и свежей водочки налей.
За жизнь! И за Марселя Пруста!
За блеск словесных вензелей!
Клади ка золото картошки,
как мама говорит : положь.
Луна! Луна то как истошна!
Как поэтическая ложь.
Она тюдоровским дублоном....
Такие были? Или вру?
Она с шекспировским задором
катиться будет по ковру.
Мы будем пить за явность блеска,
глотая водочки лучи,
за колыханье занавески
под яркой бездною ночи.
За то, что правда - ржавый грошик
и что никто нас не поймёт.
За то, что, милый мой, хороший,
ты пьёшь с богами крепкий мёд.
За то, что правдой оболгали
сердцебиение огня,
за то, что в праздничной Валгалле
ты выпиваешь за меня.
Ты знаешь, к а к бывает пусто,
реалистично и т. д.
Откроешь эпопею Пруста,
улыбку спрячешь в бороде,
высокой кривде потакая.
Когда в башке бормочет мёд,
то правда сивая икает
и яйца пальцами скребёт,
ей ненавистно это свойство:
б л е с т и т м у ч и т е л ь н о Париж.
Не говори про беспокойство.
Ты - тень, а значит - не храпишь.
