И в руках держать себя незачем: меня нет.
Ночь придёт, залижет раны горящих окон,
А из нескольких так и будет сочиться свет.
Здесь был город. Здесь спешили такси к вокзалам
И сиял золотой кораблик на фоне туч.
Пустота. Вот так же, помнится, исчезала
Голограмма, когда гасили опорный луч.
Мне теперь до Петербурга – как до Парижа.
Луч наткнулся на что-то, сломался и потух.
День всё длится, полный красок. Я их не вижу,
Но как громко они кричат и как ранят слух!
Все картины лгут. Лишь чёрный на белом фоне
Достоверен квадрат. Укрыла бы ночь скорей
Острых звуков разноцветную какофонию
В мягком шёпоте звёзд и уличных фонарей!
