Проснулись сёстры – Род и Анна.
Выл ветер, и за валом вал
На берег с шумом набегал.
В волненье Анна подошла
К окну, где бесновалась мгла.
«Ты слышишь?.. Вот… И вот опять.
Что это? Не могу понять». –
«Я слышу только плеск валов,
Да шум дождя, да ветра рёв.
Отбрось сомнения, сестра,
И спи спокойно до утра.
Пусть даже друга твоего
Застигла буря – что с того!
Свет маяка в кромешной мгле
Ему укажет путь к земле». –
«Нет-нет, я слышу голос, Род!
Он там, в ночи, меня зовёт -
Сквозь шум валов, что бьются в мол!
Я знаю, это Эствик Холл!»
Привстав с постели, ей в ответ
Сестра сказала: «Что за бред!
У Холла самый прочный ял,
И он причал не покидал!
А будь он в море, то едва ли
Сейчас бы звал тебя в печали!»
Но Анна, не скрывая страх,
Опять твердила ей в слезах:
«Ах, нет, я знаю: быть беде!
Он где-то там! Вот только где?
Я слышу вновь, как беспрестанно
Он повторяет: “Анна! Анна!”»
У Род мгновенно вспыхнул взор:
«Не может быть! Ты мелешь вздор!
Будь так, я море бы молила,
Чтоб там нашла его могила!»
Произнесла – и в тот же миг
Ночь огласил предсмертный крик.
Род побледнела, но при этом
Взор озарился странным светом.
И вскоре на её чело
Успокоение сошло.
«Ну, вот и всё, - взглянув на Анну,
Сказала Род. – Конец обману.
Я долго прятала от всех
Свою любовь, свой тайный грех.
Ни разу тот, кто сердцу мил,
Мне поцелуев не дарил.
Он не подарит их и впредь –
Он мёртв. О чём теперь жалеть?
Да-да, сегодня Эствик Холл
На дне пристанище обрёл.
Спасибо морю и ветрам –
Он не вернётся больше к нам.
Поверь, пройдёт печаль твоя –
Ты не любила так, как я.
Напрасно столько дней подряд
Я шила брачный твой наряд.
Доныне каждый мой стежок
Горит на сердце, как ожог.
Теперь осталось лишь одно –
С любимым рядом лечь на дно».
The Sisters
Annie and Rhoda, sisters twain,
Woke in the night to the sound of rain,
The rush of wind, the ramp and roar
Of great waves climbing a rocky shore.
Annie rose up in her bed-gown white,
And looked out into the storm and night.
'Hush, and hearken!' she cried in fear,
'Hearest thou nothing, sister dear?'
'I hear the sea, and the plash of rain,
And roar of the northeast hurricane.
'Get thee back to the bed so warm,
No good comes of watching a storm.
'What is it to thee, I fain would know,
That waves are roaring and wild winds blow?
'No lover of thine's afloat to miss
The harbor-lights on a night like this.'
'But I heard a voice cry out my name,
Up from the sea on the wind it came.
'Twice and thrice have I heard it call,
And the voice is the voice of Estwick Hall!'
On her pillow the sister tossed her head.
'Hall of the Heron is safe,' she said.
'In the tautest schooner that ever swam
He rides at anchor in Anisquam.
'And, if in peril from swamping sea
Or lee shore rocks, would he call on thee?'
But the girl heard only the wind and tide,
And wringing her small white hands she cried,
'O sister Rhoda, there's something wrong;
I hear it again, so loud and long.
''Annie! Annie!' I hear it call,
And the voice is the voice of Estwick Hall!'
Up sprang the elder, with eyes aflame,
'Thou liest! He never would call thy name!
'If he did, I would pray the wind and sea
To keep him forever from thee and me!'
Then out of the sea blew a dreadful blast;
Like the cry of a dying man it passed.
The young girl hushed on her lips a groan,
But through her tears a strange light shone,--
The solemn joy of her heart's release
To own and cherish its love in peace.
'Dearest!' she whispered, under breath,
'Life was a lie, but true is death.
'The love I hid from myself away
Shall crown me now in the light of day.
'My ears shall never to wooer list,
Never by lover my lips be kissed.
'Sacred to thee am I henceforth,
Thou in heaven and I on earth!'
She came and stood by her sister's bed
'Hall of the Heron is dead!' she said.
'The wind and the waves their work have done,
We shall see him no more beneath the sun.
'Little will reek that heart of thine,
It loved him not with a love like mine.
'I, for his sake, were he but here,
Could hem and 'broider thy bridal gear,
'Though hands should tremble and eyes be wet,
And stitch for stitch in my heart be set.
'But now my soul with his soul I wed;
Thine the living, and mine the dead!'