бликует колгот чешуя,
сидишь, обнимая коленки,
въезжаешь тихонько в меня.
Погасла бутылка винишка,
зажглась неуёмная кровь.
В тебе есть такое, что слишком -
к примеру, летучая бровь.
К примеру, от лагеря что-то,
от "зорьки", как будто прорвал
сигнал пионерский дремоту,
а сон был прекрасен и ал.
Как будто сама ты порвалась
на алого шёлка клочки.
Несу стихотворную малость,
ты жалостью это сочти.
Пойми мне, действительно, жалко,
я век не вставал бы с колен
пред детству поющею Алкой
на танцах. И танцев взамен
втираю анапест незвучный.
Касаюсь губами груди.
И в губы целую на случай
того, что у нас впереди.
Вернуться уже невозможно
туда, где впервые взасос.
И плачу размером трёхсложным,
который буквальнее слёз.
Твои пионерские годы
и танцы и Алку и грусть -
всю эту почти что свободу
я знаю теперь наизусть.
