Город кипел и бурлил, Город был испуган, город кричал и плакал, Город был объят паникой. Эту беспорядочную суету разрывали отчаянные крики:
- Дракон, дракон летит! Спасайся кто может!
И люди спасались. Они бестолково бегали в поисках укрытия. Кто-то лез в подвал и, закрывшись там, дрожал от страха; кто-то задёргивал занавески и накрепко запирал двери, словно дракон мог постучаться в них; кто-то пытался в спешке покинуть город, неся с собой какие-то вещи.
Дракон прилетел внезапно, его зловещая тень накрыла улицы. Никто не ведал, откуда он взялся. Но он летал над Городом, словно ища чего-то. Изредка, как бы шутя, пролетая над крышами домов, он дышал на них пламенем, и кровли тут же вспыхивали.
Наконец, довольно посеяв в Городе панику, дракон спикировал в рощу возле дворца. Оттуда послышались женские крики, раздались отчаянные вопли: «Помогите!», и всё стихло. Только через несколько минут дракон тяжело поднялся оттуда с добычей в своих уродливых лапах. И горожане застывали, невольно взглянув вверх на огромную тень, улетавшую прочь из города – добычей дракона была принцесса Изабелла.
Король немедленно разослал герольдов во все концы королевства, обещая тому, кто спасёт принцессу большое вознаграждение. И вот через неделю в Город въезжал сэр Генрих, самый знаменитый и прославленный рыцарь королевства.
- Тра-та-та, - трубили герольды на Главной площади Города, возвещая его прибытие. –Тра-та-та. Сэр Генрих Арчибальд Отважный! Самый известный и прославленный из всех рыцарей нашего королевства! Он победил в битве великана Асторга и добыл Рубиновую Розу, он убил свирепого Разбойника, который грабил и разрушал наши сёла. Он…
Толпа неистово радовалась и рукоплескала, в восторге ожидая спасения любимой принцессы. На площадь на своём белом, как снег коне, въезжал сэр Генрих. Среди рукоплесканий и восторженных воплей волнующейся как море, толпы, он выглядел великолепно. Его конь, благородный Алмаз, как ладья, взрезал людское море. Рыцарь был в лёгких, начищенных до блеска, доспехах. Блестящий, украшенный драгоценными камнями, меч, небрежно висел у бедра. Его благородное, исполненное достоинства лицо, было прекрасно. Но прекрасно как картина, нарисованная известным художником. Гордо восседая на Алмазе, он не счёл нужным поприветсвовать толпу или хотя бы улыбнуться в ответ на приветственные выкрики. Его прямая спина и величественная осанка придавали ему вид законченного совершенства. Доехав до королевского дворца, он спрыгнул с коня и, отдав поводья оруженосцу, взошёл по ступеням во дворец. Его походка была настолько отточена, как будто разучивалась годами. Толпа восхищённо ахнула.
Между тем сэр Генрих был отведён в королевскую приёмную и через небольшое время представлен королю.
- Ах, сэр Генрих. У нас такое несчастье! Вы ведь знаете, да, зачем я вас вызвал? – И не дав сэру Генриху вымолвить не слова, король продолжил. - Мою единственную и любимую дочь, мою прекрасную Изабеллу украл дракон. Представляете! Дракон в моём королевстве! Я даже и не знал, что они ещё где-то остались. Она пошла гулять в рощу у дворца со своими служанками. (Знаете, она там очень любит гулять!) А он налетел, как зловещая тень, закрыл собой небо, опустился, унёс мою Изабеллу, и всё… Больше я её не видел. Говорят, держит её в Башне, на Краю Света. Не знаю. Извёлся весь. Найдите её, верните, сэр Генрих! Я ничего не пожалею! – король схватил сэра Генриха за руку и видно было, что он искренне страдает.
Сэр Генрих брезгливо отдернул свою изящную руку.
- Ваше Величество, я сделаю всё, что смогу, чтобы найти вашу дочь. Я слышал про вознаграждение…
- Всё что хотите, сэр рыцарь, всё что хотите. Только верните мне мою дочь!
- Я согласен, но с одним условием. Я хочу получить её в жёны. Это будет мне вознаграждением. Я слышал, что она очень красива. Я думаю, что на такой девушке я смогу жениться. И ещё как будущий зять я требую полцарства. Но сейчас согласен обойтись задатком.
Король вздохнул, но мужественно ответил:
- Сэр Генрих, всё что касается меня, я обещать вам могу и задаток в том числе, но рукой моей дочери распоряжаться не властен. Понимаете, я дал своей жене, её матери перед смертью обещание, что её дочь так же, как и мать выйдет замуж только по любви.
Сэр Генрих при этих словах презрительно фыркнул, но сдержался.
Король же поспешно продолжил:
- Но я думаю она не откажется выйти за вас, когда вы освободите её из плена ужасного дракона. Впрочем пусть решает сама. Ну что, согласны вы отправиться на поиски моей Изабеллы?
-Хм, - сэр Генрих постоял, подумал, и ответил: – Пожалуй я согласен, Ваше Величество, если я получу задаток на дорожные расходы, приобретение доспехов и прочих необходимых предметов обмундирования. Драконы они знаете ли, хитрые существа, охотиться на них нужно умеючи и тут одним мечом не обойдёшься.
- Конечно, конечно. Вы получите сколько вам нужно из моей казны. Лишь бы найти мою дочь…
Через неделю с запасом денег и в новой, украшенной серебром и драгоценными камнями кольчуге, сэр Генрих двинулся в путь. С ним ехал лишь один оруженосец, который вёз провиант и оружие господина. Где находится та самая Башня на Краю Света, сэр Генрих знал. У него была карта с подробными указаниями как не сбиться с пути. И поэтому, особо не торопясь, сэр Генрих доехал до окрестностей этой Башни за три недели. Местность вокруг была холмистая. И рыцарь заехал на холм, желая осмотреться. Куда ни падал его взгляд, везде виднелись следы опустошений – разрушенные дома и выжженные поля, бредущие по дорогам люди, вырванные с корнем деревья. Да, здесь явно бывал дракон и бывал часто. А вот там, вдалеке, за полосой леса, должно быть ущелье, где скрывается дракон. Там надо оставить приманку и устроить засаду, и когда сытый дракон будет спать, он его ррраз и убьёт! И сэр Генрих взмахнул мечом, любуясь на своё отражение на блестящем отполированном лезвии. Он сошёл с холма, сел на Алмаза и поскакал в долину, опустошённую драконом.
День близился к концу и закатное солнце сверкало на его кольчуге, дробясь на тысячи бликов, когда он въезжал в деревню. Она меньше всего пострадала от нашествия дракона. Разрушенных домов почти не было, и люди не ушли отсюда. Ночевать на виду у всех, и у дракона в том числе, сэру Генриху совсем не хотелось и он осматривал брезгливо окружавшие его дома, чтобы решить какой из них удостоить своим посещением. Дома были может быть и красивые для какого-нибудь крестьянина и может быть даже уютные для какой-нибудь бедной семьи. Но сэр Генрих не был бедняком-крестьянином и на его взгляд они все были грязны и некрасивы. У калитки одного дома он увидел лошадь, мирно ожидающую своего хозяина. А хозяин её стоял у дверей дома и договаривался с крестьянином о ночлеге для себя и корме для своей лошади. Сэр Генрих спешился, кинул поводья оруженосцу и подошёл к калитке. Крестьянин, увидев его, сразу оборвал разговор с первым гостем и бросился к нему.
- Сэр Генрих, какая честь! Чего вам угодно?
- Переночевать, - небрежно бросил сэр Генрих, подумав о своей известности, ведь и здесь, в таком захолустье, его знают в лицо. И он ещё выше вскинул голову.
- А… Ко мне попросился переночевать один человек, - между прочим говорил хозяин.- Он вам не помешает?
- Хм. А кто он и как его зовут?
- Дак вот же он, пусть сам вам и расскажет.
Сэр Генрих презрительно посмотрел на человека, стоявшего на крыльце. Одежда его была довольно потрёпана, оружия при нём не было. Вид у него был какой-то простовато-дурацкий, вообщем как у всех бродяжек, которых видел сэр Генрих на своём веку. Очередной искатель истины, который верит в романтику и прочий бред. Много их по дорогам шатаются – ищут справедливости, подвигов, славы и всего такого.
- Ты кто? – повелительным тоном спросил сэр Генрих?
- Да я странствующий музыкант.- Смутился человек.- Питаюсь на то, чем заплатят за игру, шатаюсь по свету, вообщем живу так, ничего особенного. Меня зовут Лонэгрин. Сейчас вот решил отдохнуть здесь пару деньков, а потом опять тронуться в путь. А ты сам то кто?
Сэр Генрих нахмурился от такой неслыханной дерзости, а потом, как будто его внезапно что-то осенило, улыбнулся приветливо музыканту и сказал:
- Я – Сэр Генрих Арчибальд Отважный. Путешествую в поисках похищенной драконом принцессы по просьбе короля. Говорят, дракон запер её в Башне на Краю Света. Я хотел бы сразиться с ним, но, увы, не знаю дороги.
- О, так это же совсем недалеко отсюда, - сказал Лонэгрин, - да и мне почти по пути. Давай-ка сэр Генрих я провожу тебя до Башни.
- Какая удача! – воскликнул сэр Генрих, потирая руки.
За ужином сэр Генрих расспрашивал Лонэгрина откуда он и есть ли у него родственники.
- Ни одной живой души, которая заплакала бы обо мне, - улыбнулся Лонэгрин, - я привык. Только моя скрипка любит меня, а я её. А чем ты занимаешься, сэр Генрих?
- Эх, - притворно вздохнул сэр Генрих, - труд мой тяжёл. И главное никто не понимает, насколько он тяжёл. Звание рыцаря обязывает ко многому. И если я, например, предам священный устав рыцарей и не выполню того, что в нём написано, то совесть о невыполненном рыцарском долге будет мучить меня всю жизнь, и я не буду знать покоя. Но выполнить всё, о чём повествуется в уставе – необыкновенно тяжело, хоть я и стараюсь. Мне приходится постоянно помогать обиженным и обделённым, делиться своим состоянием с бедными и кормить голодных, приходится спасать людей от страшных чудовищ, которые мучают и терзают их и запугивают целые города и селения. Мне так тяжело быть единственным спасителем людей и иногда даже не слышать благодарственных слов. – Сэр Генрих замолк, склонив голову, словно под грузом большой ответственности, висевшей на нём.
- Да! – сочувственно воскликнул Лонэгрин. – Тяжело вам, рыцарям живётся. Я бы не смог на себя добровольно возложить такое бремя. Мне бы оно было не по силам. Но ты не унывай, сэр рыцарь. Главное, что ты делаешь доброе дело. Ты напоминаешь своим примером людям о чести и совести, ты помогаешь им не отчаяться, несёшь в их души свет своими поступками. А я считаю, что это самое важное и главное. Чтобы дети, видя твой пример, не пошли бы по пути бродяжничества, как я, глупец, или разбойничества, а следовали бы твоему примеру.
- Спасибо тебе, Лонэгрин. Как хорошо, что ты меня понимаешь! Я бы взял тебя с собой во все свои опасные путешествия, но, к сожалению, это мой путь и проходить я его должен один. Спасибо тебе за добрые слова. – Сэр Генрих постарался, чтобы его тирада звучала как можно убедительнее.
- Я всегда к твоим услугам, сэр Генрих. Зови меня, если что-то понадобится. Правда толку от меня мало…
Сэр Генрих уверил Лонэгрина в обратном. Они ещё немного побеседовали, а потом разошлись по своим комнатам спать. Правда комнату Лонэгрина с трудом можно было назвать комнатой. Хозяин постелил ему в кладовке, где хранились старые лопаты, вилы и много ещё чего-то такого. Зато сэру Генриху досталась лучшая кровать в лучшей комнате хозяйского дома. Оруженосец его уже давно храпел на сене, рядом с его драгоценным Алмазом.
Весь следующий день сэр Генрих занимался тем, что ездил по окрестностям и якобы изучал пути отступления и наступления, изобретал план нападения на дракона и всё в таком же духе. А Лонэгрин отдыхал, перед дальней дорогой - настраивал свою скрипку, что-то изредка напевая.
Вечером договорились, когда с утра выходить и о планах на ближайший день.
- Может я доведу тебя до самого ущелья, сэр Генрих? Как же ты один там? Нехорошо друзей бросать. У меня хоть нет меча, но и я могу чем-нибудь пригодиться.
- Нет, нет, Лонэгрин. Это мой путь и мне надо его пройти самому.
Но Лонэгрин продолжал настаивать и сэр Генрих согласился с видимым неудовольствием, но внутренне потирая руки от радости. Это-то ему и было нужно. Этот музыкант в ущелье и дальше – великий и ужасный дракон. А потом, когда сытый дракон будет спать, свернувшись клубочком, у входа в башню, дальше то уж он знает что делать. Главное не проворонить момент! Думая так, сэр Генрих с трудом удержал улыбку. Этот дурачок музыкант как нарочно был послан ему на дороге. Надо же, в наше время верить в честь, совесть, рыцарский долг, и прочую романтическую чушь! Такого фрукта ещё надо было подыскать. Да согласиться помочь из дружеских чувств, не требуя денег, это вообще чудеса. Прям жалко такого чудака. Можно было бы не раз посмеяться, слушая его речи. Он с сожалением отвлёкся от своих мыслей, сознавая, что как-то слишком пристально на него уставился этот Лонэгрин.
- Что, волнуешься перед завтрашней битвой с драконом, сэр Генрих? Наверное это очень тяжело – почти каждый день рисковать своей жизнью.
- Тяжело, - вздохнул сэр Генрих, - но такова уж моя работа. Волнение, конечно, есть, но за долгие годы битв со всякими чудовищами, я уже почти привык к нему. Знаешь, когда каждый день над тобой стоит смерть, надо быть готовым к смерти.
- А расскажи про свои битвы хоть чуть-чуть, сэр Генрих.
И сэр Генрих с удовольствием начал повествование о страшных волках, великанах и людоедах, с которыми он сражался. В этих рассказах время после ужина протекло очень быстро, и сэр Генрих, с некоторым даже сожалением, отправился спать. Он никогда ещё не встречал такого благодарного слушателя, как Лонэгрин.
Утро стояло пасмурное и туманное. Сквозь серое, унылое небо не пробивался ни один солнечный луч. В такое утро не хотелось даже просыпаться, а не то, что ехать, да ни куда-нибудь там, а в логово самого дракона, тем более на битву с ним. И всё-таки, собравшись, они поехали. Сэр Генрих оставил оруженосца с хозяином дома. А Лонэгрину сказал, что никто не может присутствовать при его поединке с драконом, сославшись на рыцарский устав. Чем дальше они отъезжали от деревни, тем ближе чувствовалось присутствие чего-то зловещего и враждебного. Они проехали лес, тянувшийся до перекрёстка, от которого Лонэгрин намеревался тронуться в путь в объезд драконова ущелья. Но он настоял на том, чтобы проводить сэра Генриха до самой башни, и он намерен был сдержать своё слово. Чем ближе они подъезжали к ущелью и чем дальше удалялись от относительно безопасного перекрёстка, тем больше нервничал сэр Генрих, и всё труднее ему было удерживать нервно подрагивающего коня. Лонэгрин же напротив был, казалось, абсолютно спокоен. Он ехал не спеша, вполголоса напевая какую-то песню.
- Ну что, сэр рыцарь, волнуетесь? Уже скоро приедем. Я в этих местах бывал несколько раз. Но в то время дракон здесь не жил. И ущелье казалось не таким мрачным, как сейчас.
- Да, наверное. – С трудом выдавил сэр Генрих.
Дорога петляла, с двух сторон окруженная скалами. Наконец впереди начали вырисовываться контуры высокой башни.
- Ну вот мы и приехали, сэр Генрих.
- Да, приехали. – С какой-то странной ноткой в голосе ответил сэр Генрих. Он был зол, он был очень зол на себя, за то, что музыкант видел проявление его слабости. И поэтому продолжил уже с нескрываемой злобой.- И ты здесь и останешься, глупец!
И тут произошло сразу несколько событий. Сэр Генрих со всей силы рубанул мечом по шее лошади Лонэгрина. Бедное животное зашаталось и упало. Пока музыкант не опомнился, рыцарь вскочил на коня и поскакал прочь из ущелья. На скаку, достав рог, сэр Генрих затрубил. И эхо умножило звук в тысячу раз. Словно в ответ на этот грохот, сверху посыпались камни, и раздалось громкое и зловещее рычание. На ущелье легла огромная тень. Лонэгрин обернулся, но сэра Генриха и след простыл. Только звук его рога ещё метался по ущелью. Вот значит оно как вышло… Бежать было бессмысленно. Пешком дракон настиг бы его через несколько секунд. А сэр Генрих, оказывается, всё продумал…
Тем временем дракон уже нависал над Лонэгрином. Но тот почему-то не испытывал страха. Пришло время смерти и надо достойно встретить её. У него нет ни меча, ни копья, ни даже кинжала. Но и будь у него оружие, он всё равно не был уверен, что сумел бы нанести хоть пару ударов дракону.
А дракон открыл свою пасть, словно желая съесть Лонэгрина, упрямо стоящего посреди ущелья. Но вместо этого он заговорил:
- Почему ты не бежишь от меня, глупец? Сколько на своём веку я видел рыцарей и все они бежали от меня или боялись меня. Но ты не бежишь, хоть ты и не рыцарь, и я не вижу в тебе страха. Ты либо глуп, либо бесстрашен, но и то и другое равно бессмысленно. Всё равно никто не спасёт тебя от меня и никто не увидит тебя здесь. И рыцаря, который тебя предал, я тоже найду и убью. Я всё видел, от меня не скроешься. Кто ты такой? Отвечай быстро!
- Я странствующий музыкант, меня зовут Лонэгрин.
- Хм, бродяга значит. А бесстрашен, как будто рыцарь. Но не старайся быть похожими на них. Бесполезно. Меня может победить лишь человек, чистый сердцем. А таких в наше время не осталось даже среди рыцарей. У каждого есть своя червоточинка, свой червячок в сердце, который делает сердце тёмным, а человека бессильным, а тот даже и не подозревает об этом. Один бредит властью и мечтает (пусть даже в глубине своего сердца) стать великим властелином и покорять себе людей. Другой открыто упивается гордостью и жестокостью и становится предателем в угоду своему червячку. Как твой сэр рыцарь. Третий грезит богатством и знатностью. И все они так живут, лелея своего червячка и увеличивая свою червоточинку. Чистых сердец не осталось. Поэтому будешь и ты, музыкант покоится вместе со всеми в моём желудке. Приготовься. – И дракон разразился жутким хохотом.
- Позволь я сыграю на скрипке, перед смертью, – попросил Лонэгрин. Терять ему было нечего, но почему-то умирать всё равно было печально. Наверное, настоящему рыцарю не было бы печально умирать. Может быть и сэр Генрих когда-то был таким, настоящим… Лонэгрин не считал себя лучшим. Раз он боится смерти, раз он печалится о своей никчёмной жизни (в которой действительно не было ничего стоящего), значит и у него в сердце живёт этот червячок. Значит, ему не устоять перед драконом. И бедная принцесса будет долго ждать своего чистого сердцем избавителя. Лонэгрин вздохнул печально.
- Играй, конечно. Так ещё интересней. Времени у меня много, занять его нечем. А если еда ещё и развлекает меня, лучшего нечего и желать.
Лонэгрин подошёл к мёртвой лошади и снял притороченную к седлу суму со скрипкой. Дракон приготовился слушать музыку и для удобства обвился кольцами вокруг музыканта. Достав скрипку, Лонэгрин на несколько минут замер, словно прислушиваясь к чему-то, а потом заиграл. И мелодия полилась. Она то печально стелилась по земле, словно ей было больно за людские предательства и коварства, то взлетала ввысь, к небу, словно напоминая о любви, о вере, о надежде. Лонэгрин играл и виделись цветущие поля, звенящие от пчел, текли быстрые реки, полные серебристых рыб, леса вздымали к небу могучие ветви, скрывая в своих чащобах нетронутое звериное царство. Лонэгрин играл и мелодия лилась, причудливо меняя очертания. И вот уже вместо первозданных природных красот рисовались люди и судьбы. Все самое светлое и самое прекрасное, что существовало между людьми, воспевала эта мелодия. И если бы кроме дракона у Лонэгрина был слушатель, он бы то плакал, то смеялся, подчиняясь его умелой игре. Было такое чувство, что в эту свою последнюю, как думал Лонэгрин, игру, он вложил все свои чувства, всё, что жило и росло в его душе. И скрипка пела, пела о вере в людей, вере в героев, пела об ожидании любви и надежде на чудо, пела о боли предательства, но и о вере в искренность и верность. И дракон, который слушал игру Лонэгрина с всё более возрастающим изумлением, вдруг зашипел и начал уменьшаться. А Лонэгрин играл. Он не видел изменений, которые происходили с драконом, он весь был увлечён своей игрой. Он вкладывал в неё всю свою душу и не замечал ничего вокруг. Казалось, помести его в метельный морозный день и он даже не заметит этого. Как вдруг раздался громкий щелчок. Лонэгрин резко прервал игру и обернулся, ища источник звука. Но он ничего не увидел. Как не увидел он и дракона. Там где стоял дракон, теперь сидела маленькая птичка в золотой клетке, похожая на соловья, и испуганно чирикала. «Может быть он улетел», - подумалось ему. Да это вряд ли могло случиться. С чего дракону выпускать свою добычу и лететь куда-то? И вдруг Лонэгрина озарило – дракон превратился в эту маленькую птичку в клетке. Но зачем? Может быть, это какая-то новая хитрость дракона? Но птичка в клетке выглядела слишком испуганно, чтобы посчитать это превращение за хитрость. Однако Лонэгрину всё как-то не верилось, что он свободен. Он уже приготовился к смерти и играл как в последний раз. И смерть позорно бежала перед ним. И всё же он не возгордился. Хотя и понял, что это мелодия его скрипки превратила дракона в соловья. Может быть, дракон что-то напутал, и победить его можно было намного легче, чем он рассказывал... Но в любом случае Лонэгрин не собирался выпускать птичку из клетки. Мало ли что. Он убрал скрипку и, взявшись за клетку, пошёл к Башне. Надо было сказать принцессе, что она теперь свободна и помочь ей добраться к королю или она вольна остаться ждать сэра Генриха. У неё есть выбор. Да, на роль героя он, Лонэгрин, не годился. Он невесело улыбнулся своим мыслям, но на душе у него было печально. Если сейчас нет рыцарей и героев, то кто же будет защищать людей и спасать их от людоедов, драконов, разных чудовищ? Такие как сэр Генрих? Однако многого ли стоит это спасение, замешанное на крови и предательстве?
Так размышляя, он очутился у самого подножия Башни. Кто её построил, Лонэгрин не знал. Но стояла она в этом ущелье ещё до появления дракона. И всегда была она какая-то… ну неприятная, что ли. Бледно-зелёного болотного цвета из ледяного на ощупь камня, высокая с острым шпилем, она казалось пронизывала небо своей ледяной остротой. Лонэгрин медленно пошел вокруг Башни, желая найти вход. Ему не нравилась ледяная бледность Башни, ему не нравилась злость, которая, казалось, исходила от Башни и которую он чувствовал, когда въезжал в ущелье. Вдруг и клетка и скрипка, которые до этого он нес без труда, показались ему очень тяжелыми, а на плечи словно навалился какой-то камень. Идти было с каждым шагом все тяжелее. Лонэгрин остановился, не понимая, что с ним такое. И вдруг услышал голос:
- Подойди!
Лонэгрин обернулся, ища источник из которого исходил голос, и не нашел.
- Я здесь, за дверью, - продолжил голос,- иди сюда!
Лонэгрин как зачарованный пошел вперед, на голос, и увидел дверь в башне. Он открыл ее и переступил порог. За порогом было прохладно и полутемно. Пахло сыростью и какими-то прелыми пахучими травами. Только он отошёл от двери на пару шагов, как зажёгся свет. Свет исходил от факелов, которые, казалось, загорелись сами собой. Комната была небольшой. В ней не было окон. Посредине её, на большом круглом столе, покрытом зелёным бархатом, лежал стеклянный шар. Он приковывал всё внимание. Так что любой вошедший сюда прежде всего видел только шар. И факелы висели так, что освещали ярче всего именно этот шар. Поэтому-то Лонэгрин плохо разглядел остальные предметы в этой комнате. Кажется, по стенам были развешены какие-то травы, а на полках лежали многочисленные предметы, назначение которых он не знал, стояли всяческие сосуды, колбы и пузырьки с какими- то жидкостями. А вдоль другой стороны тянулись полки с оружием. Если бы он разбирался в оружии, то наверное легко нашёл бы меч или топор на свой вкус. Но Лонэгрина не интересовало эта мрачная груда стали. Он заметил на другой стороне комнаты (он не мог сказать в углу, ибо комната была круглой) прямо напротив двери, в которую он вошёл, другую дверь. Она была приоткрыта и за ней угадывались бесчисленные коридоры. Вот куда ему было надо. И твёрдо держа в одной руке золотую клетку, а другой прижимая к себе суму со скрипкой, Лонэгрин направился к двери в обход этого стола со стеклянным шаром. Но он сделал лишь шаг, когда услышал тот же голос, что звал его из башни.
- Стой! Ты пришёл ко мне и теперь должен ответить на вопросы.
- Кто ты? Какие вопросы? – Удивился Лонэгрин, никого не видя вокруг себя.
- Я прямо перед тобой. Смотри на меня!
Лонэгрин посмотрел вперёд и застыл, как зачарованный. Стеклянный шар засветился. Сначала тускло, потом всё ярче и ярче. Только свечение было каким-то мертвенным, словно неживым, по контрасту с факелами. Лонэгрин почувствовал, что воздух словно бы как-то сгустился возле шара, и ему стало тяжело дышать. И как будто ярче и острее сделался запах трав, превращаясь в удушливую вонь. Лонэгрин помотал головой, желая стряхнуть с себя наваждение, и прошептал несколько слов. Шар мигнул и совсем потускнел. А воздух стал свежим, как после дождя.
- Да ты не прост, бродяга, оказывается! – С нескрываемой злостью произнёс снова голос из шара. – Ладно, попробуем другой путь.
И вдруг комнату затянуло туманом, и Лонэгрин увидел поле битвы, по которому гордой поступью, с победным знаменем в руках, скакал прекрасный рыцарь. Доспехи его были белы как снег, шлем его сверкал на солнце так, что больно было смотреть, а ярко-алый плащ развивался по ветру. Рыцарь как будто являл собой олицетворение всех человеческих добродетелей. Лонэгрин восхитился им, как только увидел. Вдруг картина изменилась. Тот же рыцарь въезжал в прекрасный город под восхищённые крики толпы. Люди бросали цветы под копыта его коня, а девушки смотрели на него влюблёнными глазами. И весь он был воплощение милосердия, любви, доброты, рыцарского долга и чести. Всего того, о чём втайне мечтал Лонэгрин. Вдруг рыцарь подъехал, казалось, к самому Лонэгрину. На нём уже не было шлема, и ветер развевал по ветру его чёрные волосы. И тут он обернулся. Ошеломлённый Лонэгрин узнал в нём самого себя. И тут же картина погасла. Туман развеялся и он понял, что стоит на том же месте перед стеклянным шаром. Он спрашивал себя, что означает эта картина, когда шар опять заговорил.
- Ну что, понравилось тебе моё видение?
- Что это было и зачем оно?
- Это твои мечты, Лонэгрин, которые могут стать реальностью.
Лонэгрин содрогнулся, услышав произнесённое этим вкрадчивым голосом, своё имя.
- Как они могут стать реальностью и зачем тебе, кто бы ты ни был, это нужно?
- О, как они могут стать реальностью, я тебе расскажу. А кто я… Моё имя тебе ничего не скажет. Я жил здесь ещё до тебя и до дракона, который сейчас трясётся в этой золотой клетке. Ты, кстати, молодец, что победил его. Ты уже сделал первый шаг на пути к своей рыцарской мечте. А второй шаг я помогу тебе сделать. Ну так вот. Я был когда-то великим магом. Не было никого, кто смог бы сравниться со мной в этом искусстве. И когда пришло время умирать, я этим заклятием перенёс свой разум и свои способности в этот шар. Теперь я такой же маг, только вот не могу передвигаться. Ну так хочешь ли ты узнать как стать тебе таким, каким ты мечтаешь?
- Да. – Медленно произнёс Лонэгрин, словно бы под действием какого-то заклятия.
- Очень хорошо, тогда слушай. Рыцарь чести должен уметь прощать обиды и быть милосердным и добрым, это правда. Но также он должен уметь защищать своё отечество от врагов. А главный враг твоего отечества, твоего королевства, это сэр Генрих. Да, да. Твой якобы друг, который предал тебя. Он предал не только тебя, он предавал каждый раз, когда ему приходилось во имя рыцарского долга идти на помощь людям. Он никчёмный и жалкий человечишка, но от этого он не перестаёт быть опасным. Я вижу зло, которое он принесёт людям в этом королевстве. Да, впрочем, и уже принёс, уверяя их, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. Ты по праву больше рыцарь, чем он. Займи его место, убей его! И отечество твоё будет спасено от самого главного врага, и ты станешь тем, кем ты мечтал. Иначе будет большая беда. Я вижу это.
Маг замолчал. Лонэгрин тоже молчал. Он словно бы находился под действием какого-то заклятия. В голове крутились мысли и все они были черны, как ночь.
- Убей!
- Ты же мечтал…
- Твоё отечество в опасности…
- Спаси свою страну…
- Ты велик, ты будущий рыцарь…
- Все поклонятся тебе…
- Все будут обожать тебя…
- Убей!
Мысли как-будто кружили рядом, постепенно превращаясь в голоса, которые он слышал уже наяву. Они как какие-то бесплотные сущности летали вокруг него, словно сгущая мрак, обвевая холодом, и говорили, говорили, говорили… А хрустальный шар светился всё ярче и ярче. Вдруг, на какую-то секунду, Лонэгрин очнулся и увидел себя как бы со стороны, опутанного какими-то тёмными, липкими сетями. Он встрепенулся и прошептал несколько слов, и тут же мрак рассеялся, и наваждение прекратилось, а Лонэгрин распрямил плечи, поднял голову и громко сказал:
- Может быть, если я сделаю, то, что ты говоришь, маг, я и стану рыцарем. Но я стану таким рыцарем, как сэр Генрих. Вторым таким рыцарем. Через убийство и предательство пусть даже самого закоренелого злодея не станешь светлым рыцарем, как ни желай этого. Вот и всё. Понятно?
Вместо ответа из шара послышались какие-то злобные ругательства. Лонэгрин подумал, что не дело оставлять этот очень опасный предмет здесь в башне, на виду у всех, чтобы этот злодей маг смог завлекать сюда людей и губить их души своими заклятиями. Он подошёл, взял с полки первый попавшийся меч (каким он показался тяжёлым музыканту, никогда не державшему ничего, кроме скрипки в руках!) и, размахнувшись, ударил со всей силы по шару. Шар разлетелся на множество осколков. Лонэгрин успел отскочить. Но горестное «ах», раздавшееся из шара в последний миг, чуть не заставило его пожалеть о содеянном. Из-за этой ли минутной жалости или из-за чего-то ещё, но Лонэгрин, сам не зная зачем, подобрал с пола осколок шара и положил к себе в карман. Потом он быстро прошёл мимо стола, открыл вожделенную дверь и пошёл по коридору, не оборачиваясь назад. Он надеялся, что коридор приведёт его к принцессе. И точно – в конце коридора чернела лестница, которая, надо думать, тянулась до самого верха, где дракон наверняка и спрятал принцессу. И Лонэгрин ступил на лестницу. Как он и думал, лестница была очень длинной, и он несколько раз даже садился передохнуть, прежде чем добрался до самого верха.
Лестница выходила в коридор. В конце коридора виднелась ещё одна дверь. Лонэгрин поспешил к ней. Коридор этот был ничуть не похож на первый, мрачный и тёмный. Окна, единственные, которые видел Лонэгрин в этой башне, заливали весь коридор ярким солнечным светом. На полу лежал мягкий багровый ковёр. Он приглушал звук шагов и выглядел очень странно, хотя и приятно в этом месте. По стенам были развешаны картины, искусно написанные. На них словно оживали рыцари и принцессы, короли и шуты, артисты и бродяги. А сама дверь в конце коридора была выкрашена в приятный зелёноватый цвет и украшена прекрасно вырезанными цветами и деревьями. Лонэгрин в молчании постоял немного перед ней, словно собирая мысли, а потом открыл дверь и вошёл. В комнате было светло. Солнечный лучик, падая из большого окна, игрался и дробился на изящном зеркале, висевшем на стене над кроватью. А на кровати… На кровати под балдахином спала принцесса. Лонэгрин подошёл ближе. Принцесса была прекрасна, как и полагалось принцессам. Её золотистые волосы в беспорядке разметались по одеялу, глаза были закрыты, а лицо - безмятежно и спокойно. Как будто она только заснула и вот-вот проснётся. Но что-то подсказывало Лонэгрину, что спит она уже давно и сном необычным. Только вот как пробудить её? Заклинаний никаких он не знал и легенд об украденных принцессах не слышал. Но он сделал самое первое, что пришло ему в голову и самое естественное. Он просто подошёл и осторожно дотронулся до её руки. И, к его удивлению, она проснулась, села на постели и с изумлением огляделась вокруг.
- Где я? – Спросила она. - И кто ты?
- Ты в Башне на Краю Света. Тебя дракон украл, ты разве не помнишь?
- Да… Кажется припоминаю. – Принцесса нахмурилась, словно тень коснулась её лица. – А где же дракон?
- Дракон, кажется, превратился вот в это. – И Лонэгрин поднял вверх клетку с соловьём. Тот возмущённо защебетал.
- Ух ты! Ты его победил? А кто ты? Рыцарь?
- Да нет, не рыцарь я вовсе. Разве не видно? И никого я не побеждал, просто на скрипке сыграл, а он вот так. – Лонэгрин улыбнулся. Он осмелел, его минутная робость перед принцессой прошла, и он заговорил, как обычно всегда и со всеми говорил. – Я бродячий музыкант, зовут Лонэгрин. Пришлось вот спасти тебя. Если хочешь, могу отвезти тебя к королю. Если не хочешь, можешь дождаться рыцаря. Он наверняка скоро приедет. – При этих словах Лонэгрин не сдержал усмешки.
- Меня зовут Изабелла, - сказала принцесса в ответ. – И что за рыцарь скоро приедет? И почему это он должен приехать?
- Это Сэр Генрих, не помню как там ещё его зовут. Он приедет, чтобы убить сытого дракона и спасти прекрасную принцессу.
- Не люблю я сэра Генриха. Много я про него слышала всего разного. И мне эти рассказы не нравятся! А что ты знаешь про него и откуда вообще ты с ним знаком?
Лонэгрин ответил. Ему понравилась принцесса. У него было такое ощущение, словно он знает её давным-давно. Ему было очень легко с ней разговаривать. Он останавливал себя, говорил себе, что она – принцесса, что не подобает простому музыканту…, ну и так далее, но замолчать сердцу, нашедшему родственную душу, он не мог приказать. И он рассказал ей про сэра Генриха то, что знал, без ненависти или злости. Да он и не чувствовал ненависти к сэру Генриху. Скорее жалость.
Принцесса помолчала, потом произнесла:
- Да уж! Сэра Генриха я точно ждать не буду. Пойдём-ка лучше отсюда, да поскорее.
- Пойдём, - согласился Лонэгрин, - но лучше всё же другой дорогой. Лучше всего кругом обойти деревню, где мы ночевали с сэром Генрихом, и выйти на дорогу с другой стороны. Ту местность я знаю лучше, да и лошадь мы сможем там нанять. Не идти же тебе пешком до Города. Ты ведь принцесса!
- Принцесса, принцесса… Надоело! Только это и слышу со всех сторон. Чуть что – ну ты же принцесса. – И Изабелла печально вздохнула. – Лонэгрин, не говори никому, что я принцесса, ну пожалуйста!
- Хорошо! – Лонэгрин улыбнулся, и принцесса улыбнулась в ответ.
После того, как сэр Генрих бросил Лонэгрина в ущелье, он рассчитывал подыскать укромное место и наблюдать оттуда за ходом событий. Чтобы потом найти подходящий момент и, выйдя из засады, убить дракона. Только надо было спрятаться получше. У драконов хорошее зрение, но никудышный нюх. Поэтому сэр Генрих обошёл ущелье против ветра, спешился, стреножил Алмаза, оставив пастись, и полез наверх. Скала нависала как раз недалеко от того места, где он оставил Лонэгрина. Сэр Генрих взобрался на скалу и подполз к краю. На краю, словно бы специально, чтобы спрятать его от зорких глаз, лежали огромные, замшелые валуны. Сэр Генрих попытался лечь так, чтобы валуны загораживали его и сверху (он снял кольчугу, и его обычное тёмное одеяние с трудом можно было заметить на фоне травы) и с боков. Тогда только сэр Генрих осторожно высунул голову и посмотрел вниз. Он ясно видел дракона, свившегося кольцами возле Лонэгрина, который стоял к нему спиной, но за широким, блестящим чешуёй телом, дракона, лишь только угадывалась фигура музыканта. Ещё ветер доносил до него какие-то странные, скрежещущие звуки. Сэр Генрих не успел понять, что это было, когда произошло что-то совсем непонятное. Из-за тела дракона, сэр Генрих увидел Лонэгрина, который поднял руку в воздух и взмахнул какой-то палочкой, тогда раздалось шипение, потом резкий хлопок, и дракон, медленно уменьшаясь в размерах, исчез. На его месте появилась золотая, сверкающая на солнце, клетка, в которой сидела какая-то птица. Какая, сэр Генрих не мог рассмотреть. Что это? Музыкант победил дракона? Сэр Генрих был ошеломлён, изумлён, удивлён – это ещё слабо сказано! Это никак не входило в его планы, совсем не входило. Но как, как это могло случиться?! Ведь Лонэгрин был безоружен! Ярость ослепила сэра Генриха. Он хотел только одного, чтобы музыкант не раструбил по всей округе, какими способами делаются его, сэра Генриха, рыцарские подвиги. Быстрей догнать его, убить его! И сэр Генрих начал поспешно спускаться вниз, оступаясь, падая, больно царапаясь о камни. Им владела только одна мысль – догнать этого музыкантишку и убить его. А потом самому найти принцессу и отвезти её к королю. Но с каждым шагом сэр Генрих всё больше и больше медлил, а потом и вовсе остановился. Он вдруг вспомнил, что Лонэгрин взмахнул какой-то палочкой и дракон превратился в птицу. Что это значит? Что музыкант - волшебник? И сэр Генрих испытал какой-то беспричинный страх, подумав об этом. Ему вовсе не хотелось превратиться в лягушку или змею. Но если он не догонит музыканта и не помешает ему спасти принцессу и привезти её в Город, тогда прощай его репутация. И сэру Генриху вдруг ясно представилось, как он въезжает в Город, опозоренный, униженный, как над ним все смеются и показывают на него пальцем. И как рассыпаются в прах его давно лелеемые замыслы о женитьбе на принцессе и его мечты о власти над всем королевством. Он заскрежетал зубами от злости. Сэр Генрих не знал, что ему делать. Но если он сейчас попробует остановить музыканта, то тот точно превратит его в какую-нибудь гадость. Оставалось только одно – подождать пока музыкант с принцессой уедут и потом нагнать их в дороге и убить его ночью, во сне. Но как же принцесса? Если она увидит, что он убил музыканта, тогда точно не видать ему ни королевства, ни тем паче её руки, как своих ушей. И сэр Генрих уныло опустился на траву. В любом случае действовать сейчас было бессмысленно, а может быть даже и опасно. И сэр рыцарь сделал единственное, что было выходом в таком случае – он заснул.
Когда сэр Генрих проснулся, уже темнело, а ветер нагнал откуда-то мрачные серые облака, начинал накрапывать дождик. Ему совсем не хотелось ночевать под дождём. Можно было бы конечно доехать и до деревни, где он оставил оруженосца… Но пока он размышлял, дождь заморосил сильнее и совсем скоро превратился в ливень. И сэр Генрих решил укрыться от дождя в Башне. Заодно он рассчитывал узнать, что стало с музыкантом, да и, вообще, не привиделось ли ему всё, что случилось сегодня утром.
В ущелье не было никаких следов дракона, а мёртвая лошадь музыканта лежала нетронутая. Это и убедило сэра Генриха, что всё увиденное не было галлюцинацией. Он спешился, оставил коня у груды небольших камней, постаравшись, чтобы дождь как можно меньше попадал на него, и пошёл по направлению к Башне. Войдя внутрь, сэр Генрих сразу понял, что Лонэгрин побывал здесь. На столе посредине комнаты лежал расколотый стеклянный шар, осколки его валялись и на полу, а рядом был небрежно брошен красивый меч. Сэр Генрих подошёл поближе. И вдруг осколки шара как-то бледно засветились. Рыцарь сделал ещё шаг, желая рассмотреть это свечение. И услышал голос:
- Помоги мне!
- Кто ты? – сэр Генрих оглянулся, пытаясь найти говорящего, но никого не увидел.
- Помоги мне, собери меня. – Голос исходил словно бы от осколков. И, с каждым словом, они светились всё сильнее.
- Зачем мне собирать тебя и кто ты?
- Ты хочешь убить этого бродягу музыканта, который был здесь сегодня? Если хочешь, то не болтай зря, а лучше помоги мне.
Сэр Генрих вздрогнул, как ужаленный. Ненависть застила ему глаза.
- Как тебя собрать?
- Подними все осколки и положи их на стол. Потом вон там слева в углу возьми склянку с красной жидкостью и полей осколки. Поспеши!
Сэр Генрих послушно выполнил то, что ему сказал голос и, как зачарованный, смотрел, как сползались в одно целое осколки. Наконец осколки снова стали шаром. Лишь только одного осколка недоставало, того, который Лонэгрин оставил себе.
- Его взял этот музыкант. И это мне очень на руку. – Словно читая мысли, ответил голос на немой вопрос сэра Генриха. – Так ты хочешь его убить и для этого пришёл сюда?
- Э… Ну да, вообщем-то. А ты кто?
- Я – великий маг Агасфер. В этом шаре заключена моя душа. Этот музыкантишка разбил шар. Ещё бы чуть-чуть – и я мог погибнуть навсегда. Но теперь благодаря тебе, я спасён. И уж точно отомщу ему. – И злобный собеседник расхохотался.
- Его так просто не убить. Он волшебник, он превратил дракона в птицу. Если бы с ним можно было расправиться, я давно бы это сделал. – Злобно произнёс сэр Генрих.
- А зачем его убивать, сэр рыцарь? Ты же, кажется, хотел себе принцессу и власть в королевстве.
- Да. Но он спас принцессу и победил дракона, и теперь я не получу ни того, ни другого.
- Ты получишь всё это и даже больше. Я предлагаю тебе сделку. Ты берёшь меня с собой в королевство и разделяешь со мной власть, а я помогаю тебе разделаться с музыкантом.
- И как ты это сделаешь? – В голосе сэра Генриха не чувствовалось должной почтительности.
- Ты смеешь сомневаться в моих силах?! – Голос Агасфера зазвучал громко и гневно. Он, казалось, занял всю комнату. Сразу стало душно.
- Ннет. – С трудом вымолвил сэр Генрих. Лицо его покрылось испариной, а сердце испуганно заколотилось.
- Тогда слушай. Я могу избавить тебя от этого музыканта на пять лет. Я могу закрыть перед ним врата времени. Он сам дал мне власть над собой, взяв осколок от шара, часть меня. Пять лет он будет ехать со своей принцессой по дороге. А ему будет казаться, что время идёт как обычно. За эти пять лет ты с моей помощью должен завладеть троном королевства. Ты должен подготовить души людей к приезду музыканта. Чтобы когда он приехал, люди не только не поверили, что он спас принцессу от дракона, но и не поверили бы в само существование принцесс и драконов, романтики и прочей сказочной ерунды.
- И что дальше? – Нетерпеливо спросил сэр Генрих. – В этом твоя месть?
- Не перебивай меня! – Злобно произнёс Агасфер. Шар ярко полыхнул. Сэр Генрих невольно отшатнулся. – Ну так вот. Ты же боишься его убить, ты боишься его волшебства, правда ведь? Это древнее волшебство, очень древнее, ненавистное мне. Я не знаю его природу, но я знаю, как его победить. Надо сделать сердце музыканта тёмным, чтобы в нём день и ночь жил червячок, подтачивая его силы. Надо чтобы он перестал верить в такие глупости, как любовь, честь, доброта. Надо, чтобы его души коснулась тень уныния. И когда люди обсмеют его, а его любимая принцесса станет твоей женой, он разочаруется в жизни, станет таким как все. Тогда он потеряет своё волшебство, и ты легко сможешь отрубить ему голову. Вот будет самая лучшая месть и самая страшная участь для него.
Рыцарь медленно кивнул:
- Согласен.
- Вот и чудненько! Вот и по рукам! Тогда сейчас я начну плести своё заклинание, чтоб не терять понапрасну времени, а завтра мы отправимся в путь. Нам много ещё предстоит сделать. А пока иди-ка, сэр рыцарь, отдохни.
И сэр Генрих послушно отправился спать. Вокруг башни бушевал настоящий ураган. Ливень хлестал в окна, ветер пытался оторвать ставни на самом верху башни. А хрустальный шар разгорался всё ярче и ярче, творя своё злобное колдовство.
Лонэгрин с принцессой Изабеллой неспешно ехали по дороге, ничего не зная о сговоре сэра Генриха с магом. Они не чувствовали, что время остановилось. Для них оно текло как всегда. Лошадь, которую они наняли, была довольно старая, скакать галопом она не могла и ехала рысью, часто сбиваясь на шаг. Да они старались особо и не утруждать её. Когда могли – шли шагом. Они веселились, смеялись, болтали, и Лонэгрин совсем забыл о том, что принцесса – это принцесса. А ей, казалось, никогда и в голову не приходило, что он простой бродячий музыкант и одежда на нём потрёпанная, и что, вообще-то, он ей не ровня. Он рассказал ей мимоходом всю свою короткую жизнь. Рассказал в подробностях о драконе и о маге, заключенном в стеклянном шаре. Он не таил от неё ничего. И принцесса взамен отвечала тоже полной откровенностью. Они делились друг с другом своими маленькими секретами и мечтами, как двое больших детей или как двое взрослых, живущих в детстве.
Однажды Лонэгрин спросил, как она думает, что обещал отец рыцарям за её спасение? Спросил не потому, что хотел награды, а просто так, из любопытства.
- Ну, наверное, папа обещал полцарства и мою руку в придачу. Ну как водится. – И она засмеялась.
- А что, если бы тебя спас сэр Генрих, ты бы вышла за него замуж?
- Да нет, конечно! Отец обещал моей маме перед смертью, что он не будет меня неволить в плане выбора жениха. Он у меня очень добрый, только тяжело ему. Всякие негодяи, типа сэра Генриха, давно на власть зарятся. - И она умолкла, сразу погрустнев. Лонэгрин не решился заговорить с ней больше на эту тему. Тем более что завтра им предстояло завершить их маленькое приключение. Город был уже совсем близко. И к полудню, они рассчитывали попасть туда.
На следующий день Лонэгрин проснулся рано. Утро поразило его своей красотой. Оно было солнечное и такое радостное, такое великолепное, какого не было за всё их путешествие. Или Лонэгрину так казалось. Ему было необыкновенно печально. Он понимал, что истории со счастливым концом – такая редкость, но всё же иногда очень глупо надеялся. А Изабелла была такая задумчивая и грустная… Наконец, когда они умылись и поели, пришло время снова отправляться в путь. И тут Изабелла спросила:
- Лонэгрин, что ты будешь делать дальше, когда отвезёшь меня папе?
- Ну, как что? Наверное, пойду дальше бродяжничать. – Ой, как фальшиво звучали его слова!
- А можно я пойду с тобой?- Тихо спросила Изабелла.
- Со мной? Но ты же принцесса, а я простой музыкант!
- Опять да? Опять ты меня называешь принцессой? Ну не хочу я быть ей, не хочу! Разве моя воля, что я ей родилась?
- Нет, но…
- Так ты возьмёшь меня с собой?
- Если ты это всерьёз, то конечно, с удовольствием!
Их глаза встретились и сказали то, что было не сказано словами, и Лонэгрин вдруг прижал принцессу к себе, а она покорно склонила голову ему на плечо. Сколько они так стояли – неизвестно. Но потом вдруг опомнились и неторопливо пошли седлать лошадь.
- Ваше Величество! Ваше Величество! – Сэр Генрих идеально вжился в роль убитого горем подданного. Только приехав, он сразу, с дороги, явился к королю, постаравшись, чтобы его костюм выглядел как можно потрёпаннее и грязнее. Агасфер в стеклянном шаре лежал у него в суме, которую он теперь всегда носил с собой.
- Да? – Король отвлёкся от своих повседневных дел, чтобы принять сэра Генриха. – Плохие вести, сэр Генрих? – Спросил король, взглянув на него, и губы его задрожали. Изабелла была его единственным ребёночком, его кровиночкой, которую он любил больше всего на свете. Это единственное, что осталось у него от его дорогой Элизы.
- К сожалению, да. Я скакал без отдыха много дней и ночей, чтобы сообщить вам страшные вести. Вашу Изабеллу украл великий маг и чародей. Это он превратился в дракона и напал на неё в роще. Я не знал об этом. Но, всё же, встретив мага, я вызвал его на поединок. Увы, своим волшебством он сначала переломил мой меч, а потом обездвижил меня. И я стоял, как каменная статуя, пока он не забрал вашу дочь и не умчался с ней в Мир Теней по ту сторону света, куда никому из живых не удавалось найти дорогу. Только тогда я смог пошевелиться.
- Тогда лучше и мне превратиться в тень - я не перенесу этой потери! – Из глаз короля потекли слёзы. Видно было, что это известие сразило его. Он сразу постарел и осунулся.
«Готов!» - без сожалений подумал сэр Генрих, глядя на короля.
- О нет, что вы! Куда же мы без вас, Ваше Величество! Кто же тогда будет владеть этими сокрови… Ой! Кто же тогда будет править нашим королевством? Мы осиротеем без вас. Вы для нас как родной отец!
- Прежде всего, я отец для своей единственной дочери!
- Да, это так. Но увы… Её не найти, Ваше Величество! Единственное, что нам осталось – это возможность видеть её. В Башне, где скрывался этот маг, я нашёл волшебный шар. Он показывает прошлое и настоящее. Вам стоит только пожелать увидеть вашу дочь, и вы тотчас её увидите.
- Где она, где?! Покажи мне её!
Сэр Генрих достал из сумы шар и поставил его на стол.
- Вот, Ваше величество. Теперь посмотрите прямо в шар и задайте вопрос, о принцессе.
Король подошёл к шару, и пристально глядя на него, взволнованно произнёс:
- Я хочу видеть свою дочь Изабеллу.
И тут же шар осветился тёмным, багровым светом изнутри. Король увидел какую-то пещеру, освещённую яркими сполохами. В пещере повсюду стояли цветы. Некоторые были изваяны из мрамора, некоторые из серебра, какие-то из золота. Цветов было множество. И в каждом цветке спала девушка. Вдруг шар приблизил один цветок. Малахитовый, блестящий, будто живой. А в нём, в нём спала его дочь, пленница злого мага. Лицо её похудело, словно выцвело, и выражение страдания застыло на нём. На щеках видны были следы слёз.
- Изабелла, девочка моя! – Задыхаясь от горя, позвал король. Но принцесса молчала. Вдруг картина изменилась. В пещеру вошёл маг. Он был до отвращения страшен и злобен. Он прошёлся мимо цветов, словно рассматривая свою страшную коллекцию. Потом на секунду он отвернулся от цветка и обратил взгляд на короля. Буквально мгновенье висела эта картина в шаре, а потом она погасла. Агасфер показал прекрасный спектакль! Потрясённый король молча упал на кресло, почти без чувств, и корона скатилась у него с головы. Сэр Генрих кинулся подбирать корону.
- Ах, нет, сэр Генрих, оставьте её. Пусть лежит. Зачем мне корона, зачем мне королевство, если моя любимая и единственная дочь пропала?! Я уже стар, мне пора на покой. – И словно в такт этим словам, стеклянный шар чуть-чуть, совсем незаметно засветился. Агасфер плёл своё волшебство.
- Но, кто же будет править королевством, Ваше Величество?
Стеклянный шар (который сэр Генрих поспешно убрал в суму), засветился ещё ярче и в воздухе разлился дурманящий, въедливый запах каких-то трав.
- Ну хоть вы, сэр Генрих. – Как-то глупо и наигранно засмеялся король. А запах становился всё резче и резче. – Давайте я пойду и сейчас же на площади перед всеми министрами объявлю, что вы – новый король. А то я что-то плохо себя чувствую. Мне хочется отдохнуть.
- Конечно, Ваше Величество, если вы так желаете. - Сэр Генрих в открытую улыбался и потирал руки. Вот оно! Наконец-то он этого дождался! – А я найду вам самых лучших врачей. Они выпишут вам лекарства, и вы скоро выздоровеете.
- Да, да. Как скажете, сэр Генрих.
И нетвёрдой поступью, король вышел на балкон. На Главной Площади было людно. Под окнами дворца проходили учения королевского войска и зеваки собрались поглядеть на это зрелище. Король произнёс:
- Слушайте все! – Герольд протрубил, и тут же на Площади воцарилась тишина. – Я очень устал от своих государственных забот и больше не могу управлять королевством. Я удаляюсь на покой и передаю свою власть новому королю – рыцарю сэру Генриху. – И король надел корону на голову сэра Генриха. – Да здравствует новый король!
- Да здравствует новый король! - Нетвёрдым голосом повторили подданные славословие новому королю. А старый король, оставив изумлённый народ на площади, пошатываясь, ушёл с балкона.
Сэр Генрих торжествовал. Он ждал этого момента всю жизнь. Да, всю жизнь он мечтал стать кем-то большим, чем просто рыцарь. И, наконец, этот миг настал! А когда через пять лет вернётся принцесса, она станет его женой. Но тихий голос из шара прервал его счастливые мысли.
- Сэр рыцарь, мы заключили сделку. Не забывай об этом.
Сэр Генрих, досадуя на мага, ушёл с балкона.
- Что тебе надо?
- Как что? Мы договорились править вместе. Пусть вся слава достанется тебе, но власть нам придётся делить пополам. Прикажи завтра же начать строительство колонны на Главной Площади Города. И когда она будет построена – поставь меня на самый верх колонны. Оттуда я буду наблюдать за Городом и помогать тебе.
На следующий день началось строительство колонны. А сэр Генрих издал первый свой указ. Отныне всякий, кто скажет запрещённое слово (список запрещённых слов прилагался) или будет разговаривать на запрещённые темы, будет посажен в тюрьму бессрочно. К запрещённым словам и темам относилось всё доброе, романтичное и сказочное. Любовь, счастье, радость, надежда должны были исчезнуть из разговора. Но и этим не удовлетворился сэр Генрих. Услышав как-то на улице, как люди судачат о том, что дракон украл принцессу, а новый король какой-то странный и, наверное, колдовством и обманом занял трон, сэр Генрих издал новый указ. В нём каждый, кто верил и говорил о принцессах и драконах, осмеивался перед всеми на Площади и отправлялся в тюрьму. Сэр Генрих подкупил учёных, и они доказывали, что дракона не существовало и принцессы тоже. Что это лишь миф, самообман, массовая галлюцинация. Что всегда было так, как есть сейчас. Наука доказала, наука всё объяснила. А с наукой спорить нельзя! Третьим указом сэра Генриха были изъяты и сожжены все сказки и добрые книги, которые только можно было найти в королевстве. Ибо, как объявили те же учёные, сказки мешают людям трезво смотреть на жизнь, понижают работоспособность. Творчество, стихоплётство и пение объявлялись лишними. Такой человек считался тунеядцем и высмеивался. Всё должно быть чётко, размерено и взвешено. Никакой самодеятельности! Все цветы и украшения были убраны из Города и из домов людей. Действуя такими мерами, уже через год сэр Генрих пожинал плоды своих трудов. А над всем этим, как властелин, возвышался Агасфер в своём стеклянном шаре, неустанно оплетая город заклятиями уныния, мрака, безволия и апатии. Так чтобы ни один светлый луч не попал в это королевство.
Был полдень, когда Лонэгрин и принцесса подъезжали к городу. На душе у них было весело и радостно. Хотя почему-то за последний день они устали больше, чем за всю предыдущую дорогу. Солнце сильно припекало. Ветра не было. Их утомлённая лошадка еле брела. Пыльная дорога длинной лентой вилась между холмов. Но вот, наконец, и ворота Города. Лонэгрин вздохнул с облегчением. Сейчас они пойдут к королю, и он объявит, что спас принцессу. Лонэгрину не нужны были полцарства или власть в королевстве. Он хотел только рассказать правду и предупредить короля о сэре Генрихе. Ведь рыцарь мог приехать, и со злости, желая отмстить, натворить столько злых дел! Короля надо было предупредить.
Лонэгрин с принцессой въехали в ворота. У ворот стояли стражники. Они не поклонились принцессе, даже не поздоровались с ней. Как будто они её не узнали. Изабелла очень удивилась. Она знала всех стражников по именам. Очень часто кто-нибудь из них в детстве приходил к ней и развлекал её, рассказывал сказки, дарил ей красивых резных солдатиков. А сейчас они зачем-то сделали вид, будто не знают её. Зачем? Но не только они. Никто не здоровался с принцессой. Люди смотрели на неё отсутствующим взглядом, словно на чужого человека, или отводили глаза. Некоторые перешёптывались. Некоторые злобно косились. А один старичок, вытирая слезящиеся глаза, воскликнул: «Не может быть!» Что такое? Что случилось? Изабелла недоумённо смотрела вокруг. А потом поделилась своими сомнениями с Лонэгрином. И они решили лично спросить об этом во дворце, у короля. Чем ближе ко дворцу, тем медленнее они продвигались. Лошадь как-то сбавила ход. А люди, попадавшиеся навстречу, шли медленно, словно с трудом передвигая ноги. Иногда эти люди останавливались и с кем-то здоровались или заводили разговор. Лонэгрин прислушался и ужаснулся. Словно специально, они все разговаривали только на гадкие темы. За всё это время, пока они ехали до дворца, Лонэгрин ни разу не услышал каких-то хороших и добрых новостей. Люди делились только самыми неприятными вещами. Они с принцессой с ужасом переглянулись. Что случилось с Городом? Что случилось с людьми? Лонэгрин чувствовал какую-то давящую тоску в воздухе, какой-то туман. Где-то он уже наблюдал похожий туман. Но где? Он не мог вспомнить. Наконец они подъехали ко дворцу. Лонэгрин помог принцессе спешиться.
- Пойдём скорей к отцу. – Сказала Изабелла, чуть ли не бегом направляясь по ступеням во дворец. – Он расскажет нам, что случилось.
Поднявшись по ступенькам, они увидели стражу.
- Пошли, пошли. – Изабелла взяла Лонэгрина за руку и потащила за собой. Но стража перекрыла им дорогу.
- Стой! Дальше нельзя!
- Как это, нельзя?! – Возмутилась Изабелла. – Я иду к своему отцу. Вы что, не узнали меня? Я – принцесса, а он спас меня от дракона.
Стражники посоветовались, а потом объявили:
- Можно идти только тебе, принцесса. А он пусть останется здесь.
- Но как же так? Он же спас меня!
- Ничего не знаем. Таков приказ.
- Вы ещё узнаете! Папе на вас пожалуюсь! – Разгневанно сказала Изабелла. – Лонэгрин, это какое-то недоразумение. Я пойду, всё расскажу отцу. И он, конечно, встретит тебя, как полагается. Может быть он болен? В любом случае, как только он всё узнает, то сразу разрешит тебе войти. Я побегу к нему.
Лонэгрин колебался. Ему не хотелось отпускать принцессу. Он чувствовал какую-то угрозу. Но не мог выразить это словами. Поэтому неохотно, но он всё же согласился.
- Жди меня! Я обязательно приду. Только объясню всё отцу и приду. – Проговорила Изабелла и убежала.
Лонэгрин постоял несколько минут на крыльце, а потом, понурившись, спустился вниз. Он решил ждать принцессу внизу, у ступеней дворца. Там стояли лавочки, и можно было посидеть. А раскидистые вязы давали прохладную тень. Лонэгрин опустился на лавочку и застыл в терпеливом ожидании. Проходил час, другой, третий, а принцесса не появлялась. Ну, наверняка, отец не захотел её отпустить так скоро. Ведь он её долго не видел. Наверное, он спрашивает её о подробностях путешествия, а может, настоял на том, чтобы она перекусила после дороги. Да, в конце-концов, она принцесса и не может появиться на людях в измятом и пыльном платье, в котором она путешествовала. Отец, конечно, заставит её переодеться. А там глядишь ещё причесаться на пару часиков. И Лонэгрин, вздохнув, терпеливо продолжил ожидание. У него не было даже мысли о том, что его любимая принцесса, его Изабелла может забыть о нём, может не прийти.
Начинало темнеть. В домах зажигались огоньки. Площадь опустела. Только музыкант всё сидел на лавочке и смотрел на вход во дворец, ожидая принцессу. Потом он не выдержал, встал и решил подойти к двери, попросить стражу, чтобы передали Изабелле весточку о нём. Он поднялся по ступеням и обратился к стражнику с просьбой. Но стражник грубо толкнул его, сказав:
- Да ты с ума сошёл, какая принцесса! Нет здесь никаких принцесс! Иди отсюда, попрошайка!
Лонэгрин хотел ответить что-то. Но они захлопнули ворота перед его носом. Что же случилось? Может быть, король разгневался на принцессу и запер её в какой-нибудь комнате? И теперь она томится и не может вернуться к нему. И Лонэгрин решил обойти дворец кругом, пройти через рощу и поискать принцессу. Может в каком-нибудь окне он увидит её. Ведь если её заперли, если ей запретили общаться с ним, если ей плохо, то он должен спасти её. И Лонэгрин спустившись со ступенек, пошёл отыскивать вход в рощу. Он нашёл калитку запертой, но забор был достаточно низок, и Лонэгрин без труда перелез его. Он пошёл по тропинке в роще и вышел ко дворцу. Все окна были ярко освещены. Лонэгрин прошёлся под окнами, надеясь, что принцесса увидит его и подаст какой-нибудь знак. Но она так и не появилась. Тогда он начал сам внимательно разглядывать окна. Может быть, он найдёт её. И вот в окне на втором этаже Лонэгрин внезапно увидел знакомый силуэт. Ошибки не могло быть. От неожиданности он громко крикнул:
- Изабелла!
Но в ответ на его крик, девушка в окне задёрнула шторы, а потом погасила свет. И затем, словно по волшебству, начали гаснуть и другие окна. Скоро Лонэгрин оказался в полной темноте. Он устал, ему было грустно и одиноко. Даже луна скрылась за тучами. А без света найти дорогу в роще и вернуться обратно, на площадь, к своим вещам и лошади, Лонэгрин не мог. Поэтому он немного отошёл от дворца, на ощупь обходя деревья, и лёг спать, рассудив, что утро вечера мудренее.
Проснувшись рано, на рассвете, Лонэгрин поспешил уйти из рощи. Он не хотел, чтобы его видели негостеприимные слуги. Он решил ещё раз попытать счастья у дворцовых ворот. Поднявшись по ступеням, Лонэгрин увидел фрейлину. Она мило болтала со стражниками.
- Здравствуйте! – Обратился к ней Лонэгрин. - Вы могли бы передать принцессе, что музыкант Лонэгрин хочет её видеть, а то меня не пропускает стража?
Фрейлина посмотрела на него, и её лицо стало серьёзным и даже немного злым.
- Принцесса не хочет вас больше видеть. – Сказала она и поспешно ушла.
«Как же это так?» - подумал Лонэгрин. Наверное, произошла какая-то ошибка и его просто неправильно поняли. Принцесса узнает об этой ошибке и обязательно позовёт его. Но на душе у него было печально. Вспомнив, что он со вчерашнего дня ничего не ел, Лонэгрин решил пойти поесть. Но лавочка, на которой он вчера сидел, была занята. Вздохнув, он взял суму со скрипкой, клетку, еду и пошёл искать место, где можно было бы отдохнуть и перекусить. На Площади было людно. Все толпились, суетились, о чём-то говорили. Только почему-то под большой мраморной колонной не ходил никто. Лонэгрин не стал ломать себе над этим голову, он просто подошёл к колонне. Она была холодная и давала приятную тень, тогда он сел прямо под ней. Здесь было удобнее ждать принцессу, чем на лавочке у дворца и он решил остаться тут.
Так прошло несколько дней. Лонэгрин не отчаивался, хотя на сердце становилось всё печальнее. Он каждый день ходил к воротам дворца в надежде хотя бы увидеть принцессу, но стражники, едва завидев его, захлопывали ворота. От скуки, от томительной неизвестности, от уныния, всё больше овладевавшего сердцем, Лонэгрин вспомнил опять о своей скрипке и начал играть. Люди, давно уже не слышавшие музыки, собрались возле него. И тогда, Лонэгрин запел. Он пел о том, как ужасный дракон украл принцессу, а он спас её от дракона, который от прекрасной музыки превратился в соловья. Он пел и играл. Люди, сначала слушавшие с удивлением, начали неодобрительно качать головой и расходиться.
- Попадёт тебе за это от нашего короля, музыкант, ой попадёт!
- Бросай-ка ты лучше это занятие, а то в тюрьму угодишь!
- Да, бросай! Послушай хороших людей! Мы тебе плохого не пожелаем.
- Слышь, музыкант, бросай играть! Твоя музыка мне только душу травит. – Со злобой сказал какой-то юноша.
А Лонэгрин, не обращая на них внимания, сидел и играл…
- Эй, музыкант! Зачем ты играешь и поёшь? Твоя работа никому не приносит пользы. Принцесс и драконов не существует. Зачем ты зря тратишь своё и наше время?
И тут Лонэгрин вспылил.
- Как это не существует? А что тогда это, если мои слова ложь? – И он указал на соловья в золотой клетке, который всегда был рядом с ним.
- Мы видим только птичку в клетке. А ты и вправду безумен, если утверждаешь, что эта птица – дракон.
- Но вы же сами видели дракона! Ведь он на ваших глазах украл вашу любимую принцессу Изабеллу, прямо из дворцовой рощи! Зачем же вы отрицаете то, что вы видели?!
- Учёные провели исследование и выяснили, что это всё была массовая галлюцинация и что принцесс и драконов в природе, в принципе, не существует. А с научными фактами не поспоришь.
- Да! Шёл бы ты отсюда лучше подобру-поздорову.
Так отвечали ему люди и расходились. И только один дурачок осмелился закричать:
- Люди, а музыкант то прав! Это вы ослепли и оглохли.
Но как только он это сказал, подошли стражники.
- Что ты там говорил? В тюрьму хочешь?
- Не надо, не хочу в тюрьму. Отпустите меня. – Захныкал дурачок. – Драконов не существует, принцесс не существует.
- Ладно уж, иди. – И стража отпустила его. Потом стражники подошли к Лонэгрину.
- Это ты тут смущаешь народ баснями о драконах и принцессах?
- Я не смущаю, я правду говорю. Это ведь действительно было!
- Правда в нашем королевстве только одна и её устанавливает наш король. Слава ему! А ты кроме произнесения неположенных слов, ещё и играл на музыкальных инструментах, что строжайше запрещено. К тому же ты не работаешь, соответственно ты тунеядец, и хлеб свой ешь даром. Вот мы сейчас тебя арестуем и посадим в тюрьму. А потом сошлют тебя на каменоломни, добывать камень для строительства Нового Города.
Лонэгрин вздрогнул. Если его посадят в тюрьму, он не сможет увидеть Изабеллу. Принцесса придёт, будет искать его и не найдя, подумает, что он ушёл и не дождался её.
- Не надо в тюрьму, - хрипло произнёс он.
- Тогда выметайся отсюда, быстрей и чтоб ноги твоей здесь не было. Быстро, давай! А скрипку мы твою отберём. Потому что в нашем королевстве это запрещённый предмет. – И стража потянулась отобрать скрипку у Лонэгрина. Но тот схватил её, не желая отдавать. Тогда разгневанные стражники выхватили у него скрипку, а его самого силой вытолкали с площади, ударив его так, что Лонэгрин не удержался на ногах и скатился с дороги в канаву. А сверху на него полетела скрипка с одной-единственной уцелевшей струной. Лонэгрин подождал, пока стражники уйдут, потом вылез из канавы и побрёл, куда глаза глядят. Ему стало совсем уныло. Клетка с соловьём и остальные его вещи остались на площади, а есть было уже совсем нечего. Он нашёл какой-то переулок и свернул в него, дошёл до конца, потом свернул в следующий и так забрёл куда-то на окраину Города. Здесь был пустырь. Росли бурьян, лопухи и крапива. Лонэгрин дошёл до непролазных зарослей, растерянно оглянулся и уныло опустился на землю, положив рядом сломанную скрипку. Что же ему делать? Так сидел он долгое время, погружённый в свои мысли, когда из задумчивости его вывел знакомый насмешливый голос.
- Здравствуй, музыкант!
Лонэгрин поднял голову. Перед ним стоял сэр Генрих во всём великолепии своей красоты.
- Здравствуй, сэр рыцарь!
- Что, грустишь? Ждёшь свою принцессу?
Лонэгрин удивлённо взглянул на рыцаря. Может быть, сэр Генрих знает, что с ней? Может быть, он встречался с королём и что-то наплёл ему про них? И поэтому-то ему не дают увидеться с Изабеллой?
- Где она? Что с ней? – Спросил Лонэгрин с надеждой.
- Да ничего плохого. Просто любая принцесса имеет право на веселье. Знаешь, только между нами, принцессы, они такие легкомысленные. – И сэр Генрих по-дружески положил руку на плечо Лонэгрина. – Но ты не расстраивайся.
- Что ты хочешь этим сказать? – Лонэгрин вскочил, отбросив руку рыцаря.
- Что я хочу сказать? Да ты давно это понял. Только ты один живёшь в этих глупых идеалах. Только ты один веришь в этот бред верности и любви. Только ты веришь в жертвенность и доброту. Надо быть проще! Надо быть практичнее! Твоя принцесса давно уже забыла тебя. Ей невыгодно общение с тобой. Да и что ты можешь дать ей, ты, жалкий музыкант? Может быть славу, приличествующую её положению? Или богатство, в котором она выросла? А может положение в обществе или власть?
- Ложь! – Прокричал Лонэгрин. – Она не могла забыть. Она не могла измениться.
- А она и не менялась. Это ты обманулся. Не веришь, посмотри!
И сэр Генрих поднял осколок шара, который выпал почему-то из кармана музыканта. Лонэгрин совсем забыл об этом осколке. Но тут, взяв его из рук сэра Генриха, он с жадностью вгляделся в него. И увидел.
Изабелла в прекрасном нежно-голубом платье с кринолином, гуляла по аллеям той рощи, в которой он недавно ждал и звал её. На лице её застыла улыбка (о, он хорошо знал эту улыбку!), а глаза её с властной нежностью смотрели на молодого рыцаря, склонившегося с красной розой у её ног. Да, этот рыцарь был прекрасен, прекраснее, чем сэр Генрих. Лонэгрин невольно сравнил его с собой и ужаснулся. Настолько он показался себе страшен и грязен. Потом он увидел другую картину – Изабелла уже в новом платье, с уложенными в красивую причёску своими пышными золотистыми волосами, танцует на балу. И так перед Лонэгрином промелькнуло несколько картин, сменявших одна другую. А в конце он увидел принцессу, сидевшую у окна в своей комнате. Она расчесывала волосы, когда в комнату постучали, и тихо вошла фрейлина. Та, которую недавно видел Лонэгрин.
- Ваше Высочество!
- Да, Милейз, я слушаю тебя!
Голос у Изабеллы был точно такой же, каким его помнил Лонэгрин. Это была она. Не могло быть никаких сомнений.
- Стража передала мне, что вчера какой-то грязный оборванец-попрошайка просил передать тебе, что его зовут Лонэгрин и что он хочет тебя видеть.
- Милейз, скажи ему, что я не хочу его видеть. Он меня очень утомляет.
- Хорошо, Ваше Высочество.
И фрейлина ушла. Картинка в осколке погасла. Лонэгрин теперь не мог сомневаться. Если бы это было неправдой, то принцесса как-нибудь нашла бы способ подать ему знак. Да и действительно, он ведь мог ошибиться. Увидел красивую девушку, пообщался с ней короткое время и решил, что она его любит. Глупее и быть не могло. Поверить в это мог только он. Он действительно такой глупец, которым описал его сэр Генрих. Лонэгрину становилось всё тяжелее и тяжелее на душе. Уныние накатывало, но сил бороться с ним не было. Принцесса не любит его, это всё было только обманом, фикцией. Люди смеются над ним. А он, зачем он старается быть другим? Всё равно никто это не оценит. Всё равно всё бессмысленно… Лонэгрин не видел, как осколок шара, который он по привычке убрал обратно в карман, начал светиться. Сначала слабо, а потом всё ярче и ярче. Он сидел, потупив голову. Всё бессмысленно… Возле него сгущался противный зеленоватый туман, пахло пряными травами. Лонэгрин не замечал этого. Может быть, он тоже обманулся, может быть, он наврал себе, может быть дракона и вправду не существовала, а принцесса просто обычная девушка, такая как все? Может быть ничего из того, что он пел, и не было вовсе? И он, словно околдованный, сказал, обращаясь к сэру Генриху:
- Ты был прав. Наверное, я просто глупец, что верю в добро и любовь. Просто глупец.
И словно в ответ на эти слова, где-то далеко раздался грохот, словно загремел гром. А потом кто-то злобно расхохотался. А сэр Генрих схватил его за рубашку.
- Вот ты и попался. Только на этот раз ты не уйдёшь от меня. Я бы мог убить тебя здесь и сейчас, потому что исчезла твоя сила и твоё волшебство. Но, пожалуй, я казню тебя на площади, перед всем народом, чтобы неповадно было никому впредь себя так вести.- И сэр Генрих быстрым шагом направился к Площади, ведя за собой Лонэгрина. А тот даже не сопротивлялся. Ему было всё равно. Зачем ему нужна жизнь, если всё, ради чего он жил, было бессмысленным обманом, иллюзией?
Чем больше приближались они к Площади, тем чаще попадались им люди, бегущие с выражением дикого ужаса на лице. Один раз кто-то крикнул:
- Дракон, дракон вернулся!
Но увидев, сэра Генриха, кричавший, исчез в какой-то подворотне. Сэр Генрих подумал, что надо бы найти и наказать кричавшего, когда небо затмила огромная тень. «Дракон!» - ахнул сэр Генрих, отпустил Лонэгрина и так же побежал куда-то. А Лонэгрин, безучастный ко всему, побрёл куда глаза глядят. Он пришёл на Главную Площадь и сел под колонну, на своё излюбленное место. Люди бегали, суетились, кричали от ужаса, а над ними, полыхая огнём, летал действительно оживший дракон. Но Лонэгрин не замечал ничего этого. Он сидел, погружённый в свои унылые мысли. Ничто не могло его обрадовать. Перед глазами у него крутились картины, увиденные им через осколок. Всё оказалось правдой. А если так, то что ему теперь и до этого города и до этого дракона, который хочет сожрать и уничтожить всех?
Между тем на площади творилось нечто невообразимое. Люди не знали, куда бежать, куда скрыться от ужасного дракона. Некоторые кинулись ко дворцу, но стража, захлопнувшая ворота у них перед носом, сказала, что сэр Генрих уехал на рыцарский турнир, его нет во дворце и он ничем помочь не может. Тогда-то они и вспомнили про странного музыканта, который сидел на площади и пел о том, как он победил дракона и спас принцессу. И люди побежали искать его.
- Эй, сюда! – Крикнул кто-то. – Я нашёл его. Он здесь.
Люди кинулись на голос. Музыкант сидел под колонной. Его голова склонилась на колени, а вся фигура выражала уныние и апатию.
- Музыкант! Эй, музыкант, проснись!
Лонэгрин поднял голову и безразличным взглядом посмотрел на людей, обступивших его.
- Музыкант, спаси нас от дракона! Ты же пел, что победил его. Спаси нас от дракона! Сыграй снова на своей скрипке.
- Да и он превратится в птицу. Тогда-то уж мы ему пощады не дадим.
- Точно! Убьём эту птицу или посадим в самое глубокое подземелье и будем сторожить её.
- Музыкант!
Лонэгрин долго не отвечал. Потом глухим голосом сказал:
- Что вы от меня хотите, люди? Я стал теперь таким же, как вы. Я отрёкся от веры в добро. Я сказал, что не существует принцесс и драконов. И теперь я не смогу победить дракона. Потому что победить его может только человек, чистый сердцем. Вы добились своего, радуйтесь люди!
И он замолчал. Люди в уныние отошли от него. Спасенья не было.
А в замке возмущённый сэр Генрих рвал и метал. Дракон никак не входил в его планы. Он не знал, как победить его. Он боялся смерти.
- Агасфер, Агасфер! У нас не было такого уговора! Ты сказал, что отдашь мне музыканта и принцессу. Ты ничего не говорил про дракона!
В ответ Агасфер расхохотался:
- Может быть, у тебя и не было такого уговора. А я знал, что если сердце музыканта почернеет, дракон оживёт.
- Так ты знал?! – Сэр Генрих был в ярости. – Ты мне ответишь!
- Полно! Ты знаешь, что ничего мне не сделаешь. А ещё ты знаешь, что дракона тебе не победить, а музыканта я устранил навсегда. Никогда уже он не сможет применить своё древнее волшебство. А разъярённый дракон разнесёт тут всё в пух и прах. И все вы погибнете. А я буду править новым миром, свободным от вашей людской глупости! – В голосе Агасфера слышалось неприкрытое торжество. Сэр Генрих со злости и досады, ударил кулаком по столу. Агасфера было не остановить. Он понимал, что не сможет с ним тягаться.
Лонэгрин сидел на Площади. Он видел дракона, кружащего над домами. Он видел, как вспыхивали, словно факелы, кровли. Он слышал отчаянные крики людей, которых дракон поднимал в воздух. Но всё это как будто проходило мимо него, не касаясь его сердца. Только одна мысль владела Лонэгрином – что принцесса его не любит, что это оказалось досадной выдумкой, что он обманулся. Он видел и помнил её только такой, какой она предстала перед ним в осколке. В сотый раз перед глазами проносилось лицо Изабеллы, красивое, но капризное и властное. Обманулся! Вдруг Лонэгрин вспомнил ещё что-то. Он прошептал несколько слов и увидел её, словно наяву, такой, какой она была с ним. Он увидел её доверчивое лицо и простую искреннюю улыбку, когда она склонила голову ему на плечо. И почувствовал, будто какая-то пелена спала с его глаз. Она же была такой и это ему не приснилось! Он не обманулся в этом. Он знал в тот миг и вспомнил это сейчас, что принцесса была искренна. Не её вина, если она сейчас изменилась! Не её вина, если балы и красивые юноши вскружили ей голову! Она ещё слишком молода, она может ошибиться. И вдруг, почувствовав, как противно и мерзко ему то, что показал этот осколок, Лонэгрин достал его из кармана и выбросил. Тут же, какой-то человек, в панике пробегая мимо, наступил на него ногой. Осколок потрескался и развалился на мелкие кусочки. А наверху, на колонне, под которой сидел Лонэгрин, послышался крик. Но Лонэгрин не услышал его. Он был полностью погружён в свои мысли. И вдруг внезапно его осенило. Сердце сильно-сильно забилось в груди, и он тихо произнёс:
- Лучше быть гонимым всю жизнь и умереть в одиночестве, чем поверить в бессмысленность любви и добра! И что бы там не случилось с тобой, моя принцесса, я буду любить тебя всегда!
И взяв скрипку с одной уцелевшей струной, Лонэгрин попробовал сыграть. Руки плохо слушались его, словно после долгой болезни. Но он не оборвал игру, и постепенно руки окрепли, и печальная мелодия полилась из скрипки. Мелодия кружилась возле него, словно сплетаясь в какую-то искрящуюся фигуру. Вдруг, неожиданно, эта фигура окрепла и приняла очертания, и белый голубь появился в воздухе над скрипкой. Застыв на мгновенье возле Лонэгрина, он взмахнул крыльями и полетел куда-то. А Лонэгрин, поражённый, прервал игру.
Изабелла томилась в темнице. Ей было страшно, она боялась за Лонэгрина и страдала от неизвестности.
Она вспомнила, как, радостная, сияющая, полная надежд, бежала по коридору в кабинет к отцу. Сейчас она расскажет ему про Лонэгрина. И отец, конечно, обрадуется за неё и благословит их. Она открыла дверь и ворвалась в зал. За столом сидел король. Но это был не её отец. В короне, на отцовском кресле, сидел сэр Генрих.
- Ну вот ты и пришла ко мне, принцесса! – Сказал он и поднялся ей навстречу.
- Что это за шутки, сэр Генрих? Где папа?
- Твой папа, вот уже пять лет, как не король. Пять лет королевством управляю я.
- Какие пять лет? – Растерянно произнесла она.
- Пять лет, принцесса, вас не было в Городе. Многое поменялось за это время. – Насмешливо произнёс сэр Генрих.
- А где же отец?
- Отец твой жив, правда не знаю, здоров ли. Ну, это, собственно, не важно. Стань моей женой, моей королевой! Тогда ты будешь видеть своего отца хоть каждый день. Я поселю тебя в роскошных палатах, я буду одевать тебя в золото и бархат каждый день. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Балы и развлечения ждут тебя. – И снова запахло пряными травами, и сгустился зловещий туман. Но на этот раз колдовство Агасфера было бессильно. Сердце принцессы горело от любви и зловещий туман не смог приблизиться к ней.
- Вы мне противны, сэр Генрих. Я никогда не буду вашей женой! – Пылая гневом, воскликнула она.
- Ты грезишь по своему музыканту? Так он уже ушёл, он не стал ждать тебя. – Произнёс сэр Генрих, но слова его звучали неубедительно.
- Ложь! – Воскликнула она тогда. – И что бы ты мне ни показал, придуманное своим колдовством, что бы ни рассказал, я всё равно не поверю!
И она не верила. Даже сейчас Изабелла знала твёрдо, что не могла ошибиться, что Лонэгрин любит её и ждёт и будет ждать! После такого диалога, сэр Генрих, разгневавшись, заточил её в темницу, где она и сидела до сих пор. Конечно, это не была тюрьма, в обычном смысле этого слова. Это была словно золотая, обитая бархатом клетка. Но всё же это была клетка! Изабелла спала на роскошной кровати под балдахином, и у неё было всё, чего душа ни пожелает. Но ни выйти гулять, ни поговорить с кем-нибудь, кроме своего тюремного стража, ни узнать, что случилось с отцом и Лонэгрином, она не могла. Пару раз к ней заходил сэр Генрих. Он спрашивал, не образумилась ли она. И получив отрицательный ответ, удалялся, посмеиваясь. А Изабелла тосковала. Она мало ела, плохо спала, не желала смотреть на наряды и книги, которые ей приносили. Её снедало беспокойство за судьбу Лонэгрина. Что с ним? Вдруг сэр Генрих казнил его? Что тогда она будет делать?
И вот сегодня, сидя под единственным окошком и, размышляя таким образом, Изабелла вдруг вздрогнула. Ей показалось, что кто-то окликнул её. Подняв голову и откинув волосы, она увидела белого голубя. Он парил в воздухе прямо над ней. И от него, казалось, исходил какой-то ровный свет.
- Изабелла! – Опять зазвучал тихий и какой-то добрый голос, словно из ниоткуда, только голубь взмахивал крылами в такт словам.- Твой любимый в опасности. Поспеши к нему! Королевство в беде.
- Как же я пройду, я же заперта? – С отчаяньем воскликнула Изабелла. При этой вести о Лонэгрине, сердце у неё в груди забилось так сильно, словно хотело выпрыгнуть наружу.
Голубь в ответ махнул крылом, словно приглашая последовать за собой, а потом полетел прямо на стену тюрьмы, завешанную дорогим ковром. Изабелле сначала показалось, что он разобьётся. Но голубь пролетел, и стена исчезла. Вместо неё светило яркое солнышко и зеленела травка.
- Быстрей, принцесса! Спеши! Ты найдёшь Лонэгрина на Площади.
Белый голубь несколько раз махнул крылом, а потом исчез. Изабелла не мешкала. Она бросилась наружу и, отбежав на некоторое расстояние от своей тюрьмы, сразу определила, где находится. Ей надо было направо, потом прямо. И там будет Площадь. И Изабелла побежала. Навстречу ей спешили люди. Они кричали что-то о драконе. Принцесса не слушала их. Она бежала. Наконец, вот она, Главная Площадь. Изабелла остановилась, выбившись из сил. Потом посмотрела прямо и замерла. На площадь, снижаясь, садился огромный дракон. Где же, ну где же Лонэгрин? И вдруг Изабелла увидела его. Маленькая фигурка на фоне огромной колонны. Принцесса кинулась к нему, наперерез дракону, не испытывая страха. Её Лонэгрин, её любимый был в опасности!
- Лонэгрин!
Музыкант поднял голову и просиял, словно солнце осветило его душу.
- Изабелла! Где же ты была? Мне говорили страшные вещи…
- И ты поверил?
Лонэгрин обнял принцессу. Их волосы смешались. Они стояли, не слыша и не видя ничего вокруг себя.
- Где же ты была?
- Сэр Генрих заточил меня в темницу, за то, что я отказалась стать его женой.
- Мне следовало догадаться. Какой же я глупец, что почти поверил в его басни!
Лонэгрин стоял и молчал, упиваясь минутой. Время остановилось для него. Он был вознаграждён за те дни, что в мучении и унынии ожидал принцессу. Свою принцессу! Но как, как он мог поверить словам сэра Генриха? Как он мог хотя бы на секунду предположить, что его любимая могла предать его?! Как эта девушка, доверчиво подарившая ему свою любовь, могла предать?! Лонэгрин с раскаянием заглянул в глаза принцессе:
- Прости меня!
- Если есть за что, то я конечно прощаю, от всего сердца!
Лонэгрин счастливо вздохнул. Как вдруг за спиной у него раздался грозный рык. Он обернулся и увидел дракона.
- О, старый знакомый! – Лонэгрин бесстрашно улыбался и смотрел на дракона.
- Здравствуй, музыкант! Ну вот мы и опять встретились! Я забыл открыть тебе одну тайну в прошлый раз. Как только сердце человека, победившего меня, потемнеет, я снова превращусь в дракона. И уж тогда-то пощады этому человеку не будет! Так что не старайся, музыкант. Один раз ты победил меня. Но второй раз тебе это не удастся. Если червячок появился в сердце, он уж просто так оттуда не уйдёт, будь уверен!
И дракон двинулся на него, намереваясь съесть. Тогда Лонэгрин схватил свою скрипку с одной-единственной уцелевшей струной и, сказав принцессе, чтобы она спряталась за него, заиграл. И опять полилась мелодия, как тогда, в ущелье. И эта мелодия была совершенней. В ней было торжество верной любви, торжество спасения от смерти. Лонэгрин играл, словно про себя, переходя от уныния и беспросветного отчаяния, к радости и надежде. В ней была радость воскрешения, воссоздания из руин того, что, казалось, не могло быть воссоздано. Дракон не смог противостоять этой новой мелодии. Он с громким хлопком превратился в большой каменный цветок, прямо посередине площади, где он стоял. Теперь он уже никогда не станет снова драконом, ибо умер в камне навеки. Изабелла радостно и благодарно прижалась к Лонэгрину. Тут же прибежали люди, которые кто из-за угла, кто из дома, кто из подвала, видели всё происшедшее. И те же люди, которые кричали, что дракона не существует, сейчас славили и благодарили музыканта. Дракон нанёс городу ощутимый ущерб. Много домов было сожжено, много разрушено. Дворцовые ворота были выбиты, искорежены и опалены огнём.
- Пойдём, поищем отца! – Предложила Изабелла. Для неё этой шумной толпы не существовало. Она видела только Лонэгрина.
- Пойдём. – Согласился он.
Но как только они двинулись ко дворцу, оттуда выехал сэр Генрих. Увидев, что дракона нет, а люди толпятся на площади и лица их сияют, он в недоумении остановился. Произошло что-то непонятное. Сначала разбился стеклянный шар, и Агасфер сгинул в Мир Теней. Но туда-то ему и дорога! Но вот сейчас дракон исчез. Сэр Генрих решил в суматохе незаметно проскользнуть мимо дракона и ускакать в своё дальнее имение, где бы он мог спокойно отсидеться. Но тут… Глаза всех людей сразу устремились на него.
- Ах, вот он где! Обманщик!
- Пять лет ты мучил нас, злодей!
- Да, ты пять лет не давал нам жить!
- Из-за тебя вернулся дракон!
- Сейчас мы с тобой расправимся!
Сэр Генрих стоял на месте, испуганно оглядываясь. Когда рядом прозвучал знакомый голос музыканта:
- Не надо, оставьте его! Пусть едет, куда собирался.
- Но он преступник, он силой занял трон! Его надо казнить!
- Как это силой? Разве вы не сами рассказывали мне, что драконов и принцесс не существует, что наука доказала? Разве вы не сами из страха опозориться поддерживали всю эту ложь?
- Прости нас, Лонэгрин! Мы больше не будем!
Лонэгрин обвёл взглядом толпу и улыбнулся. Он не обижался на них. Потом он повернулся к сэру Генриху и сказал:
- Скажи, куда ты заточил короля и езжай с миром! И больше не появляйся здесь.
Сэр Генрих сказал, где искать короля и уехал. Никто не преследовал его и никто не решался задержать его. Но люди смеялись над ним. Смеялись над тем, что он испугался дракона. А для сэра Генриха насмешки были самым страшным наказанием. Он умчался, погоняя коня. И больше в королевстве его никто никогда не видел.
А Лонэгрин с Изабеллой отыскали короля. Когда разбился стеклянный шар, колдовство Агасфера исчезло, и король встретил их усталый и разбитый, но счастливый. Он обрадовался Лонэгрину и полюбил его, как сына. Но королевством править отказался.
- Я слишком стар, - сказал он.
- А кто же будет править королевством вместо вас, Ваше Величество? – Спросил его народ.
- Ну выберите в короли себе кого хотите. Только смотрите, выбирайте правильно.
- Мы хотим Лонэгрина. Пусть правит нами!
- Да! Пусть правит!
Лонэгрин грустно улыбнулся. Ему вспомнились те дни, когда он сидел один на площади и пел, а над ним все смеялись.
- Нет! Я не хочу править народом, способным отречься от своего короля, отречься от всего доброго и светлого, народом, занимающимся самообманом. Ищите себе короля по душе и старайтесь больше не совершать ошибок. А мы пойдём строить новое королевство, королевство в котором не будет лжи и предательства.
И они втроём пошли к городским воротам. Толпа расступалась перед ними. Люди стояли, понурив головы, сознавая свою вину.
Выйдя за ворота, Лонэгрин улыбнулся, обнял принцессу и короля и сказал:
- Как же я всё-таки счастлив!