Как поймать душу?
Нужно просто дать ей то, что она хочет.
И тогда ты станешь ее кукловодом.
Дергай за нити-лески свою марионетку,
Она послушна тебе,
Cловно голодный загнанный зверь в клетке.
tristan ©
Эта музыка мне всегда нравилась. Просто поразительно, как люди нашли способ передавать через нее свои эмоции. Что-то между трансом, готикой и роком. Otto Dix. Это та музыка, которая наполняет меня силой.
Я тот, кого зовут Охотником в мире из пепла, копоти, огня, дыма и голых черных корявых деревьев. Мир, который создал для нас Творец.
Ха-ха-ха. Эта скотина избавлялась от неугодных ему душ, отправляла в чертов Тартар, в тюрьму. В тьму.
— Ты сам нас сделал такими! Тебе так было угодно! — я снова истерически смеялся. — Люди говорят о балансе? Аххах, — запрокидываю голову, раскидывая руки в стороны и стоя на коленях под грозовыми тучами, между которыми яростно отплясывают танго электрические разряды-молнии.
Я — охотник. Мои жертвы — это души, которые не хотят умирать.
Они хотят жить.
Я схожу с ума от того, что мне приходится их отравлять Тьмой.
Но если я не буду этого делать, мое существо уничтожат.
Я тоже хочу жить.
tristan ©
— Нет никакого баланса, — я уже не смеялся, я хохотал. Вставая с колен я стал кружить в танце вместе с мертвым телом. Телом девушки. Я выпил ее душу и отправил в наш мир. Она теперь одна из нас.
— Что дорогая, ты расстроена? — я заглянул в раскрытые стеклянные серые глаза, — а вот я ни капли. Жизнь вообще штука несправедливая, — я хмыкнул и разжал объятия. Тело мешком рухнуло на бетонную крышу.
Я развернулся, пошел прочь от этого места, засунув руки в карманы черных кожаных штанов. Прямо на середине пути я рассыпался. Пеплом.
Баланс. Золотая середина.
То, что должно уравновешивать чрезмерное зло и чрезмерное добро друг от друга.
Но Баланс уже давно нарушен. Нет. Ни кем-либо из сторон.
Его разрушили люди, развратив свою душу деньгами, властью, войнами, любовью.
Баланс невозможно восстановить.
Механизм разрушения мира уже запущен.
Скоро начнется геноцид человечества.
tristan ©
В нашей системе мира охотники занимают эту саму середину. Мы одновременно и проводники, и смерть. Мы — это последнее, что видит перед собой человек. Дальше нас — Тьма. Танатос, оплакивающий Эрос, до которой не может дотянуться.
Я стоял посреди небольшой комнаты со светло-голубыми обоями в широкую вертикальную белую полосу.
Множество полок, на которых стоят игрушки: эльфийка, три рыцаря верхом на лошадях, пегас, единорог, дракон. Еще один эльф.
Эту коллекцию ему подарил дед. Еще на полках много ракушек, венецианских карнавальных масок в миниатюре, статуэтки котов.
Мне впервые предстоит обратить в тьму ребенка. Ему всего пятнадцать.
Подхожу к расправленной кровати, сажусь. Касаясь черными когтями его волос и пропускаю пару прядей.
— Тише... я с тобой, — ложусь рядом, обнимая, — ты не один... я буду тебя любить. Ты же хочешь быть любимым? Хочешь, чтобы не было одиночества, — моя речь больше похожа на шипение змеи, чем на слова.
Но он ее понимает. Он видит вещи. Видит их суть. Он тот, кто нарушил баланс. Кто сам призвал меня. Сам впустил в себя сны. Добровольный будущий Грешник. Усмешка.
«Все наши тайные желания боятся выхода.
Мы считаем, что они грешны. Что если мы позволим нашим близким увидеть все наше извращение, они от нас отвернутся.
Но все это выплывает наружу, когда ты подчинен Тьме.
Ты раскрываешься. Превращаешься в монстра».
Пока рано. Рано еще тебя брать. После. Я сделаю это после. А сейчас спи. Спи, мой Фей. Сегодня тебе не будут сниться кошмары.
Я закрыл его глаза своей ладонью. Тело мальчишки прижалось ко мне теснее. Он спал.
Радуйся Морфей. Утешай его. Сегодня последняя ночь, когда он будет гулять по твоему Царству.
Сны — это реальность, в которой я чувствую себя свободным.
tristan ©