В твоём окне горящая свеча
Венчает мир подобием короны.
И, клювами тяжёлыми стуча,
Пируют над объедками вороны
На улице. Их мертвенное карррк
С мертвеющим соперничает снегом,
Они не опускаются до драк,
Но, Лондона являясь оберегом,
Скорей нежны друг с другом. Поздний час
Танцует вдоль по улицам осклизлым.
Луна напоминает блёклый глаз
Огромной щуки ,или даже - клизму.
А ты, пройдясь по лысине рукой,
Как по горбу могильному лопатой,
Мятущегося принца успокой
Ему не причитавшейся расплатой.
В чернила обмакаючи перо,
Итожь его печально, знобко, хмуро,
Скривив гримасою тяжёлый рот,
Платя за смерть единственной натурой….
Там – за окошком – голосом судьи
Часы бубнят над Лондоном сердито….
Какая скорбь! Ведь в царственной груди
Сегодня сердце горькое разбито.
И отложив перо, что тяжелей,
Чем сарациновы оковы, стало,
Ты впитываешь карканья елей
И жмуришься, нырнув под одеяло.
2
Какая дрянь – французское вино!
Насколько слаще нам – бочонок эля.
И вот – не чуем неба мы спиной
И катится мгновением неделя,
Когда шумит, друзья, весёлый пир
И жир течёт по гладким подбородкам.
Закусывайте, господин Шекспир,
Отлично маринованной селёдкой.
Роняя на скрипучий воротник
Пахучий соус крупными слезами,
Скажите, сударь, Гамлет, он возник,
Действительно, под этими власами?
Вы говорите «да»? Ну, чудеса….
Такое не подвластно человекам.
Вам, верно, диктовали голоса?
Иль вспыхивали буковки под веком?
А если я не прав, то я …. не прав.
Скажу ,что по трезвяни не понятно,
Вам ,сударь перепал Господень нрав,
как родинок естественные пятна.
Плесните эля! Кружки сдвинем мы!
И через вечность – в новеньком конверте –
По берегам грозящей нам чумы,
По тропкам, убегающим от смерти….
Вы этого добились, милый мой!
Теперь и нас под ручки выводите
Из жизни, оказавшейся тюрьмой,
Всё в ту же, но прекрасную обитель.
3
За лето прошлое заплачено
Чумою чёрной без обмана,
И горло города охвачено
Петлёй удушливой тумана.
Дождя, идущего украдкою,
Не удержать, как ни старайся,
По-над скамейками театрика,
Он и туда пролезет зайцем.
Затеребит струною лютневой
Сердца весёлого отребья.
И сыплют разною валютою,
Но обесцененной, деревья,
Почти дотлевшими гинеями
И дотлевающими кронами….
Елизаветинские гении
Влачатся мокрыми воронами
……………………………………
Идут, ругаючи убытки,
Считая выручку «Гамлета».
И ждут их крепкие напитки
И пена пышная омлета….
-Да, всякая победа – Пиррова, -
Бубнят они, один другому,-
Ну, не считая пьес Шекспировых
И сладкой тяжести от рому.
4
Вот в эту кружку эля мне плесните,
Немного пенной доблести долейте,
И пусть свивает шёлковые нити
Фигляр, в углу играющий на флейте.
В моём кармане не звенит не пенни,
Я полагаюсь лишь на вашу милость.
Вся жизнь подобна сновиденья пене,
Но то, что мне, вам никогда не снилось.
Я знал,...вот кашель, чёртова простуда,
Получше времена, я – дравший глотку-
Был не простой поэзии посудой.
В Харонову усевшиеся лодку
Несли в Аида серые пределы
Сияющих сказаний отголоски –
Источником их ЭТО было тело,
Они звучали в ЭТОМ недоноске.
Я был актёром,коль не всем понятно,
Я был Отелло, Гамлет и Антоний.
Вы,на постели множащие пятна,
Услышали б сплетение гармоний.
Сегодня Лондон не такой как прежде,
Сухой и больно бьющий ,словно палка.
Во мне осталось столько же надежды,
Сколь эля в кружке, коего вам жалко.
А впрочем мне плевать на вас любезных,
пусть я не кандидат для Рая,но
в поэзии блистающую бездну
я заглянул как в Божие окно.
5
Под гулкие раскаты барабанов,
И флейты расплетающейся нить,
я за работу принимаюсь рьяно –
гремящим ямбом публику кормить.
И пусть безумье шутовское грубо
И на скамьях гогочет мужичьё,
Но вложено в натруженные губы
Когда не Божье,то скажите чьё….
Видать,и Он крутую любит шутку,
Ведя Себя как честный аноним.
Скажите, Вилиам, а вам не жутко
Побуквенно записывать за Ним
- Я – соучастник в праведном обмане,
И так скажу,любезны господа,
Пускай эпохи прячутся в тумане,
Чернила не остынут никогда.
6
Не едким уксусом, язык коварно жгущим,
Вином благоуханным века суть,
С его осадком благородной гущи,
Я время через время пронесу.
Простолюдин, замызганный и вшивый
И щёголь со звенящим кошельком,
Не поднимающий упавший в лужу шиллинг,
Тот и другой в грядущее влеком.
Вы все как безразмерная октава.
Ещё не забывайте королей,
Передо мной склонённых, Боже Правый!
Дружище,эля пенного подлей.
Сейчас уйду, как маятник качаясь,
И повторяя по пути домой
«Не для себя я будущего чаю,
Для мирозданья,созданного мной».
7
Привет, тебе, июльская гроза,
рёв святости , гнетущий и влекущий.
Похерившая правила слеза -
теку я вверх - в заоблачные кущи.
Срываю тела пыльного берет,
привычкой запылённого по сути,
единственным дыханием согрет -
одним дыханьем милующей жути.
Она не говорит мне о ином,
но по иному говорит о плоти.
Я вниз гляжу, там - землеройный гном -
я рою небеса в своей заботе,
навязанной, как кожа и костяк,
поденщику Шекспиру Вилиаму.
Спасибо, жуть, за то, что был в гостях
и, возвратясь, в них быть не перестану.
