Снова снился отец и громко так кричал «лови!»
И, видимо, бросил то, в чем я в принципе не нуждалась,
но после, это единственное , что у меня от него осталось.
Он мне часто снится с такой большой сумкой, но пустой,
Складывает руки на груди и неодобрительно качает головой.
Он сморщивает нос, кидает тяжелый взгляд из-под лба.
И он молчит, хотя оба знаем, в чем моя вина.
Пап, меня просто душат и запирают к бешенным в вольер.
Я облезший кот, я совсем как тот Мольер,
Который хотел в трагедии, а играл дешевый фарс.
Я потерянный котенок, пап, я не дикий барс.
Я ему говорю, пап, я стараюсь и мараюсь в этой грязной воде.
Для того, что б жить в этом мире, а не так чтобы вне
Но ведь и ты видишь этот бред: блевать или крестится.
Так Скажи, почему я должна жрать, молчать и веселиться?
Я вроде не хочу входит в эту грязную реку,
Но пытаюсь всё ж искать что-то доброе в человеке.
Но безуспешно, чем дальше, тем больше мусора на дне,
Но считаюсь счастливицей, одного ж нашла в людской возне.
Вот я проснулась и вытираю легкий ужас с брови.
На последок, он вынес свой приговор. «нет уж Живи»
Я успокаиваюсь, оттираюсь и холодна как во льду
Звоню ей, говорю, «я уже иду»
Она та, кто меня согреет и наполнит мой пустой рукав,
Она сделала меня богачкой ни копеечки не дав.
в холодной той воде она мой спасательный круг
И если можно найти Бога, то только в блеске её рук
Она ведь та ещё пройдоха, ей палец в рот не клади!
Всегда натянута, строга и знает, что будет впереди.
И пусть при походке лицо надменно, а губы сжатый жгут
Я знаю, что она, что эти мысли не лгут
Она лишь та, кто смеялся искренне и говорила честно.
но без неё в любом месте мне будет холодно и тесно
И если и закончится гонка моих кассетных лент,
То это будет её ухода мучительный момент
Я называю по её по первой букве её имени. Эл.
Она осталась, когда все ушли, когда был мира передел
И если я зачем-то и вытираю весь этот ужас с брови,
То Потому что она как-то сказала «Ты думаешь, я без смогу , пожалуйста, живи»
