Часть четвертая (Проза / фантастика)

  
  Глава первая
  
  - В ходе спецоперации, проведенной силами нашего подразделения, нанесен ощутимый удар сепаратистски настроенной группировке, ставившей перед собой цель вооруженным путем отделить Марсианский автономный район от Федерации. Частично разоружены и частично рассеяны незаконные вооруженные формирования, изъято 43 единицы огнестрельного и холодного оружия, средства защиты. Уничтожено четверо членов НВФ, пленено восемь. Как положительный итог надо отметить и то, что в ходе операции никто из числа бойцов нашего подразделения и гражданских лиц не пострадал...
  Майор Кабыш на мгновенье поднял глаза от листка и, прервав казенно-бесцветный доклад, взглянул на группу офицеров своего подразделения, сидевших плотным квадратом на первом, втором и третьем рядах. И квадрат этот упиравшийся левым флангом в стену, выглядел боевым построением, находящемся в высшей степени готовности. И командир спецназа затосковал по тому поводу, что сейчас находится не в этом плотном, надежном каре, а на трибуне, уже пристрелянной из президиума.
  Антон, казалось, ощутил импульс, метнувшийся вместе со взглядом от командира к его бойцам, и отразившись, вернувшийся обратно. И за это он простил Павлу и военно-канцелярское косноязычие и неумелую попытку оправдаться. Даже не оправдаться, а сохранить лицо, поскольку оправдание в отношениях начальства и подчиненных значения не имеют. Начальство при раздаче пендюлей не руководствуется логикой или объективностью, а проходится по всем ступенькам должностной пирамиды, на вершине которой сидит само и которой в данный момент прикрывает свое седалище.
  Павел еще бубнил о необходимости повышать и углублять, совершенствовать и развивать, но этого уже никто не слушал. И когда наконец прозвучала обязательная фраза о том, что оперативная обстановка остается напряженной, повисло неудобное, неловкое молчание.
  Мишин, скромно мостившийся рядом с командиром части и начальником местных правоохранителей за маленьким столиком на сцене красного уголка, не отрывал глаз от бумаг, разложенных перед ним. Но видно было, что он их не читает, а копит гнев.
  Однако дал закончить и только тогда взглянул на Кабыша неприязненно и произнес:
  - Отсутствие потерь - единственный успех проведенной операции? Или не единственный? Ах да, нет обмороженных и натерших ноги... Где десять человек боевиков во главе с Усольцевым? Частично рассеяны?.. Вы уверены, что они рассеяны, а не сосредоточены? - И хлопнул ладонью по столу так, что командир части заметно вздрогнул. - Начали действовать без подготовки. Расширили пределы компетенции. От вас требовалась организовать поиск и все. Вы взбудоражили всех. Если случится нападение на поселок, пойдете под трибунал. Это не на Земле. Вы же понимаете, что им уйти некуда, так и будем толкаться с ними на одном пятачке? Сегодня вечером доложите мне план поисковой работы. Виктор Павлович, что у вас? - обернулся он к Треядкину.
  Участковый начал подниматься со стула, но Мишин сделал уважительно-доброжелательное движение, означавшее: "Можно с места". И это было вполне резонно, потому что Виктор Павлович хоть и был капитаном, однако служил столько лет, сколько Мишину было отроду. Да и служил он в эмвэдэ, и, стало быть, Мишину никак не подчинялся, а к операции был привлечен исключительно в целях координации сил. Однако Треядкин отрицательно покачал головой и встал за трибунку.
  - Чего уж я буду выделяться? Пока погоны ношу, стало быть, обязан субординации соответствовать. - Начал он, словно отвечая на жест Мишина, но обращаясь ко всем. Выглядел капитан совсем по-домашнему. Этакий тюфячок-службист. Заговорил в манере, что могут себе позволить флегматики, с причудами которых приходится считаться, поскольку чудят они не по вредности и не из оригинальности, а по природной предрасположенности, и с этим уже ничего не поделаешь. - Правильно капитан Мишин оценку ситуации дал. Операция проведена не совсем успешно. И не только, а, может, и не столько спецназеры в том виноваты. И мы - правоохранительные органы - проморгали. Не собрали вовремя всю необходимую информацию. Хотя многое было и наработано, но тесного взаимодействия не удалось достичь. Да... Потому прав капитан Мишин, - он вновь повторил новое звание Мишины, - конечно в оценке, но силовиков одних винить нельзя. На ощупь им пришлось действовать. А, кроме того, и не было у них времени на всестороннюю подготовку - надо было срочно принимать меры. Потому что ситуация сложилась непредвиденная и действовать следовало быстро. И тут уже винить надо не их, а некоторых наших товарищей, которые сходу, только появившись, начинают нарушать порядок. Конечно, сухого закона на Марсе нет. Это так. Однако мы, государевы люди, должны соответствовать моральным нормам и не подавать пример гражданскому населению в неблаговидных поступках. Тем более, что это может отразиться на исполнении наших обязанностей. А уж действовать в незнакомой обстановке на свой страх и риск никак нельзя.
  - Заявление в райотдел надо было написать? - поинтересовался насмешливо Антон. Мишин в ответ на его реплику строго стукнул карандашом по столу. А Треядкин посмотрел на него осуждающе.
  - Вот вы человек военный, а дисциплины и субординации не придерживаетесь. И сейчас прерываете. Выйдете сюда в свою очередь и поясните все, что считаете нужным. Я же скажу, если бы не пришлось работать в пожарном порядке, если бы все заранее спланировали и организовали, то и операцию можно было провести чисто. Разоружить охрану без выстрела. Задержать всех, кого следует без шума, прямо в поселке, а не бегать по переходам.
  Антон слушал с интересом. Треядкина он не знал и не общался с ним. И такой жесткий подход к нем лично был ему не совсем понятен. С чего вдруг? Логика подсказывала, что, когда ищут козла отпущения - стремятся прикрыть свои недостатки. Но вряд ли только это. Вряд ли. Вступать в перебранку он не собирался. Однако и вины за собой не чувствовал. И тут вновь удивил его Мишин.
  - Виктор Павлович, у капитана Климова субординация короткая - он подчиняется только мне, а в мое отсутствие принимает решения на свое усмотрение. Я расцениваю его действия как обоснованные и эффективные. А вот к прочим службам есть претензии.
  Треядкин помолчал, наливаясь кровью. Он правильно понял последнюю фразу как намек. Но продолжил, как ни в чем не бывало.
  - Да, много было допущено ошибок, но теперь уж что ж. Надо проанализировать, сделать выводы и не допускать впредь. А бегунов выловим. Но проблема все равно остается. Потому что дело не в Усольцеве, а в том, что на Марсе уже появился свой народ. Который, если подходить юридически, имеет право на автономию. Судите сами. Регион расселения у народа этого имеется, уникальный способ хозяйственной деятельности тоже имеется. Культурная традиция имеется. Кстати, что касается хозяйственной деятельности, то она не только важна для обеспечения нужд армии, но и уникальна. Нельзя заменить их никем. Особенности организма у них таковы, что стекло обрабатывать только марсиане и могут. А стекло, не в обиду Геннадию Тарасовичу будет сказано, - тут он бросил взгляд, сопровождаемый улыбкой в сторону директора рудника, - поважней сегодня всех его титанов и силенов. Так что надо с марсианами считаться. Надо что-то думать по этому поводу. А то ведь получается, что мы сами их против себя настраиваем.
   И еще хочу доложить о том, что обстановка в горняцком поселке сейчас резко ухудшилась. В оперативном плане. Мы оставили его без внимания. Потому что рассудили - а что там такого может произойти? Люди прилетели работать, деньги зарабатывать. Их эти все дела не касаются. Марсианские. Но вышло, что коснулись. Настроение в поселке тревожное. Люди боятся, а некоторые даже паникуют. Ведь это же понятно. Психологически объяснимо. С одной стороны стрельба. А бежать по большому счету некуда. Заперты. С другой стороны - чертовщина разная. Слухи об оживших покойниках уже распространился между людей. Да. А кто к ним пришел и объяснил, что и как? Надо решить этот вопрос. Если буча возникнет, всем нам плохо придется. Это ведь психоз. Тогда уже людям ничего не объяснишь, никак их не успокоишь. А я не знаю, что отвечать, когда меня о воскресшем коменданте спрашивают. Пусть бы товарищ Климов нам пояснил, что он такое видел. Мы же должны быть в курсе...
  Но Антону пояснять ничего не пришлось: Мишин для отчета не вызвал. В регламент формального совещания его доклад никак не вписывался. А неформально они просовещались накануне более двух часов. И разговор этот был не первым и не последним. Мишин просмотрел все видеоматериалы. Однако ни о жучках, ни о информации, почерпнутой из скрытной съемки, говорить не стал. Спрашивал только о Женике. Как выглядел? Как смотрел? Брал ли что в руки? Когда услышал, что брал папку и двери открывал-закрывал, задумался. И было над чем - раз обладает плотностью, значит не голография. А что?
  Письменный отчет Антон составил осторожно - никакой чертовщины и мистики. Факты изложил так, чтобы при желании можно было дать им какое-то научное обоснование. Понимал, бумажка эта могла в будущем сыграть с ним дурную шутку: тест для помещения в психушку пройден успешно. Успокаивало лишь то, что не он один дал подобные показания. Еще четверо видели покойника, разгуливающего по коридорам Общаги. Чтобы не усугублять ситуацию, отписываясь о своих приключениях в катакомбах, Антон не упомянул о странной процессии, состоящей из мертвецов и ангелов и двигающейся в туннеле с искусственным освещением. Этому, кроме него, свидетелей не было, а усугублять свое положение он не собирался. Но люди с копьями фигурировали в показаниях работниц формовки. И то, что Усольцев ушел с ними, наводило на всякого рода размышления. Призраки, дикари и Усольцев. Винегрет из свеклы с гайками.
  Потом выступил представитель поселковой управы марсианской общины. Он заметно волновался. Главным образом из-за опасения, что его могли заподозрить в сотрудничестве с Усольцевым в делах, не касающихся бытового устройства поселка. Заверив, что ситуация в марсианской общине спокойная, он выразил обеспокоенность растущим противостоянием "Земля-Марс" и поддерживал Треядкина в том, что надо искать подходы и компромиссы.
  - Более ста марсиан живут в тяжелых морально-психологических условиях. - Говорил он. - Кроме факторов природных, к которым относятся скученность, недостаточность информации, на них давит еще и психологический пресс. Внутри марсианское сообщество неоднородно. В нем существуют группировки и страты. Есть элитные группы, есть аутсайдеры. К сожалению, влияние извне на этот мир затруднено. Он живет по своим правилам и нормам. Сведений о происходящем внутри этого котла мало. Мы видим только то, что на поверхности - то есть, то, что проявлено в виде поступков и действий. Нам не доверяют. Потому и строить отношения с общиной трудно. Слишком долго не уделялось ей внимания. Слишком велики психологические различия. Хочу в связи с этим обратить ваше внимание, что и в отношении Усольцева оценки там будут различные. Мы можем относиться к нему как сепаратисту и вредному элементу, многие же члены общины признают лидером. Потому надо быть очень осторожным принимая по его поводу какое-то решение.
  Начальник рудника вникать в психологические и иные тонкости вникать не стал. Сказал, как отрезал:
  -Предлагаю вообще прекратить население пугать. Оно и так пуганное. У меня машинисты в одиночку вагонетки гонять отказываются. Какая это работа, когда стреляют почти у самого рудника? Только и слышно: стекло, стекло. А план по титану никто не отменял. На Земле все нужно. А тут еще привидения эти. Надо разобраться, откуда и что. И, если это провокация, пресечь. А если нет... Ну, тогда даже не знаю. Отца Кирилла подключить, что ли... - Последнюю фразу он произнес со смешанной интонацией, в которой насмешка лишь служила прикрытием тревоги. - Ученых надо привлечь. А Усольцева следует найти и вернуть. Договориться. Ничего особенного он не просил. Без него поселком управлять трудно будет. Это только с виду богадельня. И все эти настроения очень влияют на психологическое состояние горняков. Люди обеспокоены. Есть уже и нежелательные настроения. Отказ выйти на работу два дня назад не только потому случился, что люди боятся террористов. Это уже не стихийное проявление негативных настроений. Тут уже организация чувствуется. Уже кто-то рычаги воздействия на власть пробует применять. Осторожно пока пробует. С оглядкой. А если вдруг осмелеет? Что тогда? Власти, я думаю, надо действовать решительней. Не отдавать инициативу. Прав господин Треядкин, что подчиненное ему ведомство работает вяло. А если они сговорятся с остатками тех, кого тут называли боевиками? А может быть, уже сговорились. Искать надо боевиков этих. Изолировать. Не знаю, кто как, а я к Усольцеву относился нормально. С ним вопросы можно было решать. Он у марсов был в авторитете. И человек цивилизованный, реальный. А с отморозками договариваться будет трудно. Вот он умел их в руках держать.
   Подвел итоги совещания Мишин. Задачей номер один назвал задержание скрывшихся боевиков, для чего предложил провести рейды в катакомбах и еще раз "просеить" население Богадельни. Первое было поручено спецназу и военным. В отношении спецназа это прозвучало как приказ, к командиру части Мишин во время заключительного слова обратился с просьбой. И тот, естественно, не отказал, тем более, что отказать представителю центра никак не мог, да и договоренность, подкрепленная указаниями с Земли, наверняка, уже была достигнута. Следующими шли органы местной власти и рудниковское руководство, с которыми решено было собраться позже и обсудить конкретные меры по улучшению бутового и культурного обслуживания местного населения. Полиция, естественно, тоже не отказала в сотрудничестве. При этом Треядкин сообщил, что установку на поиск боевиков в поселке он принимает к исполнению, как руководящую директиву. Отрапортовал, что агентурная работа в этом направлении уже ведется, и, как только будут отработаны все версии, о результатах будет немедленно доложено объединенному штабу.
  С тем и разошлись...
  
  Глава вторая
  
  Мишин улыбался приветливо. И, кажется, совершенно искренне. Интересно, - подумал Антон, остановившись у двери - это подготовка у бойцов невидимого фронта такая качественная или он на самом деле мне рад?
  А тот по-свойски махнул рукой, указывая на стул, мол, садись же, что ты в самом деле? Вел он себя ну совершенно по-дружески. Будто пару месяцев назад и не совал в бок пистолет. А ведь Антон повода к проявлению дружелюбия не давал. Дружба с начальством ко многому обязывает. Да, и не хотел он дружить с Мишиным. Однако бурбона из себя строить и подбородок драть выше носа не собирался. Уселся не спеша, откинулся на спинку. Понимал причины этого внезапно возникшего расположения. В ситуацию Мишин попал трудную. Так что теперь и радоваться будет поддержке, и радость демонстрировать будет, чтобы эту поддержку получить. А собирался в спину стрелять. Впрочем, может, еще и стрельнет.
  - Ты на меня за прежнее не обижайся, - сказал Мишин, точно попав в тему. - Характер у меня такой: приказ есть приказ, и я его по-любому выполню. Дружбы у нас, может, и не получится, - здраво оценил он антоновскую сдержанность, - но товарищеские отношения установить необходимо. Нужны мы друг другу. И, честно сказать, больше мне здесь опереться не на кого. Кабыш - дубоват, Треядкин - двурушник, а на штатских какая опора?
  Сказал он это спокойно. Без заискивания. Просто констатировал. И Антон, хотя и покоробил его отзыв о командире спецназа, не возразил.
  Мишин вынул из сейфа какие-то бумаги, положил их на стол, затем потянул, наклоняя, пузатую бутылку с красивой этикеткой, щелкнул ее по горлышку щелбанцом, как обычно щелкают себя по горлу выпивохи, и вопросительно посмотрел на Антона. Но тот в ответ отрицательно покрутил головой.
  - А чай?
  - Чай можно.
  - Ну а в чай по три капли, - не отступил Мишин. Пока грелась вода, он рассказывал последние новости с Земли. Видимо, полученные им по какому-то спецканалу. На Земле обстановка потихоньку налаживается. Войска прошерстили. Вчера отправили на пенсию начальника штаба Московского округа и еще несколько генералов. Но сажать никого на этот раз не стали, хотя уволили многих. Кого в запас, а кого по сокращению. Под видом продолжения реформы. Да и за что сажать? За то, что выполняли приказ? Хорошо выполняли, за это поощрять надо. Две бригады штатно в самолеты загрузились в полной готовности. Высокую выучку продемонстрировали. Умело и грамотно произвели развертывание сил. Правда, Верховный об учениях этих ничего не знал, а когда узнал, очень расстроился. Почему не в курсе был? Спросить-то не у кого. Батю - главного десантника - утром мертвым нашли. То ли сам застрелился, то ли жена его из табельного оружия прикончила на почве ревности. История темная. Бригады в самолетах до утра просидели, пока отбой не дали. Личный состав в казармы вернули. Офицеров поблагодарили за хорошую подготовку подразделений. Командиров бригад на штабную работу. Остальных... Каждому свое, в общем.
  Мишин балагурил, но балагурство выходило какое-то невеселое, злое. Понятно, их сторона - та, которая в руки жен мятежных генералов пистолеты вкладывает. Неважно, до выстрела или после. Тут уж кто кого. Случись иначе - у них бы в конторе перемещение пошло. Возможно, прощупывал Антона: "За белых казачок, али за красных?". А казачку их разборки до лампочки. Но скорее показывал свое расположение, сообщая кое-что из того, что разглашению не подлежит.
  - Цивилизованно... - отозвался неопределенно, - так чтобы заинтересованность не проявить, но и не упустить тему. - Батю, стало быть, приговорили. - И замолчал. Возможно, и его ребята там были. Что с ними? Еще подумал про больших дядей-заговорщиков - звезды крупные отрастили, а ума не нажили. Мало того, что каждый третий в армейской среде на госбезопасность работает, так ведь и пишется все. Каждое слово. Где от прослушки спрячешься? Хорошо, что мысли пока читать не умеют. Хотя, почему не умеют? Единственно, что не онлайн. Не сходу, а в стационарных условиях, в спецпалатах со спецоборудованием.
  - Ну да... Всего один труп. Да и то самострел. Или криминал. - И понизил голос, - младших офицеров вообще не тронули: типа, они приказ выполняли.
  Антон кивнул головой.
  - У нас тут тоже что-то вроде несанкционированных учений намечалось, только в меньшем масштабе. - Перевел Мишин разговор на местную тему. - Но Марс мы удержали. И это нам зачтется. Я отчет отправил, обосновал необходимость превентивного удара. Доложил, что в результате умело спланированной и грамотно проведенной операции удалось разбить силы сепаратистов и предотвратить выход региона из-под контроля. Пока комиссия приедет, успеем материалы прослушки подработать. - Он ткнул в сторону женикового чемодана. И добавил вдруг, - цифирки, правда, не солидные. Убитых маловато.
  - Что значит маловато? Откуда их взять?
  - А то не знаешь? Кроме как из живых - неоткуда. - Ответил Мишин. Но, посмотрев на удивленно вскинувшегося Антона, засмеялся, - шучу. - И добавил, наливая чашки, - на Земле вообще одним обошлись. А у нас все-таки четверо. Хотя, был бы среди них Усольцев... - Нет, похоже, он не шутил.
  - Лучше было бы? - Антон поморщился, но разговор надо было продолжить и закончить так, чтобы расставить все по местам. - Хуже. Тогда бы Земля нам предъявила... Усольцев им живым нужен.
  - Он нам живым в первую очередь нужен. Каналы доставки нам нужны, через которые они задающие устройства на Землю переправляют. Вот что! - поправил его Мишин. И спросил вдруг:
   - Ты записи просматривал?
  Вопрос, конечно, интересный. Зачем спрашивать, когда статистика просмотров фиксируется специальным файлом?
  - Кое-что видел, - ответил Антон небрежно. Будто винился не в том, что просматривал, а что не все успел посмотреть.
  Мишин кивнул. Воспринял как должное. Хотя в принципе мог и пожурить за самовольство.
   - Кто еще о портфеле знает?
  - Он передал при Володе и батюшке, - ответил Антон.
  Мишин долго молчал. Потом сказал вкрадчиво.
  - Слушай, давай не будем этот момент акцентировать? - Он скривился в невеселой усмешке, - ну, как я доложу генералу, что Коломиец и после геройской гибели остался на посту и добросовестно исполнял свой долг? Ну не бывает в природе до такой степени преданных делу! Раз портфель не был обнаружен естественным путем, значит, его, естественно, нет. Или есть, но он не найден. Пока не найден. А появится информация о якобы портфеле, можно ответить, что, если был он в руках у призрака, значит и портфель призрачный. Мираж. А то ведь хлопот потом не оберешься. И твои просмотры... Ты ведь не имел права туда влезать...
  Антон взглянул с деланным возмущением. Мишин махнул рукой.
  - Да я не о том. Ну, посмотрел без допуска и посмотрел. Если уж мы друг другу доверять не станем... Но этим формалистам разве что докажешь?! Лучше, если они не будут знать некоторых подробностей. Я так думаю, сказал он задумчиво,- на Землю пока материалы не отсылаем. Коломийца нет и отчет составлять некому. Материалы ведь у него хранились? У него. Найдем - вышлем. А не найдем...
  Понятно было, что топить Антона Мишин не собирается. Хотя и вины особой на нем нет. На оперативной работе инициатива наказуема только в случае провала... Хотя, если не владеть обстановкой - провал обеспечен стопроцентно, а если владеть, то, как шутят оперативники, вероятность его повышается до ста пятидесяти. Однако ...
  Курить хочу, - вздохнул вдруг Мишин. - Сил нет. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. - Ты не куришь?
  - Бросил, - ответил Антон, фиксируя попытку сближения. Но ответно тыкать не стал. Хотя уловил, что подсознательно избегает при общении с Мишиным вообще обращаться к нему через личные местоимения.
  - Треядкин, курит, - сказал вдруг Мишин. Сказал таким тоном, будто пожаловался. - В видеоматериалах есть. Видел? Курит, да. Нарушает внутренний распорядок. И если бы только курил. - Добавил вдруг более жестко. - А мы вот терпим. Потому что долг свой понимаем не только как выполнение служебных обязанностей, мы его в принципиальных категориях рассматриваем. Если нельзя, значит нельзя.- И добавил вдруг тихо и не в тему, - Треядкину я не доверяю.
  - Потому что курит? - Мягко съязвил Антон.
  Мишин усмехнулся.
  - И поэтому. Штрафует шахтеров за курение, а сам запрется в кабинете и смолит. Но конечно, курение это частность. Там кое-что еще в кадр попало. - У них с Усольцевым что-то было...
  - С Усольцевым у многих что-то было, - ответил Антон, настораживаясь. Разговор этот был затеян не зря и только по форме выглядел как жалобы переутомившегося службиста другому службисту, по лени ли, из хитрости ли не желающему серьезно включаться в работу. То, что Мишин будет его загружать, Антон уже понял. И так же понял, что синекурой охранника-телохранителя ему долго прикрываться не удастся.
  - Подопечный твой тоже с ним был в отношениях достаточно близких. - Вроде бы согласился с мнением собеседника Мишин. И взглянул на Антона пристально, холодно. Зря старался. И не такие гляделки выдерживал.
  - Николай Сергеевич, - отвечал Антон, обозначая дистанцию и уже жалея, что несколько сократил расстояние почти до товарищеского, - что Вы, - "вы" он выделил интонацией особо, - вокруг да около? Говорите прямо или оставим эту тему.
  - Прямо или оставим... - Мишин поднялся. Прошелся по кабинету. То ли раздумывал, то ли следовал какой-то инструкции, устанавливающей правила организации психологического влияния на лицо, находящееся в зоне служебных интересов. - Оставить мы ее, Антон Александрович, никак не можем. Мы ее разрабатывать обязаны. Чтобы с честью выполнить стоящую перед нами задачу.
  - И какова наша задача? - поинтересовался Антон, располагаясь удобней в кресле.
  - Задача наша такая, задача наша простая... Нам надо уехать отсюда с очередной вахтой, - ответил Мишин. Это через полтора года. Иначе, мы можем застрять здесь надолго. С перспективой навсегда. - Он посмотрел на Антона и выдержал паузу, словно ожидая его реакции. Антон молчал. - А для этого, - продолжил Мишин, пройдясь по кабинету, - нам надо завершить все начатое и не начать ничего нового...
  - Начатое - это цилиндрики?
  - И попытка сепаратистского мятежа. То есть, мы должны организовать учет на производстве и пресечь каналы поступления их на Землю. И разгромить подполье. Для чего следует найти и обезвредить лидеров. А кто у нас лидеры?
  - Усольцев?
  - Это само собой. Но это не все. Это далеко не все. Этого мало. Но остальное сделают другие. Тебя же я очень прошу - достань мне Усольцева. - Он подсел к Антону. - Неважно, живого или мертвого. А деться ему отсюда некуда. Значит, где-то он есть в одном из двух видов.
  - Есть, - сказал Антон. - В живом виде.
  - Вот как? - Мишин встрепенулся... Это проверенная информация?
  - Ну, во всяком случае, кто-то звонил с его телефона. Правда, разговора не было. Как только ответили, он сразу отключился.
  - Тебе звонил? - Мишин вновь легко перешел на "ты".
  - Володе, - ответил Антон, - раздумывая, до какой степени следует быть откровенным. Звонок он утаивать не собирался. Тем более, что это было небезопасно. Кто знает, а не зафиксирован ли он службами электронного слежения? Может быть, это просто проверка на готовность к сотрудничеству. А вот о наличии второй двери в коридор, через которую наблюдал живого и здорового Усольцева в окружении лиц неопределенного места жительства, пока говорить не собирался.
  - Вот как... Ну что ж. И что Володя?
  - А что Володя. Поалекал и сложил трубу.
  - Ты не удивлен, что он звонил Володе?
  - А почему бы и нет? Они, вроде, хорошо знакомы.
  - Да. Усольцев одно время был даже близок с его матерью.
  - Контразведка между делом выполняет функции полиции нравов? - поморщился Антон.
  - А что вы так реагируете? - Мишин вернулся к "вы". - Это информация. Не более того. Не путайте со сплетнями. Отцом он ему не является. Во время их сближения Владимиру было пять или шесть лет. Но вы не удивились тому, что Усольцев вышел на Гущина...
  - А почему меня это должно было удивить? Разве я в него стрелял?
  Мишин усмехнулся.
  - Никогда не промахиваетесь?
  - Промахиваюсь. Но не из огнестрельного оружия. Я поговорю с Володей. Надо, чтобы он позвонил Усольцеву?
  - Надо... Надо найти его. Где он сейчас?
  - Видимо, у тех людей, с которыми ушел.
  Мишин помолчал, словно раздумывая, говорить или нет и, кажется, решился. Антон почувствовал, что эта пауза не была игрой или приемом психологического воздействия. Он действительно собирался сообщить информацию, не подлежащую разглашению.
  - Камеры зафиксировали их на входе в туннель. Странный туннель. Дверь с кодовым замком. Ручной набор.
  - Старина, какая!
  Мишин покачал головой.
  - Ну почему... Для тех, кто ходит с копьями, это техника далекого будущего.
  - А что за туннель? - опомнился Антон. Он уже жалел, что упустил тот момент, когда надо было удивляться. - Зачем дверь? Закрытый объект что ли? - Интересно, - подумал он, - заметил ли Мишин оплошку. Кажется, нет. Впрочем, если и заметил, мог заподозрить лишь то, что он просмотрел больше видеоматериалов, чем сознается.
  - В том-то и дело, что нет этого коридора в планах. Кстати, неподалеку от входа, но с другой стороны озера, был убит Кульков. Помнишь такого? Колющее ранение. Вот так. С тех пор там стоят камеры наблюдения. Сейчас я тебе покажу, что наснимали. Мелковато, правда. Пришельцы находились на другом берегу.
  Слово "пришельцы" прозвучало неожиданно и хлестко. Антон вскинул голову.
  - В каком смысле "пришельцы"?
  
  Глава третья
  
   Огосударствление Гущина, предложенное Антоном и поддержанное Мишиным, было проведено на вполне законном основании: трехмесячные сборы по переподготовке. Указывалась в документе и воинская учетная специальность - трехзначная цифра, неизвестно что обозначающая, и звание - рядовой. Это временное удостоверение, как и все произведения творчества российских канцелярий, умом было не понять. Ну, какая переподготовка, если Володя никогда не служил и воинской специальности не имел? Какие сборы, если "переподготавливали" его одного? И почему три месяца, если забирали его, кажется, навсегда?
   -Не терзай душу,- успокаивал недоумевающего друга Антон,- это кажущееся противоречие. Печать на бумаге настоящая и роспись, чья надо. Усвой своей марсианской головой, что "не положено", это ни когда нельзя, а когда не тем подписано. Кормят, одевают, думают за тебя. Чего тебе еще? Живи и радуйся.
   И Володя радовался. Ушла тоска. Когда тосковать? Ранний подъем, зарядка, холодный душ, после завтрака - медицинские обследования, как пояснил Антон: "Хотим постичь твою марсианскую сущность!" Потом выход в Богадельню, где Володе поручено было проводить отбор и аттестацию "стеклоспособных" марсиан. Для этого была создана целая комиссия, в которую, кроме него, вошли представители общины, отец Кирилл, ответственный по культуре от мэрии и новая учительница - Ирочка. Комиссия занималась вопросами бытового устройства, культурного досуга и правовой поддержки. Работала в тесном взаимодействии. Настолько тесном, что в скором времени Володя стал уединяться с Ирочкой, видимо, для обсуждения особо сложных вопросов, связанных с повышением грамотности молодого населения Марса. Кроме этого в распорядке дня Володи были спортзал и стрелковые тренажеры. Вечером, если не очень уставали, ехали на мотиках к бассейну. Сначала ездили одни. А потом компания выросла. Володя, чуть стесняясь, похлопотал за учительницу. Ей, вопреки ожиданиям, на Марсе было скучно: колорит подземелья вскоре наскучил, хотелось развлечений и экзотики. Подруг у нее здесь не было, общества горняков она избегала. Ирочка была умной, начитанной и красивой девушкой с хорошей фигурой и мягкими светлыми волосами. И потому искала компанию по себе и общество Антона и Володи ее очень устраивало. Антон понимал, по какой причине. В конце концов, не за младшеклассниками же она за миллионы километров приехала присматривать. - Что ж, будем страховать Вовку и днем и ночью, - подумал он. - Посменно.
   Бассейном здесь называли подземную пещеру, наполненную до половины прозрачной водой, просочившейся из пластов марсианской вечной мерзлоты. Прожектора пронизывали лучами многометровую толщу, под их напором дно искрилось всем разноцветием марсианских пород. Красивое это все-таки зрелище - ярко освещенный Марс!
   Они оставляли вещи на вырубленной в стене площадке, Ирина заходила за мини загородку и смущала их оттуда видом голых ног, плеч и порхающим купальником. Рядом, в вырубке, располагались солярий, душ, узел связи. Солдат сюда возили каждое воскресенье, офицеры же приходили и в обычные дни - после службы. По этому поводу Володя заметил не без ехидства: "Хорошо быть офицером!"
   -Особенно в мирное время,- поддакнул Антон, шлепнув себя по шраму на боку.
  Ирина неслышно подойдя, уселась рядом, с привлекательной скромностью сложив ноги, и посмотрела на шрам с интересом.
  - Ого! Шрамы украшают мужчину. Откуда это?
  - Осколочное, - ответил Антон, заваливаясь на спину. - В ресторане бутылкой по голове огрели. Голове хоть бы что, бутылка в дребезги - вот осколками нежное тело и почиркало.
  - Ну, если только так, - засмеялась Ирина.- А я уж предположила, что это девушки за вами стреляли. - Тонко намекнула она на то, что в таких вещах разбирается, и пулевое ранение от осколочного отличить умеет.
  - Однако я не могу жить в атмосфере недоверия! - Воскликнул Антон, - пойду утоплюсь! - И, поднявшись на ноги в одно движение, высоко выпрыгнув, перелетел поднимающийся у края плато уступ и нырнул в прозрачное тепло.
  Ощущение полета, которое давало совокупность отличной тренированности и половинной гравитации, будоражило душу. Он пошел мощным размашистым кролем к другому берегу. Надо было занять тело. Слишком долго у него не было женщины. Но Ирина предназначалась не ему, а делить с кем-то женщину, да еще обманывать при этом друга он не мог.
   Однажды, улучив момент, он спросил Володю про звонок Усольцева. Тот пожал плечами, односложно ответив: "Больше не звонил". На этом разговор закончился. Но Антон понял, что в поисках Игоря Валентиновича Володя ему не помощник. Давить не стал. Это было бы просто непорядочно. И даже не попросил, чтобы сообщил о следующем звонке, если таковой случится. Вообще-то в этом не было необходимости: о звонках Усольцева его пообещал информировать Мишин. Но ответ Володи заставил задуматься. Впервые пришла в голову мысль о том, что дружеские отношения могут стать преградой в выполнении служебных обязанностей. Явно, что Володя Усольцева сдавать не станет, а, наоборот скорей всего прикроет в случае необходимости.
   Согласно плану переподготовки, который составляли вместе с Володей, руководствовались принципом: а чтобы еще такое себе позволить? В конце сборов позволили себе два раза выйти на поверхность. Володя, конечно, поднимался из катакомб и раньше - на экскурсии, но это было другое. Тогда дальше смотровой площадки его не пустили. Теперь же он надел скафандр полной защиты и впервые в жизни впечатал след рубчатой подметки тяжелого ботинка в рыжеватый наст песчано-каменистой равнины, напоминающей что-то среднее между лунным ландшафтом и пустыней Гоби. Если, конечно, судить по иллюстрациям. В первый выход, посидев часок в стакане наблюдательного пункта, и привыкнув к марсианской панораме, вышли на короткую прогулку. Полюбовались на Землю в зените, а потом на восход солнца. Этим и ограничились. Второе занятие было посвящено вождению специальной боевой техники. На этот раз вылазка была организована ближе к вечеру. Антон хотел увидеть Марс разным.
   Военный вездеход на антигравитаторах - новейшая разработка - скользил над поверхностью легко и беззвучно. В управлении он был прост и послушен. Потому уже через полчаса Володя сам гонял его по расщелинам. Круто выскакивал на плато, задавал цель - какую-либо отдельно стоящую скалу - и поражал ее из плазменной пушки. Огненный смерч бесшумно проносился над пустыней, выбеливая тени. Приговоренная скала принимала в себя заряд, раскалялась до малинового свечения и с треском разлеталась.
   -Нравится в войну играть? - Посмеивался Антон.- Играть всем нравится, и детям, и генералам. Давай-ка полетаем.
   Он уселся за пульт управления, осмотрелся по компьютеру: два спутника и станция на Фобосе давали ориентацию в пространстве. Связавшись с базой и получив "добро", увеличил мощность антигравитационной опоры. "Блюдце" резко пошло вверх, но перегрузки не возникло, потому что машина держала баланс между заданной тяжестью и возрастанием нагрузки.
   -Приготовиться к пикированию! - Скомандовал Антон весело. Он вошел в азарт. Горная гряда, черневшая справа, с подсолнечной стороны, резко наклонилась, небо скользнуло за спину, и марсианская пустыня понеслась им навстречу, разгоняясь все больше и больше. Антон немного разбалансировал систему гравитации, потому что без гравитационных ощущений падения нет настоящего ощущения скорости.
   Марс налетал так неотвратимо и стремительно, что Володе стало жутковато. На долю секунды раньше компьютера - звуковой сигнал не сработал, но табло, сообщающее о переходе управления в автоматический режим, успело зажечься - Антон выхватил машину из пике. Перегрузка вмяла их в кресла. Антон вновь набрал высоту.
   -А ну, сам попробуй!- он подвесил "блюдце" в "нуль" и отъехал от пульта. Володя дважды спикировал на равнину, но оба раза неудачно: в первый раз поднял машину слишком рано, во второй не успел вывернуть, и управление отобрала у него автоматика.
   -Вечная слава героям!- скорбным голосом откомментировал его пассаж Антон и вскинул руку в воинском приветствии, - возвращаемся убитыми, но непобежденными. Давай-ка я поведу, а то наши крючкотворы хай поднимут.
   Володя не двигался. Он уперся взглядом в горизонт: вид свободного пространства очаровал его. Солнце уже почти касалось гор. Оно уходило за Марс в красном жгучем мареве цвета застывающей меди: марсианская пыль туманила даль и слизывала очертания горного хребта. Тень от него закрывала полмира. Хребет выбрасывал к небу свои корявые отростки - высота некоторых пиков, как знал Володя, достигала двадцати километров. Чернота наползала и с востока: через тонкое марсианское небо ярко просвечивали звезды. Чувство полета, ощущение скорости оглушили его: рожденный ползать взлетел! Что-то сработало внутри, он сам, пожалуй, даже позже Антона понял, что машина уже несется к солнцу, наращивая скорость. Мощные двигатели швырнули ее вперед, и тотчас же электроника перехватила волну инерции, на доли секунды то подключая, то отключая гравитацию. Эти толчки свободного падения, чередующиеся с инерционными фазами, несли машину вперед: она как бы скользила по склону невидимой очень покатой горки с коэффициентом трения "0". Володя не мог насытиться пространством. Жилка забилась у него на виске, дыхание стало порывистым, глаза остекленели.
   - Ну, хватит, хватит, Вовик,- услышал он спокойный голос Антона,- что ты, в самом деле? - И только тогда опомнился, сконфузился и откатил от пульта, уступая управление.
   Солнце уже зацепилось за горизонт, и надо было спешить: диспетчеры не любят, когда "подлетки" садятся вместе с солнцем, полагая, что они-то и при свете ни черта не видят!
   Володя не мог остыть от возбуждения. Он жадно всматривался в широкий горизонт, отмеченный признаками накатывающейся марсианской ночи, как вдруг со стороны солнца что-то мелькнуло. Показалось? Он задержал взгляд. Некоторое время там ничего не было видно, потом вспыхнула и погасла яркая точка. Будто лучик отразился от зеркальца. Еще раз и еще!
   -Антон, смотри, что это?
  Точка уже не мигала, она превратилась в едва различимую серебристую стрелку.- Что это за Летучий голландец? - Пробормотал Антон удивленно.
   Экран в режиме "визуал" дал увеличенное изображение: вытянутый фюзеляж, широкие растопыренные крылья. Значит не галлюцинация и не мираж! На запрос "свой-чужой?" объект не ответил. Самолет?! Но какой самолет удержится в разреженной марсианской атмосфере? Антон вошел в связь с базой, но оттуда ему ответили, что над зоной нет российских машин, и что целей локаторы не ведут.
   -Первый, наблюдаю объект визуально, действую по обстановке,- отмахнулся Антон! - Володя, бери управление. Прижимайся к той скале. - И приник к экрану. Защелкал кнопками. Лазерную установку на автоматику: цель - любое тело, движущееся со скоростью свыше 400 метров в секунду. Цель на автоматическое сопровождение плазмой.
   -Объект наблюдаю,- всполошились вдруг внизу, видно, подняли-таки глаза от экранов к небу.- Приказываю покинуть квадрат. Курс...- Они не вслушивались. Уходить было поздно: тянувшийся за самолетом яркий след инверсии, на глазах выгибался: машина явно доворачивала на них. Этот странный маневр Антона озадачил. И хотя он мало что понимал в тактике воздушного боя, был смущен этим маневром. Ну не на таран же он идет, в самом деле! До скал оставалось совсем немного, но в этот момент цель внезапно исчезла. Они постояли немного в тени, отбрасываемой каменными исполинами, внимательно изучая участок неба, где только что маячила странный летательный аппарат, но от него не осталось даже следа. Непостижимым образом исчез след инверсии.
   - Возвращаемся, - сказал Антон, - и повел машину, на всякий случай прижимаясь к земле и прячась за скалы.
  
  Глава четвертая
  
  Дома Володи не было. Не позвонил и записки не оставил! Ну что за человек? Бардачник, а не человек! И во всем он такой! Антон выругался вслух. Негромко, но забористо. Это уже по поводу себя: в последнее время заметил, что стал раздражительным. Раньше такого не водилось. В электронный поминальник он даже смотреть не стал. Там и быть ничего не могло. Договорились: следов в "электронных полях" не оставлять. Вот и поохраняй такого! Впрочем, где он ошивается - догадаться было нетрудно. Там, где и все последние вечера. Ирочка хорошо взялась за дело.
  Антон сдвинул ногой ящик с красками, который этот живописец, как всегда, бросил на проходе. Тяжелый! Как он его таскает? В мойке - грязная посуда. На столе неаккуратной горкой кипа не первой свежести листов бумаги. Вот ведь: набардачил и смылся. Постель сбита. Так что неизвестно еще, один ли приходил. А вот этого не надо. Нечего ей тут делать. И хотя ничего такого, о чем посторонним знать не положено, в комнате Антон не хранил, все-таки... Следует аккуратненько у дежурного на КПП узнать, была или нет...
  Двинулся было к кровати - не терпелось завалиться и обдумать все, что следовало обдумать, а накопилось немало, однако душа не вынесла испытания беспорядком, и он занялся уборкой. Помыл посуду, благо ее было немного и - важная деталь - все в одном экземпляре. Задвинул ящик с красками под кровать, поправил сбитое покрывало: вытянул его так, чтобы не морщинки. Долго выправлял кипу бумаг на столе: выровнять по краю простым постукиванием по столешнице не удалось: размером листы были разные. И не новые: бумага помята, края загнулись. Стал перекладывать их по одному и увлекся. Классно рисует, стервец! Рисунки старые. Со следами пальцев и клея. Видно, оторванные от стендов или выдранные из стенгазет: Володька сейчас в части наглядную агитацию меняет. Зам по воспитательной очень обрадовался его вызову на сборы. Новое рисует, а старое сюда притащил. Оно и понятно жалко труды молодости на свалку пускать. А ведь действительно, замечательные рисунки. Антон в живописи понимал кое-что и этим гордился. Памятью обладал отличной. В молодости повышал культурный уровень, посещая в училище факультатив по истории искусств. Модернистов, правда, - всякие бессмысленные черные квадраты, - несмотря на все старания молоденькой преподавательницы - выпускницы Гнесинки - полюбить не смог, а вот классику зауважал еще больше. Особенно ту, на базе которой можно было демонстрировать эрудицию. Например, на картине Рафаэля 'Афинская школа' свободно называл всех философов, имена которых были на слуху. Мог объяснить жесты и назвать прототипы. Чем и обратил на себя внимание той самой преподавательницы... Володька, в его понимании, был классик! Акварели у него были чистые, чуть влажные, сочные, но, в то же время, не растекались в 'состояние', когда уже от пейзажа ничего, кроме 'чувственного восприятия' не остается. Потому перекладывая, разглядывал и любовался. Надо же, армейское стандартное оформление так облагородить! И вдруг насторожился. Повертел лист в руках. А рисуночек-то интересный! Знакомый очень даже изображен на нем агрегат. Догадка, что иной раз уже маячила в сумраке подсознания, вышла на свет, представ перед Антоном во всей своей нахальной недвусмысленности. От предчувствия открытия похолодело в груди. Все ранее разрозненные предположения, вдруг сложились в единую и цельную схему. Неужели ?..
  Однако спешить с выводами не стал. Отложил картинку на свою тумбочку, чтобы не затерялась. Откинулся на койке. Да, самолетик точь-в-точь, как тот, что они видели во время учебного вылета. Несколько дней в части только о нем и говорили. Штабисты, прокручивая бортовые видеозаписи, ломали голову, в попытках классифицировать объект. Пока спецы безмолвствовали, служивый народ смело выдвигал версии. Большинством голосов сошлись на том, что американцы прогнали над российской зоной свежую разработку из категории "невидимок" и, скорей всего, вообще нового поколения, потому что она не только была "прозрачной" для локаторов, но и смогла исчезать из поля зрения непосредственного наблюдателя. Это вроде бы все объясняло, но непонятно было только, зачем ее гонять на Марсе и как ее сюда доставили?.. Бессмыслица! Но ведь реальность.
  Впрочем, бессмыслица - это не синоним невозможности. Если вдуматься, многое из того, что их здесь окружает, вообще невозможно. И, тем не менее, существует. Начать с давления в катакомбах. На поверхности Марса оно, такое же, как на тридцатикилометровой высоте в земных условиях, а в катакомбах - вполне земное. И состав воздуха в поселке вполне земной. Никто его специально не готовил к заселению. В туннелях словно бы заперт кусок земной атмосферы. Здравствуйте, уважаемые земляне! Давно вас поджидаем. Располагайтесь и живите в свое удовольствие. А мы не надолго по делам отлучимся. Лет так на пару тысяч. Туннели - герметично закрытая "бутылочка" с шампанским. Читали в школьном учебнике астрономии. Но почему атмосфера земная? Бутылки специально накачивают. Кто накачал бутылку марсианскую? Вроде бы уже свыклись все c высказанным кем-то давным-давно предположением, что размещаются шахты в лоне древней марсианской цивилизации. Похоже на то. Но, если это так, где ее следы? Где материальные остатки? И останки. Где скелеты аборигенов? Вопросы без ответов.
  Несколько раз сон пеленал его сознание, и он погружался в приятную теплую мглу. Но каждый раз какая-то тревожная мысль заставляла его проснуться. В первый раз это касалось разговора с Мишиным. Вдруг отчетливо услышалась фраза: "Мы должны успеть доделать начатое и не ввязаться в новое. Потому что иначе можем остаться на Марсе навсегда". Теперь она прозвучала по-другому. В ней почувствовалась угроза. Антон вдруг понял, что Мишин этой фразой четко и ясно определил ему ту меру, которая может ожидать его в случае неудачи. Именно ему - Антону. Чтобы смягчить формулировку он добавил в компанию и себя, хотя он-то скорей всего вывернется. Из этого следовало и исходить. Но было во фразе еще что-то. Не начать нового? Мишин явно предупреждал его насчет чего-то: "Не лезь... Не суй нос, куда не просят. Делай, что поручено". О чем это он? Бог его знает. А он и не лезет. Поручено Усольцева отрабатывать, вот и будет. А остальное. Призрак коменданта, мужики с копьями - ему до этого нет дела. С этим ясно. Хотя ничего не ясно. Что за чертовщина такая? Но ради того, чтобы узнать это, он на Марсе оставаться не собирался. Пускай ученые головы ломают. Успокоился и начал дремать, но вдруг вновь проснулся, подумав о Володе. Получается, что он его бросит? Здесь. Одного. Попытался успокоить себя тем, что на Земле Володя жить не сможет. Ну, если только в тепличных условиях - под защитой домашнего антигравитатора. Который стоит дороже дома. Однако домашний арест, образ жизни инвалида - это лучше, чем Марс? Ну да, выбор не велик или полноценная жизнь в неприемлемых условиях, или неполноценная - в довольно комфортных. Не дело за него этот вопрос решать. А надо поддерживать в любом выборе. Если потребуется, придется брать за грудки Мишина. А для этого надо сначала взять за грудки Усольцева. И привести его пред ясны очи куратора. В третий раз он проснулся с мыслью об Усольцеве. Где же его искать? И как? А ведь и не хочется. Кокнут мужика, это ясно. Антону задержание нужно, чтобы домой поскорей вернуться, Мишину для карьеры, его руководству для того, чтобы доложить, что еще один сепаратистский мятеж ликвидирован, а лидер уничтожен, президенту, чтобы удержать Марс. Вот только марсиан никто не спросил. А им, наоборот, Усольцев нужен. Живой и деятельный. Но никуда не деться. Надо искать и вылавливать.
  Итак, Усольцев. Что о нем есть? То, что он ушел неизвестно куда, однако известно, в каком направлении. Но, кроме того, что было известно многим, у Антона была и своя информация, которой не владел никто. Следовало завтра же выйти в Марс и попытаться отыскать тот тупик, в котором он видел таинственную дверцу. И только все решив для себя, он окончательно заснул. И проспал до самого утра.
  
  Глава пятая
  
  Володя явился, если выразиться фигурально: учитывая специфику катакомб, ни свет, ни заря. Смущенно поздоровался.
  - И что тебя так рано выпроводили? - Спросил Антон ехидно. - Муж неожиданно из командировки вернулся?
  Володя недовольно поморщился в ответ, молча присел к столу, налил себе заварки, поискал кипяток, но не нашел. Вздохнул по поводу того, что нечем разбавить. Антон не признавал "пару чая" и заваривал себе сразу по вкусу.
  - Видать не заработал утреннего поцелуя и кофе в постель, - усмехнулся Антон, пододвигая к нему коробочку с сахарными кристалликами. Пришлось вставать. Все одно теперь не уснуть. И разговор есть...
  - Да ну тебя, - отмахнулся Володя, бросая в чай две крупинки. - Все нормально. А ты куда? - Антон с удивлением отметил, что тот не обиделся. Надо же! Интересно, что там произошло?
  - Хочу пройтись по туннелю. - Ответил Антон, наливая себе чай. Подумав немного, разбавил его кипятком. Не хотелось возиться с завариванием. - Может быть, Усольцева встречу. От тебя привет передавать?
  - А зачем тебе Усольцев? - насторожился Володя.
  - Споймать велено, - ответил дурашливо, потому что сказать это серьезным голосом было бы неуместно. При Володе. Все-таки с Усольцевым они хорошие знакомые. - Как опасного государственного преступника. Или, точней, антигосударственного деятеля. Сепаратиста и еретика.
  - А, ну если еретика, то Бог тебе в помощь. Но я тебе в этом не помощник. Вдвоем справляйтесь.
  - Да, понятное дело. Какой из тебя помощник... Только ты не богохульствуй! А то отведу тебя к отцу Кириллу на исповедь... Заставит он тебя каяться в грехах твоих...
  Что-то тебя сегодня на этом заклинило? - Проворчал Володя. - Ревнуешь, что ли? А с Усольцевым от меня помощи не жди. Я не шучу. Наоборот, при любой возможности, предупрежу его, чтобы он не возвращался. Скажу, что его хотят арестовать.
  - А ты позвони ему, Володь. И скажи, что явка с повинной облегчит его незавидную участь. А если он сдастся именно мне, то я гарантирую ему жизнь... До исполнения приговора, это уж точно. Я серьезно сейчас все это говорю.
  - Игорь Валентинович, если бы это было для него лучше, уже давно бы сдался, - отвечал Володя. И добавил, - он свою выгоду всегда верно чувствует.
  - Это вы с ним так думаете.
  Антон сполоснул чашку, поставил ее в сушилку, взял в руки рисунок самолета, отложенный им вечером. Повертел его в руках, взглянул на Володю, и тот ответил долгим, тревожным взглядом. Видно, что и он думал на эту тему. Посмотрели друг на друга, но разговор затевать не стали. Не рискнули. Потому что, хотя несколько раз самым тщательным образом обшарил Антон их жилье и ничего подозрительного не нашел, все же не был уверен, что за ними не установлена электронная слежка.
  - Ладно, пойду-ка я подышу свежим воздухом, - закончил он разговор, - а ты ложись, отдыхай. Но со стола прежде убери. И вообще... Сколько я за тобой буду кровать твою заправлять?
  - И я с тобой, - сказал вдруг Володя.- Потом уберу.
  - Да, я вижу, тебя сегодня не очень утомили, - поддел его Антон. - Или это ты, превозмогаешь усталость, чтобы посуду за собой не мыть?
  Володя поморщился. Скорей всего в ответ на первую часть фразы. Отвечать не стал. Спросил:
  - Куда пойдем?
  - Я ж тебе говорил: Усольцева ловить...
  - Отлично. Я тебе буду мешать.
  - Мне от твоей помехи вреда меньше, чем от помощи.
  Предложение Володи несколько нарушало планы. Но видно было, что разговор назрел, что ему надо выговориться. Правда, при Володе искать дверцу нельзя. Однако, кроме дверцы, других достопримечательностей в катакомбах достаточно.
  - К озерам пойдем. В зону отката... так у вас говорят?
  - Наката. Это на Земле "откат".
  - Ага. Ну что такое "откат" мы знаем. А что такое накат, объясни темному.
  - Накат? - Володя задумался, - Ну это место вокруг озер. Зона такая. Аномальная, что ли. Место, над котором пары стекла не конденсируются и не затвердевают. В Озерах, ты ведь знаешь - не вода. Жидкое стекло. Но почему оно там жидкое - этого никто не знает. Что-то там такое есть, что не дает ему отвердеть. Может быть, поле какое-нибудь, излучение. И вокруг на несколько сот метров вот эта зона, где стекло в виде воды может существовать. А дальше - затвердевает.
   На КПП дневальный выдал Антону защитный костюм. Помог в него облачиться. Вручил карту, навигатор и маячок. Напомнил: "Оружие, если нужно, получите на блокпосту три. А когда будете возвращаться - сдадите на том блокпосту, через который будете выходить. В сухое его выносить нельзя - может при стрельбе ствол разорвать".
  
  Глава шестая
  
  Антон потоптался, поприседал, помахал руками. Костюмчик неуклюж: видно отвердевшие пары стекла от прежних выходов в зону способствовали задубелости материала, но смотровое стекло в маске было большим и давало хороший обзор. Однако кристаллики льда покрывали его мелкой сеткой.
  - Ничего, - Володя прошелся вокруг приятеля, проверяя застежки, - войдешь в зону, протрешь чем-нибудь и все будет хорошо. - Показал, как регулировать громкость в переговорном устройстве, как менять фильтры в дыхательном блоке.
  Володе хорошо. На нем стекло не схватывается. Оно содержится у них в крови, в мягких тканях, в костях. Органически входит в состав организма. И наверняка выполняет какие-то функции. А вот Антону, да и любому землянину, если надышится парами, из зоны наката путь заказан. Такие, как он, попав по незнанию или в силу обстоятельств в зону наката без защиты, или умирают или остаются вечными пленниками Озер.
  Таких несчастных сейчас на Марсе несколько десятков. Живут они отдельным табором возле участка изготовления стеклоизделий. Поближе к людям. Многие там и работают. Хотя толку от них на формовке мало - стеклом они не владеют. А вот поднести-унести, это они могут. Этим на хлеб и зарабатывают. Ну и благотворительность, конечно. Многие совсем не работают, а только этим и живут. Они размещаются особняком. У них свои законы и свои начальники, правильней их называть паханами. Управляют они своим мирком, подобно тому, как блатные в колонии. Об этом в поселке знают, но в дела изгоев не влезают. Начальство вообще в зоне наката без особой производственной или криминальной надобности старается не появляться, поскольку считается, что защитные фильтры полностью не предохраняют от проникновения паров. И хотя специалисты утверждают обратное, верят не им, а молве.
   Есть среди изгоев и одиночки. Но по-настоящему одиноких мало, больше живут товариществами по два-три человека. У этих нередко имеется оружие. Краденное, а то и снятое с убитых солдат. Питаются они тем, что оставляют в укромных уголках марсиане. И опять согласно молве - даже людоедством не брезгают.
  Таких опасаются. Эти отверженные нередко не от мира сего не только в буквальном смысле. Люди, которым терять нечего, а отчаянье и озлобленность иной раз толкает их на жуткие злодейства. Хотя они не представляли особой опасности для жителей поселка, так как не могут покидать зону Озер и вынуждены скрываться в пещерах и туннелях на пятачке диаметром в несколько километров, но для тех, кто работал на стеклообработке и для военнослужащих представляют реальную угрозу. Такие нападали на посты, пытаясь завладеть оружием, срывали дыхательные маски с солдат, патрулирующих накат, тем самым пополняя свои ряды. В промзоне они нападали на женщин, отнимали у работающих еду. Поэтому и разрешили на производстве организовать собственную вооруженную охрану. И охрана эта и солдаты, дежурившие на блокпостах подозрительно относились к людям, появляющимся у Озер без защитных средств. А в туннеле по таким, если они медлили выполнить команду 'стой', открывали огонь на поражение. И, как правило, не ошибались. Так что в этом походе Володе, пожалуй, угрожала опасность не меньшая, чем Антону. Правда, угрозы направлены были на них с разных сторон. Но Антон был хорошо защищен, а Володю в части хорошо знали.
  К озерам вело несколько туннелей. Они выбрали самый освещенный. Вот еще один плюс марсианских катакомб: здесь не надо заботится об освещении. Конечно, сияние, исходившее от стекла, не везде было таким ярким, чтобы читать книги, но этого и не требовалось. А вот слабое свечение, достаточное для того, чтобы видеть, что делается под ногами, присутствовало практически всегда. Особенно в зоне наката, насыщенной испарениями.
   Преодолев крутой подъем, пролезли через узкий ход в большую, подсвеченную голубоватым сиянием пещеру. Тяжелая, плотная даже на вид жидкость заполняла ее почти от стены до стены, оставляя лишь узкие полоски берега по сторонам. Если озера и парили, то признаков повышенной влажности видно не было. Вот так же не чувствуется влажности на морском берегу в жаркий день. Однако огромные прибрежные валуны, словно лаком, были до половины покрыты тонкой стекловидной пленкой. Антон походил по узкому побережью, узнавая места. Именно здесь он схватился в рукопашной со странными мужиками без главных гендерных признаков, здесь увидел двух бородачей в античных одеяниях. Где-то неподалеку они, или их соплеменники, в прошлом году убили Кулькова. Володя, оказывается, думал о том же.
  - Вон там убили Кулькова, - сказал он, показывая в сторону каменных нагромождений. - Мы тогда зашли с другой стороны. Вышли из того прохода. Видишь? Слева от скалы. Потом разошлись. Он пошел вдоль берега, а я в другую сторону.
  - Почему разошлись?
  - Я же вышел на этюды. Здесь интересный свет. Я нашел хорошее место и увлекся. А потом смотрю - Кольки нет. Окликнул - молчит. Пошел искать. И нашел... Мертвого.
  - И ты никого не видел и ничего не слышал?
  - Нет...
  - А сам-то как думаешь, почему их двое оказалось? Убивали ведь одного.
  - Не знаю... - Володя вздохнул.
  - Ну ладно, ладно.
  Про картинку бы с самолетиком спросить в самый раз. Но подумалось, что не стоит заводить сейчас этот разговор, хотя очень даже в тему. По многим причинам не стоит. И Володьку надо пожалеть, и главное, что их, наверняка, смотрят и слушают. Уж здесь-то понатыкано приборов. Антон побродил по берегу, присматриваясь к скалам. И нашел то, что искал. Присмотревшись, разглядел тоненькую идеально ровную трещинку, очерчивающую четырехугольник на гладкой высокой плите. Вот она и дверь. Не такая маленькая дверка, которую видел он в тупичке, а настоящая, большая. В человеческий рост. Это был вход, закрытый идеально пригнанной каменой дверью. А сбоку что-то вроде украшения - набор круглых, выпуклых камушков, равных по величине и размещенных не хаотично, а ровными рядами: пять вертикальных и шесть горизонтальных. Подумал и нажал один из выступающих камушков. Тот мягко и очень приятно вдавился. Ничего не произошло. Володя посмотрел осуждающе.
  - Не трогай, - сказал он. - Ты же ведь не знаешь, для чего это.
  - Как это не знаю? Кодовой замок на двери, через которую местные марсиане ходят, настоящие. А самозванцам туда путь закрыт. Понаехали, понимаешь! Кстати, - добавил он не в тему, - на Марсе никакой животины не водится. Съедят они твоего Усольцева. Не исключено, что они людоеды .
  - Подавятся, - усмехнулся Володя.
  - Или отравятся, - согласился Антон.
  На эту реплику Володя не ответил. Антон продолжил:
  - Так что, в любом случае, надо кого-то спасать. Или Усольцева от дикарей ради торжества правосудия, или дикарей от Усольцева из побуждений гуманности.Больше нам тут делать нечего. Если только покричать в замочную скважину. Вдруг услышит и откроет? Пойдем? - Спросил он Володю.
  - Пойдем.
  - А давай-ка пройдемся так, как мы возвращались в тот день? - Предложил Антон. Ему вдруг пришло в голову убить двух зайцев. И поговорить по дороге можно. И поискать тот тупичок. Так, незаметно. Не акцентируя внимания.
  - Это же кругаля какого давать! - Удивился Володя. Однако в голосе его возражения не слышалось. Ему тоже, видно, не терпелось поговорить. Антон даже догадывался о чем. Некоторое время шли молча.
  - Ты знал? - спросил вдруг Володя. Антон не стал прикидываться, что не понял вопроса.
  - Догадывался. Только догадывался. Мы ведь с ней в одном полку не служили.
  - А мне не сказал.
  - Зачем? Тебе, что плохо? С такими плохо не бывает.
  - Хватит тебе... Пошлости твои уже надоели! - Взорвался вдруг Володя. - Что с тобой ни о чем поговорить нельзя серьезно?
   - Извини, Володь. Можно конечно. Давай о тебе поговорим. Ты не думал еще раз попробовать на Земле прижиться? Полетим вместе?
   - Я богатый человек. - Отвечал Володя тихо. У меня на счету миллионов 20 будет. Здесь хорошие деньги идут, и картины мои на Земле неплохо продаются. Не из-за таланта, конечно. Специфика. Работы безруких инвалидов и шизофреников тоже ценятся. Так что денег на билет до Земли у меня хватит. Но условия мне там особые создавать не будут. И выпустят ли меня отсюда, вот вопрос. Что-то вам от меня надо.
  - Им, Володя, им.
  - И охрану приставили. Вот Ирина... Ее ведь специально сюда привезли? Для меня?
  - Думаю, да.
   - Лариса последнее время перед отлетом была взвинчена. - Сказал Володя после некоторого молчания, словно припоминая. - Нервничала. Давили на нее, наверное, чтобы осталась. Только как же она могла остаться?
  - Во всяком случае, одна проблема для тебя решена на государственном уровне. Вот ты чего с утра не в духе: о предстоящем расставании загрустил? Так оно еще года через два случится. Сейчас даже обвенчанные столько не живут вместе. Ну, будь ты мужиком!
  - Как у тебя все легко! А если я ее люблю?
  - А что делают, когда любят? То и делай.
   Володя замолчал. Обиделся, наверное. Ничего, полезно. Нашел в кого влюбляться. Но он вдруг сказал:
   - Я ее люблю. А она служебный долг выполняет...
   -Служебный в виде супружеского. Ну а что удивительного? Супружеский ведь для некоторых тоже со временем становится служебным.
   -Испортила тебя армия, Антон!- Вздохнул Володя, но, видно было, что он не обижается. - Ну да, служебный. И не только со мной.
  Об этом Антон догадывался. В катакомбах такое в тайне не сохранишь.
  - С Мишиным что ли? - спросил он зло. - Ну, так вот, я хоть и не женком, но разрушить ячейку марсианского общества не позволю!
  -Ты что, моралист?
  -Я ханжа. Это много лучше, чем циник. Но дело даже не в этом. А в том, что Мишин своими действиями мешает проведению важнейшей операции, цель которой не известна даже главному ее участнику, то есть тебе. И мне, как твоему телохранителю. Но свои функции телохранителя я понимаю четко. Тело твое должно получать все довольствие, на которое оно поставлено и... положено. Акты же, - слов 'акты' он выделил интонацией, - ведущее к попытке ограничить размеры довольствие, а так же ухудшить его качества, являются хищением и должны расцениваться, как непредумышленное действия, ведущие к срыву особо важной операции. Понял? Если нет - запиши, несколько раз прочтешь и поймешь. Короче, Ирина или верна тебе будет отныне, или - в монастырь к отцу Кириллу.
   - Трепло же ты все-таки! - Ответил Володя. Однако он заметно повеселел. И перевел разговор на другое. И не только потому, что хотел сменить тему. Антон сразу определил, что было за этим нечто более существенное. - Слушай, а вот ты сегодня мои рисунки рассматривал, - начал Володя осторожно.
   - Хорошие рисунки, - сказал Антон с чувством. - Особенно мне часовой с мосинской винтовкой у межорбитального многоцелевого перехватчика понравился. Зорко так вдаль смотрит. Бдительный такой часовой.И самолеты у тебя классные получаются. Прямо как из жизни. - Сказал и постучал пальцем по дыхательному фильтру, напомнив об аппаратуре.
   - Получаются, - ответил Володя и посмотрел на Антона растерянно и даже испуганно. Понял, значит, что нарисованный самолет и виденный над Марсом - один к одному.
   Они шли уже полчаса и Антон стал внимательней присматриваться к туннелям: вспоминал место, где оставил мертвого Женика на руках у Володи. Нашел. Решил аккуратненько проверить показавшийся знакомым коридор. Но когда он свернул в боковой ход, Володя запротестовал.
  - Мы здесь не шли!
  - Да ладно, не шли, главное... - сыграл простачка Антон, - я же помню, что сюда заворачивали.
  Они прошли еще шагов двадцать и за поворотом Антон увидел то, что искал - тот самый тупичок. И нишу, где пряталась не различимая с такого расстояния дверка. Резко подался назад. Володя, налетев на него, остановился.
  - Да, заблудились,- вроде как засмущался Антон, - тупик здесь. Пошли назад. Прав ты был, марсианин.
  - Ну вот. Я же говорил. А ты прешь, как танк.
  Они вернулись в коридор и вскоре дошли до блок-поста. Отметились у сержанта, скрывающегося в будочке, оправленной марсианским бронестеклом. Немного поговорили со скучающим служакой, заметно утомленным ношением тяжелого защитного костюма. Когда отходили от поста, увидели в боковом ответвлении солдатика. Он был без защиты и маски. Солдатик приседал. Заметив их, с наигранной поспешностью схватил лежащую на полу фуражку, вытянулся и с озорной улыбкой козырнул.
  - Э, - сказал Антон,- а вот и земляк твой. Ему марсианская сырость нипочем.
  - Наш, - заулыбался Володя. - Привет, Коль!
  - Здравствуйте, Володя.
  - Как служба, боец? - поинтересовался Антон.
  - Нравится, товарищ майор, - сориентировался он по пометке на левом плече.
  - Служить много осталось?
  - Всю жизнь. Я на сверхсрочную остаюсь.
  Они распрощались. Антон бы еще поговорим с парнем. Интересный парень. И полезный. Но он уже чувствовал признаки удушья. Фильтры, видно, порядком забило стеклом. Здесь, в некотором отдалении от озер, пары начинали густеть и быстро закупоривать ячейки.
   Вскоре дошли до знака, обозначающего границу чистой зоны. Дышать стало совсем трудно, однако Антон шел еще некоторое время, не снимая маски. А черт его знает! Лучше уж малость потерпеть, чем надышаться. Володя засмеялся и шлепнул его ладонью по сфере:
  - Снимай уже - не бойся. Чисто здесь. Я же чувствую.
  
  Глава седьмая
  
  -Вообще-то тебе пока нечего делать в туннелях, - Мишин разлил коньяк. На этот раз спрашивать, будет ли он пить, Мишин у Антона не стал, и тот вынужден был принять предназначенный ему стаканчик: отказаться означало бы продемонстрировать упрямство или недружелюбие. Чокнулись и осушили по-русски. Не смакуя. В один прием, как водку. Но закусили шоколадом.
  - Вкусный шоколад. Хоть и местный. - Похвалил Мишин. И объяснил, - видишь, обертка простенькая, неяркая? Эту бумагу им сюда километрами шлют. Для упаковки. А шоколад тут варят из молекурярных составляющих. Но и синтезатором надо уметь пользоваться. И вот, пожалуйста. Умеют! И питательные массы умеют изготовлять. Каши не каши, а по вкусу от гречки не отличишь.
  -Почему мне не следует ходить в туннели? - Спросил Антон, игнорируя тему местного пищевого производства - он уже был достаточно осведомлен о марсианских гастрономических проблемах.
  -Потому что этим будут заниматься специально подготовленные люди, которые могут по зоне наката передвигаться без дыхательных аппаратов. Скажем так, местные двоякодышащие. - Мишин усмехнулся. - Пусть они и поищут. А вот когда что-нибудь найдут, тогда... А пока я бы попросил тебя поработать с Гущиным поплотней. Поговори с ним.
  -Я с ним каждый день разговариваю.
  -Представляю, о чем вы там говорите. Небось о бабах... - усмехнулся Мишин. Это 'представляю' в его исполнении прозвучало весьма комично. Но Антон сдержался и не стал делать намеков на прослушки. Меру в подколах надо знать... - Круг тем следует расширить, - продолжил Мишин уже серьезно. То ли понял, о чем подумал Володя, то ли специально так сказал, чтобы он об этом и подумал. - О звонке Усольцева Гущину ты знаешь...
  -От тебя.
  -Да... Так вот кроме этого несостоявшегося разговора был и состоявшийся.
  -Володя мне ничего не сказал.
  -А он и не знает... Возможно.
  -Не понял.
  -Усольцев звонил не ему.
  -А кому?
  -Попу местному. Разговор пустячный. Ни о чем. Но это подтверждает, что Усольцев есть. Где - вопрос. Но есть. Поэтому хорошо было бы тебе приблизиться и к батюшке... Кирилл, конечно, фигура случайная - соратникам он звонить не станет, чтобы не светить, однако это все-таки контакт. Я так думаю: раз срок сборов заканчивается и твоему подопечному пришла пора возвратиться к гражданской жизни, а мастерской у Гущина больше нет, надо ему творческие свои поиски попытаться реализовывать в другом месте... В той же богадельне, например.
  -Как нет мастерской?
  - Вчера решено было передать ее в жилой фонд поселка. Сам знаешь, что с жильем у горняков проблемы. Но в богадельне площадей достаточно. К тому же он ведь собирался церковь расписывать? Вот и пускай займется богоугодным делом. А тебе отпуск положен. Года два небось не был?
  -Три.
  -Ну вот. Три отпуска. Так что перемещайтесь ближе к святым местам. Ты ведь с батюшкой, вроде, в хороших отношениях? Только без самодеятельности. Никаких вербовок и прочее. Я думаю ситуация должна выглядеть так. Ты под воздействием разговоров с Владимиром Ашотовичем проникся... Не знаю уж чем, но проникся и заинтересовался бытом простых марсиан. Надо постараться, чтобы тебя стали принимать, как своего. Слушай, знакомься с людьми. Сочувствуй и помогай. Кстати, там немало молодок, а ты у нас парень видный.
  -'Ириной' поработать?
  -С отцом Кириллом? - рассмеялся Мишин. - А что попробуй, если для пользы дела. Кстати, Ирину ты зря Гущину засветил.
  - Еще не засветил.
  -В смысле?
  -Если она в кабинеты к начальству с ночными докладами ходить не перестанет, вот тогда засветка будет полной.
  Мишин взглянул исподлобья.
  -Разведал, разведчик? С отчетами она приходила, понял?
  - Неслужебные контакты с сотрудником, выполняющим спецзадание, и грозящие срывом этого спецзадания - серьезный дисциплинарный проступок. Если не сказать большего.
  -Ладно, - откликнулся Мишин примирительно, с трудом утопив в зрачках смущение, - должен же был я перед тем, как допустить агента к объекту, проверить его профессиональную пригодность? Экзамен она сдала неплохо. Больше вопросов у меня к ней нет. Оставим эту тему.
  -Хорошо. Оставим, - ответил Антон и с удовольствием подумал, что Мишин испугался. Не за себя, за карьеру.
  Отношения, казалось бы, наладившиеся, после этой перепалки вновь стали почти неприязненными. И Антона это почему-то не огорчило. Он встал.
  -Задание понял. Буду внедряться.
  Мишину, видимо, не хотелось заканчивать разговор на такой ноте. Он шлепнул ладонью по тяжелой полированной столешнице антикварного стола, за которым они только что распивали коньяк.
  -Ну, ты представляешь, что за пижон этот Усольцев?! Стол, небось, из гарнитура Людовика Четырнадцатого... Даже если современная подделка, то ведь все равно - антиквариат. Его сюда доставить только сколько стоило!
  -Да ну, - охотно откликнулся Антон, - чего там. На платформе, телеге, как они говорят, небось, везли. Телега эта безразмерная. Везет долго, но дешево.
  -Точно... С попутным солнечным ветерком. Связка какая интересная: изобрели антигравитационные лифты и перевозка космических грузов перестала быть проблемой. Ведь самое дорогое - это на орбиту груз поднять. А теперь наставил контейнеров на подъемную площадку, отключил силу тяжести и они сами к платформе потянулись. А там под парусом в дальнее плаванье. Туда составляющие для питания, материалы, инструмент, предметы роскоши... А на Землю руду и стекло. Вот наш старичок, благодаря развитию технического прогресса, и обставил кабинет, служебный, кстати, кабинет, предметами старины. - Он провел рукой вдоль стен. Жест захватил массивный стол с тяжелыми изогнутыми ножками, то ли старинные то ли стилизованные под старину стулья с оскалившимися львами, улегшимися на низких подлокотниках, несколько картин в манере старых мастеров, заключенных в тяжелые рамы.
  -Ну картины-то местные... - Усмехнулся Антон. - Художник имеет удовольствие здравствовать и даже проходить воинские сборы в местном воинском подразделении.
  -Да ты что!? - Поразился Мишин. И вполне искренне поразился. Не знал или искусно прикидывается? - Но это же... Это профессиональная работа. Да еще в манере старых мастеров...
  -Учителя у него хорошие были. Здесь с ним один ссыльный художник работал. Потом на Земле закончил художественное училище. В академию поступил даже.
  -Ну да читал в личном деле... Так ведь эти работы больших денег стоят? Уникальность даже не в мастерстве, а в стечении необычных обстоятельств. Первый художник Марса. А что за сюжеты? Вроде бы библейские?
  Антон пожал плечами. Он как-то не приглядывался. - Стилизация под Возрождение, а сюжеты - да, религиозные.
  Мишин вытянул губы в трубочку. Задумался.
  -А не устроить ли ему на Земле персональную выставку? С продажей. И почет, и деньги. И ему хорошо, и нам на пользу - укрепит дружеские связи и приязнь к силовым структурам. Крупную выставку.
  -Скажи, - спросил Антон в упор, - и зачем он вам так нужен?
  -Гущин-то? Не знаю, - талантливо сыграл простачка Мишин. И добавил доверительно, будто открывал по-дружески большую тайну, - начальство на него какие-то виды имеет. Время придет - и нам скажут. Они ж - стратеги, а мы с тобой - тактики. Решаем вопросы по мере их возникновения в свете конкретно поставленной задачи. А задача наша на сегодня адаптировать и обезопасить объект. Ладно, давай, - неожиданно закруглился он, - возникнут вопросы, идеи, претензии - прошу обращаться в любое время суток. - И улыбнувшись, кажется, вполне дружелюбно, протянул Антону руку, давая понять, что беседа закончена.
  
  Глава восьмая
  
  Ну вот и поговорили. Тема ясна. Его походы в туннели отменяются как малоэффективные. Или по какой-то другой, не названной, причине? Несмотря на то, что в отношениях с Мишиным наметились явные потепления, Антон ему не доверял. Дружба - дружбой, а служба - службой. Впрочем, слово 'дружба' в данном случае понятие слишком широкое. Но с другой стороны, толку от его изысканий, действительно, было мало. В течение недели Антон обшарил прилегающие к озерам ходы. И со стороны поселка, и с той - нежилой - стороны. Следов схронов, мест, напоминающих стоянки или похожих на обжитое помещение, не обнаружил. А вот удобных мест для размещения людей нашел несколько. И зафиксировал их расположение. Вроде бы и ни к чему они ему были, но сработал профессиональный навык - подсознательное стремление замечать удобные позиции, пригодные и для обороны, и для того, чтобы затаиться. Одна такая пещерка с выходом в отрезанный от главных магистралей туннель, находилась в сухой зоне. Еще одна - просто шикарная для обороны - с многочисленными нишами, выступами из стен и узким лазом у самого пола - в зоне наката. Антон заглянул в лаз: где-то вдали и внизу светилось голубоватым. Было бы неплохо осмотреть, но в спецзащите протиснуться в этот лаз было непросто. Поэтому он туда не полез. Антон, конечно, не надеялся отыскать здесь следы Усольцева, потому что точно знал - старик скрывается не здесь. Но пока к таинственному коридору было не подобраться, он решил хорошенько изучить периферию. Если есть одна дверца, почему бы не быть и еще нескольким?
  И все-таки сказать, что его труды оказались зряшными, было нельзя. Он установил, что на том берегу зона наката захватывает значительно большую площадь, чем на этом. Что бы это могло значить? Что где-то рядом есть еще озеро и зона наката подпитывается с двух сторон? А может быть есть какие-то резервуары внизу? Под грунтом? Почему бы и нет? Лабиринты располагаются в одной плоскости. Но сколько таких плоскостей?
  -
  - Глава девятая
  -
  - В келье я еще не жил... - Антон оглянулся, выбрал кровать, что стояла напротив двери. Засунул под нее баул, сумку поставил на тумбочку. - Располагайтесь, богомаз.
  - Кровати можно было бы разыграть, - недовольно буркнул Володя.
  - - Я знаю, ты около окошка любишь, - ответил Антон весело. - С видом в сад... Потому и уступил тебе вот эту.
  -А может, мне та больше нравится!
  -Отставить разговорчики, ефрейтор. Будем соблюдать субординацию! - В самом деле, не станешь же ему объяснять, что кровать, выбранная Антоном, случись что, окажется в зоне обстрела - две-три пули через дверь и дело сделано. А эта у стеночки - вполне безопасна. А кто у нас охраняемый? Не то, чтобы Антон ждал нападения, однако по роду службы не мог не учитывать это обстоятельство. И уже подумывал, как расположить мебель, чтобы вообще устранить возможность случайного поражения. И кое что уже придумал.
   - Надолго нас сюда? - Володя в раздражении бросил вещи на кровать. Антон посмотрел укоризненно, однако говорить по этому поводу ничего не стал. - У меня квартира есть. Мастерскую отобрали - ладно. Но квартиру-то не имеют права!
  - -Ты, отставник, радуйся, что с довольствия не сняли! Армейский харч посытней поселкового.
  - Тебе смешно. Ты на Землю смотаешься. А я что? Кончится все это одиночной камерой. Гоняют, как бобика. Зачем я вам, товарищ капитан?
  - - Ну чего ты, Вов? Откуда же мы знаем, что день грядущий нам готовит? Может, я паду стрелой сраженный, как один ... поэт.
  - - Как один ты не падешь. От тебя шуму будет как от трех, по крайнем мере. Так что вам надо от меня? Скажешь, или это тайна?
  -Вот опять ты: вам! Да не при делах я, Вова. Не знаю. Только догадываюсь. - Антон секунду подумал, решая, а не послать ли к черту Мишина и еже с ними и поговорить с Володей по душам. И решив послать, сделал первый шаг. - Подумай сам: стекло мять тут у вас куча умельцев водится. Нет в этом ничего уникального. А что у тебя есть выдающееся?
  -Мой художественный талант! - наконец-то пошутил Володя.
  Но Антон шутку не принял, потому что знал - художника может обидеть каждый, кто не достаточно горячо станет опровергать сетования этого самого художника по поводу своей недостаточной талантливости.
  -Нет, Володя, это тоже не то. Мало ли на земле Рафаэлей и Пикассо?.. Так что не могу отнести твой художественный талант к разряду уникальных. Вся Третьяковка картинами забита. Хотя марсианский художник такого уровня, как ты, уникум, конечно, только дело, как мне видится, не в этом.
  - Ну а в чем?- Володин тон значительно потеплел. Сработало.
  -Не догадываешься? А не кажется тебе, что круг твоих знакомых несколько... экстравагантен?
  -Себя что ли имеешь ввиду?
  - Ну я, надеюсь, для тебя не просто знакомый. А, по крайней мере, - очень знакомый. Однако бывают у тебя люди, которые к другим так запросто не заходят.
   Володя нахмурился.
  -Мальчик тот, что после смерти к тебе приходил, супермен, что тебя в туннели спасал, подруга твоя и, наконец, Женик.
  -Обещал же после смерти не таскаться, и меня уговаривал, - чуть слышно проговорил Володя. С обвинительной интонацией проговорил, словно Женику и пенял.
  -Не властны мы в самих себе... Ну, художник, чьи стихи? Не знаешь... Тоже мне - человек искусства.
  -Ну хватит уже выпендриваться. - Нахмурился Володя.- Слышал я про спецкурс в училище, и про драмкружок, и про девушку Катю. И про то, как ты слету ремень вокруг руки закручивал, когда ей мозги крутил. Девушка Катя - где она сейчас? Что-то я подзабыл...
  -Воспитывает моего сына. Увы. Но не будем о грустном.
  -Ну, так давай уже о деле.
  -А дела наши таковы... Ты самолет-то помнишь, что нас в марсианских небесах атаковал?
  Володя посмотрел на Антона долгим взглядом, потом спросил хриплым, низким голосом: "Ты думаешь?".
  -Очень похоже, что он прилетал оттуда же...
  -Откуда оттуда? Лариса-то жива!
  -Ты или дурак или умело прикидываешься?!
  -Прикидываюсь, - вздохнул Володя, нисколько не обидевшись.- Ну и?
  - Даже не знаю, как начать...
  Володя сделал нетерпеливый, нервный жест, но ответить не успел: задребезжал переговорник. Он взглянул на экранчик и поднял на Антона растерянный взгляд: Усольцев!
  -Дай-ка сюда...
  Володя поколебался, и сунул руку с браслетом на запястье Антону под ухо.
  -Добрый день, Игорь Валентинович! Это Антон, друг Володи. Он вышел на секундочку, не отключайтесь. Я как увидел, кто звонит, решил ответить. Вовка очень ждал вашего звонка!
  -Неужели больше, чем вы?- Поерничал в ответ Усольцев. Антону его интонация понравилась: ясно будет, что отключаться он не собирался. И еще отметил Антон, что Усольцев чем-то обеспокоен.
  -Мы все о вас очень беспокоимся, Игорь Валентинович! - Антон сказал это настолько серьезно и проникновенно, что Володя хмыкнул и отвернулся.
  -Спасибо, Антон, извините, как вас по отчеству?
  -Да ладно, что уж там - по отчеству, по званию. Просто Антон.
  -И вы знаете, что характерно, Антон? Для беспокойства, увы, есть основания.
  -Игорь Валентинович, а, может, есть необходимость встретиться и поговорить? Вы нам о своих проблемах расскажите, мы вам - о своих. А потом общими усилиями...
  -Это надо обдумать. Дело в том, что я человек скромный. Мне претит навязчивое гостеприимство.
  -Ну не Ноздревы ж мы, в конце концов.
  -Знаете, Антон, то место, откуда я звоню вам сейчас, меня очень даже устраивает. И возвращаться пока у меня нет никакого желания. Но помощь мне нужна. Не бескорыстная, разумеется. Я пришлю вам несколько снимочков, вы их начальству покажите. И потом уж решите, как мы станем в дальнейшем наши отношения строить. На этом прощаюсь с вами. Приятно было побеседовать. Володе трубочку передайте, будьте добры.
  -Ага... Вот как раз и он подошел. Володь, тебя Игорь Валентинович спрашивает. Да иди уж быстрей! - Малость похохмил Антон, прежде чем вернуть сидящему рядом Володе его руку.
  -Здравствуйте, Игорь Валентинович.
  -Володя, я хотел бы попросить тебя об одном одолжении. Когда твой товарищ переговорит с начальством по поводу моего звонка - я думаю, что решение ими будет принято правильное, - мне нужен будет посредник. Человек, который бы согласился связать нас. Было бы здорово, если бы это был ты.
  -Я?
  -Ну да. Дело в том, что я нахожусь...- Усольцев замялся, - в зоне наката. Сам понимаешь, землянам здесь будет непросто. Дыхательные аппараты, лимит времени. И, кроме того, здесь для тебя будет много интересных впечатлений, которые помогут, я надеюсь, твоему творчеству.
  -Хорошо, Игорь Валентинович, если мне предложат, я отказываться не стану.
  Усольцев дал отбой. И тут же замигала зеленая лампочка электронной почты. Полетели один за другим снимки. У Антона запульсировало на запястье. И гадать не надо -Мишин.
  -Пошли к начальству. - Коротко бросил Антон, но Володя словно застыл, рассматривая снимки. Антон заглянул в манитор телефона.
  -Чего ты там увидел? Опа-на! На Земле он, что ли?
  
  Глава десятая
  
   Мишин, забрал у Гущина браслет с телефоном, закрыл аппарат в сейфе, а самого попросил подождать в приемной. Получилось это как-то очень по-барски. Типа, иди голубчик, надо будет - позовем.
   Наступила неловкая пауза. Володя порозовел и решительно направился к выходу. Антон вдруг разом рассвирепел, резко шагнув в сторону, перекрыл Володе выход.
  - Подожди, - и, обращаясь к Мишину, сказал коротко: Пусть останется.
  -Это служебное совещание, товарищ капитан, - вскинулся тот, - присутствие посторонних на нем не предусматривается. Вам надо объяснять элементарные вещи?
  -Слушаюсь, товарищ старший лейтенант, - буркнул Антон. По сути Мишин был прав, но получилось по-свински. Мишин спокойно проглотил "старшего лейтенанта", лишь поиграл желваками. Володя, обойдя Антона, вышел в коридор.
  - Присаживайтесь, - пригласил Мишин и включил большой настенный монитор.- Эти снимки были присланы сегодня на телефон Гущина небезызвестным нам Усольцевым, место расположение которого мы до сих пор не смогли установить. Мишин повозился с клавиатурой и с экрана вдруг брызнула в глаза небесная синева. Словно окошко открыли. Снимок специально был сделан так, что небо в нем занимало почти все пространство. Только узкой по горизонту тянулась кремовая полоска каменистой пустыни. После того, как состояние первого восторга прошло, и собравшиеся стали приглядываться к картинке, они увидели, что синева не по земному сгущается и темнеет к горизонту, а яркий размытый круг, который без сомнения является светилом, не имело четких очертаний, а напоминал больше пятно, чем солнце. Да солнце на снимке и не пропечатается. И еще вдалеке просматривались странные постройки. Дома без крыш...Разрушенные? Недостроенные?
  Следующий снимок, сделанный с более близкого расстояния уже не вызывал сомнений: строения. Грубоватая кладка из тесаного камня, пустые проемы окон, хотя в одном виден был силуэт человека, занимавшегося какой-то домашней работой. Увеличение не помогло - кисти рук были скрыты за стеной. Но вот так, чуть наклонившись, могут делать что-то на кухонном столе. Например, нарезать хлеб. На третьем снимке группа всадников с длинными копьями верхом на одногорбых верблюдах двигалась по буреющей среди кремовых просторах дороге. Мишин ударил по клавише, и верблюды побежали, быстро приближаясь к снимавшему. Не доезжая до него, они красиво и слажено развернулись в шеренгу. Один из всадников, спешившись, подбежал почти к самому объективу, и вдруг, словно готовясь к кувырку, сложился и уткнулся головой в землю.
  -Ничего себе пируэтик, - откомментировал Мишин, - кому это он в ножки бухается? Неужели Усольцеву?
  - Похоже, - отозвался Кабыш. Антон промолчал, хотя вопрос, несомненно, в первую очередь был адресован ему. Но после случившегося он испытывал к Мишину глухое раздражение и внутренне отодвинулся от него. И делать шаг навстречу не собирался. Мишин, словно не замечая этого, продолжал:
  - Ну, понятно - ему. Он же снимает. Так он у них теперь царь, что ли? Или даже бог?
  А почему нет? - Пытался загладить трещину Кабыш.- Покажет им это кино и сразу станет богом.
  - Он нам показывает. За бога мы его не примем. Значит царь... Интересно, чей. - Мишин покачал головой. - И для чего все это?
  - Ну как для чего?- Ответил растерянно Кабыш. Он не любил вопросов, ему больше нравились четко поставленные задачи. - Хочет передать нам информацию.
  - Он пока у нас не в штате, - отрезал Мишин. Не с Кабышем он пытался сейчас наладить контакт. Но Антон упорно молчал. Замолчал и сконфуженный Кабыш, ругая себя за то, что опять вляпался в начальское недовольство.
   На третьем снимке запечатлена была группа безбородых мужчин, одетых в белые, а точнее, серые штаны. На некоторых из них были свободные в поясе безрукавки. Двое - длиннобородые - были в длинных балдахинах. Держались они с особым достоинством. Чувствовалось, что они составляют центр этой группы. Прически у них тоже отличались своеобразием. Большинство в толпе были коротко острижены, у этих же волосы были сплетены в косицы. Многие были с копьями. Среди бородатых мужчин стояла молодая женщина в длинном белом одеянии. Она сразу привлекала к себе внимание. Потому что была единственной женщиной в этом собрании и тем, что в отличие от смуглых, азиатского вида воинов со свирепыми лицами, имела совершенно европейские черты лица.
  - А это что за дама? - Мишин остановил кадр, и Антон вдруг узнал ее. И впервые порадовался, что здесь нет Володи. Только вчера он видел портрет очень похожей женщины среди его работ. Сходство было настолько полным, что Антон встрепенулся. От Мишина это не ускользнуло. Он посмотрел на него выжидательно. Отмалчиваться было неудобно. Ответил:
  - Вопрос не ко мне.
  - То есть.
  -К Гущину. Но его здесь нет.
  - Павел, - Мишин сумел сдержать раздражение, - пригласите Гущина.
  Тот выглянул в коридор и сообщил огорченно:
  - Его нет, Николай Сергеевич.
  Мишин побегал глазами по пульту, вывел на экран таблицу и нажал несколько кнопок. Антон усмехнулся и с интересом приготовился наблюдать. Через несколько секунд в сейфе переливисто зазвонило.
   Мишин выругался и зло посмотрел на него.
  -Ну, что ты улыбишься?! Твои выходки у меня уже вот где! - И провел ребром ладони по горлу.
  - Я попросил бы вас объяснить характер ваших претензий ко мне, товарищ старший лейтенант.
  - Да пошел ты! - Взорвался Мишин.
  - Есть! -Антон поднялся с места и вышел из кабинета. Мишин не стал его останавливать, сообразив, что это бесполезно.
  Володи в коридоре, действительно, не было.