За письменным столом тоже можно было сидеть при свечах, любуясь игрой света на круглых боках старинной пузатой чернильницы с красивой золоченой крышкой. Чернила в ней давно высохли, но даже без чернил она всё равно будоражила воображение. Казалось, стоит откинуть крышечку, как из неё вылетят рифмованные строчки и легко, словно ночные мотыльки, усядутся на длинное гусиное перо, стоявшее рядом на подставке.
Особенно хорошо было в этой комнате, когда на дворе стоял октябрь - за окном день-деньской лил проливной дождь, бронзовые листья стучались в стекло, словно маленькие птички. Они летели вдоль кованого забора, гонимые беспощадным осенним ветром, плавали в лужах и лужи становились разноцветными, словно маленькие озерца с красками.
В такие дни комната становилась особенно теплой. Старое кресло тонко пело, когда в него садились, а книги разве что сами не прыгали в руки. Шершавые обложки, тисненые буквы и невероятные, захватывающие приключения. Кресло нередко становилось неприступной вершиной или пиратским судном, или горячим скакуном, уносившим своего всадника в неведомые, непостижимые дали.
За окном ветер играл на водосточной трубе, о чем-то тихо пел осенний дождь и ему вторил сверчок, притаившийся в складках портьеры - певец лета и звездных ночей, тайком пробравшийся в осеннюю сказку.
А тени всё шептали и шептали о чем-то секретном, сокровенном, о чем-то, связанном со старыми шкафами, фарфоровыми статуэтками, осенними паутинками, цветными мокрыми листьями и скрипучим паркетом.
Они всё знали, эти тени...