Присутствие Бога так явно, хотя и незримо...
С высоких небес небожители молча следят
За грозной картиной падения Третьего Рима.
Предсказано было оно – и не раз, и не два
(пророки давно при дорогах народом распяты).
В провинциях смута, плебеи качают права,
И смута в когортах, и стали ленивы легаты.
Уж их не послать в устрашающем пешем строю
Нести на мечах судьбоносную волю трибунов –
Никто не согласен погибнуть в далеком краю,
В холодных лесах от ударов оборванных гуннов.
Ослабло строение. Трещины. В трещинах жизнь.
И замысел зодчего более глазу не явен...
Торгуют сенаторы, Цезарь же все возлежит,
И, о, громовержец! – как все-таки дует с окраин.
Преддверии смерти. История сбросит виток.
Игрушечный мир распадется волною у мола...
Все чаще глаза отрешенно глядят в потолок,
Но неба не видно, и взгляд опускается долу.
А осень все ярче, а следом сверкает зима –
Природа прекрасней в минуты паденья державы,
Как плат погребальный для горьких, сошедших с ума,
Для славы, которой не стало...
и все-таки – славы.