Пушкинист (стучит по клавишам): «Две загадочных фигуры, но в одной таится зло. Кто же – царь или француз стал кошмаром рогоносца? В день кровавый судьбоносный кто убил любимца муз? Вел красавицу в альков из стоустой бальной залы...Вот ступенька застонала, слышу мерный звон шагов. В чьи покои командор приходил бессонной ночью?...» Древний призрак, страсти в клочья оживляют разговор, так, читатель, верный тон? Ну-с, выводим из тумана призрак Ложи ... Ватикана... В самом деле, скрип и звон. Ведь просил о тишине. Нет, работать невозможно.
(Кто-то черный осторожно сдвинул шторы на окне)
Пушкинист: Да, однако, запугал сам себя своим же словом. Но зато глава готова.
Голос: Остается лишь финал.
Пушкинист: Кто явился разыграть старика? Прибавим света. Невозможно! Это...это...
Пушкин: Право, трудно угадать. К Вам глагольных рифм пример, оправданье графомана. Но бульварные романы Вам милей стихов, мон шер.
Пушкинист: Не безумен...нет...устал... Я не спал неделю кряду. Срочно – сорок капель ...
Пушкин: Яду? Выпей, Моцарт, вот бокал.
Пушкинист: Столько лет ... и столько книг я мечтал об этой встрече. Пусть – безумен. Пусть не лечат. Но ответьте напрямик: я загадку разгадал? Вы стрелялись на дуэли потому, что...
Пушкин: В самом деле, дописать пора финал. Мой любезнейший слуга – Вы себя жрецом назвали, но божествен я едва ли.
Пушкинист: Мы пред Вами мелюзга!
Пушкин: Да, достаточно мелки, чтоб в грязи искать алмазы, разбирать пустые фразы и мусолить дневники, ворошить мою постель, кружева плести из сплетен.
Пушкинист: Но позвольте Вам заметить...
Пушкин: Так зачем была дуэль? Да заткнуть болтливым рты. Навсегда. Хотя бы смертью.
Пушкинист: Да ...конечно...но поверьте, были помыслы чисты. Вы же Солнце! Идеал! При такой бессмертной славе Вы не можете...не вправе...
Пушкин: Я достаточно сказал.
Пушкинист: Но ведь мне кормить семью.
Пушкин: Но в мою семью не лезьте.
Пушкинист: ... как Дантеса?
Пушкин: Много чести. ВАС, поверьте, я убью. (Протягивает руку)
Пушкинист: Ох, тяжело пожатье каменной его десницы...
Пушкин: Браво, браво, я польщен.
Пушкинист: Дядя самых честных правил.
Пушкин: Я Вам жизнь почти оставил. Что еще?
Пушкинист: Татьянин сон!
Пушкин: Так, читайте первый том. Постранично и построчно. А на скважине замочной делать деньги – моветон. Кто любил мою жену? Я любил ее. Довольно? ... Что такое?
Пушкинист: Сердце. Больно.
Пушкин: Сорок капель? Пейте. Ну?
Пушкинист: Отпустило.
Пушкин: Мне пора. Рассветает, ждет Наташа. Да, поклон коллегам Вашим. Все большие мастера. Любопытно даже мне, как узреть сумели тайну – кто в немытой чашке чайной, кто в измятой простыне.
Пушкинист: Всем, поверьте, закажу. И сожгу свои творенья. ... Помню чудное мгновенье.
Пушкин: Неужели? Ухожу. Вновь глагольная, увы. Что поделать, все мы голы. В рифму будем брать глаголы и не слушать врак молвы. (Исчезает).
Пушкинист: Это сон или не сон? Наваждение воочью. Стар уже работать ночью. В самом деле, моветон лезть вот так в чужой альков, забираться под подушки. (Смотрит на рукопись). Жалко ... Нет, лукавит Пушкин. Не хотел посмертных слов - мог изящней улизнуть и не хлопать громко дверью. А ведь я почти поверил. (Смотрит на рукопись). Слишком поздно. Новый путь? Сорок лет в одну дуду. Где ж ты был к аспирантуре? (Садится, стучит по клавишам)...Царь де факто, тот – де юре. Факты? Факты приведу. Приведу, читатель мой, так, что пальчики оближешь.
Голос: Слышу, слышу. Вижу, вижу.
Пушкинист: Сгинь, уйди к себе домой. Возвратись на пьедестал. Я, как узник на галере! Не мешай, по крайней мере.
Пушкин: Я достаточно сказал.
(Проваливаются)
