В пепельных сумерках улица спит,
спят талмудист и весёлый хасид.
Всем хорошо под мезузой луны,
всяк наблюдает премудрые сны.
Скрипнет каштан под ночным ветерком,
гавкнет собака и дрогнет виском
спящий и снова-в прекрасную тишь
юркнет, как в норку беззлобная мышь.
Вот уже полночь , не видно ни зги....
Только ,следов оставляя круги,
слышно -идёт по Двине смоляной-
путник усталый с крылатой спиной.
2
Это – город-нуда, это сладкий лишай,
Это памяти ноет короста,
Это я умоляю Его: «не лишай
Нежных щёк, невысокого роста»…
Это ПАЗы ощерятся плоским своим
Трусоватым татарским оскалом,
И каштаны прошепчут: Пока что стоим…
Я подрос. Всё таким же осталось.
Всё такой же: теплом мягкоруким не брит,
Прикоснётся колючей щекою
Городской сумасшедший, базарный семит –
Сладкий ветер, дохнувший с помоек.
