомнив, что со мной произошло. Медленно открыл глаза. Вместо деревьев и неба надо мной был потолок  комнаты. «В доме Николая? – подумал я. – Вот так стукнуло!»
Но, повернув голову, вздрогнул, увидев каких-то людей в белых и синих  спецовках. Несколько мужчин и  женщин  весело  смотрели  на меня.  Все они сидели на каком-то длинном диване.
- Где я? – выдавил я с трудом. Во рту у меня была сухость с каким-то привкусом меди. Я поворочал языком, который был словно деревянный.
- Кто вы? – снова выдавил я.
- Скорая помощь, - сказала, улыбнувшись, одна женщина с пышными золотистыми волосами.
  Мне хватило лишь одного мимолётного взгляда, чтобы оценить её красоту. Перевёл взгляд на двух других женщин. Эти были ещё красивее. Да, вкус у мужиков на высоте. Впрочем, сами они тоже были красавчики, худощавые с загоревшими лицами и с белозубыми сверкающими улыбками. А один был с окладистой чёрной бородой.
Ко мне  подошёл один мужчина и взял мою руку за запястье.
-Можешь подняться и сесть. Всё будет хорошо, только не пугайся.
Я приподнялся и тут же ощутил сзади мягкую спинку, оказавшись в очень удобном кресле.
- А с чего мне пугаться? – сказал я, оглядывая вокруг себя просторный салон  машины скорой помощи. – А за помощь спасибо.
- Как, лучше уже?
- Да,  ничего, жить можно, - улыбнулся я. – Только во рту ещё сухо. Выпить бы водички.
Мне подали стакан воды. Выпив его, я почувствовал себя полностью хорошо.
- Мы сейчас где, в лесу?  – я посмотрел в прикрытое шторкой окно и, увидев гущу деревьев, попросил их подбросить меня до автотрассы. Небо уже было синее  без единого облачка.
  Спасшие меня  врачи были весёлые  ребята и девчата. Их глаза прямо-таки излучали свет и доброту. И шутили, и смеялись, и толкались, как малые дети. «Эх, мне бы их проблемы», - усмехнулся я, поглядывая в окно. Лес всё не кончался. Да, далеко забрался жить Николай, далеко. Да оно и к лучшему. Жить вдали от цивилизации может и скучновато, но зато так полезно для здоровья и телесного, и духовного.
- Очень торопишься домой? – спросили меня доктора. – А то может с нами, пока не поздно? Мы тут отдыхаем после ночного дежурства. Ехали на свою излюбленную поляну…
- Извините, что отнял у вас время.
- Ну, так что, поворачиваем обратно?
- Нет, спасибо. Мне, увы, сейчас некогда.
- Жаль, у нас море всяких напитков!
- Завязал я!
- Так освободись! А потом опять свяжешь себя, если тебе не хочется быть свободным! -  весело рассмеялись в салоне.
- Да, - усмехнулся  я, - легко сказать. Нет уж, если решил, так уж не отступать.
- Глупости всё это, - улыбались врачи. - Твёрдым решением делать то и не делать этого, человек  добровольно идёт в железную клетку. О, как же ему, наверное, хочется стать животным в зоопарке!
- А в грязи пьяному валяться – это не быть животным? – возразил я.
- Нет, потому что ты сам так решил – напиться в стельку.
- Мысли  необходима  свобода!
- И она сквозь туман заблуждений выведет на открытый и чистый  простор!
- И весь мир  предстанет в ясном виде!  
- Интересно вы рассуждаете, - усмехнулся я. – Ведь грешно пить водку!
- Ты никак верующий?
- Может быть. Не знаю, - пожал я плечами. Вот привязались!
- Что сказал Иисус Христос, помнишь? Всё, что входит в уста человека не оскверняет его, а оскверняет  то, что выходит из его уст.  
- Всё же я, пожалуй,  больше верю  в другие миры, - осторожно сказал я, почему-то желая услышать мнение врачей по этому вопросу.
- Значит, Землю и всё что на ней создали другие цивилизации? – улыбнулись они.
- Может быть.
- Кто же создал их?
- Хм… - улыбнулся я, - да, действительно, - эта мысль почему-то не приходила мне в голову.
- Далеко в космосе есть одна уже давно заселённая планета, очень похожая на Землю, где остался, наверное, один такой  житель, который до сих пор верит в бога пока ещё  так, как верят в него здесь, на  Земле – проводит всякие религиозные обряды и поклоняется чему-то, чего не понимает. Все другие жители той планеты давно уже знают, что это не так и только посмеиваются над ним.
- Миллиард лет назад существовала цивилизация, которая достигла такого совершенства во всём, прежде всего в интеллектуальном и духовном развитии, что, подчинив пространство, время и материю, стала выше смерти, заслужив право стать  всевидящим Духом, Совершенным Духом, который контролирует эту Марсианскую систему и управляет ею!
- Это и есть Бог!
- Он везде и во всём, где есть жизнь!
-  А она есть повсюду. Но где  больше Духа, там и жизни больше! – весело наперебой говорили врачи.
- Он плывёт по вселенной как облака над Землёй, Лелией…
- Или как когда-то над Марсом…
-… и собирает, как плоды, пригодные души, заслужившие вечную жизнь и безграничное счастье, - нарочито громко сказал бородатый врач шутливым тоном.
- А ещё он может принимать любые формы, также формы людей, из которых и вышел.
- Стойте, стойте, - улыбнулся я. – А другие галактики, звёздные скопления? Кто же управляет ими?
-  Тоже боги!
- Но другие, потому что у всех галактик множество частот. И на каждой частоте существует свой индивидуальный мир. Видишь сны? Новый сон – это огромный новый мир, что на миг пересёкся с тобою. Это как подарок от Бога.
- Сны – это хорошо, только кто же из богов главнее? – спросил я с усмешкой.
- А у них равноправие!
- Конкуренция нужна лишь для того, чтобы стать Богом!
- Равные права имеют лишь бактерии и боги!
- Ну, хорошо. А что вы скажете насчёт смерти? Что происходит с умершими людьми? Умер – и прощай?
- Мёртвые расселяются в угодьях! – снова шутливо громко сказал бородач. - Каждому по заслугам! А вообще-то, боги любят непокорных…
- Но которые умеют прощать! – продолжали весело говорить врачи.
- Чем светлее жизнь, тем светлее будет и новый мир.
- Существуют разные миры. Демонические тоже. Помни об этом, - улыбнулся один, посмотрев на меня таким мягким взглядом, что бывает, наверное, только у самых добрых людей.
- Здорово быть Богом, представляешь! Щёлкнул тумблером – и уже в другом мире! Хочешь, плыви по своей вселенной и, проникая в миры, считывай за мини-секунду времени всю информацию не только с самого мира, но и с каждого его существа, - говорил рыжеволосый паренёк.
- Информация о человеке считывается с его затылка, - вставила женщина с  золотистыми волосами.
- Если точнее, то с его креспы, - сказала другая, у которой были прямые чёрные волосы. Эта брюнетка мне показалась знакомой. Где-то мы  уже встречались. Не в больнице ли? Может, спросить её о Тане? – Вдруг подумал я. Э, нет, лучше не надо, чтоб не напоминать о себе лишний раз. Лучше уж продолжить  этот забавный разговор.
- А что это, креспа?
- Это невидимый орган, но в котором ясно видна вся жизнь человека, все его дела от первой до последней минуты. Креспа находится в его черепе.
- Хочешь, отдыхай в тени деревьев, наслаждаясь упоительной прохладой, - продолжил  говорить рыжий парень. - Или находись внутри семени и согревай его своим дыханием любви!  
- Он всему находит жизнь! Даже неживому…
- Но до этого нам ещё  расти, и расти! – улыбались врачи.
«Чушь какая-то» - думал я. Слушая их, мне казалось, что они шутят. Но в их словах была такая уверенность, что я подумал: может, эти врачи ещё и писатели фантасты?
         - Как облака над землёй? – усмехнулся я. – Ну а красный шар, как закатное солнце, что это может быть?
- Эта такая плазменная штучка энергии, с помощью которой быстро преодолеваются большие расстояния.
- Нечто вроде форсажа, - засмеялись врачи.
- И маскировки тоже!
- Вообще-то огненных шаров нужно опасаться. Многие люди на земле погибли именно из-за них, в том числе и Юрий Гагарин. В них в своих плоских капсулах могут проникать на Землю роботы…
- Да какие они роботы! Эти твари живые!
- Но у них нет крови! – вдруг заспорили они.
- Да откуда вам всё это известно? – продолжал я усмехаться, но  разговор меня всё же  заинтересовал. О загадочной гибели Гагарина и Серёгина ходило много слухов. И о столкновении с НЛО тоже. Лётчики народ суеверный, поэтому эту тему особо не муссировали, чтоб не накликать беду. – И что же вы ссылаетесь на Иисуса Христа и вообще Бога, если предлагаете всякие фантастические версии?
- Мы не предлагаем – мы знаем! – засмеялись они.
- Иисус рассказал, что Бог есть Дух!
- Что такое дух? – не понимал я.
- Бог - Аллах - Всевышний! – снова рассмеялись в салоне.
- Любовь, - снова улыбнулся тот, что смотрел на меня очень добрыми и мягкими глазами.
- Дух любви!
- Логос!
- Хорошо. Но тогда откуда произошёл Бог? – стал я бить их же методом.
- Наша вселенная, как и любая другая – это буйное звёздное дерево. Выросло оно так. Секстиллионы непространственных лет происходило сжатие вакуума до невидимого семени, в котором вместились все мегапространства вселенной, какие только могут в ней быть. В чёрных блуждающих ямах семени  бродили энергетические волны этих ям, словно ища друг друга, чтобы сотворить нечто материальное. И однажды они  встретились.
- Все столкнулись в одной точке. И вот там, в глубине, во вселенной семени промелькнула искра, и произошёл мощнейший выброс энергии.    
- Мёртвая пустота, говоря образно, вдруг открыла  глаза.
- И, «прозрев», стала заполняться  светом, то есть веществом, образовывая его из его же энергетической  функции. И чем больше возникало вещества, тем всё шире становилась и становится вселенная, образуя всё новые и новые  звёзды и планеты, галактики и вселенные.
- И у каждой галактики множество частотных миров!
- Вся вселенная однородна. Углерода в ней вполне достаточно, чтобы войти  в состав любой из планет при образовании их из газопылевой материи. При наличии карбида и водяных паров естественно возникают углеводороды. Ультрафиолетовые излучения и электрические разряды образуют в газовой смеси необходимые аминокислоты для будущих жизней.
- И вперёд!
- Эволюция!
- Эволюция духа и сознания!
- Но огромную роль сыграла и играет до сих пор та самая  цивилизация  Духа. Это она отрегулировала  эту  Марсианскую систему.
- Заселив и её, оградив каждого человека истиной от непрошеных гостей, - улыбались врачи.
- Что такое истина? – усмехнулся я.
- Освящённая Богом любовь.
- Истина – это Божественный панцирь любви! – громогласно произнёс бородач.
- Защищающий не только планету, но и каждого человека от его рождения, - добавила  брюнетка, так стрельнув в меня глазками, что я похолодел. Неужели узнала меня, больничного алкаша?! Вот позор! Взяв себя в руки, сделал вид, что не знаю её. Пусть, мол, думает, что ошибается.
- Только  зелёные пришельцы мешают, - проворчал я, веря им и не веря. Да и о каком панцире они говорят? Что-то я его не чувствую и уж тем более не вижу.
- Ну и что? - не заметив моей иронии, сказали они. –  Для одних свет – это добро, для  других зло. Добрые и сильные помогают слабым. Сильные и злые хотят слабых уничтожить. Где родник, там и болото.  Мошки  и  комары  тоже мешают…
- О, сравнили! Их хотя бы  потравить можно.
- Есть лекарство, которое для  зелёненьких  яд!
- Вместо бомб и ракет!
- Где ж его взять это лекарство?
- А оно уже есть! Разве ты не знаешь об этом?
- Спроси у пророков!  
Я вздохнул. Нет, не понять им, не понять…
- Цели нужно ставить  благородные.
- Вот, например, ты. Что ты хочешь? – улыбнулся один, пристально поглядев на меня.
- Ну, мало ли, - усмехнулся я.
- Нет, ты скажи. Интересно-то знать, чем живёт человек. Чтобы ты сделал, будь твоя воля?
Я  усмехнулся. Глупый  какой-то,  детский разговор. Впрочем, если задуматься, то действительно, чтобы я выбрал? Море денег? О, нет! Власти? Над кем?! Чтобы чувствовать себя выше других?! Да зачем! Ведь ты такой же человек, если не хуже!
- Ну? – спросили врачи. – Что хотел бы?
- Дайте подумать, - улыбнулся я. -  Мне самому стало интересно, чтоб я выбрал, будь моя воля.
Ветки деревьев медленно проплывали за окном. «Значит, лес ещё не кончается, время подумать ещё есть. Больше всего чему может радоваться человек? Привалившему счастью? Да,  конечно. Но ведь это, если вдуматься, эгоистично. Да, радоваться своему счастью – эгоизм! И, в конце концов, человек постепенно привыкает к своему счастью так, что оно уже как бы и не счастье. Помогать другим? Вот, эти врачи,  раз так счастливо улыбаются, наверное, рады, что спасли  меня. А я спас хоть раз кого-нибудь? Сам, лично?» Подумав об этом, я вдруг похолодел. Да я же ни разу в жизни не сделал никому добра просто так,  по своей личной воле! Вот так на! Судорожно  стал перебирать в памяти всех людей, надеясь вспомнить хоть кого-нибудь, кому бы  я  помог. Неужели никому? И вдруг в памяти я наткнулся на капитана Кузина, которому помог вернуть похищенного сына. Так не я же помог! Это помог Легиот! Да и он же  всё устроил! Где ж  тут моя помощь? Только вред! Так же и с Костиком было! Стоп, стоп! Что-то в сыне покойного Кузина меня насторожило. Вспомнил! Легиот сетовал, что Кузин не сможет увидеть смерти своего сына! Значит, сын его в опасности! О, господи! Чем же ему помочь?  Но Легиот, кажется, говорил, что это неизбежно. И, возможно, поздно уже.
Глядя в окно, я покачал головой. Очень жаль, очень. Бедный мальчик!
Вспомнив, что от меня ждут ответа, я вздохнул и сказал:
- Если бы у меня было одно-единственное желание, я бы помог одному ребёнку.
- А что с ним?
-Может, мы чем-нибудь сможем ему помочь?
- Вряд ли....
- Почему? Где он живёт, далеко?
Я назвал место, где он жил со своим отцом, которого уже не было в живых.
- Где сейчас мальчик, не знаю. Может, и его уже нет. Ведь ему была предсказана гибель.
- Разве ты веришь в предсказания?
- Но они сбываются.
- Но они  могут и не сбыться.
- Кажется, я знаю эту семью, - вдруг сказала одна женщина. -  Мальчика зовут Петей?
Удивлённо я пожал плечами.
- Я не помню.
- Похитили его и требовали за него выкуп? У него отец, капитан милиции, скоропостижно умер. От инфаркта. Да?
- Да, да…надо же! - я изумлённо посмотрел на врачей. – Точно! Но с его сыном должно что-то случиться! – вновь забеспокоился я.
- Не волнуйся. Мы  проследим, чтобы с ним ничего не случилось. И, можешь нам верить, с ним ничего не случится. Обещаем.
- О, спасибо!
Облегчённо вздохнув, я с удовольствием откинулся на спинку кресла. Почему-то я верил этим врачам. Ведь меня же они спасли!
Лес начинал редеть. Впереди  замелькала асфальтированная  дорога. Я заметил невдалеке автобусную остановку.
- Остановитесь здесь, пожалуйста, - попросил я.
Поблагодарив врачей, вышел из автобуса и увидел, что возле остановки остановилось маршрутное такси.
- Э, подожди! - бросился я напрямик через заросли кустарника к остановке.
  Но, увы, не успел. Только выбежал на дорогу, как такси тронулось и тут же скрылось за поворотом. Я оглянулся, чтобы помахать рукой своим спасителям. Но и их уже не было. Быстро  развернулись, удивился я и вдруг обомлел. Низко над лесом с некоторым ускорением летел какой-то белый продолговатый предмет треугольной формы. Я потряс головой. Неужели НЛО?! Да не может быть! Но он есть!  Вижу его явно! Но на всякий случай я себя так ущипнул, что  поморщился от боли. Нет, не мерещилось. Штука эта действительно  плыла  над  кромкой леса. Облако? Но с такими ровными очертаниями! Я бы, наверное, всё же решил, что это облако или сгусток какого-то пара изумительной формы, если бы не понял, что этот объект, судя по тому, как он движется,  обладает явными  техническими характеристиками! «Белый ангел! – вспомнив армию, пронеслось у меня в голове, - Так вот ты какой… вот вы какие…белые ангелы»
    НЛО, поднимаясь в небо, всё быстрее набирал скорость. Превратившись в точку, он исчез, словно растворился в воздухе. Я стоял, и онемело, смотрел в небо. Сумка выпала из моих рук. Удивлению моему не было предела. Я впервые в жизни увидел реальный НЛО! Если огненный шар можно было списать на какую-нибудь там плазму или ту же шаровую молнию, то сейчас этот предмет не вызывал никаких сомнений: это явно технический объект!
  Я ещё долго стоял в оцепенении, переваривая увиденное чудо. Мчавшиеся по дороге машины вернули меня к действительности.
  Успокоившись,  стал «голосовать». «Да чего было так  удивляться, - весело усмехнулся я, - если  уже давно  ясно, что НЛО существуют! Ну, увидел, ну и что? Как что, повезло-то как! Надо же!»
  Видимо, «голосованию» моему не будет конца, думал я вздыхая.  Всем водителям было  на меня наплевать.  Вот тебе и закон Божий, улыбнулся я, ничуть не осуждая водителей. Был я небритый и выглядел, наверное, как бродяга с большой дороги. На их месте я бы тоже такого не взял.
  Тут я вспомнил, что в моей сумке находится телефон. Быстренько достав его и включив, я обрадовался: аккумулятор в нём пока ещё теплился. Позвонил Валентине, с некоторым  волнением ожидая её  реакции на мой звонок.
- Ну, наконец-то! Витя, где ты? – тут же ответила она радостным голосом.
Я назвал координаты своего местонахождения.
- Будь там и никуда! Понял?
Через час, свернув на обочину, ко мне подъехал серебристый  «Лексус», за рулём которого была Валентина. Выскочив из машины, она бросилась ко мне с возмущённым и негодующим лицом. Но в глазах у неё светилась радость. Ох, и досталось же мне за мой «дурацкий» побег.
  Всю дорогу  Валентина безостановочно говорила о невероятном успехе нашего кандидата в предвыборной гонке.
- Вышло даже лучше, чем ожидалось! Рейтинг просто зашкаливает! Жалость народа к чуть не погибшему геройски президенту не знает границ! Вот уж истинно, что ни у одного народа нет такой души, как у русского!  Мы все поняли, что ты не сказал правду потому, что опасался, что мы не согласимся. Так ведь? А ты сбежал, дурак!
  Валентина кому-то позвонила и, плавно управляя рулём, говорила по телефону, как-то игриво поглядывая на меня. О чём она говорила, меня не интересовало. Думал я о возвращении домой. Как меня встретят в Белоглинске?  Как явившегося с того света! А скажу, что воскрес! – Весело усмехнулся я.
  Проскочив поворот, ведущий к дому Кремова, я догадался, куда мы едем. И не ошибся. Снова те же массивные ворота с лежащими на них грозными львами и тот же золотистого цвета герб России.
- Надо было всё-таки сначала заехать к нам, чтобы  мне побриться, а потом уж сюда, - сказал  я.              
- От тебя так приятно пахнет свежим  лесом, что я решила доставить тебя именно в таком виде, - улыбнулась Валентина и как-то загадочно посмотрела на меня. – Времени мало, а поспешить стоит. Да ещё как!
Нас провели в дом. Я огляделся. Было всё-таки интересно взглянуть, как живут первые люди страны. Первый этаж занимали несколько комнат. Нас пригласили в одну из них, где стояли стол, стулья и другая всякая мебель. В общем, обыкновенная комната. Разве что спинки стульев были непривычно высокие. Здесь, с противоположной стороны, находилась ещё одна дверь, которая открылась, и вошла Марина Александровна.
- Здравствуйте, - улыбнулась она и протянула мне  руку.
Я легонько пожал её руку. Марина Александровна, продолжая гостеприимно улыбаться, жестом пригласила нас присесть. Села сама. На столе появился дымящийся чай. Также появились печенье и конфеты, всякие другие сладости, фрукты.
- Доброта никогда не бывает бесследной, - сказала Марина Александровна.
- Этот день ты запомнишь навсегда, - подмигнула мне Валентина. – Ты не представляешь, какой тебя ожидает сюрприз.
- Кажется, вы говорили, что вы из города Белоглинска, - улыбалась Марина Александровна. – И фамилия ваша Хлебов. Не так ли?
- Да, именно так, - сказал я, не понимая, куда она клонит.
- Бывший лётчик? Разведены? Были жена, сын…. Впрочем, почему «были»?
- Вам что-нибудь о них известно? – воскликнул я.
- Сына зовут Александром? – с улыбкой на лице продолжала меня мучить Марина Александровна.
Я на минуту замер, слыша стук собственного сердца.
- Где он?! – закричал я сорвавшимся голосом.  
- Здесь.
- Что? – мне показалось, что я ослышался.
- Александр Викторович Хлебов находится здесь, он в соседней комнате.
Я вскочил, опрокинув перед собой чашку с чаем. Дверь открылась, и в комнату вошёл молодой  лейтенант  в парадной форме военного лётчика.  Сердце у меня замерло, я смотрел на него с таким волнением, которого не испытывал ещё никогда в жизни. В комнате было прохладно, но спина у меня стала мокрая. Он подошёл ко мне поближе, улыбнулся. Я не искал в нём своего сходства, хоть на меня и смотрели его синие глаза, всем своим существом я догадался, нет, понял, что стоит передо мной мой сын, Сашка. Я шагнул к нему, чувствуя, как у меня задрожал подбородок, в глазах зарябило.
- Саша, сынок, - прошептал я.
- Здравствуй, отец, - сказал он и протянул мне руку.
Я пожал его руку, не сводя с него глаз и чувствуя в нём крепкую мужскую силу.
- Сашка, сын…. – я притянул его к себе и мы крепко с ним обнялись. У меня из глаз потекли слёзы. Но я их не стеснялся. Это были слёзы радости и счастья. Это были слёзы моей  печали и боли, всех моих переживаний от такой долгой  разлуки. Но теперь всё позади. Больше мы  не расстанемся никогда!  

                                       Глава двадцать вторая
    
   Я был счастлив. Я нашёл сына. И нашёл его таким неожиданным образом. Дело в том, что воздушное шоу с десантированием кандидата в президенты номер один умелые пиарщики с блеском перевернули с ног на голову. Парашют не раскрылся у одного из участников, и кандидат номер один решил спасти его ценой своей жизни. Но и у него вдруг тоже не раскрылся парашют. Но раскрылся запасной парашют у его товарища по несчастью. Вместе, под одним куполом, и спустились они на землю.
  Только узкий круг людей знал всю правду о том чрезвычайном происшествии в небе.
   Парень, спасший президента, был офицером ВВС, лётчиком второго класса истребительной авиации Александром Хлебовым. То есть моим сыном! Вот за свой подвиг его и пригласили на работу в службу безопасности президента. Вот так да! Вот тебе и Легиот!  Мысленно я был ему так благодарен. Это он сделал меня таким счастливым. И поэтому, чтобы не искушать судьбу, я решил больше никогда не пить. Хватит!
Бросив пить, я увидел, как положительно изменилась моя жизнь. Все мои поступки теперь ясно контролировались мною, никаких ошибок, которые могли бы  согнуть мою жизнь, больше не было. Мысли мои стали другими. И желания тоже. С женщинами я перестал флиртовать. А уж спать с ними – боже упаси! Я не хотел их. Только дружески им улыбался. Даже Вероника Анатольевна  уже меня не интересовала как женщина. Странно, но и она, кажется, охладела ко мне. Всячески избегала меня. Впрочем, как и я избегал её тоже. Видимо, чары Легиота перестали действовать и на неё. Может быть, потому у нас так много разводов, что женятся и выходят замуж не по своему желанию?
  Часто я вспоминал свою жену. Сашка сообщил, что его мать, и она же моя бывшая жена погибла в автокатастрофе. Было неприятно, что погибла она этой весной. У меня сразу же после сообщения сыном этой жуткой новости возникла мысль, что аварию мог подстроить ни кто иной, как Легиот. Я уже давно понял, что это он, Легиот,  ведёт меня по жизни.  И ведёт  к какой-то своей цели. А чтоб  я его не забывал и был ему обязан, сделал благополучной мою жизнь и наверняка хочет продолжать в том же направлении. Но я с ним решил больше не встречаться. Сделать это было проще простого – бросить пить. Что я и сделал.
Но я счастлив был не совсем. Мучила совесть. Я всё чаще и чаще вспоминал медсестру Таню и её пленённого боевиками брата. Я обманул её. Обнадёжил и обманул. Ольгу и её сынишку Костика обманул тоже. Ведь я был не безразличен им. Но я их бросил, променяв их на водку, а точнее на Легиота. Успокаивал я себя надеждой, что спасти пленённого брата помогло государство. Ольга же, узнав, что я «утонул», может, вышла замуж за хорошего человека.
Но как я себя не успокаивал, совесть продолжала меня мучить. И однажды я решил, что все-таки пришла пора, ехать домой. Нужно всё исправить. И, конечно же, необходимо покаяться перед обманутыми мною людьми. Сашке буду звонить каждый день, и ждать летом его в гости.
Я позвонил Кремову и сообщил ему, что уезжаю в Белоглинск. И возможно навсегда. Тот не возражал. Наоборот, в голосе его послышались  нотки радости. Видимо, он уже что-то чувствовал такое, что могло угрожать  не только его  личной жизни, но и самой жизни.
- Денег тебе, надеюсь, хватит до конца дней! – быстро говорил он. – Но на всякий случай я переведу, да уже, считай, перевёл, на твой счёт ещё одну кругленькую сумму!
Я позвонил Сашке, чтобы сказать ему о своём решении.
- Здравствуй, батя, - тут же отозвался он. – Что так долго не звонишь? Или, может, ты  забыл какой сегодня день? А ну-ка, вспомни!
Господи, вспомнил я, ведь сегодня двенадцатое октября! День рожденья у Саши!
- О, Саш, прости меня дурака! Конечно же, я не забыл! Только закрутился тут с всякими мыслями! Не успел!
- Ладно, ладно. В общем, так, чтоб сегодня кровь из носу был у меня. Понял?
- В городе?
- Нет, здесь, на известной тебе даче. Всё, вечером в восемь я тебя жду!  
  На День рожденья сына я готовился как на самый радостный  парад.
  Ровно в восемь вечера я приехал на дачу номер один. Общество было весьма небольшое. И я этому был рад. Не любил я больших компаний. Было здесь несколько Сашиных сослуживцев, несколько каких-то женщин и мужчин, и, главная гостья, Марина Александровна. Во дворе под липами стоял накрытый стол.
Саша был в военной форме. И хотя между близкими людьми  подарки не самое главное, Сашке я подарил свои наручные  часы, которые недавно купил для себя.
- Это память на всю жизнь, - улыбался он, надевая часы на руку. – Дорогие, батя. Мог бы и подешевле купить.
- Президент будет? – тихо шепнул я.
- Он в Кремле пробудет до полночи.
- Слава богу.
Сашка открыл бутылку шампанского и, брызнув фонтаном, стал разливать вино в бокалы. Первой налил Марине Александровне, а потом и всем остальным, в том числе и мне. Глядя на льющееся в бокалы вино, я вздохнул. Что ж, придётся выпить. Ну, а как иначе. Нет, иначе нельзя. Что подумает Сашка? Ведь ему, наверное, уже рассказали, как я тут  бухал. А теперь  и подавно сам бог велел выпить. Нет, отказаться было нельзя. Но лишь выпить один бокал! Только один бокал! И не более! Чтоб ни в коем случае не зашумело в голове!
Пузырьки в бокале заиграли и будто весело подмигивали мне: ну, поймай нас, поймай!  Я немного отпил. Сладкая  шипучка! В ней-то и градусов почти нет! Выпив бокал до конца, поставил его на стол подальше от себя. Всё, баста!            
  За столом шутили, смеялись, в общем, веселились. Я улыбался вместе со всеми, что-то говорил, что-то отвечал или спрашивал и, между тем, ясно прислушивался к себе. Не зацепило ли? Хоть и слабая шипучка, но всё же как-никак она тоже винцо. Но никаких  изменений во мне, слава богу, не произошло.  Будто и вовсе не выпил.  «Впрочем, - усмехнулся я, - после  тех огненных напитков, к которым я привык, этот сладенький сок для меня считай что лимонад».
Пенное вино вновь полилось в бокалы.
- Ваш бокал где? – спросили меня.
«Э, - подумал я, - это же не водка. Можно ещё выпить. Ничего страшного не будет». И я выпил. И действительно,  ничего такого не произошло. Наоборот, было всё здорово. Был я совершенно трезв. Голова ясная, как солнечное небо. И настроение отличное. «Если что и буду пить, - довольно подумал я, - то лишь только шампанское! А Санёк-то мой, ух, и красавец! Как я когда-то! Только надо ему поскорее жениться».
Я поглядывал на своего сына красавца и, замечая на себе взгляды гостей, замирал от довольства.  Гости ведь знают, чей он сын! И за это можно ещё выпить  шампанского!
- Водочки! А теперь выпьем водочки за нашего именинника! – шумели гости.
Передо мной возникла  рюмка водки.  Я улыбнулся. Хитрая какая! Ну, нигде от неё не деться! Нет, Витя, так не пойдёт. Ну, ведь никак нельзя не выпить! Праздник же! И какой! День рожденья у моего сына! «Может, на мизинчик?» - промелькнула мысль. Да ну! Что подумают люди? Нет, нет, выпью всю! До конца! Ведь пью за сына! Но одну лишь рюмочку. Рюмочку-то можно! Да ещё и с закуской. А вот больше не буду!  
Выпив и закусив, я взглянул на Сашку и, увидев, что он весело разговаривает с какой-то девушкой, довольно  присоединился к беседе двух молодых мужчин, сидевших напротив меня. Те говорили о футболе. Тема для меня была не новая. Я ведь сам когда-то гонял  мяч!
  - Как там ныне футбол наш? – поинтересовался я. – На высоте ли? Или…? – я махнул рукой.
Говорилось  легко.  Голова  была ясная, мысль  лёгкая, как ветерок. Чувствовал себя отлично. Был в ударе самых ярких чувств.
- Мы не познакомились, - сказали ребята, - но знаем, что вы отец Саши.
- Так, за знакомство по маленькой!  Сашка ваш умница! – наливая, сказал Володя. – Ну, вздрогнем!
Если бы я отказался, я бы был, наверное, самым худшим человеком на земле. И почему не выпить, если я по-прежнему совершенно трезв? Водка-то, небось, качественная! А хорошая водка да с хорошей закуской меня вряд - ли возьмёт. И тем более, если пить меру!  Водка действительно была приятная на вкус.
  Тут появился новый повод выпить. Вовка оказался лётчиком!
- Сколько уже налетал?
- Да ещё мало.
- Ну, пока мало!
Да, нам с ним было о чём поговорить. И как было не выпить вновь по маленькой?
Небо уже было чёрное с белыми крапинками звёзд. Но во дворе от фонарей было по-прежнему светло. И так было празднично. Музыка играла.
- Вы уже на пенсии? – спросил у меня Володя.
Настроение моё чуточку упало.
- Да - а, -  неохотно протянул я и потянулся к бутылке. – Знаешь, за кого выпьем? За тебя! Чтоб служилось, как дышалось в весеннем саду!
  Хоть и пил я потихоньку и осторожно, всё же почувствовал, что в голове у меня потихоньку шумит. Ну да ладно! Праздник же! Что же, в день такой и выпить нельзя?
Подошёл Сашка и поставил на стол бутылку коньяка.
- Ну, батя, давай-ка выпьем мы с тобой, - сказал он, присаживаясь рядом.
Отвинтив пробку, стал разливать в рюмки.
- Мне чуток, - попросил я.
- Ну, уж нет, батя, - засмеялся он. – До краёв! Выпьем, как полагается!
Не успел я, как следует закусить, как он снова наполнил рюмки.
- Подтвердим!
Я вздохнул, что ж, подтвердим. Тёплый огонёк  пробежал по телу и  замер  в груди, мягко согревая  меня. Стало так приятно. Было хорошо, а теперь стало ещё лучше, ещё радостнее. В этот яркий миг я был самым счастливым человеком на земле. А потом Сашка предложил помянуть его мать и мою же бывшую жену. Ну, как было не помянуть? Помянули, конечно.
Сашка шепнул:
- Ладно, батя, мне пора вон к той девушке. Но познакомлю не сейчас. Хорошо?
Я проводил его довольным  взглядом и подмигнул Володе.
- Скоро я, возможно, стану дедом. Наливай!
В голове  шумело всё веселее. Я пригласил на танец Марину Александровну.
- Между прочим, - сказала она, улыбнувшись мне в глаза, - я уже давно жду, когда вы меня пригласите на танец. Мой муж лично просил меня поблагодарить вас от его имени. Это благодаря вам он стал, прямо-таки, национальным героем.
- Он и был героем. Только нужно было для этого какое-нибудь смелое подтверждение. И моей заслуги в этом, в общем-то, нет никакой!
- Ну, спасибо. И, всё-таки, назовите сумму вашего вознаграждения.
- Сумму? – я улыбнулся. – Сумма такова. Если сложить, то получится по пять рюмок!
- О, - засмеялась она, - столько я не выпью!
- Ну, по две и ни одной меньше! Это окончательная сумма и  обжалованию она не подлежит!
- Рюмки-то хоть не полные будут?
- До краёв!
- Но надеюсь, шампанского? Вы ведь не желаете мне вреда?
- Да, конечно, - вздохнул я, и мы  весело  рассмеялись.
   Праздник подходил к концу. Гости редели, со стола убиралось. Стало скучновато. Мне же хотелось продолжать праздновать  дальше, несмотря на то, что уже сильно гудело в голове.  Сил-то ещё было о-го-го!  Хотелось танцевать,  хотелось сплясать что-нибудь вприсядку.  
- Э, есть тут у вас гармонь? Или баян? – крикнул я кому-то.
Но никто мне ничего не ответил. Все куда-то спешили, кто-то мелькал перед  глазами с пустой посудой.
– А где мой Сашка? – спросил я у кого-то. – И Володя где? Э, слышите? Да куда ж вы убегаете? Где ж все подевались? Э, эту бутылку оставь! – Я перехватил из чьих-то рук почти полную бутылку коньяка. – И закуску тоже не тронь, дрянь! Сядь, выпьем!
Вдруг подошёл  Володя. Я обрадовался так, будто мы с ним не виделись тысячу лет.
- Где ты был? – воскликнул я и, схватив соседний стул, сдул с него какую-то крошку и поставил перед ним. – Падай, Вова, будем гулять! Пить так, пить!
- Ну что вы, - сказал он, - уж пора расходиться. Время-то уже позднее.
Но я был с его словами не согласен.
- Что?!
- Говорю, что пора по домам.
  Что-то слово «говорю»  мне не понравилось. Он ещё б приказал! Да кто он такой! Я вскипел.
- Где мой Сашка?
- Саша повёз Лену домой. Вас сейчас тоже отвезут.
- Что ещё за Лену?.. А, так ты хочешь, чтоб я уехал? Никуда я не поеду! – стукнув по столу кулаком, я сквозь зубы матернулся и, решив, что меня тут не считают за человека, стал медленно подниматься из-за стола.  Ну, я им покажу!
  Я поднялся и изо всей силы ударил  кулаком  ему в лицо. От удара его бросило к столу, я хотел ударить ещё, но он  успел подать кому-то  знак. А, так тут все против меня! Что ж, драться так, драться! Скинув пиджак, стал засучивать рукава рубашки. Я готов! Вы меня так просто не возьмёте, сволочи! Первому из подошедших я врезал ногой  между ног, а другому, вцепившись в горло, стукнул в лицо головой. Тут же отскочил в сторону и приготовился к новой схватке. Сил у меня было столько, что я мог бы любого уложить одним ударом. Только подходи!
- Успокойтесь, Виктор, - сказал Володя, вытирая салфеткой окровавленные губы.  
А, боитесь! Я злорадствовал. Только рано ещё завершать! Я ещё не напился вашей крови!
Несколько крепких ребят начали меня окружать.
- Подходите, ну! – пятясь назад, я  косился по сторонам, оценивая обстановку. Так, надо залезть на стол и отбиваться от них ногами, подумал я и, быстро взобравшись на стол, приготовился к драке.
Но внезапно стол  начал круто подниматься, и я заскользил по нему вниз вместе с остатками посуды.
- А-а! – заорал, падая, я. Обманули, проклятые!
На земле меня скрутили.
- Только не бейте его! – кричал голос Володи.
Мне связали за спиной руки и связали ноги. И куда-то понесли. От бессильной злобы я неистово матерился и скрипел зубами. Сволочи, внесли меня в какую-то тёмную комнату и положили на какой-то старый диван,  пружины которого я ощутил спиной. И вдруг мне стало обидно и нестерпимо жалко  самого  себя. Мне казалось,  будто я  вернулся в свою нищую убогую квартиру. Я заплакал.
- Так-то лучше, - сказал Володя. – Ничего, сейчас успокоитесь, и вас отвезут домой.
Выплакавшись, я попросил выпить.
- А не будет плохо?
- Будет только лучше, - вздохнул я.
- Ну, хорошо.
Выпив из рук Володи  стакан  водки, я совсем успокоился, в голове рассеялся туман, затмевавший мой ум. Попросил меня развязать.
- Полежите, отдохните, - говорил Володя, освобождая меня от ремней. – Не волнуйтесь,  всё будет хорошо. Саша приедет и отвезёт вас домой.
  Володя ушёл. В маленькое окно напротив меня  светила яркая луна. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь в какой-то каморке. Вспомнив произошедшее, мне вдруг стало так стыдно, что хоть волком вой. Что же я наделал! – Застонал я. В эту минуту мне захотелось умереть. Нет, сдохнуть! И теперь уж наверняка!
   Я решил умереть. Хватит! Пережить такой позор у меня уже не было сил. Бог, бог.… Да какой там бог, если всем правит дьявол! Я устал, очень устал.  Вся моя жизнь была  дорогой позора. Да, хватит!
  Я нашёл на полу два ремня и связал их концы. Получилась хорошая верёвка. Сделав петлю и накинув её на шею, стал искать какой-нибудь надёжный крюк. Подвернулась вешалка. Сильно потянув её вниз и убедившись, что она крепкая, привязал к ней  конец верёвки и остановился, чтобы перед смертью перевести дух. Выдохнув, я решил последний раз в жизни посмотреть в окно. Ветка дерева заслоняла небо,  звёзды  были слабо видны, кроме одной, светившей, казалось, каким-то красноватым и мигающим светом, словно  она со мной прощалась.  «Ну, звёздочки,  прощайте!» - мысленно сказал я и стал оседать, чувствуя, как верёвка всё туже и туже сдавливает горло, до хрипоты. Страха не было, только обида на людей, на весь мир, несправедливый и  такой  злой. Стоп! – Вдруг пронзила меня, словно молния в голове, яркая мысль. Красная звезда как-то знакомо  мигает! Как фонарик! Любопытство остановило меня. Я изо всех сил напряг ноги и, упёршись руками о стену, приподнялся и  посмотрел в окно.  Той  звезды уже  не было. Значит, показалось. Только решил продолжить начатое  дело и стал оседать, как вдруг в каморке вспыхнул яркий огонь. Вспышка была такой сильной, что я подумал: что-то взорвалось, и меня оглушило. Нет, это был не взрыв. И не пожар. Я начал вглядываться в сияющий передо мной столб пламени. Свет был такой ослепительный, что глазам стало больно. И вот тут я очень сильно испугался. Яркий свет вдруг превратился в  человека. Был он высокого роста в ослепительно сверкающей одежде. И лицо у него тоже ярко сияло, как огонь. Было оно с очень правильными чертами, мужественное и красивое. Но от него веяло каким-то ледяным холодом, что я даже поежился. Вдруг в моей голове я услышал приятный мужской баритон:
- Не пугайся, мой друг. Это я, Легиот. Я явился тебе в своем истинном свете, чтобы ты увидел истинный свет. Свет ангела Люцифера. Свет ангела владыки всех существующих миров!
- Легиот… - изумленно выдавил я.
- Вот до чего ты дошёл без меня. Не успел от меня отречься, как уже вешаешься.
- Что же мне делать! – закашлялся я, сорвав с шеи петлю. – Сволочи одни кругом!
- Первая сволочь тот лесник, что наговорил тебе кучу всяких небылиц. А те врачи  в лесу так вообще клоуны! Слушая их, можно умереть со смеху. Выдумщики и фантазёры! Да какие они врачи! Санитары! Но я не оставлю тебя в беде.
- Помоги, Легиот! – взмолился я. – Что обо мне теперь будут думать люди, мой сын? Я тут такого натворил!
- Знаю, знаю. Задержался я немного. Ты у меня не один. Вас легион! Но я выбрал тебя. Час наш близок!
- Сволочи… - всхлипнул я.
- Можешь не беспокоиться, я всё улажу.
- О, спасибо тебе, друг! Только на тебя вся надежда.
- Выпить тебе надо ещё, чтобы я  смог подольше находиться рядом с тобой.
- А где взять?
- Скоро придёт твой сын, кстати, тоже предавший тебя, променяв тебя на глупую девчонку! Надо же, бросил отца! Весь в маму!
- Не говори так о моём сыне!
- Хорошо, хорошо. Но другие! Все, все такие! Весь мир глуп! Глуп и отвратителен…
- А когда придёт Сашка?
-  Он уже идёт. Будет тебя успокаивать, но в душе он очень недоволен тобою. Мол, объявился, лучше бы и не было такого папаши.
- Замолчи! – не выдержал я. Мне была неприятна ехидность  Легиота.
- Вот увидишь, как он будет относиться к тебе, - продолжал с ехидством Легиот. – Попроси выпить, сам увидишь! Будет говорить, что, мол, кончилось спиртное. А у его друга  в дипломате целый набор  напитков! И коньяк, и ликёр, виски, водка, джин! Всё, всё есть в дипломате! В маленьких удобных бутылочках! Но ему будет жалко дать выпить бутылочку  родному отцу! Сто граммов пожалеет! Вот и проверь его чувства!
Только я хотел заставить Легиота замолчать, как вдруг он исчез,  снова стало темно, дверь открылась, и сюда кто-то вошёл.
- Где ты, отец?
- Здесь, - прошептал я.
Чиркнула зажигалка, и в слабом свете огонька я увидел взволнованное Сашкино  лицо.
- Неужели хотел вылезти в окно? Маленькое оно, не пролезть. Ничего, тут не останешься, я за тобой, пошли. Что это? – он подошёл и поднял с пола ремни с петлёй на конце. – Да ты что, батя?! – крикнул он,  посмотрев на меня с испугом. – Как я  вовремя.…Э,  так дело не пойдёт.… Так, ну теперь я тебя не оставлю! Всё, идём!
  Мы пошли по направлению к дому. Мне так было больно на душе, что я даже всхлипнул.
- Ничего, батя, - сказал Сашка, - посидим чайку попьём, не переживай, всё будет нормально.
- Выпить бы водочки лучше, - вздохнул я. – Тяжко мне так…
- Выпивка кончилась, батя.
- На столе оставалась!
- Так его ж перевернули! Что  разбилось, а что  вылилось. В общем, трезвость! Да оно и к лучшему.
- Неужели ничего не осталось? – с робкой надеждой спросил я.
- Ничего. Так, слушай меня внимательно, - сказал он, когда мы подошли к высокому крыльцу дома. – Президент  сейчас дома, отдыхает. Поэтому будь ниже травы, тише воды. Понял? А иначе мне несдобровать, я же нарушаю инструкцию.
- О, тогда не надо, - я остановился. – Отвези-ка меня домой!
- Нет, нет, я тебя не оставлю в таком состоянии. Ничего, всё обойдётся, если будем себя  нормально  вести. Президент тоже человек.
  Мы поднялись в дом,  и вошли в очень удобную светлую комнату. В ней находилось двое молодых мужчин  в чёрных костюмах.
- Познакомьтесь, - сказал им Саша, - это мой отец. После всё объясню.
Мы познакомились. Оба парня поглядывали на меня дружелюбно, но очень  внимательно, словно сверля меня щупальцами глаз. Саша включил электрический чайник. Мне же  остро захотелось чего-нибудь покрепче. Так захотелось, что заныло в душе. О, с каким бы наслаждением я сейчас бы осушил бутылку водки! Или коньяка! Да чего угодно! Хоть одеколона!
- Саш, - взмолился я, - ну, нет ли, выпить чего-нибудь? Хоть что угодно, лишь бы там был спирт!
- Слушай, отец, - строго взглянул на меня сын. – Мы же договорились.
- Мне бы рюмочку, - жалко попросил я.
- В доме ноль, - улыбнулись мне  Дмитрий и Андрей. – Скоро уже утро, дома поправитесь.
- Я сейчас хочу, просто изнываю.
Вдруг к нам вошёл ещё один крепыш в белой рубашке с чёрным галстуком. У него в руке был чёрный  дипломат. Я обрадовался. В дипломате, как сказал Легиот, море выпивки!
- А говорили, нету! – засмеялся я. – Вот же, в дипломате!
- Да ты что! – воскликнул сын. – Здесь совсем другое!
- Ну, нет уж! – погрозил я ему пальцем. – Ты меня не проведёшь!
Я был на сто процентов уверен, что в дипломате есть спиртное. Легиот меня ещё никогда не обманывал.
- Да откуда вы взяли, что в нём находится  алкоголь? – парни с улыбками переглянулись.
- Знаю! Уверен!
- Да откуда?!
- Хорошо, сделаем так, - довольно улыбался я. – Если в дипломате нет выпивки, я от вас отстаю. Слово даю, что не заикнусь больше о бутылке! Ну а если в нём она есть, а я уверен, что есть, ну тогда одна бутылочка моя. И желательно водки. Впрочем, можно и коньячка! А ещё лучше того и того!
Парни снова переглянулись.
- Ну, и что будем делать?
- Отец, - подошёл ко мне Сашка. – Это не обычный дипломат. Я даю тебе слово, что в нём нет того, о чём ты думаешь.
- Я не верю! – тихим и твёрдым голосом сказал я. – Саш, ну, ребята, - снова взмолился я, - ну, что вам жалко, что ли?
- А что здесь происходит? – спросил с улыбкой крепыш. – Я на минутку лишь заглянул, услышав незнакомый голос.
  Сашка, Дмитрий и Андрей  рассказали ему, в чём было дело. Тот улыбнулся.
- Ладно, пусть посмотрит. Думаю, это останется между нами. Да и в принципе, если только взглянуть, ничего в этом страшного нет.
- Батя, – улыбнулся Сашка. – Но чтоб после ни слова о спиртном! Договорились?
- Да! –  радостно выдохнул я. Ну, ребятки, не проведёте меня за нос! Вот посмеёмся!
В предвкушении выпивки я поближе подошёл к столу, на который крепыш  осторожно положил дипломат и стал в его замке набирать какой-то шифр. Я заметил, что он так  набирал шифр, что никто в комнате не смог бы его увидеть. У меня мелькнула мысль, что здесь что-то неспроста. Так охранять бутылки никто бы не стал.  «Там и водка, и коньяк, виски! Только не дай себя обмануть! – вдруг зашептало в голове. – Скоро ты будешь знаменит! Ждёт тебя мировая слава! Весь мир будет у тебя в кулаке. Вероника тоже станет твоей. Я уже кое-что придумал. Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Ну, вот ещё один щелчок и.…Кстати, что  предпочтёшь водку или коньяк? Лучше коньячок. Вспомни,  какой у него ароматный вкус! Да не пей много,  чтобы не ухудшилось настроение. Пить нужно только для веселья! »  
- Ну, батя, - сказал Сашка, - ты, наверное, первый из народа, перед кем откроют ядерный чемоданчик.
- Что? - я с весёлой улыбкой посмотрел на сына и вдруг почувствовал, как в груди у меня стало холодеть. – Что?  Что ты сказал?! –  закричал я, начиная осознавать услышанное. Я всё понял и у меня от ужаса зашевелились на голове волосы. – Ядерный чемоданчик?!
- Ну да. В следующий раз будешь знать, как спорить.
- Стойте!  Стой, остановись! – Я схватил крепыша за руку. – Нет, прошу! Не надо!
- Что случилось? – тот удивлённо посмотрел на меня. – Не хотите взглянуть, что здесь нет бутылок? – улыбнулся  он.  
Вдруг увидев, что он начинает открывать крышку чемоданчика, я заорал:
- Стой же ты, дурак! – И, схватив его за руку, резко отшвырнул назад.
«Что ты делаешь, - злобно зашипело в голове, - или ты забыл наш уговор? Так я напомню. Ты обещал когда-то исполнить одну мою услугу. Вот она! Пусть откроет чемодан!»
- Что с вами? – недоумённо улыбался крепыш. – Саша, он, что у тебя ненормальный?
- Заткнись! – крикнул  Сашка. – Отец, что с тобой? Успокойся, ради бога! Ладно, съезжу и привезу тебе эту чёртову бутылку!
«Лжёт, - прошипело в голове. – В чемоданчике спирт! Требуй открыть его. Ну! Вспомни, что я  однажды спас тебя  от пули. Ты же обещал мне…».
- Нет! – заорал я.
«Требуй открыть, - продолжало шипеть, - а иначе ты пожалеешь, что твой сын появился на свет! Ну, чего ты боишься? Я спасу тебя и твоего сына! Вы станете бессмертны! Вы будете как боги! Ну!»
- Нет!
Я схватился руками за голову и, что есть силы, сжал её, лишь бы только не слышать этого проклятого шипения. Вдруг случайно, будто кто-то меня подтолкнул, я оглянулся и увидел над собой  в мутноватом  облачке  Легиота. Я вздрогнул. Это было худое злое лицо с тонкой улыбкой на кривых губах и с узкими жёлтыми глазами, полными ненависти и злобы. «Ангел люцифера, - мелькнуло в голове, - вот он, его истинный лик!»  Мне как никогда стало страшно.
- Нет! – ринувшись на стол, я  обеими руками придавил крышку чемодана. – Нет!
Чувствуя, что меня отрывают от  стола, я  изо всех сил стал упираться и ещё сильнее прижимать к столу чемодан. – Нет!
- Стойте, мужики.  Дайте мне с ним поговорить.  Слушай, отец, прежде всего, давай  успокоимся. Хорошо?
- Саша, - выдавил я  с  дрожью в голосе, - слово дай, что вы не откроете при мне этот дипломат. Я не сошёл с ума, ты не думай, только так надо. Дашь слово?
- Ну, конечно, даю, о чём разговор.
- Нет, твёрдо дай.
- Твёрдо даю.
- И вы  тоже все  дайте.
- Да что тут, в самом деле… - начал, было, кто-то возмущаться, но его тут же одёрнули.
- Хорошо, мы даём вам слово, что в вашем присутствии не откроем этот чемодан.
- Этот! Именно этот! – я похлопал по его крышке.
- Да, да!
Силы  стали меня покидать. Я отпустил руки и  уронил на стол голову.
- Отвези меня домой, Саша, - прошептал я.
- Да, конечно…
- Нет, не сюда. В Белоглинск.
В эту минуту я вдруг совершенно протрезвел. Силы меня покинули, но зато в  голове наступила такая  ясность, словно голову очистили от всякого мусора и чисто вымыли  в ней. Чувство было такое, будто я вышел из грязной тёмной комнаты и вошёл в ярко освещённый и сверкающий зал. Только  стало  так стыдно, что я не мог  посмотреть в глаза ни сыну, ни его товарищам. Но они  ведь  ничего не знают. И не узнают. Я никому ни о чём никогда не скажу. Пусть всё это останется во мне и по истечению времени уйдёт вместе со мной.
- Ну, что, батя, съездить за бутылкой?
Я покачал головой. Саша понимающе улыбался. Улыбались и его товарищи. Сердце у меня стало оттаивать. Улыбнулся и я.
- Вы простите меня, просто я  очень устал. Но сейчас всё нормально.  И всё будет нормально. Уж  теперь-то я  знаю.
Просто знал и всё. Безо всяких клятв. Всю дорогу к Кремову я молчал. Говорить ни о чём не хотелось. Только думать. Как же это хорошо – думать. Завтра я поеду в Москву в больницу к медсестре Татьяне, попрошу у неё прощение. Если она продала квартиру, чтобы спасти своего брата, то куплю ей новую. Деньги у меня есть, но они мне не нужны. Деньги эти не чистые. Но с них можно смыть грязь, если пустить их на добрые дела. Добрые дела смягчат мои грехи. Обязательно увижу  Ольгу  Сергеевну Королькову.  И у неё  попрошу прощение. Если нужно, помогу её фирме деньгами. И, если повезёт, может, снова устроюсь к ней водителем. Это было бы счастьем. А тому дедушке, которого я обидел, я поставлю на могиле  памятник. И куплю ему, конечно же, бутылку доброго вина. Кто-то страждущий увидит на могиле вино и обрадуется так, как, наверное, обрадовался бы он сам. Объяснять никому ничего не буду. А зачем? Чтобы  меня посчитали  сумасшедшим? Впрочем, я и был сумасшедшим. Разве человек, пьющий водку, чтобы затуманить свой мозг, может считаться нормальным? Нет, конечно! Это ведь так ясно. И как этого не понимают пьющие люди.  Как хорошо, что я это понял. Понял и  прозрел, выздоровел. Выжил. «Или, может, мне в этом помогли?» - улыбнулся я, вспомнив тех врачей, что спасли меня в лесу, можно сказать, воскресили. Кто они были на самом деле? Кто? Добрые люди! Настоящие люди! Ангелы в белых халатах! Нет, белые ангелы! Ангелы-хранители! Истинные врачи! А ведь есть, как говорили они,  некий Совершенный Дух, именуемый Богом, который всему даёт жизнь и ограждает всё живое своей Божественной любовью от всяких Легиотов! Это та любовь, которую ничто не сможет разрушить, если того не сделает только сам человек. Ведь когда мы грешим, начинаем сами разрушать защищающий нас Божественный панцирь любви. В нём образовываются лазейки для врагов человека. Нагрешим, начинаем  латать дырки. Бог помогает зализывать раны. Стоп! Вдруг до меня дошло, что один из них с  очень добрыми и мягкими глазами был так похож на того человека, которого я видел во сне! Это же он мне во сне сказал, что алкоголик не тот, кто заглядывает в рюмку, а тот, кто не заглядывает до первой рюмки! И ведь это действительно так! И об этом нужно помнить всегда, чтобы не стало ещё хуже, как учил Иисус Христос. Господи, девушку с прямыми чёрными волосами я ведь тоже видел во сне! – Снова вспомнил я. - Это ведь она была с черепом на золотом подносе, который принесла какому-то человеку в кресле! Точно она!
Надо же, удивлялся я, вот тебе и сны! Значит, незнакомые люди во снах реально существуют! Тот мужчина и та женщина – явный пример! Но, может, я и ошибся. Может,  были просто очень похожи на тех, что приснились. Впрочем, ведь не в этом суть. Главное здесь в чём-то другом, что до меня пока ещё не совсем дошло. Но дойдёт обязательно! Я уже убедился, что «белые ангелы» это реальность, что они помогают нам жить и желают нам во всём «мягкой посадки», как мой ангел-хранитель, у которого в глазах  такая любовь, будто в них вся вселенная доброты. Вот кто истинный друг!
      По дороге в Белоглинск я поглядывал на Сашку и улыбался. Он легко вёл машину и о чём-то весело рассказывал. Добрая  у него душа. А она как магнит, притягивает к себе такие же души. Добрые люди всегда будут встречаться на его  пути. И он не погибнет. Зло Легиота слабее людской доброты. Сашке я многое расскажу. Главное, для чего живёт человек. В чём его суть бытия. Всё ведь так просто. И, в общем-то, очевидно. По- человечески жить! Жить так, чтобы не разрушать защищающий нас Божественный панцирь любви, который является тем самым лекарством, что спасает нас от всех дьявольских сил. Проще говоря, не грешить. Сможешь так жить – станешь богом! Это ведь не только не трудно, но и  легко, даже приятно. Десять библейских заповедей ведь так просты. А какова цена! Не сравнима ни с чем материальным! Надо жить так, чтобы обогащать свою душу, которая бессмертна.
       И ещё я Сашке расскажу, какое зло таится в бутылке спиртного. В ней таится дух ангела люцифера, свет которого – яркая вспышка, за которой вечная тьма. Ослепив человека, так легко погубить его душу, которую подарила человечеству создавшая его Высшая цивилизация. Цивилизация Духа. Цивилизация Бога. Бог!

Конец первой части