Удачный день (Рассказ)

Часов Нина не имела и определяла время по солнцу. Она скосила глаза к низкому, продолговатому окну без рам и стёкол, к которому близко никогда не подходила, боясь нечаянно выпасть с третьего этажа. В окно лился прозрачно-лиловый сумеречный свет, спокойный, даже умиротворяющий.

Рассвет или закат? Нина не разобралась. Она решила подождать, чтобы точно выяснить. Жаль, если начнёт светлеть. Значит наступает день, и торопиться никуда не стоит. Если будет темнеть, значит – ночь, и пора идти на работу.

Один раз она ошиблась. Тоже проснулась в сумерках, которые вскоре стали сгущаться. Нина обрадовалась, по преждевременно. Разразилась гроза, которая залила полкомнаты. А потом вышло солнце...

Ей неповезло. Буквально через несколько минут комнату заполнили жёлтые лучи. А днём она на работу не ходила. Вообще старалась дом не покидать. Что ж, придётся смириться и томительно ждать вечера, когда можно будет, не опасаясь полиции, выйти на улицу искать клиентов. Чтобы заработать на дозу.

Нина вздохнула и прикрыла глаза. Как давно она здесь живёт? Лет пять точно. И ни разу квартплату не платила. И никто не платил. Потому что некому. Да и особо не за что.
Когда-то давно, во времена войны за независимость, этот дом был шедевром архитектуры. Построенный из доброкачественного камня, который и сейчас не покрошился, он выглядел, как маленький замок или крепость.

Вместо внешних углов дом имел круглые башни во всю пятиэтажную высоту.По краю покатой крыши  основного здания шла ажурная каменная ограда. Крыши башен острыми выступами уходили вверх, а на их концах прежде стояли флюгеры. Теперь от них остались только прогнувшиеся железные штыри, которые выглядели убого, но это никого не интересовало.

Дом был давно и по неизвестной причине заброшен. Он стоял в старом центре Детройта среди других товарищей по несчастью, таких же добротных пустующих зданий без тепла, электричества и водоснабжения. В восьмидесятых годах старый центр города признали бесперспективным и не соответствующим требованиям времени. Благополучные жители начали в спешном порядке его покидать.

Власти принялись создавать новый центр, на самом берегу озера Сент Клэр, современный и отвечающий требованиям бизнеса. За считаные годы здесь  выросли небоскрёбы и другие деловые здания неординарных форм, которые теперь сформировали типичную скай-лайн, известную по парадным открыткам Детройта.

Старый центр хотели снести, но забыли. А потом руки не дошли. А потом денег пожалели. В конце концов, чтобы не портил картинку, его отгородили от нового центра небольшим парком, и назвали Зелёная зона. Но получилось издевательски.

Район справедливее было бы назвать Серая зона. Потому что деревья здесь были редкостью, а основной пейзаж составляли зияющие пустыми отверстиями окон развалюхи, быстро приходившие в негодность. Дороги ускоренно  разрушались, но ремонтировать их никто не собирался. Да и зачем? Бизнесмены сюда не заезжали, туристы не заглядывали. А местные, специфический народ – воры, проститутки, наркоманы - и так обойдутся.

Старый центр образовал, как бы,  город в городе. Отдельное социальное образование, не имеющее официального статуса, но со своими жителями, законами и порядками. Сюда редко заглядывали почтальоны. Мусор приезжали забирать нерегулярно, и он неделями лежал в баках, к удовольствию бездомных граждан и собак.

Правда, полиция постоянно наведывалась, но только днём. В основном, по необходимости: зарегистрировать смертельный случай или  собрать дань с сутенёров и дилеров.
Дом, в котором жила Нина, назывался Страна зомби. Какой-то  опустившийся художник-графист назвал его так и закрепил название, написав несмываемой краской огромными буквами над парадным подъездом.  

И действительно. Когда его жители на рассвете подтягивались к дому, или вечером высыпали на улицу, казалось, движется толпа зомби. Похожие друг на друга, с остекленевшими взглядами,  мужчины и женщины, тощие,измождённые, еле передвигающие ноги, они скорее напоминали воскресших мертвецов, чем людей.

Нина была одной из них. Процесс превращения в зомби начался давно, десять лет назад, но тогда она этого ещё не знала. До окончания средней школы оставалось полтора года, когда она внезапно забеременела.

Произошло это следующим образом. В сфере сексуального развития  Нина не отличалась от среднестатистической американской девочки-подростка. К пятнадцати годам научилась сносно делать минет, но до главного у неё как-то не доходило.

В Ричи она влюбилась по уши. Он учился годом старше и был завидным бой-френдом. Почему он обратил внимание на Нину, которая не отличалась ни яркой  внешностью, ни особыми успехами в школе, она не знала, и не спрашивала. Безумно влюбившись, она без долгих размышлений отдала Ричи девственность на заднем сиденье старого форд-фокуса его отца. Лучше бы она ограничилась минетом...

Новость обрушилась на семью, словно гром среди ясного неба. Мать сначала огорчилась, но потом сказала: будем рожать! Отец тоже огорчился, но принялся ругаться и даже пробовал поднять на дочь руку.

- Дура набитая! – орал он с налившимся кровью лицом. – Такая же дура, как мать! Вот наказание мне, жить с двумя дурами. Да ещё третья на подходе!

Нина не совсем понимала его раздражение. Подростковая беременность – не такое уж редкое явление в Америке. Сейчас за это не осуждают, а наоборот, всячески помогают молодой матери преодолеть трудный период. Обойдётся и у неё.

Но отец не унимался. Он вообще был странный. По дому не делал ничего, денег не приносил. Когда мать просила подстричь газон, он говорил, что болит печень. А поглощать по десять бутылок пива за вечер, сидя перед телевизором, ему печень позволяла...

Продолжая орать, он, конце концов заявил, чтобы Нина его не позорила и убиралась из дома. Немедленно. Но мать возразила. Тогда отец предложил ей выбирать: или он, или дочь. Мать выбрала Нину. А отец в тот же вечер сложил вещи и отбыл в неизвестном направлении.

Нина родила мальчика. Как ни странно, Ричи их не бросил. Он присутствовал на родах и даже собирался у них поселиться. Но тут восстала мать. Она запретила молодым родителям спать вместе и ограничила для Ричи время посещений.

Почему? Потому что, по её словам, он был наркоманом. Она не знала точно. Говорила, что временами от него «пахло». А Нина знала. И сама попробовала. И не отказалась бы ещё.

Материнство давалось ей тяжело и вскоре надоело. Она старалась почаще сбагривать маленького Брайана на мать под предлогом того, что ей надо учиться. Но школу она тоже забросила. Она охотнее сидела с подружками в кафешке, болтая о модных шмотках или строча эсэмэски. А по вечерам...

По вечерам она частенько уходила из дома, чтобы заняться сексом с Ричи. Во избежание следующей беременности она, под надзором матери, дала ввести себе ампулу, которая гарантировала возможность не беременеть. Нина не запомнила, как долго. Пару лет... Ну или год точно.

Иногда они занимались более серьёзными делами. Нина стояла на шухере, когда Ричи с приятелями ходил воровать. Однажды их задержал полицейский патруль. Доказать участие Нины в преступлении не удалось, но так как была несовершеннолетняя и от неё «пахло», её поставили на учёт.  А Ричи посадили в камеру предварительного заключения.

Нину заподозрили в употреблении наркотиков и обязали в течение трёх месяцев каждого двадцатого числа приходить на тест. Если за это время она ни разу не сорвётся, и тестирование покажет отрицательный результат, её снимут с учёта. В случае положительного  
анализа, ситуация ухудшится.

Но она сорвалась. В том, что Нина недолго продержалась, она винила всех, кроме себя. В первую очередь – мать, которая донимала придирками, сына, который слишком рано родился и отнял у неё лучшие годы, полицию, которая её задержала. И даже Ричи. Потому что именно из-за него она нарвалась на неприятности.

Получилось так. За день до тестирования ей сообщили, что Ричи несколько дней, как освободился. А к ней не пришёл и даже не позвонил. Нина заволновалась: в чём дело? Она с таким нетерпением его ожидала... Набрав его номер, она услышала женский голос:
- Алло, кто говорит?

У Нины упало сердце. Ей давно передавали, что у Ричи завелась новая подружка, но она не верила. Значит, правду говорили. Они уже настолько близки, что она поднимает его трубку. Какое предательство! Ну, что ж. Она отплатит той же монетой.

Она позвонила его ближайшему другу, Питеру, и предложила встретиться. Тот сначала отказывался, но Нина так уговаривала, что он сдался. Они встретились в условном месте, и он увёз её за город.

Когда машина съехала с главной дороги и, остановившись за деревьями, погасила огни, Нина спросила:
- У тебя сигаретка есть?
Он сразу понял, что за сигарету она имела ввиду. Но она не была его девушкой, и угощать бесплатно Пит её не собирался.
- Они дорогие. Деньги есть?

Денег не было. Нина предложила расплатиться сексом. Он согласился, но плату потребовал вперёд, заранее зная, что она не откажется. Питер оказался опытным в интимных делах.  В машине нашлось достаточно презервативов, чтобы трахаться до утра. Чем они и занялись, в перерывах покуривая травку...

А на рассвете она вспомнила:
- Чёрт, у меня же  сегодня тест.
- На наркотики? А, ерунда. Я сколько раз проходил. Не беспокойся. Купи димидонизол и выпей сразу весь пузырёк. Тест ничего не покажет.
- Дими... Как?
- Димидонизол. В каждом аптечном киоске продаётся.

Она записала на телефоне, он отвёз её домой.
Мать не спала. Начала орать с порога. Вот сумасшедшая, даже не побоялась ребёнка разбудить.  Нине надоело выслушивать её упрёки. Она взяла ключи от машины и уехала кататься по городу. Заодно заехала в аптеку.

Лекарство, которое посоветовал Пит, имело ядовито-зелёный цвет и отвратительно воняло. Какой-то химической гадостью, от чего хотелось блевануть на месте. Нина подумала, нет ли другого выхода, какой-нибудь уважительной причины отказаться от теста.

Попросить его перенести? Насколько? Не меньше, чем на неделю. Потому что, как она знала, следы кокаина сохраняются в организме не менее трёх дней. А через неделю точно не обнаружатся.

Но вариант тут же отпал. Ей никто не пойдёт навстречу. В службе контроля сидят не дураки. Сразу поймут, что дело нечисто. Нет, видимо, всё же придётся глотать эту гадость. И немедленно.

Одной рукой она зажала нос, другой поднесла пузырёк ко рту. Вылила в самое горло. Поперхнулась, закашлялась. Да так сильно, что её едва не вывернуло прямо в машине. Испугавшись, она выскочила на улицу.

На свежем воздухе кашель довольно быстро прошёл, но ощущала себя Нина не лучшим образом. В теле слабость, дыхание несвежее. Она вспомнила, что  не приняла сегодня душ. Но поздно задумываться о мелочах. Интересно, а что за средство она проглотила, даже не прочитав инструкцию?

Она надела очки - с детства страдала от близорукости - и поднесла к глазам пустой флакон. А, чёрт. Написано: употреблять не более двадцати капель за один приём, дозу не превышать. А она сразу целый флакон в горло опрокинула. Вдруг она умрёт?

Нина заволновалась. И в тот же момент в желудке забурчало, закрутило, начало набухать. Она снова выскочила из машины и склонилась над асфальтом, часто глотая слюну. Вырваться опять не получилось.

Она вернулась на водительское место. Откинулась на спинку. Мельком взглянула в зеркало. Господи, да она бледная, как полотно! И в голове шум. Как же она предстанет перед контролёрами? Посмотрела на часы. Ой, время! Надо поторопиться, а то не допустят.
Нина завела мотор и тронулась с места. Всю дорогу она боролась с приступами тошноты.

Несколько раз останавливалась передохнуть. Чувствовала себя ужасно. Голова раскалывалась, живот пучило. Под конец ей уже было всё равно, как она пройдёт анализы, лишь бы это мучение поскорее закончилось. Хотелось только одного: лечь где-нибудь в тишине отдохнуть. И избавиться от тошнотных позывов.

Тест она не прошла. Позвонивший на следующий день служащий сообщил, что о последствиях ей придётся разговаривать с адвокатом. Она незамедлительно назначила встречу с Дирком Дагласом, молодым адвокатом из коллегии, который,  для практики, занимался и делами малообеспеченных клиентов, за которых платили социальные службы.

Дирк ей ужасно нравился. Высокий, подтянутый, заметно, что тренируется в зале. «Интересно, каков он в сексе? – думала Нина по дороге в кафе, где предстояло встретиться. – Эти новые аристократы ужасно привлекательны. Гордые, одетые  по последней моде. Даже, если только в джинсы и рубашку. Но самые дорогие джинсы и рубашку».

Она знала, что с ним не имеет шансов. Она несовершеннолетняя. А такой рассчётливый человек, как Дирк не станет рисковать карьерой ради того, чтобы перепихнуться  с ней где-нибудь на заднем сиденье своего лэнд-ровера с четырьмя ведущими колёсами. У него наверняка есть подружка. Тоже из среды бывших выпускников университета.

Но она не могла с ним не пофлиртовать. Оделась в самую откровенную блузку и джинсы, туго обтягивавшие зад.  К сожалению, пришлось взять с собой сына, потому что мать ушла на работу. Но, может, даже и хорошо. Дирк увидит её положение и проникнется сочувствием. Поможет.

Несмотря на её призывные взгляды и кокетливую улыбку, Дирк оставался невозмутим и официален.
- Ты не прошла тест, - произнёс он вежливым, холодным тоном. - Служба надзора собирается ужесточить контроль. Они предлагают тебе выбирать из двух вариантов. Или в течение полугода два раза в неделю ходишь на контроль или немедленно садишься в тюрьму на сорок пять дней.

Кокетливая улыбка сползла с её губ. Она не ожидала. Неужели всё так серьёзно и ничего нельзя придумать? Ведь она несовершеннолетняя с ребёнком. И школу не закончила. Где помощь?

Ни один из вариантов её не устраивал. Полгода находиться под контролем – слишком долго. Она не выдержит, сорвётся. В тюрьму садиться тоже перспектива не из лучших. Пятно на всю жизнь.

- Если выберу полугодовое тестирование и по той или иной причине его не пройду, что тогда?
- Тебя отправят на принудительное лечение.
- А что  будет с сыном? Ведь мать не может присматривать за ним постоянно.
- Если тебя отправят в лечебницу или посадят, его поместят на время в приёмную семью.

Нина склонялась ко второму варианту: полтора месяца в тюрьме, а потом – свобода. Ни контроля, ни тестов. После отсидки она будет действовать умнее. На глаза полиции не попадаться, в тёмных делишках не участвовать. Курить нечасто и незаметно. Если получится.
- Пойду в тюрьму, - сообщила она своё решение Дирку. – А нельзя ли сократить срок?
- Я попробую договориться. У тебя ребёнок и нелучшая семейная ситуция. Может, они пойдут навстречу.

Дирк собрал бумаги, попрощался и, не предложив её подвезти, вышел из кафе. Настроение у Нины было мрачное. Если её посадят, даже на короткий срок, она лишится пособия. Той мизерной финансовой подачки, которая делала её относительно независимой от матери. Она же её со свету сживёт, когда узнает. Надо позвонить Питеру...

И покатилась жизнь под горку. С неудержимым ускорением.  Нина отсидела срок, вернулась домой. Мать приняла её с условием, что бросит употреблять траву, закончит школу, найдёт работу. Она клятвенно обещала. Но ничего не исполнила.

Когда надоели скандалы и упрёки, Нина ушла из дома. Постепенно опускаясь на дно, оказалась в Стране зомби. И стала одной из них. Зато теперь она ни от кого не зависит, никому неподконтрольна, никому не подчиняется. Рассчитывает только на себя. Её распорядок дня незыблем, не зависит от времени года или праздников. И не меняется годами.

Несколько лет назад захотелось более сильных ощущений, и она перешла на героин. Он дороже и требует определённых инструментов. Шприц она украла как-то из больницы. Ложку нашла на помойке, а спиртовку заняла у соседей. Когда те умерли, подумала, хорошо – не надо отдавать.

По ночам Нина выходила на улицу зарабатывать на дозу. Днём кололась, улетала в небытиё, отдыхала, ожидала ночи. Когда удавалось хорошо заработать, ходила в магазин покупать еду. Но такое случалось нечасто.

Деньги не давались легко. На улице стояло слишком много конкуренток, молодых, более привлекательных. Клиенты выбирали Нину одной  из последних, когда никого посвежее поблизости не наблюдалось.

Но обычно ей везло. Двадцатку на крэк заработать всегда удавалось. А когда не удавалось, она чувствовала себя ужасно. Нина не могла вытерпеть и двух дней без наркотика. Тело разрывалось на части, в голове начиналась война. В такие моменты она становилась неуправляемой, теряла человеческие качества, была в состоянии убить. И была готова на всё ради дозы.

Ах, не хочется вспоминать... Нина попыталась снова заснуть, чтобы скоротать время. Но в животе забурчало. Острое ощущение голода пронзило кишки и подступило к горлу. Сколько дней она не ела? Два-три, может, неделю. Не помнит. Неважно. Главное – дожить до вечера. А сейчас отдохнуть.

Но отдохнуть не получилось. Дверь распахнулась – замков в доме не имел никто, потому что ключи постоянно терялись, да и воровать у них нечего – и в комнату влетела соседка по этажу.

Кэт сидела на амфетаминах, которые, как известно, сразу после приёма обеспечивают такой прилив энергии, что можно спортивные  рекорды идти побивать. Правда бешенная активность появляется на сравнительно короткое время, всего на пару часов, затем наступает депрессия. Потому за эти часы амфетаминщики должны приложить максимум усилий,  чтобы обеспечить следующую дозу.

У Кэт, видимо, был именно такой, активный период. Она плюхнулась к Нине на постель и, преувеличенно бодро размахивая руками, затараторила:
- Слушай, Нина, такое дело, нам жутко повезло... - Кэт говорила без пауз и на одном дыхании, будто боялась, что у неё кончится завод и она не успеет высказаться. – Пришла психиатр, или психотерапевт, ну точно не знаю, короче, она занимается исследованием причин наркомании и пришла с нами поговорить, заодно помочь, совершенно бесплатно, на благотворительных началах, хочешь участвовать? - выпалила она и вопросительно посмотрела на Нину.

Та не хотела, слабо качнула головой. Кэт продолжила:
- Сейчас слишком рано, наши почти все отсыпаются. Только ты и я бодрствуем. Соглашайся!  Она за разговор по гамбургеру даёт.
А это меняет дело. Бесплатный гамбургер пришёлся бы очень кстати. Нина кивнула.
- Пусть приходит.

Кэт так же стремительно выскочила из комнаты. И почти тотчас снова вошла. За ней следовала полная, с одутловатым лицом женщина, дорогая одежда которой резко контрастировала с убогой обстановкой жилища. Нина с трудом приподнялась и села на кровати, облокотившись спиной о стену.

- Здравствуйте, я доктор Коллинз, - представилась женщина, протягивая руку. Заметив, что Нина не сделала попытки встать навстречу, она сама подошла к ней, наклонилась, пожала руку.

Окинув комнату коротким взглядом и не найдя, на что сесть, доктор опустилась на кроватный матрас. Голый, потому что постельного белья у Нины не имелось.
- Как вы живёте? – спросила гостья равнодушным тоном.
- Как видите, - ответила Нина без энтузиазма.

Коллинз ещё раз оглядела комнату, которую справедливее было бы назвать каморкой, которую, к тому же, никогда не убирали. Ободранные, неоштукатуренные стены, пустое окно, из мебели только кровать с матрасом, стоявшая в центре.

Рядом – старый, хромой стул на трёх ножках, на котором лежат узнаваемые принадлежности: помутневший пластмассовый шприц с длинной иглой, самодельная спиртовка, пара спичек. Грязная, закопчённая ложка валяется на полу.

Над стулом, на высоте человеческого роста висит осколок зеркала. Всё. Если не считать смятых картонных коробок на полу, явно служивших постелью для кого-то.
Доктор ужаснулась про себя: как в таких условиях могут проживать люди? Ни воды, ни электричества, ни тепла. Грязь и заброшенность.

- А что вы делаете зимой? – спросила она чуть более заинтересованно.
Нине не очень-то хотелось откровенничать с посторонним человеком. Она и согласилась только при одном условии, да Коллинз, видно, забыла. Нина вздохнула и прямо глядя на гостью, произнесла:
- Простите, я сегядня ещё не завтракала...
- Гамбургер хотите?

Нина кивнула. Доктор пошарила в сумке, вытащила небольшой свёрток и передала ей. Нина развернула. Двойной гамбургер, свежий, тёплый, с аппетитно свисающими между булками листьями салата. А запах! Нина его почти забыла. Ещё до того, как откусила гамбургер, она ощутила во рту прилив слюны.

Её так мучил голод, что хотелось побыстрее затолкать еду подальше в себя, чтобы успокоить голодные спазмы. А потом лежать спокойно, переваривая. Ощущая тепло, принесённое гамбургером, разливающееся по истощённому телу. Но в присутствии гостьи следовало вести себя прилично. Она зачем-то пришла, только зачем, Нина запамятовала.

Гамбургер закончился слишком быстро. Облизав соус с пальцев, Нина вытерла ладонью рот. Коллинз, наблюдавшая за ней, спросила снова:
- Вас, наверное, постигло какое-то несчастье, заставившее принимать наркотики? А потом вы не смогли остановиться? – подсказала она, видимо, не раз слышавшая подобные истории.
И она права. Наркоманы рассказывают одно и то же. Опустившийся человек всегда найдёт оправдание своей слабости. Нина его тоже имела. Но сейчас забыла. Она принялась напрягать мозги, чтобы выдать историю пожалостливее. Но память отказала.

- У вас в семье всё в порядке? – пришла на помощь гостья.
Нина помотала головой. И, наконец, вспомнила.
- Я, будучи тинейджером, родила ребёнка. Отец его нам не помогал. Мой собственный отец выгнал из дома, - врала она, желая выдать историю поплаксивее, чтобы её пожалели. Может, сердобольная докторша проникнется сочувствием и даст денег. Хоть немного. Тогда ей не придётся ждать до вечера, купит порошок немедленно. – Оказалась с сыном на улице. Пробивалась попрошайничеством. Всё, что подавали, тратила на ребёнка...

- А почему не обратились в социальну службу?
- У меня был привод в полицию. А в приюты для одиноких мам таких не принимают. Только меня ложно обвинили. Я просто случайно проходила мимо, когда полицейские кого-то задерживали. А меня поставили на учёт.
Потом сына отобрали. Я его уже давно, три года не видела... – Нина попыталась всхлипнуть, но не получилось. Её собственная история её не трогала. На самом деле она не виделась с сыном с того самого момента, как ушла из дома, и не испытывала желания с ним встречаться. Наверняка, и он с ней тоже.

Коллинз полезла в сумку. Нина понадеялась в душе, что за деньгами, но пришлось разочароваться. Гостья вытащила салфетку, протянула ей.Зачем?
- Что вы сейчас употребляете? – задала доктор очередной вопрос.
- Героин.
- Куда колетесь? Удаётся найти вены?

- С каждым разом труднее, - искренне вздохнула Нина. – Вены попрятались. Сначала в руки колола, с обратной стороны ладони. Потом в ноги. На бёдрах, потом на стопах. В голову пробовала. Когда на висках вены исчезли, колола в лоб. Но стало страшно. На лбу образовалась такая шишка, что я подумала: растёт рог. Колюсь, куда придётся. Только, если в вену не попаду, приходится долго ждать, пока героин подействует.
- Лечиться не пробовали?
- А зачем мне лечиться? Я ещё не такая закоренелая. Сама могу бросить, если захочу.

- Хорошо. – Коллинз решила закончить беседу. Она ничего нового не узнала, и дольше находиться в этом мусорном баке не имело смысла. Она снова покопалась в сумке, достала визитку, протянула Нине. – Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью. Насчёт оплаты не беспокойтесь. Глава города решил выделить фонд на помощь зависимым и бездомным. Я участвую в программе.

Она поднялась. Ей не хотелось уходить, оставив впечатление только формального визита. Решила проявить сочувствие.
- Могу дать полезный совет, - сказала она и посмотрела на Нину. В её глазах мелькнуло нечно, похожее на интерес. – Чтобы героин подействовал быстрее, возьмите шприц, снимите иголку, и вставьте шприц в задний проход. Как можно глубже. Туда и запускайте . Действует почти моментально.
- Здорово. Обязательно попробую.
- До свидания.

Когда доктор ушла, Нина обессиленно сползла по стене на матрас и собралась вздремнуть. Но опять не удалось. Сегодня какой-то приёмный день получился. В комнату ввалился её сожитель, двадцатидвухлетний Оливер. Он десять лет страдал хроническим алкоголизмом и выглядел на пенсионера.

Мышцы у Оливера атрофировались и усохли. Он был похож на живой скелет и ходил также: медленно,  еле передвигая ноги, переваливаясь с боку на бок, как утка. Потому что кости стёрлись, особенно в районе бёдер. Нина знала, что при ходьбе он испытывает жуткую боль.

Последние шаги дались Оливеру особенно тяжело. Шаркая ступнями по полу, он приблизился к кровати и шмякнулся кулем рядом с Ниной.
- Есть что-нибудь выпить? – только и сумел он произнести.
- Откуда? Тебя три дня не было. А я алкоголь не употребляю.
- Нина, пожалуйста, найди выпить. Умираю...
- У меня ни цента. А у тебя?
- Тоже...  Пожалуйста... Найди...
- Ну где я найду? На дороге, что ли, или занять? У кого из наших есть деньги? Тем более днём? Все спят.
- Дорогая, прошу... Сходи, заработай...
- Но сейчас день. Я не могу...

Нина опасалась днём выходить на работу. Официально проституция запрещена. Если её загребут в полицию, отправят надолго в тюрьму. А там она не выживет... Но на мучения Оливера больно смотреть. Он был такой бледный, беспомощный и трясся, что она не выдержала.

Тяжело вздохнув, Нина поднялась с постели. Оправила длинную, ниже колен, гофрированую юбку, которая была удобна тем, что не мялась. И скрывала тощие, отталкивающего вида ноги, способные отпугнуть даже непритязательных  клиентов.

Она взглянула на себя в зеркало. И ужаснулась. Что за отражение! Только слепой может её днём выбрать для секса. Но делать нечего. Оливера жалко. Его мучает похмелье. Если в ближайшее время не выпьет, точно умрёт. Тогда она останется одна. На всём белом свете...

Нина поискала глазами. Нашла на полу кружку, наполовину заполненную водой. Она намочила ладони и, подняв юбку, несколько раз провела по промежности. Клиенты давно не брали её для нормального секса, а только сделать минет. Но никогда не знаешь...

Для быстроты обслуживания трусы она не носила. Ещё потому, что их не было. Потому, что нечем было стирать. Забрав всклокоченные волосы в конский хвост и сполоснув рот остатками воды, она спустилась вниз.

Отодвинув рыболовную сеть, добротную, из твёрдых канатов, которую кто-то натянул вместо входной двери, она вышла на улицу. В лицо брызнул яркий солнечный свет, от которого пришлось зажмуриться. Нина на мгновенье  остановилась, затем продолжила путь.

Она направилась к глухому переулку между заброшенной фабрикой и гаражом, в котором обосновались полукриминальные элементы, то ли байкеры, то ли «ангелы смерти». Здесь было мало шансов подцепить клиента, зато так же мало шансов попасться на глаза полиции.

Облокотившись плечом о стену, Нина встала на видном месте, провожая жадными глазами молодых, накачанных мужчин, входивших и выходивших из гаража. Но ни один из них не удостоил её даже мимолётным взглядом. Простояв без пользы около часа, она покинула пост.

Ничего не остаётся, как идти на проезжую часть. Придётся рискнуть, иначе время пройдёт впустую. Она двинулась по тротуару и не успела дойти до угла районного супермаркета, когда услышала шорох тормозов.
- Сколько? – послышалось из утробы старого форд-пикапа.
- Минет – десять, вагина – двадцать, анус – тридцать... – скороговоркой произнесла Нина.

Она была самой дешёвой проституткой, но всегда завышала цены. Минимум  в два раза. Потому что клиенты всё равно торговались.
- Давай за пятёрку.
- Давай.

Она села рядом с водителем. Он отъехал в тупичок и остановился. Она принялась за работу. Она не видела лица клиента, только подумала, что негр. Потому что пенис его был тёмный. Повезло, что не гигантский. Иначе челюсти бы заболели.

Получив деньги, Нина вышла. Начало положено, но это не значит, что ей и в дальнейшем будет везти. Необходимо заработать  не меньше двадцатки, чтобы купить литровую бутылку водки. Её хватит Оливеру дня на три, и он на время успокоится.Она снова вышла на улицу и побрела по ней, рассматривая редкие витрины.

Получился удачный день. То ли потому, что стояла хорошая погода, заставившая мужчин выйти из дома, то ли из-за отсутствия конкуренток, Нину ещё несколько раз подбирали клиенты. Когда солнце стало клониться к западу, осталось заработать последние пять долларов.
Они оказались самыми тяжёлыми. Два клиента по-глупому сорвались. Первый оттолкнул, как только она приблизилась.

- Пошла вон! Ты воняешь.
Второй попросту не заплатил. Она заканчивала процесс и решила, на радостях, сделать клиенту приятное, принять его пенис на полную длину. Однако трюк «глубокая глотка» не получился. Нина пониже наклонила голову, но из-за общей слабости мышцы горла не раскрылись. Она поперхнулась, потеряла дыхание и укусила клиента.

- Ах, ты, сука! – крикнул он и ногой выпихнул её из машины.
Пришлось снова ждать. Теперь долго. До вечера. Только в сумерках удалось подцепить очередного клиента. Он долго пытался сбить цену, но Нина не уступала.

Ей жизненно необходимы были эти последние пять долларов. Она устала, а предстоит ещё много дел: купить бутылку для Оливера, отнести домой, проверить, жив ли он, потом возвращаться на дорогу зарабатывать себе.

И не какую-то жалкую двадцатку, а не менее полтинника. На героин.  Если повезёт. А не повезёт, то хотя бы половину – на крэк. Но крэк Нина не любила. Он слабый, слишком вредный и действует по-другому. Нужно не менее двух доз, чтобы хорошенько пробрало. Ну да выбирать не приходится.

Получив деньги, она направилась в местный круглосуточный магазин. Купила водку и поспешила домой. Поспешила – сильно сказано. По слабости здоровья, она ходила всегда с одной скоростью, медленным шагом, с трудом передвигая ноги.

И никакая угроза, ни пожар, ни авария не заставили бы её двигаться быстрее. Просто потому, что не получилось бы. Кажется, именно так в фильмах ходят зомби, шаркая ногами и без ускорения.

Подниматься на третий этаж по лестнице без перил оказалось самым сложным. Передыхая через каждые две-три ступеньки, Нина, наконец, со своим ценным грузом прибыла в квартиру. В сумеречном свете разглядела на кровати Оливера.

Он не спал. Беспокойно переваливаясь с боку на бок, он стонал и негромко ругался. Заслышав Нину, приподнял голову и с такой надеждой посмотрел, будто от её кивка, положительного или отрицательного, от бутылки водки, которую она имела или не имела, зависела его жизнь.

Нет, не жизнь даже. Жизнью они не дорожили, всеми силами стараясь её укоротить. Но что-то другое. Адская боль. Та, которая их подчинила. В рабов которой они добровольно превратились. И которой панически боялись.

Нина подала ему бутылку. Трясущимися руками откупорив, Оливер из горла судорожно, торопливо, будто боялся, что бутылку отнимут, отпил несколько глотков. Сделал паузу. Отпил ещё. Затем откинулся на матрасе, выпустив бутылку из рук. Она упала, и жидкость потекла наружу. Нина подхватила бутылку и поставила на пол.

Она присела на уголок кровати. Посмотрела на друга. Оливер спал, что-то бормоча и беспокойно перебирая руками. Он успокоился на пару часов. Теперь можно подумать о себе.
Больше всего Нине хотелось сейчас отдохнуть. Она устала за целый день, и ей требовалась доза, чтобы жить дальше. Но на неё ещё предстояло заработать. С трудом поднявшись, Нина побрела обратно на улицу.

Возвратилась на рассвете. Полуживая, но довольная, она вошла в подъезд. Хотелось побыстрее добраться до комнаты, приготовить раствор и уколоться. Но сил совершенно не осталось. Дрожащими руками держась за стену, она поднялась к себе.

Развернула заветный пакетик. Высыпала содержимое в ложку, развела водой. Подержала над горящей спиртовкой. Когда раствор превратился в коричневую жижу, набрала её в шприц. Подняв левую руку, Нина уколола во внутренюю сторону плеча возле подмышки.

С облегчением вздохнув, положила шприц на место. Оглянулась на Оливера. Он лежал на боку, а рядом с его головой разлилась лужа блевотины. Он не шевелился и, кажется, не дышал.

Не раздеваясь, Нина легла сзади и обхватила его рукой. Прижавшись к спине Оливера, она блаженно закрыла глаза. У неё был удачный день. Нина помогла другу и себе. Теперь можно отдохнуть. И забыться...