Однако разве нам не известны примеры замечательной мастеровитости в стихосложении? Это параллельный курс. Но далеко не все могут догадаться: где бушует мастеровитость, а где - чуть ли не гипнотические волны поэзии. Так вот, человеку, не обладающему поэтическим даром, и в самом деле научиться поэзии невозможно. В лучшем случае такой человек, при известной настырности и изрядной доле самосожжения, станет мастеровитым стихосочинителем. Что вполне достойно уважения.
Но разве можно с уверенностью сказать о любом человеке, еще не умеющем, но пытающемся покорить поэтическую речь, что он бесталанен? Этого не видно сразу. То есть до какого-то порога этого не видно. Есть такой порог! И бывает заметно, когда человек перешагивает препятствие, состоящее
- из лексической беспомощности,
- из незнания основных, самых элементарных, но базовых заповедей поэтики,
- из рабской и туповатой покорности общепринятым, я бы сказал, инкубаторским и глупо обласканным гребневым канонам сиюминутных преходящих течений; точно так же, как и из глупого и огульного отрицания любых новых направлений в поэзии;
- из инфантильного пафоса и еще более инфантильного, амбициозного невежества,
- из яростного стремления любой ценой непременно быть заметным в люмпен-богемной, нищенской толпе "творящих".
- из полного пренебрежения поэзией как таковой и, как следствие, из совершенного незнания поэтического наследия, а паче - из отрицания всего, что исходит из презираемого люмпен-богемой опыта прошедших времен.
И только при попытках преодоления этого порога - становится заметна поэтическая сущность или... ее полное отсутствие. В последнем случае очевидно, что наблюдаемому персонажу преодолеть порог не дано... Он застревает в шумной, крикливой богемной массе, карабкается на картонные псевдовершины, богема услужливо навешивает на брежневецкую его грудь всякие самодельные медали и звания, очень похожие на настоящие (кто их , к черту, разберет! )...
Или преодолевает, все же, порог и становится прекрасным, виртуозным мастеровым от поэзии (Кто поймет - где фальшь и где гений!!!) И тогда действует принцип:
На выставке живописи красотка Дженни,
прочитавшая газетные две строки,
вскричала: "Экспрессия! Мысль! Движенье!
Какая смелость и твердость руки!".
А прибывший из Тулы Дарьин Степан,
усердно искавший милке на платье,
воскликнул: "Такой бы тебе сарафан,
А так же комплект купальных бюстгалтеров!".
И вот уже толпы поклонниц и поклонников пускают восторженные слюни на рампу поэтических подмостков.
Или - "вчера" незаметный, всячески обругиваемый персонаж, вдруг становится яркой звездой поэтического небосклона. Кстати, яркой!, хоть и необязательно заметной звездой. И яркую звезду могут заслонить тучи литературного безвременья, литературной анархии.
Но как не горят рукописи, так не исчезают в безвестности и ПОЭТЫ. Беда в том, что многие замечательные поэты так и не дождались этого признания при жизни.
Не спешите ругать тружеников, ревнителей поэзии. Как бы не пришлось, спустя время, стыдливо отступить в тень, старательно вымарывая прошлые неосторожные выступления. Не стоит снобствовать! Снобизм - бич сегодняшнего циничного поэтического общества, способный убить "младенца" еще в утробе Эвтерпы, несмотря на то, что "снобизм" в какой-то мере является шитом от злобных атак толпы. Но ведь когда снобизм становится сущностью персонажа - беда, безнадёга!
.
