Сашка Ремизов выиграл в лотерею «Жигули». Повезло парню, и всё тут. И не был он выдающейся личностью, не занимал важных постов, а гляди - улыбнулась удача! Впервые в жизни. До этого всё шло как-то не так: в институт не поступил, завалился на экзаменах, в армию ушёл в первых числах апреля, а пришёл в середине лета, да и с работой не сразу заладилось. Было ему двадцать шесть лет, а в трудовой оставалась свободной только одна страничка.
Жил Сашка с матерью. Отец бросил их ещё в Сашкину пионерскую бытность. Мать давно смирилась. В свои пятьдесят она выглядела значительно старше, регулярно ходила в церковь и подолгу просиживала за книгами. Что до Сашки – то он не страдал. Природа наделила его красивой внешностью, статью и весёлым нравом. Оставалось только найти достойную половинку и начать счастливую семейную жизнь. Но и здесь не задалось. Все его девчонки были хороши до тех пор, пока не наступала пора знакомить их с матерью. Очень уж она была придирчива: эта худа, у той ноги, как бульонки, третья только и смотрит, как бы оттяпать побольше. В общем, не клеилось. Правда, Сашка продолжал тайком встречаться с некоторыми «бывшими», но в дом их больше не водил.
Последняя его избранница, Лена, была красивой стройной блондинкой с манерами русской барышни из прошлого века. Сашку она вполне устраивала, ему даже казалось, что он её любит. По крайней мере, о таком идеале он мечтал давно, то есть с тех пор, как стал разбираться в этом вопросе. Мать Лены уже считала Сашу своим и даже оказывала ему всяческие знаки внимания: то сигарет импортных принесёт, то продуктов к празднику. Работала она в магазине и имела кое-какие связи. Сашка сперва смущался, даже отнекивался, но потом стал брать. Дома говорил, что достал по случаю.
Лена ему нравилась, даже очень. Но стоило подумать о предстоящей «встрече в верхах», становилось тревожно. Поэтому Сашка не спешил, закручивал интригу, чувствуя, что стоит показать новую невесту дома, разразится очередной скандал. Иногда он пытался взглянуть на Лену глазами своей матери, искал, так сказать, изъяны. Для верности даже, как будто случайно, отходил в сторону и смотрел на девушку чужим взглядом. Да нет, не хуже других. Однако мамкина логика оставалась непостижимой.
Переживал, конечно, сильно. А тут ещё командировка подоспела. Уехал Сашка на три месяца в Ленинград и дал отдых своим сомнениям. Занимался делом, ни о чём не думал. Там же, в Ленинграде и купил этот замечательный лотерейный билет.
Вернулся домой к самому тиражу, и – на тебе! Мать так и села:
- Батюшки, не было печали…
- Нормально, мама, радоваться надо. Это не просто удача, это – знак судьбы. Вот и права пригодились.
В школе он не очень любил автодело, но экзамены всё-таки сдал. И даже в военкомате ничего про права не сказал, как будто надеялся на такой вот случай. Шофёром, правда, работал, хотя и недолго.
Собравшиеся в тот вечер друзья хлопали Сашку по плечу, жали руки – поздравляли.
- Ну, теперь зазнаешься, большим человеком стал!
- Дашь побибикать?
- Молодец, Сашок.
- Ладно вам, - смущался виновник, - садитесь лучше к столу, отметим. У меня теперь новая забота, - продолжал он, разливая горячительное, - куда её, ласточку, ставить.
- Слушай, - сосед Лёха довольно хрустел солёным огурцом, - на первое время можешь ко мне в гараж. Моя-то тачка всё рано в автопарке на ремонте.
Лёха работал таксистом, имел собственный «Москвич», гараж и крикливую вздорную жену. На Лёху втайне и надеялся Сашка, приобретая машину.
- Договорились.
Весна в этом году началась поздно. Лишь в середине апреля сошёл последний снег, выглянуло настоящее весеннее солнце, на деревьях появились зелёные почки. Постепенно становилось тепло и радостно.
В один из таких погожих дней, отойдя наконец от многочисленных возлияний, отважился Сашка начать обкатку свой машины. Дал несколько кругов по близлежащим улочкам и, убедившись в полной исправности аппарата, решил проведать Лену. Давно не виделись, да и похвастаться очень уж хотелось. Жила она недалеко, но Сашка, окончательно войдя в образ, поехал окольной дорогой.
Двор дома, в котором жила Лена, шумел детскими голосами. Малышня, радуясь солнышку, возилась на детской площадке под бдительным присмотром мам и бабушек. Те успевали следить и за детьми, и за происходящим вокруг. Появление незнакомой машины стало событием.
На это и рассчитывал Сашка. Он лихо подкатил к подъезду, визгнул тормозами и притворно долго возился с дверцей, ловя на себе любопытные взгляды. То-то будет разговоров! Он поднялся на этаж и нажал кнопку звонка. Дверь открыла мать Лены.
- Боже мой, какой гость! Проходи, проходи. Лена сейчас придёт, она в магазине. Я тут приболела немножко, так вот всё хозяйство теперь на ней. Что бы я без неё делала, ума не приложу. А мы только утром тебя вспоминали: что это Саша к нам не едет? Как твоя командировка? Закончилась? Вот и хорошо. Садись, сейчас чай будем пить. У нас на базе на днях американские сигареты давали, так я на твою долю взяла.
- Спасибо, Вера Ивановна. А у меня новость: я машину выиграл…
Женщина так и замерла посередине кухни.
- …на ней и приехал.
- Серьёзно? – искреннее удивление будущей тёщи явно льстило Сашкиному самолюбию.
- Посмотрите в окно.
Вера Ивановна грузно навалилась на подоконник.
- Это вон та, белая?
- Ага. «Жигули» пятой модели, экспортный вариант, - Сашка усмехнулся, - теперь я – частник.
- Молодец-то какой! Дай я тебя поцелую.
Она обняла его за шею и звонко чмокнула в щёку.
- То-то Лена обрадуется! Да где же она? Пора бы прийти, разве что очередь.
Наконец хлопнула дверь.
– Лена, а у нас гость: Саша да ещё на собственной машине!
- Здравствуй, - Саша привстал со стула.
Лена была всё так же неизменно красива: нарядная голубая кофточка, надетая поверх светлого платья, шифоновый шарф, по-летнему открытые туфли. И вся она источала пьянящий аромат весны и домашнего уюта.
- Я уже знаю, мне во дворе сказали. Когда же ты успел?
Сашка невольно залюбовался её ловкими движениями, которыми она освобождала сумку.
- Так получилось. Сразу же после Ленинграда. Кстати, билет-то я оттуда привёз.
Лена закончила разбирать покупки и села напротив.
- Ну, ладно, пейте чай, - засуетилась мама, - а у меня дела.
Они остались вдвоём. Сашка улыбался, отхлёбывая ароматный напиток из тонкой фарфоровой чашки, и поглядывал на Лену. Она молчала.
- Ну, как вы тут?
- Ничего, мама вот немного приболела, а так всё в порядке.
И снова пауза, мучительная и непонятная.
- Что с тобой? – он взял её за руку и привлёк к себе, - почему ты такая грустная?
- Я не грустная, я – задумчивая, - неумело отшутилась Лена.
- И о чём твои думы, красавица? – пропел, пытаясь снять напряжение, Сашка.
- Как жилось в командировке?
Сашка ждал этого вопроса, поэтому постарался ответить как можно беспечнее:
- Нормально жилось, работали: строили дом. Камень на камень, кирпич на кирпич, гони, бабка, магарыч!
Лена не реагировала.
- Ну, и как магарыч? Многие остались довольны?
Лена встала и отошла к окну. Сашка невольно залюбовался стройным силуэтом, потом подошёл сзади и обнял её за плечи.
- Нравится?
- Что?
- Машина, ёлки-палки!
- Ничего.
- «Ничего», - передразнил он. – Я, можно сказать, тружусь в поте лица, стараюсь, а она – ничего.
- Теперь все девчонки – твои. Вот жизнь начнётся!
- Да ну тебя.
- А что – не так? Неделю как приехал, а пришёл только сегодня. Встречаемся почти год, а ты до сих пор не познакомил меня со своей мамой. Что это значит? Кто я для тебя?
- Хорошо, - отпрянул уязвлённый Сашка, - поехали! Прямо сейчас поехали!
Она обернулась:
- А что, поехали, я только переоденусь.
Они вышли на улицу. Под пристальными взглядами соседей Сашка распахнул перед Леной дверцу. Было заметно, как это ей приятно. Она медленно, растягивая удовольствие, села в машину. Он занял своё место и включил зажигание. Боковым зрением Сашка увидел, что Лена улыбнулась. Ему полегчало. Они едут к маме, в конце концов, когда-то это должно было случиться.
Так же как утром Сашка поехал окольными путями, чтобы немного развеять собравшиеся было облака, а заодно настроиться на предстоящий разговор. Солнце слепило своими лучами, встречающиеся кое-где лужи переливались всеми цветами радуги, свежий ветер врывался в салон и обдавал волнующим теплом.
Проезжая мимо кинотеатра, Сашка заметил двух девушек, стоявших на остановке и махавших проезжавшим мимо машинам. Никто не останавливался, девушки заметно нервничали. Сам не зная зачем, Сашка нажал на тормоз.
- До вокзала не подбросите?
В салон машины вместе с весенним ветром ворвался приятный запах духов. Сашка взглянул в лицо той, что открыла дверцу. Приятные черты, карие глаза, тёмные густые волосы.
- До вокзала, - повторила она, - мы опаздываем.
- Садитесь.
- Вот спасибо! – обрадовалась девушка и махнула своей подружке.
Они уселись на заднее сиденье, и машина рванула с места. Сашка тайком посмотрел на Лену. От былого благодушия не осталось и следа. Она сделалась мрачной и холодной.
«Ничего страшного, в конце концов, лишняя трёшница не помешает. А к матери мы всегда успеем». Он взглянул в зеркало заднего вида и встретился глазами с брюнеткой. Что-то необычное и многообещающее было в её взгляде. Сашка невольно улыбнулся, она ответила тем же.
Приехали на вокзал.
- Спасибо огромное, - проговорила незнакомка, - сколько мы вам должны?
Сашка замешкался с ответом, но она уже протягивала ему три рубля:
- До свидания.
- Счастливо, - буркнул в ответ Сашка.
Едва выехали с привокзальной площади, как Лена громко и уверенно скомандовала:
- Отвези меня домой!
- Это почему?
- Ты ещё спрашиваешь! В такой момент!
- Да что с тобой?
- Останови машину, останови, я выйду.
- Здесь нельзя останавливаться.
- Останови!
- Пожалуйста.
Лена громко хлопнула дверцей и, наклонившись к окошку, выпалила:
- Я давно догадывалась, что ты – бабник.
И красивой походкой зашагала по тротуару в сторону троллейбусной остановки. Он не кинулся её догонять.
«Всё-таки нехорошо получилось, - думал Сашка по пути домой, - Ленка такая хрупкая и ранимая. Ну что мне стоило послать из Ленинграда хотя бы одно письмо или, на худой конец, телеграмму». Телеграмму… Сашка ухмыльнулся. Ему вспомнились бессонные ночи в общежитии, когда они, командировочные, через одного не вязавшие лыка, играли в карты на будущую премию. Какие там телеграммы! Побриться не всегда получалось.
«И всё равно я не прав. Карты – это не оправдание. А тут ещё эти девицы…» Сашка вспомнил давешних пассажирок. И снова мысль: «Дурак, возвращайся к Ленке, проси прощения. Наверное, сидит сейчас и плачет».
Поглядев в зеркало заднего вида, словно желая убедиться, что он в машине один, Сашка, не сбавляя скорости, резко развернулся. И тут же невесть откуда появившийся полосатый жезл вырвал машину из потока и решительно направил её к обочине.
«Этого ещё не хватало». Сашка разозлился, но прижался к тротуару.
- Лейтенант Громов, - представился инспектор, - почему нарушаем? Ваши документы?
- А в чём дело?
- В чём дело? – переспросил лейтенант, - знак видите?
Сашка обернулся и увидел знак: чёрная подкова, перечёркнутая красной полосой – «Разворот запрещён».
«Вот чёрт, а я и не заметил».
Инспектор проверил документы, обошёл вокруг машины.
- Новая? – спросил, словно приглашая к разговору.
- Ага, только что получил, неделя как на ходу. Да я, товарищ лейтенант, никогда…
- Платите штраф.
Сашка понуро полез в карман за бумажником. Порылся в его отделениях, достал трёшницу, и собрался было протянуть её инспектору, но что-то необычное неожиданно привлекло его внимание. Сашка одёрнул руку. На белом поле купюры аккуратным женским почерком было написано: «Наташа, после 18-00». Тут же значился номер телефона.
- Ну что, будем платить или как? – торопил лейтенант.
- Да, конечно. Раз виноват…
Сашка снова порылся в бумажнике, набрал мелочи и протянул гаишнику. Тот обменял деньги на квитанцию и взял под козырёк:
- Свободны. Впредь будьте внимательнее.
Сашка сел в машину и завёл мотор. «Интересное дело, а может и вправду позвонить?». Он посмотрел на часы, было без четверти три. Время ещё есть. О Лене он сейчас старался не думать. Завтра или послезавтра они увидятся и всё выяснят. На время, да, только на время он отстранял её от себя.
Сашка решил дождаться 18-00 у своего старого товарища Гоши. Он единственный, кто не принимал участия в застольях, и потому (Сашка очень на это надеялся) не исключалось, что Гоша до сих пор не знает о его приобретении. Сегодняшний визит будет для друга настоящим сюрпризом.
Гоша был на год моложе Сашки, жил с родителями, имел диплом радио- какого-то инженера и при этом писал неплохие стихи. В компании слыл малость чудаковатым и потому авторитетом не пользовался. С ним было интересно общаться с глазу на глаз. Именно поэтому Сашка нередко засиживался в уютной Гошиной комнате, заваленной радиомусором и заставленной книжными шкафами.
- А, Сашок! – Гоша как всегда искренне улыбался и долго тряс руку приятеля. – А я собирался вечером к тебе. Говорят, тебя можно поздравить?
- Можно, можно, уже знаешь?
Сашка достал из кармана плоскую бутылочку коньяка, купленную по дороге.
- Чего стоишь? Накрывай стол. Со всеми уже отметил, один ты остался.
- Как жизнь в новом качестве? Как командировка? Как Лена? – Гоша гремел на кухне посудой.
- Всё в порядке! – Крикнул в ответ Сашка. – За исключением маленького пустячка.
- Что такое? – Гоша вкатывал в комнату сервировочный столик.
- Да, ерунда, садись.
Сашка посмотрел на часы, свернул пробку и разлил коньяк по рюмкам.
- Ну, поздравляю! Надеюсь, прокатишь при случае, - Гоша лукаво прищурился.
- Обязательно. Можно прямо сейчас.
- Так ты на колёсах? А не боишься? – Гоша кивнул на коньяк.
- Не боюсь, я уже получил боевое крещение.
- Да, - спохватился Гоша, - Я ведь выполнил твой заказ, как ты просил. К дню рождения Лены, стихи про любовь. Вот.
Гоша протянул гостю тетрадный листок.
- Спасибо, друг.
Сашка сложил бумагу и сунул её в карман. Заметив удивлённый взгляд товарища, успокоил:
- Потом прочитаю. Знаю: плохо не сделаешь.
Выпили ещё. Сашка опять посмотрел на часы. Ждать было невыносимо, и он засобирался уходить.
- Будь здоров, - Гоша снова долго тряс руку, - заходи, всегда рад.
Выехав на безлюдную улицу, Сашка стал высматривать телефон-автомат. Обшарпанная будка с разбитыми стёклами ждала его за поворотом. «Ну, была-не была!» Номер он помнил наизусть и потому крутил диск на одном дыхании.
- Алло, - раздалось на другом конце.
Сашка немного растерялся. Голос показался ему совсем незнакомым.
- Здравствуйте, будьте добры, Наташу.
- Я слушаю.
Сашка перевёл дыхание. Если за Гошиным столом он ещё немного сомневался, то теперь, когда дело действительно началось, отступать было поздно. Он решил идти до конца:
- Видите ли, у меня принцип: ежедневно совершать добрые поступки. А вот сегодняшний день пока под вопросом. Если вы сейчас скажете, что опоздали на поезд, я отмечу нынешнее число в календаре чёрным.
- А, это вы! Не беспокойтесь, сегодняшний день можно смело заносить в актив. Я провожала подругу, она из другого города. В общем, всё в порядке, мы успели.
- Ну, и отлично! Может, мы отметим наш совместный успех?
Пауза выглядела надуманной.
- Даже не знаю. А впрочем, давайте.
- Куда за вами заехать?
- Улица Южная, дом десять. Знаете, где это?
- Оф кос! – Сам не понимая отчего, Сашка начинал храбриться.
- Ого! – на другом конце провода послышался смех. – Как вас зовут?
- Саша.
- За полчаса доберётесь? Я к вам выйду.
- Конечно, - Сашка повесил трубку и полез в карман за сигаретами.
Улица Южная находилась в новом микрорайоне. Хорошую дорогу туда ещё не проложили, и потому добираться пришлось по грязи и колдобинам. Хорошо, что начинало смеркаться, а то вид забрызганной грязью машины мог сильно испортить первое впечатление от встречи.
Дом номер десять являл собой типовой проект, видимо, только что сданный в эксплуатацию. Сашка с трудом отыскал небольшую асфальтированную стоянку и кое-как втиснулся между чёрной «Волгой» и новенькой «восьмёркой».
Машинально поглядев на часы, он достал сигарету и стал ждать, внимательно наблюдая за всеми шестью подъездами. Вот из крайнего вышел военный в высокой фуражке, за ним кто-то в штатском. Они прошли мимо Сашкиной машины и сели в «Волгу». Заурчал движок, и двадцатьчетвёрка сорвалась с места, разбрасывая грязные брызги.
«А домик-то не простой».
Наконец, он увидел её. Наташа пробиралась к стоянке, стараясь не ступать на мокрое. Она ловко перепрыгивала лужи, выгибаясь и отставляя руку с сумочкой на длинном ремне. На ней была светлая куртка, оттеняющая волнистые каштановые волосы; прозрачный шарф играючи обвивал шею, придавая фигуре лёгкость и стремительность. Сашка вышел из машины и помахал рукой, она ответила тем же.
- Привет, - Наташа перешагнула последнюю лужицу и очутилась возле машины. – Извини, что заставила ждать.
- Всё в порядке, - Сашка распахнул перед ней дверцу, поймав себя на мысли, что всего несколько часов назад делал то же самое для Лены. «Потом, всё потом».
- Куда прикажете? – он продолжал играть роль галантного кавалера.
- А поедем в «Парус», ну, кафе такое, в центре?
- Знаю. Говорят, неплохое место, правда, я там не бывал. Что ж, в «Парус», так в «Парус».
Сашка обернулся к спутнице. Незнакомая свежесть и головокружительный аромат исходили от этого хрупкого и вместе с тем коварного (Сашка нутром чуял это) создания. Но её лукавые зелёные глаза смотрели безропотно и покорно. Это ему понравилось.
- Ну, держись. Здешние дороги – не подарок. Как говорят в народе: «Больше скорость – меньше ям, меньше дела слесарям».
Она засмеялась:
- Это уж точно. Обычное явление: дом сдали, а дорогу доделать забыли. Я говорила папе, он обещал разобраться.
- А кто он, если не секрет?
- Полковник, депутат горсовета.
- Ого!
Машина тронулась с места.
Кафе «Парус» ещё недавно было пельменной. Но пришли новые времена, а вместе с ними предприимчивые ребята, которые не пожалели денег и переоборудовали бывшую точку общепита. Теперь это было престижное заведение, едва ли не единственное в городе, где была отличная кухня, а спиртным торговали практически круглосуточно. Местная молодёжь была влюблена в это кафе и проводила здесь всё свободное время.
Сашка остановил машину прямо напротив входа. Они вошли в стеклянную дверь и очутились возле гардероба. Наташа задержалась перед зеркалом. Сашка стоял рядом и любовался своей спутницей. Оставшись без куртки, она стала ещё красивее и как будто ближе.
- Я готова, - сказала Наташа, взяла Сашку под руку и повела в зал. Было заметно, что она здесь не в первый раз. Медленная негромкая музыка и приглушённый свет создавали атмосферу уюта. Практически все столики были заняты, но один свободный всё-таки отыскался. Сашка заказал бутылку сухого вина и пирожные.
- Как говорится, чем богаты…
- Ну и прекрасно, - одобрительно улыбнулась Наташа.
Заказ принесли быстро. Она взяла бокал и, глядя Сашке прямо в глаза, провозгласила:
- За знакомство.
Чокнулись. Наташа сделала один глоток и поставила бокал на стол.
- Вот теперь уже точно можно на «ты».
- Согласен, - облегчённо выдохнул Сашка.
- Расскажи о себе.
Сашка достал пачку подаренного Верой Ивановной «Винстона» и огляделся вокруг.
- Кури, - тоном хозяйки разрешила Наташа, - здесь можно. Импортные?
- Да, воровать так миллион..., - он осёкся на полуслове. Ему очень хотелось произвести впечатление, но каламбуры выходили какие-то плоские, непривычная обстановка и пристальный взгляд спутницы заметно смущали, в общем - не получалось. – О себе, так о себе. Из пролетариев. Работаю в строительном кооперативе. Работа, хоть и пыльная, но денежная. В данный момент догуливаю отпуск. Русский, а главное – холост.
- А машина?
- Выиграл в лотерею две недели назад.
Ответ явно позабавил собеседницу. Она засмеялась, откинулась на спинку стула, не забыв при этом поправить причёску.
- Нет, честное слово, выиграл.
Сашке тоже стало весело. Он сделал несколько глотков вина и почувствовал, как открывается второе дыхание. Ему начинало нравиться и это кафе, и эта музыка, и даже кислое, слабое, но вполне приличное случаю вино. А главное – он всё теснее привязывался к Наташе. Он перестал мысленно сравнивать её с Леной, решив, что сравнение не в пользу последней. Да и надо ли сейчас об этом?
- А я закончила медицинский, так захотели родители. Потом мама умерла, так и не увидев моего диплома. Папа всё время на работе, старается бывать дома, как можно меньше. Он считает, что я уже совсем взрослая.
- Ещё бы, - Сашке снова захотелось разрядить обстановку. – Во всяком случае, в находчивости тебе не откажешь.
Он достал из кармана всё ту же исписанную трёшницу и положил на стол:
- Попробуй, догадайся до такого.
- Это обстоятельства. Ты ведь был не один. Кстати, кто та девушка?
- Сестра, - смутился Сашка.
- Я так и поняла. Давай потанцуем.
Время пролетело незаметно. Из кафе они ушли самыми последними, уже за полночь. И снова - ухабы и грязь. Пришлось демонстрировать высокий класс езды, невесть откуда взявшийся у любителя-Сашки, чтобы не провалиться в яму или не съехать на обочину. Только добравшись до заветной стоянки, Сашка немного расслабился.
Наташа не спешила выходить. Она достала зеркальце и стала поправлять макияж. Сашка опустил стекло и закурил:
- Когда увидимся снова?
- Предлагаю – в субботу. У папы будет день рождения, приходи часов в двенадцать.
- А удобно?
- Конечно. Будут все свои. Папа, как обычно, посидит с нами немного, а потом уедет с сослуживцами в ресторан. С тех пор, как не стало мамы, у него появилась такая традиция. Приходи.
Она сверкнула своими красивыми глазами так, что у Сашки защемило в груди.
- Приду.
- Ну, пока.
Она вышла из машины, изящно помахала ручкой. Он улыбнулся и кивнул в ответ.
На следующий день Сашка наведался к Гоше.
- Как дела? – осведомился инженер, разбирая на столе дорогой его сердцу радиомусор.
- Всё в порядке, - бодро ответил Сашка. – Я к тебе за советом.
Гоша напрягся, сдвинул брови и внимательно посмотрел на друга.
- Ты случайно не знаешь, что дарят полковникам на день рождения?
- Смотря каким, - Гоша вернулся к уборке, - если сухопутным, то не меньше танка, а воздушным можно сразу ракету СС-20.
- Да ну тебя. Я серьёзно.
- А тебе зачем?
- Надо.
- Купи коньяк, вещь универсальная. Понравится – хорошо, не понравится – сам выпьешь.
Чем меньше времени оставалось до субботы, тем сильнее колотилось Сашкино сердце. С каждым днём образ Наташи поднимался всё выше и выше, растворяясь в тёплом весеннем воздухе и теряя реальные черты. Она представлялась ему придуманной сказочной феей, появившейся в его жизни по мановению волшебной палочки. Он буквально дышал этой мечтой, закрывал глаза и пытался представить её глаза, голос. Желание снова встретиться занимало все его мысли. Он и не подозревал раньше, что такое бывает.
В назначенный день Сашка проснулся, как говорят, с первыми петухами. Долго умывался, к завтраку вышел свежим и заметно взволнованным.
- Далеко собрался? – Мать пристально смотрела, как он поспешно пьёт чай.
- В гости.
- К кому? Или снова секрет?
- Когда-нибудь обязательно познакомлю.
Он достал из шифоньера свой единственный костюм, завернул в газету бутылку коньяка и отправился в гараж. «Цветы куплю по дороге».
Погода выдалась солнечная. Лёгкий ветер трепал Сашкины волосы, задорно откидывал полу пиджака, желая заглянуть за пазуху. Голые деревья стояли неподвижно и, как показалось Сашке, сочувственно провожали его безмолвными взглядами.
Он гнал машину по пустому проспекту, весело подпевая магнитоле. Солнце светило как никогда, на душе щебетали птицы. Редкие прохожие возмущённо махали вслед, но Сашке казалось, что они радостно приветствуют его. Он кивал и улыбался в ответ.
Белые «Жигули» въехали на стоянку одновременно с «сигналами точного времени». Было ровно двенадцать. Сашка выключил зажигание и прислушался. Из окон дома звучала музыка. «Это у неё».
- Саша! – донеслось с детской площадки. Он обернулся и увидел Наташу. Всё в той же курточке, только теперь накинутой поверх нарядного платья с аккуратным декольте, она спешила к нему, светясь удивительно красивой улыбкой. – Я вдруг вспомнила, что не сказала тебе номер квартиры. Решила: подожду на улице, встречу.
- Замёрзла?
- Нет, не успела, ты как всегда, точен.
Сашка протянул ей букет.
- Спасибо. Пойдём, все уже собрались.
В лифте они не сводили друг с друга глаз. Она крепко прижималась к его груди, слыша, как часто бьётся сердце; он вдыхал аромат каштановых волос, сжимая в руке её замёрзшую ладонь. Захотелось наклониться и поцеловать эти влажные манящие губы, но в этот момент лифт дёрнулся и остановился, двери с шумом распахнулись, и в кабину ворвалась музыка.
- Приехали.
«Квартира номер двадцать три. Надо запомнить».
Наташа толкнула незапертую дверь, и они вошли.
- А вот и мы!
Гости прервали беседу, убавили музыку и уставились на Сашку. Их было трое – два парня и девушка. Парни были похожи друг на друга: высокие, худые, белобрысые, с высокомерными и оттого глупыми лицами. Девушка, несмотря на подчёркнуто яркую внешность, не вызвала у Сашки никаких эмоций. Неопределённого возраста, с пышной причёской, в коротком чёрном платье, увешенная несколькими рядами бус, она походила на дикарку, впервые попавшую на большую землю.
Наташа потянула Сашку за рукав:
- Знакомься: это Андрей, он заканчивает консерваторию, на фортепиано играет – заслушаешься!
- Александр.
- Костя – кинорежиссёр, в прошлом году закончил ВГИК. Наш будущий Эйзенштейн!
Рукопожатие юного гения было нарочито небрежным и скользким.
- А это Лариса, моя однокурсница, детский врач.
- Очень приятно, - соврал Сашка, - а где, так сказать, глава?
- Папа сейчас выйдет, я пойду его потороплю, а вы тут пока побеседуйте.
Сашка огляделся: небольшая уютная комната, скромные, но красивые обои, письменный стол, широкий диван – всё, что нужно для учёбы и отдыха. Он выглянул в окно: ага, вот и стоянка. С высоты шестого этажа его ласточка напоминала аттракционный электромобиль в парке.
- Александр, а вы, простите, на каком поприще трудитесь? – вальяжно разваливаясь на диване, обратился к вновь пришедшему Костя.
- Я по части градостроительства, - Сашка подумал, что сможет спрятаться за своей иронией, по крайней мере, до тех пор, пока не придёт Наташа.
- Та-ак, значит прораб перестройки, - оскалился белобрысый.
- Вроде того.
- Да вы садитесь, - предложила Лариса.
- Спасибо, я так.
- Вы читали Бердяева? Он сейчас так популярен, - поддержал разговор пианист. Сашка смутился. Из писателей он помнил Жюля Верна и Фенимора Купера. Школьная программа не в счёт, да и не любил он литературу, ему больше нравились математика и физкультура.
Сашка собрался ответить, но в этот момент вошла Наташа. Следом за ней показался отец – довольно молодой и крепкий на вид мужчина лет пятидесяти.
- Папа, познакомься, это Саша. Он выручил нас с Ланой, помнишь, я тебе рассказывала?
- Очень приятно. Валентин Николаевич, - депутат протянул Сашке пухлую ладонь и постарался улыбнуться. – Прошу всех к столу.
Обстановка соответствовала: большой круглый стол был заставлен разноцветными закусками, на рёбрах графинов, на покатых спинах бутылок, в хрустальных фужерах – всюду резвились солнечные зайчики, радуясь и завлекая гостей. Причудливо свёрнутые салфетки напоминали кремовые розочки на бисквитном торте.
- Позвольте маленький презент, - засуетился Сашка. Он полез за пазуху, пошуршал газетой и вынул красивую бутылку «Наполеона»:
- С днём рождения.
- Ого!- притворно удивился Костя.
- Спасибо, - хозяин был явно доволен.
За столом разговор зашёл о предстоящем отпуске Кости.
- Собираюсь в Крым, - объявил он. – Давненько там не был. Как, по-вашему, - он картинно обернулся к Сашке, - куда лучше поехать – в Евпаторию или в Ялту?
- Не знаю, я там не был, - хмуро ответил Сашка, начиная злиться.
- Костя, перестань, - отреагировала Наташа, - Саша – мой гость, прошу отнестись к нему, как к товарищу.
- А я думал, что «товарищи» давно кончились, - снова съязвил режиссёр, оборачиваясь к полковнику за одобрением. Тот криво ухмыльнулся в ответ.
Сашка так и не допил свой бокал. Он неохотно ковырялся в тарелке и смотрел на Наташу. Ему хотелось остаться с ней наедине.
- Прошу прощения, - полковник поднялся из-за стола, - желаю приятно провести время, а меня ждут в другом месте. Наташа, остаёшься за хозяйку, не давай никому скучать. Я, возможно, задержусь.
- Я вас провожу, - вскочил Костя.
Оставшись одни, молодые люди снова уединились в комнате Наташи. Включили музыку, Андрей и Лариса покачивались в медленном танце, хозяйка готовила десерт, Сашка листал неинтересный журнал.
Вернулся Костя. Он прошёл мимо танцующих, опустился на диван и громко выдохнул.
- Может быть, посмотрим видео, - предложила Лариса, продолжая танцевать.
- А это – мысль! У меня как раз новая кассета, - оживился Костя. Он похлопал себя по карманам и достал ключи от машины.
- Я надеюсь, наш новый товарищ не откажет нам в любезности. Внизу стоит вишнёвая «восьмёрка», в багажнике сумка.
- С удовольствием, - в тон ему ответил Сашка и поймал брошенные ключи.
Он буквально выскочил из квартиры и побежал по лестнице. Задержавшись у почтовых ящиков, отыскал ячейку с номером двадцать три и просунул ключи в узкую газетную щель. Связка нехотя сползла в металлическую утробу. Отряхнув руки, Сашка уверенной и свободной походкой вышел на улицу. Подойдя к своим «Жигулям», он обернулся на Наташино окно, вздохнул и сплюнул под колёса стоявшей рядом «восьмёрки». Сел за руль и закурил. Похоже, день был испорчен.
Ему вдруг стало жалко Наташу. Нет, он понимал, что это её компания, её дом, и что это он, Сашка, оказался в роли белой вороны. Наверное, поделом. Но теперь он здесь, сидит и курит дармовой «Винстон», а она – там, в компании этих элитных придурков, гремит посудой и слушает пустую болтовню. Он решил ждать. Чего? Наверное, чуда.
И оно свершилось! Дверь подъезда распахнулась, и на пороге показалась она - без куртки, в своём красивом платье, с развевающимися на ветру волосами, встревоженная и прекрасная. Сашка уткнулся носом в стекло и тихо залюбовался.
Наташа огляделась вокруг, увидела машину и обрадованно поспешила на стоянку.
- Ты что, обиделся? – в её голосе звучало сочувствие, - зря, у Кости всегда такие шутки. Но ведь ты пришёл ко мне, а не к ним…
Сашка посмотрел ей прямо в глаза:
- Давай сбежим отсюда.
Наташа словно ждала этого. Широкая улыбка озарило её лицо, глаза сузились и хитро сверкнули. Она пристально посмотрела на окна, потом быстро взялась рукой за подол платья и скользнула в машину.
- Что случилось? – взъерошенный Гоша щурился на свет электрической лампочки.
- Выручай, - Сашка заполнил собой всю крошечную прихожую. – Ключ от твоей загородной резиденции?
- Опять? – Гоша неоднократно выручал друга, и при этом всякий раз выказывал недоумение.
- Давай скорее, меня ждут! Ты даже не представляешь, какой сегодня день!
- Плюс десять, - отозвался Гоша, роясь в тумбочке.
Сашка рассмеялся, взял ключи и хлопнул товарища по плечу:
- Точи перо, поэт! Нас ждут большие дела!
- Поаккуратнее там, слышишь?
Но Сашка уже хлопнул подъездной дверью...
На дачу приехали ближе к вечеру. Здесь, за городом было особенно заметно, что весна всё-таки перемогла упрямую зиму и постепенно, но уверенно входит в силу. Природа благоухала, птицы наперебой приветствовали приближение тепла, ветер трепал голые ветки деревьев, ласково гладил пробивавшуюся из-под почерневшего снега первую зелёную травку. Тишина стояла неописуемая.
- На сегодня это – наш с тобой замок, - Сашка указал на деревянный двухэтажный домик с небольшими окнами и облупившейся серой крышей.
- Мне нравится, - Наташа поправила накинутый на плечи Сашкин пиджак. Было видно, что она говорит искренне.
Они вошли в дом. Пахнуло сыростью и бесхозностью.
- Ничего, - засуетился Сашка, - сейчас затопим печурку. Но сперва заглянем в буфет.
Он смутно припоминал, что осенью, уезжая отсюда после закрытия дачного сезона, они с Леной и Гошей оставили здесь бутылку вина. Собирались выпить потом, под первые весенние ручьи. Так и есть. Никем не потревоженная за зиму, она ждала своих спасителей, тускло поблёскивая крутыми плечиками.
Сашка вошёл в комнату, неся в руках запылённую добычу и два гранёных стакана.
- Представьте, графиня, этому вину двести лет. Его оставил здесь проезжий рыцарь и завещал тому, кто первым выгонит злых духов из этого таинственного жилища.
Наташа вскинула брови и весело рассмеялась. Сашка откупорил бутылку и играючи – галантно и осторожно – разлил вино по стаканам.
- Персики пока не созрели, - он изобразил притворную досаду, - но есть конфеты.
- Ну, и отлично.
Дрова разгорелись не сразу. Сашка долго возился, разводя огонь: комкал волглую газету, то и дело чиркал спичками, дул на чернеющие дымящиеся поленья. Наконец, пламя занялось, и по комнате поплыл сладковатый запах древесного сока, перемешанного с душистым дымком. Скоро стало тепло. Наташа сбросила пиджак и осталась в своём красивом праздничном платье. Сашка подсел к ней и обнял за плечи:
- Почему ты такая серьёзная?
- Я думаю об оставленных гостях.
- И жалеешь этого вундеркинда Костю?
- Мне говорили, что он влюблён в меня, - Наташа пристально посмотрела на Сашку, но он никак не отреагировал.
- Давай забудем о них, - он наклонил бутылку, - здесь только ты и я.
Если ты мне скажешь «да»,
Солнце скатится по крыше
И шальные поезда
Побегут как будто тише,
Перестанет вешний дождь
Теребить зонты и лужи,
Ты по улице пройдёшь
В обрамленье нежных кружев.
Непреклонный в падеже,
Пред тобой склоняюсь петь я…
Только слово, и уже
На последнем рубеже
Остановятся столетья.
- Чьи это стихи? – глаза Наташи раскрылись в удивлении.
- Считай, что мои.
Наташа положила голову Сашке на грудь:
- Я хочу быть с тобой… Всегда.
- Алло, здравствуйте. Будьте добры Наташу. Нет дома?
Сашка медленно повесил трубку и вышел из телефонной будки. «Что случилось? – недоумевал он, разминая в руках сигарету, - второй день её нет дома. Пропала, не предупредив».
До этого они встречались ежедневно. Сашка был на седьмом небе от счастья! Он уже не представлял своей жизни без Наташи. Они ужинали в «Парусе», ездили за город, ходили в кино. И вдруг: «Нет дома, когда придёт, не знаю». Голос полковника гудел в голове тревожным колоколом.
На следующий день Сашка решил лично наведаться к Наташиному отцу. Было понятно, родитель чего-то недоговаривает, возможно, случилось несчастье, и нужна помощь. Но почему так – втихаря?
И вот он уже мчит по проспекту, никому не уступая дорогу, тревожно оглядываясь по сторонам. Проезжая мимо кинотеатра, он вдруг вспомнил тот день, когда Наташа впервые села к нему в машину и грустно улыбнулся. Кажется, это было так давно.
Неожиданно его внимание привлёк одинокий женский силуэт на остановке троллейбуса. «Да ведь это Ленка!» Он сбавил скорость и остановился. Немного подумав, дал задний ход и поравнялся с остановкой. Это была действительно Лена, только какая-то чужая. На её бледном, без намёка на косметику, лице отражалась пудовая усталость, может быть, болезнь; одета она была в серый старушечий плащ, в руках – несуразная хозяйственная сумка. Лена немного сутулилась и от этого казалась старше своих лет.
- Лена! – позвал он.
Она обернулась, но не тронулась с места. Сашка позвал второй раз. Девушка отвернулась и зашла за остановку. Тогда он выскочил из машины и взял её за руку. Лена постаралась вывернуться:
- Отойди, я закричу.
- Лена, давай сядем в машину и поговорим.
На остановку подходили люди. Кое-кто уже начинал интересоваться происходящим.
- Хорошо, - уступила, оглядываясь, Лена и нехотя двинулась к машине.
Сашка отпустил сцепление.
- Тебе куда?
- В центральную аптеку. Маме плохо, нужно лекарство.
Сашка убрал появившуюся было улыбку и тревожно посмотрел на спутницу.
- Лена… нам нужно серьёзно объясниться, давай завтра в половине…
- Не надо! И так всё ясно. Если бы не сегодняшний случай, мы бы не увиделись ещё сто лет.
- Ну почему же, я собирался…
- Между прочим, мама из-за нас… из-за тебя. В общем, врачи говорят, может не встать.
Они подъехали к аптеке. Стараясь не смотреть Лене в глаза, Сашка вдруг подумал, что, возможно, там, куда он ехал, тоже ждут лекарства. Может быть, Наташа лежит сейчас с температурой, с переломом, ещё бог знает с чем, и надеется на его помощь. Ну, конечно! Папа, как всегда на работе, не Костя же будет сидеть у её постели. Сашка представил белобрысого гения с микстурой в руках и ехидно ухмыльнулся.
Тревожная тишина затягивалась. Лена ждала. Она надеялась, что вот сейчас он обнимет её, посмотрит в глаза и попросит прощения. И она, наверное, простит. Она не может не простить. Кто бы ни окрутил её Сашку, всё равно он принадлежит ей. Шибутной, недогадливый, непостоянный, но – её. Но Сашка по-прежнему думал о своём. Он машинально упёрся подбородком в руль и летал где-то далеко в своём неведомом ей заоблачье.
- Спасибо, что подвёз, - Лена хлопнула дверцей.
Сашка опомнился, встрепенулся, хотел было выскочить и пойти за ней следом, но остался сидеть в машине, выдавив безжизненное «пока».
Всё повторялось: он, обескураженный и растерянный, сидит в машине, она, обиженная, но гордая, уходит прочь по безжизненному серому тротуару. Сашка, как загипнотизированный, проводил её взглядом до стеклянных дверей аптеки.
Стараясь не поддаться порыву злобы, он гнал «Жигулёнок» в направлении нового микрорайона. Ему уступали дрогу, сигналили вслед, но он не обращал внимания, он стремился успеть. Успеть! Это слово неожиданно пришло ему в голову и засело там ржавой острогой. Он мысленно рисовал страшные картины несчастья и убеждал себя, что именно от него зависит сейчас жизнь любимого человека. Он сбросил скорость только тогда, когда увидел заветную стоянку.
Лифт был занят, и Сашка помчался на шестой этаж по лестнице. Какая разница, лишь бы успеть! Вот сейчас Наташа откроет дверь и бросится ему на шею, он обнимет её и прижмёт к себе крепко-крепко, и это мгновение будет длиться вечность!
Он буквально повис на звонке, стараясь отдышаться. Вот сейчас, сейчас… Он начал стучат в дверь, залаяла соседская собака. В квартире номер двадцать три было тихо. Обессилев от переживаний, Сашка опустился на ступеньки.
Он вернулся домой уставший и мрачный. Не снимая обуви, прошёл через прихожую и стал в дверном проёме. В комнате царил полумрак. Мать в накинутом на плечи пуховом платке сидела за столом и читала книгу. Неяркий свет настольной лампы освещал морщины на её насупленном лбу, отражался в стёклах больших старомодных очков.
- Есть будешь? - не отрываясь от чтения, привычно спросила она.
- Что ты читаешь? – Сашка не обратил внимания на её вопрос. Подойдя к столу, он отогнул старую потрёпанную обложку – «Евангелие». В последнее время мать часто брала в руки этот старинный, доставшийся ей от бабушки томик. Читала, смотрела, загибала уголки.
- Что пишут? – он попытался пошутить.
- Про жизнь, про грехи наши, - спокойно ответила мать. - Хочешь послушать?
- Ну, давай.
Она удивлённо поверх очков посмотрела на сына, заглянула на предыдущую станицу и, словно продолжая прерванный разговор, начала читать:
- «Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоёт петух, трижды отречёшься от меня. Говорил Ему Пётр: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя…»
Подняла глаза, посмотрела на Сашку. Он сидел задумчивый и серьёзный – слушал. Она нарочно пропустила несколько страниц:
«…Пётр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрёкся пред всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь».
Сашка заёрзал на стуле и придвинулся ближе к свету. Скромная лампа, памятная Сашке ещё по школьным годам, освещала теперь два напряжённых, сосредоточенных лица.
- «Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был со Иисусом Назореем. И он опять отрёкся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух».
- Запел петух, - повторил Сашка. – Мам, а ведь это предательство.
Мать отложила книгу и пошла на кухню разогревать ужин.
Два дня Сашка не выходил из дома. Лежал на кровати, уткнувшись в подушку, думал. На третий день, решив, что думы до добра не доведут, оделся и поднялся к Лёхе.
- Какие планы на сегодня?
- Да, в общем, никаких, - Лёха пугливо оглянулся в комнату, - ковёр выбить…
- Пойдём в гараж, поможешь. Обкатка закончилась. Надо масло поменять, фильтр…
- Ладно, - на лице таксиста мелькнула довольная улыбка: повод убедительный. – Через час буду готов.
По дороге они взяли бутылку. До машины руки так и не дошли. Сашкино подавленное настроение не располагало к работе. Они выпили сначала в гараже, потом незаметно для себя самих перебрались в ближайшую закусочную.
- Лёх, скажи, ты счастлив в семейной жизни, - мрачный Сашка гонял этот вопрос по кругу. Чтобы не обидеть хмельного друга, Лёха в очередной раз давал ответ:
- В общем, не жалуюсь. Светка моя – баба неплохая, взбалмошная немного, но я привык. Живём. Ты это к чему? Жениться надумал? Женись! В конце концов, жена – не стена, слышал такое? Между нами: я этим частенько грешу. Благо – работа позволяет, соблазну – выше крыши. Но получку я, как штык – всю в дом, расслабляюсь исключительно на «левые».
Сашка слушал и смотрел в окно. Лёха налил очередную:
- Сажаю на днях одну. Время позднее, а ехать на другой конец. До да сё, познакомились: Ирой зовут, вся из себя. Едем.
Сашка опрокинул стакан, шумно выдохнул и потянулся за сигаретой:
- Ну?
- Подъезжаем к дому. Не люблю я Южный район, дороги – говно, я там до этого два раза вваливался, потом передок перебирал. Нет, главное – дома построили, а дороги, что, сами должны лечь… Ты чего?
Сашка словно очнулся: глаза вспыхнули, спина выпрямилась, рука с дымящейся сигаретой задрожала:
- Говори!
- Опьянел? – Лёха немного испугался, - закусывай давай. Ну, приехали, она и говорит: «Ой, а деньги-то у меня дома. Проводите, если не трудно, там и рассчитаемся». Нам, вообще-то не положено, но, думаю, ладно, разок можно. Поднимаемся, заходим в квартиру. Обстановочка, я тебе скажу! Она мне: «Хотите кофе?» А сама смотрит прямо в душу, аж мурашки по спине.
Сашка вцепился в лацканы Лёхиного пиджака и взвыл:
- Дальше что?!
Лёха растерянно обвёл глазами заведение: кое-кто уже следил за их разговором. Ему стало не по себе. Вот тебе и раз – развеселил товарища! На Сашке не было лица, замерев в нелепой позе, он настороженно следил за каждым Лёхиным движением, ожидая ответа.
- А что – дальше? – Лёха пытался скрыть свой испуг, - позвонил диспетчеру, сказал, что ухожу на почасовую. Чтобы не дёргали. Но не он, так другой. Только мы до дела добрались, звонит ей какой-то хмырь: «Выходи, я у подъезда». Обломил, зараза. Ну, и всё. Она засобиралась к нему, а я – в машину. Видел я этого хмыря-то: сидит в своём «зубиле», музыку накручивает, сопляк.
- В каком «зубиле»? – переспросил обомлевший Сашка.
- Ну, «Жигули» эти последние, не то «восьмёрка», не то «девятка» - не рассмотрел, темно было. Так это что? Сажусь я к себе и вижу: на стекле губной помадой телефон написан. Когда успела? Надо будет позвонить…
Услышав номер телефона, Сашка вскинулся, опрокинул пустой стакан (тот жалобно зазвенел на самом краю стола) и с утробным стоном выскочил из закусочной.
- Куда ты? – растерянно крикнул Лёха, подхватывая падающую солонку.
Сашка не помнил, как добежал до гаража, как под накрапывающим дождём шарил по земле, ища выпавший ключ, как долго потом пытался попасть в узкую щель замка. Наконец, взревел движок, и машина, чиркнув крылом о металлический проём, вырвалась наружу.
Дорога была известна до последней кочки. Сашка, обезумевший, злой, гнал несчастные «Жигули» по проспекту навстречу развязке. Да, именно развязке, он так решил. Вот сейчас он поднимется в квартиру номер двадцать три и скажет всё, что думает! Наташа обязательно будет дома, она не может быть где-то ещё, ведь он, Сашка, полный отчаянья, летит к ней со своей горечью так, как летал до этого с любовью. Эта встреча будет для них последней. Он всё решил. Наташа-Ира, твоя истинная цена – та самая трёшница. А он как дурак, хранил эту купюру, иногда доставал и расплывался в улыбке, вспоминая их первую встречу. Тьфу! Дешёвка продажная, продажная. С первым встречным, с таксистом, с кондуктором, с кем ещё? С этим недотёпой Эйзенштейном! Парочка - мажор и мажорка. А ему показалось, что это любовь…
Дождь усиливался. Майские сумерки незаметно перетекли в ночь. Лучи Сашкиных фар упирались во впереди идущие машины, подталкивая их. Но, как назло, из-за дождя движение замедлилось, стало осторожным и внимательным. Светофоры то и дело слепили красным. Сашка опустил стекло и стал вдыхать весеннюю сырость. Голова кружилась от выпитого, сердце бешено колотилось, восторгаясь опасностью.
А стоило ли вообще рисковать? Садиться пьяным за руль, лететь через весь город? Ради чего? Ради того, чтобы сказать обманщице, что она обманщица. Можно, конечно, добавить ещё что-нибудь, дрянь, например. Да не стоит она ни Сашкиного здоровья, ни его нервов. Пусть развлекается с кем хочет. Что он бабу себе не найдёт? Найдёт! А зачем искать? Лена…
Какой же он идиот! Променял чистую и добрую Ленку на какую-то… Строил из себя, воображал. Ведь даже после размолвки судьба дважды, да дважды предлагала им помириться. Нет, надо было пофордыбачиться! А ведь третьего раза может и не быть. Вспомнилась история с апостолом Петром: «трижды отречёшься от меня». Дважды уже случилось. Да и петушиный крик вот-вот раздастся.
Сашка вдруг почувствовал, как по его спине пробежал мороз. Сказанные две тысячи лет назад слова неожиданной явью предстали перед ним, предрекая несчастье – предательство подлое и вероломное. Но ведь всё ещё можно изменить! Ещё не поздно, до петуха ещё есть время. Скорее! Он ощутил новый прилив сил, неукротимое желание увидеть Лену сцепилось со страхом опоздать к ней.
Сашка резко перестроился, подрезав сразу две машины. Завыли недовольные сигналы. Плевать! Он отчаянно искал место для разворота. Наконец, рябая от дождя и бликующая от света фонарей дорога сдалась, показав узкий проём в разделительной полосе. Сашка вывернул руль. Теперь он был свободен. Он мчал в противоположную сторону по пустой полосе, думая о том, что скоро, очень скоро увидится с Леной и всё ей объяснит, покается.
Он знал, что едет в правильном направлении. Там его ждут, там ему будут рады. Вспомнились прежние встречи с Леной, её добрая и несчастная мама. В висках застучало: она болеет, из-за него. Сашка сжал зубы: идиот, спеши, может надо помочь. Фонтаны брызг разлетались из-под колёс, бились о бордюр и беспомощно стекали на проезжую часть.
Проспект кончился раньше, чем он ожидал. Поняв, что проскочил нужный поворот, Сашка, не сбавляя скорости, крутанул руль вправо, ещё надеясь вписаться. Но то, что могло получиться в хорошую погоду, не удалось дождливой ночью. «Жигули» завертело, вынесло на встречную полосу, потом протащило по дорожному заграждению. Сашка успел заметить, как из дождливой темноты на него вынырнул стройный ряд белых деревьев – посадка! Он отчаянно попытался затормозить, но в этот момент какая-то неведомая сила вышвырнула его на мокрую траву почти под колёса собственной машины. Раздался удар, за ним пронзительный скрежет металла и звон стекла.
…Над головой сочувственно шептались деревья, холодный ливень пронизывал одежду и жёг тело. Страшная головная боль мешала собраться с мыслями. Было противно и досадно. Сашка поднялся на четвереньки, отполз и сел на скользкую землю. Поглядел на покорёженную машину – не жалко, больше теряют. Обхватив гудящую голову ледяными ладонями, он молча уставился в пустоту.