-Что с тобой случилось, ты заболел? У тебя голос какой-то странный...
Я не хотел с ней разговаривать и отвернулся, пробормотал в сторону вяло и равнодушно
-Да, заболел. Понимаешь, и так всю неделю ходил лишь на таблетках, а тут еще и это... Надо просто полежать, отдохнуть и развеяться. Ты что-то хотела?
- Хотела! Понять, почему ты больше не приходишь?
- А зачем? Чтобы снова и снова возвращаться в мой мир и осознавать, что я здесь чужой? Чувствовать себя больным, разбитым, разочарованным? Я хочу остаться с тобой. Навсегда.
Это невозможно,- вздыхает она и кладёт мне руку на плечо, - посмотри на меня.
- Нет!
- Я прошу тебя, посмотри, пожалуйста.
- Не буду смотреть.
-Знаешь, у нас странные отношения в последнее время. Если тебе это не нужно, то давай расстанемся. Тебе надо повзрослеть, понимаешь. Так будет лучше.
- Лучше для кого?
Для нас обоих, - она убирает руку, но садится рядом со мной, значит, разговор будет долгим,- помнишь, как мы встретились? Это было в ночь твоего посвящения в рыцари. С тех пор прошло много лет.
- Так много, что ты забыла о своих обещаниях, что во всех мирах мы будем вместе.
- Я не забыла, но этот твой мир – не для меня.
- Так он и не для меня! Я не живу, понимаешь, не живу! – Я уже кричу, поворачиваюсь, смотрю ей в глаза. Это невероятно, но я готов её ударить. Я снова отворачиваюсь, закрываю лицо руками. – Этот мир не для меня, - теперь шепчу, потому, что сопротивляться реальности сил больше нет.
Кем я стал тут? Белой вороной, чудаком, притчей во языцех. Был уже один такой. Дон Кихотом звали. Тоже рыцарь. И была у него Дульцинея. А у меня… в разных мирах её звали по разному, но в том, самом первом – Мэрион. И я любил её больше жизни, даже больше своей рыцарской чести. Ради неё я пошел на самое страшное. Стал бессмертным странником в мирах. Она обещала, что всегда будет следовать за мной. И вот уходит.
- Взрослеть – это значит перестать верить в чудо, ты этого от меня требуешь?- спрашиваю я безнадёжно. Ответ мне известен.
- Да, время пришло и ты должен.
- Должен…должен… верность синьору, честь самому себе. Я прежде всего был должен это.
- А теперь ты должен это забыть. И меня тоже забудь.
- Я могу забыть тебя, но забыть кто я – не получится. И верить в чудеса не перестану. Да, тот мир, в котором мы родились был другим, в нём люди верили, что святого Франциска можно встретить по дороге в Компостель, а здесь…
Я не стал продолжать, к чему? Она и так всё поняла.
- Мне жаль, что ты не смог измениться.
- А мне нет. Знаешь, пожалуй, я повзрослел, но не так, как ты хотела. Если необходимо расстаться с тобой – я готов, но перемениться – нет.
- Этого я и ждала. - Она встала передо мной. И как много лет назад в ту ночь посвящения, ночь нашей первой встречи я увидел над ней золотое сияние. Я преклонил колени и вложил свои руки в её. Она наклонилась, поцеловала меня в губы и произнесла долгожданные слова.
- Встань, сэр рыцарь, я принимаю служение, - золотое сияние стало нестерпимо ярким, оно окутало и её и меня, - многие жизни ты оставался самим собой и потому сегодня тебе даровано прощение, мы возвращаемся домой…
Вариант второй
-Что с тобой случилось, ты заболел? У тебя голос какой-то странный...
Я не ожидал, что после моей вчерашней выходки она позвонит первая. Но она позвонила! Пусть думает, что угодно.
-Да, заболел. Понимаешь, и так всю неделю держался на таблетках, а тут еще и это... Надо полежать, отдохнуть или развеяться. Ты что-то хотела? Давай сходим куда - нибудь?
Она ответила сразу, не задумываясь, торопливо, как будто ответ был подготовлен заранее, и ей хотелось скорее покончить со всем этим.
-Знаешь, у нас странные отношения в последнее время. Я хочу стабильности, покоя, Если тебе это не нужно, то давай расстанемся. Тебе надо повзрослеть, понимаешь. Так будет лучше.
- Понимаю. Когда слышишь «тебе надо повзрослеть», то ясно представляешь твою идеальную квартиру, в которой нет места беспорядку. Моё вчерашнее вторжение показалось тебе неуместным?
- Я думала, ты достаточно хорошо воспитан, чтобы предупреждать о приходе.
- Я думал, мы настолько близки, что можем приходить друг к другу без предупреждения.
Она фыркнула в трубку, и я представил этот её характерный жест – передёргивание плечами, а ещё её гримасу недовольства: прищуренные карие глаза, наморщенный веснушчатый курносый носик и вытянутые трубочкой губы. Кому из нас двоих надо взрослеть после этого?
- Ты рассуждаешь, как ребёнок! У меня была деловая встреча, а ты заявился с цветами и этой твоей дурацкой песней. Торчал целый час под окнами. Неудивительно, что простыл и охрип.
- Я сочинил песню для тебя…
- Записал бы на диск или прислал по мейлу. Зачем строить влюбленного Ромео? А сейчас, как ты себя чувствуешь?
- Неважно…
- Тогда я приеду. Тебе ведь надо лечиться, а сам ты ничего не можешь. Я приеду… скоро… через полчаса… я тут недалеко.
Не дожидаясь ответа, она бросает трубку. Я улыбаюсь и говорю коротким гудкам.
- Надеюсь, однажды ты приедешь без предупреждения.