42 километр
Мы вышли на перрон. Солнце прошло зенит, и тени стройных южных деревьев падали на восток. Жара. Толстая женщина в цветастом платье и косынке, приподняв край махрового полотенца с корзины, предложила посыпанные красным перцем горячие манты. Леха выпятил круглые зеленоватые глаза на Самсона и хотел поставить на асфальт большой желтый чемодан. Самсон усмехнулся:
- Ты че, в натуре, тромбиться сюда приехал? Пошли, поймаем тачку.
Садимся в ГАЗ-24. Таксист, - тертый калач, с типичным для этих краев акцентом спросил:
-Не рано приехали? Обычно сезон начинается в июле.
-Братан, майская паль цепляет конкретно, - сказал Самсон. - Гони на 42 километр, на Аспару, пока мусора тут нас не засветили.
Таксист рассмеялся, потирая левым указательным пальцем, золотой перстень на правой руке:
-Так ты, гляжу, старый плановой!
Самсон запел, морща расплющенный боксерский нос:
- По улице Московской Али баба идет,
на улице Московской Али баба поет:
в долине кайфа, где Фергана,
банкует кайфом мудрец-ходжа,
в местах чилимов, завьется дым,
салам алейкум всем плановым!
Шофер начал рассказывать разные истории про наркоманов, которые едут сюда за анашой со всего Союза.
42 километр. Приехали.
-Смотрите, пацаны шугнитесь. Вас с вашим желтым чемоданом красные в две секунды закоцают. Удачи!
Мы сошли с трассы. Леха сразу начал волноваться:
-Самсон, куда пиляем, надо было на «Святые сопки» упасть, там я слышал конопли не мерено.
Самсон скинул рубашку и процедил сквозь зубы:
-Да ты че как бесогон, в натуре! Аспара самое высшее место в Чуйской долине. Я еще когда в универе учился, здесь анашой на целый год затаривался.
Поднялись на бархан. До самого горизонта раскинулись желтые пески, а прямо перед нами внизу, - поляна ярко-зеленой конопли. Стебельки тонкие, невысокие, с маленькими соцветиями узких, зазубренных по краям листьев. Самсон присел, буквально несколько раз потер верхушки между ладонями и сказал:
-Щас ручника майского курнем и убьемся наглухо, - отвечаю. - Смотрите, ладони зеленые, а в июле они черные. Но это по-барабану, майский ручник легкий, попрем как на крыльях.
Самсон с усилием протер ладони над газеткой, и, собрав несколько получившихся мягких крапалей, забил их в папиросу. Подкурил и сделал несколько сильных затяжек, выпуская душистый дымок через большие ноздри. Потом курнули мы с Лехой. Во рту сразу пересохло, я начал отряхивать песок с брюк и внимательно разглядывать местность. Уши заложило. Я смотрел на коноплю, от которой исходил густой ароматный запах, и отчетливо видел каждый блестящий, липкий листок. Солнце становилось оранжевым. Мы двинулись вперед, и в каждой ложбинке между барханами густо росла конопля. Самсон, размахивая руками, затрещал:
- Прикиньте пацаны, сколько здесь кайфа! Такой анаши вы нигде не найдете. Она только проросла, а с ходу цепляет. Тут до самой зимы шалу собирают, а ручник можно у бабаев купить. Коноплю надо в тени сушить, чтобы не сдохла. Вот тебе и шала. Ее даже через газ пробивать не надо. Забил чисто пятку и все. Вон на Кавказе шала не цепляет, там мацанку курят с пенькозаводов. Да и то она тяжелая, прибивает. А у нас дичка, а покруче будет.
Впереди кошара. Изнывая от жары и усталости, мы растягиваемся на соломе. Самсон сел на шину от тракторного колеса и начал забивать косяк. Раскурились. Леха встал на другую шину и стал смотреть в маленькое квадратное окошко. Самсон сказал:
-Че там видать? - Пересохшие губы его медленно растянулись в улыбке. - Ну, ты прикололся в окно пасти. - Самсон сначала ухмыльнулся, потом стал смеяться все громче и громче. Леха не отрываясь, смотрел в окно. Я тоже засмеялся и не мог никак остановиться. Самсон схватился за шею и, продолжая хохотать, упал на пол. Леха приглушенным голосом проговорил:
-Тихо, чабаны едут!
Возле кошары остановились два всадника. Мы вышли и поздоровались с ними. Они добродушно осмотрели нас и привычно стали рассказывать, где расположены хорошие плантации конопли. Потом они ускакали. Через некоторое время пришел местный парень и предложил купить килограмм ручника. Больших денег не было, договорились, что приедем за ручником осенью. Он пригласил нас в юрту на ночевку. Разыгрался сильный аппетит, мы съели буханку хлеба, и пошли собирать коноплю. Набили полный чемодан и разложили для просушки на полу в кошаре. Стемнело. Пришел парень и повел к юрте. Там была его жена. Лежа на подушках, с наслаждением пили крепкий чай с молоком, ели лепешки, курагу и изюм. Хозяин колол маленькими щипчиками сахар, который доставал из полосатого мешочка и рассказывал, как в прошлом году приезжие из Прибалтики гранатой взорвали в песках милицейский уазик. Жена наливала чай и расспрашивала, откуда приехали, как добрались. Она рассказала, что люди, которые приезжают за коноплей, всегда останавливаются у них, и с некоторыми они подружились. Вот один такой гость подарил ей кусочек опиума, который она спрятала в сундук. Самсон сразу отставил в сторону пиалу:
-Да вы че шутите, или серьезно?
Она бросила взгляд на мужа, тот одобрительно кивнул и, покопавшись в сундуке, достала перевязанную красной ниткой тряпицу.
Самсон сам извлек блестящий коричневый шарик и бережно положил его на ладонь:
-Ну, ничего себе! Леха, прикинь, - ханка натуральная!
-С Иссык-куля, - сказала хозяйка.
-С Иссык-куля! – восхитился Самсон. - Отдайте ее мне, ну зачем она вам, - валяется порожняком в сундуке. А я закинусь хоть ханкой и кайфану не в кипеж, раз такое дело. Хозяйка быстро замотала головой:
-Кушайте, кушайте!
Хозяин с любопытством смотрел на Самсона. Леха оторопел:
-Да ты че Самсон, гонишь, что ли? Давай в Алма-Ате ее забодяжим да вмажемся иглой. Здесь же на несколько раз хватит!
Самсон быстро забросил ханку в рот и запил остывшим чаем. Хозяева вполголоса засмеялись. Леха бросился на Самсона и повалил. Самсон прохрипел:
-Леха, да я кумарю, аж выстегиваюсь, мне подлечиться надо. Не ломай кайф. Иди вон курни с братишкой.
Вышли. В небе ярко горели звезды. Леха еще долго не мог успокоиться. Хозяин сказал:
-Скоро почтовый будет, на минуту останавливается. Собирайтесь, я провожу.
Мы залегли в кустах вдоль железной дороги и стали ждать. Поезд прибыл, и мы побежали вдоль вагонов. Открылась дверь. Пожилой проводник, на вид уйгур, быстро схватил протянутый чемодан и выкрикнул:
-Быстрей, - в вагоне менты!
Не помню, как я оказался на верхней полке, забившись в угол. Так я лежал, не двигаясь до утра. Кто-то прикоснулся, смотрю, - Самсон. Улыбается:
-Расслабься, братишка, все нештяк! Проводник путевый, чемодан к себе забрал. Леха спрятался, а меня менты перехватили, набуцкали слегка в тамбуре. Кричат: «где анаша?» - Я говорю: «нету». - «Давай тогда филки, а то с поезда скинем». - Я базарю, что вообще не при делах: «студент, в Алма-Ату еду». - Повезло, отпустили. - «Твое счастье», говорят, - «что нам выходить скоро надо», - сами загазованные, прутся как судаки.
Нашли Леху, Настроение поднялось. Соскочили с реального срока. Чудо. На второй Алма-Ате вышли и стали добираться до центра. В Алма-Ате как за кордоном. Вокруг горы, ввысь устремились пирамидальные тополя. Толпа избалованная, холеная, вся в движении. Мы сели в маршрутку. Пекло, окна открыты. Машина быстро мчится и когда резко останавливается на светофоре, по салону расползается духан из нашего желтого чемодана. В Алма-Ате все тему секут, и пассажиры смотрят на нас с предъявой. Мол, ничего себе, ошалели, с чемоданом анаши по городу катаются. Добрались до адреса, где у тетки чалится братишка Самсона Антипка, студент энергетического института. Заходим во двор, навстречу на детском велосипеде едет Антипка в темных очках, костюме и накуренный по полной программе. Обнялись. Располагаемся в квартире. Чай-пай. Подтягиваются Антипкины кенты с района, шабят план и тарахтят, кто как может. Антипка, на самом деле его зовут Игорь, похудел, отпустил длинные волосы:
-Братан, рад видеть. Живи у нас, тетка ничего не скажет, Она целыми днями на работе. Щас же лето, покайфуем, план на чердаке досушим, я за арбузом сгоняю. Я на занятия не хожу, скоро сессия, разведу по-любому. Я же ганджубас с утра до вечера курю. Прикурился. Уже не цепляет, че-то голову сушит. Ни во что не врубаюсь. А так все мазя.
-Да че ты понтуешься, - говорит Самсон. - Давай за арбузом и обратно. Я когда в Питере учился, у меня под кроватью постоянно вот такой чемодан анаши лежал. Я там всех лохов питерских раскуривал. Пыхну и на лекцию. Сижу, угораю. Там этот штрих, профессор дуру гонит, а я не определяюсь, слушаю. Питерская профессура, прикидываешь?
Через несколько дней добрались домой. Пронесло. Лето с чемоданом майской чуйки только начиналось. Через несколько лет многие наркоманы в городе перемрут как мухи, в том числе и Леха. Самсон навалит в Алма-Ату с матерью и двумя братьями. Отец сбежал от них. Мать Самсона какое-то время работала в Верховном суде. Самсон, Антипка и самый младший, Вадик, окончательно съехали с катушек. Продали все барахло с хаты. Последний раз я видел их лет десять назад. Тогда они, получив деньги за покраску забора, устроили праздничный обед. Потом купили мне ящик черешни и проводили на поезд. Я помню их лица. Это были хорошие ребята.
24.01.2008.
=right][/align]