На вокзале собралось так много детей, что им даже выделили специальный зал, который охраняли трое строгих охранников. Нас пропустили только тогда, когда мама сказала пароль: «Лагерь». Мы с ней сели в железные кресла и стали ждать посадки на поезд.
Все ребята, также как и я, были со своими родителями. Наверное, все тоже волновались: что такое лагерь, как там будет? Никто не спешил знакомиться друг с дружкой. Все получали последние инструкции от родителей.
- Главное, держи себя в руках, - сказала мама. – Постарайся ни с кем не драться и ни на кого не выплескивать свое плохое настроение. Перед тем, как съесть мясное блюдо, понюхай его. Если запах будет кисловатый, то лучше не ешь.
Она очень хотела, чтобы мне в лагере было хорошо, поэтому напоследок пообещала:
- Если вдруг с тобой случится что-нибудь нехорошее, сразу звони нам с папой. Кто-нибудь приедет и заберет тебя домой.
Тут подошел мой папа. Он поздоровался со мной и с мамой, включил свой планшет и стал искать в Интернете информацию о лагере «Премьера». На красочном сайте лагеря были фотографии радостных ребят. Еще там было написано, что если дети нарушают дисциплину, то родители обязаны их забрать.
- Если утонешь, домой не возвращайся, - велел мне папа.
Мама возмутилась:
- Ты это к чему?
- А это мне так мой отец говорил, когда я ездил на велосипеде купаться на пруд, - вспомнил свое детство папа.
Пока родители беседовали между собой, я от нечего делать стала разглядывать других детей и тут же отметила троих девочек.
Одна выглядела очень милой, но очень взволнованной. Она то и дело спрашивала свою маму:
- А что будет в этом лагере?
В поезде я узнала, что эту красивую девочку зовут Амина.
Другая сидела спокойно и ни о чем не спрашивала родителей. Она то и дело восклицала:
- Ой, моя кошечка поела! Ой, моя кошечка попила!
Я не сразу поняла, что она играет в телефон. Сначала мне показалось, что она разглядывает на нем фотки своего домашнего любимца, и я тут же вспомнила про свою Фиби: как она выдержит без меня целых три недели? Мама дала мне честное слово, что будет каждый день давать ей одуванчик, а клетку будет чистить по графику, который я вчера нарисовала. А с другой девочкой я познакомилась уже в лагере – ее звали Валя. У нее тоже было милое лицо.
Третья девочка спокойно разгадывала кроссворд в журнале и совсем не волновалась. Она была так же как и я – в очках. Наверное, мы найдем с ней общий язык, подумала я. Эту девочку звали Юля, и с ней мы подружились уже в Анапе.
Тут объявили посадку, и родители распределили между собой мой багаж. Мама с папой шли за мной по перрону и все спрашивали друг друга, как же я справлюсь одна с чемоданом и рюкзаком?
В поезде я сразу познакомилась с двумя братьями – Давидом и Ильей. Давиду было 13 лет, а Илье – 11. Они чем-то напоминали моих одноклассников Даню и Славу, и на первый взгляд, были вполне приличными людьми. Они ехали на боковых полках в моем купе.
Давид заметил фенечку на моей руке и предложил мне:
- А хочешь, я тебя новые фенечки плести научу?
Я сразу согласилась и достала свою коробочку для рукоделия. Кто же откажется научиться плести новые фенечки?
Давил оказался хорошим учителем, и мы с ним быстро сплели по новой фенечке.
- А чем ты еще увлекаешься? – спросил он между делом.
Я сказала, что увлекаюсь художественной гимнастикой, а еще умею делать массаж.
- А можешь мне сделать? – поинтересовался он.
- А чего же не сделать? – говорю я. – Ты же меня научил делать фенечку.
И я начала сеанс. Давид сразу задремал на своей боковой полке, а я еще минут десять мяла ему спину. Когда я отошла от него, он открыл глаза и спросил, зевая:
- А еще можешь?
- Не наглей, - говорю я. – Ты меня научил делать одну фенечку. Я тебе сделала один массаж. Мы в расчете.
И я пошла в соседнее купе знакомиться с девчонками. Одну из них я приметила еще на вокзале.
- Как тебя зовут? – спросила я.
Она ответила, что ее зовут Амина. Я тоже представилась и спросила Амину, чем она увлекается.
- Чирлидингом, - ответила новая знакомая.
- А еще чем-нибудь? – уточнила я.
- А еще я фенечки плести люблю.
Я поняла, что у нас схожие интересы: чирлидинг чем-то похож на гимнастику, только там вместо скакалок и обручей – яркие метелочки, а еще там нет одиночных упражнений. Амина сразу показалась мне человеком компанейским. Жаль только, что больше в наших купе не было других девчонок: мы ехали вместе со взрослыми людьми. Наши соседи не выглядели слишком дружелюбно, и нам пришлось проявить изобретательность, чтобы перекусить: мы попросили Илью сделать нам стол и два сиденья из своей полки.
На двух сиденьях нас уместилось сразу четверо – я с Ильей и Амина с Давидом. Я достала огурцы, яйца и помидоры, Амина – сухари и печенье, а братья – супы быстрого приготовления. Мальчишки попробовали наши припасы, а мы их супы пробовать не стали. Кое-как все четверо дожили до обеда.
В обед вожатые раздали нам сухое пюре, и мы по очереди ходили к кипятильнику заливать его горячей водой. Теперь у всех было одно и то же, и пробовать из чужих стаканов было неинтересно. Для разнообразия мы поменялись местами: я села с Аминой, а братья сели вместе. Мы уже были довольно далеко от Москвы.
После еды мы стали играть в «мафию». Амина, которая была хозяйкой карт, играла хорошо, а все остальные то и дело забывали правила. Амине такая игра надоела, и она предложила снова полазать по койкам. Потом я узнала, что в поезде не койки, а полки. Но нам было хорошо и на койках.
Весь следующий день братья подкармливали нас крекерами, а я их – яйцами. Мы в очередной раз поменялись местами за столиком.
На следующее утро поезд остановился очень рано – это была Анапа. Всех детей погрузили в два автобуса и повезли в лагерь. В автобусе я сидела с девочкой Олей. Мы решили поселиться в одной комнате.
А вот и лагерь. Всех ребят из автобусов повели в ККЗ (кино-концертный зал). Тут нам представили главных вожатых и сказали:
- Сейчас вас разобьют на четыре отряда.
Сначала попросили встать тех ребят, кому уже есть 14 лет – это был первый отряд. Потом встали те, кому уже 12 – это второй отряд. Давид, которому уже было 13, схитрил и не встал. Он хотел попасть с братом в один отряд. Так, в нашем третьем отряде оказались дети 10-11 лет, не считая Давида.
Потом нам сказали:
- Первый отряд! Вот ваши вожатые.
- Второй отряд! Вот ваши вожатые.
- Третий отряд!
Наших вожатых звали Ольга Александровна и Александр Геннадьевич. Им уже было лет по 25, а то и по 29. Они мне сразу понравились, хотя у Александра Геннадьевича было много прыщей, а Ольга Александровна, наоборот, очень тщательно за собой следила. Они хорошо дополняли друг друга.
После знакомства с вожатыми все отряды пошли на медицинскую проверку в главный медпункт. Кроме него, в лагере был еще и неглавный медпункт – там сидели психологи, а еще был второй изолятор. Мы поняли, что в медпункте в изолятор забирают больных детей, а про назначение второго изолятора нам рассказали лишь через два дня.
Третий отряд жил в корпусе над столовой. После медпункта вожатые выстроили нас перед зданием и сказали:
- Шесть человек девочек подойдите к нам!
Мы не сразу поняли, зачем нас делят. Когда первые девочки зашли в корпус, вожатые им сказали:
- Ваша комната номер один.
Все остальные девчонки стали завидовать первым счастливицам, так как решили, что тем досталась самая лучшая комната.
Потом вызвали еще шестерых девочек и сказали:
- Вы будете жить в третьей комнате.
Когда очередь дошла до последней шестерки, то в нее попали я, Аня, Валя, Юля, Оля и Маша. Зайдя в наши «покои», мы ужаснулись: у нас оказалась самая плохая комната! Одно окно было под самым потолком, к тому же, оно не открывалось. Другое окно было в коридор, и на нем висела полупрозрачная шторка. Оно как раз выходило на дверь наших соседей-мальчишек.
Валя, Оля и Аня сразу зарыдали:
- Заберите нас отсюда! Мы тут зачахнем!
Конечно, никто их отсюда теперь просто так забрать не мог. Наши родители остались в Москве, а мы уже были в Анапе.
Я сказала:
- Ну ладно, девчонки, не расстраивайтесь. Как-нибудь выживем.
Маша заняла первую кровать перед входом. Юля заняла кровать возле окна в коридор, Валя – слева от меня. Оля и Аня тоже кое-как разместились, тихонько ругаясь про себя.
Потом мы стали делить полки в шкафу.
Валя сказала:
- Моя будет самая верхняя. Оставшиеся делите, как хотите.
Как только мы закончили с полками, Оля предложила:
- Давайте представимся, чтобы лучше узнать друг дружку. Меня зовут Оля. Я из средней семьи. Я живу отдельно от мамы и папы вместе с бабушкой и прабабушкой. Моей прабабушке 96 лет. Я не занимаюсь никаким спортом, а люблю сидеть «В контакте». У меня есть телефон за десять тысяч рублей.
С этими словами она продемонстрировала нам свой модный смартфончик.
Валя сказала:
- А я из очень состоятельной семьи. У меня очень богатая мама. Мой папа занимает очень высокую должность. Мой дедушка лично знаком с мэром Москвы. У нас в семье две машины. Я занимаюсь эстрадным вокалом а еще у меня есть брат, ему 15 лет.
Пока говорила Валя, я подумала, что не нужно рассказывать о себе слишком много. Не стоит и хвалиться своими родственниками – кому какое дело, чем они занимаются? Мой пра-прадедушка, например, дружил с Маяковским, а дедушка работал с Юрием Гагариным. Мне, конечно, это очень приятно, но зачем об этом всем докладывать? Что же до уровня достатка, то тут все зависит, с какой стороны смотреть. Мы все приехали в лагерь по бесплатным путевкам, «за счет бюджета», как сказала мама. Вряд ли очень состоятельной семье дали бы бесплатную путевку. Так что Валя, скорее всего, приврала.
Я же сказала так:
- Я не из очень богатой семьи, живу с мамой, а папа живет отдельно. У меня есть хомяк и старшая сестра. Я занимаюсь гимнастикой и люблю рукоделие.
Потом я зачем-то прибавила:
- А еще у нас есть дача, где я живу летом с дедушкой и бабушкой.
Затем слово взяла Маша:
- Я из средней семьи. Мой папа живет отдельно от нас, а я живу с мамой и с сестрой. У нас тоже есть дача.
Юля сказала:
- Я из не очень богатой семьи. Живу с мамой и хомяком. У меня есть взрослая сестра, я занимаюсь хип-хопом и люблю рукоделие.
Об Ане мы узнали только, что она не из очень богатой семьи.
Мы посмотрели друг на дружку и поняли, что все чем-то похожи: у нас у всех какие-то проблемы с родителями. Одна лишь Валя была в шоколаде, и поглядывала на остальных свысока. Впрочем, вскоре мы позабыли о том, что поведали друг дружке. В лагере оказалось совсем неважно, из какой ты семьи и какое у тебя богатство. Гораздо важнее оказалось то, какой ты человек и что ты умеешь делать сам.
В первый же день нам сказали:
- Кто с собой привез еду, сдайте ее на хранение. В конце смены вам ее отдадут.
Валя возмутилась:
- Вы чего у нас еду отбираете? Чтобы на обратную дорогу хватило?
Ольга Александровна объяснила:
- Нет, не поэтому. Просто у нас тут заводятся муравьишки, и они могут не только вашу еду подпортить, но и вас покусать.
И она рассказала нам, что в Анапе очень много черных муравьев.
Еще у нас забрали чемоданы, поэтому надо было сразу вынуть оттуда все необходимое. Сумки под кроватями нам тоже держать не разрешили.
После того, как Ольга Александровна и Александр Геннадьевич совместными усилиями утащили нашу еду и чемоданы, Валя воскликнула:
- Это беспредел какой-то! Сначала отбирают еду, потом чемоданы! Что же дальше?
- Телефоны, что ли? – догадалась Оля со слезами в голосе.
И действительно, минут через десять снова пришли вожатые и попросили сдать в камеру хранения ценные вещи:
- Сдавайте телефоны и, если есть, фотоаппараты. Вам их будут выдавать на время тихого часа.
Я первая спокойно положила телефон и фотик в коробку.
Валя снова воскликнула:
- Ну, это точно, беспредел! Как приеду в Москву, обязательно пожалуюсь родителям.
Вожатые ей сказали:
- Если хочешь оставить телефон при себе, завтра напишешь расписку, а пока сдавай, как все.
- Ну, ваще, полная наглость, - всхлипнула Валя, швырнула в коробку свой мобильник и зарылась под одеяло.
Юля и Маша не стали возмущаться и сдали свои телефоны. Аня немножко поворчала, но и ей пришлось подчиниться.
На следующий день Вале удалось вернуть свой мобильник. Это был клавишный телефон с функцией видеокамеры. Его «достоинства» мы узнали очень скоро.
На следующий день наш отряд собрали в беседке для воспитательной беседы. Кроме вожатых, к нам подошла дама в форменной одежде. На ней была голубая рубашка с шевроном, черная строгая юбка и черная кепка, как у полицейских в метро. На груди у нее была нашивка: «ОХРАНА ЛАГЕРЯ».
Незнакомая дама произнесла дружелюбным голосом:
- Здравствуйте, дети! Добро пожаловать в наш лагерь! Сейчас я ознакомлю вас с правилами поведения. Во-первых, в каждой комнате и в каждом туалете установлены видеокамеры. Случайно вы их не найдете, а если вдруг обнаружите и решите сломать, то вашим родителям придется платить за замену. Эти видеокамеры будут фиксировать ваше поведение. Мы каждый день будем просматривать все записи. Если мы обнаружим, что вы деретесь, то вам придется отправиться в изолятор.
Мы сначала подумали, что нас таким образом хотят подселить к больным детям, и начали недовольно шушукаться.
Дама резко ударила кулаком по столу, и в ее голосе зазвучали яростные нотки:
- Замолчите, дети!
Мы испуганно притихли. Гостья снова заговорила вполне дружелюбно:
- Это специальный изолятор. Если кто-то из вас там окажется, то ваши родители обязаны будут забрать вас оттуда в трехдневный срок.
Мы больше не шушукались. Всем стало страшно. Мне совсем не хотелось впутывать маму или папу в свои неприятности. И еще мне совсем не светило просидеть три дня взаперти.
Женщина в форме строго оглядела нас. Ее глаза были похожи на индикаторы робота, а сама она напомнила мне говорящего робота Валли из известного мультика.
Дама-Валли произнесла на прощанье:
- До свидания, дети!
Мы поняли, что встречаться с ней нам придется еще не раз.
В первые три дня мы не ходили на море, у нас не было ни дискотек, ни других веселых мероприятий. Мы сидели в своей комнате, как в бетонной клетке. Девчонки то и дело всхлипывали. Конечно, мне тоже хотелось домой, но до отъезда было еще две недели с хвостиком. Когда нам раздали телефоны, я позвонила маме и сказала, что у меня все хорошо. Мама меня плохо слышала, потому что у меня под ухом орала Валя. Она жаловалась своей маме, что ей тут очень плохо.
Как только моя соседка закончила свой разговор, она стала ругать наш лагерь еще сильнее:
- Ох уж этот долбанный лагерь! Как же он меня достал!
Тут она прибавила еще несколько выражений, которые приличные девочки обычно не говорят.
Я сказала ей:
- Валь, ты чего материшься? Я сюда отдыхать приехала, а не твою брань слушать.
Она оглядела меня с ног до головы и надменно сказала:
- Не хочешь слушать, уши заткни.
Я тогда говорю:
- Лучше бы ты свой рот прикрыла. Всем от этого будет легче.
Тут она на меня как закричит:
- Очкозавр! Ты чё, мне угрожаешь, что ли?
Я тут же предложила ей закончить этот глупый разговор, но Валя, явно, была настроена поговорить:
- Но ведь не я его начала!
Мне ничего не оставалось делать, как сказать, что она может говорить без меня, сколько хочет, а мне пора в туалет.
Тут в разговор вступила Оля. Ей тоже не нравилось в лагере, и она тоже стала его ругать. Я и ей предложила выражаться покультурнее, а чтобы она лучше слышала, я облокотилась руками о ее кровать. Дело было в тихий час, и мы все уже были в ночнушках. Валя быстренько настроила свою функцию видео и стала снимать меня.
- Эй, девчонки, смотрите! Наша Лизка к Оле в кровать целоваться лезет! – комментировала она отснятые кадры.
Юля за меня заступилась:
- Живо перестань!
Валя направила мобильник на нее:
- Какое ты имеешь право мне указывать?
Но Юлю было разозлить не так-то просто. Она спокойно продолжала:
- Если ты сейчас же не прекратишь снимать из-под тишка, то я тоже буду тебя снимать, когда ты переодеваешься. У меня есть тоже телефон с функцией видео.
- Ой, смотрите, и второй очкозавр мне угрожает, - засмеялась Валя.
Тут я стала заступаться за подругу:
- Валя, это западло! Сейчас же перестань! Мы тебя не снимаем на видео без спроса!
- Чё хочу, то и снимаю. Это мой телефон, - объяснила нам она.
В этот раз до драки дело не дошло. Любительница домашнего видео добровольно выключила телефон. Нас всех потянуло в сон, и вскоре мы все утихомирились.
Перед полдником нас разбудили вожатые. Пора было перекусить. В столовке нам дали булочку с чаем. Многие, особенно мальчишки, стали возмущаться:
- Это что за еда такая?
Кто-то пошутил:
- Вот вам булка, вот вам чай! Кушайте, детишки!
В конце концов, мы поели, и вожатые снова собрали нас в беседке.
- Первые три дня никто на море никто ходить не будет, - сказал Александр Геннадьевич. – Давайте послушаем музыку.
В песне, которую он нам поставил, были такие слова: «Море, море, солнце, солнце, лето, лето, Анапа, Анапа! О-о-о! А-а-а! Анапа! Анапа!» Потом эта песня звучала у нас каждое утро. Мы подпевали на свой лад:
- Без моря, без моря! Без солнца, без солнца! Без лета, без лета Анапа живет!
На четвертый день нам разрешили зайти в море по щиколотку. На пятый – по колено. А на шестой день над пляжем был черный буек – знак того, что купаться нельзя. Купаться нам разрешили только на седьмой день. У нас в запасе было еще две недели моря, солнца и Анапы.
Чтобы мы не совсем скисли, у нс были разные мероприятия. В один из первых вечеров нам организовали открытие смены. На сцене выступали только вожатые: они пели, танцевали и даже показывали акробатические номера.
Одним из самых смешных номеров была песенка «Хочу я быть вожатым». Ее исполняли сразу шесть человек.
Сначала все шестеро пели:
- Хочу я быть вожатым, вожатым быть хочу. А если им не стану, то…
Тут солировал первый вожатый:
- В сантехники пойду! Сунул, дернул. Смотри, как потекло!
Последнюю фразу он повторил три раза, показывая, как именно он сует и дергает. В руке у него был самый настоящий вантуз, какой стоит у нас дома в туалете.
Потом все снова запели:
- Хочу я быть вожатым…
Тут вступила вторая солистка:
- В балерины я пойду! Па налево, па направо, па-ва-рот!
Эта девушка была, как и все вожатые, в форменной рыжей футболке, но крутилась, как настоящая балерина.
Потом снова был припев, а после него вступила третья солистка:
- В стюардессы я пойду! Вот вам кофе, вот вам чай, вот пакетик блэ-э!
Потом сантехник и балерина повторили свои партии.
Еще в этой веселой песенке был охранник, диджей и доярка. Последние слова я уже не расслышала, так как весь зал надрывался от хохота.
После этого мероприятия у нас были танцы. Первый назывался «аррива». С него потом начиналась каждая дискотека.
Второй песней была «Kiss me!». Мы все хлопали в ладоши, вертели руками и посылали друг другу воздушные поцелуи.
Наконец, нам разрешили купаться. На пляже женщина-спасатель сразу предупредила нас:
- Если вы будете топить друг друга, ваш отряд не будет купаться еще неделю. Я буду за вами следить с берега.
Сначала в воду зашла Ольга Александровна. Когда она подняла руку, то свистком дали сигнал, что нам пора заходить. Мы поплескались минут пять, и вновь раздался свисток. На этот раз нам надо было уже вылезать. Все стали возмущаться:
- Чего так мало? Мы же друг друга не топили, в воде не баловались!
Но спасательница сплюнула сквозь зубы и произнесла:
- В следующий раз накупаетесь. А сейчас – марш загорать!
Больше мы в тот день не купались. А всего мы за 21 день залезли в море аж пять раз, хотя в начале смены нам пообещали, что будем купаться целых 19 дней по два раза. Зато мы всю смену дышали морским воздухом.
Когда нам совсем нечего было делать, мы шли в библиотеку и брали там разные книжки. Больше всех любила читать Аня. Она привезла с собой «Приключения Электроника», а в библиотеке взяла еще «Денискины рассказы». Юля тоже любила художественную литературу: она прочитала книжку «Папа и море» про муми-тролей. Она прямо заболела этими муми-тролями. Мы то и дело видели ее с этой книжкой, и она нам все время рассказывала про муми-папу. Оля не очень любила читать – ей больше нравилось рассматривать занимательные картинки про разные страны и путешествия. Маша читала про покорение Америки, индейцев и конкистадоров, - это была научная литература. А я читала про крыс. Про моих любимых хомяков в библиотеке, увы, книжки не оказалось, а я очень люблю научную литературу, особенно про грызунов.
Одна Валя за всю смену так и не взяла в руки ни одной книжки. Мы поинтересовались:
- Почему ты ничего не читаешь.
- По-вашему я похожа на ботаника? – возмутилась она. – Да вы сами ботаны со своей дебильной литературой!
Да уж, она совсем не была похожа ни на ботаника, ни на биолога. Ее главным увлечением, помимо видеосъемки, было играть в электронную игру «Мяу-сим». У нее на экране был маленький котенок, за которым надо было «ухаживать». Настоящие животные ее совершенно не интересовали.
Конечно, это личное дело каждого – чем занять свободное время. Мы все не только читали, но и рассказывали друг дружке, кто что прочитал. Так мы узнали много нового и интересного. Одна лишь Валя все твердила:
- Ой, моя кошечка поела! Ой, моя кошечка попила!
Но это уже никого не интересовало.
Наша смена называлась «Дети цифровой эры». Нам никто особо не разъяснял, что это значит, но все отряды назывались очень современно: «Оп-флэшмоб-ТВ», «СССР-ТВ», «Прёт-ТВ», «Ростелеком»… Я догадалась, что цифровая эра - это что-то связанное с телевидением и телефоном. Глядя на камеру в нашей комнате, камеру в туалете и на Валин телефон, я с грустью подумала, что цифровая эра уже наступила, и нам приходится жить в ней. Особенной радости я от этого, честно говоря, не испытывала.
Валя тем временем продолжала свои съемки. Теперь она решила заснять, как я переодеваюсь. Мне пришлось завернуться в покрывало, но хитрая Валя, как настоящий телерепортер, не погнушалась сделать постановочный кадр. Она стала срывать с меня накидку, и мне пришлось держать еее зубами.
Юля за меня вновь вступилась:
- Немедленно прекрати!
Валя лишь отмахнулась:
- Я очкозавров не слушаю. Отвали!
Тут уже вступила Маша:
- Тебе говорят «Прекрати!» Значит, прекрати немедленно!
- А тебе-то какое дело? – усмехнулась Валя-папарацци. – Не тебя же снимают.
Аня к тому времени от нас уже уехала, так что нас осталось всего пятеро. Оля пришла на помощь Вале и тоже стала стаскивать с меня покрывало. В тот момент мы все забыли о камере, которая снимала нас всех с потолка. К счастью, я уже успела переодеться и ударила главного папарацци по голове своей подушкой.
От неожиданности Валя упала на свою кровать и запричитала:
- Ты чего делаешь? Мне же больно!
- А мне неприятно, что ты меня снимаешь, когда я переодеваюсь, - спокойно ответила я и отвернулась от нее.
Тут она размахнулась своим чехлом от телефона и больно хлестнула меня по шее. А я в тот день как раз потянула связки на шее, и от удара почувствовала резкую боль. Я свалилась на свою кровать и еле-еле сдерживала слезы:
- Ты зачем это сделала, Валя? У меня сегодня и так шея сильно болит.
- Нечего было бить меня подушкой, - ухмыльнулась моя ненавистная соседка. – Ты меня ударила по голове, а я тебя по шее. Так что я тебя еще раз ударю.
В этот момент кожаный чехол, точно лассо, просвистел у меня над ухом и ударил по спине. Я поняла, что с ней бесполезно разговаривать, и чтобы не получить еще, зарылась в одеяло.
Я, конечно же, не струсила. Я могла бы просто придушить ее. У меня сильные руки, я десять раз подтягиваюсь на перекладине. Но я вспомнила, как женщина-надзиратель сказала нам:
- Если вас будут бить, вы не должны давать сдачи. Тот, кто это сделает, отправится в изолятор, также как и нападающий.
Мне совсем не хотелось отправляться в тюрьму из-за какой-то гадкой девчонки, ведь потом никому ничего не докажешь. А маму срывать из Москвы мне хотелось меньше всего. Она ведь думала, что у меня все хорошо, что я тут отдыхаю и наслаждаюсь теплым морем.
Вечером того же дня, после отбоя, Валя снова включила свой телефон и стала светить фонариком мне в лицо. Девчонки к тому времени уже заснули.
- Валь, прекрати пожалуйста, - попросила я ее по-хорошему. – Я спать хочу.
- А я не хочу тратить свое внимание на очкозавров, - гордо ответила моя мучительница.
К счастью, мне все-таки удалось вскоре уснуть.
На следующий день у нас была конная прогулка. От нашего отряда поехали только я, Маша и Наташа. Мы приехали на конюшню, где в загонах стояли лошади с жеребятами. Мне там сразу не понравилось: лошадки были привязаны так крепко, что почти не шевелились. Они стояли, как заключенные.
Молодой конюх показал пальцем на Наташу и велел ей подойти. Наташа подошла, он подвел ей лошадь и помог устроиться в седле.
Когда очередь дошла до меня, то ко мне подъехал верхом еще один молодой конюх и сказал:
- Садись ко мне!
Я сказала, что сама хорошо держусь в седле и даже умею скакать галопом, если мне подтянут стремена. Но мои умения его совсем не интересовали. Он посадил меня перед собой, так что я очень хорошо чувствовала его ляжки и все остальные части тела. Лошади стали цугом, и мы двинулись. Конюх, который сидел позади меня, поехал замыкающим.
«Все! – подумала я. – Сейчас расплачусь. Больше никогда не поеду без мамы кататься на лошадях!»
Но самое страшное было еще впереди.
Конюх меня спрашивает:
- Ты чего плачешь, дэвочка?
Я говорю:
- Я никогда не каталась и не хочу кататься с другим человеком в седле.
- Ну, ничего, - говорит он мне.- Сейчас ты повеселеешь. Держись крепче.
Я ухватилась за переднюю луку – это такая большая железная скоба на седле, – и мы помчались галопом. Это было ужасно, ведь ехать галопом без стремян очень больно. К счастью, конная прогулка закончилась через 15 минут. За это «удовольствие» мне пришлось заплатить 650 рублей.
После конной «прогулки» я целый день не чувствовала своих ног, и ходила, как пьяная. Валя, естественно, не могла этого пропустить:
- Лизка, ты чё, напилась?
- Нет, я каталась на лошади без стремян галопом, - сказала я.
- Ну прям! Так я тебе и поверю! Я же вижу, что ты напилась. Дай-ка я тебя щас на видео сниму, - предложила мне сообразительная девочка. – Будет называться «Пьяная Лизка».
Я быстро заперлась в туалете. Заснять она меня в тот раз так и не успела.
Утром вожатая нам сказала:
- Девчонки, скоро пойдем на пляж. Идите переодевайтесь в купальники.
Мы очень обрадовались и побежали в комнату. Первой переоделась Валя и решила поснимать, как переодеваются другие. Почти все уже были готовы, замешкалась одна Маша. Валя включила свой мобильник и направила прямо на нее. Маше такое внимание сразу не понравилось:
- Ты чего меня снимаешь?
- Хочу и снимаю. Телефончик-то мой, - ухмыльнулась юная папарацци.
Я заступилась за Машу, ведь она тоже заступалась за меня в подобной ситуации.
- Немедленно убери, - строго сказала я горе-репортеру, но она снова лишь скривилась в своей гадкой улыбочке:
- Из-за очкозавров я не буду менять свои принципы.
Тут к нам зашла вожатая, и Вале пришлось убрать свой телефон. Она так и не уточнила, в чем же заключаются ее принципы, но я, кажется, уже поняла. Ее главный принцип был мешать хорошим людям и гадить им своим гаджетом.
Через пять дней у нас снова была экскурсия, на сей раз в аквапарк. Мы поехали туда с Александром Геннадьевичем, который всю дорогу веселил и подбадривал нас.
В аквапарке Валя сразу привязалась ко мне:
- Ты же моя лучшая подруга! Давай с тобой на всех горках вместе кататься.
- Я чего-то не заметила, что ты моя лучшая подруга, - ответила я и пошла кататься одна.
Кататься на водных горках – это круто! Особенно здорово, когда ты летишь сначала резко вниз, а потом тебя подбрасывает вверх, а потом – снова вниз. Все ребята визжали и кричали от страха. Мне тоже было страшно, но я старалась не орать слишком громко. К сожалению, одну меня на самую большую горку не пустил инструктор. Нужно было сесть вдвоем на специальный плотик. Я пошла искать девчонок, но я нашла только Валю. Она тоже хотела покататься на этой горке.
- Ну, наконец-то! – обрадовалась она. – Я без тебя еще ни разу не скатилась. Где ты бродишь? Мы ведь теперь с тобой лучшие подруги, правда?
Мы взяли плотик и поднялись на горку.
Валя говорит:
- Садись вперед, а я сяду сзади. Мне спереди страшно.
Пока мы катились вниз, я думала, что мои уши отсохнут от ее визга. Второй раз мы катались с Юлей, и нам обеим это очень понравилось. Но до этого Валя решила подкрепиться за мой счет.
- Лиз, а у тебя есть деньги с собой? – задумчиво спросила она, когда мы съехали с высокой горки.
- Ну, есть, я что? – ответила я неохотно.
- А давай сходим поедим, - предложила она ангельским голоском.
Мы пошли к киоску. Маленький хот-дог там стоил 120 рублей. У меня было рублей 150, но я еще не очень хотела есть. А вот Валя уже сглатывала слюну и дергала меня за руку.
Тут к нам подошла Юля и поинтересовалась, зачем мы сюда пришли.
Я сказала, что Валя выпрашивает у меня хот-дог.
Юля сказала:
- А можешь мне тоже дать укусить? Я тебе потом обязательно верну деньги.
Мне пришлось купить булочку с сосиской. Валя сразу выхватила ее у меня и побежала к банкетке. Когда мы с Юлей подошли к ней, она уже разделила свою добычу на две почти равные части. Ту, что была чуть поменьше, она взяла себе, а та, что оказалась чуть побольше, досталась нам с Юлей. Потом мне пришлось раскошелиться еще на 20 рублей и купить своей «лучшей подруге» чупа-чупс. Если бы я этого не сделала, она бы мне не дала ни плавать, ни кататься. А так она села на банкетку и стала сосать леденец.
Надо ли говорить, что в лагере она даже не вспомнила о моей финансовой помощи. Лишь в конце смены, когда я напомнила об этом вожатой, Валя отдала мне 60 рублей. А вот Юле ничего напоминать не пришлось. Она сразу вернула мне 40 рублей и поблагодарила за обед.
Кстати о деньгах. В нашем лагере была своя «валюта». Она называлась «рыжики». У каждого отряда был свой счет. Нужно было бороться за то, чтобы «рыжиков» на этом счете стало как можно больше. Все вожатые очень хотели, чтобы их отряды «заработали» как можно больше «рыжиков» и каждое утро говорили нам, сколько у нас на счете, за что мы поучили новые, а за что нас оштрафовали. «Рыжики» нам начисляли за дружные танцы на дискотеке и за победу на мероприятиях, а снимали со счета за нарушение правил поведения. Один раз, когда мы были на пляже, Илья охотился за ящерицей, и она его укусила. За это нас оштрафовали на целых 300 рыжиков. Все очень расстроились, а Илью даже никто не пожалел. Он, конечно, сам был виноват – нечего отрывать хвост у пресмыкающейся.
Зачем нам нужны были «рыжики»? На первом собрании нам сказали, что в конце смены будет ярмарка, и на ней мы сможем потратить свою «валюту». В день отъезда мы узнали, что не дожили до этого радостного события всего один день.
Еще у нас была «Доска почета», где напротив названия каждого отряда вожатые прикрепляли разные награды: «диктофончики», «спутниковые тарелки» и «компьютеры». А еще там были кружочки «1 место», «2 место» и «3 место». Прямо перед отъездом, когда у всех отрядов было уже много наград, у нас оказалось пустое место. Кто-то содрал их и забрал себе. Уже в поезде выяснилось, что это была Надя.
Один раз, когда мы не пошли на море, Валя предложила:
- Давайте, что ль, в «бутылочку» поиграем? На желание.
Аня к тому времени уже уехала, ее кровать освободилась, и мы могли прыгать на ней, сколько влезет.
- На кого бутылочка покажет крышкой, тот исполняет желание, а на кого попкой – тот исполняет, - объяснила Валя правила игры.
Мы договорились, что нельзя загадывать неприличные желания, нельзя заставлять друг дружку раздеваться, а все желания надо исполнять в нашей комнате.
Сначала Оле выпало загадывать желание мне. Она сказала:
- Заберись на Анину кровать, попрыгай пять раз и три раза крикни «кукареку!»
Я без особой радости справилась с этим желанием. Ничего не поделаешь – игра есть игра. Потом мое желание должна была исполнять Юля. Я велела ей достать со шкафа резиновую подушку и закинуть ее обратно с трех попыток. Юля сазу справилась с этой задачей.
Потом Валя стала загадывать мне:
- Разденься до трусов, иди в комнату к пацанам и скажи там: «Я люблю вас всех!»
Я возмутилась:
- Валь, мы же договаривались, что желания будут приличные, не на раздевание и в нашей комнате.
- Ну ла-а-дно…- расстроено протянула Валя. – Тогда встань на «мостик» и простой так 10 минут.
Я говорю:
- Ты никогда сама на «мостик» не вставала и даже не представляешь, как это сложно. Максимум можно минуту простоять.
- Ладно, тогда стой минуту, и пусть Оля тебя щекочет. Если упадешь, то тебе придется стоять пять минут.
- Ладно, - говорю, - я попробую.
Я встала на «мостик», а Оля для вида меня пощекотала.
Дальше я загадывала Вале свое желание:
- Подпрыгни на своей кровати десять раз и пять раз скажи: «Я уродина!»
Она стала прыгать и крикнула четыре раза:
- Лизка уродина!
Я возмутилась:
- Ты должна про себя кричать, а не про меня!
- Но ты же сама сказала кричать, что ты уродина! – стала подначивать меня Валя.
Все-таки, один раз она крикнула, кто она есть на самом деле.
На этом наша игра закончилась, и мы пошли в столовку.
Уже ближе к концу смены Валя снова решила показать, кто тут самый крутой. Она ни с того ни с сего схватила свой чехольчик от мобильника, раскрутила его на ремешке и запустила в меня. В тот момент я как раз поворачивалась, и кожаный мешочек заехал мне прямо в глаз. Я не выдержала и без разговоров повалила обидчицу на кровать спиной. Я вцепилась ей зубами в запястье, но не стала кусать изо всей силы, а только слегка прихватила.
Она заорала:
- Лизка, ты чё, бешеная, что ли?
- Я не бешеная, я справедливая! Это ты бешеная! Чехлом меня колотишь, снимаешь меня из-под тишка! Ты меня уже достала, уродина!
Она зарылась под одеяло. Это означало, что она сильно обиделась и не желает продолжать разговор.
Утром следующего дня к нам в беседку пришла дама-надзирательница. У нее в руке была какая-то бумажка, на которой было крупно написано красным фломастером: «СПИСОК».
Голосом робота она сказала:
- Здравствуйте, дети! Садитесь!
Мы сели.
- Я вас поздравляю. Вы дождались крупных неприятностей. Мы просмотрели записи с ваших видеокамер и увидели, что произошли драки.
Затем она велела встать тем, кто вчера дрался.
Валя привстала, облокотившись локтями о стол. Я встала. Встали еще четверо мальчиков.
Наша неприятная гостья измерила нас недобрым взглядом и сказала:
- Вставшие называйте свои фамилии. А начнем с тебя, - с этими словами она показала на меня своим ярко-красным ногтем.
«Так вот что значит выражение «жаждать крови», - подумала я и спокойно назвала свою фамилию.
Она долго искала меня в списке, и, в конце концов, поставила на мой фамилии жирный красный крест.
Потом она показала пальцем на Валю.
- Но я тут не причем! – обиженно воскликнула она.
Тут я не выдержала:
- Как это не причем? А кто меня чехлом своим бил?
Тут Юля, Маша и Оля стали подтверждать мои слова.
- Замолчите! – дьявольским голосом заорала дама.
Девчонки примолкли.
- Так как же твоя фамилия? – нервно повторила гостья.
Валя тихо пропищала сквозь слезы:
- Фрисова.
Надзирательница поставила еще один крестик.
Потом был черед мальчишек. Ольга Александровна смотрела на нас, чуть не плача:
- Ну, давайте дадим этим детям последний шанс! Они ведь такие хорошие ребята!
- Хорошие? – снова гаркнула дама в черной кепке. – Да вы видели эти записи?
Тут все нарушители в один голос зарыдали. Ничего нельзя было разобрать.
Я отчаянно закричала:
- Простите нас, пожалуйста! Мы больше не будем!!!
Надзирательница строго поглядела на нашу вожатую:
- Ну ладно. Если вы их простите, то я дам им последний шанс.
- Да, да! Я не сержусь на них. Они хорошие дети.
Бабка-ёжка что-то пробормотала себе под нос и ушла не попрощавшись. Фильм ужасов закончился. Мы еще несколько минут не верили своему счастью, но нас все-таки наказали: все нарушители легли спать на два часа раньше остальных. Мы остались без дискотеки.
Конечно, в лагере были и приятные моменты. Я, например, своими руками сделала воздушный змей, шесть моделей самолетов, модель летающей тарелки и модель ракеты. Мы здорово «зажигали» на танцах с Александром Геннадьевичем. Я подружилась с Юлей, Машей и Олей. Нас кормили, как на убой, хотя я и похудела на шесть килограммов. Этот оздоровительный лагерь стал для меня хорошей школой выживания.
Уже в Москве я представила, что Валя Фрисова прочтет мой рассказ и решила написать специально для нее:
«Дорогая Валя! Спасибо тебе за то, что ты целых три недели не давала мне расслабиться. Может быть, ты, действительно, хотела со мной подружиться, но ты взяла неправильный подход. Если хочешь подружиться с человеком, никогда его специально не обижай. Старайся порадовать своего друга и подбодрить в трудную минуту. Настоящую дружбу нельзя купить ни за деньги, ни за телефоны. Поменьше хвастай и побольше читай. С человеком начитанным дружить гораздо интереснее, чем с человеком-гаджетом. »
На вокзале меня встречали оба родителя, но мне не хотелось сразу расставаться с ребятами, и мы еще несколько раз станцевали «арриву» прямо на перроне. Мы очень полюбили этот танец, наших вожатых и да друг друга тоже.
- Ну как концлагерь с полдником? – поинтересовался папа, когда я закончила танцевать.
- Как видишь, выжила, - ответила я не то в шутку, не то в серьез.
Мы с ним очень любим подшучивать друг над другом. Это у нас еще с того самого пра-прадедушки, который дружил с Маяковским.
Папа забрал у меня чемодан и мы пошли к машине. Я, наконец-то, почувствовала себя в семейном коллективе. Детский коллектив мне, честно говоря, уже слегка надоел за эти три недели.
Все хорошее будет помниться долго, а все плохое вскоре забудется. Я пока не знаю, поеду ли еще в этот лагерь, но уверена, что уже прошла на «отлично» школу выживания.