«Так свершилась воля ее, а не моя»
(А. Нотомб, «Антихриста»)
- Итак, Лена.
Я подняла глаза.
- Мы ждем.
Кристина откинулась на спинку стула. Взгляд ее мягок, на лице - терпение и кротость. Будто бы не она пару минут назад сотрясала воздух страшными ругательствами и обвинениями.
- Чего ты ждешь, Кристина? Я все рассказала.
При этих словах я улыбаюсь одной из своих самых дурацких и слабых улыбок. Когда-то давно, еще задолго до этого собрания, Кристина говорила мне, что они именно дурацкие и именно слабые.
«…и до ужаса целовабельные…»
Кристина вздрагивает. Я улыбаюсь шире.
- Может, хочешь, чтобы я повторила?
Маска кротости и терпения со свистом летит на пол.
Следующие двадцать минут посвящены подробнейшему разбору содержания моего темного прошлого, раскапываются корни моего развратного поведения, тщательно осматриваются со всех сторон плоды моего распутства.
- …Ты хоть представляешь, ты ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ????
Первым из председателей не выдерживает Андрей. Он встает, берет Кристину за руку и усаживает на место:
- Ты уже перегибаешь палку…
- Это не твое ДЕЛО!!!
- ХВАТИТ!!!
Ваня, самый старший, вскакивает и хлопает кулаком по столу. Мгновенно наступает тишина. Кристина и Андрей испуганно замирают, продолжая держаться за руки. Ваня выпрямляется, и продолжает уже нормальным голосом:
- Кристина права, вина Лены велика. Но выговор уже был сделан в первый час, так почему мы должны тратить время?!
Порядок восстанавливается, собрание продолжается.
Через час успокоившаяся Кристина встает. Торжественно, но вместе с тем кротко и печально, будто жалея меня, оглашает итог:
- Лена, ты исключена из партии за клевету и развратное поведение. Ты должна вернуть свой партийный билет и значок члена собрания. Твое место отныне займет Матти Валкелайнен.
Взгляд, полный терпения, кротости, боли, жалости…
- Мне очень жаль, Лена.
Я снова улыбаюсь. На этот раз Кристина держит себя в руках и даже силится улыбнуться в ответ.
- Можешь идти.
Подхожу к столу, достаю из кармана все требуемое. Глупо было надевать значок на собственный суд, поэтому все время он лежал в кармане.
- Надеюсь, у тебя останутся только приятные воспоминания о днях, проведенных в наших рядах, - серьезно и печально произносит Ваня.
Ваня. Он хороший, строгий, справедливый. Он вытягивал и не таких как я. Но сейчас он просто устал.
Я уже развернулась и двинулась к двери, как вдруг позади раздались торопливые шаги.
Ах, ну да. Я и забыла. Очередная часть пафосного ритуала Кристины.
- Лена… Лена…
Взгляд, полный слез…
- Я не хотела, чтобы так получилось…
Всхлип.
- Я… Я… хочу поп…попроща…
Всхлип, судорожный выдох.
Я обнимаю так натурально вздрагивающие плечики, заглядываю в так натурально наморщенное личико.
- Конечно, Кристина. Конечно. Я ни капли не жалею. Я заслужила это.
Так натурально дрожащие губки растягиваются в торжествующей улыбке, которую не могут видеть остальные члены собрания. Я мельком взглядываю на их размытые тени и выхватываю бледное, испуганное, готовое расплакаться личико Матти. Бедняга… Вот кто будет следующим.
- Я не жалею. И не обвиняю тебя.
- П…пп…прав..да?..
Дрожащие кокетливые губки.
- Правда. Я заслужила это.
«…такие целовабельные…» Вот он, мой звездный час.
Удивленный всхлип.
Мой звездный час отмщения.
Кристинино тело мгновенно вспомнило меня и довольно красноречиво потянулось навстречу, не считаясь с мнением хозяйки. Поцелуй длится долго, так долго, как только может длиться собрание, несколько часов мучившее меня. Вокруг возгласы возмущения и чего-то еще. Мне все равно, чего именно. Не это сейчас главное.
Я резко отшвыриваю свою жертву. Кристина, пошатываясь, загнанно дышит и дико смотрит на меня.
От ленты размытых лиц отделяется Андрей, он подхватывает пострадавшую. Возгласы превращаются в крики, кто-то вскакивает и бежит ко мне, но я не боюсь.
Резкий хлопок по столу.
- ТИХО!!!
Ваня. Такой милый. И серьезный. И добрый. Только уставший.
Развернувшись на каблуках, я хлопаю дверью.